Текст книги "Лунный скандал"

Глава 36

Скандал за скандалом поглотил местные новости и газеты, а затем, словно лесной пожар, распространился по всей стране.

Сначала это было сообщение о смерти Сабрины. Рози как-то догадалась, что к этому приложили руку де Винсенты, хотя публике скормили версию о неудачном ограблении. Ничто из того, к чему была причастна Сабрина, не разглашалось.

Затем… Гейб объявил об исчезновении сенатора Стефана де Винсента. Это затмило разговоры о Сабрине. Рози понятия не имела, что на самом деле случилось с телом Лоуренса, и она не хотела этого знать, но, как бы ужасно это ни звучало, ее заботил лишь тот факт, что два крайне злых человека, Стефан и Лоуренс, больше не ходят по этой земле.

Новость об исчезновении фальшивого Стефана была забыта после новости о том, что Рози понимала, хотя и не ожидала. Это был душераздирающе сильный поступок.

Девлин сжег поместье де Винсентов.

Весь дом сгорел дотла. Пожар был признан результатом случайного возгорания… дом выгорел весь, и, как рассказывала Никки, никто не мог понять, как могло все сгореть так, чтобы не оставить после ровно ничего, кроме обугленного дерева и пепла.

В этом пожаре было нечто сверхъестественное, так сказал Гейб.

Братья, Джулия и Никки знали, что пожар устроил Девлин, и Рози думала, они разозлятся, но все они, казалось, испытали странное… облегчение, когда от дома ничего не осталось.

А Рози поначалу испытала ошеломляющую панику. Девлин… он исчез, и она боялась, что он сгорел вместе с домом, но потом стало известно, что его видели после пожара.

Он приезжал в дом родителей Никки, к Ричарду и Ливи, и, очевидно, передал им спортивную сумку, полную денег, шокировав Бессона, Никки и своих братьев.

Но Рози это не шокировало.

В Девлине была врожденная доброта. Она была просто погребена под… густой тьмой.

Две недели прошли с той ночи… ночи, которая началась так прекрасно и закончилась так мрачно.

У нее не было вестей от Девлина. Так же, как и у Гейба с Люцианом. Он, тоже, кажется, исчез после того, как пришел в дом Никки, и Рози… боже, она терзалась тревогой, а затем яростью за то, что он бросил ее.

– Ты в порядке?

Выдернутая из своих мыслей, она вздрогнула и сосредоточилась на Джилли. Она была дома у Джилли и Лиз, и предполагалось, что она должна слушать разговор, но, очевидно, она не слушала.

– Прошу прощения. – Рози заставила себя улыбнуться.

– Все в порядке. – Взгляд Лиз был полон беспокойства. – Мы можем поговорить об этом позже.

– Конечно, – заявила Сара. – Вовсе не обязательно говорить об этом прямо сейчас.

– Нет, все в порядке, – повторила Рози.

Все трое смотрели на нее в ответ, и по их взглядам она поняла, что все не в порядке. Она рассказала им, что могла, а это было далеко не все, но они знали, что Девлин пропал, и они знали…

Они знали, что Рози влюблена в него.

Она понятия не имела, когда это случилось, но знала, что это был или тот момент, когда она впервые увидела на его лице намек на улыбку, или тогда, когда он впервые рассмеялся. Банально ли это? Абсолютно. Но это было так. Она просто не понимала этого, пока он не пропал, и… не иронично ли это?

Но она поняла это, когда услышала, что Девлин дал родителям Никки денег больше, чем им вообще было нужно, и это подтвердилось, когда Росс сказал ей, что кто-то анонимно прислал ему фотоальбом. Росс был уверен, что это сделала Рози, но Рози знала, что это Девлин.

Росс был все время занят в связи с последними событиями, и Рози знала, что пройдет много времени, прежде чем он оставит свои поиски, но еще она знала, что он никогда не узнает правду. Было трудно не подтвердить его подозрений о том, что Андреа мертва, но Рози боялась, что если откроет это, то он узнает, что у женщины, которую он любил и потерял, была интрижка со Стефаном.

Иногда тайны лучше оставлять похороненными.

– Окей, – кивнула Сара. – Итак, я прошлась по дому Мендесов и могу сказать, что теперь там нет духов. Я чертовски хорошо искала и поставила барьеры на тот случай, если кто-то вдруг решит вернуться туда.

– Хочешь сказать, если дух решит снова покинуть дом Люциана и прийти в дом семьи Мендес? – подсказала Джилли.

После своего исследования Сара была уверена, что дух, беспокоивший семью Мендесов, пришел из дома Люциана, и Джулия была не очень рада услышать это.

– Как я и обещала Люциану, когда ремонт будет окончен, я сделаю то же самое в их доме, но, мне кажется, у них и так не будет больше проблем. – Сара и Рози встретились взглядами. – Думаю, кто-то уже избавился от этих призраков.

У Рози перехватило дыхание. Она не рассказывала Саре о том, что сказал ей Девлин перед тем, как устроить пожар.

Сара улыбнулась, и да, даже Рози почувствовала себя жутковато.

Обсуждение кончилось, когда Сара пошла с ней на крыльцо.

– Черт, становится действительно холодно, – сказала Рози, запахивая толстый кардиган. – Не могу вспомнить…

– Я знаю, – оборвала ее Сара.

Рози повернулась к ней.

– Знаешь что?

– Ему просто нужно время, чтобы расставить все по местам. – Она подмигнула. – Вернуть… вернуть себе тот свет.

– Окей. – Рози огляделась, не в силах подавить дрожь. – Это тебе дух нашептывает, или как?

Спустившись на ступеньку, она улыбнулась Рози.

– Он вернется, – сказала Сара и сказала это так, будто действительно знала. – А когда он вернется, постарайся не кричать на него слишком сильно.

Слабая улыбка тронула ее губы, когда в груди зародилась надежда.

– Не могу этого обещать.

Он сидел на скамье в центре луга, полного пионов, и, даже несмотря на то, что он сидел к ней спиной, Рози знала, кто это, и не могла поверить в это, когда пошла к нему.

Слезы застилали глаза, грозя задушить ее, когда она обошла скамейку. Сердце не остановилось в груди, но было такое чувство, что его пропустили через соковыжималку.

Это был он.

И так она поняла, что спит.

– Йен, – прошептала она, садясь на скамейку рядом с ним.

Он не смотрел на нее, но вглядывался в яркий луг.

– Розалин.

Ее дыхание стиснуло узлом чистых эмоций. Его голос. О, боже, это был его голос.

– Это… это сон.

Йен улыбнулся, и словно теплый ветерок прокатился по лугу, всколыхнув кипенно-белые пионы.

– Сон ли?

Она снова вздохнула, и вздох кончился тихим всхлипом.

– Я не знаю. Я не хочу, чтобы это было сном.

– Какая разница? – спросил он, а затем поднял руку, раскрыв ладонь. В центре лежало ее обручальное кольцо. – Пришла пора.

– Я не понимаю. – В отдалении послышался щебет, становившийся все громче и громче.

Обручальное кольцо исчезло.

– Пришла пора отпустить.

Рози проснулась, вскочив и глотая воздух. Чирикал будильник на телефоне. Она потянулась, выключая его, попыталась восстановить дыхание. В темноте комнаты она потянулась к цепочке на шее и вытащила кольцо из-под рубашки. Она сжала пальцы вокруг металла.

«Пришла пора».

Узел в горле становился больше, и она закрыла защипавшие глаза. За десять лет со дня его смерти он ни разу не снился ей. Никогда. Ни разу, и этот сон, боже, он казался таким настоящим. Она все еще слышала его голос, видела эту улыбку и чувствовала теплый ветерок на коже.

«Пришла пора отпустить».

Ее плечи содрогнулись, когда наружу прорвались слезы, побежав по ее щекам. Сон мог быть своего рода посланием подсознания или… Йен наконец дотянулся до нее с той стороны.

Она не знала, что думать.

Откинувшись назад, она перевернулась набок и подтянула ноги к груди, не выпуская кольца из рук. Слезы… они пришли сначала тихо, а теперь сотрясали все тело. Она понятия не имела, то ли плакала из-за сна, то ли потому что действительно пришла пора отпустить все, то ли из-за всего того, что узнала о Девлине и что видела, то ли потому, что он не давал знать о себе.

А может быть, она плакала потому, что боялась, что у нее больше не будет возможности сказать ему, что любит его.

Как будто печать внутри нее треснула, позволив просочиться чистым эмоциям, но за этой трещиной их набралось столько, что теперь они просто взорвались, сломав печать и хлынув наружу.

Она не знала, как долго плакала. Казалось, будто несколько часов, но в конце концов она выплакала все.

С затуманенными и горящими от слез глазами она села, сложив ноги под одеялом.

Пришла пора.

Подняв кольцо, она поцеловала его, затем подняла подбородок, снимая цепочку. Встала с постели и прошла к комоду, подхватив маленькую деревянную коробку из-под сигар, принадлежавшую Йену. Он не курил сигар, но ему нравилось собирать коробки. После его смерти она отдала коробки его семье, все, за исключением этой одной. Открыв ее, она положила внутрь и кольцо, и цепочку и закрыла крышку.

Пришла пора.

Странная коробка появилась на ступенях ее дома следующим днем, когда она вернулась со смены в «Прадин».

– Что за?..

Рози подхватила средних размеров коробку. Она не была слишком тяжелой. Ее имя была выведено довольно элегантным почерком на белой этикетке службы доставки. Там не было адреса: ни ее, ни адреса для возврата посылки. Кто-то определенно оставил тут эту коробку.

Нахмурившись, она отперла дверь и шагнула в квартиру. Толкнула дверь, закрывая, затем поставила коробку на стол. Бросила сумку на диван и прошла на кухню, включив свет. Маслянисто-мягкое свечение наполнило большую комнату, когда она достала из ящика старый нож для стейков. Канцелярский резак сработал бы лучше, но канцелярские ножи немного пугали ее. Это было целое лезвие, ломавшееся, когда она вскрывала что-нибудь.

Рози передернуло.

Она вонзила нож для стейка в скотч на коробке, разрезая его надвое. Ее поприветствовал древесный, почти сладкий запах. Она узнала его тут же. Сандаловое дерево.

Вкуснятина. Дальше все скрывала коричневая бумага. Она хотела разорвать ее на части, но в центре нее была свернута маленькая белая карточка.

Отбросив с лица локон, она потянулась в коробку и вынула карту, отложив ее в сторону. Она потянулась к коричневой бумаге и развернула ее.

– Божечки-кошечки, – задохнулась она.

Коричневая бумага выскользнула из рук, спикировав на потертые деревянные полы и приземлившись с сухим шелестом.

Внутри коробки лежал самый потрясающий образец резьбы по дереву, который она когда-либо видела, но это была не просто резная деревянная доска. Это было сандаловое дерево, а она знала, какое оно безумно дорогое. Там были круглые и цилиндрические бусины, разделенные более мелкими овальными.

Потрясенная, она потянулась и подхватила прекрасные, коричневатые бусины, и глаза ее распахивались все шире, пока дерево нежно постукивало друг о друга.

Это была занавеска из бусин.

Занавеска из бусин, которая, наверное, кроме шуток, стоила больше, чем ее Тойота Королла. Дрожь пробежала по рукам, пока она с открытым ртом смотрела на занавеску. Ей казалось, что сейчас ее челюсть упадет на пол.

Взгляд упал на карточку на столе.

С сердцем, стучащим где-то в горле, она схватила ее и, открывая, едва не порвала. Там было лишь одно предложение. И никакого имени.

«Решил, что так будет лучше».

Медленно она повернулась к старым занавескам из Волмарта, отделявшим ее спальню от жилой зоны, совмещенной с кухней.

Ее пальцы сомкнулись вокруг круглых бусин, когда она прошептала: «Девлин».

В дверь постучали.

Сжав карточку в руке, она не позволила себе слишком сильно надеяться, когда бросилась к двери и распахнула ее настежь.

Девлин де Винсент стоял перед ней, его волосы не были уложены, как обычно, а на подбородке виднелась трехдневная щетина. И она ему шла, очень шла.

Но в нем было что-то гораздо более шокирующее, когда он стоял там, в дверях, с этими глазами цвета морской волны, глядящими на нее с надеждой, голодом и чем-то гораздо более сильным.

– На тебе джинсы, – пробормотала она.

– Что?

Карточка врезалась в ее ладонь.

– На тебе джинсы.

– Да, – ответил он, и взгляд его наполнился замешательством. – Это джинсы.

– Вау, – пробормотала она. – Я не думала, что у тебя есть джинсы. Серьезно.

Он дернул уголком губ.

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Нет. – Метнувшись вперед, она стукнула его в грудь. Несильно. Это был, скорее, нежный, любящий шлепок. – Где ты был? Я так боялась, что ты не вернешься. И все…

Девлин шагнул внутрь, и, прежде чем она успела сказать еще хоть слово, его губы накрыли ее, и он целовал ее, и она отвечала ему. Его губы двигались, смывая все, что она хотела высказать ему. Девлин целовал ее словно человек, заявляющий свое право. Словно тот, у кого никогда раньше не было такой роскоши.

Когда он оторвался от нее, дверь за ними уже как-то закрылась.

– Тебе понравились занавески?

Она все еще держала карточку в руке, другой рукой вцепившись в его рубашку. Опустив голову ему на грудь, она сглотнула слезы.

– Да. С ними стало лучше.

– Идеально.

Прерывисто вздохнув, она отстранилась, но не слишком далеко, потому что рука, обхватывавшая ее затылок, скользнула ей на шею.

– Где оно? – Он вглядывался в ее лицо. – Цепочка? Кольцо?

– О. Пришла пора.

Он вскинул брови.

Она сжала его рубашку в кулак.

– Я думала… я боялась, что ты не вернешься.

– Я сказал же, что вернусь. – Он обхватил ладонью ее щеку. – Кроме того, я был обязан. Мне так и не удалось рассказать тебе вторую часть проклятия де Винсентов.

Она рассмеялась, и его лицо расплылось перед глазами.

– Да, не удалось.

Он провел большим пальцем по ее подбородку.

– Наша прапрабабка сказала, что когда мужчины де Винсентов влюбляются, они влюбляются быстро и сильно, без причин и промедлений.

– Правда? – прошептала она.

– Правда. – Он ткнулся лбом в ее лоб. – Я не верил в это.

– Очевидно.

– Но все изменилось. Я повстречался с тобой, – сказал Девлин. – И теперь я верю в это.

Рози улыбнулась.

– Полагаю, это хорошо.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя. – Она скользнула ладонью по его щеке, громко вздохнув. – Я люблю тебя, Девлин де Винсент, так что хорошо, что ты проклят, не так ли?

– Да, – его руки обхватили ее, – хорошо.

Эпилог

Дев забывался.

Он забывался всякий раз, как был с Рози, и каждый раз он находил спрятанную часть себя. И этот раз был точно таким же, даже несмотря на то, что накануне вечером ее отец напоил их достаточным количеством алкоголя и накормил пралине, и они с Рози были переполнены сахаром и спиртом так, что любое движение казалось неразумным. Когда они рухнули в ее постель, он ворчал о проклятых светящихся в темноте звездах, и его пьяные проклятия казались ей самой забавной вещью на свете. В путанице рук и ног они вырубились вместе, споря о том, будут ли звезды украшать потолок спальни в доме, который они строили вдвоем. Еще они обсуждали ДСП, и Дев уже смирился с тем, что в его доме будут висеть занавески из бусин.

Сейчас их руки и ноги были сплетены совсем иначе.

Дев двигался над ней и в ней, обхватив одной рукой ее голову, другой – ниже, сжав бедро, пока он глубже погружался в нее. Ее ноги так нежно обвились вокруг его талии, притягивая его сильнее. Она поднималась, встречая каждое его погружение. Страсть пропитала их кожу, пропитала их мышцы и кости, и он хотел большего.

Он всегда хотел большего и всегда был готов для нее… всегда готов был сорвать с себя все, обнажив и тело, и душу в ее теплых, гостеприимных объятиях. Он никак не мог насытиться вкусом ее губ или ее соленой кожей. Он никак не мог насытиться Рози и ее светящимися в темноте звездами, ее расследованиями, о которых он теперь знал слишком много, и ее проклятыми занавесками из бусин.

Каждое мгновение с Рози было словно революцией души. И кто бы мог подумать, что он станет так чертовски поэтичен?

Он хохотнул, проводя спинкой носа по элегантному изгибу ее шеи.

– Над чем смеешься? – спросила она, скатываясь руками по его спине, проводя пальцами по веревочным линиям шрамов с нежностью, которая едва не убивала его всякий раз.

– Просто… – Он поднял голову и пристально посмотрел на нее, его движения замедлились, когда он погрузился достаточно глубоко, чтобы заставить ее задохнуться. – Просто подумал, что мы, должно быть, потеем сахаром и алкоголем.

– Правда. – Она захихикала.

– И я также думал, что ты… ты – революция моей души, – признался он, прижимаясь бедрами к ее бедрам и чувствуя себя немного глупо из-за того, что сказал это вслух, но теперь между ними не было никаких секретов. Совсем никаких.

Широкая, красивая улыбка тронула уголки ее губ, а взгляд наполнился удивлением.

– Ты… ты правда подумал так?

– Я это знаю.

Подняв голову, она обхватила ладонью его шею и поцеловала его… поцеловала его так, что он едва не кончил.

– Я люблю тебя, Девлин.

Он застонал, когда эти слова прокатились вдоль его спины… и потерял всякое подобие контроля. А Рози знала, что так и будет, потому что так случалось всякий раз, когда она говорила это. Он притянул ее к себе, входя в нее снова и снова. Его губы находили и требовали ее губ, и, когда она напряглась и сжалась вокруг него, сдержаться уже было невозможно. Он погрузился в эти мгновения блаженства, и когда его сердце застучало тише, а их тела замерли, и вырывались лишь тяжелые, полные вздохи, он понял, что его не пугает эта власть ее любви над ним.

Вовсе не пугает.

Кто знает, сколько прошло времени, прежде чем он скатился с нее. Он остался рядом, обхватив ее рукой за талию и притянув к себе так, что ее щека лежала у него на груди.

Глядя вниз, на хаос локонов, он лениво проводил пальцами вниз по ее спине, размышляя над тем, кем он был и кем становился теперь. Год прошел с той ночи, в которую он начал хоронить своих демонов, и все изменилось. Не только для него.

Джулия и Люциан поженились – по факту, тайно сбежали – и ждали первого ребенка летом в своем свободном от призраков доме. Гейб и Никки тоже поженились, но на церемонии, которая неделями будоражила местные новости. Они переехали в Батон Руж, чтобы быть ближе к его сыну, Вильяму. В конце концов, Никки хотела, чтобы Вильям как можно больше времени проводил со своей сводной сестрой. Ливи, названной так в честь матери Никки, было лишь три месяца отроду.

Даже Пайтон, его брат близнец, начал появляться в округе. Он был в городе, оставался в доме Дева в Порте, и сегодня они собирались все вместе устроить семейный ужин. Это было начало.

И Дев… ну, он стал другим человеком… по большей части. Он не чувствовал ни сожалений, ни вины за то, что сделал, чтобы остановить Лоуренса и своего отца. Это делало его плохим человеком, но ему было плевать, и он знал, что Рози считает так же. Его не преследовали воспоминания о содеянном, пусть даже прошлое еще являлось во снах, но в эти ночи рядом всегда оставалась Рози. С ее поцелуями и прикосновениями, дыханием и каждым вздохом, она держала этих призраков на расстоянии.

Дев вынужден был признать: благодаря Рози он стал лучшим человеком, но уничтожил бы полностью в любой момент всякого, кто тронул бы хотя бы волос на голове Рози. Жестокая часть его все еще была жива. Она всегда будет жить в нем ради тех, кого он любит и о ком заботится, и он никого не любил больше чем Рози.

И пришла пора доказать это.

– Эй. – Он убрал несколько локонов с ее лица. – Можешь сделать для меня кое-что?

– Смотря что ты попросишь. – Она подвинулась так, что ее груди уперлись ему в бок самым отвлекающим образом. Опустив подбородок ему на грудь, она улыбнулась. – Если попросишь меня отказаться от расследования в Вейверли Хиллз…

– Даже не думал этого делать. – Он рассмеялся, подложив руку под голову. – Можешь поднять свою подушку?

Она поджала губы.

– Хм, зачем?

– Увидишь.

Она пристально смотрела на него еще несколько мгновений, затем приподнялась на локте, потянувшись и подняв подушку и освободив то, что, он знал, лежало под ней. Он также знал, в какую конкретно секунду она увидела маленькую черную коробочку. Она замерла так неподвижно, что он невольно задался вопросом, дышит ли она.

– Девлин…

Он закусил губу.

– Открой.

Ее взгляд метнулся к нему, затем она вскочила на колени, схватив коробку и сев на пятки, совершенно не смущаясь своей наготы. Медленно она открыла коробочку и задохнулась.

– Девлин, – повторила она.

Он тоже встал на колени, вынув коробочку из ее дрожащих пальцев и вынул кольцо из бархатных глубин. Его сердце забилось сильнее, когда он встретился с ее взглядом и увидел, как блестят эти прекрасные глаза.

– Как давно оно там? – спросила она хриплым от эмоций голосом.

Уголки его губ приподнялись.

– Всего два дня.

– Два дня! – Она всплеснула руками. – Ты два дня держал его у меня под подушкой и ничего не сказал?

– Я ждал идеального момента.

– Любой момент идеален!

Его улыбка стала шире.

– Этот момент станет идеальным, если ты дашь мне договорить.

– Давай. Говори. Я жду.

Он хохотнул, обхватив ее щеку другой рукой.

– Я никогда не верил в любовь, пока не встретил тебя, Рози. По крайней мере, не для себя, но ты доказала, что я ошибаюсь. Я не лгал, когда сказал тебе, что ты – революция моей души. Но ты не знаешь, что ты нечто гораздо большее. Ты бальзам на мою душу. Хотя я знаю, что не заслуживаю тебя, я каждый день своей жизни посвящу тому, чтобы стать достойным тебя. Ты выйдешь за меня, Рози?

– Нет, – прошептала она.

– Нет? – Он моргнул.

– Ты уже достоин меня, – уверенно сказала она, и тяжесть в груди отпустило. – Ты уже заслужил меня, и вот почему я выйду за тебя.

– Слава богу, – прорычал он.

Девлин де Винсент не был уверен, кто первым пошевелился и как кольцо оказалось на ее пальце, но он целовал ее и тянул обратно на кровать, погружаясь в нее, в женщину, которая станет его женой… женщину, которая встала на его защиту и доказала, что даже он может любить.