Текст книги "Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)"

Намного раньше

Шипы, выпущенные неизвестной тварью, раскрошились о щит, выставленный Ханом. Сосед справа, юнец из приданной полусотни, защититься не успел. Толстая роговая игла пробила левый глаз. Он упал назад, заскреб пальцами, загребая еще не остывший песок. Но было не до него.

Кешайны отступали, отходили в наполовину погребенное пустыней огромное здание с двумя башенками на крыше. Жители этих мест оказались намного опаснее ожидаемого. Древний город, украшенный мавзолеями, минаретами и дворцом с уцелевшими куполами цвета небесной синевы, таил в себе ужас. И ему, черному и безжалостному, не понадобилось ждать наступления ночи. Пустыня пришла на помощь сама, позвала с собой ветер, желая утопить нежданных пришельцев в своих раскаленных и жадных объятиях. Как только небо закрыла желто-бурая тьма, прореживаемая алыми полосами отсветов неумолимого низкого солнца, пришли ее дети.

Хан поднял комбинированный штуцер и выстрелил из нарезного ствола в молниеносно припавшего к земле противника. Попал, заметил крупные черные капли, разлетевшиеся в желтой круговерти. Песок ответил на гибель одного из чад своих воем, криком и ревом сотен других. Или десятков, как хотелось думать кешайну.

– Не бросаем раненых! – рявкнул свежеиспеченный сотник. Мастер Ли повысил его перед самым походом, заменив совершенно обезумевшего от крови Убэя. Хан оглянулся вокруг, считая оставшихся в живых братьев. – Где «гатлинг»?!!

Ответила ему длинная очередь, ударившая огненной полосой по наступающим тварям. Командир десятка пулеметчиков знал свое дело. Одно из двух новых орудий, полученных перед выходом в Самарканд, осталось целым. Собранная инженерами гао картечница, громоздкая и тяжелая, спасала отступающих воинов Народа. Враги выли за стеной из мириадов острейших песчинок, но не смогли подойти ближе. Кешайны отступали.

Хан оставил пятерых у ворот, где, прячась за распотрошенными телами фенакодусов, строчил скупыми очередями Бо, командир орудий. Хотя бы сюда, но они дошли. На большее рассчитывать не приходилось. Хан нырнул в темноту арки, украшенной тремя оставшимися изразцами, успел убрать голову. Его солдаты ломали потолок, преграждая детям пустыни самую простую дорогу.

Хан поймал за плечо бегущего мимо бойца, закричал в ухо, скрытое выступом шлема:

– Добеги до Бо. Скажи, пусть отступает, катит сюда уцелевший «гатлинг» и захватит помощника. Остальным братьям передай приказ спасать раненых. Сам останься с ними! Да пребудет с тобой сила и благословение Вечного Синего Неба, брат.

Воспаленные глаза кешайна, совсем зеленого юнца, заметно дрогнули. Хан, незаметно сунув руку за спину, взялся за рукоять ножа. Но кешайн справился, лишь кивнул головой и метнулся в сторону глухих выстрелов за спиной. Хан выпустил оружие, тут же скользнувшее в ножны. Новобранцам намного тяжелее, чем ветеранам, и они часто ломаются. Хорошо, если этот окажется не из таких.

– Где мастер Ли?! – Кешайн поймал за рукав десятника Лоу. – Где…

– Я здесь, Хан, – шайн возник в круговороте песчинок. – Отзывай бойцов сразу же, как они обрушат галерею. Нам надо добраться в мавзолей, там есть шанс.

– Откуда, господин? Фенакодусов нет, их утащили проклятые черви. Здесь эти твари вырастают в несколько раз больше. Воды тоже почти не осталось. Порох был на фенакодусах и остался в рогах, так же, как и пули… А эти твари…

– И у них есть предел прочности, мой друг. – Ли Да-Дао качнул совсем новой маской из кости, украшенной россыпью еще не подчинившихся до конца Самоцветов войны. – Нам надо отступить и попытаться выжить любой ценой. Дождаться помощи…

Хан дернул щекой, не желая спорить. Он был совсем молодым, когда судьба свела его с мастером Ли Да-Дао. И ни разу с того времени везение, чутье и опыт хайна не подводили ни его самого, ни нескольких кешайнов, ставших доверенными людьми одного из вершителей судеб Народа.

– Отводи людей в Гур-Эмир. Я приказал обрушить второй ход оставшимися динамитными шашками, – повторил хайн. – Займите оборону по окнам над внутренним двориком. Дети пустыни перейдут через первый рубеж уже скоро.

– Если их не задержат стены, то…

– То этих демонов задержу я. – Ли Да-Дао повернул к нему голову, блеснув самоцветами маски. – Веди людей, Хан.

Хан плотнее намотал на лицо плотный рукав куртки, заменивший потерянную в схватке маску. Прищурился, пытаясь рассмотреть, что там впереди.

Громада главного купола Гур-Эмира темнела через режущую кожу песчаную бурю, темнели фигуры немногих воинов, добравшихся сюда. Они ждали приказа, сжимая оставшиеся почти без боеприпасов ружья, выщербленные клинки и луки, к которым почти не осталось стрел. Его люди, братья кешайны, терпеливо ждущие слова командира.

Сотник махнул рукой, показывая на мавзолей. В конце концов, именно он – главная цель экспедиции, значит, туда им всем и дорога. В последнем пристанище великого хромца, что не мог спокойно спать даже после Последней войны.

За спиной хана загрохотал обрушивающийся потолок большого входа. Демоны пустыни шли за своими жертвами. Хан отходил последним, стараясь не упустить из вида хайна, хотя тот и не прятался. Отступал, шаг за шагом, спиной, двигался к мавзолею. Ветер выл, взвивались в стороны черные полы плаща, рвался в серо-алое небо капюшон.

Сотник зажал зубами один из пятнадцати оставшихся патронов, проверил все три ствола. Махнул дожидавшимся его воинам, уже занявшим позиции внутри крепкого, несмотря на прошедшие века, прямоугольника из обожженного кирпича. Твари, уничтожившие его первый в жизни отряд, начали стекаться к неровному двору. Проникали в проломы стен, появлявшиеся прямо на глазах, переваливались через гребень обрушившихся кусков, вспучивали саму землю, продираясь через нее.

Ружье Хану сделал старый оружейник, одноногий Кано, хмурый, прячущий слезящийся глаз за линзами своей рабочей маски, создающий штучные ружья и боеприпасы к ним.

Два верхних ствола – нарезные, нижний – для картечи. Блок курков, удобный приклад и ложе, выточенное из ореха по мерке Хана. Ремень из грубой и прочной кожи, без ненужной вышивки, только для крепости простроченный по краям. Жаль оставлять славное оружие здесь, погибнув глупо и бесславно. Такое стоит оставлять хорошему воину, брату кешайну. Хотя… Хан приложился к окуляру, благо, круговерть песка и пыли чуть улеглась, прицелился тщательнее.

Громадный див со свалявшейся серой шерстью, разъяренный и жаждущий смерти, летел к хайну. В лапище – огромный топор, клыки наружу. Выдох… Палец мягко потянул скобу. Приклад толкнул в плечо, див споткнулся, пробежал по инерции и упал. Бежать без головы – очень сложно.

Сзади звали воины, кричали, ждали сотника, а он, сотник, ждал одного единственного хайна.

Желающие добраться до воинов Народа все прибывали. Лохматые и лысые, маленькие, большие и огромные, на четырех, двух, трех конечностях. Отряд Ли Да-Дао рисковал, отправляясь сюда, но представить насколько – не мог никто. Хан лично знал командира разведки, невысокого гао Юлуня, не так давно завоевавшего право на имя воина. Жилистый парень, со светлой шерсткой под маскировочным плащом, не мог предать…

Раз так… раз так, то остается одно. Пустыня обманула их, заманила, желая использовать в своих целях. Но Ли Да-Дао, хайн, входивший в состав Совета, рискнул. Расплата за риск оказалась серьезной и явно не полной. Пока не полной. С самого появления вдали черных точек, превратившихся к вечеру в минареты, отряд жил в кредит. А сейчас кредиторы, вознамерившиеся получить свое сполна, торопились к должникам.

Быстро перебирая кривыми цепкими лапками, крепко впивающимися в песок, бежали иглороги. Спины тварей ощетинились выстреливаемой на пару десятков шагов острой смертью, свалившей уже немало воинов. Тратить на них пулю не хотелось, да и далеко – рикошет от торчащих шипов и пластин, окружающих метательные сумки, наверняка обеспечен. Хан помянул Хуурматта, ища новую цель. Недостатка в них не было.

Крепкие и невысокие демоны, покрытые шерстью, подобно гао, составляли основную массу атакующих. Разве что меховая шуба у них росла куда гуще, да и противниками они оказались серьезными. Среди них, вооруженных легкими кожаными щитами, узловатыми дубинками, грубым подобием тесаков и копьями, тут и там мелькали рогатые силачи, точь-в-точь как недавний, подстреленный сотником. Шурша сегментами лапок, мельтешащих в облачках вздымаемой пыли, щелкали клешнями огромные скорпионы. В нескольких местах песок вспучился горбами, выдавая подбирающихся земляных червей. Прижавшись к песку, блестя слизью на толстых чешуйчатых панцирях, переставляли лапы ящеры-вараны, плюющиеся слюной, разъедающей даже толстую, вываренную в масле кожу нагрудников.

А за ними двигались вожаки. Жуткие создания, они впивались хлыстами-присосками в бока странных животных с горбами на спинах и вели яростные стаи детей пустыни в бой. Одного из них, жирного безволосого выродка, прячущегося за плотной тканью накидки с узором по вороту и краям, Хан убил недавно – и вот они снова здесь. Кешайн их опасался, и недаром. Первую волну демонов пустыни вели трое подобных уродов. А отступая внутрь Гур-Эмира, Хан заметил пятерых.

За спиной Хана из узких окон щелкали редкие выстрелы ружей. Капля в море, ни разу не виденном воином Народа. Он не верил в помощь, о которой говорил хайн. Он верил в самого хайна. И сейчас зарядил верхний ствол, желая подарить тому легкую смерть.

Ли Да-Дао поднял перед собой руки. Перед ним дрожал воздух, наполненный энергией предводителя отряда. Силу хайна побороть сложно, но ее можно задавить числом. Это сейчас и происходило. Воздух дрожал, твари шли, Ли отступал, прямой как дерево, с дрожащей на вытянутых напряженных руках тканью рукавов. Хан Юлин прицелился ему в затылок, желая не видеть этой смерти. Передние пустынные демоны уже почти прорвались через незанятую полосу песка перед хайном, когда тот опустил руки. Твари торжествующе взвыли и рванули вперед.

Широкие рукава скользнули за спину, скрывшись под плащом. Кешайн замер, не выстрелив, наплевав на несущуюся метров за пятьдесят вытянутую тварь размером с теленка. Он понял замысел Ли. Хан бросился вперед, надеясь успеть… не вышло.

Руки хайна вынырнули обратно, крепко сжимая два коротких жезла с большими камнями со сверкающими гранями поверху и толстой оплеткой по всей длине жезлов. Последнее оружие любого хайна, его надежда и возможное спасение. Нестабильные Самоцветы Войны, жаждущие выпустить накопленную энергию и сдерживаемые только зарядом лейденских банок, закрепленных на концах жезлов, толстыми шишками с одним хрупким стержнем, идущим внутри полости в дереве…

Мерцающая алыми всполохами и сизыми молниями волна разошлась полумесяцем. Смела на своем пути первые шеренги нападающих, разнесла по сторонам ошметки тел, отбросила к стенам тех, кого не убила. Сам забор, поставленный древними умельцами, не выдержал, треснул во многих местах, развалился осколками, затемнел прорехами. В одну из них тут же просунулась морда твари с горбами на спине, ощерилась вытянутыми вперед желтоватыми зубищами, покрытыми вязкой слюной. Хану было наплевать, он тащил Ли, медленно опустившегося на колени. Со стороны мавзолея щелкали выстрелы, сливаясь в одну непрекращающуюся канонаду.

Сотник вовремя успел влететь внутрь спасительной темноты. По щербатым кирпичным стенам и плитам пола, шипя и плюясь искрами, побежали огоньки подпаленных бикфордовых шнуров. Чуть позже рвануло у входа, заваливая его баррикадой из потолка и каменных изразцов. Пыль немедленно оказалась повсюду, захрустев на зубах, забив глаза и проникнув в ноздри через ткань на лице. Хан положил на пол хайна и рухнул рядом сам, слегка приложившись толстым кожаным задником шлема о стену.

Полутьма прореживалась полосами света, падавшими сверху через дыры в крыше и через редкие, узкие окна-бойницы. Хан покосился на три усыпальницы, сделанные из какого-то гладкого материала, покрытого сейчас толстым слоем пыли и грязи. Хотя, почему из чего-то? На ближнем к нему прямоугольнике темнел свежий скол. Даже отсюда, несмотря на сумрак, Хан узнал в каменной плите благородный нефрит, так ценившийся среди Народа. Именно им отделали Совет, как только посреди травяных волн степного моря выросла новая столица Народа. Он сам помогал искать этот камень, а затем и охранял караван с нефритом, идущий с покинутой двести лет назад великой родины. И камень этот Хан научился узнавать издалека.

Перед самым выходом в пустыню Ли Да-Дао что-то говорил именно про такую плиту, что-то о том, что ни в коем случае нельзя трогать нефритовое надгробие, чтобы не разбудить дух войны раньше времени. Сотник покосился на шайна, лежащего на полу, вспоминая его рассказ. Хотелось надеяться, что тот был не последним.

– Ты спас меня, друг. – Ли шевельнулся, задвигал головой. – Хм, мы все же добрались до нашей цели.

– Добрались, – буркнул Хан. – И я был бы рад, если б мы смогли выбраться отсюда.

– Никогда не теряй веры в свои силы, мой друг. – Ли встал, чуть покачиваясь. Отряхнул запылившиеся полы одежды и плаща. Достал из складок рог-шип, проткнувший плотную материю и запутавшийся в ее складках. Поднес кончик к маске. – Яд присутствует, как я и предупреждал.

– Я верю в свои силы… – Хан переломил стволы, достал патрон, давший осечку, и придирчиво осмотрел капсюль. – Вот только они заканчиваются. И боеприпасы тоже. У меня осталось тринадцать патронов с пулями и пять с картечью. И пять выстрелов из пистолетов… если успею перезарядить. Когда они заберутся внутрь, нам останется только двигаться назад, все глубже внутрь мавзолея. Никогда бы не подумал, что придется беспокоить покой павших века назад потомков Неназываемого, но крышки их гробниц нам пригодятся.

– Самое главное – не трогать их прах. Не говоря уже о самом Великом Хромце Тамерлане. – Ли Да-Дао запустил руку внутрь своего балахона и достал небольшую стеклянную колбу. – Назначь вместо себя старшего, Хан. А потом я попрошу тебя составить мне компанию. Завал сам собой не пропадет, камни тяжелые. Те, кто сейчас за ним, скоро начнут разрушать его когтями. Тем лучше для когтей, сточатся быстрее. Нам же, пока они не добрались сюда, надо исполнить свою задачу, ради которой пало столько твоих братьев.

– Хорошо. – Хан кивнул. Как бы то ни было, но сейчас хайн оказался полностью прав. Пусть они и оказались погребены под толщью рукотворной твердыни-могильника, но зато пока живы. А его, Хана, задача в этом походе – во чтобы то ни стало помочь Ли Да-Дао. Ибо таков Путь Воина, избранный им в самом начале дороги славы и смерти.

– Батбаяр! – крикнул Хан.

Десятник, крепкий кряжистый ветеран, с глазом, пораженным ядом алой кобры и потому наполовину закрытым наплывом плоти, подошел к командиру. На него Хан, бывший в два раза моложе, полагался как на самого себя, и Батбаяр ни разу не подвел.

– Ломай гробницы, сделай преграду в тех местах, что сможешь. Проверь боеприпасы, легкораненых отправь на бойницы, тяжелых отнесите вглубь мавзолея и перевяжите. Я и мастер Ли должны выполнить предначертанное, чтобы наши потери не оказались напрасными. Если мы видимся в последний раз – умрите со славой, во имя Народа шайнов, заберите с собой столько врагов, сколько сможете. Да пребудет с тобой Вечное Синее Небо, брат.

– И с тобой, брат, да пребудет Великая Синева, – ветеран пожал локоть командира. – А в ледяной ад Хуурмата, прямиком на его пять нефритовых корней, мы отправим всех демонов пустыни, до которых дотянемся хотя бы зубами.

– Пошли, мой друг. – Ли двинулся в сторону темнеющего проема, ведущего куда-то внутрь. – Лишь бы успеть, ведь время неумолимо.

Хан не стал вешать штуцер на плечо, держал в руках. Пригодится отодвигать паутину, которой, словно толстыми ковами, занавешены проходы. Да, время не пощадило ничего, оставив лишь стены, но убив внутреннюю красоту помещения. Какого цвета был орнамент, еле видневшийся сквозь серую мглу, чуть вздрагивающую от легкого касания сквозняка? Синим ли, зеленым или бирюзовым? Лишь следы выцветших узоров, похожих на растения, удалось разглядеть относительно хорошо.

Насколько хватит сил кешайнов, прикрывающих двоих, уходящих в темноту? Этого Хан не мог знать. Он просто шел чуть впереди Ли Да-Дао, державшего в руке слабо светящуюся голубым стеклянную колбу. Когда звуки за спиной начали пропадать, под ноги легли широкие ступени, уводящие вниз…

– Неназываемый создал самую великую империю в мире, мой друг. – Ли остановился возле вытянутых прямоугольников, еле видневшихся в слабом свете. – Один из его потомков, тот, что возродил былую силу, спит вот здесь.

Рукав качнулся, палец указал на возвышение, кажущееся бугорком, поросшим мхом. Разве что вместо мха здесь была вездесущая пыль, песок и отсыревшая паутина.

– Здесь спит Тамерлан, эмир Тимур, великий хромой, повергнувший в пыль многих и многое. На Совете решили отправить сюда меня, дабы открыть его усыпальницу и привезти прах потомка Потрясателя Вселенной в столицу. И ты знаешь про это, друг мой Хан. Но ты не знаешь правды, пока во всяком случае.

Хайны, мои братья, никогда не забывают прошлое, ни хорошее, ни плохое. Познание истории дает мудрому ключи к дверям будущего. Никому из Совета не пришла бы в голову мысль о кощунстве и убийственной глупости. Ибо тревожить покой мертвых, особенно таких, есть непоправимое безумие. Почти три века назад могилу Тимура вскрыли. Через несколько дней началась Великая война. Поэтому, друг мой, просто постоим и посмотрим на вечность и прах, в который она превращает человека и память о нем.

Хан покосился на хайна.

– О, нет, брат кешайн, конечно, наша экспедиция не напрасна. И цель у нее другая.

Ли подошел к выступу ближайшей стены. Сверкнув в слабом свете, показалась пластинка из металла, тонкая, небольшая, в три четверти длины ладони Хана.

– Это ключ. Ключ к одному из бункеров, устроенных нашими предками перед самой Войной. Он сейчас лежит под нами, и в нем находится необходимая Совету информация.

– Помощь и верно придет? – Хан прислушался к шороху в ходе за спиной. Нет, показалось. – Ведь наш отряд не единственный?

– Естественно. – Скрежетнул ключ, утопленный в невидимый паз. – Хотя неизвестно, помощью ли он окажется.

Одна из плит в углу наклонилась, наполняя подземелье басовитым гулом, донесся звук работающего механизма. Хан, до этого момента сталкивавшийся с техникой предков всего один раз, покачал головой. Насколько же велики были знания и умения далеких предков, позволившие воспользоваться спуском в бункер спустя столетия после гибели мира.

– Нам с тобой необходимо найти несколько древних книг. – Ли дожидался максимального угла у еле-еле опускающейся плиты. – Документация на техническую часть некоторых любопытных узлов, обнаруженных поисковыми группами среди подземного города Байконура.

– А если работает вход… – Хан посмотрел на свой штуцер. – Не целы ли стражи бункера?

– Хороший вопрос, мой друг. – Ли повернул лицо в маске к нему. – Хочется надеяться на лучшее. Предваряя твой закономерный вопрос, могу сказать только одно… случалось всякое.

Сейчас мы спустимся вниз, и ты должен знать вот что. Если варвары Запада помещали живые останки своих бойцов в металлических монстров, а варвары Московии наращивали живую плоть поверх металла… наши с тобой достопочтимые и славные отцы сплавили воедино все достижения ученых мира и добавили доступное только им.

Эти создания получили славные имена Пинь Ин, «терракотовых воинов», в память о великом Цинь Ши Хуанди, сыне Дракона, императоре Поднебесной империи. Андроиды с титановым скелетом, синтезированным мускульным каркасом на основе измененного генома сложных белковых соединений, биоэлектрическими цепями совершенной нервной системы, внешним гибким экзоскелетом. Венцом этого, мой друг, являлся управляющий центр, искусственный интеллект, работающий с помощью кристаллических процессоров…

Хан покачал головой, прицелившись в разрез за не полностью открывшейся, но остановившейся плитой, откуда лился слабый свет, поднимающийся снизу. Боевые киборги, м-да.

– Но, друг мой… – Ли Да-Дао сделал первый шаг по темной плите, покрытой плесенью и грибком. – Случилось непредвиденное. Человек считал себя высшим существом, забывая о собственной природе. А против нее идти тяжело, особенно когда ты не отважный тигр древности или не сильный жук-медведь современного мира. Ведь человек, мой друг, произошел от обезьяны, что прежде, чем схватить подожженный небесным огнем сук, была испуганным комком шерсти, сидящим на дереве и швыряющим во врагов собственным дерьмом.

– Я не обезьяна. – Хан оказался быстрее хайна, мгновенно опередив его. Одним прыжком кешайн спрыгнул вниз, держа штуцер наготове. – Во мне течет кровь других существ.

– Это верно.

– Спускайтесь, господин, пока что я не вижу ни одного терракотового воина.

Хайн мягко приземлился рядом. Огляделся, осматривая наследие прошлого: покоробленная от времени штукатурка, мигающее дежурное освещение, запустившееся с помощью резервного суб-генератора, странное отсутствие пыли и влажный пол.

– В нас обоих осталось не так и много от орущей обезьяны. Даже если та и Сунь Укун, воин и великий король обезьян. Я не договорил, мой друг. Нам, к слову, вон туда. Так вот, Хан, пины, как называл их персонал подобных убежищ, выдержали удар, выдержали гнет времени, но не вынесли восприятия мира в себе, и себя в мире людей. Слишком сильна оказалась гордость создателей этих искусственных воинов, вложивших в них куда больше человеческого, чем было необходимо.

Пины начали убивать друг друга и сами себя. Те люди, оказавшиеся рядом, не сразу поняли свою ошибку и не разобрались, где надо искать причину. Хотя все было относительно просто. Как ты думаешь, мой друг, где находился центр интеллекта каждого андроида?..

Хан лишь пожал плечами, осторожно толкнув стволами дверь впереди.

– В кристаллическом процессоре. – Ли осветил большее помещение, заставленное стеллажами. – Искать причину, как всегда, надо было в корнях. Процессоры оказались не способны вместить человеческие эмоции, и пины взбесились, уничтожая себя, своих создателей и все вокруг. И это, друг мой, погубило большинство командных центров, бункеров для гражданских и военных, хранилищ и ядерных шахт. Везде были пины, должные спасать и защищать. А они самоуничтожались и уничтожали дело рук своих создателей.

Кешайн хмыкнул. Кристаллы, андроиды, дела минувшие и далекие. Хотя…

– Кристаллы?

– Да. – Ли Да-Дао подошел к стеллажу, аккуратно снимая с него большую коробку из пластика. – Такие как те, что украшают мою маску, друг Хан. По этой причине – будь аккуратнее и внимательно смотри вокруг. Потому что здесь есть не только прах, оставшийся от бывших жителей убежища, выстроенного перед самой Войной здесь, на присоединенных землях… Здесь же, скорее всего, хватает диких Самоцветов.

Кешайн покачал головой. Этого только не хватало.

Самоцветы Войны, главное оружие любого хайна. Блестящий камешек, утопленный в золото или серебро и закрепленный на маске. Усиливающий мощь пси-возможностей вершителей судьбы Народа, дарующий управление над разумом слабых существ, позволяющий контролировать гао так, как необходимо для продолжения дела Ясы.

Хан хорошо запомнил предостережения, полученные от опытных воинов, встречавших в своих походах Самоцветы Войны, до появления рядом с ними человека паразитировавших на обычных животных. Долго без дышащей и полнокровной плоти Самоцветы не могли продержаться. Отцепившись – умирали за несколько минут. Но, как правило, носитель тоже не задерживался на этом свете. Самоцветы Войны, погибая, сжигали их.

Тонкие стерженьки металлических щупалец, росших из задней части Самоцветов, входили в кожу, мышцы и кость как нож в масло. И после этого человек ли, неразумное создание ли, переставали быть. Оставалась оболочка, населенная странным и непонятным разумом, чаще всего, агрессивным и хищным, жаждавшим чужой жизни во всех ее проявлениях, желающим непонятной мести за что-то давнее и неясное для живших теперь.

Укротить живые драгоценные камни могли лишь хайны. Оплести в проволоку серебра, или заключить в золотую скорлупу. А потом, наблюдая за укрощенным Самоцветом, решить, что делать с ним дальше. Чаще всего переливающиеся гранями искусственные драгоценности оказывались на масках, даруя владельцам свою мощь, ментальную паутину, невидимыми и липкими нитями захватывающую разум и подчиняющую тех, кто не защищен от пси-влияния. А таких организмов, как оказалось, было подавляющее большинство.

– А вот и наша цель, друг мой. – Ли Да-Дао взял с полки и открыл темно-серый кейс. В нем лежал толстый фолиант, зажатый между металлом пластин, защелкивающихся на замок. – Мы выполнили свою задачу. Осталось дождаться помощи и вернуться.

– Это нелегко, – проворчал Хан. – Надо будет постараться. Да и помощь…

– Ты снова прав, Хан, пусть и не совсем. Стой-ка, что это у нас тут?

За одним из стеллажей Хан заприметил стальной высокий шкаф с полуоткрытой дверкой.

– Стойте, господин, – кешайн предостерегающе поднял руку. – Как вы нашли этот бункер, почему так спокойно вошли и ведете себя настолько беспечно?

– По той причине, мой друг, что средства связи всей системы обороны дублируются. И порой, зная правильный набор кодов, можно проверить подобное убежище изнутри. Я не умею… но доверяю своему учителю знавшему это. Он сказал – иди и найди, и поэтому мы с тобой здесь. Не опасайся, здесь нет ловушек. Тут больше нет никого, только ты и я. И находка в сейфе…

Хан не ответил. Да, в железном шкафу что-то было. Что-то, при виде чего Ли Да-Дао даже замер на несколько ударов сердца, прежде чем протянул руки к блеснувшему в темноте странному сосуду…

Через полчаса они поднимались на поверхность. Запасной выход из бункера, как на то надеялся хайн, был разрушен. На помощь, о которой он говорил, Хан не надеялся. Мавзолей встретил их воплями, редкими выстрелами, визгом клинков, рубящих плоть, и смертью. Ее оказалось достаточно. Смерть растекалась по Гур-Эмиру едкой вонью паленой шерсти от тлеющей в углу твари, острой резью сгоревшего пороха, заволакивавшего полутьму сизым дымом, смердела кровью и внутренностями. Братья кешайны заняли последний рубеж, завалив проход камнем усыпальниц. В живых осталось всего двенадцать из полутора сотен бойцов, дошедших до Самарканда.

А на помощь так никто и не пришел.

– С возвращением, брат! – Батбаяр вытер кровь с лица. Новый шрам пересекал его лицо с левого виска до нижней челюсти. – Ты успел вовремя. Надвигается буря. Господин, вам дать оружие?

Ли Да-Дао отрицательно качнул головой.

Снаружи, из-за пыльной завесы внутри мавзолея, из-за рева врагов, идущих на приступ, из-за предсмертного хрипа кешайна, пробитого сразу тремя иззубренными наконечниками, донесся рык. Могучий, безжалостный и неотвратимый рык настоящего чудовища. Чудовище, и Хан знал это точно, было страхом, было огнем, было смертью. И еще оно было создано руками шайнов, кропотливо восстановленное и возрожденное из тьмы веков. Чудовище называлось просто и емко: пулемет Максима.

– А вот и помощь… – Ли Да-Дао кивнул. Показалось или нет, но Хану послышалась горечь в словах хайна. Хотя сейчас ему уже было не до этого. Между лопатками ощутимо покалывало, а перед глазами мелькали странные алые всполохи.

Снаружи в мавзолей перла волна. Живущая сейчас жаждой убийства, желающая добраться до последних нарушителей их границ, воющая сотней глоток, ревущая от предвкушения горячей крови, визжащая от восторга из-за близости к врагу. Но сейчас ее остановили летящие откуда-то из-за плотного строя мохнатых спин, острых рогов и рваной ткани свинцовые снаряды. Чудовище, управляемое человеком, добралось до их жизней раньше, чем они смогли снести последнюю баррикаду.

Хан успел заметить летящую к нему тень, пригнулся, но безуспешно – короткое метательное копье ударило по шлему, словно молотом. Зазвенело, кешайн осел на пол, рядом упал штуцер.

– Не трогай его, шаман, – голос хайна прорвался через звенящую паутину внутри головы. – Это мой сотник.

– Я и не собирался, уважаемый Ли, – незнакомец казался довольным, его низкий, шипящий голос был переполнен счастьем. – Для чего он мне?

Хан прикусил губу. Мир в чуть приоткрытых глазах вертелся, тело подрагивало. Хотя нет… подрагивали плиты пола. Кешайн шире распахнул глаза, услышав и увидев того, кто сотрясал старый камень.

Опыт говорил: таких великанов нет. Глаза утверждали совершенно обратное.

Макушка существа чиркнула по кладке над аркой, задела ее острым шлемом. Плиты завала, оставшиеся после боя, отпихнула в сторону огромная нога. Металл кирасы и щитков доходил чудовищу до середины бедер.

Еще дымящиеся стволы спаренного пулемета смотрели в пол. Правая кисть, ненормально огромная, лежала на ручке, приводящей в действие страшное оружие. Ленты, сработанные из плотного брезента, уходили за спину существа. Левая рука держала огромный щит, чиркавший по стене. Торс прятался за бочкой чешуйчатой кирасы, на поясе виднелся тесак – прямоугольный, с односторонней заточкой и острым выступом сверху.

Из-за спины гиганта, высунувшись по пояс и нависнув над пластинами наплечника, хищно смотрел странный шайн с длинными руками, сжимающими толстоствольный, с дырчатым кожухом дисковый пулемет. Длинный горбатый нос, хитрые огромные глаза, редкая для любого шайна бородка, торчащая вперед жидким пучком волос, крашеных в алый цвет.

– О, еще один полудохлый! – Проскрипел бородатый. – Хозяин, нам надо было задержаться, все бы померли.

– Успокойся, Цуба. – Довольный голос раздался со стороны прохода в глубине мавзолея. – И не говори ерунды, это же наши братья, воины Народа.

Хан посмотрел туда. Издевка в этом самодовольном глухом басе заставила его разозлиться, но, увидев того, кто говорил, Хан позабыл о злости.

Хайн. Высокий, в светлом балахоне, с желтоватой маской, украшенной очень маленькими брызгами самоцветов, сжимающий длинный посох-копье, заканчивающийся широким листом наконечника.

– Лежи, кешайн, ты плох. – Хайн, которого Ли Да-Дао назвал шаманом усмехнулся и положил ладонь на голову худой твари, поросшей грязной белой шерстью. – Ты многое сделал для блага нашей общей цели. Цуба, воины Джихангира зачистили мавзолей?

– Да, хозяин, – человечек, оседлавший великана, кивнул. – Лиса повела верховых в загон за удирающими, Варан и Унг Гьерн вырезают полумертвых. Трехглазая сидит на башне.

– Молодцы мои детки, да, Ли? – Шаман повернулся к Да-Дао. – Я вижу, ты выполнил указание Совета и нашел книги?

– Да, Цаган.

– Я рад, что оказал тебе услугу.

– Я твой должник.

– И я снова рад нашему пониманию. – Цаган наклонил голову. Издевка в голосе не пропала. К ней лишь добавилась непонятная угроза. – Потому как, мастер Ли, я чую нечто, превышающее задачу Совета, и находящееся у тебя. Прав ли я, скажи мне, мастер Ли Да-Дао?