Текст книги "Теория струн"

– Я не принял никакого решения! – попытался возразить Ганни.

– Подсознание не обманешь. – Белая Дама покачала головой. – Ты хочешь эту женщину.

– Нет. Она не в моем вкусе. Вообще.

– А что же у тебя тогда пульс участился, когда ты представлял, как она моется в душе? Да и вообще, слишком много ты про нее представлял. Не надо себя обманывать. Чувства в журнальные шаблоны не загонишь.

Мэтью проснулся, сел на диване и опустил ноги на пол. Сердце колотилось в груди, губы пересохли.

«Не лихорадку ли я тут подхватил?» – Пронеслась тревожная мысль.

Но уже через минуту организм пришел в норму. Возможно, тело так реагировало на усиленную работу подсознания, интерпретируемую как беседы с Белой Дамой. К сожалению, результат этой беседы сложно было назвать понятным. Точнее, он был частично понятным. В той части, которая касалась «Ойл-Вегаса», Белая Дама права. Надо пробовать влиять на случайности в куда более широких масштабах, чем раньше. Насчет Мери все было не так однозначно. Хотя она не укладывалась в привычные шаблоны вожделенных женщин, Ганни все больше осознавал, что хочет ее. И чем больше он это осознавал, тем сильнее становилось желание. Причем, это не была жаркая страсть, какая одолевает на хмельной вечеринке, и заканчивается поутру, вместе с начавшимся похмельем. Это было нечто другое. Что-то, не требующее немедленных действий и, тем более, немедленного удовлетворения.

«Влюбиться мне только сейчас не хватало», – мысленно пробурчал Ганни.

Но сердце снова забилось чаще, стоило представить, как Мери спит одна, рассыпав волосы на подушке.

«Может, это и есть приз? Впрочем, вряд ли. Мери не величиной с Африку».

Он сходил на кухню, попил воды. За окнами, где-то далеко, слышались выстрелы. Затем грохнула автоматная очередь.

«Чувства не вогнать в шаблоны, – подумал Мэтью. – Это точно. Всю жизнь я пытался себе доказать, что хочу жить только ради себя самого. Временами это даже получалось».

Он понял, что это не жизненная парадигма дала сбой, а дала сбой маскировка его истиной сущности. Он всегда заставлял себя быть эгоистом. Заставлял. Но стоило Вольту обратиться за помощью, Ганни все бросил и пошел на смертельный риск, чтобы помочь другу. И это было не в первый раз. То же и сейчас. Стоило увидеть страдания других людей, тут же они стали мотивировать на серьезные действия. Причем не с выгодой для себя.

«Самым главным доказательством, что люди созданы по образу и подобию Бога, является человеческое умение делать что-то без всякой выгоды для себя», – подумал Ганни.

Вернувшись на диван, Мэтью лег на спину и погрузился в Структуру Кода. Впервые он пытался объять ее максимально широким взглядом. Удалось это не без труда. Структура словно сопротивлялась. Ганни мысленно ее сжимал, чтобы в воображаемое поле зрения умещалось все больше и больше Струн, но пространство было словно резиновым. Упругим и твердым. Но все равно его удалось сжать до невиданных ранее пределов. Теперь Струны были похожи на мелкую сетку, сотканную из тончайших серебряных паутинок.

К голове тут же прилила кровь, настолько мощный поток информации хлынул в мозг. Образы прошлого, настоящего и будущего уже не воспринимались последовательно. Ганни воспринимал все состояния одновременно, словно кто-то аккуратно разложил на столе все имевшиеся в папке снимки. Не было больше необходимости доставать их по одному и рассматривать в строгой последовательности времени. Можно было увидеть их все. Сразу. И это открывало немыслимые ранее возможности по причинно-следственному анализу вероятностных процессов.

Осознать это было невозможно, а потому ум, как за спасительную соломинку, ухватился за непривычный способ интерпретации. Обычно люди проговаривают то, о чем думают, или оперируют образами. Но в нахлынувшем потоке невозможно было ни первое, ни второе. Стараясь удержать контроль, мозг создал нечто вроде графического выражения данных, поступающих из Структуры Кода. Это было похоже на светящуюся зеленую линию, изгибающуюся в переплетениях Струн. Если держаться ее, не отклоняясь на изгибах и поворотах, можно было выходить именно на те участки Кода, которые отвечали изначально поставленной задаче. А дальше привычное действие. Сдвигать, обрывать и добавлять Струны. Это у Ганни уже очень хорошо получалось. Куда сложнее было понять, какие именно Струны нужно смещать. Но тут помогала воображаемая направляющая, которую Ганни назвал про себя изолинией.

Все же часть информации получалось осознавать, и даже этой малой толики было достаточно, чтобы многое понять о вероятностных процессах, влияющих на поведение жителей Африки, или на работу компании «Ойл-Вегас». Это было интересно, это следовало запомнить, чтобы использовать не только в Структуре Кода, но и в реальности. Большая же часть информации не осознавалась вообще, но это не мешало следовать к поставленной цели. Это можно было сравнить с пешим переходом человека из одной точки в другую. Он ведь не осознает работу каждой отдельной мышцы, и не контролирует прохождение каждого импульса по нервам. У него есть цель, добраться до места, а остальное делает само тело.

Что выполняет в данном случае роль тела, Ганни понятия не имел. Он вообще никак не представлял себе, посредством каких физических сил переписывает Структуру Кода. Но сейчас это было и не важно. Важно, что чем бы ни было новое умение, каким бы законам ни подчинялось, какие бы ни нарушало, оно работало.

Когда Мэтью снова вынырнул из загадочного переплетения Струн, он уже точно знал, что привел в действие механизмы глобальных масштабов, способные повлиять на дальнейшую судьбу всего континента. Мери, конечно, спишет все на счастливый случай. Жаль. Было бы приятно выглядеть героем в ее глазах. Было здорово, если бы она с благодарностью бросилась на шею, и сказала что-то вроде: «Ганни, ты такой классный!» Но Мэтью не собирался посвящать женщину во все тонкости своих новых способностей. Тому был целый ряд причин, от самого простецкого обывательского здравого смысла, когда не хочется выглядеть сумасшедшим в глазах небезразличного тебе человека, до осторожности, ведь он Мери совсем не знал. Она могла действовать не в собственных, а неизвестно в чьих интересах, прикрываясь альтруизмом, она могла вообще быть агентом Хокудо, если уж на то пошло.

Эта мысль с самого начала не давала Ганнибалу покоя. Слишком уж точненько Мери появилась, под занавес предыдущей сцены со взрывом микроавтобуса и гибелью четырех боевиков. Списать это на случайность Ганни не мог. Слишком ярко. Это либо спланированная господином Хокудо акция, либо трюки в стиле таинственного незнакомца. Вероятнее второе, но и первое пока нельзя было сбрасывать со счетов. К великому сожалению.

Ганни решил не спешить. Чем дальше, тем больше он понимал, что из Африки уезжать ему нет ни малейшего смысла. К этому пониманию склоняла открытка, оставленная, скорее всего, Черной Шляпой, и Мери, мирно спящая в своей комнате.

«Да, с подсознанием спорить глупо, – подумал Ганни. – Надо посмотреть, как будут развиваться события, как сложатся отношения с Мери».

Вспомнив о Белой Даме, Мэтью вспомнил и о ее загадочной фразе, мол, теперь не должно оставаться никаких вопросов по поводу закономерностей в возникновении аномалий. На уровне сознания никаких ответов по-прежнему не было. И вдруг несколько образов с огромной скоростью пронеслось перед мысленным взором. Раскаленные растяжки на антенном поле, провисшие провода ЛЭП на Аляске, и черные щупальца, рвущие Струны.

– Вот черт! – Ганни не смог оставаться на месте, и перебрался на кухню.

Подумав, он долил в чайник воды и нажал кнопку. Нужно было переварить возникшую мысль.

Впрочем, она была очень простой. Мери была убеждена, что аномалия является живым существом. Возможно, даже разумным. С этим сложно было спорить, так как увиденное самим Ганнибалом вполне вписывалось в эту безумную теорию. Черные щупальца, тянущиеся к Струнам. Струны были его целью, вот в чем суть. Ведь у всех живых существ, включая амебу, есть некая биологическая цель. Разум тут ни при чем. Амеба стремится уйти из подсоленной воды в более пресную, хотя у нее нет не только ума, но и мозга.

Если рассматривать аномалию, как живое существо, то получалось, что она оперировала, а может и целиком существовала, в Структуре Кода. Это была ее естественная среда обитания. Или пастбище. Особой разницы, по сути нет. Если считать Струны цифрами первичного кода, а сам код считать чем-то вроде компьютерной программы, порождающей реальность, как изображение на мониторе, то аномалия очень походила на компьютерный вирус, уничтожающий код.

Аналогия Ганнибалу понравилась. Сам он мог рвать Струны, смещать их, и даже создавать новые. По аналогии с компьютерным кодом, выходит, он, подобно программисту, мог переписывать любые программы, стирать их, или писать с нуля. Хотя нет, не любые. Лишь те, которые связаны с выражением вероятностных процессов в реальности. Аномалия же ничего не создавала. Она лишь хваталась за Струны, и рвала их, стирая участки первичного кода, один за другим. При этом, конечно, давала сбой и сама программа, выводя на «монитор» реальности искаженное «изображение». «Да, вирус, – с крепчающей уверенностью подумал Мэтью. – Ситуация похожа на описанную в фильме „Матрица“, с той разницей, что компьютеру в ней не нашлось места. Роль компьютера выполняет само пространство, в объем которого неведомыми энергиями записана Структура Кода в виде пересекающихся Струн. Но кто же тогда программист? Уж точно не я сам! Я могу лишь подправить участки кода, но не написать всю операционку с нуля».

Ответа на этот вопрос не было, пришлось отложить его до лучших времен. Зато образ щупалец рвущих Струны, из головы не выходил. Похоже, аномалия не была разумной. Нет. Вирусу разум не нужен. Вирус живет в Структуре Кода так же, как компьютерный вирус живет в структуре программного кода, в виде областей разной степени намагниченности жесткого диска. Живет, существует, и выполняет всего одну функцию – уничтожает код. При этом столкновение с вирусом, попытка противостоять ему, открывает в обычном человеке способности программиста. Делает его Настройщиком, способным восстанавливать уничтоженный код.

Получалось, что таинственные явления, наблюдаемые на месте появления аномалии, это и есть «изображение на мониторе реальности», искаженное вирусом на уровне кода. Летающие камни, перевернутая вода в пещере, песок в пустыне, нагревшийся непонятно почему, и гнутая ложка в кабинете Хокудо.

Чайник вскипел.

– Я как Нео, – с усмешкой произнес Ганни. – Только тот переписывал воспринимаемые им зеленые циферки, а мне то же самое видится в виде Струн.

Он спохватился. Мери могла услышать его бормотание. Хотя, конечно, здравомыслящий человек на такой бред внимания не обратит.

«Аномалия, вирус… Она видит, чувствует Струны, – уже про себя подумал Ганни. – Поэтому появляется там, где есть нечто, похожее на Струны. Высоковольтные линии, растяжки антенн. Ичин говорил, что уже где-то зарегистрировано появление аномалии вблизи ЛЭП, у нас с Вольтом не первый случай».

Это допущение могло иметь практическое применение. Конечно, выслеживать аномалию по всей протяженности ЛЭП – идиотизм. Но если аномалия возникает рядом с объектами, похожими на Струны, ей можно подсунуть нечто намного более похожее на Струны, чем параллельные провода! Можно, совершенно намеренно, создать объект, например, из веревок, повторяющий любой из участков Структуры Кода. Это не сложно. И деньги ведь есть! Лучше потратить их на столь интересную игру, с заведомо неизвестным результатом, чем пропить, как предлагал Хант. К тому же, ну сколько может стоить несколько сотен метров веревки? Мелочи!

Похоже, Ганни все же разбудил Мери – из спальни послышался скрип кровати.

– Ты не спишь, что ли? – донесся голос женщины через приоткрытую дверь.

– Спал, но проснулся. Чаю решил выпить.

Мэтью вдруг подумал, что если женщина выйдет, то застанет его в одних трусах. Это вызвало моментальную, еожижанно сильную эрекцию. Пришлось прошмыгнуть в гостиную, натянуть штаны и рубашку, и лишь потом вернуться на кухню. Он налил кипятка в чашку, и обернулся, чтобы достать пакетик с чаем из шкафчика, но в этот момент входную дверь словно великан пинком вышиб. Ганни не сразу понял, что выбило ее взрывом. Он это не осознал даже когда ударная волна сорвала его с места и спиной вперед швырнула в окно. Все происходило слишком быстро, мозг не успевал обрабатывать информацию. Стекла вышибло, они фонтаном удари в темноту, почти невидимые в свете единственного уличного фонаря. Ганни ударился задницей о подоконник, а спиной проломил хлипкую деревянную раму. Раздался треск, Мэтью ощутил, что теряет равновесие, и валится в пустоту. Только тут он понял, что именно произошло, а вслед за осознанием, почти уже рефлекторно, Мэтью нырнул в Структуру Кода.

Среди Струн словно бушевал ураган. Они колыхались, смещались относительно друг друга, напоминая то юркие шпаги дуэлянтов, то размашистые крылья мельницы. Падение с шестого этажа, это не больше секунды, но время снова пропало, соединив настоящее, прошлое, будущее в единый неразделимый код. Первая, полностью осознанная, мысль была не о собственной шкуре, а об оставшейся в квартире женщине. Впрочем, даже беглого анализа Струн было достаточно, чтобы понять – непосредственная опасность Мери не угрожает. Квартиру заволокло дымом, выбитая взрывом дверь пронеслась через прихожую, и в щепки разнесла стол на кухне. Но спальня, находившаяся сбоку, не пострадала. Мери лишь отбросило обратно на кровать. Вероятность угрозы пожара так же была крайне низкой, но Ганни не удержался, сдвинул несколько Струн, чтобы купировать ее в ноль.

Пора было позаботиться о себе. На тот момент Мэтью пролетел уже полных два этажа, нужно было всерьез менять ситуацию. Основной хаос в Структуру Кода внес взрыв и его последствия, поэтому опираться нужно было на них. Ганни сместил Струны, отвечавшие за вероятностные параметры распространения ударной волны, дав ей отразиться от зданий под нужным углом. Под очень правильным углом, если быть точным.

Волной провод сорвало со столба, он рассек темноту ночи, провис и застрял между двумя домами. Ганни шлепнулся на него спиной, крякнув от боли, и ухватился за толстый кабель в пластиковой оболочке. Рывок получился чудовищным, едва пальцы не выдернуло из суставов, но отвлекаться на это было нельзя, необходимо было продолжать вносить изменения в положение Струн. На миг Ганни повис, пытаясь выбрать наилучший вариант смещения Струн, но не успел – следующее событие произошло без его вмешательства в Структуру Кода. Провод сорвался, и Ганни, подобно Тарзану, перепрыгивающему с дерева на дерево, держась за лиану, понесся прямиком на бетонную стену дома.

Единственное, что он успел сделать – это отпустить руки. На его взгляд падение с высоты второго этажа казалось меньшим злом, чем удар о стену. Грохнувшись на землю, он кубарем прокатился по пересохшей почве давно заброшенного палисадника, и все же впечатался в стену. Сознание помутилось, но контроль терять было нельзя. Ганни попробовал нырнуть в Струкутуру Кода, однако ничего не вышло. Реальность слишком ярко напоминала о себе болью, не позволяя отстроиться от нее. Шипя сквазь зубы, не имея представления, сломал он одну из костей, вывихнул ли какие-то суставы, или отделался ушибами, он пополз в темноте вдоль стены, пока не различил забитое досками окошко подвала. Одного удара хватило, чтобы выбить трухлявые доски. Не раздумывая, Мэтью просунулся внутрь, но снова потерял точку опоры, и грохнулся на бетонный пол, подняв тучу пыли и распугав крыс.

На этот раз сознание все же его покинуло на какое-то время.

Глава 16
в которой Ганнибал Мэтью бросается в погоню, но, неожиданно для себя, поднимается в небо, не умея летать.

Придя в себя, Ганни первым делом погрузился в Структуру Кода, чтобы выяснить, какие изменения произошли, пока сознание находилось в отключке. Но там ичего не указывало на непосредственную опасность. Кто бы ни устроил взрыв, они не стали задерживаться в доме, а поспешили убраться, прихватив с собой Мери. Не было ни одной Струны, указывающей на ее присутствие.

Мэтью ощутил, как к горлу подступил ком. К сожалению, умение Настройщика не позволяло понять, кто совершил нападение на квартиру правозащитницы, с какой целью, и куда потом делись преступники вместе с пленницей. В Структуре Кода приходилось действовать, по большей части, неосознанно, а вербальную информацию получать было крайне сложно. Но, что бы ни произошло, Ганни прекрасно понимал, что это не его проблема. Наверняка у правозащитницы были враги, и не мало, например, среди местных коррупционеров. Лезть в ее дела было бы весьма опрометчиво, а с учетом трех миллионов на счету – и подавно. Он об этой женщине ничего не знал. Он даже не знал, действительно ли она является правозащитницей. Но… Но что-то в ней зацепило Ганнибала. Причем так, что он твердо решил применить и способности Настройщика, и деньги, чтобы вызволить Мери из беды.

Разум сопротивлялся. Разум едва не кричал, что лезть в это дело является подлинным безрассудством. Что Мери не проявила никаких признаков симпатии к Ганни, и, даже в случае успеха, он рискует быть отвергнутым. Но Мэтью послал разум к черту. По самой кратчайшей траектории. Каждый раз, когда он шел на поводу разума, результат потом оставлял желать лучшего. Стоило же начать действовать сердцем, на основе чувств, интуиции, даже на основе эмоций, как все заканчивалось то решением многих проблем, то выигрышем, то гонораром в три миллиона, то встречей с женщиной, которая с каждым часом все больше занимала его.

Выбравшись из подвала в пустой подъезд, постоянно сверяясь со Структурой Кода, Ганни поднялся на шестой этаж. К его удивлению у выбитой двери не толпились соседи, и не хозяйничала полиция. Похоже, у Мери было не густо с соседями. Она либо вообще жила одна на этаже, либо кто-то заранее позаботился освободить место похищения от ненужных свидетелей.

Ганни вспомнил про Черную Шляпу. Неужели тот знал о намерениях преступников, и выстроил случайности так, чтобы никого не оказалось поблизости на момент взрыва? В принципе, да, в его стиле. Но почему он никаким образом не предупредил об этом самого Ганнибала? Странно. Впрочем, странным казалось все, связанное с Черной Шляпой, и копаться в его мотивациях было довольно бесперспективно.

Так или иначе, этаж был пуст, а за выбитыми окнами квартиры царила тишина, не нарушаемая приближающимся воем сирен. Ганни собрал в гостиной свои вещи, разбросанные взрывом, нашел свои туристические ботинки, обулся, затем заглянул в спальню. Там, белым пятном на темно-зеленом ковре, отлично выделялась записка. Мэтью взял ее, но прочесть текст почти в полной темноте сходу не получилось. В квартире света не было – в пыль разлетелись все лампочки. Фонарь за окном тоже не горел после обрыва кабеля. Впрочем, оставаться в этой квартире тоже не стоило, так что Ганни поспешил убраться.

На соседней улице, под работающим фонарем, Мэтью заметил знакомый джип. Видимо, тут жил Кристиан, чернокожий водитель Мери. Ганни достал из кармана записку, и прочел:

«Я не собираюсь больше за тобой гоняться, искать тебя, ловить, пытаться убить. Это слишком дорого обходится. Поэтому снова предлагаю тебе сотрудничество. Ты, со своими способностями, устраиваешь мне и моему сыну встречу с аномалией, а я общаю навсегда оставить тебя в покое. Думаю, ты понимаешь, что слово самурая является достаточной гарантией, чтобы не требовать каких-то других. Не знаю, связывает ли тебя что-то с Мери Бейт, но мои люди видели, как именно она пришла к тебе на помощь. Ты не самурай, твое слово ничего не стоит, поэтому мы прихватили эту женщину, и я буду удерживать ее в заложниках. Ты должен понимать, что это лишь дополнительный инструмент давления на тебя, а в качестве основоного я предполагаю все же твое желание больше никогда со мной не встречаться. Выполнишь мои условия, так и будет. Заодно Мери, найдет способ тебя примерно отблагодарить за спасение. Но если ты подотрешься этой запиской, у меня тоже есть козырь. Не заставляй меня вводить в игру Уолтера Ханта в качестве разменной пешки. Как со мной связаться, думаю, сам найдешь.

Вечно твоя (пока не выполнишь всех условий), старая узкоглазая обезьяна».

– Вот гад! – от души выругался Ганни. – Тварь.

Что делать дальше, он представления не имел. Впрочем, возможны разные варианты, и это стоило обмозговать.

Самым простым и перспективным могло стать полное и безоговорочное выполнение условий старой узкоглазой обезьяны. Но где гарантия, что аномалия клюнет на приготовленную приманку из натянутых в пустыне веревок? Не было ее, и быть не могло. Тогда в ловушке окажется не аномалия, а сам Ганни. Впрочем, с учетом новой способности, удержать его против воли не так-то легко. Даже старая узкоглазая обезьяна пришла к этому здравому выводу. Этим объяснялось отсутствие попыток найти Ганни, хотя даже беглого осмотра было достаточно, чтобы прикинуть ход событий. Япошка решил не рисковать больше. Попытка договориться – хороший ход с его стороны. Но из сегодняшней ночи и Ганни извлек серьезный урок. Он понял, что не в силах противостоять неожиданному нападению, не оставляющему времени на погружение в Структуру Кода. Сегодня он выкрутился. Но, возможно, не без помощи Черной Шляпы.

Был и другой аспект, удерживающий от немедленного принятия условий игры, предложенной Хокудо. Ясно было, для чего японцу нужна встреча с аномалией. Он хотел тоже стать Настройщиком. А вот Ганни, напротив, предпочел бы встречи Таидо с аномалией избежать. Не хотелось плодить Настройщиков, обладающих такими же способностями, как и он сам. Лишняя конкуренция. А если Хокудо применит ту же технику привлечения аномалии, и наплодит целую армию Настройщиков? Сверхспосбность хороша, когда она уникальна, когда ты сильнее всех, или, по крайне мере, сильнее многих. Если же ты можешь нарваться на Настройщика в любой момент, что за игровым столом, что в бою, это теряет всякий смысл. Ну, не всякий, конечно, но ценность умения значительно падает.

Из других вариантов самым перспективным казался вариант наплевать, наконец, на Мери, которая не давала никаких авансов, и слиться домой, в Америку. Хокудо может сколько угодно угрожать, но пока он не Настройщик, особенно бояться его нет смысла. Надо лишь не давать себя застать врасплох. Остальное не так уж важно.

Но и тут все было не так уж просто. Во-первых, не давала покоя поздравительная открытка от Черной Шляпы. Во-вторых, если таинственный незнакомец имел виды на Ганни, если тот являлся частью его плана, то Черная Шляпа мог запросто не выпустить Мэтью из Африки. Долго ли состроить нужные цепи случайностей? Причем, Черная Шляпа обладал способностями Настройщика в куда большей степени, чем сам Ганни. И не хотелось проверять, насколько эта разница кардинальна.

В любом случае, хорошо было бы заручиться чьей-нибудь помощью. Дергать Ханта обратно из Америки? Не вариант. Его и так в любой момент могут так дернуть люди Хокудо, что мало не покажется. Подумав, Ганни отошел на несколько шагов от стены дома, сложил ладони рупором, и выкрикнул:

– Кристиан! Крис-ти-ан!

Через минуту сверху донеслось:

– Что вы кричите, среди ночти, мистер?

– С Мери Бейт беда! – напрямую ответил Мэтью. – Нужна твоя помощь.

– Опять во что-то впуталась? Нет, спасибо. Я к ней нанимался водителем, а не человеком, решающим ее многочисленные проблемы с властями.

– А если не с властями?

– Мне без разницы. Спокойной ночи, мистер.

– Э, подожди! – остановил его Ганни. – Дай хоть машину!

– Машина принадлежит мисс Бейт, – ответил Кристиан. – Я только наемный водитель. Секундочку подождите.

Вскоре он выкинул из окна пакет, в котором лежали документы на автомобиль и ключи.

– И советую не орать тут под окнами, – рекомендовал Кристиан напоследок. – Кто-нибудь, не разобравшись с просонья, может из автомата пальнуть.

Ганни поймал себя на том, что начал слишком мало думать об осторожности. Даже с учетом новых способностей, неожиданый выстрел киллера, засевшего в укрытии со снайперской винтовкой, мог покончить с Ганнибалом раньше, чем тот успеет погрузиться в Структуру Кода. Настройщиком быть замечательно, но и голову на плечах надо иметь.

К счастью, Кристиан, перед тем, как отправиться спасть, залил полный бак, и теперь бензина хватит на какое-то время. Дальше придется действовать по обстоятельствам. Главное, что мобильная связь тут присутствовала. Раз есть она, есть интернет, всегда можно свериться с картой, найти заправку или отель. С этим ясно, труднее понять, куда ехать. Но для начала надо покинуть город. Подальше от озлобленных нищетой людей. В саванну.

Ганни не волновали дикие звери. Их появление – большая случайность, а проблем с контролем вероятностных процессов у него точно проблем не было. С людьми сложнее. В их поведении куда больше злой воли, чем доли случая.

Город в свете фар выглядел еще тревожнее, чем при свете дня. За пределами ярких лучей чудились тени, слышались выкрики. Приходилось то и дело сбрасывать скорость, отвлекаться от управления, и присматривать за положением Струн, чтобы снова не оказаться застигнутым врасплох. Это утомляло, поэтому Мэтью вздохнул с облегчением, когда дома окраин, глазвешие на саванну ослепшими окнами, скрылись в темноте за спиной.

Отыскав рощицу из десятка редкорастущих деревьев, Ганни загнал машину под их сень, выключил фары и двигатель. Но тишины не наступило – гулко вскрикивали ночные птицы, звенели цикады. Кое-где были видны яркие зеленые звезды укрывшихся в траве светляков. Мэтью перебрался на заднее сиденье, и снова подумал о Мери, вспомнив, как они сидели тут по дороге в Джубу. Мысли пришлось отогнать, они отвлекали от главного.

Мистер Таидо Хокудо был большим любителем загадывать загадки. Кто ему мешал указать в записке место и время встречи? С другой стороны, он вполне откровенно написал, что не собирается связываться с новыми способностями Ганни. Говоря менее самурайскими словами, старая узкоглазая обезьяна побаивалась за свою шкуру. Вообще, если анализировать всю ситуацию, как она сложилась, не трудно было сделать вывод, что Хокудо в настоящий момент находился в Африке. Собственной персоной. Вряд ли он лично подкладывал бомбу под дверь Мери, но записку писал он, а не кто-то под его диктовку. Хотя бы потому, что для обретения способностей Настройщика нужно самому встретиться с аномалией. Двух мнений не могло быть по данному вопросу – целью старой узкоглазой обезьяны было именно обретение сверхспособности. Значит, он сам тут, и щенка своего тоже приволок в Африку. Его тоже решил одарить, черт бы побрал их обоих. В общем, Хокудо было чего бояться. Вряд ли у него так уж часто возникала необходмость покидать стены офиса. Тут возникла. Поэтому он перестраховывался как мог. Если бы он напрямую сказал Ганни, где надлежит встретиться, американец, с учетом его способностей, мог бы застать потомка самурая врасплох. Достаточно было кинуть взгляд на Ичина, чтобы понять – шуток не будет. Это Ганни знал, что не приложил к этому руку, но сам Хокудо об этом понятия не имел. Вот и боялся.

Другой вопрос, а на что он вообще тогда расчитывал? Думал приехать в безопасное место…

– Так-так, – произнес Ганни. – Это уже интересно. Что для него безопасное место? Как он это понимает?

Думать, как старый японец, Мэтью не мог. Но ряд предположений выстроить было можно. Скорее всего, вся информация о способностях Ганни, имеющаяся в распоряжении Хокудо, получена со слов Ичина. Тогда старая узкоглазая обезьяна понимает суть этих способностей, их связь со случайными процессами. Ичин наверняка поведал, как сам, вроде бы случайно, пристрелил своих же людей. Это наверняка сподвигнет господина Хокудо на полный отказ от огнестрельного оружия в месте пересечения с Мэтью.

Ганнибал представил сотню бойцов с самурайскими мечами, во избежание нелепых случайностей, и усмехнулся. В теории, это не проблема. Ганни уже имел опыт рукопашной схватки с двумя противниками, один из которых был вооружен кастетом, и там сдвиг вероятностей был не сложнее сдвига вероятностей с пистолетом. Сложнее, но ненамного. Другое дело, что там было двое, и нападали они не одновременно. А если вооруженных мечами бойцов будет под сотню? Вероятность, что они все споткнутся одновременно, и напорются на свои же клинки исчезающе мала. С исчезающе малыми вероятностями Мэтью управлять вообще не мог, а с маловероятными событиями работать было очень непросто. Впосмнился камень под колесом у тележки. Сдвинуть его нахрапом не получилось, пришлось искать обходные пути по точкам бифуркации с более высокими вероятностями. На это нужно время. Пятьдесят человек под хорошим командованием этого времени могут не дать.

Кроме того, урок с подрывом двери тоже говорил об ограниченности способностей Ганни. Фактор неожиданности, вот чего следует бояться в первую очередь. Даже пятидесяти самураев не нужно. Хватит десятка, чтобы наглухо занять Настройщика перемещением Струн в Структуре Кода, а в это время снайпер с приличной дистанции всадит ему пулу в спину. И все. Песенка спета.

Были бы союзники, было бы проще. Но Ганни остался один. Так и подмывало связаться с Уолтером, попросить приехать. Но от этой идеи следовало решительно отказаться. Стоит Ханту выйти из самолета на бетон любого африканского аэропорта, он тут же окажется под прицелом Хокуду. И станет его козырем в этой игре. А у Ганни и без того расклад на руках не ахти какой. Нет, действовать придется одному. Иначе не выйдет. Нужен был план. Но чтобы создать план, нужно хорошо представлять цель. Но в чем цель Ганни? Цель Хокудо была понятна. Но в чем его собственная, Мэтью не вполне себе представлял.

Встретиться с аномалией? Нет, ему это не нужно. Он и так Настройщик, так что от аномалий лучше держаться подальше. Выходит, что единственной целью была Мери. Совершенно чужая ему женщина, с которой он знаком один неполный день, с которой у него не было секса, и непонятно, будет ли он. Бред. Ничего не мешало сейчас рвануть на север, купить билет на любой рейс, и забыть навсегда про Африку.

Ганни запнулся. На самом деле, был фактор, мешающий ему покинуть черный континент. И это была не только и не столько Мери. Виды на Ганни были у таинственного незнакомца. Причем у него были виды на Ганни, пребывающем в Африке. За эту мысль Мэтью ухватился, как за спасательный круг. Она была очень удобным самооправданием, чтобы не дергаться и не бежать. Мол, Черная Шлапа все равно не выпустит, так зачем трепыхаться?