Текст книги "Собрание сочинений в 20 т. Том 9. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. Статьи 1880–1890-х гг."

…вот критика европейская. – См. письмо к П.А. Вяземскому от 25 мая и около середины июня 1825 г.: «Ты спрашиваешь, доволен ли я тем, что сказал ты обо мне в Тел<еграфе>. Что за вопрос? Европейские статьи так редки в наших журналах! а твоим пером водят и вкус и пристрастие дружбы» (Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. Т. 13. С. 183).

СТАРЫЙ ВОПРОС ПО ПОВОДУ НОВОГО ТАЛАНТА

Впервые: Северный вестник. 1888. № 11. С. 77–99. Печатается по тексту этого издания. В подзаголовке к статье указаны два сборника А.П. Чехова: «В сумерках» (СПб., 1887) и «Рассказы» (СПб., 1888). Имеется также примечание от редакции журнала: «Статья г. Мережковского, расходясь с мнениями некоторых из наших сотрудников лишь в подробностях эстетических воззрений на искусство, в основных своих принципах настолько приближается к этим мнениям, что мы сочли возможным дать ей место на страницах “Северного вестника”».

Позднее Д.С. Мережковский вспоминал: «Двадцать три или двадцать четыре года тому назад, вскоре после закрытия “Отечественных записок”, возник журнал “Северный вестник”. Редактором была А.М. Евреинова, издательницей – Сабашникова. Беллетристикой заведовал Плещеев, критическим отделом вначале – Михайловский. Последний очень строг был к молодым сотрудникам вроде меня, и я до сих пор не понимаю, как могла проскользнуть помимо него восторженная статья о Чехове. Верно, случилось это за время редакторского отсутствия. А может быть, он уже тогда фактически стал отдаляться от “Северного вестника”. Помню, однако, его резко осудительное письмо ко мне по поводу этой статьи. В то время глаза всех были устремлены на Гаршина. Его трагическая кончина еще усилила его влияние. Чехов едва начинал, под крылом Суворина. Вышел томик его рассказов “Хмурые люди”. И никому не хотелось после “Красного цветка” глядеть в сторону “Хмурых людей”» (Мережковский Д.С. Брат человеческий // Мережковский Д.С. Акрополь: Избр. лит. критич. статьи. М.: Кн. палата, 1991. С. 247).

Дебютная статья Мережковского получила критические отзывы в периодике. «Надо заметить, – писал анонимный рецензент «Русской мысли», – что автор не принадлежит к числу современных литературных Пигасовых, у которых осталось лишь одно убеждение – не иметь никаких убеждений, и которые под видом объективного творчества выказывают полный индифферентизм к общественным вопросам и идеалам своего времени. Напротив, г. Мережковский признает так называемую “тенденцию” в числе законных и богатых источников поэтического вдохновения и не находит достаточно энергических слов, чтобы снять с себя подозрение в принадлежности к школе, прикрывающей свою идеебоязнь плащом “эстетики” и “чистой красоты”. Тем не менее автор до того увлекается значением последней и с такою горячностью выступает на защиту красивой формы и элемента “бессознательного” в творчестве, что его критический этюд получает одностороннее освещение, а положения его являются произвольными» ([Б. п. Периодические издания] // Русская мысль. 1889. № 1. Библиогр. отд. С. 34). За непоследовательность суждений и отсутствие твердой позиции Мережковского упрекали на страницах «Саратовского дневника»: «Вместо того, чтобы прямо высказать свои задушевные убеждения, он путается среди сотни противоречий, которыми раскрашены все его статьи; он убежден, что всякие завиральные идеи достаточно уже натворили бед и надо отделаться от них в чистой области поэзии; он убежден, что чистая поэзия – единственный род поэзии, который ему нравится, а все остальное низко; но у него не хватает смелости прямо высказать это, и он придумывает мудреную теорию, а под шумок подталкивает на самый верх Парнаса г. Фета, г. Чехова и всех своих ближних» (И.Е. По поводу текущей литературы (Заметки) // Саратовский дневник. 1889. № 199. 19 сентября. С. 1).

Иная оценка текста Мережковского содержится в письме А.Н. Плещеева к Чехову от 2 октября 1888 г.: «Вчера вечером пришел ко мне Мережковский и прочел небольшой этюд, который он написал о вас. Ей-богу, это лучше всего, что говорили о вас рецензенты. Мне кажется, что и вы будете довольны этой статейкой. Это свежо, молодо и крайне симпатично» (цит. по: Чехов и Плещеев / Ст. и публ. Л.С. Пустильник // Литературное наследство. Т. 68: Чехов. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 332). Однако сам Чехов воспринял статью о себе менее восторженно. В его письме к А.С. Суворину от 3 ноября 1888 г. читаем: «Мережковский пишет гладко и молодо, но на каждой странице он трусит, делает оговорки и идет на уступки – это признак, что он сам не уяснил себе вопроса… Меня величает он поэтом, мои рассказы – новеллами, моих героев – неудачниками, значит, дует в рутину. Пора бы бросить неудачников, лишних людей и проч. и придумать что-нибудь свое» (Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М.: Наука, 1976. Т. 3. С. 54).

Впоследствии Мережковский посвятит Чехову не одну статью: «Чехов и Горький» (1906), «Асфодели и ромашка» (1908), «Брат человеческий» (1910), «Суворин и Чехов» (1914). С годами былая восторженность пройдет. «По поводу Чехова, – читаем в письме В.Я. Брюсову за 1910 г., – я мог бы сейчас только ругаться… от Чехова пошел в русской литературе – дурной вкус, дурной запах, который кончился Арцыбашевым, Куприным и проч. Но всего этого публично сказать нельзя» (НИОР РГБ. Ф. 386. К. 94. Ед. хр. 45. Л. 2об.–3). Перемена будет связана не столько с Чеховым (талант которого, по собственному выражению Мережковского, «как был, так и остался до конца» (Мережковский Д.С. Брат человеческий // Мережковский Д.С. Акрополь: Избр. лит. – критич. статьи. М.: Кн. палата, 1991. С. 249–250)), сколько с эволюцией взглядов самого писателя. Подробнее об отношениях между Чеховым и Мережковским см.: Гущин М. Творчество А.П. Чехова. Очерки. Харьков: Харьков. ун-т, 1954. С. 123–131; Поварцов С.Н. «Люди разных мечтаний» (Чехов и Мережковский) // Вопросы литературы. 1988. № 6. С. 153–183; Толстая Е.Д. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880 – начале 1890-х годов. М.: Радикс, 1994 (2-е изд., перераб. и доп. – М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002); Чудаков А.П. Чехов и Мережковский: два типа художественно-философского сознания // Чеховиана: Чехов и «серебряный век». М.: Наука, 1996. С. 50–67; Гришунин А.Л. Мережковский о Чехове // Д.С. Мережковский: Мысль и слово. М.: Наследие, 1999. С. 235–242; Коптелова Н.Г. А.П. Чехов в восприятии Д.С. Мережковского (1908–1914 гг.) // Вестник Костром. гос. ун-та им. Н.А. Некрасова. 2006. № 1. C. 129–133; Холиков А.А. Прижизненное полное собрание сочинений Дмитрия Мережковского: Текстология, история литературы, поэтика. М.; СПб.: Нестор-История, 2014. С. 149–151. См. также: Письма Д.С. Мережковского к А.П. Чехову / Подгот. текста и коммент. А.М. Долотовой // Чеховиана. Чехов и «серебряный век». М.: Наука, 1996. С. 258–268.

Спенсер в своей статье о музыке… – Имеется в виду работа английского философа и социолога Герберта Спенсера «Происхождение и назначение музыки» (1857).

Г<-н> Чехов, издавший в прошлом и нынешнем году две книжки новелл… – Речь идет об изданиях: Антон П. Чехов. В сумерках. Очерки и рассказы (СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1887); Антон Чехов. Рассказы (СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1888). Далее цитаты указываются по этим изданиям (в сокращенной форме). При наличии существенных расхождений с дефинитивным текстом для сравнения приводятся также цитаты из академических изданий А.П. Чехова.

…«с нею одною жизнью дышал, ~ чувствовал трав прозябанье», ~ «была ему звездная книга ясна, и с ним говорила морская волна». – Из стихотворения Е.А. Баратынского «На смерть Гёте» (1832).

С. 78–79. «Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на глубокое небо, ~ сущность жизни представляется отчаянной, ужасной» («Степь»). – «Рассказы» (с. 186).

Есть прелесть бездны на краю. – Неточная цитата из «Пира во время чумы» (1830) А.С. Пушкина: «Есть упоение в бою / И бездны мрачной на краю».

«Позади сквозь скудный свет звезд ~ всюду природа представлялась темной, безгранично глубокой и холодной ямой» («Враги»). – «В сумерках» (с. 234). Мережковский обрывает цитату. Ср.: «…холодной ямой, откуда не выбраться ни Кирилову, ни Абогину, ни красному полумесяцу…» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 194–195).

…«какой-то мягкий махровый цветок ~ он не спит»… – «В сумерках» (с. 211). Из рассказа «Агафья». Ср.: «Какой-то мягкий, махровый цветок на высоком стебле нежно коснулся моей щеки, как ребенок, который хочет дать понять, что он не спит» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 182).

…«золотые полосы вечерней зари ~ располагаются на ночлег». – «Рассказы» (с. 185). Из повести «Степь». Ср.: «…ангелы-хранители, застилая горизонт своими золотыми крыльями, располагались на ночлег…» (Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М.: Наука, 1977. Т. 7. С. 65).

«В жизни ничего нет дороже людей!» – восклицает один из его героев… – «В сумерках» (с. 93). Слова Огнева из рассказа «Верочка».

«Это маленький, тщедушный человек, ~ крайне неопределенными чертами». – «В сумерках» (с. 12).

«Моя маменька при господах ~ в хорошие люди вывести». – «В сумерках» (с. 12).

«Так меня приспособили, ~ слова сказать». ~ «…Живу по писанию, ~ кушаю по благовремении». – «В сумерках» (с. 16). Ср.: «…так меня приспособили, что я теперя не могу никакого мужицкого, неделикатного слова сказать» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 9).

…«я так о себе рассуждаю, ~ благородный господин»… – «В сумерках» (с. 17). Ср.: «Я так об себе рассуждаю, что у маменьки я был незаконнорожденное дитё. Моя маменька весь свой век при господах жили и не желали за простого мужика выйтить…

– И на барина налетела, – усмехается Птаха.

– Не соблюли себя, это точно. Были оне благочестивые, богобоязливые, но девства не сохранили. Оно, конечно, грех, великий грех, что и говорить, но за то, может, во мне дворянская кровь есть. Может, только по званию я мужик, а в естестве благородный господин» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 10).

«Земли там, рассказывают, ~ деточки у меня будут». – «В сумерках» (с. 20). Ср.: «Земли там, рассказывают, нипочем, все равно как снег: бери, сколько желаешь! Дадут мне, парень, землю и под пашню, и под огород, и под жилье… Стану я, как люди, пахать, сеять, скот заведу и всякое хозяйство, пчелок, овечек, собак… кота сибирского, чтоб мыши и крысы добра моего не ели. Поставлю сруб, братцы, образов накуплю… Бог даст оженюсь, деточки у меня будут» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 12–13).

«Так-то оно так, все оно хорошо, ~ Вишь, ты какой дохлый!» – «В сумерках» (с. 24).

…«он весь дрожит, ~ на которую наступили». – «В сумерках» (с. 24).

…«на траве виснут тусклые недобрые слезы. ~ стройных длинноносых кроншнепов!» – «В сумерках» (с. 13). Ср.: «На траве виснут тусклые, недобрые слезы. Это не те слезы тихой радости, какими плачет земля, встречая и провожая летнее солнце, и какими поит она на заре перепелов, дергачей и стройных, длинноносых кроншнепов!» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 7).

«Какой странный, дикий человек, ~ Это учитель народа!..» – «В сумерках» (с. 251).

«Совестно! Боже, как совестно!.. ~ Даже перед престолом…». – «В сумерках» (с. 264–266). Ср.: «– Совестно! Боже, как совестно! Не могу, гордец, чтоб люди мою бедность видели! Когда вы меня посетили, то ведь чаю вовсе не было, Павел Михайлович! Ни соринки его не было, а ведь открыться перед вами гордость помешала! Стыжусь своей одежды, вот этих латок… риз своих стыжусь, голода… А прилична ли гордость священнику?

Отец Яков остановился посреди кабинета и, словно не замечая присутствия Кунина, стал рассуждать с самим собой.

– Ну, положим, я снесу и голод, и срам, но ведь у меня, господи, еще попадья есть! Ведь я ее из хорошего дома взял! Она белоручка и нежная, привыкла и к чаю, и к белой булке, и к простыням… Она у родителей на фортепьянах играла… Молодая, еще и двадцати лет нет… Хочется, небось, и нарядиться, и пошалить, и в гости съездить… А она у меня… хуже кухарки всякой, стыдно на улицу показаться, боже мой, боже мой! Только и утехи у нее, что принесу из гостей яблочек или какой кренделечек…

Отец Яков опять обеими руками зачесал голову…

– И выходит у нас не любовь, а жалость… Не могу видеть ее без страдания! И что оно такое, господи, делается на свете! Такое делается, что если в газеты написать, то не поверят люди… И когда всему этому конец будет!

– Полноте, батюшка! – почти крикнул Кунин, пугаясь его тона. – Зачем так мрачно смотреть на жизнь?

– Извините великодушно, Павел Михайлович… – забормотал отец Яков, как пьяный. – Извините! все это… пустое, и вы не обращайте внимания… А только я себя виню и буду винить… Буду!

Отец Яков оглянулся и зашептал:

– Как-то рано утром иду я из Синькова в Лучково; гляжу, а на берегу стоит какая-то женщина и что-то делает… Подхожу ближе и глазам своим не верю… Ужас! Стоит жена доктора Ивана Сергеича и белье полощет… Докторша, в институте кончила! Значит, чтоб люди не видели, норовила пораньше встать и за версту от деревни уйти… Неодолимая гордость! Как увидала, что я около нее и бедность ее заметил, покраснела вся… Я оторопел, испугался, подбежал к ней, хочу помочь ей, а она белье от меня прячет, боится, чтоб я ее рваных сорочек не увидел…

– Все это как-то даже невероятно… – сказал Кунин, садясь и почти с ужасом глядя на бледное лицо отца Якова.

– Именно, невероятно! Никогда, Павел Михайлович, этого не было, чтоб докторши на реке белье полоскали! Ни в каких странах этого нет! Мне бы, как пастырю и отцу духовному, не допускать бы ее до этого, но что я могу сделать? Что? Сам же еще норовлю у ее мужа даром лечиться! Верно вы изволили определить, что все это невероятно! Глазам не верится! Во время обедни, знаете, выглянешь из алтаря, да как увидишь свою публику, голодного Авраамия и попадью, да как вспомнишь про докторшу, как у нее от холодной воды руки посинели, то, верите ли, забудешься и стоишь, как дурак, в бесчувствии, пока пономарь не окликнет… Ужас!

Отец Яков опять заходил.

– Господи Иисусе! – замахал он руками. – Святые угодники! И служить даже не могу… Вы вот про школу мне говорите, а я, как истукан, ничего не понимаю и только об еде думаю… Даже перед престолом…» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 220–222).

…«и его всего скорчило, ~ перед невидимой правдой…». – «В сумерках» (с. 268–269).

«Я врач, ~ бутафорскую вещь!» – «В сумерках» (с. 242).

«Абогин и доктор стояли лицом к лицу ~ способны понимать друг друга». – «В сумерках» (с. 243).

…из второй недавно изданной книги… – См. указанный выше сборник «Рассказы».

…«красу долин, небес и моря»… – Из стихотворения Н.А. Некрасова «Поэт и Гражданин» (1856).

…«вдохновение, звуки сладкие, молитвы»… – Отсылка к стихотворению А.С. Пушкина «Поэт и толпа» (1828).

…в личности армейского офицера, мечтающего об идеальной и несуществующей «сиреневой барышне»… – Имеется в виду штабс-капитан Рябович из рассказа «Поцелуй».

…«бегал в Америку, уходил в разбойники, просился в монастырь, нанимал мальчишек, чтобы они его мучили за Христа». – «В сумерках» (с. 156). Ср.:

«Я и в Америку бегал, и в разбойники уходил, и в монастырь просился, и мальчишек нанимал, чтоб они меня мучили за Христа» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 129).

…«что у каждой науки есть начало, ~ как у периодической дроби»… ~ «Ведь я, сударыня, ~ рвала на части мое тело». – «В сумерках» (с. 159–160).

…«изнывал от тяжкого, беспорядочного труда, ~ Тобольским губерниям». – «В сумерках» (с. 160).

«Изменял я тысячу раз, ~ плакал и грыз подушку!» – «В сумерках» (с. 161).

«Этот голос человеческого горя ~ тоже заплакала». – «В сумерках» (с. 167).

…«резать, жечь – вникать иль изучать… ~ Резать будешь или жечь?..» – Из стихотворения Я.П. Полонского «В прилив» (1872).

…избранный им эпиграф: «Ночевала тучка золотая (т. е. Иловайская) на груди утеса великана (т. е. Лихарева)». – Рассказу А.П. Чехова «На пути» (1886) был предпослан эпиграф из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Утес» (1841).

…«подобно тому, – от себя уже замечает г. Чехов, – как нам кажется маленьким самый большой пароход, про который говорят, что он проплыл океан». – «В сумерках» (с. 168).

…кейф… – то же, что «кайф» (от араб. «кэйф» – «время приятного безделья», «удовольствие»).

…«так и веет безмятежностью, врожденной, почти артистической страстью к житью зря, спустя рукава». ~ «хуже всякого бобыля». – «В сумерках» (с. 206–207). Ср.: «…так и веяло безмятежностью, почти артистической страстью к житью зря, спустя рукава» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 171).

…«в сторожа и пугало общественных огородов. ~ было как раз по его натуре». – «В сумерках» (с. 207).

…«любопытно… Про что ни говори, все любопытно. Птица теперя, человек ли… камешек ли этот взять – во всем своя умственность!..» – «В сумерках» (с. 209). Ср.: «– Любопытно! – потянулся Савка – Про что ни говори, все любопытно. Птица таперя, человек ли… камешек ли этот взять – во всем своя умственность!..» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 174).

…«остается одна только бледно-багровая полоска ~ как уголья пеплом» ~ «кажется, звучат и чаруют слух не птицы, не насекомые, а звезды, глядящие с неба». – «В сумерках» (с. 210–211). Ср.: «Осталась одна только бледно-багровая полоска, да и та стала подергиваться мелкими облачками, как уголья пеплом» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 172); «Казалось, тихо звучали и чаровали слух не птицы, не насекомые, а звезды, глядевшие на нас с неба…» (Там же. С. 175).

«Этого симпатичного поэтического человека, ~ кроткими и грустными чертами лица». – «В сумерках» (с. 286). Ср.: «Этого симпатичного, поэтического человека, выходившего по ночам перекликаться с Иеронимом и пересыпавшего свои акафисты цветами, звездами и лучами солнца, не понятого и одинокого, я представляю себе робким, бледным, с мягкими, кроткими и грустными чертами лица» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 238).

…(«гордый демон так прекрасен, так лучезарен и могуч»)… – Из стихотворения А.Н. Майкова «Ангел и демон» (1841).

«Вера (имя девушки) была пленительно хороша, ~ книг и истин…». ~ «как ни рылся в своей душе, не находил даже искорки». – «В сумерках» (с. 106). Ср.: «Объясняясь в любви, Вера была пленительно хороша, говорила красиво и страстно, но он испытывал не наслаждение, не жизненную радость, как бы хотел, а только чувство сострадания к Вере, боль и сожаление, что из-за него страдает хороший человек. Бог его знает, заговорил ли в нем книжный разум или сказалась неодолимая привычка к объективности, которая так часто мешает людям жить, но только восторги и страдание Веры казались ему приторными, несерьезными, а в то же время чувство возмущалось в нем и шептало, что все, что он видит и слышит теперь, с точки зрения природы и личного счастья, серьезнее всяких статистик, книг, истин…» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 86–87).

«Это не рассудочная холодность, ~ бессемейной жизни». – «В сумерках» (с. 110).

…«опытный правовед, полжизни упражняющийся во всякого рода пресечениях, предупреждениях и наказаниях»… – «В сумерках» (с. 61). Ср.: «…опытный правовед, полжизни упражнявшийся во всякого рода пресечениях, предупреждениях и наказаниях…» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 49).

«Возьми, если хочешь! ~ Пусть себе стоит!» – «В сумерках» (с. 57). Ср.: «– Возьми, если хочешь! – сказал Сережа, подняв брови. – Ты, пожалуйста, папа, не стесняйся, бери! Эта желтенькая собачка, что у тебя на столе, моя, но ведь я ничего… Пусть себе стоит!» (Чехов А.П. В сумерках. Очерки и рассказы / Изд. подгот. Г.П. Бердников, А.Л. Гришунин; Отв. ред. Г.П. Бердников. М.: Наука, 1986. С. 45).

…мелькает в рассказах «На суде»… – Рассказ Чехова называется «В суде».

«Châtiments» Виктора Гюго… – «Возмездие» (1853), сборник гражданской лирики В. Гюго.

«Не мне управлять песнопевца душой», ~ «Он высшую силу признал над собой, ~ При звуках воспрянув, пылает». – Из баллады Ф. Шиллера «Граф Габсбургский» (1803) в пер. В.А. Жуковского.

РАССКАЗЫ ВЛ. КОРОЛЕНКО

Впервые: Северный вестник. 1889. № 5. С. 1–29. Печатается по тексту этого издания.

Статья Д.С. Мережковского была встречена неоднозначно. Рецензент «Волжского вестника», отметив, что автор, известный своими стихотворениями, «гонится за двумя зайцами, появляясь еще и в критическом отделе “Сев<ерного> В<естника>”» (А.П. Литературные заметки // Волжский вестник. 1889. № 136. 6 (18) июня. С. 2), похвалил взгляд Мережковского на язык и манеру описания В.Г. Короленко: «Поэт в душе, но не в своих стихотворениях, г. Мережковский сумел подметить оригинальные особенности слова г. Короленки, на которые еще никто не обращал внимания. Статья г. Мережковского является во всяком случае интересной, как интересна всякая статья по поводу произведений крупного и оригинального таланта» (Там же. С. 3). В свою очередь Е.П. Карпов (под псевд. «К. Счастнев») отозвался об этой статье более сурово: «Д. Мережковский, небезызвестный поэт, кроме двух стихотворений, напечатал в майской книжке “Северного Вестника” критический очерк: “Рассказы Вл. Короленко”. Если два предыдущих очерка г. Мережковского “о Чехове” и “о Флобере” можно назвать не совсем удачными, то очерк “о Короленке” можно назвать совсем неудачным» (Счастнев К. Журнальное обозрение // Русское богатство. 1889. № 5–6. С. 328). «Вопросы, – резюмирует он, – которыми задается задумчиво-пытливо г. Д. Мережковский в начале статьи, так и остаются до конца статьи не разрешенными. Доказав, что г. Короленко описывает каторжников и острожников, критик разбирает его произведения из интеллигентной жизни и находит их слабыми, подражательными, лишенными тонкого психического чутья и претенциозными и советует ему писать главным образом из народного быта, где он совершенно в своей сфере. Теперь какому-нибудь критику стоит взяться за рассказы Вл. Короленко и доказать, что г. Короленко плохо знает русский народ, плохо владеет народным языком (об этом уж кто-то даже писал), и что останется от громадных надежд, возлагаемых на Вл. Короленко?» (Там же. С. 331). Р.А. Дистерло также не согласился с одной из основных мыслей Мережковского: «Идея “протеста униженных и оскорбленных”, как ее понимает г. Мережковский, если и не вполне чужда творчеству г. Короленко, то во всяком случае занимает в нем лишь незначительное место и вследствие того не помешала автору создать несколько несомненно поэтических вещей» (Р.Д. Критические заметки // Неделя. 1889. № 20. 14 мая. Стлб. 646). «Хотя г. Короленко, – сказано дальше, – и не вполне свободный художник, но все же он далеко не так узок, как старается представить это г. Мережковский» (Там же. Стлб. 647). Именно поэтому, отмечая в статье Мережковского то, что «поэт, превратившийся на этот раз в критика, очень хвалит г. Короленка», Дистерло предположил, что «едва ли похвалы эти будут приятны последнему» (Там же. Стлб. 645). Наконец, довольно резкий отзыв оставил анонимный рецензент «Русской мысли»: «…г. Мережковский <…> построил для г. Короленко новую специальную теорию. В силу ее мы имеем теперь пол-Короленко, ибо г. Мережковский разрубил его пополам и одну часть признал годною, а другую совершенно отбросил. Схема критика весьма проста: интеллигенция и народ – все, что написал г. Короленко из народной или, как выражается его критик, “этнографической” среды, – все это талантливо, свежо, поэтично; все же произведения г. Короленко, в которых изображаются интеллигентные люди, слабы, подражательны, фальшивы, банальны… г. Мережковский не находит для них достаточно презрительных эпитетов» ([Б. п. Периодические издания] // Русская мысль. 1889. № 8. Библиогр. отд. С. 372). «Мы не станем спорить с г. Мережковским, – сказано далее, – и подробно опровергать его взгляд на писателя, литературная физиономия которого раскрывается именно в идейной совокупности всех его произведений как из народной, так и не народной среды. Это история длинная. Но нельзя не отметить всей “оригинальности” критики г. Мережковского. <…> Построить все произведения по внешним признакам в две шеренги, сделать им наружный смотр, одну сплошь оштрафовать за оторванные пуговицы, другую сплошь наградить орденами – вот критические приемы г. Мережковского» (Там же. С. 373).

Источники цитат, многие из которых Мережковский приводит с неточностями (оговариваются только лексико-грамматические и орфографические случаи, пунктуационные расхождения специально не отмечаются), указаны по двум изданиям В.Г. Короленко: «Очерки и рассказы» (2-е изд. М.: Изд. редакции журнала «Русская мысль», 1888) и «Слепой музыкант» (М.: Изд. редакции журнала «Русская мысль», 1888; с подзаголовком «Этюд»). Для произведений, публиковавшихся в «Северном вестнике», источники цитат даются по этому журналу: «Убивец» («Очерки сибирского туриста», III) (1885. № 1. С. 51–68), «За иконой. (Этнографические наброски с натуры)» (1887. № 9. С. 1–43), «По пути. (Святочный рассказ)» (1888. № 2. С. 1–49), «Ночью. (Очерк)» (1888. № 12. С. 1–30). Ряд известных текстов Короленко упоминается в статье Мережковского под заглавиями первых публикаций: «По пути» («Федор Бесприютный»), «В подследственном отделении» («Яшка»), «Из рассказов о бродягах» («Соколинец»), «Убивец» (в составе «Очерков сибирского туриста»).

…«так дольше жить нельзя»… – Заключительные слова из стихотворения А.А. Голенищева-Кутузова «Так жить нельзя! В разумности притворной…» (1884).

…«юдоли плача и скорби»… – устоявшееся выражение, которое обозначает человеческую жизнь и восходит к словам из библейского Псалма 83: «Проходя долиною плача, они открывают в ней источники, и дождь покрывает ее благословением».

…«как агнцы безгласные, ведомые на заклание»… – Ср.: «Но за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание» (Пс. 43:23).

…и занимается очисткой выгребных ям… – Речь идет о герое пьесы Л.Н. Толстого «Власть тьмы» (1887).

…«властью земли»… – Речь идет об очерках Г.И. Успенского начала 1880-х гг. «Власть земли». См. также примеч. к текстам «Руссо» и «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы».

…«глаза лихорадочно загорались, ~ ударял себя в грудь» ~ «Иду, как Иеремия, иду обличать нечестивых!» – «Очерки и рассказы» (1888). С. 24. Ср.: «…короткие волосы подымались на голове…».

«Можно сказать с уверенностью, ~ сопровождавшей новоявленного пророка…». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 24.

«Макар, тот самый Макар, ~ говорил убедительно». – См. «Сон Макара. (Святочный рассказ)»: «Очерки и рассказы» (1888). С. 132. После слов «…вдруг ощутил в себе дар слова…» и до фразы «Он не робел…» опущена часть цитируемого текста.

«Он ему не подчинится ~ бьют отовсюду жестокие метели». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 133–135. После слов «…Пусть с ним делают что хотят!..» и до фразы «…И пусть не думают…» опущена часть цитируемого текста. Аналогичные случаи пропусков – между фразами: «…а овсом никогда не кормили…» и «…Да, его гоняли всю жизнь…», «…И он также…» и «…Пусть же они поищут…». Ср.: «…но овсом никогда не кормили…», «…злая, бесприютная дряхлость…».

«Он было понурил голову, ~ в сердце его истощилось терпение». ~ «Тогда в его душе стало темно, ~ забыл все, кроме своего гнева…». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 136–137. Ср.: «…жили на земле в одно время с Макаром в богатых хоромах, то Макар их знает…», «…потому что обмыты духами, а чистые ризы сотканы чужими руками. Макар опять понурил голову, но тотчас же опять поднял ее. А между тем разве он не видит…».

…«Лес шумит»… – См. рассказ «Лес шумит. (Полесская легенда)» в книге: «Очерки и рассказы» (1888). С. 139–174.

…«…собственно, держат его в одиночке за непризнание властей, ~ Собственно, для обличения». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 203. Ср.: «…он и ему грубость окажет. Все свое: “беззаконники, да слуги антихристовы!” Вот через это самое… А то раньше слободно он ходил по всей даже тюрьме без препятствий… – А зачем он стучит?..».

…«…стою за Бога, за великого Государя, ~ стало быть, поступал так “для души”». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 205–206. После слов «…за все отечество и за всех людей…» и до фразы «…Обличаю начальников…» опущена часть цитируемого текста.

…«…отрекись, вишь, от Бога, от великого Государя, ~ души в нем живой нету!» – «Очерки и рассказы» (1888). С. 206.

…«…он успел своим неукротимым стуком раздражить им нервы, ~ поддерживает меня Бог-от!”». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 210–211. Ср.: «…до болезненной восприимчивости к этому стуку и торжествовал, – торжествовал сознательно…», «…над связавшими его по рукам и по ногам врагами. Побежденный физически, он считал себя не сдавшимся победителю, пока еще “Господь поддерживает его” в единственно возможной форме борьбы. “Стучу вот!”…». После слов «…свою миссию, свое торжество…» и до фразы «“Думаете, заперли, так уж я вам подвержен? Не-ет! Стучу, вот слава те, Господи, царица Небесная… поддерживает меня Бог-от!”» опущена часть цитируемого текста.

…«Веры какой? – Никакой. – Как никакой?! ~ За то и сужден». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 225–226. В приведенном диалоге Мережковский последовательно опускает слова автора.

…«Чудак! Пра-а, чудак! ~ этого оригинального учения». – «Очерки и рассказы» (1888). С. 227. Ср.: «– Как же, чудак! – говорил какой-то рыжеватый философ, с тузом на спине, – пра-а, чудак! Ведь ежели, сказываешь, к примеру: “нет!” Так что же есть? – Ничего! – отрезал камышинский мещанин коротко и ясно. “Ничего!” Выходит, что камышинский мещанин сужден, осужден, закован, сослан, наконец, готовится восприять осуществление смотрительских обещаний, которые порой бывают хуже всякого приговора, – вообще страждет из-за… ничего! Казалось бы, к тому, что характеризуется этим словом “ничего”, можно относиться лишь безразлично. Между тем камышинский мещанин относится к нему страстно, он является как бы адептом, подвижником чистого отрицания. Он бесстрашно исповедует свое “ничего” перед врагами этого оригинального учения».