Текст книги "Теория струн"

Раз так, то указание надо выполнять незамедлительно. И бежать, судя по всему, нужно в указанную координатами точку. Не теряя времени, Мэтью направился в сторону отеля, на ходу забивая цифры в навигатор смартфона. Нужно было проверить, где это, а исходя из полученной информации, найти нужные слова, чтобы предупредить Ханта. Не исключено, что телефоны обоих прослушиваются. Так что, может быть, лучше действовать оперативно и обойтись вообще без звонка.

Глава 12
в которой Ганнибал Мэтью и Уолтер Хант, наконец, спасаются из подстроенной Таидо западни, Ичин получает удар стихии, а Мэтью оказывается в странном месте, и находит очередную записку.

Конечно, Хант не был рад, что его разбудили. Да еще пинком в дверь. Да еще огорошив набором жестов, вместо того, чтобы объяснить все по-человечески. И если бы это проделал не Ганни, а кто-то другой, у этого другого могли возникнуть проблемы. Но вторжение приятеля Уолтер воспринял хоть и без восторга, но не стал бурчать, препираться, в общем, отнесся ко всему с несвойственной ему чуткостью.

Первое, что сделал Мэтью, переступив порог комнаты Ханта, показал жестом, что их прослушивают и прижал палец к губам, мол, тихо. Потом показал на дверь. Хант хмыкнул, без особой охоты поднялся с дивана, и принялся натягивать штаны. Ганни, тем временем, внимательно оглядел улицу через окно, словно высматривал нечто такое, что там просто обязано было найтись. Сначала он удивлено приподнял брови, затем довольно усмехнулся.

Едва Хант оделся, Мэтью за локоть выволок его из комнаты в коридор и потащил к лестнице.

– У нас жопа горит, – сообщил он главное. – Сматываться надо немедленно.

– Старая узкоглазая обезьяна? – догадался Уолтер.

– Стратегически да. Но сейчас нас должна волновать молодая, здоровенная, как бык, узкоглазая обезьяна, которая вот-вот выскочит из соседней комнаты и начнет палить в нас из чего-нибудь достаточно скорострельного.

– Случилось что-то конкретное?

Ганни вкратце изложил собственную теорию, рассказав, что после столкновения со странной аномалией приобрел способность управлять степенью вероятности событий, имеющих случайную природу. Не успел Хант отвесить челюсть от столь неожиданного заявления, Мэтью продолжил рассказ, без обиняков заявив, что Таидо Хокудо, похоже, специально отправил их в это странное путешествие, так как уже, скорее всего, встречался с Настройщиками.

– Ты совсем с катушек слетел? – на этот раз у Ханта хватило времени отвесить челюсть. – Нет, ну ситуация странная, я не спорю…

Ганни велел ему заткнуться. Затем достал четвертак из кармана, сунул в руку Ханта, и велел подкинуть монету, поймать ее, и зажать в кулаке.

– Как думаешь, орел или решка? – спросил Ганни.

– Ну, орел.

– Верно, орел, – кивнул Мэтью. – Кидай еще. Десять раз подряд будет десять орлов.

– Рехнулся?

– Кидай!

Не смотря на нервную обстановку, Уолтер начал подкидывать монету, и с каждым броском лицо его все больше вытягивалось от удивления.

– Можешь еще раз, для верности, – посоветовал Ганни. – Снова будет орел.

– А решку можно?

– Запросто!

Уолтер проверил. Выпала решка.

– Еще вопросы есть? – искоса глянул на него Мэтью.

– Теперь до фига! – признался Хант.

– Позже поговорим. Сейчас надо сваливать.

Эксперимент привел Ханта в редкое для него состояние. Он не спорил, не задавал вопросов, а перешел в нечто вроде управляемого режима, просто следуя за приятелем. До него вдруг дошло, что череда странностей, из которой целиком состояло задание Таидо, закончилась еще большей странностью и в этом, как ни странно, нет ничего странного. В этом была некая извращенная логика, которую надо было извращенно принять, и извращенно ей следовать.

Оказавшись на улице, Ганни потянул приятеля за локоть вдоль тротуара, минуя, одну за другой, припаркованные у домов машины.

– И куда мы? – поинтересовался Хант.

– И куда это вы? – донесся из дверей отеля голос Ичина.

– Теперь бегом! – выдохнул Ганни, не оборачиваясь. – Вон, к тому раздолбанному серому седану.

– Почему к нему?

– Там хозяин ключи случайно оставил. Я это вижу посредством Струн.

– Эй! – снова раздался окрик Ичина. – Постойте-ка! Надо поговорить!

– Ложись! – приказал Ганни, дернув приятеля за воротник.

От неожиданности тот уронил пробковый шлем, и тот покатился вдоль белых домишек с плоскими крышами. В стекле ближайшей машины образовалась внушительная дыра от пули. Через миг грохнул за спиной пистолетный выстрел.

– А если там нет ключа? – забеспокоился Хант.

Вместо ответа Ганни рванул его вперед.

– Пули нам не страшны, их полет подчинен целому ряду случайностей, – сообщил Мэтью. – А где нет порядка, правит случай, – добавил он, вспомнив строчку на медальоне. – Я знаю, куда они могут попасть. Заранее.

Ханта это заявление не очень-то успокоило. Но он дал себе команду не удивляться. Мэтью всегда был редким везунчиком, и уж если кому дано оседлать крутую спину Удачи, так это ему. Сколь бы фантастически оно ни звучало.

Серый седан, действительно, оказался не заперт. И в замке под рулевой колонкой действительно торчали ключи. Это настолько не было похоже на трюк или дурацкий розыгрыш, что Ханту стало не по себе.

Грохот второго выстрела и долгий взвизг рикошета привел его в чувства.

– За руль! – приказал Ганни.

– Ты водишь лучше меня в сто раз!

– Я буду занят другим!

– Чем? Стрелять? У нас даже оружия нет!

– Оно нам не понадобится. Садись за руль, говорю!

Удар очередной пули в крышку багажника оказался настолько весомым аргументом, что Хант счел за благо не спорить. Ганни забрался на пассажирское место и опустил веки.

– Спать? – опешил Хант.

– Двигай! – не открывая глаза, произнес Мэтью.

Машина сорвалась с места как раз в тот момент, когда четвертая, выпущенная Ичином, пуля, звонко зацепила дверную стойку. Японец опустил пистолет, выудил из кармана мобильник.

– Вы там уснули?? – здоровяк раздраженно произнес в телефон, как в рацию, не набирая номера. – Я долго буду стоять?

В эфире ему никто не ответил, зато раздался приближающийся рев тяжелогоз пикапа. Через миг он вылетел из-за угла, визжа покрышками по асфальту. В кабине сидели двое – американцы, судя по виду. Едва грузовичок притормозил, Ичин перевалился через борт и оказался в кузове, схавтившись свободной рукой за силовую дугу.

– Живо за ними! – он пнул по задней стенке кабины. – Серый седан.

Преследователи не теряли времени даром, но Ганни с приятелем изо всех сил старались использовать преимущество, полученное от реализации фактора неожиданности. Ичин оказался не готов к столь спонтанному и немотивированному бегству подшефных, теперь злился на себя за допущенную оплошность.

Машину трясло. Держась рукой за толстую дугу было непросто, поэтому Ичин стянул с брюк ремень, перекинул его через трубу, и просунул руку в получившуюся петлю. Так стало намного удобнее. Зазвонил телефон. Поставив пистолет на предохранитель и сунув его за отворот брюк, японец достал мобильник.

– Да! – ответил он по-английски. – Только очухались? Очень рад! Нельзя было взять с собой третьего, чтобы он позвонил, если вас вырубят? Идиоты… Чего вы не ожидали? Я же предупредил, что в драке он может склонять случайности в свою пользу. Шкуру с вас спустить мало! Это все ваша арабская жадность, будь она проклята! Делиться с третьим не захотели! Только попробуйте свалить! Я с вами еще побеседую! И молите своего Аллаха, чтобы все обошлось!

Машину снова тряхнуло. За окраиной городка асфальт кончился, протянулся укатанный грейдером проселок. Пыль позади поднялась столбом. Ичин сунул в карман мобильник, и снова достал пистолет. Впереди тоже заклубилась пыль, поднять которую мог только автомобиль беглецов. Он был старым, а, следовательно, ожидать от него какой-то особой прыткости не приходилось. Особенно в сравнении с трехсотсильным движком под капотом пикапа.

Расстояние сокращалось с каждой минутой, хотя на ухабах проселка невозможно было полностью реализовать преимущество в скорости. Машину трясло, грозя вышвырнуть японца из кузова, но тот, натянув кожаную петлю, словно повод лошади, крепко держался, амортизируя неровности согнутыми ногами.

Достаточно сократить дистанцию метров до пятидесяти, и можно стрелять. Не смотря на тряску, хоть одна пуля из шестнадцати оставшихся, точно достигнет цели. А ведь есть еще и второй магазин! С тем учетом, что у беглецов вообще не имелось никакого оружия, их шансы были равны нулю.

Вот только Ганни считал иначе. Погрузившись в Структуру Кода, он мысленно перебирал серебристые Струны, смещая одну вероятностную цепочку за другой. В голове непрерывно звучали две строчки из стихов с медальона:

 
Где нет порядка, правит случай.
Держись за Струны и беги.
 

Струны, Струны… «Спасенье в том, что видишь только ты»… Вот вам и разгадки ребусов незнакомца! Струны не имели стабильности, они постоянно смещались, создавая код новых событий, цепи причинно-следственных взаимосвязей между предметами, событиями, минутами и точками реального пространства, в котором происходила погоня. Но стоило потянуть Струну, все менялось. Вся вероятностная картина. Причины подменяли собой следствия и наоборот. Связи рвались, смещались, возникали новые… Ганни даже не всегда осознавал, чем именно управляет. Он просто формировал намерение, а сознание отыскивало нужные для воздействия Струны. Анализ тоже происходил, но не в режиме логики, а скорее в режиме отрешенного созерцания.

– Двигайся в эту точку! – Мэтью открыл глаза и протянул приятелю свой мобильник, в навигатор которого заранее внес координаты с медальона.

– Это впереди! – Хант сверился с картой на экране, где красный треугольник, означающий текущее местоположение, удалялся от города почти точно к выставленному маркеру. – Но там же нет ничего! Дорога проходит чуть севернее!

– Без разницы! Правь туда!

– Напрямую через пустыню? Хрен мы там проедем на этой развалюхе!

– Значит по дороге, а там пешком.

– Но почему именно туда?

Вместо ответа Ганни вынул из кармана медальон и показал сторону с координатами.

– Это от него? – догадался Хант. – От нашего незнакомца?

– Да! Дай мне сосредоточиться. Не отвлекай.

– Но что ты делаешь?

– Склоняю случайности в нашу пользу, – закрыв глаза, произнес Мэтью.

Уолтер хмыкнул и сосредоточился на управлении автомобилем, стараясь выжать из него хоть что-то. Но результат не очень оправдывал ожидания – старая развалюха, тяжелая, с изношенным за долгую жизнь мотором, все заметнее сдавала позиции в гонке.

Ичин понимал, что беглецам не уйти. Уверенность крепла в нем по мере сокращения дистанции между машинами. К тому же ветер услужливо сдувал клубы пыли в сторону, открывая безупречную линию прицеливания.

Но что может быть случайнее погоды? Ганни понимал это прекрасно, и хотя ему приходилось думать сейчас об огромном числе происходящих вокруг случайных событий, недопустимо было пренебрегать хоть какой-то мелочью. Тем более такой, подправить которую ему не составляло труда.

Мэтью настолько погрузился в Структуру Кода, что не ощущал себя в автомобиле. Восприятие полностью переключилось на новое виденье, суть вещей теперь стала не просто понятной, она сделалась очевидной, ярко обозначенной Струнами.

Ганни казалось, что нет ни пустыни вокруг, ни двух машин, несущихся одна за другой. Он видел себя стоящим с раскинутыми руками, а от пальцев тянулись к небу серебристые Струны, соединяющие его волю с облаками, слоями воздуха, с температурой, влажностью и со случайностями, управляющими взаимосвязями в атмосфере. Словно актер, управляющий сложной марионеткой, он сместил более сотни Струн.

Ичин снял пистолет с предохранителя и прицелился, пользуясь отличной видимостью. И тут ветер стих, словно кто-то в небесах выключил невидимый вентилятор. Пыль пустыни тут же окутала серый седан, полностью скрыв его от японца.

Пришлось стрелять наугад, но толку от этого было мало, так что пришлось снова поставить оружие на предохранитель и дожидаться более удобного момента. Не мог ветер взять и стихнуть, вот так, насовсем. Стоит ему хоть раз дунуть, и все будет решено за пару секунд.

– Есть гранаты! – сообщил из кабины один из американцев.

– Много? – наклонившись, спросил Ичин.

– Две.

Японец прикинул, что если машины двигаются с почти одинаковой скоростью, бросок гранатой может оказаться весьма эффективным.

– Давай! – он сунул пистолет за пояс и протянул руку.

Проволочный предохранитель чеки пришлось вытягивать зубами, так как второй рукой надо было держаться за петлю, чтобы не вывалиться на ухабах. Со второй попытки это удалось.

– Поднажми! – приказал Ичин. – А потом сразу по тормозам, как скажу!

– Понял! – отозвался водитель.

Изловчившись, японец изо всех сил метнул гранату.

– Тормози! – выкрикнул он.

Водитель так резко нажал на тормоз, что Ичин больно шарахнулся грудью о кабину. Но граната должного эффекта не произвела. Скатившись по багажнику седана, она упала на землю, испуская дым и шипение от замедлителя, рассчитанного на четыре с половиной секунды. Секунда прошла, пока граната летела до цели, еще секунда, пока скатывалась вниз, и целых две с половиной секунды ей пришлось лежать на земле. Седан за это время успел удалиться на приличное расстояние.

Наконец прогремел взрыв, осколки шмелями прогудели по воздуху, не причинив никому вреда.

– Дурная затея! – махнул рукой Ичин. – Жми! Попусту время теряем.

Было ясно, что поразить беглецов может только пара удачных выстрелов. К тому же Хокудо-сан однозначно велел уничтожить их, а не брать в плен, как только станет ясно проявление сверхспособности Ганнибала. Но молотить наугад из пистолета, когда впереди не видно ничего, кроме сплошной пелены пыли, тоже не очень умно. Только Ичин об этом подумал, как ветер снова подул. Ганни сместил Струны, сдерживающие вероятность его возникновения, так как воздушный поток должен был из противника стать союзником. За время, пока пыль прикрывала машину, Мэтью успел создать в Структуре Кода целую паутину случайностей, ведущих к нужному результату.

Заметив, что пыль рассеялась, Ичин достал пистолет и опустил флажок предохранителя. Прицелился, потянул пальцем спусковой крючок… И именно в этот момент незаметная глазу выбоина подвернулась под колесо. Пикап дернулся, Ичина откинуло назад, и выстрел пришелся точно в затылок водителя через стекло кабины. Приборную панель и лобовое стекло густо забрызгало смешанной с мозгами кровью. Второй американец попытался схватить руль, но машину уже понесло к обочине, и стоило ей слететь с укатанного участка, грохнул второй выстрел. Пуля Ичина пробила металл кабины, а следом за ним и сердечную мышцу пассажира. Машина остановилась. Наступила звенящая тишина, характерная для пустыни.

Ичин выругался по-японски, заправил ремень обратно в брюки и выбрался из кузова. Он уже понял, что два случайных выстрела подряд были ничем иным, как проявлением способности Ганни. Повторялась история с Черной Шляпой в Токио. Возможно, манипуляции с ветром тоже дело рук гоядзина. Ичин предполагал, что все, имевшее случайную природу, подчинялось теперь Ганни. И трудно было понять, где очерчен предел этих возможностей. Возможно, умение обращаться с ними может нарабатываться тренировками, как и любое человеческое умение. Если уже через несколько часов после обретения новых способностей, Мэтью способен совместить порыв ветра со случайной выбоиной на дороге, ставшей причиной двух, не менее случайных, выстрелов, что он сможет через месяц? Через год?

Выкинув трупы из кабины, Ичин сам сел за руль. Стекло было густо заляпано кровью и жирными кусками мозгов, пришлось еще потратить время, чтобы протереть его ветошью. Медлительные осенние мухи, жадные до подобного лакомства, уже начали собираться на пир.

Впереди, хоть и достаточно далеко, виднелось облако пыли, поднятое колесами удаляющегося седана. Но японец понимал, что на ровной, как стол, местности, где до ближайшего населенного пункта километров тридцать, беглецам все равно не уйти. Пикап был мощнее, а потому несколько потерянных минут не имели значения. Другое дело – способности Ганни. Ичин был почти уверен, что американец может контролировать только случайные процессы, а в однозначных, легко предсказуемых, ситуациях он бессилен что-либо изменить. А потому, для достижения победы японцу следовало избегать неопределенностей.

Ичин выехал на грунтовку и поддал скорости.

Седан тоже нещадно трясло. Мэтью открыл глаза и произнес:

– Ему нужен только я!

– Из-за твоих способностей? Так зачем тогда тебя убивать, если ты их обрел, на радость Таидо?

– Не я ему нужен. Он сам хочет стать Настройщиком, понимаешь?

– Нет!

– Скорее всего, он просто не знал, насколько опасно столкнуться с аномалией. Вдруг человек вообще не способен выжить? Но я выжил. Выполнил роль лабораторной мыши, понимаешь? Пришло время применить это на людях!

– На узкоглазых обезьянах, то есть? – нахмурился Хант. – Раскатали губу! Как бы там ни было, я тебя не оставлю.

– Да пойми же! Один я справлюсь с японцем! А ты только без всякого смысла подставляешься под пули!

– Ага, щас…

– Вольт! – Ганни редко так называл друга. – Очень прошу. Я остановлюсь, ты вылезешь и вернешься в город.

– А Ичин погонится за машиной, и пристрелит тебя.

– Нет! Координаты на медальоне не просто так! Но они для меня одного, понимаешь? Не известно, готов ли ты к тому, что там может оказаться. Если это ловушка для Ичина, а я уверен, что это так, то ее никто, кроме меня, не пройдет. Ни Ичин, ни ты. А я пройду! Иначе бы не было медальона! Это лучшее, что ты можешь для меня сделать. Пожалуйста!

Уолтер задумался. Логика в словах Мэтью была, только как-то, все же, это выглядело не по-приятельски. Но ведь просит! И исходя из всего произошедшего, скорее всего, знает, о чем. Он не из тех, кто будет приносить себя в жертву.

– У тебя есть конкретный план? – уточнил Хант.

– Да! Но тебе в нем нет места. Просто поверь!

– Хорошо. Когда выкрутишься, сразу звони.

– Спасибо, дружище! – от души поблагодарил Мэтью.

У него отлегло от сердца. Увидев небольшой холмик, за которым можно укрыться и переждать погоню, Хант нажал на тормоз.

– Только попробуй сдохнуть! – пригрозил Уолтер, выбираясь из машины. – Встретимся на том свете, я с тобой даже не поздороваюсь!

Ганни пересел за руль, и наступил на педаль газа. Седан пробуксовал, поднял облако пыли, и устремился дальше. Красный треугольник на экране смартфона неумолимо приближался к маркеру, отмечавшему таинственную точку в африканской пустыне.

Грунтовка становилась все более пыльной, местность сначала посветлела, а затем и вовсе сменилась песками с редкими пятнами полыни и сухого кустарника. Ичин не собирался беречь подвеску пикапа, в кузове никого не было, а о собственном комфорте самураю пристало заботиться в последнюю очередь. Поэтому он выжимал из ревущего мотора все, что тот мог выдать. Пикап разогнался до такой скорости, что едва не переворачивался на закруглениях дороги, и едва не отрывался колесами на буграх. Столб пыли впереди приближался, дистанция сокращалась, но Ичин не собирался больше доставать пистолет. Хватит, настрелялся… Слишком случайной штукой является полет пули, чтобы можно было применить это оружие против способностей Ганни. Куда проще протаранить хлипкий седан двухтонным внедорожником, столкнуть его с дороги, вынудить остановиться, а потом уже разобраться с безоружным гоядзином без всяких случайностей. Как в старину, в чистом поле.

Снова подул ветер, и стало видно машину, на которой удирал Мэтью. Сколько до нее? Метров двести? Мелочи! Японец сосредоточился и крепче взялся за руль. Расслабляться не следовало! На это раз нужно быть готовым к неожиданностям.

Первой неожиданностью стала внезапная остановка седана. Распахнулась водительская дверца, Ганни выскочил из машины и, держа перед собой мобильник, устремился прочь от дороги. Причем, непонятно куда. Ничего, кроме песка, в том направлении не было.

Ганни понял, что на месте. Потребности в навигаторе больше не было. Мэтью выключил телефон, сунул его в карман и устремился к виднеющемуся впереди бархану. Судя по маркеру, именно он и был его целью. Чем ближе Ганнибал подбирался к точке, указанной на медальоне, тем чаще билось его сердце. Ичин тоже остановил машину и выбрался на грунтовку.

– Тебе не убежать! – выкрикнул он. – Постой! Я не собираюсь тебя убивать!

Реагировать на эти заявления Мэтью не собирался. Все уже было очевидно – яснее некуда. Только на указанном месте не обнаружилось и намека на спасение, на которое рассчитывал Ганни. Бархан барханом, как на него ни смотри. Пристальный взгляд шарил по песчаной поверхности, но не мог ни за что зацепиться. Никаких опознавательных знаков.

Оставался только один вариант.

Ганни живо погрузился в Структуру Кода и, снова посмотрев на бархан, едва сдержал победный возглас – Струны трепетали от отсутствия стабильности. Ведомый любопытством, Мэтью взобрался на бархан, и через миг провалился по пояс в песок. Опора под ногами ускользала, Ганни невольно зажмурился, а когда снова открыл глаза, понял, что лежит на дне ямы, а рядом валяется мобильник, выпавший из кармана. Экран его зажегся, и в этом свете можно было разглядеть, как сверху стекают струи песка. Но, глянув вверх, нельзя было рассмотреть никакого отверстия.

Мэтью поднялся и огляделся по сторонам. Слева от него находился узкий лаз, ведущий в тоннель. Встав на четвереньки, Ганни подобрал смартфон, и подполз к темному зеву, пользуясь ярким экраном вместо фонарика. Мэтью был взволнован, но не напуган. После открытия Структуры Кода он уже не страшился неизведанного. Куда больше волновал Ичин, уже спешащий, наверняка, к воронке, образовавшейся в грунте. Но Струны, позволявшие управлять удачей, вселяли уверенность. Ганни все больше убеждался, что с любой бедой можно справиться, просто нырнув на время в Структуру Кода. К тому же, точка, указанная на медальоне, не оказалась пустышкой. Это хоть какое-то укрытие. Правда, Мэтью надеялся на большее. Поскольку медальон просто некому было оставить, кроме таинственного незнакомца, то и подсказанное им укрытие обязано было иметь какое-то дополнительное свойство. Нечто особое должно быть в нем, что превратит его в ловушку для непосвященного, но сделает проходимым для Ганни.

И он не ошибся, очень скоро убедившись в необычности места. В какой-то момент рука Мэтью не ощутила опоры, и он, кувыркнувшись через голову, неуклюже плюхнулся на землю, попутно успев промокнуть так, словно кто-то с головой макнул его в реку. Приземлившись, он не успел даже охнуть. Над ним оказалось такое, чего просто не могло над ним быть.

Мэтью лежал на полу, а вверху, над головой, в тусклом свете телефонного экрана, колыхалась вода, сквозь которую проглядывался грубый рельеф потолка. Складывалось впечатление, что кто-то перевернул коридор вверх ногами. Ганни протянул руку и коснулся водной глади, отчего она пошла кругами. Все, как полагается… За исключением расположения странного «бассейна». Осмелев, Мэтью по самое запястье запустил руку в воду. Крохотные капли падали вниз, а потом вновь взлетали и сливались с общим потоком.

В Структуре Кода, стоило в него заглянуть, будто взрыв произошел. Большая часть Струн была разорвана, некоторые провисали, как лианы, и очень мало было целых, натянутых и крепких на вид. Складывалось впечатление, что странные необъяснимые катаклизмы разодрали реальность на части, и она, отчаявшись, теперь даже не пытается восстановить свою структуру. Возможно, здесь недавно хозяйничала аномалия. Рвать Стругы вполне в ее духе. Поняв, что найти ответы в Структуре Кода на сей раз не выйдет, Ганни вернулся в обычный мир.

– Что за чертовщина? – проворчал он. – Неужели опять аномалия?

Причем, если не считать воды под потолком, разорванные связи между сутями вещей никак не отражались на действительности, наблюдаемой обычным взглядом. Если Струны рвутся, значит, и окружающий мир должен рушиться, атем вновь срастаться, прямо на глазах. Однако этого не происходило. В любом случае, оставаться в странном коридоре Ганни не хотелось, поэтому он привстал, и попытался сквозь толщу воды нащупать дыру, из которой выпал. Он надеялся вернуться так же, как пришел, по тому же тоннелю.

Ичин не сразу понял, куда мог пропасть человек на бескрайней, покрытой песком равнине. Но, вспомнив о способностях Ганни, сообразил, что для того не составило бы труда найти какую-то случайную дыру или полость, оставленную подземными водами.

– Хочешь побегать? – зло произнес японец. – Побегаем!

Он решительно направился к месту, где видел Мэтью всего секунд десять назад. Песок был рыхлым, и грузный Ичин проваливался в него иногда глубже, чем по щиколотку, на каждом шагу поминая злых синтоистских демонов. Солнце палило нещадно, и только добравшись почти до бархана, японец окончательно сообразил, что в нарастающем пекле есть нечто противоестественное.

Если бы ему дано было видеть Структуру Кода, он бы заметил, что произошедший под землей «взрыв», разорвал взаимосвязи света и воздуха, сделав последний почти на сто процентов проницаемым для всех лучей и корпускул, летящих от Солнца. Дышать можно было без проблем, в этом плане воздух не изменился, но вот его оптические и защитные свойства стали равны таким же свойствам у вакуума. И с этой точки зрения, неожиданно для себя, Ичин оказался как бы на поверхности планеты, почти лишенной атмосферы.

Температура стремительно нарастала, а смертоносные лучи всех спектров и мощностей не только начали обжигать кожу, но и раскалять песок. Осмотревшись, Ичин заметил, что воздух с измененными оптическими свойствами имеет проявленную границу, вроде замершей ударной волны от мощного взрыва. И до края опасной зоны не так уж далеко. В нее попадал небольшой участок дороги, пикап, седан, брошенный Мэтью, и еще метров двадцать. А дальше все, вроде бы, оставалось как прежде.

Не собираясь вдаваться в причины возникновения аномалии, Ичин рванул обратно. Хотя «рванул» – не совсем подходящее слово для данной ситуации. Ноги проваливались в песок, температура которого приближалась к ста градусам по Цельсию, японец то и дело падал на четвереньки, от чего ладони быстро покрылись волдырями ожогов. В тех местах, где на песке приютились стебли полыни, начинал подниматься сизый дымок.

Ичин не мог кричать от боли, не позволяла честь самурая. Поэтому он только глухо рычал, пробираясь к спасительной границе аномалии. Кожа на его лице стала сначала красной, потом пунцовой, на ней тоже начали вздуваться волдыри. С каждым шагом подводило и зрение – перед глазами плыли яркие круги, не позволяя уже нормально ориентироваться в пространстве.

И все же, ценой невероятных усилий, японец добрался до раскаленного пикапа. Открыть дверцу – все равно, что схватить из кузнечной печи раскаленную заготовку. Но Ичин, оставляя на металле куски собственного шипящего мяса и жира, забрался в машину, запустил мотор и нажал на газ.

На ходу он потерял сознание, но, к счастью, быстро пришел в себя, уже за границами аномалии. Мотор заглох, машина громко щелкала, как остывающий после глажки утюг. Боль во всем теле была чудовищной, Ичин зарычал, и снова запустил мотор растрескавшимися, кровоточащими пальцами. Было ясно, что без срочной медицинской помощи долго прожить не получится. Стараясь удержаться в сознании, японец развернул машину, обогнул опасный участок, снова выехал на дорогу и устремился в сторону городка.

Услышав приближающийся звук мотора, Уолтер Хант приподнял голову, и выглянул из-за камня. У него мелькнула мысль, что Ганни, каким-то невероятным образом, удалось разделаться с Ичином, и теперь приятель возвращается на трофейной машине. Но увиденное поразило Ханта до глубины души. То, что за рулем именно Ичин, сразу было понятно по комплекции и раскосым глазам, но лицо его больше походило на работу гримера по созданию образа Фредди Крюгера. Почти черное от загара, с буграми волдырей и кровоточащими трещинами, оно вызывало ужас.

Вскоре пикап скрылся в клубах пыли в направлении городка. У Ханта возникло недоброе предчувствие. Что могло произойти? Является ли Мэтью причиной таких страшных ожогов, или он сам стал жертвой неизвестного явления, и лежит, умирая, в пустыне?

Уолтер достал телефон и набрал номер приятеля. Но, хотя индикатор качества связи показывал больше половины рисок, оператор сообщил, что Ганни находится вне зоны досягаемости.

– Сквозь землю он провалился, что ли? – пробурчал Хант, даже не представляя, насколько точен оказался в предположениях.

Ганни, подсвечивая залитый водой свод тоннеля, пытался нащупать дыру, через которую провалился, но от нее и следа не осталось. Значит, структура реальности все же меняется, понял Мэтью, выдергивая руку из воды и обтирая ее о край сырой рубашки. То есть на том месте, где он лежит, уже в следующую секунду может возникнуть каменная стена или еще что-то похуже. Значит, ему нужно искать выход, и спешно линять, пока от него не осталось мокрое место. Так как позади была стена, Ганни пополз вперед. Он надеялся, что странный коридор приведет его к другому выходу из загадочного и изменчивого подземелья.

Однако, как ни старался он, как ни работал локтями, мало что менялось. Мэтью начало казаться, что он ползет на одном месте. И вдруг на пути попалось то, чего тут, под землей, быть ну никак не могло. Поздравительная открытка. Яркий кусок картона, а на оборотной стороне текст.

«Поздравляю с достойным окончанием игры! – говорилось в послании, написанном плохо заточенным карандашом. – Твой приз – вся Африка. Упустишь, уже не вернешь».

Удивляться таким запискам Ганни уже перестал, как и способу их доставки. Но что значит, Африка в виде приза? Ладно, с этим можно разобраться и в более удобной обстановке. К тому же батарея мобильника могла сесть быстрее, чем нужно, оставив в густой темноте, в которую снаружи не мог проникнуть ни один квант света. Беспокойство подогнало Ганни, и вскоре он достиг конца тоннеля, очутившись в огромном зале. Поток воды, вырвавшись из тоннеля, резко уходил вверх и скрывался из глаз в темноте, а впереди, в пяти шагах от входа, земля попросту обрывалась. Ганни медленно подполз к краю пропасти и посмотрел вниз.

Творилось там нечто невообразимое. Камни вели себя как жидкость, воздух, местами, наоборот отвердевал и песком ссыпался то вниз, то вверх, то в разные стороны. Мэтью будто в мозг к безумцу попал. Метаморфозы окружающего пространства не имели никакого смысла, и потому от одного их вида начинала болеть голова. Неимоверная тяжесть от бестолковых попыток понять, что происходит, сдавливала череп. Находиться в сбрендившей реальности было неимоверно тяжело и опасно.