Текст книги "Клан дракона. Книга 4. Исполнение"

Дитрих обеспокоенно положил Меридии ладонь на плечо, но та лишь стряхнула с себя его руку.

– Не надо, Дитрих. Я, как ты помнишь, тоже преодолела свою нелюбовь к враждебному Цвету. Он мне ничего не сделает.

– И что тебе это дает? – Убийца так резко поднял голову, что Меридия вздрогнула от неожиданности. – Да, ты преодолела свои слабости и обрела власть над Пурпуром. Но тебе это ничего не дает. Никому из вас это ничего не дает, глупцы!

Помолчав, Убийца нехотя продолжил:

– Да, я готов признать, что вы выросли достойными драконами, как бы противоестественно ни звучало подобное. Я даже готов признать, что… несколько погорячился с твоей характеристикой, девочка. Но это ничего не меняет. Ваши отцы вырастили вас и бросили на съедение тому, кого сами однажды не сумели победить. За это я лишь презираю их еще сильнее! Вы можете говорить что угодно и сколько угодно: до тех пор, пока живы эти четверо, я никогда не отступлюсь. Если бы им хватило смелости – они бы пошли вслед за ним, – он кивнул в сторону своего клинка, – ибо он, помимо Лазури, нес в себе Янтарь и Серебро. Они бы провели ритуал Семи Цветов и покончили бы с этим раз и навсегда. А вместо этого весь Цвет они направили в мою темницу, не понимая, что этим они сделали для себя только хуже.

Убийца вновь замолчал, переводя дыхание. Что и неудивительно, ибо ему явно впервые приходилось говорить так много за шестьсот лет.

– Но ваши отцы – всего лишь жалкие трусы. Вы всерьез поверили в ту ложь, которую они вам преподносили, мол, дороги сюда не помнят, где меня заточили, забыли? Все они знают и все они помнят! Да только прийти сюда и ответить за произошедшее у них кишка тонка. Даже сейчас они смотрят на вас откуда-то издалека, из безопасного места, и молятся, чтобы вы наконец покончили со мной. И страшно на вас злятся, что вместо этого вы тратите драгоценное время на пустые разговоры.

– Это неправда, – мягко раздался чей-то голос позади. Обернувшись, Дитрих и Меридия увидели всех четверых Хозяев, входящих в пещеру…

Глава 5

– Папа? – выдохнула Меридия, поднимаясь на ноги. – Уталак? Но как вы… Что вы…

– Я думаю, – вперед вышел, как ни странно, Геярр, – что сейчас вы заслуживаете полные объяснения произошедшему, ибо за время беседы с Шаксом правда и ложь смешались в такой тугой клубок, что сразу и не разберешь, где что…

– Знали ли мы, где искать Убийцу? – спросил Тарган, после чего сам же и ответил: – Разумеется, знали. Но мы знали и то, что ни у кого из нас не получится к нему подойти. Ты ведь тоже с этим столкнулась, не правда ли? – Пурпурный Хозяин кивнул Меридии. – Точно также не прошли бы и мы. Пройти мог только Дитрих, дракон с человеческой душой.

– Тогда почему вы не сказали нам об этом сразу? Зачем вы бросили нас одних? – беспомощно спросил Дитрих, уже зная, какой ответ получит, но желая услышать его именно от них.

– Потому, что даже ты сюда бы не прошел, если бы того не пожелал Убийца, – Тарган пожал плечами. – Поверьте, мы безмерно сожалели о том, что вам пришлось в одиночку пройти по этому пути и увидеть то, к чему вы даже отношения не имели. Но если бы мы летели по этому пути все вместе – то в конце лишь встретили бы тупик. А так… мы знали, что Убийца не устоит перед искушением передать тебе свой пост, Дитрих. И знали, что ты сумеешь сдержать себя в руках.

– Какая ложь! – прорычал Убийца. – Да вы ничего о нем не знаете! Я презираю вас за это! Вы даже не представляете, как вам с ним повезло!

– Наверное, ты прав, – все четыре дракона на удивление спокойно созерцали того, кто был причиной их мучений все эти шестьсот лет, – наверное, мы никогда до конца этого не поймем.

– Хотели ли мы стравить вас с Убийцей, чтобы вы поубивали друг друга? – продолжил тем временем Мизраел. – Нет, не хотели. На самом деле, Дитрих, твоя задача была предельно проста: дойти до Убийцы и этим хотя бы ослабить барьер. В остальном же мы готовились ко всему. Мы были готовы даже к тому, что ты станешь одержимым Кошмаром так же, как и Шакс. Но ты превзошел все наши ожидания, сумев удержаться. Как тогда, когда ты пережил Тургор и удержался от того, чтобы уйти дальше, так же ты удержался и здесь. Никакими словами не передать, насколько это достойно уважения.

– Дальше. В наш адрес прозвучало обвинение, что мы подстроили смерть предыдущего тебя во имя своих целей, – продолжил Уталак, мягко глядя на Дитриха и Меридию. – Не стану отрицать, мы хотели сделать из тебя дракона. И, вероятно, это было бы весьма болезненно. Но, разумеется, совершенно не таким образом. Все должно было пройти под нашим чутким контролем, чтобы мы могли вмешаться и поддержать всякий раз, когда это требовалось. Хотя, каюсь, все возможные выгоды из этого извлекли – коль скоро все случилось именно так, пришлось работать с тем, что было. Опыт длиной в две тысячи лет сказывается, сам понимаешь. И несмотря на то что твоих страданий, Дитрих, никто не преуменьшает, мы рады, что все получилось именно так. Мы рады тому, что имели возможность вырастить тебя как собственного сына. И как бы ты ни ненавидел нас за сокрытие правды и за наши эгоистичные стремления, ты знаешь, что мы всегда тебя любили, всегда были готовы поддержать тебя… и всегда гордились тобой… сынок.

Дитрих мотнул головой, отгоняя прочь эмоции и не поддаваясь чарам Уталака. Ему уже давно следовало догадаться, что настолько старые драконы, как он, запросто могут позволить себе такую амбивалентность. Можно годами, десятилетиями, даже столетиями с любовью и усердием натачивать клинок, любоваться им, даже прикипеть к нему душой – и потом без малейших колебаний пустить в дело, ибо надо.

– Зря ты так, сынок, – покачал головой Уталак, явно угадавший его мысли. – Да, волею судьбы ты получил те качества, которые имеют колоссальное значение для всей нашей расы. Но ты – не средство и не инструмент. В первую очередь ты – наш сын.

Дитрих ничего ему не ответил. Сейчас было не до того. Сейчас он должен был понять, что они все собираются делать.

– Рассчитывали ли мы на то, что вы с Убийцей сумеете договориться? – подхватил разговор Геярр. – Да, спорить глупо, сколько бы ты ни прожил на этом свете – умирать всегда страшно, и всегда можно найти тысячу причин, чтобы отсрочить свою смерть. Так что да, какая-то глубинная, животная часть нашего сознания желала этого невозможного финала. Просто потому что такова природа любого разума, который всеми силами всегда будет стремиться сохранить себя в нынешнем состоянии. Но если нам придется принести себя в жертву – а мы теперь видим и знаем, что придется, – мы сделаем это без колебаний.

– Ничего у вас не выйдет. Я вам этого не позволю, – прошипел Убийца. – Играда больше нет, и некому заполнить недостающие Цвета в Размыкающем круге, чтобы распечатать мою темницу. Да, я готов признать, что за эти столетия вы стали несколько честнее и с другими, и с самими собой. Я даже несколько удивлен тому, каких достойных детей вы умудрились вырастить. Но это ничего не меняет. Сам я не отступлюсь. И Размыкающий Круг вы тоже не сумеете сотворить. Уходите, нам больше не о чем говорить.

– К сожалению для тебя, это неправда, – мягко сказал Геярр, – потому что Размыкающий круг сотворить возможно.

– Что это вообще такое? – непонимающе спросила Меридия.

– Размыкающий круг – это призыв всех семи Цветов в одно место, доченька, – пояснил Мизраел. – Такое действие снимает практически любые чары и проклятия, какими бы сильными и древними они не были. Темницу Шакса, в которую мы в свое время столь безрассудно вложили все свои силы, разрушить можно только так. Беда в том, что драконы для этого должны призвать и отдать весь свой Цвет. И в качестве призываемых Цветов можно использовать только Доминанты.

Дитрих и Меридия при этих словах сжали руки друг друга со страшной силой, ибо наконец вся эта страшная мозаика встала на свои места. Все четверо несли в себе Пурпур общей силой, и Сирень, Лазурь, Изумруд и Золотой силой своих кланов. Недостающие же два Цвета…

– И это еще одна причина, по которой мы были уверены, что вы справитесь, – печально кивнул Геярр. – Потому что так ли уж случайно, что ты, Дитрих, принес сюда недостающий Янтарь? Так ли уж случайно то, что ты, Меридия, принесла сюда недостающее Серебро? Нет, в этом деле мы уже давно перестали верить в случайности.

– Вы готовы бросить на жертвенник собственных детей? – прошипел Убийца со своего места. – Какие же вы подонки! Как я вас презираю за это! Клянусь, даже если вы сумеете меня изгнать – даже На Той Стороне я никогда не перестану вас терзать!

– Ты не сможешь презирать нас больше, чем мы презираем себя сами, – печально усмехнулся Уталак, – потому что мы знаем, что заслужили это. Мы смалодушничали, не смогли последовать за Иградом и бросили его здесь, на растерзание тебе на все эти шестьсот лет. Теперь мы вынуждены не только сами идти на этот жертвенник, но и вести на него за собой собственных детей. Это пытка, но мы знаем, что заслуживаем это.

– Значит, – упавшим голосом спросил Дитрих, – таков будет исход, да? Никто из нас не выйдет отсюда живым?

– Увы, сынок, – подтвердил Уталак, – как бы мы ни хотели, как бы ни желали – но не всегда наши желания зависят от нас. С проклятием драконов должно быть покончено любой ценой. Чтобы наша раса наконец смогла посмотреть в будущее без тяжкого бремени прошлого. Мы все были готовы умереть ради этого. И мы молили Цвета, чтобы хотя бы вы это пережили. Но, видно, этому случиться не суждено. Нам жаль. Нам безмерно жаль, что подлость за подлостью мы строили путь к этой цели – но повернуть с этого пути уже было нельзя. И мы вынуждены были продолжать платить столько, сколько нужно.

Дитрих и Меридия прижимались друг к другу, не в силах переварить услышанное. Значит, вот для чего Цвета позволили им воссоединиться. Только для того, чтобы они, подобно недостающим частям механизма, заняли свое место и канули в небытие ради исполнения Пророчества. Дитрих почувствовал, как его сердце, внезапно поняв, как мало ему осталось, заколотилось в груди, как бешеное. Долгая драконья жизнь, которую он предвкушал и которой гордился, оказалась красивой завлекающей оберткой, за которой скрывались лишь пустота и забвение. Но где-то в глубине души Дитриха, которая была переполнена отчаянием и безнадежностью, билась крохотная искра надежды. Ребенок. У него будет ребенок. В этом мире все-таки останется его след. И хотя он уже никогда не сможет его увидеть, эта мысль капельку утешала. Значит, он не исчезнет совсем бесследно. Значит, он будет жить в своем сыне… или дочери. Возможно, хотя и маловероятно, что он или она даже когда-нибудь узнает, кем был их папа. И, что еще менее вероятно, поймут его и будут им гордиться.

А Меридия с трудом удерживалась от того, чтобы не разрыдаться в полный голос. Значит, вот что за видения были ей все это время. Не только Дитриху – им всем суждено сгореть в пламени, каждому – своего Цвета. И все страдания, все, что они пережили, все это – было напрасно! Им не суждено остаться вместе, их не ждет «долго и счастливо»! Нет, их ждет только забвение и небытие. И осознавая, как мало времени им осталось, Меридия лишь сильнее прижимала к себе Дитриха. И каждое мгновение, каждое его дыхание, каждый удар сердца были невообразимым подарком, ценнее которого на свете не было ничего. Потому что каждый этот подарок мог стать последним. А в голове бились уже казавшиеся издевательскими слова Янтаря: Старость – последняя вещь, которой ему стоит бояться.

– Пурпур Яростный, – Драконьи Хозяева тем временем встали полукругом по краям пещеры так, чтобы в центре была Цветная Скрижаль с находящимся на ней Убийцей, – придающий нам силы! Цвет воителей и пророков! Знамя праведных, алая кровь – дай власти ставшему твоим бранным посланником! Обо мне, ставшем твоим правым посланником, вспомни! Укрепи мой щит, неразрушимостью его окутай! Поймай острие чужого клинка – цели своей достигни!

Из рук всех четырех хозяев к стене пещеры направился поток Пурпура. Но внезапно он остановился и испарился так, словно его и не было.

– Боевые! Боевые молитвы читайте, твари! – яростно прошипел Шакс. – Чтобы он знал, как вы нас укрощали! Чтобы он видел, что вы с нами творили!

Драконы переглянулись, но покорно начали ритуал заново.

– Пурпур Яростный, причиняющий раны, Цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь, – снова в унисон заговорили они, – дай власти ставшему твоим бранным посланником. Обо мне, ставшем твоим правым посланником, вспомни! Заточи мой меч, разрушением мой удар наполни! Кровь и силы из жил моего врага исторгни! Направь острие моего клинка, цели своей – достигни!

В этот раз четыре потока Пурпура не пропали. А, поднявшись вверх, соединились в единую сферу, которая плавала над головой Убийцы.

– Лазурь грозная, – сделал шаг вперед Мизраел, выпуская из рук синий поток, – выступающая как медь, приносящая смерть, рассекающий бич, карающий меч – откройся жаждущему твоего покровительства! Выступающему, как медь, проникающему, как меч, несущему смерть – мне, внимающему тебе, внемли! Моего врага в глубины боли, в пучины страдания ввергни! Причиняя ему мучения, разрывая его изнутри, – медли! Когда воззовет к тебе, пожелает найти тебя – смолкни!

После этих слов Лазурного Хозяина словно приподняло на насколько шагов. И он так и остался парить, удерживаемый своим лазурным потоком. А синий Цвет тем временем принял вид сферы и стал плавать рядом с Пурпурной.

– Золото теплое, – шаг вперед сделал Геярр, – тонкий эфир, касание света, мерцание жизненных сил – отзовись на мой зов, помоги покорить непослушного. Пред врагом ненавистным, неведомым, обезумевшим – силой наполни, от бешенства, ярости, невежества – защити! Воздать по заслугам восставшему против порядка – помоги мне! Цвет и душу из моего врага – исторгни! Ослабляя его сознание, замедляя жизненный пульс! Враг во тьме пропадет, в бездонную тьму упадет, дорога, которой мог бы вернуться, погаснет!

Золотистый поток также приподнял Геярра над землей, после чего принял вид очередной сферы.

– Зелень тягучая, – вперед вышел Тарган, – вязкая, словно смола! Обволакивающий покров! Изумруд, равняющий чаши всяких весов – наполни воина своей тяжелой силой! Меня, карающий молот поднявшего, – слушай. Замыслы ослушника, дерзнувшего противиться, – спутай! Непокорную душу его, мятежную, обезумевшую – разруши!

Наконец на земле из четверых остался один Уталак. Убийца по-прежнему стоял опустив голову и ни на что не реагируя. Обернувшись к Дитриху, Уталак посмотрел на него последний раз – и принц увидел в глазах того, кого считал все эти годы отцом, неприкрытую мольбу. Мольбу о прощении за все, чему он вынужден был подвергнуть Дитриха за его жизнь, – и мольбу сделать то, что должно. Просто потому, что иначе уже нельзя.

– Сирень чистая, – возвестил Уталак, поднимая руки, – тайной играющая. Прибежище странного – отзовись на мой зов, помоги покарать непокорного. В битве с противником неизвестным, лукавым, неведомым – помоги мне! Обманом и хитростью тщившийся правду мою одолеть – погибнет! Наблюдавший за мной, желавший найти мою слабость – ослепнет! Сердце его пропадет, молот его упадет, голос его – смолкнет!

И вот сиреневый поток уносит вверх и Уталака. Он отдает свой Цвет – и вот уже пять сфер мерцают под потолком. Остается еще две. И два дракона, которым предстояло их отдать, никак не могли найти в себе сил.

– Дитрих, я не смогу, – драконьей речью шептала Меридия, не отрывая взгляда от парящих в воздухе Хозяев, которые не шевелились и, кажется, уже были наполовину мертвы, – я просто не смогу этого сделать.

– Мы можем уйти, – тихо ответил Дитрих, – можем бросить все это и уйти. И уверен, они ничего нам не скажут.

Меридия не поверила своим ушам. Она посмотрела на Дитриха, взглянула ему в глаза – и увидела печальную, обреченную улыбку. И поняла, что он на самом деле уже все решил.

– Но сможем ли мы быть счастливы, если предадим все это? Предадим шанс драконов освободиться от боли? Ты знаешь, что нет. И потому мы должны это сделать. Но знай. Пусть в этой жизни было много всего, чего я не пожелал бы даже злейшему врагу – в моей жизни также была и ты. И уже только поэтому все случившееся многократно себя стоило. Я благодарю тебя за то, что была со мной, Меридия. И слабым, почти невозможным, но все же утешением мне служит то, что и после смерти мы сможем быть вместе. Я люблю тебя. Спасибо тебе за все.

После этого он подарил ей последний поцелуй. Мимолетный, совсем немного коснувшись ее губ. Но она его поняла. Поняла, что если они сейчас позволят себе больше, – то у них уже не будет сил от этого отказаться.

– Янтарь веселящий, – начал Дитрих, вскидывая руки в воздух и сразу ощущающая, как неведомая сила словно тянет из него жилы, – дикий! Бурю буйства несущий! Кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч – откройся просящему твоего снисхождения!

В этот момент в его голове начали вспыхивать темно-желтые руны. Это был текст обращения к Янтарю, но немного другой. И тут Дитриха осенило. Ведь и верно, он не знал боевого варианта своей молитвы – и верный Янтарь сейчас подсказывал ему нужные слова.

– В благую волю того, кто просит тебя, вникни! Кровью пополни кровь, осквернителя воли моей – настигни! Разрушая мысли его, кости его – стихни! Разрывая жаждой его одержимость, погребая его под собой – дрогни!

И вот ноги Дитриха отрываются от земли, и он летит. И чувствует, что неведомая сила словно продолжает тянуть из него энергию. В подвешенном состоянии он чувствовал, словно что-то подцепило его за живот в области пупа, и за шею – и теперь из его горла и из живота уходит вверх сияние Цвета, принимая облик шестой, Янтарной сферы.

Меридия оставалась на земле одна. Вскинув руки вверх, она начала было:

– Серебро хладнокровное…

После чего закашлялась и упала на колени. Потом встала и снова повторила попытку:

– Серебро хладнокровное… крепкий хребет…

Но и теперь сил ей не хватило. Упав на колени, она спрятала лицо в ладонях и зарыдала:

– Я НЕ МОГУ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, ОТЕЦ! ПОТЕРЯТЬ ТЕБЯ… ДИТРИХА… Я НЕ МОГУ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ УБИТЬ ВАС!!!

– Ты должна это сделать Меридия, – глухо пророкотал Мизраел. Дитрих, у которого в его состоянии совершенно отнялся язык, был поражен, что у Мизраела хватает сил вообще что-то говорить, – я знаю, как это трудно, больно и несправедливо. Но это нужно сделать. Мы слишком многое принесли в жертву, чтобы это наконец случилось. Прошу тебя… Умоляю тебя… Доченька, прости меня…

Голос Мизраела оборвался – кажется, на эти слова он растратил последние силы. Но Меридии этого оказалось достаточно. Встав и тряхнув головой, девушка вскинула руки и поспешно начала молитву, словно боясь, что выдержка может отказать ей в любой момент:

– Серебро хладнокровное! – рыдая, закричала она, – крепкий хребет! Вместилище всяких богатств! Покровитель стяжателей – укрепи своего служителя! Тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо – ответит! Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его – крепит! Сердце его, обращенное к спектру всяких Цветов – греет! Расточителя всяких Цветов, самоубийцу, дерзнувшего воле драконьей перечить, мучительной пытке… Подвергни!

Наконец девушка воспарила в воздух вслед за остальными. И наконец рядом с шестью сферами появилась недостающая, седьмая. И сразу все драконы пришли в движение. Их словно начало крутить по кругу. Все быстрее и быстрее они, удерживаемые струнами из собственных Цветов, начинали крутиться, словно на какой-то безумной карусели. Вот только висели они словно на собственных пуповинах, и с каждым мгновением Дитрих чувствовал, как его покидают силы. Но он даже почти не был разочарован таким исходом. Ведь, в конце концов, они своего добились. Ибо куда лучше заплатить тысячу золотых монет и получить-таки вожделенный товар, даже если красная цена ему всего сотня, или заплатить девятьсот монет – и не получить ничего. Если этому суждено кончиться – то пусть оно кончится хотя бы так. Вот только жаль Меридию… и жаль своего будущего ребенка. Но… наверное, нельзя получить все и сразу. И за все всегда приходится чем-то платить…

Глава 6

И в этот момент, когда сознание Дитриха уже почти растворилось в Янтаре, который невыносимо тосковал по своему единственному умирающему последователю, он уловил какие-то голоса:

– Умоляем, пощади…

– Пощади наших детей…

– Ты получил все, что хотел…

– Забери наши жизни…

– Наши души, наш Цвет…

– Но, умоляем, пощади наших детей!..

Несколько мгновений ничего не происходило. И когда Дитрих уже решил, что никакой надежды не осталось и дорога им теперь только одна, как внезапно Янтарная струна, удерживающая его в этой чудовищной карусели, лопнула, и его отбросило в сторону. Он больно ударился плечом о стену, казалось, чуть ли не до крови… однако эта боль его только обрадовала. Ему больно, значит, он чувствует, он существует… он будет жить.

Посмотрев вверх, Дитрих увидел, что и серебряная струна лопнула, и Меридия отлетает в сторону. Кажется, она тоже сильно ударилась и даже вскрикнула. Дитрих заковылял к ней так быстро, как только мог. Добравшись до Меридии и ежесекундно морщась от боли, он осторожно перевернул девушку. Кровь на макушке явно говорила о сотрясении не самой слабой степени, но все это было неважно. Их пощадили. Как бы это ни было невероятно, невозможно, немыслимо – их пощадили. И Дитрих чувствовал, как по его лицу текут слезы, и видел, как слезы бегут по щекам Меридии, которая, даже потеряв сознание, не могла перестать плакать.

К великой печали Дитриха, больше Убийца не пощадил никого. Карусель раскручивалась все сильнее, и драконы, из которых все это время Размыкающий круг исправно выкачивал Цвет, стали стремительно стареть. Это было ужасно, отвратительно, невыносимо, но Дитрих не мог оторвать от этого взгляда. Ему казалось, что он должен, обязан хотя бы так проводить их туда, откуда уже никому нет возврата. Но в этот самый момент его взгляд выхватил лицо Уталака, которое уже наполовину лишилось мяса и кожи. И Уталак… ободряюще улыбнулся ему. И в этом бесконечно долгом взгляде он увидел и прощение Уталака, и просьбу простить его за все, что так получилось.

Дитрих не стал смотреть дальше. Он лишь крепче прижимал к себе Меридию, которая до сих пор сотрясалась от рыданий и прижимала к себе принца. Минута, вторая, третья… И вот ослепительная вспышка заставила Дитриха поднять голову.

Сферы Цвета стали единым кольцом, которое продолжало стремительно вращаться. Но, вращаясь, оно опускалось вниз, к Убийце. Тел их отцов уже не осталось, словно их стерло в пыль этим безумным круговоротом. А кольцо опускалось все ниже и ниже, пока наконец не достигло уровня Убийцы. И после этого, ослепительно вспыхнув последний раз и отдавая всю накопленную энергию, оно пропало.

И когда оно пропало, вокруг Убийцы возникли четыре драконьих духа. Изумрудный, Пурпурный, Сиреневый и Золотой. Они взревели, и, к удивлению Дитриха, в этом реве он слышал не гнев, ярость и печаль, но воодушевление и облегчение. И в этот момент Дитрих понял, что они на самом деле этого хотели. Они на самом деле слишком долго жили и слишком устали от этого, но были повязаны таким количеством обязанностей и забот, что были вынуждены заставлять себя жить дальше год за годом… столетие за столетием. Но теперь, когда все драконы свободны, свободны и они. И теперь эти четверо наконец могут устремиться туда, куда они на самом деле стремились уже очень давно. Они отправились навстречу покою. Сиреневый дух Уталака напоследок коснулся Дитриха, и он едва сдержал в себе слезы, чувствуя, как любит его и гордится им его отец. Изумрудный дух Мизраела коснулся Меридии – и рыдающая девушка помимо своей воли улыбнулась. А затем, торжествующе взревев, духи драконов стремительно улетели прочь, вверх, в небо, в котором больше не было ограничений усталости тела и земных забот, а только полная и бесконечная свобода.

Но Убийца все еще оставался здесь, и мгновение спустя Дитрих понял и причину этого. Он ждал его для своего последнего слова. Но Дитрих знал, что Убийца заслуживает большего. Потому что то, что он сотворил, было подвигом, который мало с чем можно сравнить. После того как он вынужден был наблюдать медленное угасание всех, кто ему дорог, после шестисотлетнего заточения он сумел совершить невозможное… он сумел найти в себе искру милосердия к драконам. И потому Дитрих встал и заковылял к нему. А подойдя, отвесил настолько глубокий поклон, насколько мог в своем состоянии.

– Не нужно этой показной шелухи, дракон, – равнодушно ответил Убийца, сверкнув глазами. – Я сделал это не ради тебя и уж тем более не ради ваших отцов, которым впервые в жизни хватило смелости попросить чего-то не для себя. Размыкающий круг открыл мне глаза на грядущее. Я знаю, что теперь драконы рано или поздно вернутся на материк. Рано или поздно они снова начнут контактировать со всеми расами. И рано или поздно снова может возникнуть угроза возникновения того, что вам пришлось так мучительно исправлять. Я оставляю тебе жизнь, Дитрих, чтобы ты стоял над тем, как драконы и люди будут строить совместное будущее. Чтобы ты помнил, чем может закончиться такое неравенство, и чтобы ты нес эту мудрость до тех пор, пока Власти людей и Власти драконов не найдут способ безопасного сосуществования. Потому что одна ошибка, один неверный шаг – и все может начаться сначала. Все обязательно начнется сначала, если позволить этой памяти кануть в небытие. Вот для чего ты будешь жить, Дитрих. Помни это… Помни меня…

Дитрих снова почтительно склонился перед Убийцей. И тот, взревев, вырвал наконец черный клинок из Скрижали Цвета. И в его крике слышалось все: боль, отчаяние, ненависть, ярость, месть, но вместе с тем и прощение, облегчение, освобождение. Не переставая кричать, Убийца поднял клинок над своей головой, вспышка тьмы – и вот наконец душа Лазурного дракона снова засияла первозданной синевой и, ярко вспыхнув и чуть коснувшись Дитриха и Меридии, благодаря их за проявленную храбрость и стойкость, тоже взметнулась вверх, вслед за четырьмя другими духами. А потом Убийца последний раз посмотрел на Дитриха и, казалось, его губы тронула едва заметная улыбка… А через мгновение его не стало. Он рассыпался черным пеплом так быстро и стремительно, словно был всего лишь миражом, который сдул неосторожный порыв ветра. Но, наверное, это справедливо, ведь его тело, живущее лишь чудовищной волей разума Убийцы, должно было умереть давным-давно, и теперь оно наконец обрело покой.

После этого Дитрих вернулся к Меридии. Он помог ей подняться на ноги, чтобы девушка хоть немного прошлась и отвлеклась хотя бы на это. Они вместе сделали несколько шагов, и тут оказалось, что и это было еще не все.

Со всех сторон им послышался смех. Детский смех. Множество, великое множество детских голосов сплеталось в единый смеющийся хор, и в этих голосах сквозили такое облечение и счастье, каких не было ни в драконьих духах, ни в крике Убийцы. И из стен пещеры внезапно показалось множество цветных искр. Эти маленькие потоки света сновали по всей пещере, казалось, бесконечно радуясь тому, что их заточение наконец закончено. Часть огоньков подлетела к Дитриху и Меридии, заключая их в свое сияние, и драконы с удивлением поняли, что их травмы и ушибы исцеляются на глазах. Другая часть огоньков деловито сновала над оставшейся в Скрижали трещиной, и драконы видели, как они подстраиваются в нее, заполняя собой, и трещина очень медленно начинает зарастать. Они не сомневались, что рано или поздно огоньки залечат этот разлом полностью.

Но даже это не могло их успокоить до конца. Меридия продолжала плакать, до сих пор не веря, что он сумели это пережить, и прижималась к Дитриху, боясь его отпускать, словно думала, что это какая-то ошибка, и если она его отпустит, то на этот раз действительно потеряет навсегда. Но Дитрих и не намеревался ей мешать. Она должна выплакаться. Ей пришлось пройти через слишком многое, встать наравне с драконьими хозяевами и быть готовой пожертвовать всем, ради чего она всю жизнь боролась и страдала. Нет, подумал Дитрих со слабой улыбкой, теперь она заслужила своего мужа столько, сколько пожелает.

И вот они, провожаемые танцующими цветными огоньками, летят прочь из этого места, где обрели наконец заслуженный покой шесть душ, которым пришлось страдать шестьсот лет. И вот они выбираются из склепа, Дитрих бросает мимолетный взгляд на замок Виллгарда, который когда-то был ему домом, и понимал, что он еще не раз сюда вернется. Ведь теперь, когда Мизраела больше нет, у короля Освальда могут снова возникнуть проблемы с драконьим посольством. И Дитрих, переживший такое, теперь, как никто другой, сумеет удержать драконов в узде…

И вот они летят домой. Летят и не могут поверить, что все это происходит, что все наконец кончено и все они теперь свободны. Они летели и летели, а под ними проплывали горные поля, где на мягкой траве лежал босой эльф с белоснежными волосами и травинкой во рту… и своим драконьим зрением Дитрих и Меридия увидели, что он им благодарно подмигнул, после чего умиротворенно закрыл глаза. Вот они летят над Закатным лесом и видят пруд, возле которого сидят эльфийка с каштановыми волосами и человеческая девушка с ярко-светлыми. И они тоже увидели драконов и даже чуть кивнули им. При этом эльфийская принцесса, словно точно зная, что драконы все увидят, требовательно подмигнула, напоминая о данном им обещании. Вот пролетают над долиной, где рыжеволосый мальчишка с синеватой кожей и длинными ушами стережет стадо овец, а его покой стережет верная черная кобра, ползающая где-то рядом. И когда Дитрих и Меридия уже почти скрылись, мальчишка соизволил открыть один глаз и проводил исчезающих драконов задумчивым взглядом.

А Дитрих и Меридия летели над океаном. И принц размышлял о том, что будет дальше. Он догадывался, что Старшие драконы наверняка спланировали собственную смерть и предусмотрели то, чтобы после них все оставалось в порядке. Их жены наверняка были предупреждены и получили подробные инструкции, как и что делать, если, конечно, они вообще в них нуждались. Мефамио и Вонгитор, а также Аноран и Глинкс, старшие сыновья Золотого и Пурпурного кланов, готовы встать во главе кланов и вести их дальше. Конечно, им потребуется время, чтобы принять на себя все полномочия и привилегии глав, ведь Цвета тоже должны будут их признать… но им в этом помогут и матери, и остальные члены клана. И даже если среди знати начнутся волнения – их быстро успокоят. Первые несколько лет Дитрих хотел оставаться с Меридией на драконьих островах и проследить, чтобы старшие сыновья приняли регалии Цвета, а также успокоить остальных драконов, когда те обнаружат, что Цвет их больше не жалит, и правильно объяснить, как и ради чего умерли Уталак, Мизраел, Тарган и Геярр.