Текст книги "Все дело в деньгах"

Жирный итальянец снова появился на пороге своей каморки, на этот раз в сопровождении двух очень подозрительных личностей, и они встали возле выхода.

Я уже поднялся со стула.

– Я попросила этих ребят задержать тебя здесь, пока я исчезну, – сказала Рима. – На твоем месте я бы не стала с ними связываться. Они ребята крепкие.

Они были молодые, высокие и здоровые на вид, оба парня, стоявшие с жирным итальянцем. Один из них, с копной мягких светлых волос, одет в кожаный пиджак и брюки с кожаными заплатами на коленях. Другой, с грубо слепленным лицом бывшего боксера, был в джинсах и дешевой белой рубашке с закатанными рукавами.

– Пока, – сказала Рима. – Не забудь про наше маленькое дельце, а то придется встретиться в другом месте, которое будет похуже этого.

Она взяла в руку потертый саквояж, который, оказывается, все это время стоял за стулом, и направилась к выходу.

Я не двинулся с места. Трое мужчин смотрели на меня, тоже не сходя с места. Рима вышла из отеля, быстро сошла по ступенькам и исчезла в темноте.

Через минуту-другую блондин спросил:

– А не помять ли нам его немного для порядка, а, Бэттлер? Может, врежем ему хорошенько?

– А что, я не против. Давно я не упражнялся, – хмыкнул «Боксер».

Жирный итальянец строго сказал:

– Без глупостей. Он ждет пять минут, потом уходит. Никто его не трогает.

Блондин сплюнул на пол:

– Как скажешь, хозяин.

Время шло. Наконец мне показалось, прошло гораздо больше времени, чем пять минут, жирный итальянец скомандовал своим бойцам:

– Все, пошли, игра ждет.

И они ввалились обратно в свою каморку, оставив меня наедине с пожилым негром.

Он посмотрел на меня и почесал в затылке большой черной рукой.

– Вы, наверное, хорошо живете, мистер, – промолвил он. – А эти парни такие грубые.

Я вышел в ночь и сел в машину.

II

Пока я ехал домой через весь город, мой мозг лихорадочно работал. Меня буквально загнали в клетку. Теперь я уже ни за что не найду Риму. Она продолжит шантажировать меня из какого-нибудь безопасного места, и я не смогу до нее добраться. В конце концов мне придется расстаться со всеми деньгами, которые я получу за строительство моста, а потом и со следующими заработками. Я не сомневался, что она будет продолжать шантаж до конца своих дней.

Похоже, наши планы купить дом Терреллов рухнули. Как мне сказать об этом Сарите?

Мысль о Сарите пронзила меня с головы до пят. Я затормозил у обочины. Нельзя этого так оставить, говорил я себе, и во мне поднималась волна гнева. Надо срочно искать выход.

Несколько минут я сидел, тупо уставившись на поток машин на дороге, но потом снова овладел собой и начал рассуждать.

Рима дала мне адрес банка в Лос-Анджелесе. Значит ли это, что она уезжает из Холланд-Сити в Лос-Анджелес или просто хочет направить меня по ложному следу? Во что бы то ни стало нужно найти ее. Это единственный выход. Найти и заставить замолчать.

Я завел машину и рванул к «Риц-Плаза», что была в паре кварталов от меня. Оставив машину около гостиницы, я вошел туда и направился в туристическое бюро.

Дежурившая там девушка ослепительно мне улыбнулась:

– Слушаю вас, сэр?

– Сегодня есть рейс на Лос-Анджелес?

– Сейчас нет, сэр. Первый самолет вылетает завтра в десять двадцать пять утра.

– А поезд?

Она нашла расписание поездов, полистала его и кивнула:

– Поезд отходит в одиннадцать сорок. Если поторопитесь, еще успеете к нему.

Я поблагодарил ее и, сев в машину, на полной скорости помчался к железнодорожному вокзалу. Там я оставил автомобиль на стоянке и ринулся к справочному бюро. Часы показывали половину двенадцатого. Поезд на Лос-Анджелес прибывал на третью платформу.

Стараясь быть осторожным, я пошел к нужной платформе, выискивая глазами Риму. Ворота, ведущие на платформу, были еще закрыты. Возле них уже толпились люди. Римы среди них не было.

Я подождал, стараясь держаться в тени, пока ворота открыли. Через десять минут поезд отошел. Римы на нем не было, я убедился.

Я побрел обратно к своей машине. Это был выстрел наудачу, и он оказался холостым. Завтра искать ее будет уже бесполезно. Я не смогу быть одновременно в аэропорту и на вокзале. В любом случае этот адрес в Лос-Анджелесе может оказаться ложным следом. Она могла уехать куда угодно. Мой чек поступит в лос-анджелесский банк, а оттуда его полномочны переслать в любой банк страны. Оставалось слишком мало шансов найти ее.

Я забрался в машину и поехал домой. Выходя из лифта и подходя к дверям своей квартиры, взглянул на часы – было пять минут первого. Хоть бы Сарита уже спала. Я был так подавлен, что разговаривать ни с кем не хотелось.

Мне не повезло. Войдя, я увидел свет в гостиной.

– Джефф?

Сарита вышла в коридор, когда я снимал пальто.

– Привет, дорогая, – сказал я. – Я думал, ты уже спишь.

– Я весь вечер ждала тебя. Я думала, ты уже никогда не приедешь. – Что-то в ее голосе заставило меня присмотреться к ней внимательнее. Она была чем-то возбуждена. – Хочешь поесть?

Хотя я не ужинал, есть совсем не хотелось.

– Нет, спасибо. А что с тобой? Почему ты так взволнованна?

Она взяла меня под руку и увлекла в гостиную.

– Часа два назад звонил мистер Террелл. Ему срочно нужен ответ. У него появился другой покупатель, который предлагает на десять тысяч больше. А мистер Террелл такой милый, представляешь, он хочет, чтобы дом достался нам, и согласился продать его нам по прежней цене. Но он хочет, чтобы мы ответили немедленно.

Я отодвинулся от нее и сел в кресло. Ну вот, началось. Я вязну по самые уши, не успев даже опомниться от первого удара.

– Он же сказал, что даст нам на размышление неделю, – промолвил я, вытаскивая портсигар и закуривая.

– Да, дорогой, я знаю, он обещал, но это новое предложение он получил только что. – Сарита уселась напротив меня. – Мы не можем позволить, чтобы он потерял десять тысяч долларов из-за двух дней. Мы ведь все равно покупаем их дом, правда? Он нам очень подходит, лучше мы ничего не найдем, и нам он достается совсем дешево. Так чего же ждать?

– Знаешь, Сарита. – Я старался не глядеть ей в глаза. – Наверное, придется отказаться от покупки дома. Я все обдумал. Все-таки дом – это серьезно, надолго. Тем более, что я собираюсь остаться в этом городе навсегда. Конечно, дом Терреллов хороший, мне он нравится, но мне кажется, будет лучше, если мы поживем здесь еще годик, а потом построим собственный дом. К тому времени наше финансовое положение станет совсем стабильным, и, если и дальше все пойдет хорошо, мы с тобой будем весьма состоятельны. Тогда нам, возможно, будет уже мало одноэтажного коттеджа. И потом, дом все-таки лучше строить самим. Как только я закончу мост, сразу набросаю проект. Мы даже могли бы это сделать вместе. И это будет уже полностью наше гнездышко.

Она вся напряглась. Было видно, как она расстроилась.

– Но Джефф, дорогой, за такую цену мы никогда больше не купим бунгало. Вместо того чтобы ютиться в этой скромной квартирке еще целый год, мы могли бы переехать в коттедж, а тем временем строили бы собственный дом, как ты хочешь. А когда новый дом будет готов, мы сможем продать его с большой прибылью.

– Да, я понимаю, – сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Но все же считаю, что сейчас лучше подождать. Я думаю, скоро нам будет не до коттеджа.

– Ну пожалуйста, Джефф. – Я сам был ужасно расстроен, и мне больно было видеть, как она огорчена. – Мне так там нравится. Пожалуйста, не отказывайся от дома. Если мы его купим, мы сэкономим деньги, которые платим сейчас за квартиру. Это же будет разумное вложение денег. Мне совсем не хочется оставаться здесь еще на целый год.

– Извини, – сказал я. – Но я не буду покупать этот дом. Давай оставим этот разговор, хорошо? Я очень устал и хочу спать.

– Но пойми, Джефф, ты не можешь просто отмахнуться от этого. Это важно для нас обоих. У нас есть деньги. Мы оба согласны, что дом нам подходит. Здесь нам уже нельзя оставаться, пойми. Тебе придется вести более светскую жизнь. Мы даже не можем пригласить сюда гостей. Человек с твоим положением в обществе обязан иметь хороший дом.

– Сарита, оставим это. У меня есть причины так поступить.

Она долго смотрела на меня пристальным взглядом, не говоря ни слова.

– Хорошо, – наконец произнесла она. – Если так… тогда конечно. Раз ты так считаешь. Значит, ты уверен, что пока нам лучше остаться здесь?

– Пока не построим свой дом, да.

– Тогда давай хотя бы сменим обстановку, купим новую мебель. Как минимум, надо привести эту квартиру в более приличный вид.

– Об этом поговорим в другой раз. – Я поднялся. – Давай ложиться спать. Посмотри на время: скоро час ночи.

– Мистер Террелл ждет ответа, Джефф. Он хочет получить его сегодня вечером.

Это уже было выше моих сил.

– Ну так позвони ему! Скажи, что я передумал. – Я вышел из гостиной и направился в спальню.

Я был очень зол и почти болен от сегодняшних переживаний. Когда я раздевался, Сарита в другой комнате говорила по телефону.

Когда она вошла в спальню, я принимал душ. Я надел пижаму и вернулся в спальню, лег в постель и закурил. Она молча прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Это случилось впервые со дня нашей свадьбы, и я, конечно, понял, что она сделала это намеренно.

Вдруг мне захотелось узнать, сколько денег у меня на счете. Я вылез из постели, пошел в гостиную и вынул свои банковские отчеты. Краткие подсчеты показали, что у меня чуть меньше двух тысяч долларов наличными и десять тысяч в ценных бумагах. Свою долю гонорара за строительство моста я должен был получить не раньше чем через восемь дней.

С тех пор как мы получили подряд на строительство моста, мой и так небольшой капитал таял довольно быстро. Пришлось купить новую одежду. Я подарил Сарите бриллиантовую брошь. Я заменил на машине колеса. Придется расстаться с ценными бумагами в пользу Римы. Оставались две тысячи на восемь дней плюс куча неоплаченных счетов.

Я вернулся в спальню. Сарита уже лежала в своей постели, спиной ко мне. Я лег и выключил свет.

– Спокойной ночи, дорогая, – сказал я.

– Спокойной ночи, – прозвучало холодно и отстраненно.

– Прости, Сарита, правда, мне очень жаль, но, поверь, я знаю, что делаю, – только и мог сказать я. – В конце концов ты поймешь, что я был прав. Пожалуйста, постарайся не принимать это так близко к сердцу.

– Я не желаю больше об этом говорить. Спокойной ночи.

Наступила тишина. Я лежал в постели, глядя в темноту, на душе скребли кошки. Через некоторое время я забыл о нашей размолвке и стал думать о том, как теперь выпутываться из этого кошмара. Чтобы спасти наше будущее, мое и Сариты, я был просто обязан найти какой-нибудь выход.

Перво-наперво следовало сделать три вещи: найти Риму, найти пистолет и заставить Риму замолчать. Но как ее найти? Завтра мне придется выслать чек на десять тысяч долларов на адрес банка в Лос-Анджелесе. Насколько я мог судить, разыскать Риму можно было лишь через этот банк. Само собой, в банке никто мне не даст ее адрес, но, может, можно его как-то у них выманить, придумать какую-нибудь хитрость?

Какое-то время я пытался придумать, как это сделать, но потом отбросил эту идею. Где-то в банке хранятся данные о другом банке и распоряжение Римы за ее подписью, чтобы любые суммы, поступившие на ее имя, перечислялись в этот другой банк. Разве к этим данным я мог получить доступ?

Как вообще можно получить доступ к данным о клиентах, хранящимся в банке, ну, если не считать, конечно, кражи со взломом? Это было за пределами моих возможностей. Даже если кража со взломом – проникнуть в банк мог только профессионал, меня же непременно схватили бы.

Поразмыслив так еще немного, я пришел к выводу, что сначала нужно увидеть этот банк. А значит, необходимо ехать в Лос-Анджелес.

У меня было до черта работы в офисе и важных встреч завтра, и я проклял Риму. Но работа подождет. Если я хочу ее найти, нужно идти по горячим следам, не откладывая.

Нужно лететь завтра утренним рейсом в десять тридцать, а все переговоры пусть проводит Джек. Я представить себе не мог, как он будет оправдываться за мое отсутствие, но нельзя было терять времени. Оставался, конечно, шанс, что Рима тоже полетит этим же рейсом, но он был слишком ничтожен.

Итак, в любом случае мне придется расстаться с первыми десятью тысячами долларов. Тогда у меня в запасе будут три недели до второй выплаты. За это время я должен найти ее и заставить молчать.

Глава 3

I

Я пришел на работу, когда еще не было восьми, настроение мрачнее некуда. За завтраком Сарита не сказала ни слова. За все утро мы едва обменялись несколькими словами. Никто из нас больше не вспоминал коттедж, но вчерашний разговор воздвиг меж нами высокую стену.

Мой рабочий стол был весь завален бумагами, на подносе для входящей корреспонденции лежала гора нераспечатанных писем. Сердце у меня заныло. Если я сейчас уеду в Лос-Анджелес, на Джека свалится совершенно непосильный груз. Я вспомнил, что сегодня он должен быть на месте строительства и проводить переговоры сразу с несколькими подрядчиками.

Целый час я просидел над бумагами, не разгибаясь, стараясь разгрести хотя бы самые срочные дела, когда в комнату влетел Джек.

– Привет, Джефф! – сказал он, одним прыжком оказавшись у своего стола. – Я заказал четыре бульдозера на расчистку площадки. Я только что оттуда, они уже начали работать. А сейчас иду встречаться с Купером по поводу бетономешалок. Почта уже была?

– Нет еще. – Я поколебался немного, а потом выпалил: – Слушай, Джек, мне надо уехать на пару дней.

Он искал что-то в куче бумаг, сваленных у него на столе, бормоча какие-то слова себе под нос. Он не сразу вник в то, что я сказал. Потом поднял голову и внимательно посмотрел на меня:

– Повтори?

Я откинулся на своем стуле и постарался принять беззаботный вид.

– Мне нужно уехать на пару дней. Я хочу, чтобы ты пока удерживал здесь крепость без меня.

«Ты сошел с ума», – говорил его взгляд.

– Э, нет, постой! Так не годится! Ты что, Джефф? Тебе нельзя сейчас никуда уезжать! Ты что, с катушек съехал? У тебя столько дел, тебе нужно встречаться сегодня с людьми – с Коуби, Максом Стоуном, «Кромби и Казинс», ты что, забыл? Мне сегодня нужны будут сметы на сталь. Сейчас нельзя все бросать!

– Прости, но мне очень надо. Это очень важное личное дело.

Его жизнерадостное лицо внезапно стало суровым и покрылось багровым румянцем.

– А мне наплевать на твои срочные дела! Мы с тобой строим мост и должны сдать его в срок! Пусть твое срочное личное дело идет к черту! Ты обязан быть здесь и выполнять свою работу, так же как я делаю свою!

– Я не могу ничего изменить. Я должен ехать, Джек.

Он провел рукой по своим редеющим волосам, не сводя с меня глаз. Постепенно нервный румянец сошел с его лица, и его обеспокоенный взгляд уступил место пристальному и подозрительному.

– А что у тебя случилось?

– Личные неприятности, – сказал я деревянным голосом, стараясь не глядеть на него. – Это касается Сариты и меня.

Он нахмурился, переложил с места на место несколько бумажек, потом выдал:

– Извини, что сорвался. Конечно, я огорчен, что у вас неприятности. Давай выложим карты на стол, Джефф. Мы с тобой партнеры. В свое время мы вложили все свои деньги в это предприятие, и теперь оба зависим от него. Нам достался самый большой заказ, на который только можно рассчитывать в этом городе. Если мы провалим строительство, нам конец. Ты же не можешь этого не понимать. Конечно, я не знаю, что там у тебя случилось, но хочу напомнить, что от этого строительства зависит мое будущее, впрочем, так же как и твое, и Сариты тоже. Если ты отменишь сегодняшние встречи, мы потеряем пять рабочих дней. И мы их потом никак не нагоним. Если Мэтисону придет в голову позвонить нам в офис и он не застанет тебя на месте, он будет рвать и метать. Думаю, мне не нужно тебе объяснять, что никто из нас не имеет права и не может не только два дня, но и лишнюю минуту тратить на посторонние дела, по крайней мере в ближайшие два месяца. – Он пожал плечами. – Вот и все, что я могу тебе сказать. А теперь сам решай, что тебе делать. Если ты сейчас все-таки уедешь, мост будет построен на пять дней позже, а это значит, мы сорвем сроки, а это, в свою очередь, означает, что никогда больше мы не увидим подобного заказа. По-моему, это ясно как день, и что бы ты ни говорил, положение дел этого не изменит.

Я знал, что он прав. Меня пронзила убийственная догадка, что Рима, наверное, рассчитала и это. Она понимала, что сейчас я крепко привязан к строительству, а значит, к Холланд-Сити и у нее будет время замести следы. И она могла быть совершенно уверена: как только она скроется от меня в безопасном месте, я уже никогда не смогу отыскать ее.

Что ж, после долгих измышлений мне пришлось сдаться. Все-таки в первую очередь я должен был думать о Джеке и о мосте, пусть даже в ущерб своим делам и за счет своих денег. Хотя в этом случае поиски Римы осложнялись еще больше и я оказывался перед необходимостью выслать ей второй чек на десять тысяч долларов, другого выхода у меня, похоже, не было.

– Ладно, ты прав, – сказал я Джеку. – Прости, что завел этот разговор.

– Ничего себе – прости! Ты просто не можешь сейчас никуда уезжать, Джефф, или мы пропали. Ну, теперь, когда этот груз свалился с наших плеч, может, скажешь, что случилось? Мы с тобой все-таки партнеры. Я не такой дурак и по твоему лицу вижу, что стряслось что-то действительно серьезное. Иногда полезно поделиться с кем-нибудь, если у тебя беда: ты вот, например, всегда можешь поделиться со мной.

Я чуть было не рассказал ему все, но вовремя остановился. Единственный выход, который виделся мне, – заставить Риму замолчать навсегда. Я не мог втягивать Джека в такое предприятие. Я все должен был делать сам, иначе он стал бы соучастником убийства.

– Нет, я сам разберусь, – бросил я, не глядя на него. – Спасибо за поддержку.

– Ну как хочешь, – ответил он. Я видел, что он обижен и расстроен. – Не могу же я тебя заставить. Но я хочу, чтобы ты знал: если тебе нужна помощь, финансовая или другая, всегда можешь рассчитывать на меня. Я же твой партнер. Что касается тебя, касается и меня. Понял?

– Спасибо, Джек.

Мы посмотрели друг другу в глаза, немного смущенно, потом он поднялся и начал собирать нужные бумаги.

– Ну ладно, мне пора идти. Меня там уже ждет пара ребят.

Он ушел, а я вынул свою чековую книжку и выписал чек на имя Римы Маршалл. Я вложил чек в конверт, написал на нем адрес лос-анджелесского банка и положил в поднос для исходящей почты. Потом я позвонил в свой банк и распорядился продать мои ценные бумаги.

Положение было почти безвыходным, но надежда найти и убить Риму Маршалл до того, как придет время выплачивать остальные деньги, еще теплилась во мне. Если засучить рукава и поработать в полную силу, можно высвободить несколько дней и устроить себе небольшую передышку. У меня было три недели, чтобы расчистить завал бумаг на письменном столе и продвинуться в работе настолько, чтобы можно было взять тайм-аут на несколько дней. Три недели, по истечении которых мне предстояло расстаться с очередной солидной суммой.

И я с головой ушел в работу. Не знаю, есть ли на свете человек, которому приходилось вкалывать так, как вкалывал я. Я работал как одержимый. В половине шестого утра я уже сидел за своим рабочим столом и часто оставался там далеко за полночь. За эти недели я, наверное, не сказал Сарите и дюжины слов. Когда я уходил, она еще спала, а когда возвращался, она уже лежала в постели. Подрядчиков, работавших со мной, я довел до нервного истощения. Бедная Клара превратилась в ходячий скелет. Но зато я так далеко продвинулся, что даже Джек не успевал за мной.

– Ради Бога! – взмолился он на двенадцатый день моего марафона. – Можно подумать, нам урезали сроки и мы должны закончить мост на следующей неделе! Сбавь обороты! Мои ребята уже не выдерживают такой гонки!

– Это их проблемы! – бросил я. – Свою работу я сделал, у меня все в ажуре, и завтра я уезжаю на три дня. К тому времени, как я вернусь, ты должен меня нагнать. Не возражаешь, если я исчезну на три дня?

Джек поднял руки, показав, что сдается.

– Только рад буду! Серьезно, Джефф, я еще не видел, чтобы человек так работал, как ты последние две недели. Ты честно заработал эти три дня. Ладно, уезжай, куда там тебе надо, только я тебе хочу сказать: если ты действительно так серьезно влип, как мне сдается, я хочу, чтобы это было нашей общей проблемой.

– Я справлюсь, – заверил его я. – Но все равно спасибо.

Около одиннадцати вечера я пришел домой: впервые за две недели я возвращался раньше полуночи. Сарита уже собиралась ложиться спать.

Она уже смирилась с тем, что мы не купили коттедж, и наши отношения почти вошли в прежнее русло. Может быть, все было еще не совсем так, как раньше, но уже почти. Конечно, она видела, что я работаю на износ, и это ее начинало беспокоить.

Мне же силы придавала мысль о том, что теперь я наконец смогу отправится на поиски Римы.

– Завтра рано утром я улетаю в Нью-Йорк, – сказал я Сарите. – Мне надо уладить кое-какие дела. Вернусь дня через три или четыре. Нужно договориться о скидках на некоторые материалы, которые мы заказывали для строительства моста, и сделать это можно только в Нью-Йорке.

Она подошла и обняла меня.

– Джефф, ты совсем себя не бережешь. Неужели нельзя работать поменьше? – Ее карие глаза глядели на меня с тревогой.

– Потом будет легче. Пришлось напрячься, чтобы разгрести самые срочные дела и выкроить время на эту поездку.

– Дорогой, а можно мне ^ поехать с тобой? Я столько лет не была в Нью-Йорке. Мне так хочется. Мы могли бы видеться после того, как ты сделаешь свои дела, а пока ты занят, я походила бы по магазинам.

Как я не догадался, что она захочет поехать со мной в Нью-Йорк?! Это ведь было так естественно. Я долго смотрел на нее, не зная, что ответить, и в голову не приходило ничего, чем я мог бы объяснить свой отказ. Видимо, она все поняла по моему взгляду. Я увидел, как оживление на ее лице сменилось огорчением.

– Извини, – сказала она и отвернулась, делая вид, что поправляет подушки на кушетке. – Конечно, я буду тебе обузой. Я просто не подумала. Извини, что спросила.

Я глубоко вздохнул. Я не мог выносить ее расстроенного вида. Мне было так тяжело от мысли, что я обидел ее, а она явно обиделась.

– Просто так вышло, Сарита. Я буду занят по утрам, целыми днями и вечером тоже. Мне тоже жаль, что ты не можешь поехать, но, я думаю, будет лучше, если ты останешься дома. А в другой раз мы обязательно съездим вместе.

– Конечно. – Она отошла в другой конец комнаты. – Ну наверное, пора ложиться.

Только после того как я уже выключил свет и мы лежали каждый в своей кровати, она сказала в темноте:

– Джефф, что ты собираешься делать с нашими деньгами? Ты уже что-нибудь придумал?

Если я не найду и не убью Риму, нам придется отдать все деньги ей. Но вслух я этого не сказал.

– Мы будем строить свой дом. – Мой голос прозвучал не очень уверенно. – И придумаем что-нибудь интересное, когда большая часть работ останется позади.

– Джек купил «сандербед», – сказала Сарита. – Он потратил двенадцать тысяч долларов, чтобы заново отремонтировать и обставить свою квартиру. А что мы сделали с нашими деньгами?

– Не обращай внимания на Джека. Он холостяк, и ему не надо заботиться о будущем. Я должен быть уверен, что у тебя останется что-нибудь на черный день, если со мной что-нибудь случится.

– Надо понимать, ты либо умрешь, либо мы оба состаримся, прежде чем истратим хоть один цент из наших денег?

– Да нет, почему же… – Начал я и заметил раздражение, сквозившее в моем голосе. – Разумеется, мы их потратим…

– Извини. Просто спросила. Как-то странно – ты заработал шестьдесят тысяч долларов, а у нас в жизни ничего не меняется: та же квартира, та же одежда, никуда не ходим, ничего интересного не происходит, я даже в Нью-Йорк с тобой съездить не могу. Наверное, это глупо с моей стороны, но я никак не могу понять, почему ты работаешь как проклятый, не покладая рук, днями и ночами, а ни ты, ни я не получаем от этого никакого удовольствия.

Кровь прилила мне в голову. Окончательно выведенный из себя, я уже не мог сдержаться.

– Ради всего святого, Сарита! – закричал я. – Перестань! Я по горло занят строительством моста! Я еще даже не получил этих денег! Мы их потратим, когда их переведут на мой счет!

Сарита затихла, а потом оскорбленным, но гордым голосом, с трудом сдерживая слезы, произнесла:

– Извини, я не хотела тебя раздражать.

За этим последовало мертвое молчание. Для меня оно тянулось бесконечно. Мы оба знали, что не спим, да мы и не могли теперь уснуть – так оба были расстроены и обижены.

Невидимая тень Римы стояла между нашими постелями, разделяла нас, угрожала нашему счастью.

Я должен был ее разыскать любой ценой. Я должен был избавиться от нее навсегда.