Текст книги "Солнечный зайчик"

– С чего это? Раньше с ним такого никогда не было.

– Да, не было, – испуг у Веры прошёл, и она рассуждала по-математически бесстрастно. – Это началось после больницы.

– А что изменилось после больницы? – спокойный тон Веры успокоил и Дениса.

– Вроде ничего, – задумалась Вера. – Ну таблетки стали давать.

– Думаешь, это из-за таблеток? – спросил Денис.

– Не знаю. Вроде уже три месяца даём, – Вера вернулась на свою половину кровати. – Давай спать, утро вечера мудренее.

На следующий день, отправив Мишку на занятия, Вера заглянула в кабинет к Надежде Петровне:

– Можно?

– Да-да, конечно, – Надежда Петровна оторвалась от бумаг, разложенных на столе.

Вера рассказала ей о ночном происшествии с Мишкой и спросила:

– Это может быть из-за таблеток, которые ему прописали?

– Вам эти таблетки в больнице прописали? – Надежда Петровна чуть заметно поморщилась. – Ну тогда давайте, но в целом мы к применению медикаментов относимся отрицательно.

– Но почему? – удивилась Вера. – Ведь они помогают вылечить аутизм.

– Вылечить аутизм? – Надежда Петровна усмехнулась. – Это вам в больнице так сказали? Понимаете, аутизм – это не головная боль и даже не перелом ноги. Аутизм – это особенность психики, а особенность нельзя вылечить, её можно только скомпенсировать. Такая особенность, как аутизм, мешает ребёнку учиться, вести полноценную жизнь. Но никакие таблетки не дадут ему знаний и навыков. Нет же таких таблеток, что принял её – и знаешь английский или умеешь играть на скрипке. Таблетки помогают снять острое состояние, позволяют начать обучение, но не заменяют само обучение. Ведь ребёнка надо всему учить – читать и писать, пользоваться ложкой, завязывать шнурки. Кстати, вы знаете, что Миша – чуть ли не единственный ребёнок, посещающий Центр, кто умеет завязывать шнурки?

– Да? – удивилась Вера и почувствовала, что покраснела от гордости. – А другие дети?

– Другим детям родители сами завязывают. Или покупают обувь на липучках. А вам не лень было потратить время и силы, чтобы научить его.

Вера смутилась. На самом деле ей было лень завязывать Мишке шнурки каждый раз, и она решила, что лучше потратит время и научит его это делать самостоятельно, чем каждый раз наклоняться и делать это за него. Про обувь на липучках она тоже думала и даже пыталась искать её, но выяснилось, что большинство обуви делается на шнурках. Получается, что она учила Мишку завязывать шнурки самостоятельно ещё и потому, что ей было лень искать обувь на липучках. Но в любом случае она не жалела о потраченном времени, ведь теперь по утрам, пока Мишка трудолюбиво сам завязывал шнурки, она могла спокойно пить кофе.

– Но ведь зачем-то врачи таблетки прописали? – всё ещё не могла она понять.

– В больнице всем детям психиатры назначают успокоительное, – терпеливо объяснила Надежда Петровна. – Хотя бы для того, чтобы с детьми было меньше хлопот. Ну, в вашем случае, как я понимаю, таблетки сняли какие-то нежелательные проявления. Но постоянный прём медикаментов мы не приветствуем. Хотя бы потому, что у каждого препарата есть побочные эффекты, и получается – одно лечим, другое калечим. Таково моё мнение. А если вам, то есть вашему сыну, врач прописал таблетки, то дальше вы сами думайте.

– Но ведь врач – специалист, он знает, что надо делать? – удивилась её последней фразе Вера.

– Да, врач шесть лет учился в институте, – пожала плечами Надежда Петровна. – Но сколько он вашего ребёнка видел – два, три раза? А вы с ним много лет живёте и каждый день видите. Так что ещё большой вопрос – кто лучше знает, что надо делать? Кроме того, вам с вашим сыном и дальше жить, так что решать всё равно вам.

Вечером Вера пересказала этот разговор Денису. Он задумчиво спросил:

– А что сказали в больнице – как долго ему давать таблетки?

– Ничего не сказали, – не смогла вспомнить Вера. – Сказали – просто давать, и всё.

– Ладно, давай пока продолжим давать, а там посмотрим, – решил Денис.

Ждать пришлось недолго – через месяц эпилептический припадок у Мишки повторился. Пока Вера пыталась привести сына в чувство, Денис выгреб из шкафчика упаковки с таблетками, и со словами:

– Всё, вопрос решён! – хлопнул дверью туалета. Таблетки звонко застучали по унитазу.

После этого случая пару месяцев Вера внимательно наблюдала за Мишкой. Эпилептические припадки больше не повторялись, других существенных изменений в поведении сына Вера не заметила, разве что тот стал менее заторможенным и живее реагировал на обращённые к нему слова. Но выяснилась другая Мишкина особенность, причём совершенно случайно. Со временем у Веры появилась традиция – когда они с Мишкой возвращались с занятий в Центре, они заходили перекусить в кафе, которое находилось в большом торговом комплексе. Кафе располагалось в самом углу комплекса, и чтобы до него добраться, надо было проделать замысловатый путь мимо многих отделов. Вера боялась потерять Мишку в толчее, и поэтому всегда крепко держала его за руку. Однажды, в очередной раз пробираясь по проходам торгового комплекса, она услышала, как Мишка довольно громко сказал:

– Терминатор.

От неожиданности Вера остановилась и переспросила:

– Что ты сказал?

– Терминатор, – настойчиво повторил Мишка.

Вера растерянно оглянулась вокруг. Оказалось, что они стоят у большого отдела бытовой техники, и на экранах многочисленных телевизоров за стеклянной стеной действительно мелькают кадры со Шварценеггером. Вера удивилась – обычно всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы не потерять Мишку в толпе, и на отделы, мимо которых они проходили, она внимания просто не обращала. И уж тем более не разглядывала, какие фильмы показывают стоящие там телевизоры. А вот Мишка внимание обратил, мало того – по нескольким кадрам узнал фильм. Но, может, это просто случайное совпадение?

В следующий раз она решила это проверить. Когда они подошли к отделу бытовой техники, она остановилась и спросила у сына:

– Миша, а какое кино там по телевизору показывают?

– Крепкий орешек, – моментально ответил Мишка.

Вера присмотрелась – да, действительно, на экранах Брюс Уиллис в очередной раз спасал мир. Вера не могла понять, как Мишка так быстро узнал фильм, ведь ей самой пришлось глядеть на экран почти полминуты, а она раньше этот фильм видела несколько раз. Да, они с Денисом смотрели этот фильм дома на ДВД, и Мишка в это время был дома, но не проявлял к фильму ни малейшего интереса, а быстро ходил по комнате из угла в угол. Вера решила ещё раз проверить Мишку.

На следующей неделе Вера опять подвела его к витрине отдела. И на этот раз Мишка моментально ответил:

– Железный человек.

Вера не смотрела этот фильм и даже не слышала такого названия. Она несколько минут вглядывалась в экраны, но так ничего и не поняла – какая-то фантастика про роботов. Тогда она решительно направилась к продавцу:

– Молодой человек, вы не скажете, какой фильм у вас сейчас по телевизорам показывают?

Молодой продавец недоумённо посмотрел на неё, полез под прилавок, достал оттуда пустую коробку из-под диска и прочитал:

– Железный человек.

– Спасибо, – потрясённо ответила Вера. Похоже, что она многого не знала о своём сыне. После занятий она решила поговорить об этом с Машей. Вера рассказала ей о том, как Мишка по нескольким кадрам угадывает названия фильмов. Маша совершенно не удивилась:

– А что тут такого? Он раньше где-то видел эти фильмы и просто вспомнил их названия.

– Ну, допустим, про крепкий орешек мы дома с мужем смотрели, – не поверила Вера. – Но Мишка совершенно не интересовался фильмом, он даже на экран ни разу не взглянул. И потом – откуда он знает название?

– А ему и не надо было на экран глядеть, – объяснила Маша. – У аутистов очень развито пассивное внимание. Со стороны кажется, что ему ни до чего дела нет, а на самом деле он прекрасно замечает, что происходит вокруг. Мы этот трюк с пассивным вниманием постоянно используем на занятиях. А с названием ещё проще – он его просто прочитал на обложке диска, когда вы фильм смотрели.

– Как прочитал? Он же не умеет читать! – удивилась Вера. Она вспомнила, что когда они с Денисом смотрели фильм, Мишка брал коробку из-под диска. Но она тогда подумала, что он просто разглядывал картинки.

– А с чего вы взяли, что он не умеет читать? – тут уже удивилась Маша. – Миша прекрасно читает.

– Потому что ещё полгода назад, перед тем, как его положили в больницу, я пыталась с ним заниматься по букварю – вспомнила Вера. – Когда мы с ним до слогов доходили, он начинал плакать и убегал.

– Потому что не надо было его слогами мучить! – засмеялась Маша. – Это для нас, нормальных людей, – Маша подняла руки и сделала пальцами жест, как будто ставит кавычки, – слоги – это части слова. А для него с его аутичным мышлением слоги – непонятная тарабарщина. Для него за словом стоит конкретный смысл – предмет, явление. А отдельные слоги для него ничего не значат, вот он и убегал. Если бы вас заставляли повторять непонятные буквосочетания – вы бы тоже убежали! Поэтому аутичных детей никогда не учат читать по слогам, только целыми словами. Это называется – методика глобального чтения.

– Откуда вы всё это знаете? – обиженно пробормотала Вера. Она почувствовала себя пристыженной.

– Нас этому в институте учили – снова засмеялась Маша.

Занятия в Центре закончились в конце мая – их график не без умысла совпадал с графиком общеобразовательных школ. Вера надеялась, что осенью она сможет устроить Мишку в школу. А летом она собиралась съездить навестить родителей. Она планировала поехать вдвоём с Мишкой – у Дениса было много работы, и он не мог уйти в отпуск до зимы. В дороге Мишка вёл себя довольно спокойно, но Вера иногда одёргивала его, когда ей казалось, что соседи по вагону обращают на них внимание. Наконец поезд стал замедлять ход, и за окном потянулись окраины родного города. Когда поезд остановился у платформы, Вера сразу заметила маму и сестру. Они стояли какие-то печальные и потерянные, у мамы на голове был тёмный платок. Сердце Веры сжалось от нехорошего предчувствия. Торопливо собрав вещи, она потянула Мишку к выходу из вагона. Когда они вышли на платформу, родные уже подошли к вагону.

– Что случилось? – испуганно спросила у них Вера.

– Такое горе, такое горе, – запричитала мама, глядя на Мишку.

– Папа!? – вскрикнула Вера.

– Да ты что! С папой всё в порядке. Он не смог придти, потому что дежурит на работе, – успокоила её сестра. – Это мама про Мишку.

– Напугали вы меня! – облегчённо вздохнула Вера. – С Мишкой всё в порядке, нормально доехали.

– Ну как же в порядке? У тебя ребёнок болен, а ты говоришь – нормально! – возмутилась мама. Она наклонилась к внуку: – Миша, ты меня узнаёшь? Я твоя бабушка.

Мишка молчал, обескураженный такой встречей. Вера тоже немного опешила.

– Он меня узнаёт? – повернулась к ней мама.

– Конечно, узнаёт, – начала сердиться Вера. – Что ты на него накинулась? И чего вы так вырядились, как будто случилось чего?

– А то ты не знаешь, что случилось! – горестно вздохнула мама.

Тягостная атмосфера не рассеялась и дома. Видимо, Мишка тоже почувствовал её, потому что не захотел сидеть за столом, который мама собрала по случаю их приезда. Вера и раньше замечала, что он моментально чувствовал настроение окружающих, и начинал вести себя так же – «зеркалить». Мама расспрашивала Веру о Денисе, о его родителях, но Вере казалось, что вопросы задавались из вежливости. Хлопнула дверь – пришёл с работы отец. Вера радостно выбежала навстречу ему в коридор, обняла, поцеловала в щёку. Отец тоже 061 мл её, но тут же отстранился:

– А где Миша?

Только сейчас Вера заметила в его руках большую яркую коробку с радиоуправляемой игрушкой. Мишка с интересом смотрел на коробку из двери в комнату, но подойти не решался.

– Миша, это тебе. На, возьми! – позвал отец.

Мишка нерешительно подошёл и взял коробку в руки.

– Поздоровайся с дедушкой, – нравоучительно сказала ему Вера, но всё Мишкино внимание было сосредоточено на коробке с игрушкой. Он с интересом рассматривал картинки на упаковке, а отец с умилением смотрел на внука. В это время в коридор вышла мама.

– Ты чего так долго? Мы давно уже за стол сели, – спросила она отца.

– Вот, подарок покупал, – отец кивнул на коробку в руках Мишки.

– Да ты что ребёнку купил?! – удивилась мама. – Он же не понимает, что это такое! Купил бы что-нибудь попроще.

Вера, которая внимательно наблюдала за Мишкой, заметила мгновенную перемену. Интерес в глазах в глазах Мишки погас, он бросил коробку на пол, буркнул под нос:

– Не хочу! – и быстро ушел в маленькую комнату. Отец растерянно стоял посередине коридора, он отвлёкся на разговор с мамой и не заметил, что у Мишки изменилось настроение. Мама укоризненно сказала отцу:

– Ну вот видишь, только расстроил ребёнка! – Потом она тайком перекрестилась и пробормотала: – Такое горе, такое горе!

Вера подняла коробку с игрушкой и пошла в комнату к Мишке. Он молча сидел на диване и сосредоточенно водил пальцем по узору на ковре. Вера протянула ему коробку:

– Возьми, это тебе дедушка подарил.

– Не хочу! – почти крикнул Мишка, вскочил и стал метаться по комнате, нелепо изогнув кисть правой руки перед лицом и часто-часто тряся средним пальцем перед глазами. Вера уже знала, что это признак сильного возбуждения, и если настаивать дальше, то дело кончится истерикой. Она положила коробку на диван, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, оставив Мишку одного. Вера вернулась в большую комнату за стол. В комнате была тягостная тишина. Отец с сердитым видом ел салат, сестра лениво ковырялась вилкой в тарелке, мама молча сидела с похоронным видом. Вера молча села на своё место и придвинула тарелку, но есть ей не хотелось. Мама спросила её:

– Что с Мишей?

– Устал с дороги, – ответила Вера. Она не хотела рассказывать о том, что увидела – вдруг ей это только показалось, а маму это может обидеть. Сестра поднялась из-за стола:

– Я поеду домой, а то мне завтра на работу, утром вставать рано.

Вера почему-то подумала, что сестра не приглашает её в гости, хотя живёт она в получасе езды от родителей. И тут же устыдилась своей обидчивости. Наверное, она тоже устала с дороги.

На следующий день отец рано ушёл на работу. Мама тоже отправилась по своим делам. Вера с Мишкой остались одни. Погода была хорошая, и Вера решила совместить прогулку с сыном и посещение памятных мест детства. Она повела Мишку к своей школе, но школу окружал свежепостроенный забор. Знакомые с детства улицы тоже были какими-то чужими. Красивые дома, которыми Вера любовалась в школьные годы, теперь казались ей пыльными и невзрачными. Наверное, за несколько лет после окончания школы её детские воспоминания идеализировались, и действительность уже до них сильно недотягивала. Вечером мама, папа, Вера и Мишка снова сели за стол, правда, на этот раз еда была менее праздничная. Мишка капризничал и размахивал ложкой так, что каша разлеталась в стороны. Вера прикрикнула на него, но мама тут же сделала ей замечание:

– Как ты можешь сердиться на него, ведь он же больной!

– Но он же несносно себя ведёт! – попыталась возразить Вера.

– Ты не должна на него сердиться! – строго ответила ей мама.

Отец попытался перевести разговор, спрашивая о том, как Вера живёт. Но по его вопросам Вере показалось, что отец всё ещё воспринимает её как старшеклассницу, а не как взрослую замужнюю женщину. Разговор не получился. Отец взял ворох газет, которые купил по дороге с работы, и отправился в свою комнату.

И на следующий день всё повторилось. Вера водила Мишку по улицам своего детства, тщетно пытаясь окунуться в прежнюю атмосферу. Подсознательная мечта, что, вернувшись в места детства, можно вернуться и в само детство, так и осталась мечтой. На улице Вера встретила одноклассницу, с которой в школе была в приятельских отношениях. У той уже было двое детей. Повспоминали одноклассников, выяснилось, что больше половины из них разъехалось. Вера неохотно отвечала на вопросы школьной подруги. Мишка вёл себя на удивление хорошо, и Вера надеялась, что подруга ничего не заподозрила. Чтобы как-то поднять себе настроение, Вера зашла в парикмахерскую и сделала модную причёску. Но у мамы эта причёска почему-то вызвала бурю негодования.

– Как ты можешь себя так вести?! У тебя больной ребёнок, а ты шляешься по парикмахерским! – с негодованием выговаривала она Вере, торопливо перекрестясь. – Ты теперь должна забыть о нарядах и парикмахерских, и всю себя посвятить больному ребёнку!

– И что я должна с ним делать? – завелась Вера.

– Что, что? – мама немного смутилась. – Ухаживать за ним – вот что!

– А что делать-то? – перешла в наступление Вера. – С ложечки кормить? Так он сам, слава Богу, научился.

– Ну вот, я ей слово – она в ответ десять! – использовала универсальную защиту мама. – Как была в детстве упрямая – так и осталась! Вера, так нельзя! Может, если бы ты за ним лучше ухаживала, он бы таким не стал!

– Ты хочешь сказать – это я во всём виновата? – опешила Вера.

– Ну, уж не знаю – уклончиво ответила мама.

Чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы, Вера убежала в маленькую комнату. Мишка не обратил на неё внимания и продолжал быстро ходить по комнате, тряся обломком игрушки, который нашёл на улице. Вера забралась с ногами на диван и стала наблюдать за сыном. Постепенно в её душе стала расти злость на Мишку. Получается, что она теперь навсегда прикована к нему, и никакой другой жизни у неё теперь не будет. Но внезапно злость на сына сменилась обидой на мать. В детстве Вера, как, наверное, и все дети, считала, что родители решат все её проблемы. В семье Веры так сложилось, что её отец оказался в бабьем царстве – против мамы, старшей дочери – Нади, и младшей – Веры. И в результате сложилась ситуация, что все основные вопросы в их семье решала мама. Даже поступление в институт не пошатнуло у Веры уверенности во всемогуществе мамы – просто теперь она далеко, и приходится выкручиваться самой. Когда Мишке поставили диагноз, Вера по телефону пыталась спросить у мамы совета, но услышала обтекаемое – «Тебе виднее». А теперь вместо решения проблемы, да просто вместо поддержки, она услышала – мол, сама виновата! Для Веры это было обидно вдвойне. Она вспоминала, как реагировала на проблемы с Мишкой свекровь, мама Дениса. Для Людмилы Алексеевны это тоже был тяжёлый удар, и она даже не пыталась сама что-то предпринимать или советовать. Она просто приняла выбор Веры и Дениса, и пыталась им в меру своих возможностей помогать, при этом безоговорочно одобряла действия Веры в отношении Мишки, и уж тем более не пыталась её в чём-то упрекать. Получалось, что свекровь доверила ей судьбу внука, а родная мать её действия не одобряет. Вера поняла, что детство бесповоротно закончилось, и на родителей больше надеяться не приходится. Она почувствовала, что безумно соскучилась по Денису – чуть ли не единственному человеку на свете, который её любит и понимает.

Оставшиеся дни до отправления обратного поезда тянулись невыносимо долго. Наконец наступил день отъезда. Вера собирала вещи, и вдруг взгляд её наткнулся на коробку с радиоуправляемой игрушкой – подарок отца, который так и лежал нераспечатанным. Вера подозвала Мишку, который всё эти дни не выпускал из рук обломка игрушки, найденного на улице, показала ему на яркую коробку и спросила:

– Возьмём с собой дедушкин подарок?

– Не хочу, – стереотипно ответил Мишка и стал возить своим обломком игрушки по узору ковра.

«В крайнем случае скажу – не влез в сумку», – подумала Вера и убрала коробку на шкаф. На поезд их провожали мама и папа, сестра не приехала. Перед вагоном мама коротко поцеловала Веру в щёку, а отец обнял. Поглядев на Мишку, мама перекрестилась и пробормотала:

– Какое горе, какое горе!

Отец взял Мишку на руки и на мгновенье прижался к нему щекой. Вера заметила, как на глазах отца блеснули слёзы. Наконец они сели в вагон, и поезд тронулся. Вера смотрела на проплывающие за окном пригороды, и по щекам её катились слёзы. Детство кончилось.

В начале августа Вера занялась устройством Мишки в школу. Она начала с посещения районного детского психиатра. Со времени её последнего визита Юрий Львович совершенно не изменился и по-прежнему напоминал сытого неторопливого кота в белом халате.

– Макеева, кажется? Да-да, помню. Проходите, проходите. Как у вас дела? Куда летом ездили? На море?

– Нет, мы ездили к моим родителям, – ответила Вера. – Тоже на юге, но до моря далеко. Юрий Львович, я хотела поговорить с вами об устройстве в школу.

Юрий Львович не спеша наблюдал за Мишкой. Тот разглядывал игрушки на шкафу в углу кабинета.

– За время с вашего последнего визита он изменился, – спустя какое-то время неторопливо промолвил Юрий Львович. – Он ведь где-то у вас занимался?

– Да, в Центре по работе с аутистами, – подтвердила Вера.

– Вы очень активная мама, – похвалил её Юрий Львович. – Не все родители уделяют своим детям так много времени и внимания. Я слышал об этом центре, о них хорошие отзывы. Они ведь специализируются именно на раннем детском аутизме. И как у Миши успехи?

– В Центре его очень хвалят, – стала хвастаться Вера. – Говорят, что он очень перспективный. Сказали, что он умеет читать, а вот с математикой у него не очень. И ещё сказали, что у него склонность к рисованию.

– Умеет читать? Очень хорошо, – Юрий Львович пошарил у себя в столе и достал детскую книжку с яркими картинками. – Миша, посмотри, какая у меня книжка. Подойди сюда.

Мишка нехотя оторвался от столика с игрушками и вопросительно посмотрел на Юрия Львовича.

– Миша, подойди к дяденьке доктору, – торопливо сказала Вера.

– Не надо, я сам, – мягко остановил её Юрий Львович. – Миша, давай книжку вместе почитаем.

Мишка нехотя подошёл и, не глядя на книжку, пробормотал себе под нос:

– Маша и медведь.

– Молодец! – обрадовался Юрий Львович и открыл книжку на первой странице. – А тут что написано?

– Не хочу, – буркнул Мишка, глядя в сторону, и вернулся к столику с игрушками.

– Миша, куда ты пошёл? – строго сказала Вера. Но Юрий Львович оставался очень довольным:

– Прогресс налицо! Похоже, он действительно умеет читать. И научился концентрировать внимание, правда, ненадолго. Да, в Центре, куда вы его водили, действительно работают профессионалы. А что вы говорили про школу?

– Я бы хотела, чтобы Миша осенью пошёл в школу, – с надеждой посмотрела на него Вера.

– Видите ли… – Юрий Львович развёл руками так, как обычно в мультфильмах коты разводят лапами. – Прогресс налицо, но этого всё же недостаточно, чтобы ваш сын сейчас смог бы учиться в обычной школе. Всё-таки там более высокие требования. Там не нужно уметь читать и писать – они сами должны этому учить. А нужны совсем другие вещи. Умение концентрировать внимание в течение урока, а в начальных классах это 30 минут. Нужны навыки самообслуживания – быстро одеться, умыться, сходить в туалет. Навыки общения – отвечать на вопросы учителя, поддерживать контакт с одноклассниками. Ваш сын сейчас не готов к таким требованиям. Подчёркиваю – сейчас, то есть в дальнейшем он вполне сможет догнать ровесников, а может – даже в чём-то их превзойти. Но сейчас речь может идти только об индивидуальном обучении во вспомогательной школе.

– Ну пусть хоть так, – обречённо вздохнула Вера.

– Тогда давайте сделаем так, – Юрий Львович сложил руки на груди, и всё равно остался похожим на кота из мультфильма. – Я подготовлю документы для управления образования, а они уже сами решат, в какой школе Миша будет учиться.

– Спасибо, – коротко ответила Вера. Чуда не произошло, но хоть какая-то надежда оставалась.

– Желаю вам успеха. Ваш сын очень перспективный, – Юрий Львович встал из-за стола. – А вы очень активная и деятельная мама, вы очень много делаете для своего сына. Я бы вам ещё посоветовал обратиться в районное общество инвалидов. Там председателем Татьяна Михайловна – очень милая и обаятельная женщина. Возможно, она вам сможет чем-то помочь. Всего доброго!

В районное управление образования Вера пошла через несколько дней. Она несмело заходила в кабинеты, но работавшие там женщины не понимали, что она хочет:

– Женщина, обращайтесь в ближайшую школу по месту жительства, там вашего ребёнка обязаны взять. Здесь-то вы чего ищете? И вообще, вы бы ещё в сентябре спохватились!

Вера стеснялась с ходу сказать, что её сын – умственно-отсталый, поэтому ей пришлось довольно долго путешествовать по кабинетам управления. Наконец в одном кабинете молодая женщина поняла, что она хочет:

– Как ваша фамилия? Это, значит, на вашего ребёнка документы от районного психиатра. Так, давайте ваши документы!

– Какие? – не поняла Вера, она думала, что Юрий Львович прислал всё необходимое.

– Как какие – паспорт, свидетельство о рождении – нетерпеливо сказала женщина.

Вера расстегнула сумку, достала документы и протянула женщине. Та их просмотрела, молча достала какой-то бланк и стала его заполнять. Окончив писать, она подняла глаза на Веру:

– Вот вам направление во вспомогательную школу, отвезёте директору. Судя по тому, что районный психиатр написал, ваш ребёнок необучаем. Но попробуйте поговорить с директором школы – может, она его возьмёт под свою ответственность.

Женщина вложила бланк в паспорт и брезгливо положила его на край стола. Вера взяла документы и механически сказала:

– Спасибо.

– Не за что, – неприязненно ответила женщина.

Выйдя из кабинета, Вера задержалась, убирая документы в сумку. Через неплотно закрытую дверь она услышала, как женщина, с которой она только что разговаривала, громко сказала соседкам по комнате:

– Нарожают дураков, а потом ходят. Давно бы избавилась от него и родила здорового.

Вера резко дёрнула молнию на сумке и заспешила на улицу.

Вспомогательная школа, куда Веру отправили из управления образования, находилась на окраине района. До трёхэтажного белого здания за берёзовой рощей пришлось довольно долго идти от конечной остановки автобуса. Вера открыла массивную деревянную дверь на пружине и оказалась в пустом гулком школьном коридоре. В конце коридора пожилая техничка не спеша тёрла пол шваброй.

– Как мне найти директора? – крикнула ей Вера.

– На втором этаже, – техничка показала шваброй в сторону лестницы.

Кабинет директора находился рядом с лестницей. Дверь была открыта, и Вера заглянула внутрь:

– Можно?

Пожилая женщина за столом под портретом президента оживилась:

– Конечно, конечно. На работу устраиваться?

Вера переступила порог кабинета:

– Нет, я хочу сына к вам в школу устроить.

Директриса сразу поскучнела и села назад за свой стол. Вера протянула ей бумагу, которую ей дали в управлении образования, и Мишкино свидетельство о рождении. Директриса внимательно прочитала бумагу, потом заглянула в свидетельство и посмотрела на Веру:

– Грехи молодости?

– Что? – не поняла Вера.

– Говорю – в школе ещё родила? – директриса помахала свидетельством о рождении.

– Нет, в институте – озадаченно ответила Вера и на всякий случай добавила: – на пятом курсе.

– Ну это непринципиально, – голос директрисы стал более официальным. – Все мы были молодыми. Как говорится, наказания без греха не бывает.

– Какого ещё наказания? – напряглась Вера.

– Божьего наказания, – голос директрисы стал официальным до предела. – В конце концов, это не моё дело. Если есть направление управления образования, я обязана взять вашего ребёнка. Приходите на торжественную линейку 1 сентября, потом ко мне подойдёте – я вам всё объясню. К тому времени я посмотрю, у кого из учителей нагрузка меньше, и определюсь с расписанием. Всего хорошего!

Директриса протянула ей свидетельство о рождении, и озадаченная Вера вышла из кабинета.

Вечером Вера рассказала о посещении школы Денису. Почему-то его этот рассказ сильно рассердил. Он возбуждённо расхаживал по комнате и громко возмущался:

– Значит, мы наказаны! – он оглянулся на Мишку, который сидел перед телевизором и смотрел мультфильмы. – А за что, она не сказала? А то я что-то не припоминаю! А может, нас на всякий случай наказали? Так сказать – авансом? И я теперь могу спокойно грабить и убивать, ведь я всё равно уже наказан?

– Не говори глупостей, – устало отозвалась Вера.

– Во сколько линейка? Я тоже приду, – сменил тему Денис.

– В девять, – ответила Вера. – А как же работа?

– Я отпрошусь, – решительно сказал Денис. – Не каждый день у меня сын в первый класс идёт.

Первое сентября выдалось погожим и солнечным. Мишка послушно нёс букет цветов, а Денис, одевшийся по этому случаю в костюм с галстуком, гордо вёл его за руку. Площадка перед зданием школы уже была заполнена людьми. Вера разглядела на крыльце директрису и пробилась к ней через толпу. Но та нетерпеливо отмахнулась от неё – мол, позже. Постепенно все выстроились вдоль белой линии, проведённой на асфальте – дети стояли в переднем ряду, взрослые за ними. Денис тоже подтолкнул Мишку вперёд, а сам стал позади, положив ему руку на плечо. Началась торжественная линейка. Первой микрофон взяла директриса, за ней выступала женщина из управления образования, потом кто-то из администрации округа. Вера рассеянно слушала их выступления, а сама украдкой рассматривала детей и родителей. В Центре она научилась узнавать детей с аутизмом по их отрешённому выражению лица, и теперь, вглядываясь в лица детей, пыталась угадать – возможно, они будут учиться с Мишкой в одном классе. Но дети совершенно не походили на тех, что занимались в Центре. Они перешёптывались между собой, хихикали, что-то переспрашивали у родителей – словом, вели себя как обычные дети. Ну, может быть, чуть непослушнее и развязнее, чем обычные дети. Лишь у некоторых выражение лица и странные жесты выдавали их принадлежность к вспомогательной школе. А вот родители, как показалось Вере, отличались от родителей обычных школьников. На лицах многих из них Вера не заметила радости и оживления, казалось, что приводить ребёнка в школу 1 сентября для них привычное и не слишком приятное занятие. Многие родители были одеты по-будничному просто и даже бедно. Некоторые пытались фотографировать и снимать на видеокамеру, но делали это как-то робко и неуверенно.

Вера заметила, что и их семья стала объектом любопытства окружающих. Многие родители, а в основном это были женщины, бросали на них быстрые, оценивающие взгляды, под которыми Вера почувствовала себя неуютно. Линейка закончилась, и дети стали расходиться по классам. Вера снова подошла к директрисе. Та уже освободилась от текущих дел и отреагировала на Веру более приветливо:

– Макеева, если не ошибаюсь? Пойдёмте, я покажу вам вашего учителя.

Она подвела Веру к молодой женщине:

– Это Татьяна Викторовна. Она работает у нас несколько лет и уже опытный преподаватель. Недавно вернулась с курсов повышения квалификации, где их учили работать с тяжёлыми детьми, такими, как ваш.