Текст книги "Зачем нам стыд? Человек vs. общество"

Ограниченные возможности «зеленой» вины

Вина перед планетой, побуждающая меньшую часть человечества участвовать в экологическом движении, была освоена бизнесом в качестве маркетингового инструмента, переключающего то самое, активное, меньшинство на бесплодную деятельность – потребление. Сегодня, когда я пишу эти строки, я понимаю, что совершенно неправильно отреагировала на проблему уничтожения дельфинов при ловле тунца, пусть мне и было всего девять лет. Прочитав «50 простых вещей, которые может сделать ребенок ради спасения Земли», я пришла к выводам, которые заставили меня лишь еще больше зациклиться на самой себе (я замеряла, сколько воды утекает из неисправных кранов у нас дома), вместо того чтобы побудить к активному участию в решении системных проблем (главный потребитель воды – это сельское хозяйство). Дело не в том, что вина – плохой стимул. Вовсе нет, во многих случаях она может помочь. Но скверно, если чувство вины уводит нас в сторону, толкая на хождение по магазинам вместо социальной активности. Вина по поводу коллективных проблем – повод не для самосовершенствования, а для того, чтобы стремиться к достижению коллективного результата.

Вовсе не кучка виноватых потребителей, покупающих тот или иной товар, заставила автопроизводителей ужесточить нормы расхода топлива, а Wal-Mart – обеспечить собственных сотрудников медицинской страховкой. И не эти потребители дали женщинам право голоса. Равно как не они остановили производство химических веществ, разрушающих озоновый слой.

Вина и сама по себе бывает неадекватным откликом в силу сугубо индивидуалистического характера, а в современном мире многое требует изменений более высокого порядка. В книге 2003 года «Корпорация» (The Corporation) Джоэль Бакан рассказал о психопатическом поведении публичных компаний, озабоченных исключительно прибылью. Само устройство корпорации дает ей иммунитет против вины, поскольку совесть отдельного сотрудника бессильна против общей жажды прибыли. Но корпорация – это еще и группа индивидов, абсолютное большинство которых в силу самой своей природы руководствуются определенными моральными нормами и полным спектром человеческих эмоций. Как же это получается, что отдельные люди, объединившись в корпорацию, ведут себя как одержимые прибылью психопаты, чтобы по возвращении с работы вновь становиться нормальными людьми с совестью и моралью? Одно из объяснений, которые приводит Джоэль Бакан, заключается в принципе ограниченной ответственности, который «позволяет инвесторам избежать потерь в случае ошибок компании» и сводит на нет личную моральную ответственность индивида в рамках организации. Это свойственно не только корпорациям, но и правительствам и силовым ведомствам государств.

Тем не менее малые изменения, осуществляемые крупными институциями, могут привести к масштабным сдвигам, в отличие от малых изменений, совершаемых отдельными потребителями. В 2010 году одна только Chevron отравила атмосферу в 11 раз сильнее, чем все выбросы, сопутствующие освещению всех американских домохозяйств. Заставив одну-единственную компанию снизить выбросы на 10 %, можно добиться значительно большего, чем уговорив жить в темноте всех и каждого жителя США. Но, в отличие от отдельных людей, Chevron не заставишь сделать хоть что-то, если давить на чувство вины.

Вспомните знаменитую фразу антрополога Маргарет Мид: «Никогда не сомневайтесь в том, что небольшая группа мыслящих, активных граждан способна изменить мир; на самом деле всегда именно так и происходит». Мид имеет в виду граждан, а не производителей или потребителей, хотя ее мысль полезно рассмотреть и с точки зрения рынка. Поведение на рынке немногих сознательных людей не решит проблему, сопряженную с коллективным риском, будь то бесконтрольный вылов рыбы, уничтожение дикой природы или изменение климата. Но относительно небольшая группа производителей или потребителей может создать такую проблему. При непропорционально сильном воздействии спроса или предложения маленькая группа целеустремленных людей на рынке действительно способна изменить мир, но только к худшему. Это тема следующей главы, и это же объясняет, почему в решении серьезных проблем вина нам почти наверняка не помощник.

Глава 4
Паршивые овцы

Род человеческий получил господство над миром и возможность уничтожать другие виды живых существ, нагревать атмосферу и разрушать все вокруг по своему усмотрению, но у этой привилегии есть своя цена: в смертном теле человека заключен мозг, способный постичь вечность и мечтающий о вечности.

Джонатан Франзен. Поправки (2001)

«Животные созданы не равными друг другу», – сказал мне биолог Боб Пейн, перефразируя свою самую знаменитую идею. Пейн – человек во всех смыслах выдающийся, и ростомер в его лаборатории в Вашингтонском университете подтверждает, что он может взирать на своих студентов сверху вниз в буквальном смысле. Отметка с надписью «Бог» выставлена над линией, отмечающей рост самого Пейна: 1 м 95 см. (Крис Харли, один из последних – и самых высоких – дипломников Пейна, признался, что со страхом ждал измерения. И действительно, он оказался выше Пейна, но до Бога все-таки не дорос.)

В качестве эколога-экспериментатора Пейну нравится выступать в роли Бога в приливной зоне – части побережья, которая освобождается от воды во время отлива и с приливом вновь оказывается под водой. Здешние виды остро конкурируют за территорию. Пейн изменяет различные переменные, изучая взаимоотношения животных и среды их обитания, хотя и жалуется, что интереса поубавилось с тех пор, как его природную лабораторию заселили морские выдры, сместив его с вершины пищевой цепочки. Почти полвека он был единственным представителем позвоночных среди беспозвоночного населения побережья штата Вашингтон. «Я привык считать себя кем-то вроде болотной цапли, размером она примерно с меня», – говорит Пейн.

В конце 1960‑х он поставил эксперимент, главная роль в котором отводилась пятиконечным хищникам. Каждые две недели в течение лета он приходил на свою экспериментальную площадку в заливе Маккоу и удалял с нее всех красных морских звезд. В результате невероятно расплодились мидии – их основная добыча, – а все остальные обитатели почти исчезли. Не стало морских звезд, и мидии выиграли конкурентную борьбу у губок. Без губок исчезли голожаберные моллюски. Анемоны также лишились кормовой базы и вымерли, поскольку они питаются животными, вспугнутыми морскими звездами. Попутно перевелись морской мох, морские желуди, ракушки Tegula funebralis и морские ежи{42}42
  Robert Paine, «A Note on Trophic Complexity and Community Stability,» The American Naturalist 103, no. 929 (1969): 91–93.


[Закрыть].

Поскольку исчезновение красных морских звезд имело непропорционально масштабные последствия для системы, Пейн назвал их «ключевым видом». С точки зрения природоохранной деятельности именно такие виды в первую очередь нуждаются в защите. Но в общем и целом ключевым является такой вид, который оказывает на структуру сообщества большее влияние, чем все прочие. Применима ли теория ключевого вида к людям и их потребительскому поведению? Обдумывая мой вопрос, Пейн устремляет взгляд вверх с видом, словно говорящим: «Почему бы нет?» И отвечает: «Человек – куда хуже».

Статистика смертоубийственных распрей{43}43
  Эта фраза принадлежит ученому Льюису Ричардсону, опубликовавшему в 1969 году книгу с таким названием.


[Закрыть]

Всего один вид – Homo sapiens – оказывает колоссальное воздействие на экологию Земли. Оно настолько многообразно и безжалостно, что нынешняя геологическая эпоха была прозвана антропоценом. (На 2016 год намечено голосование по поводу того, чтобы это название стало официальным.) Одна из множества особенностей антропоцена: нашими стараниями нынешний уровень вымирания биологических видов в тысячу раз превысил средний за всю историю планеты. Ученые уже начинают задаваться вопросом, не живем ли мы в разгар шестого массового вымирания. (Так называются периоды, когда более трех четвертей видов исчезает за короткий в геологическом исчислении промежуток времени, причем последнее массовое вымирание, покончившее с нептичьими динозаврами, случилось 65 млн лет назад, и человек тут был совершенно ни при чем.){44}44
  Anthony D. Barnosky, Nicholas Matzke, Susumu Tomiya, et al., «Has the Earth's Sixth Mass Extinction Already Arrived?» Nature 471, no. 7336 (2011): 51–57.


[Закрыть]

Проблема уязвимости биологических видов стала беспокоить человечество не так давно. Феномен вымирания был осознан примерно в то же время, когда обнаружились свидетельства существования динозавров, то есть лет 200 назад. Хотя, наверное, доисторические люди дивились, что стряслось с шерстистыми мамонтами или гигантскими ленивцами. В 1824 году, вскоре после того как французский зоолог Жорж Кювье установил и сделал всеобщим достоянием факт полного и окончательного исчезновения некоторых биологических видов, английский палеонтолог Уильям Бакленд впервые описал ископаемые останки динозавра. Само слово «динозавр» лишь через 18 лет ввел в обиход Ричард Оуэн, ученый, хранитель музея и противник дарвиновской теории естественного отбора.

Свыше 90 % живых существ, когда-либо обитавших на земле, на сегодняшний день вымерли, но не приходится удивляться, что люди не обнаружили этот факт раньше. По большей части вымирания происходили задолго до появления человечества. Например, после столкновения Северной Америки с Южной, примерно 3,5 млн лет назад, значительная часть южноамериканской фауны вымерла под натиском пришельцев с севера (это событие получило название великой американской смены видов). Сегодня люди оказывают на биосферу большее воздействие, чем слияние континентов.

Зачастую совершенно конкретный представитель Homo sapiens смотрел в глаза последнему представителю исчезающего вида, прежде чем окончательно уничтожить его. Прощайте, стеллерова корова (некогда самое крупное морское травоядное, в последний раз замеченное русским гарпунщиком в 1768 году), додо (съеденный подчистую на острове Маврикий в середине XVII века) и лабрадорская гага (последнюю подстрелили на Лонг-Айленде 12 декабря 1878 года). Прощай навек, странствующий голубь (последний умер 1 сентября 1914 года в зоопарке Цинциннати) и тасманийский сумчатый волк (погиб из-за ненадлежащих условий содержания в 1936 году в зоопарке Хобарта). Прощай, «панда Янцзы» – китайский речной дельфин (в последний раз увиденный в 2005 году), черный носорог Западной Африки (официально объявленный вымершим в 2011 году), а также слоновья черепаха острова Пинта, последний представитель которой, Одинокий Джордж, умер в 2012 году (покойся с миром!). С XVI века официально признаны вымершими, а значит, безвозвратно утраченными по меньшей мере 870 видов живых существ.

Как минимум еще 17 000 видов (в том числе четверть всех млекопитающих) находятся под угрозой исчезновения и в настоящее время числятся в категории «экологическое вымирание». Этот успокоительный термин означает, что вид пока существует, но его представителей слишком мало, чтобы формировать среду своего обитания. Горные гориллы еще цепляются за жизнь в маленьких очажках среди высокогорных лесов Центральной Африки (осталось 880 особей), золотистохвостые шерстистые обезьяны – во влажных тропических лесах в Андах (не более 250 особей), эфиопский волк – на утесах горы Рифт-Вэлли (442 особи), а кучка южных японских китов (350 голов) плавает вдоль атлантического побережья Северной Америки. Некоторые виды представлены менее чем сотней особей: к примеру, новозеландских дельфинов мауи осталось всего 55, а североафриканских белых носорогов – лишь шесть (все в неволе). Эти виды не объявлены вымершими, но их численность вызывает уже даже не тревогу, а отчаяние.

Самоуничтожение до победного конца

В своей знаменитой статье 1968 года Гаррет Хардин ввел понятие «трагедия общинного поля». Человек, заметил он, будет пасти скот на общинном пастбище, пока не истощит его полностью и не сделает непригодным для всех. Корова, выходящая пастись, приносит выигрыш лишь одному, тогда как издержки являются общими. Соответственно, «здравомыслящий скотовод приходит к выводу, что единственный разумный образ действий в его случае – пополнить свое стадо еще одной головой скота. А потом еще одной. И еще… И к этому самому выводу приходит каждый здравомыслящий скотовод, имеющий доступ к общему пастбищу», – писал Хардин.

Ответственность за ряд проблем человечества, подобных описанной Хардином, лежит на каждом из нас. Скажем, уровень шума в ресторанах и ночных клубах Манхэттена, таких как клуб Biergarten в отеле Standard, может превышать 84 децибела – больше, чем от скоростного трамвая. Кто виноват? Каждый клиент вносит больший или меньший вклад в общую какофонию, совсем как каждый скотовод – в описанную Хардином трагедию общинного поля.

Но есть немало общественных проблем, имеющих конкретных виновников. Это уже не «каждый скотовод», а относительно немногочисленная группа скотоводов-эгоистов, отнимающих пастбища у всех остальных. В книгах по экономической теории и деловому администрированию люди, постоянно подрывающие взаимодействие группы, называются «паршивыми овцами».

Если взять в качестве группы изумительное разнообразие населяющих Землю биологических видов, а взаимодействием назвать их совместное существование, то паршивой овцой окажется человечество. Человек выделяется на фоне всех остальных обитателей планеты как особенно мощная разрушительная сила. Аналогично, есть люди, которых выделяет даже из общей массы людей то зло, которое они причиняют. Наша эпоха названа антропоценом по совокупному воздействию всего человечества, однако не все люди в равной мере потребляют ресурсы или загрязняют среду обитания.

Возьмем антропогенное изменение климата. Развитые страны, в том числе США, во второй половине XX века спровоцировали катастрофическое увеличение содержания углекислого газа в атмосфере. Если рассмотреть распределение выбросов по странам, главными виновниками оказываются Соединенные Штаты и Китай (причем лишь два десятка стран в ответе за 75 % общемировых выбросов). Если быть точнее, на долю богатейших 10 % человечества приходится около 50 % загрязнения атмосферы Земли вследствие использования ископаемых углеводородов.

В научной статье 2013 года были приведены доказательства того, что всего лишь 90 корпораций (часть которых являются государственными) обеспечили почти две трети зафиксированных за всю историю наблюдений выбросов углекислого газа и метана{45}45
  Richard Heede, «Tracing Anthropogenic Carbon Dioxide and Methane Emissions to Fossil Fuel and Current Producers, 1854–2010,» Climate Change 122 (2014): 229–241.


[Закрыть]. То есть мы в разной мере ответственны за парниковый эффект. «Согласно новым научным данным, за изменение климата отвечают 7 млрд главных виновников», – иронизирует The Onion. Но перекладывать вину на индивидов-потребителей нечестно и бесполезно! Нечестно, поскольку богатейшие из этих семи миллиардов загрязняют атмосферу несопоставимо больше, чем беднейшие. А бесполезно, потому что даже если бы все люди отвечали за выбросы в равной мере (а это не так), все равно на первый план должны были бы выйти корпорации. Ведь именно они загнали нас в систему, основанную на сжигании ископаемых углеводородов, на которой и зиждятся их сверхдоходы. Нефтегазовое лобби блокирует принятие правительством США (и других стран) любых законов, чреватых потерей прибыли, – отмену субсидий, введение «углеродного» налога, финансирование возобновляемой энергетики или ратификацию Киотского протокола. Chevron – ответственная за 3,5 % всемирных выбросов углекислого газа и метана за последние полтора столетия – только в 2008 году раздала американским политическим группировкам $1,1 млн, и 75 % этой суммы достались республиканцам, многие из которых в публичных выступлениях и в ходе своей политической деятельности отрицают факт антропогенного изменения климата.

В книге «Торговцы сомнениями» (Merchants of Doubt, 2010) Наоми Орескес и Эрик Конвей утверждают, что «маленькие группы людей могут оказывать огромное негативное воздействие, особенно если они организованны, целеустремленны и имеют доступ к власти»{46}46
  Naomi Oreskes and Erik M. Conway, Merchants of Doubt: How a Handful of Scientists Obscured the Truth on Issues from Tobacco Smoke to Global Warming (New York: Bloomsbury, 2010), 213.


[Закрыть]. Особая «порода» паршивых овец, о которых шла речь в этой книге, – ученые, в большинстве своем физики, получившие во время холодной войны правительственные должности, а заодно престиж и рычаги влияния. По мнению Орескес и Конвея, такие ученые, руководствуясь безжалостной либертарианской идеологией, посеяли фальшивые сомнения по поводу связи между курением и раком, сжиганием угля и кислотными дождями, использованием ископаемых энергоносителей и климатическими изменениями, оказав значительное влияние на научную дискуссию по этим вопросам.

Асимметричное и непропорциональное влияние наблюдается повсеместно. В США живет 5 % населения Земли – и содержится 25 % всех заключенных мира. В рядах Господней армии сопротивления, повстанческой группировки Северной Уганды, около 250 бойцов, но из-за них беженцами стали 440 000 человек. Дикие уличные столкновения после политических мероприятий или спортивных матчей, как правило, происходят самое большее из-за 10 % людей в толпе{47}47
  David Berreby, Us and Them: Understanding Your Tribal Mind (New York: Little, Brown, 2005), 161.


[Закрыть]. Средний американец съедает в год 122 кг мяса, а житель Бангладеш – меньше двух.

Бизнес в сфере здравоохранения устроен так же: некоторые пациенты оказывают на систему несоразмерное воздействие. Один врач из Камдена (штат Нью-Джерси), проанализировав данные за пять лет, обнаружил, что всего 1 % от 100 000 человек, воспользовавшихся услугами городской системы здравоохранения, освоили 30 % затрат на нее. (Одного пациента госпитализировали за это время 324 раза, а самый дорогостоящий пациент обошелся городу в $3,5 млн{48}48
  Atul Gawande, «The Hot Spotters,» The New Yorker, January 24, 2011.


[Закрыть].) Чрезмерное и неоправданное применение антибиотиков ведет к появлению резистентных штаммов, что имеет потенциальный эффект на всех нас. Туберкулез с широкой лекарственной устойчивостью превратился в серьезную общемировую проблему из-за того, что относительно малое число людей не прошли курс лечения до конца. Люди, отказывающиеся делать прививки своим детям, рискуют превратить их в носителей или жертв инфекционных заболеваний. Почти искорененный полиомиелит все еще остается угрозой, поскольку его очаги сохраняются в Афганистане, Пакистане и Нигерии, где имеются религиозные группы, отвергающие вакцинацию. (В начале 2013 года боевики убили девятерых врачей, которые делали прививки от полиомиелита, в двух медицинских центрах на севере Нигерии.)

Идет ли речь о выбросах парниковых газов, поддержании тишины в читальном зале или распространении инфекционных заболеваний, относительно малочисленные паршивые овцы грозят навредить всему стаду. Но, возможно, противоположное так же верно? Да, есть среди нас паршивые овцы, презирающие нравственные нормы и не желающие сотрудничать, но есть и агнцы, которые мобилизуют остальных на совместные свершения и оздоровление нравов. Увы – особенно касаемо кооперации, – иные козлища настолько зловредны и воздействие их настолько разрушительно, что никакие агнцы, сколь угодно благонамеренные, не способны нейтрализовать его.

Паршивые овцы и редкие виды

Бывают такие проблемы, вызвать которые способна и горстка паршивых овец. Например, небольшая группа людей способна начисто стереть с лица земли редкие и исчезающие биологические виды. В нынешнем сокращении численности неперелетных и перелетных птиц в Европе главным образом повинны жители Республики Мальта (страна – член ЕС с самым маленьким населением), Кипра и Италии, где распространена охота на пернатых. Птиц подстреливают и ловят в силки зачастую чтобы зажарить и съесть, причем многие гибнут во время коротких остановок, когда совершают тысячекилометровые перелеты{49}49
  Jonathan Franzen, «Emptying the Skies,» The New Yorker, July 26, 2010.


[Закрыть]. Относительно немногочисленная группа коллекционеров, главным образом из Японии, покупает около 15 млн жуков-рогачей ежегодно, цена некоторых экземпляров доходит до $5000{50}50
  Pierline Tournant, Liana Joseph, Koichi Goka, and Franck Courchamp, «The Rarity and Overexploitation Paradox: Stag Beetle Collections in Japan,» Biodiversity and Conservation 21, no. 6 (2012): 1425–1440.


[Закрыть]. А гурманы из Франции, США, Бельгии и Люксембурга импортируют из Азии огромное количество лягушачьих лапок{51}51
  Ian G. Warkentin, David Bickford, Navjot S. Sodhi, and Corey J. A. Bradshaw, «Eating Frogs to Extinction,» Conservation Biology 23, no. 4 (2009): 1056–1059.


[Закрыть].

Что толкает паршивых овец на антисоциальные поступки? В 2007 году группа ученых под руководством биолога, специалиста по охране окружающей среды Фрэнка Куршана посетила мероприятие в роскошном парижском отеле, чтобы опросить три сотни человек, какую икру они предпочитают – «редких» или «распространенных» видов осетровых рыб. Франция потребляет много осетровой икры и вместе с несколькими другими рынками почти уничтожила мировую популяцию осетра. (Представьте себе, убийство рыбы ради поедания ее будущего потомства противоречит концепции самодостаточной устойчивости среды обитания!) Даже не сняв пробы, 57 % опрошенных заявили, что предпочтут икру редких рыб, а остальные не выразили определенных предпочтений – ни один не сказал, что предпочел бы икру распространенного вида. После вкусовой пробы 70 % отдали предпочтение «редкой икре». И угодили в ловушку: в действительности обе порции икры были от осетров искусственного разведения. Одна и та же икра! Достаточно было просто объявить один образец редким, чтобы большинство возжелали отведать именно его.

Но бог с ними, роскошными отелями. Как насчет рядовых потребителей? Почти аналогичные результаты группа Куршана получила, повторив эксперимент в трех крупных супермаркетах в пригородах{52}52
  Agnès Gault, Yves Meinard, and Franck Courchamp, «Consumers' Taste for Rarity Drives Sturgeons to Extinction,» Conservation Letters 1, no. 5 (2008): 199–207.


[Закрыть]. Ученые также провели серию экспериментов в старейшем французском зоопарке, и оказалось, что посетители готовы карабкаться по лестницам, мокнуть, проходя под оросительным устройством, и платить больше ради того, чтобы увидеть редкие виды, а не обычные. А еще они охотнее крали со стенда семена, обозначенные как «редкие»{53}53
  Elena Angulo, Anne-Laure Deves, Michel Saint Jalmes, and Franck Courchamp, «Fatal Attraction: Rare Species in the Spotlight,» Proceedings of the Royal Society B 276, no. 1660 (2009): 1331–1337.


[Закрыть].

Представители дикой природы в качестве объектов коллекционирования – это один из крупнейших черных рынков в мире. Британские любители наблюдений за птицами в естественной среде обитания также ценят редкие виды и охотно обменивались бы в Интернете информацией о необычных местах для наблюдения, однако коллекционеры птичьих яиц тут же начнут пользоваться этими сведениями, чтобы разорять гнезда. Достаточно описать новый вид, чтобы среди коллекционеров вспыхнул спрос, в чем убедились ученые, обнаружившие в Индонезии неизвестную черепаху, а в юго-восточной части Китая – геккона{54}54
  Bryan L. Stuart, Anders G. J. Rhodin, L. Lee Grismer, and Troy Hansel, «Scientific Description Can Imperil Species,» Science 312, no. 5777 (2006): 1137.


[Закрыть]. С этой проблемой сталкиваются и археологи: стоит рассказать о месте находки, и там тут же появляются черные копатели и браконьеры{55}55
  Bernard W. Powell, «A Problem in Archaeology Too,» Science 313, no. 5789 (2006): 916.


[Закрыть].

Редкости – недурной объект инвестиций, чем и объясняется существование рынков произведений искусства, антиквариата, старинных книг, монет и окаменелостей. Известно, что французский художник Бернар Вене выкупил часть своих ранних работ и уничтожил ради того, чтобы повысить собственную рыночную стоимость. По слухам, нечто подобное хотят проделать и коллекционеры носорожьих рогов: отправить браконьеров убивать диких носорогов, чтобы уже имеющиеся в их собраниях рога подскочили в цене. На рынке природных редкостей погоня за раритетами приводит к самым катастрофическим последствиям. Достаточно лишь горстки коллекционеров, жаждущих ценных экземпляров, чтобы каждый, кому небезразлична судьба исчезающих видов, лишился сна.