Текст книги "Орел приземлился"

Глава 7

Весь день в среду шел дождь, и после обеда болота в Клее, Хобс Энде и Блэкни стало затягивать туманом с Северного моря.

Несмотря на погоду, Джоанна Грей после ленча вышла в сад. Она работала на грядках рядом с фруктовым садом, выкапывая картофель, когда заскрипела калитка. Пэч внезапно заскулила и бросилась со всех ног. Джоанна обернулась. Она увидела бледного невысокого широкоплечего человека в черном плаще с поясом и в твидовой кепке. В левой руке у него был саквояж. Ее поразили его ярко-голубые глаза.

– Миссис Грей? – спросил он тихим голосом с ирландским акцентом. – Миссис Джоанна Грей?

– Правильно. – От волнения у нее сжался желудок. На секунду дыхание перехватило.

Он улыбнулся:

– "Я зажгу в сердце свечу понимания, которая никогда не погаснет".

– "Велика истина, и она самая могучая на свете", – по-латыни ответила она.

Лайам Девлин улыбнулся:

– Чашечка чая мне бы не помешала, миссис Грей. Путешествие было дьявольское.

Девлин не смог достать билета на ночной паром из Белфаста в Хейшам в понедельник и на рейс в Глазго – тоже. Но по совету дружелюбного кассира он поехал в Ларн, и там ему повезло больше: удалось взять билет на пароход до Стрэнрера в Шотландии на утро во вторник.

Его бесконечное путешествие на поезде из Стрэнрера в Карлайл с пересадкой в Лидсе было вполне в духе железнодорожных поездок в военное время. И длительное ожидание в городе до рассвета в среду, когда удалось уехать в Питерборо, где он наконец сел в местный поезд до Кингс-Линна.

Все это вспомнилось ему, когда Джоанна Грей, готовя чай на плите, спросила:

– Ну, как ехалось?

– Не так уж плохо, – ответил он. – Часто удивительно.

– То есть как это?

– А, люди, общее положение вещей. Не совсем то, что я ожидал.

В частности, он подумал о вокзальном ресторане в Лидсе, переполненном ночью всякого рода пассажирами, с надеждой ожидающими свой поезд, и объявление на стене, которое звучало достаточно иронично: «Сейчас, более чем когда-нибудь, важно спросить себя, действительно ли мне необходимо ехать?» Он вспомнил добрый грубый юмор, общее хорошее настроение, которые очень отличались от впечатлений во время последнего посещения центрального вокзала в Берлине.

– Похоже, все твердо уверены, что войну выиграют, – заметил он, когда она подала поднос с чаем на стол.

– Рай дураков, – спокойно сказала она. – Они никогда ничему не научатся. Знаете, у них никогда не было ни организованности, ни дисциплины, которые Германия получила от фюрера.

Вспомнив поврежденную бомбами имперскую канцелярию, какой он ее в последний раз видел, важные районы Берлина, превратившиеся после бомбежек союзников в кучи мусора, Девлин с трудом сдержался, чтобы не сказать, насколько изменились обстоятельства с добрых старых времен. Но он ясно видел, что такое замечание было бы плохо воспринято.

Поэтому он пил чай и смотрел, как она подошла к угловому буфету, открыла его, вытащила бутылку шотландского виски, удивляясь, что эта привлекательная седая женщина в аккуратной твидовой юбке и в высоких кожаных сапогах может быть тем, чем она является. Джоанна щедро налила виски в два бокала и подняла свой, как своего рода салют.

– За английское предприятие, – предложила она с сияющими глазами.

Девлин мог бы рассказать ей, что Испанскую армаду тоже так называли, но, вспомнив, что произошло с этим злополучным предприятием, снова решил промолчать.

– За английское предприятие, – торжественно поддержал он тост.

– Хорошо. – Она поставила бокал. – Теперь давайте я посмотрю ваши бумаги. Я должна убедиться, что у вас все в порядке.

Он вытащил паспорт, демобилизационные документы, характеристику от своего командира, рекомендательное письмо от приходского священника и различные документы, относящиеся к состоянию его здоровья.

– Отлично, – сказала она. – Все они действительно в порядке. Дальше поступим так. Я договорилась о работе для вас у местного сквайра сэра Генри Уиллафби. Он хочет видеть вас, как только вы приедете, так что сегодня с ним и встретимся. Завтра утром я отвезу вас в Факенхем – это базарный городок милях в десяти отсюда.

– А что мне там делать?

– Явиться в местный полицейский участок. Вам дадут регистрационную форму для иностранца, которую обязаны заполнить все ирландские граждане. К тому же придется сдать фотографию на паспорт, но это мы сделаем без хлопот. Вам выдадут страховые карточки, удостоверение личности, продовольственные карточки и купоны на одежду.

Она загибала пальцы, перечисляя все это, и Девлин ухмыльнулся:

– Эй, остановитесь. Это очень хлопотно. Через три недели в субботу я смотаюсь отсюда так быстро, что они подумают, будто меня и не было никогда.

– Все это необходимо, – сказала она. – У всех это есть, поэтому и вы должны взять. Заметь только какой-нибудь мелкий чиновник в Факенхеме или Кингс-Линне, что вы не подали заявление на получение чего-нибудь, как он тут же начнет запросы, и где вы тогда окажетесь?

Девлин весело согласился:

– Ладно, вы хозяйка. Теперь – что за работа?

– Смотритель болот в Хобс Энде. Не найдешь более уединенного места. Там есть коттедж. Не очень хороший, но сойдет.

– А чего от меня ждут?

– Главным образом выполнения обязанностей лесника да еще регулярной проверки шлюзов на дамбах. Там уже два года не было смотрителя, с тех пор как последний ушел на войну. В ваши обязанности входит еще не давать хищникам воли. Лисы уничтожают дичь.

– И что делать? Кидаться в них камнями?

– Нет, сэр Генри выдаст вам ружье.

– Это хорошо с его стороны. А как насчет транспорта?

– Я сделала все, что смогла. Мне удалось убедить сэра Генри предоставить вам один из мотоциклов. Для сельскохозяйственного рабочего это достаточно законно. Автобусы почти пропали, поэтому большинству жителей разрешен небольшой месячный рацион бензина, чтобы они время от времени могли съездить в город для важных дел.

Снаружи раздался гудок автомобиля. Джоанна стремительно вышла в гостиную и тут же вернулась:

– Это сэр Генри. Предоставьте говорить мне. Проявите немного подобострастия и вступайте в разговор только тогда, когда к вам обращаются. Он такой. Я приведу его сюда.

Она вышла. Девлин слышал, как открылась входная дверь и как миссис Грей выразила притворное удивление. Сэр Генри сказал:

– Еду еще на одно совещание командования в Холт, Джоанна. Подумал, что, может, могу быть вам чем-нибудь полезен.

Она ответила очень тихо, так, что Девлин не расслышал ее слов. Сэр Генри тоже заговорил тихо, они о чем-то приглушенно поговорили, затем вошли на кухню.

Сэр Генри был в форме подполковника войск местной обороны, над левым нагрудным карманом ярко выделялись ленточки медалей, полученных за первую мировую войну и Индию. Он пронзительно посмотрел на Девлина, держа одну руку за спиной, а второй поглаживая широкие усы.

– Так это ты – Девлин?

Девлин вскочил на ноги и стоял, теребя обеими руками свою твидовую кепочку.

– Хотел бы поблагодарить вас, сэр, – сказал он, явно усиливая ирландский акцент. – Миссис Грей рассказала мне, сколько вы сделали для меня.

– Ерунда, парень, – резко сказал сэр Генри, хотя видно было, как он выпрямился во весь рост, чуть пошире расставив ноги. – Ты ведь хорошо послужил старушке-родине. Как я понял, схватил пулю во Франции?

Девлин энергично закивал головой. Сэр Генри наклонился и посмотрел на рубец с левой стороны лба, оставшийся от пули сыщика специального ирландского бюро.

– О господи, – тихо сказал он, – тебе чертовски повезло, что ты здесь, если хочешь знать мое мнение.

– Я подумала, что устрою его сама, – сказала Джоанна Грей. – Вы не против. Генри? Ведь вы так заняты, я же знаю.

– Верно, сделаете это, дорогая? – Он посмотрел на часы. – А то мне надо быть в Холте через полчаса.

– О чем вы говорите, я отвезу его в коттедж, покажу болота и все прочее.

– Сказать по правде, вы, пожалуй, больше знаете о том, что делается в Хобс Энде, чем я. – Сэр Генри на минуту забылся и обнял ее за талию, затем быстро отдернул руку и сказал Девлину: – Не забудь явиться в полицию в Факенхеме без промедления. Ты об этом знаешь?

– Да, сэр.

– Хочешь что-нибудь попросить у меня?

– Ружье, сэр, – сказал Девлин. – Как я понял, вы хотите, чтобы я немного пострелял.

– А, да. Ну, это без хлопот. Заедешь завтра днем в Грэндж, и я распоряжусь, чтобы тебе все выдали. И завтра же возьмешь мотоцикл. Миссис Грей говорила тебе об этом, да? Но помни только три галлона бензина в месяц. Тебе придется самому все рассчитать. Всем нам приходится приносить жертвы. – Он снова провел по усам. – Одному «ланкастеру», Девлин, нужно две тысячи галлонов бензина, чтобы долететь до Рура. Ты знаешь это?

– Нет, сэр.

– Вот так-то. Мы все должны быть готовы отдать все.

Джоанна Грей взяла его за руку:

– Генри, вы опаздываете.

– Да, конечно, дорогая. – Он кивнул ирландцу: – Ладно, Девлин. Увидимся завтра днем.

Девлин приложил пальцы ко лбу и, прежде, чем перейти в гостиную, подождал, пока они выйдут из дома. Он посмотрел, как сэр Генри уехал, раскурил сигарету. Вернулась Джоанна.

– Скажите мне, – спросил Девлин, – они с Черчиллем друзья?

– Как я поняла, они никогда не встречались. Стадли Грэндж знаменит своими елизаветинскими садами. Премьер-министр захотел провести спокойный уик-энд и немного порисовать до возвращения в Лондон.

– А сэр Генри из кожи вон лезет, чтобы услужить? Ну, это понятно.

Она покачала головой:

– Я боялась, что вы вдруг воскликните «ей-богу» по-ирландски. Вы опасный человек, мистер Девлин.

– Лайам, – сказал он, – зовите меня Лайам. Это будет звучать лучше, особенно если я вас буду по-прежнему называть миссис Грей. Значит, он увлечен вами, в его-то возрасте?

– Осенние романы иногда бывают.

– Я сказал бы, больше похоже на зиму. С другой стороны, это должно быть чертовски полезно.

– Более того, необходимо, – сказала она. – Ладно, берите саквояж, а я выведу машину и отвезу вас в Хобс Энд.

Дождь с ветром со стороны моря был холодным, болото окутал туман. Когда Джоанна остановила машину во дворе старого коттеджа смотрителя болот, Девлин вышел и задумчиво огляделся. Это было странное, таинственное место, такое, где от страха шевелились волосы на голове. Небольшие заливчики, отмели, затянутые илом, высокий бледный тростник, то появляющийся, то исчезающий в тумане, редкие вскрики птиц и хлопанье невидимых крыльев.

– Теперь понятно, что вы имели в виду, когда говорили, что место уединенное.

Джоанна вытащила ключ из-под плоского камня у входа в дом отперла дверь и вошла в мощенный камнем коридор. В нем было сыро, и местами со стен сошла побелка. Слева дверь вела в кухню-столовую. И здесь пол был каменный, но на нем лежали тростниковые маты. В комнате был большой очаг, стояли железная плита и облупившаяся белая раковина для посуды с одним краном. По обе стороны большого соснового стола – скамейки, у камина – старое кресло с подголовником – вот и вся мебель.

– Могу сообщить вам новость, – сказал Девлин. – Я вырос точно в таком же доме в графстве Даун в Северной Ирландии. Все, что тут нужно, – это хороший огонь, чтобы просушить помещение.

– И у него есть большое преимущество – уединенность, – сказала она. – Вы, возможно, не увидите ни души, пока будете здесь.

Девлин открыл чемодан и вытащил личные вещи, одежду, три или четыре книги. Затем провел рукой по подкладке, чтобы найти тайную пружину, и вынул ложное дно. В открывшемся углублении лежал «Вальтер-Р38», пистолет-пулемет «стен» с глушителем и передатчик карманного формата. Там же была тысяча фунтов однофунтовыми купюрами и тысяча – пятифунтовыми. Было что-то еще, завернутое в белое, что он не стал трогать.

– Деньги для дела, – сказал он.

– На покупку машин?

– Точно. Мне дали адрес нужных людей.

– Кто?

– Это у них в картотеке абвера.

– А где эти люди?

– В Бирмингеме. Я подумал, что, пожалуй, подскочу туда в конце недели. Что мне надо знать?

Она села на край стола и смотрела, как он привинчивает дуло пистолета-пулемета к корпусу и ставит на место упор для плеча.

– Путь неблизкий, – сказала она, – миль триста туда и обратно.

– Видимо, мои три галлона бензина далеко меня не увезут. Что делать?

– На черном рынке много бензина по трехкратной цене, если знать нужные гаражи. Коммерческий бензин окрашен в красный цвет, чтобы полиции легко было найти нарушителей, но от краски можно избавиться, если процедить бензин через фильтр обычного противогаза.

Девлин вставил магазин в «стен», проверил, затем снова все разобрал и положил на дно саквояжа.

– Прекрасная вещь техника, – заметил он. – Из этой штуки можно стрелять в упор, и единственное, что при этом услышишь, – щелканье затвора. Кстати, штука английская. Еще одна игрушка, которую, как воображает штаб спецопераций, кидают голландским подпольщикам. – Он вытащил сигарету и взял ее в рот. – Что мне еще надо знать во время этой поездки? В чем риск?

– Риска очень мало, – сказала она. – На фарах будут маскировочные щитки, так что здесь проблем нет. Дороги, особенно проселочные, практически пусты. Большинство размечены по центру белой полосой. Это помогает.

– А как насчет полиции и сил безопасности?

Она озадаченно посмотрела на него:

– В этом отношении беспокоиться не о чем. Военные остановят вас лишь в том случае, если вы заедете в закрытую зону. Теоретически весь этот район все еще считается оборонной зоной, но сейчас никто правил не соблюдает. А что касается полиции, то она имеет право остановить вас и потребовать удостоверение личности или же остановить на шоссе в порядке проведения кампании по выявлению перерасхода бензина.

В голосе ее звучало негодование, и, помня, что он оставил, Девлин с трудом подавил желание немного открыть ей глаза. Но вместо этого он сказал:

– И это все?

– Думаю, да. На участках, где идет ремонт дорог, предельная скорость двадцать миль в час, и конечно же нигде нет указателей, но во многих местах еще в начале лета начали восстанавливать названия населенных пунктов.

– Значит, есть шанс, что неприятностей у меня не будет?

– Меня никто не останавливал. Сейчас всем все равно. – Она пожала плечами. – Никаких проблем. Как местный центр Женской вспомогательной службы, мы имеем много официальных форм от старых дней оборонной зоны. Одна из них позволяла навещать родственников в госпитале. Я на вас заполню ее и укажу, что у вас брат в госпитале в Бирмингеме. Этого и ваших демобилизационных документов будет достаточно, чтобы удовлетворить кого угодно. В наши дни у всех слабость к героям.

Девлин ухмыльнулся:

– Знаете, миссис Грей, по-моему, мы прекрасно сработаемся. – Он подошел к шкафчику под раковиной, покопался в нем и вытащил ржавый молоток и гвоздь: – Как раз то, что нужно.

– Это зачем? – поинтересовалась она.

Он встал в очаг и вбил гвоздь с обратной стороны закоптелого бревна, на которое опиралась труба, и повесил на него «вальтер».

– Это я называю тайным козырем. Люблю на всякий случай запастись козырем. Теперь покажите мне все остальное.

Рядом с коттеджем находилось несколько надворных построек, большей частью развалившихся, и сарай, но в довольно хорошем состоянии. На самом краю болота, позади сарая, стояло весьма старое ветхое строение, каменные стены которого позеленели от плесени. Девлин с трудом открыл большую дверь. Внутри было холодно и сыро, ясно, что здание уже много лет не использовалось.

– Вот это как раз прекрасно подойдет. Даже если сам старый сэр Уиллафби начнет совать свой нос, думаю, сюда он не дойдет.

– Он занятой человек, – сказала она. – Дела графства, магистрат, руководство местной обороной. Он ко всему этому все еще относится очень серьезно. Ни на что другое времени действительно не остается.

– Кроме как на вас, – сказал Девлин. – У старого грубияна на вас хватает времени.

Джоанна улыбнулась:

– Да, боюсь, это действительно так. – Она тронула его за руку. – Теперь я покажу вам зону приземления.

Они пошли через болото вдоль дамбы. Дождь усилился, и ветер нес влажный запах гниющих растений. Из тумана вылетели несколько гусей таким же строем, как эскадрилья бомбардировщиков, отправляющаяся на бомбежку, и снова исчезло в серой мгле.

Они дошли до сосен, зарядных ящиков, противотанковых укреплений, наполненных песком, и предупреждения: «Опасно, мины», такого знакомого Девлину по фотографиям. Джоанна Грей швырнула камень на песок, и Пэч бросилась за ним мимо колючей проволоки.

– Вы уверены? – отпросил Девлин.

– Абсолютно.

Он криво усмехнулся:

– Я католик, вспомните об этом, если дело пойдет плохо.

– Здесь все католики. Я позабочусь, чтобы вас похоронили как следует.

Девлин перешагнул через мотки проволоки, остановился у края песка, затем пошел вперед. Снова остановился, потом побежал, оставляя на песке мокрые следы – отлив был совсем недавно.

Он очень развеселился и обнял Джоанну за плечи:

– Вы были правы. Дело здесь пойдет, увидите. – Он смотрел сквозь туман на море за заливчиками и песчаными отмелями. – Какая красота! Мысль о том, что придется все это покинуть, должно быть разрывает вам сердце.

– Покинуть? – Она с недоумением посмотрела на него. – Вы о чем?

– Но вы же не сможете оставаться, – сказал он. – После всего. Неужели вы не понимаете?

Джоанна посмотрела на море так, как будто видела его в последний раз. Странно, но ей никогда не приходила в голову мысль, что придется уехать. Она вздрогнула, когда сильный порыв ветра швырнул шквал дождя с моря.

* * *

Без двадцати восемь в этот вечер Макс Радл решил, что поработал достаточно и пора уходить из кабинета на Тирпиц-Уфер. После возвращения из Бретани он чувствовал себя плохо, и доктор, к которому он обратился, пришел в ужас от его состояния.

– Если вы будете продолжать так относиться к себе, господин полковник, вы себя убьете, – твердо заявил он. – Думаю, что могу вам это обещать.

Радл заплатил за визит и взял таблетки трех видов, которые, если ему повезет, смогут поддержать его на ходу. Пока он обходится без военных врачей, у него есть шанс, но как только ему придется пройти еще одну диспансеризацию, это будет конец. Не успеет он и глазом моргнуть, как его демобилизуют.

Он открыл ящик, вытащил пузырек с таблетками и сунул две в рот. Предполагалось, что они болеутоляющие, но чтобы они подействовали наверняка, он налил себе полстакана коньяку. В дверь постучали, и вошел Хофер. Его обычно бесстрастное лицо было взволнованно, глаза горели.

– Что случилось, Карл? – требовательно спросил Радл.

Хофер положил перед ним радиограмму, напечатанную на папиросной бумаге.

– Только что получена, господин полковник. От Звездочки, миссис Грей. Он прибыл благополучно. Теперь он с ней.

Радл смотрел на клочок папиросной бумаги с благоговением.

– Господи, Девлин, – прошептал он. – Ты выполнил это. Сработало.

На него нахлынуло чувство физического облегчения. Из нижнего ящика стола он вытащил еще один бокал:

– Карл, за это надо обязательно выпить.

Радл встал, полный неудержимой радости, такого он не испытывал уже много лет, со времен той невероятной эйфории, когда мчался к берегам Франции во главе своих солдат летом 1940 г.

Подняв бокал, он сказал Хоферу:

– Мой тост, Карл. За Лайама Девлина и за республику!

* * *

Еще будучи штабным офицером бригады Линкольна в Испании, Девлин обнаружил, что мотоцикл – самое лучшее средство для поддержания контакта между подчиненными ему частями, разбросанными в трудной горной местности. Норфолк не походил на те места, но здесь было то же чувство свободы – чувство, что тебя спустили с поводка, – он ощутил его на спокойных проселках от Стадли Грэнджа до деревни.

Утром он получил в Холте без малейших трудностей права и Другие документы. Где бы он ни появлялся, от полицейского участка до местной биржи труда, его легенда о службе в пехоте до демобилизации по ранению срабатывала как заклинание. Чиновники прямо-таки из кожи вон лезли, чтобы быстро продвинуть его дела. Правду говорили люди, что в войну все любят солдата, а уж раненого героя и того больше.

Мотоцикл оказался довоенным и видел лучшие дни, но когда Девлин решил прибавить газу на прямом отрезке дороги, спидометр легко показал шестьдесят миль в час. Девлин быстро убрал газ, убедившись, что машина достаточно мощная. Нет смысла лезть на рожон. В деревне полицейского не было, но Джоанна Грей предупреждала, что иногда полицейский на мотоцикле появлялся из Холта.

Девлин съехал по крутому холму к деревне мимо старой мельницы, колесо которой, видимо, уже давно не вращалось, и притормозил, чтобы пропустить молоденькую девушку, едущую на запряженной пони двуколке, на которой стояли три маслобойки. На девушке был синий берет, очень старая шинель образца первой мировой войны, явно большая ей, размера на два. Девлин отметил широкие скулы девушки, ее большие глаза, слишком широкий рот и рваные шерстяные перчатки, Сквозь которые вылезали три пальца.

– Добрый тебе день, collen[5]5
  Девушка (ирл.)


[Закрыть]? – весело сказал он, пропуская ее на мост. – Бог в помощь.

Она с изумлением широко раскрыла глаза и слегка открыла рот. Казалось, она онемела и только поцокала языком, погоняя пони на мосту, а затем пустив его рысью вверх по склону мимо церкви.

– Милая уродливая крестьяночка, – тихо процитировал Девлин, – которая вскружила мне голову не раз, а дважды. – Он ухмыльнулся. – Ну нет, Лайам, любовь моя. Не эта. Не сейчас.

Он направил мотоцикл к трактиру «Стадли Армс» и увидел человека, который стоял у окна и глядел на него. Огромный детина лет тридцати со всклокоченной черной бородой. На нем была твидовая кепка и старый бушлат.

«А что, черт побери, я тебе сделал, сынок?» – подумал Девлин. Мужчина перевел взгляд на девушку, потом на двуколку, поднимающуюся на холм у церкви, и снова посмотрел на Девлина. Этого было достаточно. Девлин остановил машину, снял с шеи двустволку в парусиновом чехле, взял ее под мышку и вошел в трактир.

В большой просторной комнате с низкими балками потолка стояло несколько скамеек с высокими спинками и два деревянных стола. В открытом очаге пылал яркий огонь.

В комнате находились три человека. Один около очага играл на губной гармошке, человек с черной бородой стоял у окна, третий – толстый коротышка без пиджака, на вид лет под тридцать, вытирал бокал.

– Благослови всех бог, – произнес Девлин, разыгрывая до конца болотного ирландца.

Он положил двустволку в чехле на стол. Человек в рубашке улыбнулся и протянул руку:

– Я трактирщик Джордж Уайльд, а ты новый смотритель болота сэра Генри. Мы о тебе все слышали.

– Уже? – спросил Девлин.

– Знаешь, как это бывает в деревне.

– Уж так и знает? – хрипло спросил высокий у окна.

– Да я сам с фермы из глубинки, – сказал Девлин.

У Уайльда стал озабоченный вид, но он попытался всех познакомить:

– Артур Сеймур, а старый козел у огня – Лейкер Армсби.

Как позже узнал Девлин, Лейкеру было под пятьдесят, но выглядел он старше. Он был невероятно оборван: твидовая кепка порвана, пальто подвязано веревкой, а брюки и башмаки залеплены грязью.

– Не выпьете ли вы, джентльмены, со мной? – предложил Девлин.

– Не откажусь, – отозвался Лейкер Армсби, – пинта темного эля меня очень устроит.

Сеймур осушил свою кружку и со стуком поставил ее на стол:

– Я пью на свои. – Он поднял двустволку и взвесил ее на руке: – Сквайр о тебе заботится, верно? У тебя и мотоцикл. Интересно, почему это ты, новичок здесь, получил все, когда некоторые из нас, проработавшие в поместье много лет, должны довольствоваться меньшим?

– Верно, и я отношу это только за счет своей красоты, – сказал ему Девлин.

В глазах у Сеймура мелькнуло сумасшествие, как будто выглянул дьявол, горячий и дикий:

– Не смейся надо мной, коротышка. Никогда этого не делай, а то наступлю на тебя и раздавлю, как слизняка.

Уайльд схватил его за руку:

– Ну, ну, Артур, – но Сеймур оттолкнул его.

– Ты тут веди себя смирно, знай свое место, и, может, уживемся. Понял?

Девлин подобострастно улыбнулся:

– Ясное дело, и если я обидел, прошу прощения.

– Так-то лучше. – Сеймур разжал руки и потер лицо. – Так-то гораздо лучше. Только на будущее запомни одну вещь: когда я вхожу, ты выходи.

Он вышел, хлопнув дверью. Лейкер Армсби ехидно захихикал:

– Ну и шельмец, этот Артур.

Джордж Уайльд вышел в заднюю комнату и вернулся с бутылкой шотландского виски и несколькими рюмками:

– Сейчас это достать трудно, но я считаю, что вы заслужили рюмку за мой счет, мистер Девлин.

– Лайам, – сказал Девлин. – Зовите меня Лайам. – Он взял рюмку виски. – Он всегда такой?

– Всегда, сколько я его знаю.

– Когда я приехал, на улице была девушка на двуколке с пони. Он ею особенно интересуется?

– Считает, что у него есть шанс, – Лейкер Армсби снова захихикал. – Только она его не принимает.

– Это Молли Прайор, – сказал Уайльд. – У них с матерью ферма милях в двух по эту сторону Хобс Энда. Ведут на ней хозяйство с прошлого года, когда умер ее отец. Лейкер помогает им по нескольку часов, когда не занят в церкви.

– Сеймур тоже у них что-то делает. Тяжелую работу.

– И наверно, считает, что уже владелец? А почему он не в армии?

– Это тоже больное место. Его не взяли из-за порванной барабанной перепонки.

– И он, надо думать, считает это оскорблением своему великому мужскому достоинству, – сказал Девлин.

Уайльду стало неловко, он счел необходимым объяснить:

– Я сам схватил пулю в артиллерии у Нарвика в апреле 1940 года. Потерял коленную чашечку, так что война для меня была короткой. А ты свою получил во Франции, как я понял?

– Точно, – спокойно сказал Девлин. – Около Арра. Отбыл на носилках через Дюнкерк и ничего другого и не помню.

– И провалялся больше года по госпиталям, как мне сказала миссис Грей?

Девлин кивнул:

– Великая женщина. Я ей очень благодарен. Ее муж знал моих дома еще много лет назад. Если б не она, не получить бы мне этого места.

– Леди, – сказал Уайльд. – Настоящая леди. Никого в округе так не любят, как ее.

Лейкер Армсби сказал:

– Теперь возьмем меня. Я схватил свою первую пулю на Сомме в 1916 году. Служил в шотландском гвардейском полку.

– Ну и ну! – Девлин вытащил из кармана шиллинг, шлепнул его на стол и подмигнул Уайльду: – Поднеси ему пинту, а я поехал. Работы много.

Добравшись до прибрежной дороги, Девлин поехал по тропинке вдоль дамбы на северной стороне болота Хобс Энда к опушке сосновой рощи. Был свежий осенний день, холодный, но бодрящий, по голубому небу мчались друг за другом белые облака. Он прибавил газ, и мотоцикл с треском помчался вперед. Риск дьявольский, потому что, сделай Девлин хоть одно неверное движение, свалился бы в болото. Глупый риск, но уж такое у него было настроение, уж больно бросилось в голову чувство свободы.

Девлин снизил скорость, притормозил, чтобы свернуть на другую тропинку, и стал пробираться по сети дамб к берегу, когда из зарослей тростника ярдах в тридцати – сорока справа от него неожиданно выскочила всадница на лошади и вскарабкалась на дамбу. Это была та девушка, которую он видел в деревне на двуколке с пони, Молли Прайор. Когда он снизил скорость, она низко пригнулась к шее лошади и пустила ее галопом наперегонки параллельно с ним.

Девлин, мгновенно отреагировав, поддал газу и ринулся вперед на отчаянной скорости, разбрызгивая широким веером грязь. У девушки было преимущество в том, что дамба, по которой она мчалась, напрямую вела к соснам, а Девлину приходилось петлять с тропы на тропу, и он запутался.

Она уже приближалась к деревьям, и когда он нашел наконец открытое место, направила лошадь в болото и погнала ее через камыш кратчайшим путем. Лошадь хорошо ее слушалась и несколько мгновений спустя выскочила из болота и исчезла среди сосен. Девлин на большой скорости сошел с тропы, взметнулся на первую же песчаную дюну, пролетел немного по воздуху и опустился на белый мягкий песок.

Молли Прайор сидела у сосны, опустив подбородок на колени, и глядела на море. Одета она была так же, как в их первую встречу, с той лишь разницей, что сняла берет, открыв коротко остриженные темно-рыжие волосы. Лошадь пощипывала траву, пробивавшуюся сквозь песок.

Девлин остановил мотоцикл и бросился на землю рядом с ней:

– Прекрасный день, слава богу.

Она повернулась к нему и спокойно спросила:

– Что тебя задержало?

Девлин снял кепку, чтобы стереть пот со лба, и с удивлением взглянул на нее:

– Значит, что меня задержало? Ах ты, маленькая...

Молли улыбнулась. Более того, откинув голову, расхохоталась. Девлин тоже рассмеялся.

– Ей-богу, я буду помнить тебя до колоколов страшного суда, это уж точно.

– А что это должно означать? – Она говорила с сильным норфолкским акцентом, который был ему еще внове.

– А, так говорят там, откуда я родом.

Он взял в рот сигарету:

– Ты это употребляешь?

– Нет.

– Молодец, сигареты не дадут тебе вырасти, а тебе еще расти и расти.

– Да будет тебе известно, мне семнадцать лет, – сказала она. – В феврале будет восемнадцать.

Девлин закурил и лег, положив руки под голову, прикрыв глаза козырьком кепки.

– А какого числа?

– Двадцать второго.

– А, Рыбка, верно? Созвездие Рыбы. Нам должно быть вместе хорошо. Я Скорпион. Кстати, никогда не выходи замуж за Деву. Они с Рыбами не уживаются. Возьмем, например, Артура. У меня большое подозрение, что он Дева. Я бы на твоем месте был осторожен.

– Артур? – спросила она. – Ты говоришь об Артуре Сеймуре? Ты в своем уме?

– Я-то да, но вот он, думаю, не в своем, – ответил Девлин и продолжал: – Чистая, свежая, добродетельная и не очень страстная, что очень жаль, с моей точки зрения.

Она обернулась, чтобы посмотреть на него, и старая шинель раскрылась. Груди ее, полные и твердые, прикрывала только ситцевая блузка.

– А, девочка, у тебя будут большие неприятности с весом года через два, если ты не ограничишь себя в еде.

Глаза ее вспыхнули, она опустила их и инстинктивно натянула отвороты шинели.

– Ты, недоносок! – сказала она, с трудом произнося это слово. Но, заметив, что губы его подергиваются, нагнулась, чтобы посмотреть под козырек его кепки: – Ты смеешься надо мной!

Она сдернула с него кепку и забросила ее.

– А что мне еще с тобой делать, Моли Прайор? – он поднял, как бы защищаясь, руку: – Не надо, не отвечай!

Она оперлась спиной о дерево, засунув руки в карманы:

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Джордж Уайльд сказал мне в трактире.

– Понятно. А Артур был там?

– О да. У меня сложилось впечатление, что он смотрит на тебя как на собственность.

– Тогда пусть идет к черту! – воскликнула она, приходя вдруг в ярость. – Я не принадлежу никому.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

– У тебя нос вздернутый, кто-нибудь говорил тебе об этом? И когда ты злишься, уголки губ опускаются.

Он зашел слишком далеко, дотронулся до тайного больного места. Она вспыхнула и горько сказала:

– А, я уродина, мистер Девлин. Я слишком часто просиживала ночи напролет на танцах в Холте, когда никто меня не приглашал, чтобы не знать своего места. Я знаю, вы бы меня не выбросили в дождливую субботнюю ночь. Ведь лучше хоть что-нибудь, чем ничего.