Текст книги "Дар Элизабет"

Глава десятая

Хоксли вновь запустил пальцы в свою взлохмаченную шевелюру, яростно глядя на Элизабет через пространство длинного стола из красного дерева. Элизабет ответила ему не менее злым взглядом, вцепившись рукамив спинку стула, за которым стояла. Она с трудом переводила дыхание и напоминала боксера во время короткой передышки, готового снова ринуться в бой, но уже порядком уставшего. «Наверное, мужчины и спорят только ради удовольствия оттачивать свое мастерство на достойном противнике, – размышляла она. – Для них главное – нанести сокрушительный удар. И, надо отдать им должное, они это умеют!»

А вообще, она выдохлась и мечтала лечь спать. Улыбнувшись с самым примирительным видом, на который была способна, Элизабет предложила:

– Хоксли, давай не будем все время ссориться. Ясно же, что никто из нас не хочет уступить.

Ей не понравилась ни довольная ухмылка, появившаяся на его лице, ни то, как он непринужденно обошел вокруг стола и уселся на его полированную поверхность рядом с ней, лениво покачивая ногой. Сейчас он напоминал хищника на отдыхе. Его внимательный взгляд парализовал Элизабет. Ей захотелось сделать шаг назад, но она упрямо продолжала стоять, молясь про себя, чтобы его нахальство не заставило ее поспешно ретироваться.

– Давай пойдем на компромисс. Ты хочешь, чтобы я уехала. Я хочу уберечь Мэриан от опасного проходимца, который обхаживал ее в Пэкстоне. Так позволь мне немного пожить с ней в Лондоне и посмотреть, не поможет ли это ей успокоиться. А может быть, ее жених скоро вернется… Ведь Мэтью – твой друг, ты сам их познакомил и должен помочь мне! В любом случае, я буду держаться в тени и никто не обратит на меня внимания…

Ну вот, разве он сможет быть против такого простого и разумного решения?

Склонив голову, Хоксли прикрыл глаза и потер их своими сильными пальцами. Элизабет сразу стало стыдно, когда она увидела, что он начал массировать виски. Да и выглядел он изможденным. «И зачем я продолжаю этот нелепый спор, когда совершенно очевидно, что ему необходимо лечь спать?» – с досадой на себя подумала Элизабет.

Непроизвольно ее рука потянулась к его лицу, но она успела ее отдернуть и тревожно напряглась, когда плечи Натана неожиданно затряслись. При этом он что-то хрипло пробормотал. Что это с ним?

Через мгновение до нее дошло, что этот негодяй просто-напросто смеется!

Она сердито отвернулась и подошла к окну, которое выходило на площадь Гросвенор, едва сдерживая резкие слова, готовые сорваться с языка.

Красота освещенной фонарями площади несколько успокоила ее, и она улыбнулась, радуясь возможности отвлечься. Лакей Хоксли, щеголяя военной выправкой, спешил догнать герцога. Но неожиданно его накидка зацепилась за прутья решетки, и он остановился, отчаянно пытаясь отцепить ее. Из губ его вырвался пар: очевидно, он что-то бормотал себе под нос. Элизабет обвела взглядом площадь в поисках герцога, намереваясь угадать, сколько времени понадобится лакею, чтобы догнать старика.

Находись на первом этаже дома, она отчетливо видела, что герцог успел пройти около трети площади и медленно идет по тротуару. Она улыбнулась, подумав, что дедушка выглядит достаточно крепким, еще раз отметила, как он похож на внука – особенно в плаще Натана, – и вдруг поежилась, почувствовав неожиданное головокружение. Ну почему это должно случиться именно сейчас?! Почему не в какое-то другое время, когда она была бы к этому готова или хотя бы была одна? Элизабет с удовольствием не поддалась бы своему видению, но каждый раз, когда оно приходило, картина менялась, и действие развивалось. Она не осмелилась проигнорировать этого предупреждения.

Элизабет закрыла глаза, чтобы сконцентрировать свое внимание, и приготовилась ждать, что будет дальше. Странно: хотя все указывало на то, что видение сейчас появится, оно не появилось. Не было красных вихрей, не было монстра. Она прижалась лбом к холодному стеклу, открыла глаза и ахнула: перед ней разворачивалась сцена ее последнего видения, но на сей раз это было реальностью!

Герцог обмотал вязаным шарфом шею до ушей, чтобы спрятаться от холодного ночного воздуха, укутавшись точно так же, как человек из ее видения. Ноги лакея были не такими длинными, как у герцога, и он семенил сзади на некотором расстоянии, как и подобает хорошему слуге – незаметно и ненавязчиво.

Элизабет не видела монстра, но знала, что он там. Хотя как это может быть? Ведь ее монстр был только символом смерти, а не реальным человеком!

Герцог, ни о чем не догадываясь, продолжал прогулку.

– О нет! – простонала она, пытаясь оторваться от окна и броситься к двери. – Нет! Не-е-ет!

Элизабет шарила рукой, чтобы открыть дверь, но к этому времени Хоксли был уже рядом. Он быстро повернул ручку и открыл тяжелую дверь, но, когда она выбежала в холл, схватил ее за талию и крепко прижал к своей широкой груди.

– Элизабет, ради Бога, что случилось?

– Дедушка… тот монстр там, на улице, подстерегает его!

Она попыталась выскользнуть из его рук, но он втолкнул ее обратно в библиотеку, прижал обеими руками к стене и прорычал:

– Оставайся здесь, Элизабет!

Выйдя в холл, Хоксли взглянул вверх и крикнул:

– Вулфи! Тарр! – Затем, обернувшись к встревоженным лакеям, приказал: – Дайте мне свое оружие, пусть один из вас поднимается наверх и разбудит моих людей, а другой останется здесь и будет охранять вход.

Схватив протянутый ему пистолет, он выбежал из дома. Элизабет, вооружившись каминной кочергой, побежала за ним на темную улицу.

Внимательно осмотрев площадь, Хоксли бросился бежать по тротуару вдоль домов, мимо которых он обычно проходил во время вечернего моциона. Поскольку площадь Гросвенор считалась престижным местом и жилье там стоило очень дорого, масляные фонари еще продолжали гореть. Их было много, и их света хватало, чтобы хорошо освещать пешеходную дорожку и даже проезжую часть площади.

Следуя маршруту, по которому гулял каждый вечер, Хоксли старался бежать не слишком быстро, боясь пропустить что-нибудь на своем пути. Он чертыхнулся, проклиная кусты и деревья в сквере, закрывавшие от его взора узкий конец площади.

Где дед? Может, он лежит где-то раненый? Или случилось что-то еще более страшное? Должен ли он закричать, чтобы предупредить деда, или это только усилит опасность, которой тот подвергается?

Если Паук еще не встретил деда, то где этот убийца может прятаться? На ступеньках прохода между домами, наблюдая за ним через железную решетку? Оттуда было бы легко скрыться через сад, но, с другой стороны, слишком велики шансы, что его увидит какой-нибудь слуга.

А может, он затаился в проулке вместе со своим сообщником, который держит наготове экипаж, и рискует быть узнанным только случайным прохожим? Но еще страшнее – если он живет здесь, на площади, как многие сотрудники Военного министерства, и может скрыться, просто вернувшись к себе домой…

Кучер, сидевший на козлах наемного экипажа у первого перекрестка, заметив бегущего к нему человека, придержал лошадей. Сердце Хоксли громко стучало. Может, это экипаж Паука? Он подбежал к экипажу и распахнул дверцу. Внутри было пусто. Он взглянул на кучера и понял, что этот пожилой тщедушный человек не мог быть ни Пауком, ни его сообщником. Хоксли захлопнул дверцу и махнул кучеру рукой, чтобы тот ехал дальше.

Затем, с огромным облегчением, он заметил вдали две фигуры, идущие вдоль здания. Но их скрывала тень; были ли это дедушка и его слуга?

Неожиданно послышались шаги и низкий голос Вулфи произнес:

– Тарр идет следом.

Хоксли вновь устремился вперед, но затем боковым зрением увидел такое, что испугало его еще больше: Элизабет, подобрав юбки и размахивая кочергой, неслась по проезжей части площади. Фургон ночного сторожа прогромыхал где-то по улице. Если до нее не доберется Паук, то ее задавит фургон! Из-за этой девчонки он, кажется, уже постарел лет на двадцать!

Хоксли кинулся в сторону Элизабет, но Вулфи, опередив его, бросил через плечо:

– Беги за герцогом, я сам догоню ее!

Хоксли свернул за угол, краем глаза все еще продолжая следить за действиями Вулфи, и выругался, когда заметил, что при виде своего спасителя Элизабет побежала еще быстрее.

Благодаря своим длинным ногам, Вулфи довольно легко догнал Элизабет. Но стоило ему протянуть руку, чтобы схватить ее за талию, она ловко изогнулась и неожиданно ударила его кочергой по голове. Вулфи пошатнулся, оглушенный, и выпустил Элизабет из рук.

Когда сторожевой фургон проехал мимо, она снова побежала вперед. Хоксли с надеждой посмотрел на Тарра, который приближался к Вулфи с явным намерением оказать ему необходимую помощь.

Хоксли предположил сначала, что у Элизабет просто-напросто истерика и она не ведает, что творит. Но, судя по всему, это была не истерика; он понял, что Элизабет серьезно настроена на отчаянную борьбу и готова атаковать негодяя, не заботясь о собственной безопасности. Ведь именно так она вела себя в своих видениях. И теперь Элизабет уверенно шла за дедушкой, направляясь в самую темную часть площади.

Хоксли тоже уже успел покинуть ярко освещенную проезжую часть, и глаза его начали привыкать к темноте. Странно, но ни один фонарь не горел на этом отдаленном перекрестке. Так что, можно было с большой долей уверенности сказать, что Паук ждет именно там! Хоксли быстро двинулся вперед, крепко сжимая пистолет.

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий. Когда герцог пересек один из проулков, из темноты вышел человек с обмотанным шарфом лицом. Он быстро приблизился к герцогу, в его руке сверкнул нож. Лакей почувствовал опасность и бросился вперед с криком, который повторило гулкое эхо ночной площади:

– Сюда, милорд, смотрите сюда!

Герцог обернулся и тотчас поднял руку, чтобы защититься от удара, а в это время лакей подбежал к преступнику сзади. Негодяй ловко, даже грациозно повернулся и точным движением сильно ударил лакея ножом. Герцог бросился на бандита, пытаясь схватить его за руку, но тот резко обернулся и опять поднял нож. Сверкнуло лезвие, герцог упал вперед, преступник наклонился и схватил его за волосы, рывком приподняв голову герцога от земли.

Элизабет закричала – и сразу же эхо выстрела Хоксли промчалось по площади. Пуля попала в цель – преступник вскрикнул и пошатнулся, оставив герцога.

Держась за раненую руку, Паук огляделся и, кажется, только сейчас заметил со всех сторон бегущих к нему людей. На лице Паука отразилось нечто похожее на сомнение. Он посмотрел на лежащего у его ног герцога, на Хоксли… и с искривившимся злобой лицом быстро заковылял к ожидавшему его экипажу. Когда Хоксли подбежал к герцогу, экипаж уже удалялся по улице.

Вулфи пробежал мимо распростертого на земле герцога и помчался вслед за экипажем, но скоро расстояние между ними стало так велико, что ему пришлось повернуть назад.

Хоксли опустился на колени рядом со своим дедом, приподнял его голову и начал молиться: шея и грудь герцога были залиты кровью.

– Не трогай его!

Только сейчас он заметил Элизабет. Не теряя ни минуты, она осмотрела голову и грудь герцога, сняла его правую перчатку и нащупала пульс. Слава Богу! Кровь медленно пульсировала – удар за ударом. Она порывисто вздохнула и скомандовала:

– Дай мне твой платок!

Не дожидаясь, пока Хоксли справится с узлом, она сама начала развязывать концы белого шелкового платка, а затем туго перебинтовала руку герцога.

Тарр и Вулфи подошли к ним в тот момент, когда в соседних домах уже захлопали двери. Несколько любопытных прохожих осторожно приблизились к ним. Элизабет, не обращая ни на кого внимания, сказала Хоксли:

– Быстро отнесите его домой и положите в спальне. – Она подняла голову и взглянула на Вулфи. – Бегите на кухню и скажите, что мне нужна горячая вода и мыло. Разбудите тетушку и попросите, чтобы она принесла мой медицинский чемоданчик в комнату герцога. И срочно пошлите кого-нибудь за доктором Камероном!

Отдав все эти распоряжения, Элизабет наклонилась над лакеем, который принял на себя главный удар Паука. Одного взгляда было достаточно: она уже ничем не могла ему помочь.

– Я побуду с ним, – угрюмо произнес Тарр. – А вы поспешите: герцог, кажется, очень плох.

Хоксли взял деда на руки, прохожие помогали ему. Процессия осторожно двинулась к дому герцога. Впереди бежала Элизабет.

К тому времени, как грустная процессия приблизилась к городскому дому Стэндбриджа, там уже царил переполох: хлопали двери, слуги бегали по лестницам вверх и вниз, пахло лекарствами. Хоксли поблагодарил людей за помощь и вошел в дом с герцогом на руках. Марш закрыл за ним дверь на засов и последовал наверх, чтобы помочь Хоксли успешно одолеть два лестничных пролета.

Натан вошел в спальню герцога и остановился. Горели все люстры и светильники, в комнате было светло как днем. На аккуратно заправленной постели сияло белоснежное покрывало. Элизабет в белом халате поверх платья стояла рядом с умывальником и мыла руки.

– Перед тем как положить его на постель, сними с него плащ и верхнюю одежду.

Первым желанием Хоксли было проигнорировать ее требование и немедленно положить дедушку на постель, но она его опередила:

– Его одежда покрыта пылью и грязью: он ведь лежал прямо на земле. Если испачкать постель, шансы на выздоровление значительно уменьшатся.

Хоксли не привык, чтобы им командовали, но сразу понял, что в этих делах его маленькая кузина разбирается гораздо лучше. Поэтому он беспрекословно подчинился.

Герцог стонал, пока Хоксли снимал с него одежду, но когда тот перенес его на кровать, сразу успокоился. Кровь все еще сочилась из раны на его руке.

Когда Хоксли сделал все, что было необходимо, то почувствовал, что еле стоит на ногах. Элизабет встревоженно взглянула на него и быстро сказала:

– Сядь, Натан. Юнис даст тебе что-нибудь выпить.

Юнис тут же материализовалась за спиной Хоксли, он даже не заметил, что все это время она находилась в комнате. Но ему вовсе не хотелось, чтобы с ним обращались как с инвалидом, и он отказался от ее помощи.

Элизабет постаралась уговорить Хоксли:

– Посмотри, как сильно дрожат мои руки. А ведь я не несла такого тяжелого человека через всю площадь и вверх по лестнице! Неважно, что ты силен, как бык, твое тело может подвести тебя в любой момент, и ты просто потеряешь сознание. – Она нежно посмотрела на него. – Прошу тебя, Натан, присядь. Мне еще понадобится твоя помощь.

Он послушно кивнул и сел на стул у кровати, почувствовав внезапное удовольствие оттого, что можно просто посидеть и ничего не делать. Теперь все необходимое делала Элизабет, а Хоксли с интересом наблюдал за ней.

Сняв повязку с руки герцога, Элизабет вздохнула с облегчением.

– Отлично, он потерял совсем немного крови. – Она промыла рану, наложила новую повязку и, поудобнее устроив герцога на подушках, позвала Юнис: – Следи за этой повязкой. Кровотечение должно скоро прекратиться, но если кровь все-таки проступит, скажешь мне.

Элизабет принесла воды и вымыла лицо герцога, вздыхая время от времени, так как обнаруживались все новые порезы и раны. Хоксли было больно смотреть на то, что сделал Паук за какие-то несколько секунд. Должно быть, он даже застонал, потому что Элизабет взглянула на него и сказала:

– Все не так плохо, как кажется. Эти порезы, возможно, оттого, что он упал на землю. Они сильно кровоточили, но заживут быстро.

Смазав царапины вазелином, Элизабет принялась обрабатывать шею герцога и вдруг приглушенно вскрикнула: от подбородка до ключицы тянулась глубокая рана. Хоксли с ужасом посмотрел на эту рану, и Элизабет поспешила успокоить его, а может быть, и себя:

– Конечно, это очень неприятно, рану нужно будет зашивать, но она не смертельна. Дедушка спас свою жизнь, закрыв горло рукой. Возможно, раны на шее и руке сделаны одним ударом ножа… Хотела бы я взглянуть на этот нож! Если бы рана была чуть глубже… все было бы намного хуже. Сейчас главное – держать себя в руках и ничего не бояться… Но почему никак не идет доктор Камерон?!

Через некоторое время в комнату заглянул Марш и сообщил, что доктора вызвали к больному и он вернется не раньше завтрашнего утра.

Хоксли заметил, как побледнела Элизабет, но промолчал, давая ей возможность справиться с собой. Сам не зная почему, он верил в эту девушку. Во всяком случае, на нее была сейчас единственная надежда.

Очевидно, он верил в нее не напрасно, потому что через минуту Элизабет решительно произнесла:

– Мы не можем ждать до утра; придется мне зашивать эту рану самой. Вымой руки, Натан. Мне будет необходима твоя помощь. Если герцог проснется от боли, я все равно должна буду продолжать. Тогда ты скажешь ему, что все в порядке, и объяснишь, что происходит. К тебе он отнесется спокойнее, чем к кому-либо другому.

Благодаря в душе Господа, что во время операции герцог был без сознания, Хоксли безропотно следовал всем инструкциям Элизабет. Впрочем, от него не так много требовалось, и он мог наблюдать за ее лицом, пока она занималась этой последней ужасной раной. Нежные губы Элизабет забавно морщились, брови сошлись в одну полоску, веснушки проступили ярче. Натан подумал, что ему очень нравится смотреть на нее…

Конечно, это была та самая девчонка, на которую он недавно так сердился, с раздражением думая о том, что ему ее никогда до конца не понять. Но сейчас, глядя, как она аккуратно орудует иглой, он внезапно почувствовал влечение к исходящему от нее теплу. Словно откуда-то из далекого детства пришло ощущение уюта и покоя… Обычно Натан гнал от себя подобные чувства, потому что они возвращали его в прошлое, к матери, которая никогда не вернется. Жизнь научила его обходиться без нежного прикосновения женщины, без любви!

Были ли эти чувства к Элизабет простой благодарностью за заботу о его дедушке? Вряд ли. Хоксли был поражен теми эмоциями, которые она пробудила в нем. Можно было подумать, что за один вечер он страстно полюбил эту девушку, полюбил так, как никогда ранее никого не любил…

В любом случае, его чувство к Элизабет нельзя было назвать простым.

Элизабет закончила работу, вздохнула и улыбнулась. Потом подошла к Юнис и села рядом, положив свою руку на руку тетки.

– Ну вот. Теперь все будет хорошо. Юнис, пора принести теплое одеяло и укутать этого милого человека получше. Мы не будем пока бинтовать подбородок, чтобы доктор Камерон мог его осмотреть, когда приедет.-Она взглянула на Хоксли и ласково улыбнулась. – Я знаю, он выглядит очень плохо, Натан, но я видела более страшные раны. Однажды мне пришлось почти пришивать человеку палец, который болтался на… О, дорогой мой! – На лице Элизабет на мгновение появилось и тут же сменилось раскаянием знакомое Хоксли лукавое выражение. – Извини меня. Иногда я сначала говорю, а потом думаю.

Пришла Юнис и потушила часть светильников. Теперь комната была мягко освещена, у Натана вновь возникло ощущение уюта и покоя, казалось, что все беды и опасности уже в прошлом.

Хоксли и Элизабет повернулись друг к другу. Их взгляды встретились. Хоксли почувствовал, что у него пересохло в горле; он начал говорить, не контролируя свои слова: все было подчинено событиям этого вечера.

– Мы ведь почти потеряли его, Элизабет! Если бы не ты…

Глаза Элизабет наполнились слезами.

– Слава Богу, он не проснулся во время операции. Мне было бы гораздо труднее, и он бы больше мучился…

Хоксли спросил:

– Почему ты решила заняться медициной, Элизабет? Это была твоя идея? Или молодого доктора Камерона?

Она помолчала минуту, потом улыбнулась:

– Это была его идея. Он ведь занимается частной практикой в деревне, а там далеко не у всех такие прогрессивные взгляды. Мужьям было очень трудно смириться с тем, что их жены регулярно проходили осмотр во время беременности. Вот мне и пришлось проводить осмотры самой при помощи сиделки. Таким образом, доктор Камерон не мог не научить меня всему, а вскоре я уже сама принимала роды.

В этот момент Юнис вмешалась в разговор:

– Но ведь ты была совсем молоденькой девушкой! Неужели тебе не было страшно?

– Конечно, вначале меня все это шокировало. Но когда я впервые увидела чудесного младенца, вошедшего в этот мир, все мои страхи исчезли. Вскоре я поняла, что у меня есть определенные способности к акушерству. Мне казалось, что я вхожу в какой-то особый контакт с рождающимся ребенком, чувствую любой его дискомфорт, любую опасность, которая ему угрожает. И я делала все, чтобы роды проходили удачно.

Взглянув на Хоксли, Элизабет обратила внимание на странное выражение его лица, совсем ему не свойственное. Неужели он смотрит на нее с нежностью?! Не может быть, наверное, ей это только показалось…

– Женщины рассказывали друг другу обо мне, – продолжала она свой рассказ. – И вот пришло время, когда доктора Камерона начали просить, чтобы во время родов помогала я. Так доктор Камерон и я стали работать вместе.

Элизабет хотелось сказать Натану, что в этой работе очень пригодился ее злосчастный «дар», но нельзя было смущать Юнис, которая ни о чем не знала.

– Но сегодня ночью тебе пришлось работать не с роженицей, – заметил Хоксли. – И было ясно, что с таким больным ты тоже столкнулась не впервые.

– Опять же, благодаря доктору Камерону. Он видел, что мне хочется знать больше и больше, и давал мне читать литературу по медицине. Эти книги чрезвычайно захватывали меня, и я стремилась всему научиться. Со временем я начала применять эти знания на практике. А потом я с радостью поняла, что могу сама справляться со всеми незначительными ранами и порезами, с которыми обычно приходили в клинику люди из нашей деревни.

Юнис обняла племянницу и сказала Хоксли:

– Хватит разговаривать, Натан, сейчас вы пойдете спать. А я получу все необходимые инструкции от Элизабет и тоже отправлю ее в постель.

Они нерешительно посмотрели друг на друга, но Юнис была непреклонна.

– Я знаю, вы собирались сидеть рядом с герцогом всю ночь, но тогда вы сами заболеете, и завтра от вас не будет никакого толку.