Текст книги "Троцкий"

 
              В России две напасти:
              Внизу – власть тьмы,
              А наверху – тьма власти.
 

Но в жизни все оказалось сложнее, чем в умозрительных схемах. Троцкий не хотел выкидыша демократии, а желал рождения диктатуры большевиков.

Понятно: черносотенцам, октябристам, кадетам, другим буржуазным партиям и группам советская власть едва ли дала бы место в парламенте. Не для этого власть завоевывалась, чтобы делить ее с побежденными. Ну а левые эсеры, меньшевики-интернационалисты, другие организации, находящиеся в едином революционном потоке, но предпочитающие иные методы решения социальных, экономических и государственных проблем? Оказалось, что им тоже нет места в высших эшелонах власти революционной России. Одномерность мышления, монополия на революционную истину, убежденность только в своей правоте изначально обедняли радикалов-большевиков, в том числе и Троцкого. Еще в апреле 1918 года он сформулировал тезис, до боли похожий на зловещую формулу, которую выдвинет Сталин в начале 30-х годов. А тогда наркомвоен говорил: «Чем дальше и больше будет развиваться революционное движение и у нас, и за рубежом, тем теснее будет сплачиваться буржуазия всех стран»{302}302
  Там же. С. 205.


[Закрыть]. Сталин сведет эту формулу к обострению классовой борьбы, но в «отдельно взятой стране».

В своих программных речах весной 1917 года Троцкий заявит: «Да, мы слабы, и это есть наше главное историческое преступление, потому что в истории нельзя быть слабым. Кто слаб, тот становится добычей сильного»{303}303
  Там же. С. 214.


[Закрыть]. Однако сила не является сама по себе благом, если она не опирается на гуманистические принципы и союз с моралью.

Готовя в 1918 году свою брошюру «Октябрьская революция», Троцкий подчеркнул в предисловии: «Уже один фактический рассказ о том, как произошла Октябрьская революция, представляет собой беспощадное ниспровержение семинарской метафизики. Можно сколько угодно рассуждать о том, что для рабочего класса предпочтительнее добиться господства через посредство всеобщего избирательного права… но история вовсе не делается по поваренной книге, хотя бы эта книга и была написана на языке кухонной латыни… Пролетариат овладевает властью по праву революционной силы. И если у него в ногах начинает путаться растерянный теоретик марксизма, то рабочий класс перешагнет через этого теоретика, как и через многое другое…»{304}304
  ЦПА ИМЛ, ф. 325, оп. 1, д. 270, л. 1–4.


[Закрыть]. К сожалению, способность и готовность перешагивать «через многое другое» в недалеком будущем станет методом и стилем многих руководителей-большевиков.

Важное место в весенних (1918 г.) выступлениях Троцкого занимали вопросы трудовой организации общества, утверждения в нем революционного порядка и дисциплины. Свой доклад на партийной конференции Московской городской организации Троцкий издал отдельной брошюрой под характерным названием «Труд, дисциплина, порядок спасут Советскую республику».

«Разболтанность» общества во время революции автор объясняет пробуждением свободы в забитой личности, которая – здесь Троцкий сослался на любимого им Глеба Успенского – была «воблой», что «жила и гибла, как живет и гибнет сплошная масса саранчи». Вчера это был «человек массы, он был ничем, рабом царя, дворянства, бюрократии, придаток машины фабрикантов», – и вдруг он почувствовал себя личностью. «Отсюда, – считает Троцкий, – разлив дезорганизаторских настроений, индивидуалистических, анархических, хищнических тенденций, которые мы наблюдаем особенно в широких кругах деклассированных элементов страны, в среде прежней армии, а затем в известных элементах рабочего класса»{305}305
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 164–165.


[Закрыть].

Троцкий дает свои рекомендации, как справиться с разрухой, саботажем, анархией, комчванством, безответственностью, некомпетентностью многих людей. Прежде всего Троцкий предлагает резко ограничить «коллегиальные начала». Действительно, в период закрепления советской власти на всех ступенях государственной и хозяйственной иерархии были образованы коллегии. Вскоре последствия безбрежной демократии и безответственности стали ощущаться всеми. На сессии ВЦИК 29 апреля 1918 года было принято решение об усилении единоначалия, централизации, более активном привлечении к работе буржуазных спецов. А еще раньше на состоявшемся 31 марта заседании ЦК, где присутствовали Троцкий, Свердлов, Ленин, Крестинский, Владимирский, Сокольников, Сталин, обсуждалась «общая политика ЦК». Было констатировано, что «период завоевания власти кончился, идет основное строительство. Необходимо привлекать к работе знающих, опытных деловых людей. Саботаж интеллигентских кругов сломлен, техники идут к нам, надо их использовать…»{306}306
  ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 2, д. 1, л. 5–6.


[Закрыть]. По существу, в своих выступлениях Троцкий пропагандировал и разъяснял слушателям решение ЦК партии. Ряд левых эсеров и просто советских работников (Н. Осинский, В. Смирнов, А. Бубнов, М. Томский, А. Рыков) увидели в этом опасность для демократии и условия для возрождения бюрократии. Троцкий, как и Ленин, ратует за введение в стране железной дисциплины, за осуществление в случае необходимости репрессий против саботажников, бандитов, замаскировавшихся врагов. Весьма зловеще звучат слова Троцкого о том, что «деревенская буржуазия становится главным врагом рабочего класса, она хочет взять измором советскую революцию… Мы предупреждаем кулаков, что по отношению к ним не будем знать никакой пощады»{307}307
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 183–184.


[Закрыть]. Сталин не будет ссылаться на Троцкого и не будет предупреждать кулаков, он будет действовать, не зная «никакой пощады».

Троцкий верит, что просветление сознания сделает людей другими. «Есть много духовных ценностей, высоких и прекрасных: есть науки, искусства, – и все это недоступно трудовому люду, потому что рабочие или крестьяне вынуждены жить, как каторжники, прикованные к своей тачке». Люди «с духовным закалом», ведет дальше свою мысль Троцкий, должны быть готовы сказать себе: «Да, разумеется, в борьбе, которая идет в настоящее время, мне, может быть, придется и погибнуть. Но что такое рабская жизнь без просвета, под пятой угнетателей, по сравнению со славной смертью борца?..»{308}308
  Там же. С. 207.


[Закрыть] Троцкий, как и полагается последовательному радикалу, ратует за жертвенный путь, который затем, волею других уже людей, приведет в жертвенный социализм.

В своих речах, имеющих программный характер, нарком по военным делам очень много места уделяет проблеме военного строительства. «Вопрос о создании армии, – провозглашает он, – есть для нас сейчас вопрос жизни и смерти». Позже, кажется, через четыре-пять лет, готовя свои ранее написанные статьи для публикации в собрании сочинений, он вспомнил, как писал о военной силе в переломные моменты истории В. В. Шульгин.

Беглый российский политик печатал свои очерки (затем они вышли отдельной книгой «Дни») в журнале П. Б. Струве «Русская мысль». В одном из них Шульгин, называя революцию «дьявольским игрищем», писал: «Проигранная война всегда грозит революцией… Но революция неизмеримо хуже проигранной войны. Поэтому гвардию нужно беречь для единственной и почетной обязанности – бороться с революцией…»{309}309
  Февральская революция. Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М.; Л.: Госиздат, 1925. С. 121.


[Закрыть] Троцкий решил, что Красная гвардия, а теперь – Красная армия нужны, чтобы бороться с контрреволюцией и интервенцией. Революция без военной силы выстоять не может. Но об этом – в главе следующей.

Троцкий сочетал в себе качества прагматика и мечтателя. Он был способен абстрагироваться от прозаических задач сегодняшнего дня (контроль над военспецами, установление твердых цен на хлеб и т. д.) и парить в высоте, вглядываясь оттуда в «коммунистические дали». Он умел зажечь людей верой в реальность того, о чем говорил. Когда Троцкий на рабочем собрании 14 апреля 1918 года рисовал перспективы грядущего, за которое нужно бороться, страдать, жертвовать, в зале стояла звенящая тишина. Люди верили, нет, были убеждены, что все так и будет. Слова оратора сеяли семена великой надежды: «…мы создадим единое братское государство на земле (Троцкий говорил о ”Мировой Республике Труда“. – Д. В.), которую нам дала природа. Эту землю мы запашем и обработаем на артельных началах, превратим ее в один цветущий сад, где будут жить наши дети, внуки и правнуки именно как в раю. Когда-то верили в легенды про рай; это были темные и смутные мечты, тоска угнетенного человека по лучшей жизни. Хотелось жить более праведно, более чисто, и человек говорил: должен же быть такой рай хоть на том свете, в неведомой и таинственной области. А мы говорим, что такой рай мы трудовыми руками создадим здесь, на этом свете, на земле, для всех, для детей и внуков наших во веки веков»{310}310
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 187–188.


[Закрыть]. Ответом оратору были бурные аплодисменты тех, кому обещали «рай».

Трибун революции говорил о «рае» на земле, до предела разоренной почти четырехлетней империалистической войной и двумя революциями. Многие ли тогда могли предполагать, что еще долгих три года Молох войны будет собирать скорбную жатву на полях Отечества? Мечты о «рае» заслонят бронепоезда фронтов, музыку свободы заглушат сабельный звон конных эскадронов и залпы расстрелов; надежды на мир будут трепать тиф и голод… На этом страшном небосклоне русской Вандеи стремительно взойдет звезда Троцкого…

Глава 3
«Девятый вал» Вандеи

Когда идеи ведут кровавую борьбу на площадях, на улицах, на больших дорогах, в полях и лесах, тогда сама истина перестает уже интересовать; не до нее.

Н. Бердяев

Русское кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем напомнило мне о страшной ране Гражданской войны. Медленно проходя с отцом Солуяном, старым русским священником, вдоль многочисленных холмиков могил дроздовцев, алексеевцев, калединцев, нашедших вечное прибежище на чужбине, я особенно остро почувствовал, с высот нашего времени, историческую бессмысленность гражданских войн. Соотечественники с яростью уничтожают друг друга. Каждая сторона считает себя правой. Часто брат идет против брата, отец сражается со своими сыновьями. Как будто Жан Жорес писал не о Вандее 1793 года, а о долгой кровавой схватке на равнинах России: «Сколько неистовых страстей загорается в этих городах, ощутивших почти у самого сердца острие ножа! Какая ненависть вспыхнет завтра! Сколько репрессий и против врага, и против тех, кого заподозрят в том, что они были его сообщниками, помогавшими ему активными действиями или своей инертностью!»{311}311
  Жорес Ж. Социалистическая история французской революции. М., 1983. Т. 6. С. 208–209.


[Закрыть]

Слова отца Солуяна, обращенные к тем, кто пал в этой братоубийственной сече, были исторически справедливыми:

– Время и вечность должны примирить соотечественников. Тогда, казалось, достаточно уничтожить белых (или красных!) и счастье в твоих руках! Смертью братьев нельзя добыть ни мира, ни счастья… Да помирит их время!

Сегодня слова священника кажутся близкими к истине. А тогда? Революция имеет свою жестокую логику. Ее нельзя ни выдумать, ни заимствовать у кого-то. Народный гнев 1917 года рожден империалистической войной, революцией, невиданной ломкой старого, ожесточенным сопротивлением тех, кого списали, столкнули с исторической сцены. Вначале гнев революции был направлен в русло борьбы с самодержавием. С легкостью сметя вековые атрибуты царизма, классы, политические партии, социальные силы России в смятении увидели: у всех разные цели! Одни хотели остановиться на результатах Февраля; другие, ужаснувшись при виде бездны разрухи, были готовы вернуть самодержца, ограничив его конституцией; третьи – непременно убрать со своей дороги и первых, и вторых… Свою правоту предстояло доказать на бесчисленных фронтах Гражданской войны.

Еще почти пять лет после трех лет империалистической бойни лилась кровь сыновей и дочерей России. Во время Гражданской войны в братских могилах, на полях сражений, на городских и сельских кладбищах Отечества, а то и просто в ложбине подле кургана захоронены миллионы людей. Такая «цена революции» ставит под историческое сомнение ее прогрессивность. Погибшие были не только людьми в буденовках или старых офицерских шинелях; большая часть павших, умерших от голода, выкошенных тифом – мирные люди. Революция имела кровавое продолжение. Об этом «позаботились» не только те, кому была уготована судьба «бывших», не только радикально непримиримые большевики, но и те круги в различных столицах, которые увидели в русской революции опасную «заразу». Вначале не веря, что большевики долго продержатся, занятые междоусобной борьбой, вскоре бывшие союзники России сделают все для того, чтобы погасить факел русской революции. «Всемирный империализм, – отмечал В. И. Ленин, – который вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в ее затягивании…»{312}312
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 343.


[Закрыть] Если это и верно, то лишь с одной стороны. В яркое пламя Гражданской войны подбросили свою «связку дров» и большевики, и те, кого они лишили всего. Вот тогда, по выражению Троцкого, на революцию и накатил «девятый вал».

К слову сказать, когда Троцкий окажется в Турции, то у него будет намерение написать книгу о Гражданской войне в России, о создании Красной армии. Но случилось непредвиденное: во время пожара на его вилле сгорела бóльшая часть рукописей и книг по этой теме. В архиве НКВД хранятся выкраденные в 30-е годы у Троцкого письма. В одном из них, адресованном Елене Васильевне Крыленко, сестре наркома юстиции СССР и жене троцкиста Истмена, жившей в Париже, изгнанник писал: «Особенно жаль – погибли мои книги о Красной Армии и материалы, подготовленные для работы о гражданской войне»{313}313
  Архив ИНО ОГПУ, ф. 17 548, д. 0292, т. I, л. 106–107.


[Закрыть]. Архив спецслужбы, правда, не дает ответа: был ли пожар случайным или это дело рук людей Менжинского? Так или иначе, но отдельной книги о гражданской войне Троцкий не написал…

С 1918 по 1922 год артиллерийская канонада, грохот сабельных атак, стоны измученных страшной войной людей будут заглушать все звуки на бескрайних равнинах Отечества. Соотечественники яростно, беспощадно, исступленно начнут уничтожать друг друга. Позже это будет оцениваться иначе. Один из видных деятелей большевизма А. С. Бубнов назовет Гражданскую войну «образцом перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарско-социалистическую». Именно Гражданская война, писал он в 1928 году, «практически двигала вперед это перерастание»{314}314
  Гражданская война 1918–1921. М.: Военный вестник, 1928. Т. I. С. 15.


[Закрыть]. В этой кровавой круговерти «перерастания» еще выше взойдет звезда Троцкого. Он приветствовал эту войну, в которой был шанс, по его мнению, не только одним ударом решить вопрос уничтожения всех эксплуататорских классов в России, но и подтолкнуть к мировому революционному пожару пролетариат других стран. Осенью 1918 года, когда Москва предложила, чтобы в целях безопасности пароходы с хлебом прошли по Волге под флагом Красного Креста, Троцкий в телеграмме Ленину запротестовал: «Считаю недопустимым пропустить пароходы под флагом Красного Креста. Получение хлеба будет шарлатанами и глупцами истолковываться как возможность соглашения и ненужности (курсив мой. – Д. В.) гражданской войны…»{315}315
  ЦГАСА, ф. 4, оп. 14, д. 7, л. 79.


[Закрыть] Русским якобинцам эта братоубийственная сеча была нужна для достижения их «великой цели».

Сложив с себя полномочия наркома по иностранным делам, Троцкий, напомню, неожиданно для многих 14 марта 1918 года был назначен народным комиссаром по военным делам (а позже и по морским делам). Одновременно он стал и Председателем Высшего Военного Совета Республики (ВВСР). Как это произошло? Почему Ленин остановил свой выбор на Троцком?

На мой взгляд, Ленин более чем кто-либо понимал, что сейчас в этом деле главную роль будет играть способность политически оценить необходимость создания военной организации как важнейшего элемента выживания революции. Здесь нужна революционная страсть, помноженная на решительность, талант лично возглавив массы, умение твердой рукой пресечь партизанщину, неорганизованность, стадность. Руководитель этого ведомства в тот момент должен был обладать популярностью, партийным авторитетом и политическим весом. Ленин решил, что таким человеком является именно Троцкий.

Было еще одно, очень важное обстоятельство, повлиявшее на выбор Ленина. Ему было ясно, что боеспособную Красную армию невозможно создать без помощи военных специалистов – генералов и офицеров старой армии. Но очень многим большевикам, в том числе и некоторым вождям партии, это казалось недопустимым. В этом вопросе Троцкий без колебаний встал на сторону Ленина. Именно Лев Давидович еще до назначения его в военное ведомство предложил создать для руководства обороной страны и строительства Красной армии Высший Военный Совет (ВВС) из бывших генералов, согласившихся сотрудничать с советской властью. Высший Военный Совет возглавили комиссары, но основную роль в нем играли военные специалисты во главе с бывшим начальником штаба Ставки царской армии генералом М. Д. Бонч-Бруевичем.

Лидер революции редко ошибался в людях. Не ошибся он, как подтвердит история, и в случае назначения Троцкого на пост наркомвоена. Ленин людей «примерял» на себя.

Ленин проницательно увидел, что в ситуации, когда революция висела на волоске, руководителем военного ведомства должен быть не столько профессионал, сколько человек, обладающий огромной энергией, способный заразить все свое окружение непоколебимой уверенностью в успехе. Троцкий оправдал надежды Ленина в Октябрьском восстании, в разгроме мятежа генерала Краснова.

Выскажу еще одно предположение. Ленин верил в мировую социалистическую революцию. Он знал, что если бы она произошла, то непременно втянула бы в свою орбиту и нашу страну. В этих условиях Троцкий был бы особенно полезен этому процессу. А он и не скрывал, что считает целью создания Красной армии не только защиту Советской России, но и решительную поддержку международных революционных процессов. Выступая с речью на заседании Московского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 19 марта 1918 года, новый нарком по военным делам заявил: «При помощи этой армии мы будем не только защищаться и обороняться сами, но сможем содействовать борьбе международного пролетариата». Далее, развивая эту мысль, он сказал еще определеннее: «…при первом раскате мировой революции должны быть готовы принести военную помощь нашим восставшим иностранным братьям». Завершая сказанное, еще больше конкретизировал: «В тот момент, когда германский пролетариат, более близкий к революции, чем кто-либо другой… выйдет на улицу – мы должны будем, уже подготовленные и организованные в боевые отряды, идти к нему на помощь»{316}316
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 228–229.


[Закрыть]. Так что назначение Троцкого на высший военный пост в стране было сделано с дальним прицелом. Лев Давидович вначале был удивлен неожиданным предложением.

Позже Троцкий вспоминал об этом: «Так как внутренний враг от заговоров перешел к созданию армий и фронтов, то Ленин хотел, чтоб я встал во главе военного дела. Теперь уж он завоевал на свою сторону Свердлова. Я пытался возражать.

– Кого же поставить: назовите? – наступал Ленин.

Я поразмыслил и – согласился. Был ли я подготовлен для военной работы? Разумеется, нет. Мне не довелось даже служить в свое время в царской армии. Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции. В 1906 году суд лишил меня гражданских и воинских прав…

Я не считал себя ни в малейшей степени стратегом, – продолжал будущий нарком, – и без всякого снисхождения относился к вызванному революцией в партии разливу стратегического дипломатизма. Правда, в трех случаях – в войне с Деникиным, в защите Петрограда и в войне с Пилсудским я занимал самостоятельную стратегическую позицию и боролся за нее то против командования, то против большинства ЦК…»{317}317
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. II. С. 72–73.


[Закрыть]

Ленин был вынужден пойти на крупные перестановки в военной области и потому, что Н. В. Крыленко, Н. И. Подвойский, В. А. Антонов-Овсеенко, К. А. Мехоношин, некоторые другие видные военные деятели революции не поддержали намерение Ленина привлечь многих военных специалистов для строительства Красной армии и организации защиты Республики. С их революционной точки зрения, нельзя было отказываться от выборности командного состава и ограничивать роль солдатских комитетов, а бывших генералов и офицеров разрешалось использовать лишь под жестким контролем как «консультантов». Но нашествие германских войск показало слабость тех отрядов и частей Красной гвардии, где эти принципы брались за основу.

Да, Ленин не ошибся в своем выборе. Не обладая глубокими военными познаниями в области стратегии, оперативного искусства и тактики, Троцкий компенсировал эти серьезные слабости способностью широкого политического подхода к вопросам обороны и военного строительства, поразительной энергией, умением зажигать и вдохновлять людей.

Став во главе военного ведомства, Троцкий еще до своего первого выезда на фронт без конца выступает на различных заседаниях, совещаниях, съездах, стараясь привлечь к делу строительства Красной армии все органы власти и слои населения. 19 марта 1918 года он произносит речь на заседании Моссовета, 22 марта – в Алексеевском Народном доме и в тот же день делает большой доклад на заседании ВЦИК{318}318
  Известия ВЦИК. 1918. 23 и 24 апреля.


[Закрыть]. Здесь нарком язвительно критикует своих оппонентов-меньшевиков Ильина, Дана, Мартова, других революционеров, не желавших «диктатуры большевиков».

– Гражданин Дан рассказывал нам тут, как, дескать, «происходят Наполеоны», как бывает, что комиссары не умеют доглядеть. Но помнится мне, что корниловщина выросла не при советском режиме, а при режиме Керенского (Мартов: «Будет новая корниловщина»)… Новой еще нет, а пока мы поговорим о старой, о той, которая была и которая у кое-кого на лбу оставила ясный отпечаток навсегда. (Аплодисменты.){319}319
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 256.


[Закрыть]

Троцкий выступает в Совете Народных Комиссаров, на I Всероссийском съезде народных комиссаров, в Сергиевском Народном доме, на IV общегородской Московской конференции фабрично-заводских комитетов и профсоюзов, на V съезде Советов, на многочисленных совещаниях. Тема везде одна: армия. Какой она должна быть? Что нужно сделать для ее создания? В своем письменном обращении к народу Троцкий формулирует задачу следующим образом: «…начала, которые правительство полагает в основу создания армии: всеобщее обязательное воинское обучение в школах, на заводах и в деревнях; немедленное создание сплоченных кадров из наиболее самоотверженных борцов; привлечение военных специалистов в качестве консультантов… насаждение военных комиссаров в качестве блюстителей высших интересов революции и социализма»{320}320
  Там же. С. 233.


[Закрыть].

Троцкий взялся за новое для него дело со страстью одержимого: выступал, писал, инструктировал, принимал множество людей. Через его кабинет, быстро обставленный Сермуксом, в здании бывшего Александровского кадетского училища проходили командиры отрядов Красной гвардии, старые чиновники интендантского ведомства, вновь назначенные комиссары, бывшие генералы и полковники Николаевской военной академии, матросы, журналисты. Почти ежедневно Троцкий обсуждал военные вопросы один на один с Лениным. Впрочем, с марта 1918 года, когда почти все члены правительства поселились в Кремле(*8*)8
  Поразительно, как быстро лидеры революции, еще вчера поносившие старую власть за расточительную роскошь, воспользовались ею. Шикарные апартаменты, лимузины, загородные дома, личные врачи… Власть всегда порочна, и она обычно деформирует большинство лиц верхнего эшелона. Только демократия способна «покончить» с этой закономерностью. – Д. В.


[Закрыть], повседневно общался с Лениным не только Троцкий. Позже он вспоминал об этом времени:

«В кавалерийском корпусе, напротив Потешного Дворца, жили до революции чиновники Кремля. Весь нижний этаж занимал сановный комендант. Его квартиру теперь разбили на несколько частей. С Лениным мы поселились через коридор. Столовая была общая. Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину. Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии, вследствие прекращения экспорта. Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции…

С Лениным мы по десятку раз на день встречались в коридоре и заходили друг к другу обменяться замечаниями, которые иногда затягивались минут на десять и даже на четверть часа, – а это была для нас обоих большая единица времени… Облачко брест-литовских разногласий рассеялось бесследно. Отношение Ленина ко мне и членам моей семьи было исключительно задушевное и внимательное. Он часто перехватывал наших мальчиков в коридоре и возился с ними»{321}321
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. II. С. 75–76.


[Закрыть].

В процессе создания Красной армии новый нарком видел перед собой прежде всего человека в шинели и считал своей главной заботой «революционное воспитание» солдатских масс. Вопросы стратегические, оперативные, тактические, штабные, в которых он был дилетантом, как-то отходили на второй план. Слушая доклады работников комиссариата о ходе формирования новых частей Красной армии, Троцкий искал идейный «раствор», с помощью которого можно было бы соединить вчерашних крестьян, рабочих, разночинцев, как и бывших офицеров, в одну боевую революционную семью и вместе с тем связать их не только моральной ответственностью, но и правовой, угрожая революционной карой за невыполнение приказа.

В середине апреля, придя из наркомата, Троцкий в один присест написал текст «Социалистической военной присяги». В шести пунктах говорилось о значении военной службы, о долге и чести воина, об обязательстве «добросовестно изучать военное дело», о готовности по первому зову выступить на защиту Советской Республики, не щадя «своих сил и самой жизни» и т. д. Заключительный пункт присяги гласил: «Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона»{322}322
  Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 686–687.


[Закрыть].

Текст присяги был утвержден ВЦИКом 22 апреля 1918 года. Десятилетиями советские воины, принимая присягу (содержание ее менялось незначительно), конечно, не догадывались, что ее авторство принадлежит «презренному фашистскому наймиту Троцкому» (по терминологии «Краткого курса»). Как бы мы ни относились к бывшему наркому по военным делам, нельзя не отдать должное способности этого человека изложить в двух десятках строк такие идеи, которые не «линяют» под действием времени.

Среди вопросов, которым Троцкий в 1918 году уделял особое внимание, был вопрос о комиссарах и военных специалистах. Обладая острым, масштабным умом, способностью оценить весь драматизм положения Советской Республики, он понимал: массовая мобилизация рабочих и крестьянства – шаг абсолютно необходимый, но недостаточный. Эту массу нужно сплотить, научить, вдохновить, повести вперед. Самородков из народа, избранных командирами, явно недостаточно, чтобы превратить аморфные, слабо организованные отряды в революционные части регулярной армии. Нужны комиссары – политические организаторы и вдохновители этих частей; нужны опыт и знания старого офицерства, тех из них, кто не ушел к белым и кто пока мучительно колеблется.

По инициативе Троцкого в июне 1918 года состоялся I Всероссийский съезд военных комиссаров. Выступая на нем 7 июня, нарком предельно ясно и откровенно изложил две основные функции комиссаров в армии: политическое воспитание бойцов и контроль за действиями командного состава. Троцкий признал, что добровольческий принцип формирования армии оправдал себя «только на треть», ибо в частях «много элемента негодного – хулиганов, лодырей, отбросов». Поэтому «на обязанности военных комиссаров лежит неусыпная работа в области поднятия сознательности в недрах армии и беспощадного искоренения проникшего в нее нежелательного элемента». Троцкий категорически заявил, что «комиссар является непосредственным представителем Советской власти в армии, защитником интересов рабочего класса… Если комиссар заметил, что со стороны военного руководителя угрожает опасность революции, комиссар имеет право беспощадно расправиться с контрреволюционером вплоть до расстрела»{323}323
  Там же. С. 267–268.


[Закрыть]. Так Троцким закладывалась идейная беспощадность большевиков, которая переросла затем в жестокость по отношению к многочисленным врагам.

Тогда, кроме большевиков, комиссарами могли быть и левые эсеры. Сам Троцкий, например, назвал левого эсера Кривошеина «прекрасным губернским комиссаром» в Курске. Но скоро монополия большевиков не только на власть, но и на комиссарство станет безраздельной. Троцкого, как и всех большевистских руководителей, не смущало, что комиссар, исходя из партийной установки, является «защитником интересов рабочего класса», хотя армия в основном была крестьянская… В то время еретическая мысль об антидемократичности диктатуры одного класса (который был в абсолютном меньшинстве по сравнению с крестьянством) едва ли приходила кому-либо в голову. Право комиссара «беспощадно расправиться» сегодня выглядит как один из истоков будущих массовых беззаконий.

Пожалуй, никто так последовательно и решительно не отстаивал идею широкого использования военных специалистов в строительстве Красной армии и деле защиты революции, как Троцкий. Летом и осенью 1918 года, несмотря на отрицательное отношение к данному вопросу многих видных революционеров, Троцкий опубликовал в центральной печати ряд ярких материалов по этой проблеме. Статьи в «Известиях ВЦИК», «Правде», многочисленные выступления ясно показывали отношение наркома к использованию военспецов. «Офицерский вопрос», «Об офицерах, обманутых Красновым», «Унтер-офицеры, на командные посты!», «Унтер-офицеры», «Красные офицеры», «О бывших офицерах», «Военные специалисты и Красная Армия» и многие другие статьи и речи Троцкого были посвящены главной, кадровой проблеме создаваемой армии.

Наверное, в наиболее полном виде свою позицию относительно использования военных специалистов Троцкий изложил в статье «Военные специалисты и Красная Армия», написанной в последнюю ночь тяжелейшего 1918 года. Троцкий пишет, что ему, последовательному стороннику использования военспецов в Красной армии, постоянно приходится выслушивать упреки и возражения товарищей по этому поводу. «Когда придирки становились более настойчивыми… – продолжает нарком, – приходилось прибегать к аргументу не столько логическому, сколько эмпирическому:

– А вы можете мне сегодня дать 10 начальников дивизий, 50 полковых командиров, двух командующих армиями, одного командующего фронтом – все из коммунистов?

– В ответ на это, – говорил Троцкий, – ”критики“ уклончиво смеялись и переводили разговор на другую тему»{324}324
  Там же. С. 362.


[Закрыть].

Конечно, при всех прочих равных условиях советская власть, рассуждает руководитель военного ведомства, всегда предпочла бы командира-коммуниста некоммунисту… Но никто не предлагал нам выбирать между командирами-коммунистами и некоммунистами. Последних просто не было. Чувствуя исключительно сильную оппозицию принципиальной линии Ленина – Троцкого на широкое использование военспецов, Лев Давидович приводит один за другим убедительные аргументы в защиту своей точки зрения.

«У нас ссылаются нередко, – пишет Троцкий, – на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом, со стороны офицеров, занимавших более видные посты. Но у нас редко говорят о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава, из-за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте. И если спросить, что до сих пор причинило нам больше вреда: измена бывших кадровых офицеров или неподготовленность многих новых командиров, то я лично затруднился бы дать на это ответ»{325}325
  Там же. С. 363.


[Закрыть].