Текст книги "Теория струн"

Он рванул за новой порцией реликта, а Томас приготовил две медные клеммы. Дождавшись, когда заливший их реликт затвердеет, Кроссман снова подключил генератор. На это раз предохранитель с коротким щелчком сгорел, выпустив в воздух струйку сизого дыма.

– Есть! – довольно воскликнул Шнайдер.

Измерение вольтметром подтвердило его правоту. Напряжение было, правда, на тридцать вольт больше, чем в прошлый раз.

– Напряжение зависит от глубины ввода клемм, пока реликт еще жидкий, – уверенно заявил Томас.

– С чего ты взял? – удивился Шнайдер.

– Предположение. – Кроссман усмехнулся. – Я их сантиметра на два в этот раз глубже завел в форму. Интересно, зависимость линейная, или нет? Беги еще!

Бегать еще пришлось не раз, и не два, зато, к концу проведенных Кроссманом исследований, логика поведения вещества начала вырисовываться. Друзья взяли по пиву, и отправились во двор, обсудить успехи.

– Более или менее ясно, – сообщил Томас, усевшись на лавочку и открыв свою банку. – Без клемм реликт не работает в качестве генератора. С клеммами работает, но только если заранее залить их еще жидким веществом. Просто прислонить не получается, нет эффекта.

– Да, – согласился Шнайдер, делая добрый глоток пива. – И чем больше площадь соприкосновения клемм с реликтом, тем болшее напряжение выдает генератор. Логика есть. Диковатая, но есть. Но откуда вообще берется энергия, как думаешь?

– Есть у меня предположение. Тоже диковатое, но не безумное. Вот, смотри. Первородный реликт только поглощает. Во всех мыслимых спектрах. И ничего не излучает. После обработки он перестает поглощать узкий спектр энергий, от инфракрасного до ультрафиолетового включительно. Значит, в веществе происходит как бы энергетический перекос, и он начинает выдавать такой же узкий спектр, но в другом диапазоне. В нашем случае, он генерирует свободные электроны и электрическое поле.

– Но откуда он их берет? Электроны, как ни крути, это материя! Она не может браться из ниоткуда!

– Что мы знаем о материи? – резонно заметил Кроссман. – Очень мало, по сути. Но если рассматривать лишь проверенное экспериментально, мы неизбежно придем к эйнштейновской формуле «е» равно «м» на «с» в квадрате. То есть, к пониманию, что энергия и масса, по сути, две стороны одного явления. В одних условиях мы это воспринимаем, как массу, в других, как чистую энергию. Переход из одного состояние в другое легко демонстрирует термоядерная реакция. Там часть массы напрямую превращается в энергию.

– Да, пожалуй. Но к нам это какое имеет отношение?

– Думаю, что прямое. Если массу можно превратить в энергию, то почему все так уверены в невозможности обратного преобразования? Что если реликт работает как некий фильтр? Он вытягивает энергию из физического вакуума, и трансформирует ее в поток электронов. Кстати, заметил, что у одних образцов слева положительная клемма, а у других там же отрицательная? Более чем уверен, что преобразование реликта происходит за один такт синусоиды переменного тока. Если преобразование попадает на положительную фазу, то положительная клемма с одной сороны. Если на отрицательную, с другой.

– Логично! – согласился Шнайдер. – Тогда получается, что первородный реликт не поглощает энергию, а тоже, как бы отфильтровывает ее? Загоняет в первозданный эфир?

– Слово эфир мне не нравится, – признался Кроссман. – Скорее уж физический вакуум. Давно известно, что он не является пустотой, а состоит из слепленных пар квартк-антикварк. Грубо говоря, что мы воспринимаем как вакуум, является пеплом большого взрыва. Результатом аннигиляции между материей и антиматерией. В масштабах вселенной. Ну, на мой взгляд. Вот, этот пепел и поглощает энергию, фильтруемую первородным реликтом. Любой кусок застывшего вещества, как мне кажется, одной ногой стоит в воспринимаемом нами макромасштабе, а другой в масштабе планковских величин, в которых и существует структура физического вакуума.

– Это бы многое поставило на свои места. Ну, если принять твою теорию.

– Можешь свою выдвинуть – глотнув пива, посоветовал Кроссман.

– Нет, меня твоя всецело устраивает. Как думаешь. Сколько может работать такой генератор?

– Если исходить из моей теории, то пока вакуум не кончится. А его, понимаешь ли, до хрена во вселенной. Больше, чем материи.

– То есть, реликт использует физичсекий вакуум в качестве топлива?

– В процессе генерации электронов, да, мне кажется. А впроцессе поглощения, пока мы его не изменили, он, наоборот, создает вакуум. Из любой, приложенной к нему энергии.

– Забавно. Слушай, но тогда получается, что в масштабе человеческой жизни это может оказаться вечным двигателем!

– Ну… Это может восприниматься, как вечный двигатель, – уточнил Томас.

– Для коммерческой реализации нет разницы. Ты прикинь. Мы же можем продавать такие генераторы очень дешево. Себестоимость у нас почти нулевая. Ну, по тысяче долларов за штуку, к примеру. И давать гарантию на три года. Для начала. Мы же не можем сидеть и ждать три года, остановится процесс или нет. Кстати, мне слово «процесс» очень нравится. Может назвать наш генератор «процессором»?

– Коммерчески невыгодно, – прикинул Кроссман. – Будет путаница с компьютерными процессорами. Мне кажется, надо назвать его реликтором. Как бы соеденив слова «реликт» и «реактор».

– Гениально! – восхитился Шнайдер. – Но начнем с брони! Не будем сразу гусей дразнить. Заодно отследим, имеет процесс тенденцию к угасанию, или нет.

– Верно. Но… Есть одно «но».

– Начинается… – Рихард поморщился.

– Да нет, я о другом. Зря мы с холодильников начали.

– Почему?

– В них первородный реликт. Это плохо. Дело в том, что на рынок мы будем выбрасывать только переработанный. Плохо, если первородный где-то всплывет. Много мы их продали?

– Около двух тысяч штук по триста баксов. В масштабах Земли исчезающее мало. Думаешь, надо закрыть лавочку?

– Пока да. А потом мы сделаем ход конем. Будем упаковывать первородный реликт в монолитную коробочку из измененного. И хрен кто эту коробочку вскроет. И вообще, все секреты надо защищать именно так. Пусть ковыряют.

– Иногда мне кажется, что сам Господь решил обеспечить нам идеальные условия для нашей аферы, – рассмеялся Шнайдер.

– Или дьявол, – негромко произнес Кроссман, допивая пиво.

Глава 14
в которой Ганнибал Мэтью расстается с другом, зато встречается с таинственным незнакомцем, и знакомится с Мери Бейт.

Уолтер, прямо в одежде, поверх покрывала, лежал на широкой кровати, и смотрел спортивный канал на огромном плазменном экране. По сравнению с тремя миллионами, лежавшими на счету, стоимость номера в этом отеле составляла исчезающее малую сумму. Но еще неделю назад Хант бы не смог поселиться с таким шиком. Впрочем, комфорт был весьма относительным. В населенной арабами Северной Африке деньги было потратить почти не на что. Выпивки хорошей не было, проституток нанимать Уолтер не любил, и не делал этого никогда, считая женщин, симулирующих любовь, ничем не лучше резиновых кукол. А вот пригласить в ресторан какую-нибудь красотку, а потом соблазнить ее, не представлялось возможным. Во-первых, трудно было понять, красотка она или нет, если лица у всех закрыты. Во-вторых, большинство женщин выходили на улицу под неусыпным надзором, и можно было не слабо огрести за попытку познакомится. В общем, тьма, дичь и средневековье, на взгляд Уолтера. Даже переезд из занюханного городка на краю пустыни в курорт на берегу Средиземного моря, не решал, фактически, ничего. Туристки тут были, конечно, но большинство со своими кавалерами, так как побаивались ходить по городу без сопровождения мужчин. Исключение составляли русские, эти бесстрашно гуляли девичьими компаниями, но, после пребывания в России Хант их побаивался. Железные ведь люди, без всякого преувеличения.

Мэтью вышел из душа, облаченный в махровый халат. Волосы его еще были мокрыми.

– Надо отсюда валить, – уверенно заявил Хант, не меняя позы. – Мне тут не нравится. Денег куча, а мы здесь торчим, как идиоты. Только зря тратимся на отель. В чем смысл? Первую неделю ты надеялся, что незнакомец, оставивший тебе открытку, как-то себя проявит. Я понимаю, что тебе нужны ответы на многие вопросы, но он никак себя за это время не проявил. Потом ты боялся, что старая узкоглазая обезьяна не выкинула из головы идею нас прикончить. Мол, надо отсидеться, и все такое. Отсиделись. Дальше что?

– Ничего. – Ганни плюхнулся в кресло. – Действительно, пора валить домой. Но ты поедешь один. Я останусь.

– Умом тронулся от жары? – Хант вздернул брови.

– Нет, тут кондиционер отлично работает, – фыркнув, ответил Мэтью. – Дело не в этом.

– А в чем? – Хант поднялся с кровати.

– В открытке.

– Африка в качестве приза? Ха-ха-ха! – Уолтер вымучено рассмеялся. – Чушь.

– Ничего из написанного незнакомцем не оказалось чушью. Ничего!

– И где же приз? Как ты его себе представляешь?

– Никак. Но утром мне пришла в голову рациональная мысль. Открытка была адресована мне, понимаешь? И, возможно, твое присутствие не дает незнакомцу построить цепь событий нужным образом.

– Значит, он уже не всемогущий бог?

– Хватит меня подкалывать! – Ганни поморщился. – Ты прекрасно знаешь, что гонишь. Он в достаточной мере продемонстрировал нам свое могущество. Мне до таких фокусов, как до Китая на самокате задним ходом. И, более того, я теперь прекрасно понимаю, насколько эти трюки сложны в исполнении. Но дело не в этом. Построение вероятностных сдвигов меняет реальность. Может он не хочет менять твою?

– Я и сам не хочу ничего менять! Меня все устраивает, кроме места пребывания.

– А меня не устраивает ничего, кроме места пребывания, – признался Мэтью.

– Тебе тут реально нравится?

– Пока нет.

– Что значит, «пока»?

– Я уверен, что после твоего отъезда все начнет кардинально меняться. Незнакомец меня ни в чем не обманул. И если он написал, что призом мне будет вся Африка, у меня нет сомнений. Я останусь, а ты поедешь весело тратить деньги. Это вполне справедливо.

– Неужели, тебе самому не хочется зажечь с девчонками под хороший вискарь?

– Сейчас нет. Я, дружище, смотрю в перспективу. Когда у меня не было денег, мне хотелось денег. Казалось, что они и есть счастье. Сейчас у меня до фига денег, но я не знаю, на что их тратить в таком количестве.

– В Африке? Решительно не на что! Но можно поехать домой!

– А дома что? Ну, набухаемся мы раз двадцать до блевотины, натрахаемся до триппера. Потом вылечимся. А дальше что? Опять набухаемся?

– Теперь ты сам гонишь! – попрекнул его Хант. – А игра? Ты же игрок! Да еще со сверхспособностями! Вкладывая свои бабосы в игру, ты скоро не миллионером, а миллиардером станешь. Это уже не просто бабки, это власть.

– Вот об игре я и думаю. И о власти, возможно. И о сверхспособностях. Какой смысл их использовать в казино? Просто чтобы навариться? Это скучно. Скучно до зеленых соплей. А тут мне предлагают…

Уолтер поморщился.

– Тут мне предлагают игру другого уровня, с призом другого уровня.

– И в чем игра?

– Понятия не имею! Так в этом самый интерес! В казино, если я подвигаю Струны, игре конец. В ней пропадет главное – фактор неожиданности. Я превращусь в обычного мухлевщика. Это пошло. Пошло и стыдно. А тут мне предлагают аферу такого масштаба… Я думаю, в нее без моих новых способностей и соваться нечего. Так еще приз обещан, величиной с континент. Для тебя это лишние хлопоты, причем, пустые. Но мы теперь разные, Вольт. Мы не перестанем быть друзьями, и, если ты попросишь, я снова брошусь тебе на помощь. Всегда так было. И ты мне поможешь, если я проколюсь. Так ведь?

– Ну… Так.

– Мы останемся друзьями, но пути наши разбегутся. По крайней мере, на время. Без обид?

– Без обид, – пробурчал Уолтер.

Билет заказали на ближайший рейс. Хант собирался обойтись без лишних проводов, но у Мэтью были свои соображения на этот счет. Он боялся, что мистер Таидо Хокудо, действительно, из игры не вышел, и может нанести неожиданный удар. Аэропорт для таких дел самое место. Можно ведь сколько угодно прятаться, но пешком или вплавь до Америки не доберешься, придется лететь. Поэтому, если люди Таидо и вели наблюдение, то именно за аэропортами.

Мэтью настоял, что выйдет первым, а Хант вызовет такси с ресепшина. В случае непредвиденных обстоятельств, можно будет прикрыть друга через Структуру Кода. Да и сами обстоятельства можно отследить посредством Струн еще до их появления в реальности. Но когда подъехал таксист, Первичный Код был стабилен, не предвещая подвоха.

Друзья сели в машину, и через полчаса оказались у входа в терминал аэропорта, представлявший собой брезентовый шатер длиной сотню метров и высотой в три этажа. Вот тут Ганни забеспокоился. Струны вели себя тревожно, проявляя нестабильные состояния событийного хода. Это могло означать что угодно, в том числе и ловушку, устроенную Таидо. Но это могли быть и просто флюктуации, характерные для людного места. Так или иначе, не стоило посвящать друга в тонкости. Применить эту информацию он не мог никак, а вот заволноваться – запросто. Какой в этом смысл перед полетом?

Мэтью понимал, что уже достаточно потренировался со Струнами, чтобы обеспечить безопасность Уолтера без его ведома, если что.

К счастью, причина беспокойства стала понятна сразу, как друзья вошли под шатер и направились к стойке регистрации. В Структуре Кода было хорошо видно, как событийные ряды троих мужчин, расположенных в разных местах зала, разительно отличаются от структурного кода других пассажиров, стоящих в очереди у стоек. Один выглядел как европеец, двое других были арабами.

Погрузившись в Структуру Кода, Ганни начал сдвигать вероятности таким образом, чтобы между пересекающими зал друзьями, и соглядатаями, находился еще кто-нибудь. Точно, аккуратно, даже Хант ничего не заметил. Но ничего не заметили и соглядатаи. Вроде бы они внимательно осматривали толпу, им было невдомек, что те, кого они пытаются обнаружить, все время находятся за чьей-то спиной.

У рамки металлоискателя Уолтер с Ганнибалом попрощались. Хант вздохнул, и влился в толпу убывающих. Для Мэтью это было большим облегчением. Во-первых, Таидо вряд ли стал ставить на уши аэропорт, чтобы внедрить наблюдателей еще и в транзитную зону. Значит, за зоной досмотра Уолтер будет в безопасности. Во-вторых, не отвлекаясь на разговор с другом, ему проще было контролировать Структуру Кода.

Ганни пересек зал в направлении выхода, пользуясь маскировкой посредством Струн, но, оказавшись под жарким африканским небом, не поспешил в отель, а задумался. У него возник план, основанный на идее вызвать возмущение вероятностных процессов в реальности, и призванный одним выстрелом убить двух зайцев. Во-первых, благодаря придуманному ходу, можно было окончательно обезопасить отлет Ханта. Во-вторых, Ганни мог привлечь к себе внимание таинственного незнакомца, чего он безуспешно пытался добиться в течение всех проведенных в Африке дней. И если этому мешал Хант, как думал Ганни, то теперь этот фактор не будет влиять на ситуацию.

Собравшись с духом, Ганни толкнул дверь, и снова оказался в зале терминала, на это раз, не пытаясь скрыть свое присутствие перемещением Струн. И, конечно же, трое соглядатаев тут же его заметили.

Ганни где-то читал, что для достижения победы полезно поставить себя на место противника. Он мысленно так и сделал. С точки зрения соглядатаев события выглядели понятно и просто. На основании увиденного, им не сложно было сделать ошибочный вывод, что Хант остался в безопасном месте, а Мэтью поехал проверить, нет ли наблюдения в аэропорту. Скорее всего, ребята Таидо так и подумали, значит, вряд ли станут себя проявлять раньше времени. Особенно если им подыграть.

Ганни несколько раз демонстративно обвел взглядом зал, потом протиснулся через толпу в зоне регистрации, и, сделав круг, с удовлетворенным видом покинул терминал. Теперь можно было двигаться прямо в отель, потому что наверняка кого-то приставят следить. Облегчать задачу людям Таидо не было ни малейшего желания, да и смысла не было никакого. Смысл был внести в ситуацию как можно больше хаоса, и отвлечь на себя внимание как можно большего числа людей Таидо. Поэтому в пешую прогулку по городу Мэтью пускаться не стал, а предпочел поймать такси.

– В отель «Мухтар», – велел Ганни – И по дороге притормозите у лавчонки, торгующей лепешками.

– Да, мистер! – ответил водитель, трогая машину с места.

Возле лавочки Ганни вышел, купил пару свежих лепешек, а заодно, пока торговец суетился от желания угодить туристу, нырнул в Структуру Кода, чтобы проверить наличие слежки. Слежка была. И это полностью отвечало планам Ганнибала.

Вернувшись в машину, он, довольный результатом проверки, принялся строить в уме дальнейший план. Когда водитель остановил у отеля, Ганнибал расплатился с ним, и поднялся в свой номер. Там он одну лепешку завернул в пакет, и бросил на стол, другую разломал на куски, намазал сыром, и съел, запив холодным чаем.

Глянув на часы, он подошел к окну и убедился, что аж четверо соглядатаев заняли места на лавочках у фонтана, устроенного на площади перед отелем. И это были только наблюдатели. Чуть поодаль, в микроавтобусе, находилась группа захвата.

В какой-то момент Ганнибал засомневался в разумности придуманного им плана. Что если таинственный незнакомец не клюнет на возмущение Структуры Кода и не явится сюда? Где вообще гарантия, что он отслеживал подобные возмущения? Гарантии не было. Была только надежда. Но если эта надежда не оправдается, у Мэтью могли возникнуть большие проблемы. Вся засевшая вокруг отеля рать господина Таидо попробует его убить. Скорее всего, именно убить, а не захватить живьем, и тогда, даже с новой способностью, выкрутиться будет не просто.

Весь вопрос заключался, по сути, только в одном. Нужен ли Ганни таинственному незнакомцу, или, отыграв свою роль, Мэтью стал никому не нужен? Исходя из банальной логики, незнакомец имел виды на Ганни. Иначе бы вел себя по-другому. Если даже допустить, что он, как и Таидо, хотел убедиться в безопасности аномалии для человека, то зачем был весь цирк после? Ну, бросил бы, и все дела. Но нет! Зачем надо было уводить американцев от разъяренного Ичина, зачем дарить поздравительную открытку со странным текстом? Для этого должна быть цель, мотивация. Иначе никак. И тогда выходит, что в случае, если для жизни Ганни создастся опасность, таинственный незнакомец должен прийти на выручку, иначе все его инвестиции, в виде вложенного времени и труда, пойдут коту под хвост.

Логика в этом была, а раз так, следовало приступить к выполнению второй части плана. Создать для собственной жизни непосредственную опасность. Как гласит известная английская поговорка: «Катящийся камень мхом не обрастет». Именно эта поговорка, кстати, дала название группе «Роллинг стоунс» в свое время. Надо шевелиться. Сидя в отеле, нет шансов встретиться с таинственным незнакомцем. А сделать это необходимо. Так как есть вопросы, на которые необходимо получить ответы. Иначе оставалось острое ощущение незавершенности игры, с которым Ганни смириться не мог.

Забрав завернутую в пакет лепешку, он запер за собой номер, и направился мимо фонтана и соглядатаев прямиком к морю. В гавани было людно, но Ганни сразу взял западнее, чтобы оказаться на безлюдном берегу за окраиной города, куда туристы не забредали. Он заметил, как тронулся с места микроавтобус, и скрылся за поворотом улочки. Люди Таидо соблюдали конспирацию, были уверены, что Ганни не знает о них.

Мэтью добрался до песчаного пляжа, заваленного бурыми гниющими водорослями, перешагнул через них, начал отламывать куски лепешки, и кидать их жадным огромным чайкам, у которых когти были, что у доисторических птеродактелей. Он почти физически ощущал, как ему в спину целятся, но проверять догадку через Структуру Кода не стал. Умея управлять случайностями, Ганни принял решение отказаться от этого, наоборот, полностью отдаться на волю случая. Риск был велик, но иначе, он был уверен, не получится заставить таинственного покровителя проявить себя.

Левее песчаного пляжа начинались скалы. Соленые волны с шумом разбивались о них, заглушая все звуки, кроме выкриков чаек. Так сзади в упор кто-то подойдет, не услышишь. Очень хотелось обернуться, но Ганни себя сдерживал.

И в этот момент за спиной прогремел мощный взрыв. Он распугал птиц, и растрепал волосы горячим порывом воздуха. Тут уже Мэтью позволил себе обернуться. На фоне домов городской окраины полыхал черный микроавтобус. Но киллеры, в количестве четырех человек, выскочили из него, похоже, раньше, чем произошел взрыв, и теперь ошарашено озирались, не понимая, что стало его причиной. В руках у каждого было по скорострельному «Ингрему». Видимо, это оружие отвечало корпоративному стилю «ХОКУДО».

Но удивление киллеров длилось не больше секунды. Скорее всего, они были предупреждены о возможных неприятных «случайностях». Наверняка, причину подобных случайностей, им тоже озвучили, так как они, не думая, направили стволы на Ганнибала.

Но не успел он нырнуть в Структуру Кода, как противники, один за другим, с хрипом повалились в песок, роняя оружие. Было такое ощущение, что невидимый союзник свернул им шеи, как циплятам. Но Ганни к этому не имел отношения. Он бы этого сделать просто не смог. Он мог управлять только случайными процессами, сдвигать степень вероятности посредством Струн. Тут же на лицо было прямое воздействие.

Что-то мелькнуло в поле периферийного зрения. Мэтью резко обернулся в сторону скал, и разглядел на одном из валунов мужчину, словно сбежавшего со съемок вестерна. На нем был черный потертый дорожный плащ, какие были в моде в середине девятнадцатого века, и соответствующая ему широкополая черная шляпа. Она скрывала лицо настолько, что его вообще нельзя было различить.

Ганни отвесил челюсть от удивления, но тут его привлек новый звук за спиной. На миг оглянувшись, Мэтью увидел открытый джип зеленого цвета, несущийся со стороны гавани прямо по пляжу, не разбирая дороги. За рулем сидел чернокожий водитель, а справа молодая женщина, отчаянно махавшая руками, мол, беги, беги. Сигнал, видимо, относился к Мэтью. Тот снова бросил взгляд на скалу, но незнакомца в черной шляпе там уже не было.

– Что за черт? – прошептал он.

Со стороны гавани приближался рев джипа. Женщина на пассажирском сиденье приподнялась, и стало видно, что она одета в бежевые шорты и бежевую рубашку мужского покроя. Ганни сделал шаг вперед, но тот получился очень неловким, нога подвернулась, и американец, взмахнув руками, грохнулся на песок. Не успел он подняться, как рядом, шурша колесами по куче водорослей, остановился джип. Женщина выскочила первой.

– Кристиан, помоги! – выкрикнула она.

Чернокожий водитель, без всякой охоты, выбрался из машины, и тоже поспешил на помощь.

– Поднимайтесь! – велела незнакомка Ганнибалу, подставив ему плечо. – Здесь очень опасно. Живее, пожалуйста! Если сюда еще полиция подкатит, нам всем будет несдобровать!

– Да уж, здешние тюрьмы вам лучше не видеть, мистер! – Чернокожий водитель помог спутнице довести Ганнибала до машины, усадил его на заднее сиденье и, прыгнув за руль, дождался, когда женщина сядет на свое место. Стоило ей устроиться, Кристиан тронул машину, и погнал прочь, сначала на запад, потом на юг, в объезд города. Дорога была неважной. Точнее, сначала ее вообще не было, ехать приходилось по довольно высокой траве, рискуя налететь подвеской на камень, а потом началась пыльная грунтовка.

– Кто вы? – спросил Мэтью, когда перестало немилосердно трясти.

– Я Мери Бейт! – Женщина произнесла свое имя таким тоном, словно его обязаны были знать от Аляски до Антарктиды.

– Простите, – признался Ганни. – Мне это ни о чем не говорит, ровным счетом. Вы какое-то отношение имеете ко мне, или к господину Хокудо?

– Так вы на него работаете? – удивилась Мери.

Она тоже перебралась назад, протиснувшись между сиденьями. Так было удобнее разговаривать, меньше приходилось перекрикивать рокот мотора, грохот колес и шум ветра. – Значит, и он тоже…

– Что?

– Вы сами прекрасно знаете, о чем я! – женщина недовольно скривилась. – Впрочем, понятно, что птица такого полета, как Таидо Хокудо знает об аномалиях, и охотится за оставшимися от них артефактами. Но откуда вы узнали, что аномалия разыграется именно здесь? Есть какой-то способ?

– Я не совсем понимаю… – начал было Мэтью.

– Да хватит вам! Люди погибли! Ваши товарищи! А вы пытаетесь блюсти корпоративные тайны! Я тоже изучаю аномалии, не волнуйтесь. Тут, в Африке, тоже не многие о них знают, но слухи ходят.

– Ладно, я понял, – ответил Ганни, хотя не понимал решительно ничего.

– В любом случае, нам надо убраться отсюда подальше, – заявила Мери. – Аномалия убила людей, но полиция ни мистику, ни таинственные явления не будет рассматривать в качестве аргументов. Полицейским проще найти крайнего, и обвинить его. Тут Африка. Не Европа. Или вы американец?

– Американец, – кивнул Ганни. – Вы хотите сказать, что в Африке аномалии так распространены, что о них тут знает каждый дурак, включая блюстителей порядка?

– Не каждый конечно. Это явление редкое, но в Африке информация распространяется совсем не так, как в цивилизованном мире. У вас в Интернете столько лжи, что не знаешь, чему верить, чему нет. Информационный шум, как я его называю. А у нас доверяют источникам, поэтому меньше ошибок. Но, судя по произошедшему, мы с вами, в какой-то мере, коллеги. Хотя я правозащитница, но с недавнего времени аномалии меня очень интересуют. Я увидела, что после них остается… Это немыслимо. Хочу собрать больше данных, и привлечь к исследованиям европейских или американских ученых. Вы сам ученый?

– Нет, – ответил Ганни.

– Что же вы делали на месте аномалии? Только не пытайтесь меня убедить, что случайно там оказались.

Мэтью задумался. Можно было отшутиться, и, при первой возможности, избавиться от назойливой спасительницы. Это не трудно, с учетом способности повелевать случайностями. А можно было попытаться сыграть роль по сценарию, о котором Ганни не имел ни малейшего представления. И это было куда интереснее. Это была новая игра. А может, продолжение старой, если принять во внимание фигуру таинственного незнакомца на скале, непосредственно перед появлением Мери. Ганни был уверен, что это именно тот таинственный незнакомец, а не какой-то другой. Уж очень необычно тот выглядел. Да и смерть четырех вооруженных бойцов, сразу после взрыва машины, выходила за рамки обычного. Даже за рамки способностей самого Мэтью это выходило. Ганни хотел, чтобы незнакомец вмешался в опасной для жизни ситуации, и он вмешался. Но знакомиться не стал, значит, это не входило в его планы.

Зато он столкнул Мэтью с Мери Бейт. И в этом, возможно, был некий смысл, пока еще скрытый. От таких подач в игре грех отказываться. Одно Ганни знал точно – аномалии на пляже не было. Взрыв автобуса и неожиданная, без видимых причин, смерть боевиков Таидо была следствием действий Черной Шляпы, как назвал его про себя Ганнибал. Аномалия к этим событиям отношения не имела. Но Мери, похоже, считала иначе. Хорошо. Значит, имеет смысл подыграть ее заблуждению, и выведать все, что женщина знает об этом.

– Вы меня огорошили, – произнес Ганни. – Я был уверен, что об аномалиях никому неизвестно, кроме нашей особой группы…

Врать Ганни не столько любил, сколько умел. Ложь была сродни блефу в покере, то есть, имела яркий игровой аспект, что пробуждало в Мэтью азарт.

– Вы ошиблись. Мне известно.

«Ого… – с тревогой подумал Ганни. – Тут надо держать ушки на макушке! Того и гляди, нарвешься на другого Настройщика, столкнувшегося с аномалией, как и я. Такой дуэли хотелось бы избежать».

– Хорошо. Кстати, меня зовут Ганнибал Мэтью.

– Ах, да… Простите… – Женщина смутилась.

– Я не ученый, – наконец Ганни придумал, что ответить. – Я нанятый специалист по анализу артефактов.

– Не поняла. Разве не ученые этим должны заниматься?

– Ученые представляют мировое научное сообщество. А я представляю только господина Хокудо, и к науке вообще не принадлежу.

– Интересно… – Мери несколько растерялась, не зная, как сформулировать вопрос.

– Я эзотерик, – спокойно и веско добавил Ганни.

Мери рот раскрыла от удивления.

– Вы серьезно?

– Более чем. Господин Таидо воспитан, как вы понимаете, в восточных традициях. И научные объяснения не всегда способны его удовлетворить. Ему нужна практика. Пока ученые удивленно переглядываются, запертые в консервативных чертогах научных догматов, мы, эзотерики, можем найти практическое применение аномалиям или артефактам, оставшимся после них.

– Вы простите, но я в такое не верю. В мистику, колдунов, предвидение.

– Отчего?

– Все, кого я встречала – шарлатаны, – уверенно заявила Мери. – Как правозащитница я, наоборот, стараюсь бороться с предрассудками, угнездившимися в умах народа.

– И многих шарлатанов вы видели? – Ганни сощурился.

– Около десятка местных колдунов.

– А сколько их всего в Африке?

– Не знаю… Сотни, тысячи. В каждой деревне свой.

– Верно. А еще прорицатели, ясновидцы, экстрасенсы в Европе и Америке, йоги, демонстрирующие чудеса.

– Это фокусы.

– Вы думаете?

Ганни секунду подумал, нырнул в Структуру Кода и сдвинул несколько Струн, описывающих самый простой случайный процесс. Мери едва заметно вздрогнула, потом чуть изменила позу, удобнее устроившись на сиденье.

– У вас есть карандаш и бумага? – поинтересовался Ганни, с каменным выражением на лице.

Мэри достала из кармана рубашки блокнот и карандаш. Ганни взял их, и написал: «У вас на нижнем белье, под шортами, порвалась резинка».

Мери взглянула на листок и оторопела.

– Как вы узнали? – густо покраснев, спросила она.

– Думаете, это фокус? – С усмешкой поинтересовался Ганни. – Думаете, я заранее подготовил реквизит, а потом передал его торговцу, у которого вы случайно его купили? Допускаете такую возможность? Причем, сработал реквизит именно в тот момент, когда мы заговорили об эзотериках. Какова вероятность такого события?

– Вы меня удивили, – призналась Мери. – Но этому должно быть какое-то объяснение. Рациональное, я имею ввиду.

– Мои способности не выходят за рамки рационального. – Мэтью решил подлить масла в огонь, и от души повеселиться.

– Но они не могут быть реальными! – убежденно воскликнула Мери.

– А что есть реальность?

– Реальность? Это окружающая нас материя. Разве нет?

Город остался далеко позади, чернокожий водитель сбросил скорость. Теперь открытый джип стало трясти поменьше, и он покатил по проселку на юг, вздымая колесами облака рыжей пыли. Ганнибал и Мери удобнее устроились на заднем сиденье, и продолжили разговор.