Текст книги "Солнечный зайчик"

– Что случилось?

– Да всё нормально, просто машинку в окно уронил, – ответила Вера, пытаясь успокоить сына.

– Машинка… там… – сквозь плач сказал Мишка, показывая на открытое окно.

Денис сходил в их купе и принёс другие игрушки, но Мишка отпихивал их и всё показывал за окно. Вере с трудом удалось его успокоить. Поезд прибывал после обеда. Из окна Вера увидела своих родителей, стоящих на платформе. Со дня свадьбы, когда Вера видела маму и папу последний раз, они почти не изменились. Дома тоже всё осталось по-прежнему. Последний раз Вера была здесь три года назад, уже с Денисом, но, переступив порог родительской квартиры, она как будто вернулась в детство. Она даже по привычке заглянула в ящик шкафа, в который когда-то складывала свои вещи, и с удивлением обнаружила там свою одежду, которую носила ещё в старших классах. Какие-то вещи уже вышли из моды, а какие-то были ещё ничего. Вера примерила свой старый спортивный костюм, и, к её удивлению, он оказался ей впору.

– Посмотри, – Вера повернулась к Денису, – я не так уж и поправилась после родов.

Денис, который выкладывал из сумки детские вещи, недовольно пробурчал:

– По-моему, ты впадаешь в детство.

– Да брось ты! Это был мой любимой костюм, и он всё ещё мне как раз. Я молодая и красивая! – и Вера радостно закружилась по комнате.

В дверь заглянула мама.

– Ты уже переоделась? Тогда пойдём, поможешь мне на стол накрывать, – сказала она Вере и повернулась к Денису: – А вы с Мишей отдыхайте пока, мы вас позовём, когда всё будет готово.

За столом отец с умилением смотрел на Мишку. Отец очень гордился, что внука назвали в честь него. У отца было две дочери – Надя и Вера, а у Нади тоже две дочери, уже школьницы. Поэтому получалось, что Мишка – первый мальчик в их семье, и отец немного робел, не совсем понимая, как с ним обращаться. После ужина мама попросила Веру помочь ей убрать со стола. Вера почувствовала себя как в детстве, когда её как самую младшую в семье всегда припахивали ко всем домашним делам.

На следующее утро мама приготовила им завтрак:

– Отдыхайте, гуляйте, а мне надо на работу. А отец уже ушёл.

Вера не уделяла большого внимания приготовлению еды. Они либо перекусывали на скорую руку тем, что оставляла мама, либо обедали в кафе. Однажды они отдыхали после обеда, когда в квартиру зашёл отец. Он работал где-то недалеко, но обычно домой обедать не приходил. И на этот раз он зашёл по другому поводу – он протянул Вере газетный свёрток и сказал:

– Я тут рыбу купил, у нас рядом с работой продавали. На работе хранить негде, я боюсь – испортится. Вот поэтому занёс домой. Вера, ты приготовь, и вечером тогда поужинаем. Ну, я пошёл.

На кухонном столе Вера развернула свёрток. Рыбина была большая – наверное, килограмм весом, она лениво шевелила жабрами. В породах рыб Вера не разбиралась. Подошёл Денис:

– Это где он такую рыбину взял?

– У нас же тут река большая, там ловят и в городе продают, прямо с машины, – объяснила Вера, в недоумении глядя на рыбину.

– Ты умеешь готовить рыбу? – ехидно спросил Денис.

– Нет, и пробовать не собираюсь, – отозвалась Вера. Она подумала, что рыбу придётся потрошить, и её передёрнуло. – Давай до вечера оставим, пусть мать приготовит.

– Тогда давай в ванну воды нальём и её туда запустим? – предложил Денис. Он отправился в ванную, и там зашумела вода. Вера неловко достала рыбину из свёртка и понесла её в ванную. Рыбина была тяжёлая, скользкая и шевелилась. В ванной Вера плюхнула рыбину в воду.

– Мишка, иди на рыбку посмотри – позвал Денис. Мишка прибежал из комнаты и вцепился в край ванны:

– Ух ты, какая рыбка! Она теперь тут жить будет?

Он попытался пальцем потрогать рыбу, но она увильнула, махнула хвостом и обдала Мишку водой. Мишка радостно засмеялся.

– Ребёнок радуется, а мы её пожарить хотим, – Вера задумчиво поглядела на рыбу и спросила Дениса: – Ты думаешь – это педагогично?

– А ты что предлагаешь – отпустить её обратно? – в ответ спросил Денис.

– А что? – мысль Вере понравилась. – Начинаем операцию по спасению рыбы!

Она пошла на кухню, порылась в шкафу и принесла большую банку из-под огурцов:

– Сюда войдёт?

Денис наполнил банку водой и затолкал туда рыбу. Чтобы поместиться в банке, ей пришлось слегка изогнуться. Они оделись и отправились к ближайшему пляжу. Денис гордо нёс банку с рыбой, а Мишка забегал то с одного боку, то с другого, стучал пальцем по банке, и когда рыба поворачивалась на стук, звонко смеялся. Вера шла сзади и думала, что со стороны они выглядят глупо, но её это не смущало. На пляже во второй половине буднего дня народу было немного. Вера скинула шлёпанцы и вошла по колено в воду. Она осторожно погрузила банку в реку, и рыбина, почуяв родную стихию, выскользнула из банки. В глубине блеснул и скрылся её серебристый бок.

– Рыбка пошла домой, – сказал Денис.

– К деткам? – крикнул Мишка.

– Да, к деткам, – засмеялась Вера, выходя из воды.

Вечером, только переступив порог, отец шумно потянул носом воздух:

– Ну, где рыба?

Вера поглядела на Дениса, как бы ища защиты. Денису пришлось вызвать огонь на себя:

– Мы её отпустили.

– Куда отпустили? – опешил отец.

– В реку! – радостно закричал Мишка. – Она поплыла к своим деткам!

Из кухни на шум вышла мама:

– Что у вас случилось?

Растерянный отец пересказал ей историю про рыбу.

– Дитя, ей-богу! – мама укоризненно посмотрела на Веру. – Ну, пойдёмте ужинать.

В последний день отпуска Вера, Денис и родители засиделись за столом допоздна. Мишку уже уложили спать. Обратный поезд был завтра утром, и Вера хотела провести с родителями ещё немного времени. Казалось бы, поговорили уже обо всём, и вдруг мама обернулась к Вере:

– Дочка, я хотела с вами серьёзно поговорить.

– Мама, что такое? – беззаботно отозвалась Вера.

– Дети! – мама посмотрела на Веру и Дениса. – Это, наверное, не моё дело, но я вам хочу сказать, вы уж не обижайтесь на меня. Мне кажется, что с Мишей что-то не так.

– Мама, ты о чём? – не поняла Вера.

– Какой-то он… – мама с трудом подбирала слова. – Ну, перепуганный, что ли. Я как-то раз случайно вот так руку подняла, и он весь съёжился. И ещё когда он один в комнате остаётся, он сам с собой разговаривает.

– Ну и что? – возразила Вера. – Ты говорила, что я тоже в детстве сама с собой разговаривала.

– Нет, дочка, тут другое – не согласилась мама. – Вы, конечно, можете на меня обижаться, но я двух внучек, Надиных дочек, выняньчила – они совсем другие в этом возрасте были.

– Ну конечно же, ведь Мишка мальчик! – уцепилась Вера. – А мальчики развиваются совсем по-другому, чем девочки.

– Нет, дочка, все дети одинаковые, – продолжала настаивать мама.

Уже перед сном, оставшись наедине, Денис спросил Веру:

– Как ты думаешь, почему мать нам так сказала?

– Не знаю, – Вере была неприятна эта тема. Получается, что её сына мама сравнивает с Надиными дочерьми, а значит, её, Веру, со старшей сестрой. Веру это обидело. Надя с мужем жили недалеко от родителей, и её дочери всё детство провели с бабушкой. А они с Мишкой приехали к родителям первый раз. Материнские слова Вера объясняла ревностью, тем, что маме внучки ближе, потому что росли у неё на глазах. Но Денису всё это Вера говорить не стала – ведь это её мама. А Денис? Ведь он её муж – тоже близкий человек. Окончательно запутавшись в своих переживаниях, Вера сердито сказала Денису:

– Давай спать, завтра день суматошный будет.

Осенью Вера пошла устраивать Мишку в детский сад. Всё складывалось удачно – сам детский сад находился в соседнем дворе, свободные места были, Вере пришлось только написать заявление и пройти с Мишкой медосмотр в детской поликлинике. С выходом на работу Вера решила не спешить – Денис зарабатывал неплохо, а в научно-исследовательском институте, с которым у Веры была предварительная договорённость ещё с пятого курса, вакансии были постоянно. Кроме того, она много слышала о том, что пока дети привыкают к детскому садику, они часто болеют. Поэтому Вера решила подстраховаться и договорилась с заведующей, что на первое время она будет приводить Мишку только на полдня. В первый день Мишка пошёл в детский сад без энтузиазма, но Веру это не смутило – по утрам она часто видела, как женщины тащат в садик ревущих упирающихся детей. Из садика Вера забирала Мишку после обеда, перед тихим часом. Через несколько дней Мишка вроде привык. В конце недели Вера решила поговорить с воспитательницей.

– Миша тихий и послушный, с ним нет проблем, – ответила воспитательница. – Вот только детей он сторонится. Все как-то вместе держатся, а он один в сторонке играет и к другим не подходит.

– Может, это из-за того, что он не привык ещё? – предположила Вера.

– Может быть – согласилась воспитательница.

В понедельник Мишка заболел. Вера пощупала его лоб – температура была высокая, детский сад отменялся. Вера вызвала врача и позвонила в детский сад – предупредить. Мишка проболел две недели, потом отходил в садик неделю и снова заболел. Вера поняла, что в такой ситуации выходить на работу бессмысленно – всё равно большую часть времени она будет сидеть на больничном с сыном. Она решила посоветоваться с Денисом.

– Ну в таком случае детский сад отпадает, – Денис в детстве сам в детский сад не ходил, а проводил время у бабушки с дедушкой. – Пока ты с Мишкой дома посиди, моя зарплата позволяет, а через годик мои родители на пенсию собираются. Они вроде не против с внуком поняньчиться. А то и Мишка всё время болеть будет, и ты толком работать не сможешь.

И хотя Вера опасалась, что сидя дома она всё забудет, и ей потом трудно будет втянуться в работу, она всё же согласилась с доводами Дениса. Вера решила сама заниматься с Мишкой тем, чем, по её мнению, занимались с детьми в детском саду. Её немного смущало, что её сын свернул с традиционного пути «детский сад – школа – институт – карьера», но она утешала себя тем, что посещение детского сада не является обязательным для всех детей, в отличие от школы, куда все дети ходить просто обязаны. Поэтому надо готовить ребёнка к школе – чтобы он там не оказался хуже других. Начала она с простейших бытовых навыков – одеться, обуться, умыться, почистить зубы. Самостоятельно одеваться Мишка научился довольно быстро, но делал это неторопливо – он мог, натянув одну штанину, отвлечься на несколько минут. Поэтому если Вера торопилась, ей приходилось одевать Мишку самой, иначе они постоянно опаздывали. С самой одеждой тоже было не всё так просто – выяснилось, что Мишка не любит одежду, которая одевается через голову, особенно свитера с узким горлом. Когда свитер закрывал ему лицо, он начинал отчаянно барахтаться и сопротивляться. Постепенно Вера заменила все детские свитера кофтами на пуговицах, но выяснилась другая похожая проблема – столь же отчаянно Мишка сопротивлялся, когда ему мыли голову. Сначала Вера думала, что это из-за горячей воды или из-за шампуня, попадающего в глаза, но вскоре убедилась, что температура воды и шампунь тут ни при чём – Мишке не нравилось, что вода течёт по голове и надо закрывать глаза. Тогда Вера стала обставлять мытьё с головой сложным ритуалом, а Мишкину голову мыть как можно быстрее, но всё равно, стоило чуть зазеваться – и Мишка впадал в такую истерику, что Вера не могла удержать его мыльными руками. Но при этом воды Мишка не боялся – он мог буквально часами плескаться в ванне или в раковине. Объяснить такую особенность в поведении сына Вера не могла, она просто считала, что в этом возрасте все дети не любят мыть голову и постепенно это пройдёт.

К самостоятельному посещению туалета Мишка тоже приучился быстро, но и здесь не обошлось без трудностей. Когда Вера гуляла с ним по городу, несколько раз с Мишкой случались мелкие неприятности, и Вере приходилось срочно вести его домой, чтобы сменить мокрые штанишки. Вера не могла понять, почему Мишка не просится в туалет – то ли он этого не чувствует, то ли не умеет терпеть. Но и из этой ситуации она нашла выход – во время прогулок она выбирала такой маршрут, чтобы по пути попадались удачные кусты, и заводила Мишку туда, даже если он и не просился. Но когда с Мишкой пошёл гулять Николай Петрович, неприятность всё равно произошла.

– Мы только до соседнего двора с ним дошли, я гляжу – он уже мокрый, – оправдывался Николай Петрович перед Верой. Дождавшись, когда дедушка уйдёт, Вера попыталась отчитать Мишку:

– Миша, если ты хочешь в туалет – надо попроситься.

– Я же хотел попроситься, – виновато ответил Мишка.

В чём причина этого, Вера не понимала, но надеялась, что с возрастом и это пройдёт. Она купила краски, цветные карандаши и альбом, и стала учить Мишку рисовать. Мишка рисовал не слишком охотно, но Вера решила не отступать и всё же привить ему художественный вкус. Во время прогулок она обращала Мишкино внимание на красивые цветы, виды города и другие вещи, которые, по её мнению, могли бы стать темой рисунков. Однажды Вере очень понравились белые кудрявые облака на фоне синего неба.

– Миша, посмотри, какие красивые облака! – показала она на небо. – А небо какого цвета?

– Розового, – неожиданно ответил Мишка.

– Ну почему же розового? – удивилась Вера. – Небо синее.

– Да, синее – согласился Мишка.

Когда они подошли к дому, Вера, терзаемая смутными подозрениями, спросила:

– Миша, а травка какого цвета?

Ответ Мишки подтвердил её подозрения:

– Розового.

– Ну как же розового? – Вера начала сердиться. – Травка зелёная.

Дома она взяла альбом с цветными карандашами и нарисовала радугу. Она показала рисунок Мишке:

– Посмотри, это радуга. Видишь – все цвета разные, они отличаются. И называются по-разному.

Вера была озадачена – неужели Мишка не знает названия цветов? Или он дальтоник и не различает цвета? Она назвала ему цвета радуги. Мишка добросовестно повторил за ней. Вера немного успокоилась, но на следующий день на прогулке решила закрепить урок:

– Миша, травка какого цвета?

– Розового, – не задумываясь ответил Мишка.

Вера напряглась. Она сорвала одуванчик:

– А цветочек другого цвета?

Почувствовав напряжение в её голосе, Мишка нервно ответил:

– Другого.

– А какого?

– Розового.

– Как же розового? – взорвалась Вера. – Пусть даже травка розовая, но цветочек-то другого цвета, ты же сам сказал. Значит, он не может быть розовым.

Под натиском её логики Мишка молчал. Вера сердито спросила:

– Так какого цвета одуванчик?

– Ну я же знаю – Мишка стушевался, он боялся дать неправильный ответ.

– Ну какого? – продолжала настаивать Вера.

– Розового – обречённо прошептал Мишка.

– Пойдём! – Вера с трудом удержалась, чтобы его не отшлёпать.

Все эти мелочи вызывали у Веры чувство неловкости. Она стала стесняться приводить Мишку на детские площадки. Она опасалась, что на фоне других детей Мишка будет выглядеть проигрышно. Для себя она оправдывала такое поведение тем, что более бойкие дети могут обидеть Мишку, но, скорее всего, это был её тайный страх, что родители других детей могут посчитать её плохой мамой, которая не научила сына всему, чему нужно. Надо сказать, что Мишка тоже не проявлял интереса к другим детям. Когда они всё же заходили на детскую площадку, Мишка тихонько играл в уголке и к другим детям не подходил, и Веру это вполне устраивало.

И всё же недостаток общения Мишки с ровесниками немного беспокоил Веру. Она считала, что из-за этого Мишке будет труднее привыкать к школе. Оказалось, что об этом задумывалась и Людмила Алексеевна. Как-то вечером она позвонила Вере:

– Я вчера говорила с подругой, у неё тоже внучка подрастает. И они определили её в школу на подготовительные курсы. Ты бы узнала, может, в нашей школе тоже такие курсы есть? Мишку бы туда отдать, чтобы к другим детям привыкал, а то когда в первый класс пойдёт, другие дети будут детсадовские, а он-то домашний, ему трудно будет.

Записать Мишку на подготовительные курсы не составило большого труда. Записывала лично завуч младших классов. Она объяснила, что курсы продлятся два месяца, занятия будут по два часа через день. Сами курсы были платными, но названная сумма была не слишком большой. Вера подумала – стоит ли предупредить завуча о Мишкиных особенностях? Решила – не стоит, все дети разные, а завуч – опытный педагог, она найдёт к Мишке подход. В конце концов эти курсы и придуманы для того, чтобы детей лучше подготовить к школе.

Занятия на курсах начинались после обеда, уже после окончания уроков. Вера привела Мишку заранее, чтобы успеть помочь ему раздеться. Снимая с Мишки куртку, Вера украдкой поглядывала на других детей. Кого-то привели мамы, кого-то – бабушки. Вера пришла к выводу, что Мишка не хуже других. Из коридора вышла уже знакомая завуч и повела детей в класс на занятия. Со спокойной душой Вера пошла домой. От их дома до школы было недалеко – минут десять ходьбы. Вера шла и представляла, как по этой дороге она будет водить Мишку в школу, а потом он будет ходить самостоятельно. К концу занятий Вера вернулась в школу за Мишкой. Другие мамы и бабушки тоже уже толпились у раздевалки. Шумная толпа детишек показалась в конце коридора – одни дети бежали навстречу мамам, другие шли важно и не спеша. Мишка плёлся в самом конце и вид у него был какой-то потерянный. Вера помогла ему одеться и попыталась расспросить, чем они занимались, но Мишка отвечал неохотно и односложно, и Вера ничего не поняла. «Устал с непривычки» – подумала она.

Следующее занятие было через день. Как и в предыдущий раз, Вера привела Мишку чуть пораньше. Пока она помогала Мишке раздеваться, из коридора вышла завуч и сразу направилась к ним:

– Вы мама Миши? Можно вас на минутку.

Она отвела Веру в сторонку и решительно начала:

– Я хочу вам сказать, что Миша не сможет заниматься на курсах. Он не может сосредоточиться, не слушает задания, ходит по классу, отвлекает других детей. Поэтому я вынуждена сказать вам, чтобы вы его больше не приводили на занятия. А деньги мы вам вернём.

Для Веры это была полная неожиданность, она-то думала, что теперь всё будет в порядке. Но по интонациям завуча Вера поняла, что этот разговор ей неприятен, а её решительность напускная. И Вера попробовала перейти в наступление:

– Но ведь было только одно занятие. Может, со временем Миша привыкнет и будет вести себя нормально. А то он в детский сад не ходил и к дисциплине не очень приучен.

Но завуч было опытным педагогом и продолжала настаивать на своём:

– Нет, я работаю с детьми уже много лет, и, поверьте мне, всё не так просто. Миша не готов к школе, и продолжать водить его на занятия – только мучить его и мешать другим детям. Кроме того, я вчера подходила к вашему дому и поговорила с соседками у подъезда. Они подтвердили, что у Миши есть особенности поведения. Поэтому я вам настоятельно советую не водить Мишу на курсы. А деньги мы вам вернём.

У Веры появилось подзабытое чувство, которое она последний раз испытывала в институте – когда пытаешься сдать зачёт без подготовки, но преподаватель это раскусывает и возвращает пустую зачётку: «Придёте в следующий раз!».

– Дело не в деньгах. Что же нам теперь делать? – растерянно спросила Вера у завуча.

– Я бы посоветовала вам обратиться к детскому психиатру, – ответила завуч. – Возможно, он посоветует какие-то упражнения, и всё наладится. До начала учебного года времени ещё много, в крайнем случае придёте на следующий.

Вера поняла, что спорить бесполезно. Она подошла к Мишке и протянула ему куртку:

– Одевайся, сегодня ты заниматься не будешь.

Похоже, Мишка совершенно не расстроился.

Вечером Вера пересказала всё произошедшее Денису.

– А вот если бы мы привели его им в сентябре – никуда бы они не делись, взяли бы его в первый класс как миленькие! – возмутился Денис.

– Делись бы – ответила ему Вера. – У них этот механизм хорошо отработан, если завуч не поленилась по подъездам пройтись. Надо наконец признать, что с Мишкой что-то не так, и начать что-то делать.

– Да всё с ним в порядке! – продолжал горячиться Денис. – Отлупить как следует – и будет как шёлковый!

– Я с тобой серьёзно говорю, а ты… – рассердилась Вера. – А если всё в порядке – то и волноваться нечего. Пусть психиатр нужную справку напишет, а я её в школу отнесу.

Кабинет детского психиатра находился не в детской поликлинике, а на первом этаже жилой многоэтажки с отдельным входом. Вера подумала, что это удачно – торчать под дверью кабинета психиатра на виду всей поликлиники ей не хотелось. На табличке рядом с кабинетом Вера прочитала, как зовут врача – Юрий Львович. Вера постучала. Добродушный мужской голос за дверью отозвался:

– Да-да, входите.

Юрий Львович неуловимо напоминал постаревшего кота Леопольда из мультфильма. Казалось, он вот-вот разведёт руками и скажет: «Ребята, давайте жить дружно!» Но он сказал:

– Проходите, пожалуйста. Что вас ко мне привело?

Вера подтолкнула Мишку к столу и подошла сама:

– Мне посоветовали к вам обратиться в школе. Я сдала туда сына на курсы по подготовке к школе, но завуч мне сказала, что они не могут с ним заниматься из-за его поведения.

– Да вы присаживайтесь, – Юрий Львович показал ей на стул. Вера села и попыталась усадить Мишку на соседний стул, но Мишка заупрямился, вырвал свою руку из её ладони, отошёл в угол кабинета и стал разглядывать игрушки, стоящие за стеклом в шкафу.

– Миша, немедленно подойди сюда! – сердито и смущённо прикрикнула на него Вера.

– Ничего-ничего, пусть посмотрит, – мягко сказал Юрий Львович, внимательно наблюдая за Мишкой. Затем он обратился к Вере: – То есть в школе его поведение сочли ненормальным? А вы сами как считаете?

– Ну, у него есть небольшие странности, – смутилась Вера. – Но я думаю, у всех детей такое есть.

– Как прошли роды? Как потом развивался? – спросил Юрий Львович, продолжая наблюдать за Мишкой.

– Ну вроде всё нормально было – неуверенно протянула Вера, вспомнив историю с пристрастным обследованием в роддоме. Но ведь тогда не обнаружили ничего плохого.

– В детский садик ходили? – расспрашивал Юрий Львович.

– Ходили, но недолго. Он стал болеть, и я его забрала – ответила Вера.

– Чем болеть? – переспросил Юрий Львович.

– Простудой, – ответила Вера. Какое это имеет значение? Но для Юрия Львовича, похоже, это было важно.

– Миша, подойди, пожалуйста, сюда, – позвал он, но Мишка никак не отреагировал, продолжая рассматривать игрушки.

– Миша, иди сюда! – строго сказала Вера. Мишка оторвал взгляд от игрушек, но с места не двинулся. Тогда Вера встала и подтащила Мишку к столу. Она сердилась на Мишку – врач на него смотрит, а он капризничает! Вдруг врач чего подумает?! Юрий Львович тем временем достал из стола яркую детскую книжку и показал её Мишке:

– Миша, посмотри, какая у меня книжка. Что тут нарисовано?

Мишка смотрел куда-то в угол и молчал.

– Красная Шапочка и… – попыталась подсказать ему Вера. – Мы же читали с тобой. Ну же!

– Я же знаю, – буркнул Мишка, вырвался и стал бродить по кабинету.

– Это он нервничает в незнакомой обстановке, – попыталась оправдаться Вера.

– Да-да, я понимаю, – добродушно отозвался Юрий Львович.

– Скажите, с ним что-то не так? Что вы заметили? Это серьёзно? – взволнованно спросила у него Вера.

– Видите ли… – Юрий Львович развёл руками очень похоже на кота Леопольда. – Я нахожу признаки детского аутизма. Насколько это серьёзно, я не могу сказать. Это достаточно редкая патология, и я не могу с уверенностью ничего утверждать. Я напишу вам направление на консультацию в детскую психиатрическую больницу. Там у специалистов большой опыт, и с юридической точки зрения диагноз могут поставить только там. А я в направлении изложу свои соображения.

– Скажите, а это надолго? – спросила Вера. – Он сможет осенью пойти в школу?

– Ну что вы, консультация – это от силы несколько часов, – успокоил её Юрий Львович. – А насчёт школы – это как специалисты в больнице решат. В крайнем случае пойдёт в школу на следующий год – это ведь не так страшно.

По пути домой Веру одолевали противоречивые чувства. С одной стороны – это же психиатрия, могут поставить клеймо на всю жизнь. С другой стороны – это ведь только консультация у специалистов, посмотрят и напишут бумажку, ничего страшного. В крайнем случае, действительно, пойдёт Мишка в первый класс не в этом году, а в следующем. А за год подрастёт, станет посерьёзнее, и она с ним этот год будет более плотно заниматься. Но это ведь только в крайнем случае.

На следующий день Вера повезла Мишку в детскую психиатрическую больницу. Волнуясь, она постучалась в кабинет врача. За столом сидела женщина средних лет в белом халате. Обстановка напоминала кабинет Юрия Львовича, только детские игрушки не стояли за стеклом, а были сложены на столике, стоявшем в углу кабинета. Как и на приёме у Юрия Львовича, Мишка не захотел сидеть на стуле, а медленно обошёл кабинет и подошёл к столику с игрушками. Вера поздоровалась с врачом и протянула ей направление от Юрия Львовича. Женщина стала читать, время от времени внимательно поглядывая на Мишку. Когда она кончила читать, Вера попыталась пересказать ей то, что рассказывала Юрию Львовичу, но врач остановила её:

– Не надо, я сама за ним понаблюдаю.

Мишка не обращал на них внимания, он взял одну игрушку в руки, потряс ею, и, глядя на игрушку, сделал круг по кабинету, ловко обходя стулья. Затем он вернулся к столику, аккуратно положил игрушку и взял другую. Путешествие по кабинету с лавированием между стульями повторилось, но на этот раз всю дорогу Мишка тряс игрушкой перед глазами, и, казалось, беззвучно говорил с ней. Врач молчала и внимательно наблюдала за ним. Когда он проходил мимо, Вера перехватила его и с силой усадила на стул:

– Миша, посиди спокойно!

– Миша, а как зовут твою маму? – спросила врач, пристально глядя на него.

– Я же знаю, – ответил Мишка, глядя в сторону, затем встал со стула и снова пустился в путешествие по кабинету.

– Ну в целом всё ясно, – врач повернулась к Вере и в ответ на её вопросительный взгляд сказала: – Я подтверждаю предварительный диагноз, который поставил ему ваш районный психиатр. У него ранний детский аутизм, все симптомы налицо – автостимуляция, полевое поведение, отсутствие визуального контакта.

– Скажите, а это серьёзно? – испуганно глядя на неё, спросила Вера.

– Да, это очень серьёзно, – кивнула врач. – Аутизм – это неспособность контактировать с другими людьми. А, следовательно, и невозможность обучения. Это очень тяжёлое нарушение.

– Что же теперь делать? – тихо спросила Вера.

– Отдайте его нам, – участливо посоветовала врач. – Вы же всё равно не сможете с ним ничего сделать, только жизнь себе поломаете. Его не возьмут в школу, он никогда не сможет работать, у него никогда не будет семьи, он не сможет сам себя обслуживать. И у вас не будет никакой жизни, вы будете за ним ухаживать, а он вас даже узнавать не будет. А так он будет жить в интернате, там им будут заниматься специалисты, будут давать ему лекарства. А вы будете свободны от этой обузы и сможете жить полноценной жизнью, родить другого ребёнка – здорового.

– Это надо будет как-то юридически оформить? – облизнув пересохшие губы, спросила Вера.

– Да, вы пишете стандартное отказное письмо, и ребёнок попадает под опеку государства, – стала объяснять врач.

– Это надо сделать прямо сейчас? – обречённо спросила Вера.

– Нет, ну что вы! – попыталась успокоить её врач. – Это серьёзное решение, и вам необходимо подумать, посоветоваться с родными. Я понимаю ваше состояние, поэтому предлагаю вам такой вариант – мы кладём вашего сына к нам в стационар на два месяца. Наши специалисты за ним ещё понаблюдают, а вы от него отдохнёте, и у вас будет время спокойно всё обсудить и взвесить. Ну как?

– А где находится стационар? – Вера была как в тумане.

– Здесь, у нас, – врач кивнула на окно. – Вон там, в соседнем корпусе.

– Я смогу его навещать? – спросила Вера.

– Да, конечно, – ответила врач. – Это обычная больница, там есть часы посещения. Если вас это устраивает, я пишу вам направление.

– Хорошо, – кивнула Вера.

Приехав домой, Вера попыталась приготовить обед, но у неё ничего не получалось. Сама она есть не хотела, а Мишку она решила отвести к родителям Дениса – Людмила Алексеевна никогда не упускала случая покормить внука. Вера предупредила, что заберёт Мишку чуть попозже, чтобы успеть прибраться дома. На самом деле она хотела дождаться Дениса, чтобы поговорить с ним наедине. Денис пришёл с работы в приподнятом настроении.

– Как дела? – игриво спросил он.

– Плохо, – сухо ответила Вера.

– Насколько плохо? – продолжал кокетничать Денис.

– Очень плохо, – без всяких эмоций ответила Вера. Все эмоции у неё закончились, и она воспринимала окружающее сухо и беспристрастно. Наверное, это было какое-то защитное свойство психики. Поэтому её совершенно не задел игривый тон Дениса. Без всякого предисловия она стала рассказывать ему о посещении больницы. После её рассказа у Дениса был вид, как будто он с ходу налетел на бетонный столб.

– Как это – отказаться? – не мог прийти он в себя.

– Очень просто – пишем отказное письмо, и Мишку заберут в интернат, – спокойным голосом объяснила ему Вера.

– А почему она считает, что Мишка не будет нас узнавать? Он давно нас прекрасно узнаёт, – продолжал возмущаться Денис.

– Не знаю. Она специалист, ей виднее, – пожала плечами Вера.

– А что мы родителям скажем? Родственникам? Соседям? Мол, был – да сплыл? – спросил Денис и стал рассуждать: – Ну хорошо, сдадим мы Мишку в интернат, родим другого ребёнка. Он подрастёт и начнёт задавать вопросы. Что мы ему скажем? Что у нас уже был один ребёнок, но мы от него избавились, потому что он нам не понравился? И как он к нам после этого будет относиться?

– Можно не говорить, – предложила Вера.

– Ага, и никто ничего не узнает! – усмехнулся Денис. – Соседи или родственники расскажут – мир не без добрых людей. Думаешь, будет лучше, если он узнает об этом от посторонних? А сама-то ты чего думаешь?

– Ты знаешь, может быть, я глупая женщина, – медленно начала Вера, – но мой материнский инстинкт сильнее логики. Я понимаю, что я гроблю свою жизнь, но я не могу от него отказаться. Я его рожала, я его кормила грудью, а потом вот так просто – написать отказное письмо? Я не буду этого делать! Ты со мной?

Вера испытующе посмотрела на Дениса.

– В смысле – с тобой? – не понял Денис.

– Ты нас не бросишь? – Вера смотрела на него в упор.

– Ты глупая! – Денис обнял её. – Как же я без вас?

– Тогда надо идти к родителям за Мишкой, а то уже поздно, – голос у Веры был спокойный и решительный, – решение было принято. – Тогда я послезавтра везу Мишку в больницу, он там будет два месяца, а дальше видно будет. Всё-таки за последнее время я от него сильно устала.

Вера приехала из больницы домой, когда Денис ещё не вернулся с работы. Она ничего не могла делать, всё валилось у неё из рук. Тогда Вера включила телевизор. Ей было всё равно, что показывают, лишь бы слышать человеческий голос, чтобы было не так одиноко. На какое-то время она забылась, и ей показалось, что Мишка, как обычно, у родителей Дениса, сейчас зазвонит телефон, и Людмила Алексеевна позовёт её забрать Мишку. Вера с надеждой посмотрела на телефон и очнулась – звонка не будет, Мишку выпишут из больницы только через два месяца. Хлопнула дверь – Денис вернулся с работы.