Текст книги "Файл №13. Мальчик-зомби"

«Найдите» – точнее не скажешь. Все стулья были завалены горами книг и документов. Мальчикам потребовалось почти пять минут, чтобы убрать их.

Как только они наконец уселись, Анджело поведал библиотекарю всю их историю. Ник все ждал, что мужчина начнет смеяться или спорить, но тот и бровью не повел. Складывалось впечатление, что он знал наперед все, что собирался сказать Анджело.

Когда тот закончил свой рассказ, мистер Блекхэм медленно, палец за пальцем, стянул с себя перчатки:

– Очень любопытно.

– Вы нам верите? – спросил Ник.

– А почему я не должен верить? – сказал мужчина. Что, по правде, вовсе не является ответом, подумал Ник. – Сейчас, глядя на город, даже и не скажешь, но когда-то Плезант-хилл назывался Причудвиль.

– Причудвиль? – возмутился Картер. – Это что за название такое?

Мужчина кивнул, словно Картер задал самый правильный вопрос:

– Вполне логичное для города, где все не так просто, как кажется на первый взгляд. – Он положил перчатки на стол и наклонил голову в сторону Ника: – Могу я посмотреть ту вещь, что тебе оставила бабушка?

Ник пошарил в кармане и вытащил оттуда пузырек.

Мистер Блекхэм с интересом повертел металлическую бутылочку в руках, понюхал ее, потряс возле уха и даже прикоснулся к ней кончиком языка.

Нику как-то не приходило в голову попробовать ее на вкус.

– Вы знаете, что это?

Мистер Блекхэм кивнул. В полумраке на задворках библиотеки его глаза казались еще чернее.

– Слышали когда-нибудь о гро-бон-анж? – спросил он. Троица покачала головой.

– Дословно переводится как «большой добрый ангел». Есть еще ти-бон-анж – «маленький добрый ангел». Считается, что из этих двух частей состоит душа человека. Гро-бон-анж – это жизненная сила, то, что остается от человека после смерти.

Ник уставился на пузырек, во рту у него пересохло.

Мистер Блекхэм поставил бутылочку на стол:

– Это – пот-тет, вместилище для головы. Традиционно его делают из фаянса или фарфора. Внутри хранится прядь волос, ноготь или, иногда, лоскут одежды. Гро-бон-анж запечатывают в пот-тет до тех пор, пока не появится возможность выпустить ее и дать ей снова слиться с космической энергией, из которой она и родилась.

– Значит, внутри… – Нику так сдавило горло, что он не смог выдавить последние слова.

Библиотекарь улыбнулся. У него были очень длинные и очень белые зубы.

– Душа твоей бабушки. По крайней мере ее часть.

Он вернул золотой пузырек Нику, которому теперь стало как-то некомфортно держать его в руках. Словно он держал урну с прахом недавно кремированного человека.

– Обычно близкий человек распечатывает сосуд и отпускает душу, – сказал мистер Блекхэм. – Но тот, кто создал этот пот-тет, приложил немало усилий, чтобы его было сложно открыть. И у нее, вероятно, была очень веская причина оставить его именно тебе, Ник. – Он запустил руку под стол, достал оттуда увесистую черную книгу и отдал ее Анджело: – Осторожно с ней. Бесценный экземпляр.

– Там написано, как его открыть? – спросил Ник.

Вопрос, кажется, удивил мистера Блекхэма:

– Боже упаси. Я понятия не имею, как открыть пот-тет твоей бабушки. И можно ли вообще это сделать. В книге ничего подобного нет.

– Тогда какой от нее прок? – спросил Ник. – И что мне делать с этим пот-тетом?

– Это мы, пожалуй, обсудим в другой раз, – сказал мистер Блекхэм. – Боюсь, ты уже прилично опаздываешь.

– Куда опаз…

Ника перебил звонок телефона, стоявшего на столе мистера Блекхэма. Библиотекарь запустил руку в огромную кипу бумаг и вытянул оттуда трубку, которой на вид было не меньше полувека.

– Да? – сказал он, поднеся ее к уху. – Он здесь, – кивнул он. – Немедленно его пришлю.

Мистер Блекхэм вернул трубку под кучу бумаг и улыбнулся Нику:

– Боюсь, ты опаздываешь на обед.

Глава 18. Не для брезгливых (Если, выдергивая расшатавшийся зуб, ты с трудом сдерживаешь рвотные позывы – это о тебе)

– О боже! – Ник подскочил с места. У него напрочь вылетело из головы, что сегодня к ним на обед должен прийти папин начальник. А он ведь обещал помочь с уборкой. – Мне нужно бежать, – выпалил мальчик, развернулся и помчался к выходу.

Он бежал до самого дома, под конец у него уже дрожали руки и ноги, а пот катился градом. Оказывается, зомби тоже могут устать, если приложить достаточно усилий.

Когда он вошел, мама стояла в прихожей прямо за дверью:

– Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени? Я уже всех знакомых обзвонила, разыскивая тебя. Слава богу, хоть Анджело сообщает своей матери, куда направляется.

В гостиной больше не громоздилась мебель. Ник вспомнил, что должен был помочь отцу перенести ее.

– Извини, – сказал он. – Я потерял счет боксерским трусам. То есть времени. – Глаза мамы сузились, но, прежде чем она успела что-либо сказать, Ник направился к лестнице: – Пойду приведу себя в порядок.

– Надень рубашку и галстук. И поторопись, мистер Фергюсон будет здесь через пятнадцать минут.

– Еще и галстук? – простонал Ник.

Он ненавидел галстуки. Ему в них было трудно дышать – хоть сейчас дыхание и не в ходило в обязательную программу.

– Да, без разговоров, – отозвалась мама, раскладывая на столе приборы. Она снова взглянула на Ника и потянула носом: – И душ прими. А еще папиным одеколоном побрызгайся. Подростковый возраст, что ли, сказывается, но от тебя несет, как от клетки с шимпанзе в зоопарке.

Папа вышел из кухни с дымящимся блюдом в руках:

– Может, это нам даже на руку. С мистером Фергюсоном придет племянница. Она твоя ровесница и, я слышал, просто обожает шимпанзе.

Ник распахнул рот. Племянница? Никто ему не говорил, что папин начальник приведет с собой девочку. Но всего один мамин взгляд ясно дал понять, что спорить – плохая идея. Вместо этого Ник недовольно протопал к себе в спальню, ворча себе под нос о том, как несправедлива жизнь, в которой его вынуждают обедать с какой-то девчонкой.

Когда Ник помылся, переоделся и даже щедро побрызгался папиным одеколоном – который, как ему казалось, вонял даже хуже разлагающейся плоти, – уже перевалило за шесть. Войдя в столовую, он увидел, что папин начальник уже приехал. Мистер Фергюсон с женой сидели за обеденным столом, и папа рассказывал им один из своих не в меру длинных анекдотов. На миссис Фергюсон, вероятно ровеснице мамы Ника, было черное вечернее платье и нитка жемчуга. А практически лысый мистер Фергюсон был одет в темно-серый костюм. Рядом с ними сидела рыжеволосая девочка, которая показалась Нику смутно знакомой, хоть он и не видел ее лица с того места, где стоял.

Папа закончил анекдот, мистер и миссис Фергюсон вежливо посмеялись.

– Джон, Даниэль, – сказала мама, явно испытывая облегчение от того, что появился повод сменить тему: – Это наш сын, Николас.

Ник скривился, услышав свое полное имя. А когда обернулась сидевшая за столом девочка, его и вовсе перекосило. Так вот почему она показалась ему знакомой. Это была Энджи Холлингсворт.

– Я так понимаю, вы с моей племянницей ходите в одну школу, – сказал мистер Фергюсон.

– Э-э-э, да, – пробормотал Ник.

Так вот что она имела в виду, когда сказала, что они увидятся завтра. Как родители могли заставить его обедать с Энджи? Ну почему именно с ней?! Девочка самодовольно ухмыльнулась, когда Ник занял единственное свободное место – прямо напротив нее.

Папа заулыбался, словно лучше новостей в жизни не слышал.

– Так вы, значит, дружите?

– О да, – ответила Энджи, мило хлопая глазками и изображая бескрайнее счастье. Как только Ник сел, она наклонилась к нему и прошептала: – Ты воняешь как дохлая рыба.

– А ты выглядишь как дохлая рыба, – шепнул тот в ответ с деланой улыбкой.

– У вас, должно быть, много общего, – сказала миссис Фергюсон, пока папа нарезал ростбиф.

– Не очень-то, – начал было Ник, но Энджи его перебила:

– Конечно. – Девчонка зыркнула на него, ясно давая понять, что знает – Ник не станет ей перечить перед папиным начальником. – Кстати, он нам как раз тут рассказывал о своей увлекательной поездке в Луизиану. Я бы с удовольствие послушала еще.

– Правда? – Мама натянуто улыбнулась Нику, и тот все прекрасно понял без слов.

«Если ты хоть слово скажешь о вуду, будешь сидеть под домашним арестом, пока не достигнешь возраста голосования».

Она зря беспокоилась. Энджи и так слишком много узнала, он не собирался сообщать ей ничего лишнего.

– Ничего особенно. Куча лысых обезьян. – Папа неловко усмехнулся и, когда мамин локоть впился Нику под ребра, он понял, что сейчас сказал. – То есть комары и аллигаторы.

Мистер Фергюсон провел рукой по своей гладкой голове:

– Вот как.

– Я слышала, там до сих пор практикуют вуду, – сказала Энджи. – Знаете, всякие чары, заклинания и… проклятия.

Внутри у Ника все упало. Она что-то знает или это просто догадка?

Отец Ника побледнел:

– Ник ведь ничего тебе не говорил о… ай!

Папа метнул взгляд на маму, которая – Ник почти не сомневался – только что пнула его под столом, и тут же принялся сосредоточенно предлагать всем еду.

Мама легонько коснулась пальцами губ, передавая папе пюре.

– Ричард хотел сказать, что у его тети было несколько изумительных предметов мебели.

– О, просто чудесно, – сказала миссис Фергюсон, накладывая заправку в свой салат.

Энджи положила себе пару ложек моркови и передала блюдо Нику.

– Чем вы сегодня занимались в библиотеке? – прошептала она.

– Ты шпионила за нами? – ответил он так же шепотом, накладывая себе минимальное количество овощей – ровно столько, чтобы не получить нагоняй.

Папа и мистер Фергюсон заговорили о ком-то из отдела маркетинга, и Ник заметил, что мама пристально наблюдает за ним и Энджи. Можно было не сомневаться, если ему была дорога его привычная жизнь, нужно было оставаться предельно вежливым. Вечер обещал быть просто отвратительным. Мало того что ему нужно было как-то создавать иллюзию того, что он ест, так еще и слушать язвительные замечания Энджи, не имея возможности ей нагрубить.

– Я же сказала, мы за вами следим, – Энджи взяла кусок ростбифа с общего блюда. – Тиффани говорит, вы довольно долго читали про вуду. С чего это, а?

– Я не обязан тебе ничего объяснять, – сказал Ник, выбирая себе наименее прожаренный кусок мяса, прежде чем передать блюдо маме. – И я бы не очень верил Тиффани. Она-то, похоже, не читает ничего, кроме модных журналов и этикеток на косметике.

Ник старался себя не выдать, но на самом деле его это очень обеспокоило. Он мог сколько угодно издеваться над тремя подругами, но, по правде говоря, они были умны. И рано или поздно должны были догадаться, что скрывают мальчики. Уже давно бы догадались, если бы идея о том, что Ник мог на самом деле превратиться в зомби, не звучала настолько безумно.

– Пюре? – спросила мама.

Ник забрал большое блюдо из ее рук и едва его не выронил. Что-то было не так. Он почти не ощущал гладкую поверхность под своими пальцами. Словно его руки онемели. Взять ложку оказалось сложнее, чем подцепить кубик льда китайскими палочками. Он кое-как плюхнул немного пюре себе в тарелку и с облегчением протянул ее Энджи.

– Растяпа, – шепнула та.

Энджи потянулась за блюдом, и Ник вдруг заметил, что среди волн рыхлого белого пюре торчит что-то маленькое и розовое. На секунду ему показалось, что в миску упала морковина. Затем он посмотрел на свою правую руку – ту, которой накладывал пюре. И с нарастающим ужасом осознал, что на ней чего-то не хватает. Четыре пальца, включая большой, были в порядке. А вот самый маленький – мизинец – исчез.

Его взгляд метнулся от обрубка, оставшегося на месте мизинца, к крошечному розовому кончику, торчащему из картошки. Это был его палец. Его мизинец свалился в пюре, которое сейчас себе по очереди будут накладывать сначала Энджи, потом миссис Фергюсон, а потом папин начальник.

Энджи смотрела на него в полном смятении. Само собой, она поняла, что что-то неладно, – но пока не знала, что именно. Ник уже представлял, как она завизжит, стоит ей опустить взгляд и заметить посреди пюре направленный в ее строну ноготь. В другой ситуации он бы с нетерпением ждал этого момента. Но не сейчас. Как только Энджи поймет, что произошло, она догадается и обо всем остальном. А едва она прознает, что Ник – зомби, мгновенно растреплет всем, кому только можно.

Взгляд Энджи пополз от Ника к картофельному пюре. Нет ни малейшего шанса вернуть палец, не привлекая внимания. В любую секунду Энджи его заметит. Как он будет такое объяснять? Ник метался в поисках решения, но в итоге смог придумать один-единственный выход. Руки Энджи сомкнулись на блюде. Понимая, что ничем хорошим это не кончится, Ник сделал единственное, что мог в сложившейся ситуации.

Он со всей силы подкинул миску вверх и в сторону. Глаза Энджи поползли на лоб, а губы округлились в букву «о». Ник с ужасом наблюдал, как блюдо взмывает в воздух. Пюре полетело во все стороны. Часть шлепнулась на лицо Энджи. Черное платье миссис Фергюсон забрызгало пулеметным огнем белых точек. Комок картошки размером с кулак Ника смачно плюхнулся на голову мистера Фергюсона.

Прежде чем кто-то успел среагировать, Ник нырнул под стол, схватил свой палец и поскорее спрятал его в карман.

И вот тогда раздались вопли.

Глава 19. Бесит, когда такое случается, да?

– Ребята, сюда, – шепотом позвал Ник из окна своей спальни и помахал рукой Картеру и Анджело, которые уже почти подъехали к центральному входу на велосипедах.

Было раннее утро воскресенья, и родители еще не проснулись, но Ник не хотел рисковать.

Мальчики бросили велосипеды на газоне перед домом и подошли к окну.

– Чего мы так шифруемся? – спросил Картер. – Сначала звонишь нам полшестого утра и не говоришь почему, а теперь вот шепчешь из окна, как будто нам нельзя здесь находиться.

Ник оглянулся через плечо. Все так же, не повышая голоса, он сказал:

– У нас проблема. – Он передал что-то Анджело через подоконник.

– Елки зеленые, – сказал Картер, осознав, что держит в руке Анджело. – Это то, что я думаю?

Ник вытянул правую руку, на которой виднелся маленький розовый обрубок.

Анджело перевернул мизинец и внимательно осмотрел его конец, некогда примыкавший к руке Ника, словно это был крайне интересный проект по биологии, не более:

– Ну что ж, этого стоило ожидать. Когда он отвалился?

Ник закатил глаза:

– Заходите с черного хода. Только не разбудите родителей.

Ребята уселись у него в комнате, и Ник рассказал им все, что произошло. Картер растянулся в углу на кресле-мешке, покачал головой и принялся подъедать оставшиеся с Хеллоуина конфеты, которые ему в конце концов вернули родители:

– Блин, я бы многое отдал за то, чтобы посмотреть, как Энджи в физиономию прилетело пюре.

– Думаешь, она заметила палец? – спросил Анджело.

Ник покачал головой:

– Все случилось слишком быстро. Папа, конечно, не слишком рад, что я искупал его начальника в картошке, но никто не считает, что я сделал это нарочно. Я сказал, что миска выскользнула у меня из рук, – он забрал мизинец у Анжело. – Так что нам делать? Если я сниму амулет, что станет с моим пальцем?

Картер принялся шарить по письменному столу Ника. Чуть покопавшись, он достал большой блестящий моток.

– Скотч? – спросил Ник, прижимая свой мизинчик к груди. – Ты хочешь примотать мне палец скотчем?

– Почему нет? – сказал Картер. – Папа как-то половину переднего бампера замотал, чтобы тот держался на месте.

– Я, наверное, сейчас глупость скажу, но, уж извини, бампер машины и мой палец – немного разные вещи.

Анджело на секунду задумался:

– Принесите-ка мне леску и иголку для шитья.

Когда Ник вернулся с упомянутыми предметами, Анджело велел ему положить руку под увеличительное стекло на штативе, которое они обычно использовали, чтобы клеить маленькие детали моделек.

– Как круто! – сказал Картер. – А давайте пришьем его на левую? Тогда на одной руке у него будет шесть пальцев, а на другой – четыре!

– Я хочу, чтобы у меня было по пять пальцев на каждой, как положено, – сказал Ник, гадая, не сказалось ли злоупотребление сладким на мозгах друга. – Только убедись, что пришиваешь нужной стороной. Не хочу в итоге остаться с пальцем, приделанным вверх ногами.

– Так, сиди смирно.

Ник наблюдал, как Анджело приметывает его палец, словно оторвавшуюся пуговицу. Он ощущал легкие уколы, когда иголка входила в кожу и выходила из нее, но в остальном не чувствовал вообще ничего.

Анджело снял очки и вытер пот со лба. Он спрятал иголку и немного лески в свой дневник наблюдений:

– Лучше не трогай его лишний раз, пока снова не станешь человеком.

– Особенно в носу не ковыряйся, – добавил Картер. – Будет отстойно, если он там застрянет.

– Спасибо за совет. – Ник вытянул амулет из-за пазухи. – Что ж, пора его, наконец, снять.

Все трое уставились на красный переливающийся камень в центре. Ник с ним даже как-то свыкся, и, хотя он был уже готов перестать быть зомби, в глубине души мальчик знал, что будет по всему этому скучать.

– Как думаете, мне нужно что-то сначала произнести?

На лице Анджело читалось сомнение. Нику было непривычно видеть друга таким.

– Ни в одной моей книге не нашлось ничего о том, как снимать про́клятый амулет. Боюсь, придется просто стащить его и посмотреть, что случится.

Хотя его сердце практически перестало биться, Нику казалось, что оно колотится в груди как сумасшедшее. Он крепко сжал амулет в левой руке.

Даже после всего случившегося какая-то часть Ника не хотела снимать медальон – словно он сам просил оставить его на шее.

– Ну, чего ты ждешь? – спросил Картер.

– Дай мне несколько секунд! – огрызнулся Ник.

Его ладонь вспотела: камень был теплым на ощупь. Что с ним не так? Почему он не может снять эту штуку?

– Тебе помочь? – Анджело сделал шаг вперед, и Ник отшатнулся.

– Все в порядке? – спросил Картер.

– Да, – буркнул Ник. – Я просто…

– Что просто? Хочу остаться вонючим монстром, у которого раны не заживают, а все тело разваливается на части?

Одним быстрым движением Ник ухватился за цепочку на шее и стащил амулет через голову.

Все трое сидели молча, наблюдали и ждали.

– Как ощущения? – спросил Картер.

Ник пожал плечами:

– Вроде нормально. – Он посмотрел на Анджело: – Я стал… человеком?

Анджело, хмуря брови, приложил палец к его шее. Чуть погодя прижался ухом к груди Ника и стал слушать. Когда он поднял голову, лицо его было мрачным:

– Кажется, проблема серьезней, чем мы думали.

Ник провел большим пальцем вдоль основания своего заштопанного мизинца:

– То есть я останусь таким навсегда?

Анджело закусил нижнюю губу, раз за разом перелистывая свою записную книжку:

– Я не знаю, говорю же.

– Может, просто надо немного подождать, – предположил Картер, откусывая шоколадную тянучку.

– Скорее всего, – кивнул Ник, искренне желая в это верить. Он вполне мог подождать еще денек-другой, если было нужно. Такой вариант устраивал его куда больше, чем альтернатива, где придется объяснять родителям, что их сын теперь зомби и его окончательная потеря способности мыслить и превращение в слюнявого монстра, ведомого лишь неутолимым желанием пожирать человеческие мозги, – лишь вопрос времени.

– Возможно, – медленно кивнул Анджело. – Или мы что-то упустили. Может, тебя еще можно снова превратить в человека. Но, чем дольше мы тянем, тем сложнее это будет сделать. Предлагаю пробовать все, что только сможем придумать. И уж если ничего не сработает, тогда будем просто ждать.

– Да, логично, – согласился Ник. – Только не здесь. Я пока еще не наказан, но скоро проснутся родители, и ситуация может измениться. Давайте каждый самостоятельно по ищет способ снять проклятие, и мы встретимся в парке через час?

Шестьдесят минут спустя Ник подкатил на своем велосипеде к столикам для пикника, расположенным в центре Дайнозор-парка, неподалеку от небольшой детской площадки. В руке он сжимал коричневый бумажный пакет. Картер уже ждал его там с таким же пакетом в руке.

– Что ты принес? – спросил Ник, с надеждой глядя на кулек.

Картер внимательно изучал свои ботинки:

– Да так, кое-что. А ты?

Ник прислонил свой велосипед к столу:

– Тоже.

Так и не решившись посмотреть друг другу в глаза, ребята стали ждать Анджело. Если в пакете Картера было примерно то же, что и в пакете Ника, то Анджело был их последней надеждой. Через пятнадцать минут тот наконец по явился с толстенной книгой и зеленой бутылкой в руках. Книгу Ник, кажется, узнал – это была та самая, из библиотеки.

Ник прочитал этикетку на бутылке:

– Лимонный сок?

– Вы принесли что-то получше? – спросил Анджело, протягивая руку.

– Нет, – признался Ник. – Это та книга, которую тебе дал мистер Блекхэм?

Анджело опустил свой фолиант на стол для пикника:

– Да. Но давайте сперва испытаем все остальное. – Он взглянул на Картера: – Что ты придумал?

Картер вытянул из пакета маленький белый тюбик.

– Крем от прыщей? – захохотал Ник.

– Эй, – возмутился Картер, краснея. – Кожа моей старшей сестры выглядела в десять раз противнее твоей, пока она не начала этим мазаться. Конечно, теперь она выглядит не многим лучше. Но если этот крем способен избавить от прыщей…

– Что ж, попытка не пытка, – сказал Ник, выдавил небольшую порцию средства себе на ладонь и размазал его по лицу.

– Какие ощущения? Что-нибудь изменилось? – спросил Анджело спустя пару минут.

Ник покачал головой.

– А ты что принес? – поинтересовался Картер, потянувшись за пакетом Ника.

Ник очень пожалел, что пару минут назад посмеялся над Картером. Он открыл свой пакет и достал оттуда аэрозоль и банку лосьона.

Картер покатился со смеху, держась за живот:

– Пятновыводитель и АнтиОблысин?

Ник скривился:

– Один избавляет от пятен, второй помогает от облысения. Это все, что я смог найти. И вообще, эти идеи не глупее твоего крема от прыщей.

Это утихомирило Картера.

Ник уже знал, что ни то ни другое не сработает, но все равно брызнул себе на затылок пятновыводителем и втер в макушку немного средства для роста волос. После чего они молча постояли, глядя на качели и горки, в столь ранний час смотревшиеся до жути пустынно.

– Ничего, – сказал Ник, когда Картер, наконец, посмотрел в его сторону.

Оба обернулись к Анджело, который протянул им лимонный сок:

– Говорят, он помогает при простудах. Но моя бабушка клянется, что им можно вылечить вообще что угодно.

Ник забрал у него бутылку:

– И что мне с ним делать?

По выражению лица Анджело сразу стало понятно, что ничего хорошего.

Анджело пролистал свои записи до нужной страницы и сверился с ней. Хотя Нику показалось, что друг, скорее, просто искал предлог не смотреть на него.

– Тут написано, что тебе, э-э-э, нужно закапать по две капли лимонного сока в каждую ноздрю.

Ник отшатнулся:

– Издеваешься? Ты хоть представляешь, как будет щипать?

– Вообще-то, полагаю, на данный момент ты практически ничего не почувствуешь. Но можешь не пробовать, если не хочешь, – Анджело потер щеку. – Как знать, может, пятновыводитель скоро сработает.

Недовольно ворча, Ник свинтил с бутылки крышечку и наполнил ее соком.

– Почему бы тебе не попробовать первым? – пробормотал он.

Но Анджело был прав. Не сказать чтобы у него было много вариантов. Запрокинув голову, Ник залил немного сока сначала в одну ноздрю, а потом в другую. Анджело не ошибся. Единственное, что Ник почувствовал, – как неприятно сжалось горло, когда в него потек сок из пазух.

– Фепель ффо? – произнес он, стараясь не вдыхать.

– Полагаю, он спрашивает «теперь что?», – перевел Картер.

Анджело сверился с книгой:

– Стоя на одной ноге, три раза прыгни спиной вперед, повторяя слова «прочь, прочь, прочь».

Ник скосился на него, гадая, не решил ли друг просто жестоко его разыграть. Но тот выглядел очень серьезным.

Медленно, сантиметр за сантиметром, Ник поднял левую ногу в воздух. Из-за того, что мышцы стали изнашиваться, он плохо держал равновесие. А с запрокинутой головой и слезящимися глазами не то что прыгать – даже стоять было трудно.

– Прочь, – буркнул Ник, делая прыжок назад.

Он едва не упал, но, вытянув руки вперед, кое-как все же смог удержать равновесие. Его начало вести в сторону. Нужно было срочно заканчивать ритуал.

– Прочь. – Он прыгнул второй раз, почувствовал, что вот-вот упадет и скорее прыгнул еще раз:

– Прочь.

– Осторожно, стол! – крикнул Картер.

Ник ударился бедром об угол столика для пикника. Отчаянно замахал руками, стараясь удержаться на ногах. Анджело попытался ухватить друга за руку, но промахнулся. Словно гигантский неуклюжий фламинго, беспорядочно хлопающий крыльями, Ник развернулся и, пролетев полметра, зарылся лицом в землю.

– Ты в порядке? – побежал к нему Картер.

Анджело примчался первым и поднял товарища на ноги. Он что-то сказал, но Ник его не расслышал:

– Что?

Анджело поднял руку и встал справа от Ника:

– Говорю, ты, кажется, кое-что потерял.

Ник опустил взгляд на то, что друг держал на ладони. Это было его левое ухо.

– Отвалилось, когда ты кувыркнулся через лавку.

Картер затормозил на влажной траве. Посмотрев сначала на Анджело, затем на Ника, он почесал затылок:

– Слушай, если оно тебе не нужно, можно я возьму его себе как сувенир?