Текст книги "Проект «Кракен»"

16

Джейкоб Гоулд лежал на ковре в своей комнате, закинув руки за голову, и смотрел на завитушки лепнины на потолке. Рядом лежал его ноутбук. Его подмывало посмотреть прогноз для серфинга, но в то же время Джейкоб не хотел ничего знать. В конце концов он перевернулся на бок, открыл компьютер и зашел на сайт «Серфлайн». Наконец-то на пляжах Халф Мун Бэй начало что-то происходить! Волны от восьми до десяти футов с интервалом четырнадцать секунд. Судя по информации на сайте, высота волн вполне достаточна, чтобы очистить пляж Маверикс от новичков и привлечь настоящих серферов.

Гоулд закрыл компьютер и снова лег, ощущая дурноту и не понимая, чего хочет и что может улучшить его настроение. Потом он встал, слегка поморщившись, и направился в гараж к велосипеду, надеясь улизнуть из дома незаметно для отца. Нет, не повезло. Подросток уже вывез велосипед на подъездную дорожку и пытался попасть правой ногой в ремешок педали, когда в дверях мастерской показался его отец Дэниел с отверткой в руке.

– Джейкоб! – крикнул он. – Куда ты?

– Поеду посмотрю прибой в Мавериксе, – ответил сын.

– Но я уже почти закончил с Чарли. Не хочешь подождать, пока все будет готово? Ты станешь первым, кто увидит, как он ходит.

– Я просто проверю волны. Скоро вернусь.

– Ладно. – Отец вернулся в мастерскую, откуда доносилась песня «Би Джиз».

Гоулд-младший наконец вставил свою искалеченную ступню в специальную педаль, вскочил на сиденье и поехал по дорожке к Френчманс-Крик-роуд, а оттуда – вниз по склону в город, мимо порта и взлетно-посадочной площадки, к Пилар-Пойнт. Добраться до пляжа Маверикс проще простого, но обратная дорога – настоящее мучение.

Он оставил велосипед возле радиотелескопов, где песок становился рыхлым, и пошел к краю обрыва. Дул сильный ветер с моря, принося с собой густой запах соли. Внизу тянулся пляж Маверикс – и естественно, там были серферы. Джейкоб снял рюкзак и достал из него бинокль.

В окулярах бинокля появилась волна. Не гигантская, но достаточно большая для серьезного катания. Там были уже пять серферов, яростно гребущих навстречу волне. И какой-то сумасшедший на каяке.

Гоулд некоторое время наблюдал за серферами, но это не помогало, и настроение у него портилось все больше. Нога болела после недавней операции. А через месяц будет еще одна. Но кого они пытаются обмануть? Ступня искалечена, правая нога короче левой… Даже если ему удастся забраться на доску, стоять прямо он не сможет. Они лгали, утверждая, что он снова будет скользить по волнам. Джейкоб встал на доску совсем ребенком, но теперь все кончено, и с этим ничего не поделаешь.

Это была глупая идея – приходить сюда.

Но парень остался. Через полтора часа зазвонил его сотовый телефон. Даже не глядя на экран, он знал, что это отец. Больше ему никто не звонил – друзей у него не было. Тем не менее через несколько минут Джейкоб пошел к своему велосипеду и поехал по дороге, ведущей вверх, к дому. К тому времени, как он добрался домой, нога совсем разболелась, но Гоулд не обращал на это внимания. Он уже привык игнорировать боль.

Поставив велосипед в гараж, он прошел прямо на кухню. Отец был там, топтался у черного хода.

– Идем со мной, – с нерешительной улыбкой позвал он сына. После той аварии родители все время натужно улыбались и изображали жизнерадостность, пытаясь делать вид, что в семье все в порядке.

– Зачем? – спросил Джейкоб, хотя и сам прекрасно знал ответ. У него было плохое предчувствие.

– Увидишь.

Парень пошел за отцом через кухню в прихожую. Там, как он и предполагал, стоял робот. Три фута в высоту, оформленный в стиле стимпанк: полированные алюминиевые ноги, похожее на дымовую трубу туловище, алюминиевые руки, металлические кисти с тремя напоминающими когти пальцами… Большая, как у ребенка, голова была сделана из серебристого пластика, с неподвижным прямоугольным ртом, фальшивым носом, в котором, похоже, спрятали микрофон, и двумя большими, печальными, немигающими глазами зеленого цвета. При появлении Джейкоба робот повернул голову и уставился на него своими круглыми глазами.

– Меня зовут Чарли, – сказал он. Звук шел из прямоугольного рта. – А тебя? – Голос у механизма был как у десятилетнего ребенка, высокий и плаксивый.

Гоулд-младший возблагодарил судьбу за то, что тут нет его одноклассников.

– Э… Я Джейкоб, – представился он роботу.

– Рад познакомиться, Джейкоб. Хочешь поиграть со мной?

Этого еще не хватало!

– Э… – Сын посмотрел на сияющего отца. – Конечно.

Робот вразвалочку, неуверенно, как маленький ребенок, подошел к нему и протянул металлическую руку. Юный Гоулд замер на секунду, не в силах заставить себя прикоснуться к ней, но затем взялся за трехпалую клешню:

– Ну, пойдем поиграем…

– Это тебе на четырнадцатый день рождения, Джейкоб, – гордо сказал отец. – Извини, что с опозданием.

– Здорово, папа. – Подросток изо всех сил старался изобразить радость. – Правда, здорово. Спасибо. – Он понимал, что означает этот подарок на день рождения. Друзей у него не было, и отец сделал ему друга. Неужели все так печально?

– Мне еще нужно сделать кое-какие настройки, но ты уже можешь поиграть с ним. Он способен подключаться к беспроводной сети, загружать и выполнять большинство приложений под «Андроид». И великолепно распознает речь – достаточно сказать, что тебе нужно. Лица, правда, он еще не различает, но я работаю над этим. Когда он не нужен, его можно заряжать от розетки с помощью шнура.

– Пойдем поиграем, – повторил Чарли.

– Иди, – сказал изобретатель сыну. – Если тебе что-то понадобится, я буду в мастерской.

С тяжелым сердцем Джейкоб взял робота, удалился в свою комнату и закрыл дверь. Он знал, что отец будет ежеминутно спрашивать, как ему понравился подарок и чем они занимаются. Не хотелось его обижать… но зачем отец заставляет его этим заниматься? Только лишний раз напоминает, что у него нет друзей. Робот будет висеть на нем, как ядро на цепи. Хорошо, что Салли этого не видит!

Парень поставил свой подарок на пол.

– Давай поиграем, – снова предложил Чарли.

– Иди и поиграй сам с собой, – отмахнулся от него Гоулд.

– Я не умею этого делать.

Джейкоб во все глаза смотрел на робота. Тот стоял на ковре, смотрел на него своими большими глазами, слегка разведя руки, и с нетерпением ждал.

– Чарли, – позвал его подросток.

– Да, Джейкоб?

– Сколько тебе лет?

– Меня придумал и построил Дэниел Гоулд из Халф Мун Бэй, штат Калифорния, четыре месяца назад.

– Понятно. Значит, ты хочешь играть?

– Да?

– А во что ты умеешь?

– Я знаю много игр. Как насчет шашек?

– У меня нет набора для игры в шашки.

Затем, немного помолчав, Чарли спросил:

– Тебе нравятся шахматы? Я люблю играть в шахматы.

– Если честно, мне нравится только серфинг, – вздохнул его новый хозяин.

– Что такое «серфинг»?

– Это когда ты становишься на доску, выходишь в океан и катаешься на волне. Я так делаю каждый день.

Опять последовало довольно долгое молчание – робот обдумывал полученный ответ.

– А я могу пойти с тобой? – спросил он наконец.

– Ты сгоришь, – возразил Гоулд.

– Почему я сгорю?

– Потому что тебя замкнет в соленой воде.

– Я сконструирован водонепроницаемым.

– Ну да… если ты попробуешь оседлать волну в Мавериксе, то через пять секунд от тебя останется груда металла.

– Я не понимаю слово «Маверикс».

Джейкоб стал искать выключатель, чтобы отключить робота. Осмотрел его голову, спину, ноги – ничего. Но где-то же должен быть выключатель!

– Как тебя выключить?

Снова долгое молчание.

– Я не знаю ответа на этот вопрос, – сказал наконец подарок.

– А выражение «заткнись» ты знаешь?

– Да.

– Тогда заткнись, пожалуйста.

Чарли послушно умолк. Джейкоб взял его, поставил в стенной шкаф и закрыл дверь, а затем повалился на кровать и уставился в потолок. И снова подумал, что это будет не так трудно сделать: просто идти по берегу, зайти в океан и не останавливаться. Теперь октябрь, вода холодная, и много времени не потребуется. Говорят, это самый легкий способ уйти.

17

Форд отправился к озеру Комо на следующее утро, еще до рассвета. Он шел пешком и вел за собой жеребца Рыжика со снаряжением и продуктами. Клентон помог ему навьючить лошадь и показал, как завязывать ромбовидный узел, что оказалось довольно трудным делом. Вспотевшие и злые, они вновь и вновь повторяли урок, а лошадь взволнованно перебирала ногами. Будет настоящим чудом, подумал Уайман, если он сможет связать тюк, когда придет время отправляться в обратный путь.

Дорога к озеру Комо представляла собой трассу для джипов. Дальше, по словам Майка, дорога превращалась в козью тропу, а на высоте больше тринадцати тысяч футов терялась среди голых скал и каменистых осыпей.

Пока детектив шел, взошло солнце. Тропа вилась по склону горы, а затем ныряла в длинное и живописное ледниковое ущелье. Обычные сосны уступили место желтым соснам, осинам и, наконец, елям. Примерно через два часа путник добрался до Комо, чистого бирюзового озерца на высоте одиннадцати с половиной тысяч футов, в окружении лугов и карликовых елей, расположенного в продолговатой долине, зажатой между горными грядами, которые уже присыпало снегом. В холодеющем воздухе веяло морозом.

Форд остановился, чтобы отдохнуть и свериться с топографической картой. Продолговатая долина поднималась вверх мимо других ледниковых озер и заканчивалась у последнего озера под названием Кратер на высоте 12700 футов.

Сыщик довольно долго изучал местность по карте и выбрал для лагеря именно это место. Крошечное озерцо находилось сразу за линией деревьев в центре большой открытой впадины. Гребни и пики вокруг него образовали гигантский естественный амфитеатр. Озеро можно было видеть практически из любого места впадины: оно словно располагалось в центре римского Колизея.

Если Мелисса Шепард скрывается на этих склонах гор, она обязательно его увидит.

Уайман вел коня с грузом по тропе к верхней части долины. Он достаточно долго имел дело с лошадьми – несколько лет назад, в Аризоне, когда занимался расследованием под прикрытием, – чтобы понять, что не любит этих животных. И они отвечали ему взаимностью. Рыжик тоже не был исключением: они с сыщиком не поладили. Вскоре жеребец уже раздраженно прядал ушами каждый раз, когда Форд к нему обращался.

Они перебрались через гребень в следующую долину. Впереди показались два ледниковых озера необыкновенной красоты. На карте они были обозначены как «Голубые озера» – и действительно, их бирюзовый цвет был таким ярким, что стало больно глазам. Когда они проходили мимо этих озер, Рыжик стал проявлять свой нрав. Жеребец захотел пить и потянул за веревку, пытаясь спуститься к воде. Уайман, выругавшись, рывком вернул его на тропу, заставляя подождать. Рыжик сопротивлялся, и Форд снова выругался, довольно громко, так что его голос эхом отразился от окружавших ущелье каменных склонов. В дальнем конце озера он наконец позволил коню напиться, но дал выход своему раздражению, громко браня животное. Жеребцу не понравилось, что на него кричат, и он заартачился, когда Форд повел его дальше, что вызвало новый поток проклятий.

Они продолжили путь. Теперь линия деревьев осталась внизу, и они поднимались по крутой каменистой дорожке – чуть шире козьей тропы, которая петляла по каменистой осыпи. Эта тропа заканчивалась у озера Кратер, где детектив собирался разбить лагерь. Он продолжал громко разговаривать с животным и кричал на жеребца, когда тот останавливался и пытался щипать траву. Когда они добрались до озера, Форд делал вид, что сильно злился на Рыжика, а жеребец отвечал ему тем же, прижимая уши и скаля зубы. Привязав его на открытом, хорошо просматриваемом со всех сторон месте – вокруг не было ни кустов, ни деревьев, – Уайман снял с него поклажу.

Как только жеребец освободился от груза, с ним возникли новые трудности. Рыжику захотелось травы, но Форд, выругавшись, потянул его в сторону. Но лошадь дергала за веревку, и после долгих проклятий сыщик неохотно позволил ей немного попастись, привязав длинной веревкой, а сам принялся устанавливать палатку.

Это было суровое место – гораздо выше границы леса, холодное, продуваемое ветрами и пустынное. В тени скал лежал снег, а озеро у берегов затянуло льдом. Единственными признаками жизни тут были пятна лишайников. Вокруг вздымались гигантские каменные стены, осыпи и скалы, а за ними виднелись зазубренные хребты и горные пики.

Прямо над путником нависал Бланка-Пик, четвертая по высоте гора в Колорадо. Дальше и левее высилась гранитная пирамида Эллингвуд-Пойнт. А позади него возвышался Литтл Беар, зазубренная гора, считавшаяся одним из самых сложных четырнадцатитысячников. Форд находился в аквариуме гигантских размеров, сложенном из гор.

Он разжег огонь в походной печке и соорудил поздний ланч из лапши быстрого приготовления, которую дополнили пакетик чипсов, превратившихся в крошки за время пребывания в рюкзаке, и немного вяленой говядины. Потом жеребец запутался в слишком длинной веревке, которой был привязан. Уайман подошел и, распутывая ноги животного, стал громко ругать его, называя уродливым мешком с кишками, а затем принялся честить его предков, породу, ум и (особенно) воспитание. Войдя во вкус, сыщик начал размахивать руками и громко вопить, так что эхо далеко разносило его голос. Он даже взял палку, угрожая Рыжику и обещая отлупить его. Конь, явно испуганный его громким голосом и странным поведением, шарахался, пятился и громко ржал, пока Форд укорачивал веревку.

Потом детектив занялся поисками места, подходящего для кульминации задуманного им спектакля. Вскоре такое нашлось – скрытая от глаз площадка между двух громадных камней.

Уайману потребовалось какое-то время, чтобы собраться с духом и приняться за дело. Он отвязал кожаные поводья и сложил их вдвое, так что получилось нечто вроде хлыста, а затем вернулся к Рыжику, который пытался щипать скудную траву, и снова стал громко ругать его за то, что тот запутал веревку. Повысив голос, мужчина начал угрожать жеребцу и замахиваться на него хлыстом. Потом, не переставая орать и производя как можно больше шума, он повел Рыжика в укромное местечко между камнями и стал безжалостно размахивать хлыстом, по-прежнему с громкими воплями и руганью. Звуки ударов тоже разносились эхом по окрестностям.

На самом деле лошадь детектив не бил – он хлестал камень рядом с животным.

Закончив представление, Форд пошел в палатку, забрался в спальный мешок и притворился, что дремлет.

Ждать пришлось недолго. Он услышал звук рвущейся ткани – огромный охотничий нож вспорол стенку его палатки. Через секунду белокурая амазонка уже держала его за горло, приставив ко лбу револьвер двадцать второго калибра:

– Сукин сын, я прикончу тебя прямо сейчас! – Она взвела курок.

– Привет, Мелисса, – ответил Уайман.

18

Услышав свое имя, девушка вздрогнула, и на ее лице промелькнуло удивление. Но револьвер не убрала.

– Кто ты такой, черт возьми?! – изумилась она.

– Человек, который тебя ищет, – сказал сыщик.

– Ты меня нашел, но еще об этом пожалеешь, кретин.

– Нет, это ты нашла меня.

– Думал, я позволю тебе бить мою лошадь?

– Я был уверен, что не позволишь. В том-то все и дело.

– Мистер, я не знаю, кто вы такой и что вам нужно, но только что вы совершили самую большую ошибку в своей жизни.

Форд чувствовал, как ствол с силой давит на череп.

– Вы видели, как я бил лошадь? – спокойно спросил он.

– Конечно, видела.

– Неужели? Вспомните, что именно вы видели.

Последовала долгая пауза – а затем на лице девушки отразилось понимание.

– Ага. Дошло. Вы разыграли спектакль, чтобы меня выманить.

– Точно.

– Но крики и ругань – тоже оскорбление. Вы до смерти напугали Рыжика! Я считаю, что это подло. Вы подлец.

– Мне очень жаль, честное слово. Но это рабочая лошадь на ранчо, и за свою жизнь он слышал много грубых слов. Он это переживет. Особенно теперь, когда вы здесь и можете его утешить.

Беглянка опять надолго погрузилась в молчание.

– Вы вооружены? – спросила она.

– Да.

– Где оружие? – Убрать пистолет Шепард и не подумала.

Подбородком Уайман указал себе за спину. Она обыскала мужчину, извлекла пистолет сорок пятого калибра и сунула его в свой рюкзачок.

– Еще оружие? – последовал за этим новый вопрос.

– Туристический нож.

– Где?

– Справа, на ремне.

Мелисса забрала нож, после чего отодвинулась, немного расслабившись, но по-прежнему целясь в детектива из пистолета.

– Сотовый телефон? – спросила она все в той же отрывистой манере.

– Да.

– Давайте сюда.

Форд протянул ей свой мобильник. Мелисса взяла его и вышла из палатки. Поморщившись, сыщик смотрел, как она бросила телефон на плоский камень и растоптала своими массивными туристическими ботинками, превратив в бесформенную груду деталей. Потом Шепард снова вернулась в палатку:

– Еще электроника есть? Навигатор, планшетник? Средства связи?

– Ничего.

– Выходите из палатки.

Уайман подчинился. Программистка была в шортах и маечке, несмотря на холод. Она целилась в него из пистолета, явно размышляя, что с ним делать, и Форд воспользовался представившейся возможностью, чтобы как следует рассмотреть ее. Действительно, очень красивая женщина, стройная и тренированная, с гладкими мускулистыми руками и ногами, покрытыми ровным загаром. Белокурые волосы спускались на спину толстой растрепанной косой. Глаза темно-голубые, почти синие, но во всем ее облике было что-то неловкое, как будто незрелое. Возможно, смешная щель между двумя передними зубами, которая, как это ни странно, только прибавляла Мелиссе привлекательности.

– Я собираюсь вас обыскать, – сообщила она.

– Не стесняйтесь. – Форд поднял руки.

Она сначала обыскала его рюкзак, затем одежду, тщательно проверяя все карманы и швы, а потом отступила.

– Ладно, – сказала мисс Шепард. – Поздравляю с тем, что вы меня нашли. Ловко сработано. Но это пустая трата времени. Я поздороваюсь с Рыжиком и успокою его после ваших дурацких выходок. А потом исчезну в горах, и вам придется рассказать тем, кто вас послал, что я напала на вас, отобрала оружие и телефон и отправила вас восвояси, как неудачника, которым вы, собственно, и являетесь. – Она рассмеялась. – Понимаете?

– Возможно, вы хотя бы захотите узнать, кто меня послал, – заметил мужчина.

Мелисса проигнорировала его слова. Форд смотрел, как она идет к лошади. Девушка отвязала животное и довольно долго что-то говорила ему и гладила его шею, пытаясь успокоить. Идиллическая картина не оставляла сомнений в том, что конь ее помнит, даже по прошествии девяти лет. Его уши снова поднялись и задергались, как у жеребенка. Девушка сделала из хлопковой веревки две петли и продела в них передние ноги лошади, отвязав веревку, которая шла к колышку. Потом она вернулась к Уайману.

– Как он? – спросил сыщик.

– Гораздо лучше, но вы тут ни при чем. Здесь не очень много травы, и ему всю ночь нужно свободно пастись. Я стреножила Рыжика, так что утром вы его без труда поймаете, – ответила девушка, а потом, немного помолчав, все-таки поинтересовалась: – Так на кого же вы работаете?

– На президента.

Брови красавицы взлетели вверх.

– На президента? Соединенных Штатов? Этот осел отправил вас за мной?!

– Да.

– Все так плохо?

– Да.

– Ну и черт с ним! Он мне не нравится. Считает США мировым полицейским. Омерзительно.

– Это не имеет абсолютно никакого отношения к делу, и вы это знаете, – сказал Форд и, сделав паузу, спросил: – Почему вы сбежали?

Ответом ему было враждебное молчание.

– Что вы имеете против сотовых телефонов и навигаторов? – снова подал голос детектив.

И снова молчание.

– И что вы сделали с программой «Дороти»?

Теперь изобретательница нахмурилась:

– Хватит вопросов. Я ухожу. Можете сказать мистеру президенту и всем остальным: пусть идут в задницу. – Она повернулась и зашагала прочь.

– Всем? А как насчет матери Джека Стейна? Хотите, чтобы я ей это передал?

Беглянка замерла. Мышцы на ее спине вздулись, голые плечи покраснели. Затем она медленно повернулась и посмотрела на сыщика:

– Как вы смеете говорить такое мне?!

– Но вы же смеете. Джек оставался на своем посту до самого конца – а вы убежали. Убежали из здания, убежали в горы. НАСА нужны ответы. И семья Джека заслуживает ответов. У вас они есть.

– НАСА не нужны от меня никакие ответы. Им нужен козел отпущения.

– Они всего лишь хотят поговорить с вами.

– Чушь. Они поставили полицейского у двери моей больничной палаты.

Форд сглотнул:

– Они не станут вас обвинять, если вы поможете им найти ответы. А если нет? Тогда они точно обвинят вас. Сбежавшего всегда делают козлом отпущения.

– У меня есть свои причины прятаться здесь.

– Дело гораздо серьезнее, чем просто вы и ваши проблемы. Вы создали программу с именем Дороти. Вы в ней разбираетесь. И ваш долг перед всеми – помочь разобраться, что произошло. А если программа у вас, то вернуть ее НАСА.

Теперь молчание воцарилось надолго. А затем Мелисса вдруг опустила голову, и плечи ее задрожали. Уайман понял, что она изо всех сил пытается не заплакать.

– Вы в долгу перед Джеком Стейном, – усилил он давление.

– Прекратите. – Голос девушки звучал глухо. – Это была не моя вина. Прекратите.

– Я знаю, что вы не виноваты. Но если вы им не поможете, обвинят именно вас. Такова человеческая природа. Вы написали программу.

– Нет… нет, я ее не писала…

– Тогда кто же, если не вы?

– «Дороти»… это была самомодифицирующаяся программа. Дело в том, что никто толком не понимает, как она работает.

Снова молчание. Потом Мелисса расплакалась. Форду стало не по себе. Крутая девчонка неожиданно оказалась такой ранимой и беззащитной…

– Мне очень жаль, но теперь вы обязаны все исправить, – заявил он.

– Я… Я не могу вернуться. Просто не могу. – Программистка громко икнула и всхлипнула. – Вам никогда не понять.

– Помогите мне – и я пойму.

– Мне… угрожали.

Детектив с трудом скрыл удивление:

– Угрожали? Кто вам угрожал?

Снова всхлип:

– Дороти.