Текст книги "Холодное, холодное сердце"

Глава 28

Из окна кафе на Брайтон-Бич-авеню был хорошо виден вход в ресторан «Гардения» на другой стороне улицы. В этот воскресный день ресторан открылся довольно поздно, всего полчаса назад, и Калли с Хаузер сидели в ожидании, пока он достаточно наполнится. В почти пустом ресторане их появление неизбежно привлекло бы к себе излишнее внимание.

Когда Калли и Хаузер вышли из кафе и стали пересекать улицу, направляясь к ресторану, над головой у них загрохотал сабвей, в темное ущелье улицы посыпался сноп искр. По обеим сторонам улицы на витринах были подняты железные жалюзи, и тротуары заполнились тучными, ширококостными мужчинами и приземистыми, плотно сбитыми женщинами. У всех был ярко выраженный славянский тип лица, все были в кричаще ярких полиэстеровых одеждах и лакированной коже; все несли полные сумки свежих фруктов и овощей и разнообразные продукты из ломящихся от изобилия магазинов, которых они никогда не видели у себя на родине.

Казалось, они находились в замкнутом этническом мирке, негостеприимном ко всем посторонним; это впечатление усугублялось грубыми, гортанными звуками русского языка, едва ли не единственного, на котором здесь разговаривали. Калли мог бы поклясться, что находится в прежнем Советском Союзе, в Москве или в Киеве, или в приморской Одессе, если бы не обилие товаров в магазинах и непрерывный поток машин.

Владелец ресторана, он же и управляющий, своими блестящими глазами и круглым розовощеким лицом походил на херувима и казался воплощением дружелюбия и приветливости. Он приветствовал Калли и Хаузер, когда они вошли в «Гардению». Вытатуированные на тыльной стороне его пальцев буквы говорили, однако, о его принадлежности к Организации.

Ресторан представлял собой длинный узкий зал, заполненный уже на три четверти; в нем стоял шум и разносились характерные, русские запахи; отовсюду слышалась оживленная русская речь. Заметив пустой столик в углу около двери, Калли показал на него кивком головы. Переодетый херувим отвел их к этому столику и жестом подозвал официанта с внешностью палача, который тут же подошел, дал им меню и наполнил водой стаканы, после чего, не говоря ни слова, исчез.

Калли хорошо видел весь зал. Его глаза медленно переходили от одной группки посетителей к другой; некоторые из них, в свою очередь, подозрительно поглядывали на него и на Хаузер, чуя в них чужаков. В конце концов глаза Калли остановились на столе в дальнем конце зала, около дверей кухни. Там, склонившись над едой, сидели трое мужчин, одетые в дорогие, сшитые на заказ костюмы. Они напоминали беглых каторжников, только что ограбивших магазин мужской одежды Армани. Они пили водку так, словно это была вода. У одного из них, психопата с прищуренными глазами, наплечная кобура оттопыривала пиджак. Все трое были здоровенные, с бычьими шеями, грудью колесом и более всего походили на наемных убийц.

– Как выглядит Силкин? – спросила Хаузер, осматривая зал, увешанный акварелями и дешевыми, писанными маслом картинами, изображавшими романтические русские пейзажи и Волгу.

– Ростом он шесть футов два дюйма, худощавый и стройный. Блондин, с голубыми глазами. Пол-лица парализовано, вид придурковатый, да он и в самом деле придурок, этот сукин сын.

– Они с Маликом друзья?

– Они работали некоторое время в одном отделе КГБ И у них было общее дело. Силкин собирал дань с русской мафии, а Малик заботился о том, чтобы все закрывали глаза на ее деятельность.

– Участвовал ли Силкин в ограблении грузовика?

– Вполне вероятно.

Хаузер заметила, что он говорит холодно, не глядя на нее. Несколько минут она сидела молча, затем сказала:

– Ты сердишься на меня за то, что я посвятила в наши дела Гримальди?

– Нет, я сержусь прежде всего на самого себя, поскольку свалял дурака, ввязавшись в эту историю. Правда, я был в отчаянном положении.

– А я думаю, что ты поступил правильно. Ты скорее поймаешь Малика, чем ФБР, даже если бы ты все им рассказал. Это было правильное решение.

– Я начинаю сомневаться.

– И не жалей, что доверился Гримальди. Он лучший уличный полицейский, какого я знаю.

Вернулся официант, чтобы взять заказ, и они замолчали. Калли убедил Хаузер попробовать русскую кулебяку, одно из немногих блюд, которые он полюбил во время своего пребывания в Москве, в отделе ЦРУ при посольстве. Официант не говорил по-английски, и Калли просто ткнул пальцем в меню, хотя хорошо знал русский язык и говорил по-русски без малейшего акцента. Вскоре после того как им подали еду, Калли увидел, что кто-то, стоя в дверях кухни, жестом позвал одного из мужчин, сидевших за дальним столиком. Двое оставшихся явно насторожились. Они то и дело поворачивали головы в ту сторону, куда ушел их приятель, словно ожидая, что и их тоже вот-вот позовут.

Калли сидел, пристально наблюдая, что делается в узком проходе, который вел мимо кухни к заднему входу. Вскоре человек, которого позвали, вернулся вместе с другим. Этот другой немедленно приковал к себе внимание Калли.

Хаузер, любительница поесть, наслаждалась необычным, но вкусным блюдом. Она заметила перемену в лице своего спутника и повернулась в ту сторону, куда он смотрел. Пристально вглядевшись в лицо человека, который присоединился к троице, она узнала его по описанию Калли.

– Силкин?

– Да. Только не глазей на него. Смотри на меня и делай вид, что мы заняты разговором.

– Что ты собираешься делать?

– Ничего. Но ты можешь кое-что для меня сделать, – сказал Калли. – Если я прав, он должен вывести нас на Малика. Я хочу, чтобы ты вышла и обошла кругом здание. Там есть дорожка, ведущая от ресторана к соседнему магазину. Встань так, чтобы видеть и вход в ресторан, и то место, где дорожка соединяется с Брайтон-Бич-авеню. Если он выйдет через задний выход, последуй за ним. Я выйду через переднюю дверь и присоединюсь к тебе.

– А если он выйдет через переднюю дверь?

– Когда я выйду, дам тебе знак. Ты знаешь, как следить попеременно?

– Да, мы будем идти по разным сторонам улицы и время от времени меняться местами, чтобы он не видел позади себя одного и того же человека.

– Верно.

– Он знает тебя лично?

– Нет. Но я знаю его по отснятым фильмам, и я изучал его биографические и психологические данные, когда мы хотели завербовать его в Москве. Но мы с ним никогда не встречались.

Хаузер хотела было встать, но Калли удержал ее, положив ладонь на ее руку.

– Подожди, пока я скажу, тогда встань, нагнись, поцелуй меня в щеку и, выходя, махни мне рукой.

Калли продолжал незаметно наблюдать за Силкиным и его приятелями, поглощенными разговором.

– Иди, – сказал он вдруг Хаузер, которая встала, спокойно и хладнокровно, без тени страха выполнила его указание.

Человек с прищуренными веками посмотрел вслед Хаузер, но продолжал разговаривать. Калли ел свою кулебяку, краешком глаза наблюдая за Силкиным. Двойная дверь кухни распахнулась, и из нее вышел какой-то человек; повернувшись, он заговорил с кем-то находившимся на кухне.

Калли пристально смотрел на его затылок, на его покатые плечи, на то, как он стоял, отставив ногу. По коже у него пробежали мурашки. Человек слегка повернулся, и по профилю Калли сразу же узнал Малика.

Калли отвернулся и опустил голову. Он тотчас подумал о Хаузер. Если Малик выйдет через заднюю дверь и увидит ее или она попытается его остановить, ей не спастись. Каким бы хорошим полицейским она ни была, в каких бы трудных ситуациях ни оказывалась, она не могла тягаться с Маликом.

Он обдумывал, как ему действовать, если Малик направится к задней двери. Но он все равно опоздает. А если он подойдет к нему прямо сейчас, Малик успеет выскочить наружу, прежде чем он успеет задержать его.

Дилемма разрешилась сама собой. Подойдя к столу, где сидел Силкин, Малик внимательно осмотрел ресторан; его холодный подозрительный взгляд медленно двигался от столика к столику. Он не сразу заметил Калли, но когда заметил, глаза его вдруг расширились.

Удивленное выражение на его лице, однако, тут же сменилось насмешливой улыбкой. Он сунул руку за отворот куртки, заметив, что Калли выхватил револьвер, встал и медленно, твердым шагом направился через зал к столику возле кухни. При виде револьвера в зале послышались крики и вопли, посетители разбегались и прятались.

Малик держал рукоятку револьвера, заткнутого за пояс его брюк. По каким-то своим соображениям он не вытаскивал его. Калли с револьвером в руке подходил все ближе. В центре зала осталось лишь несколько парализованных страхом посетителей. Они заслоняли собой Малика.

Малик что-то сказал Силкину, опять улыбнулся и помахал Калли, прежде чем повернуться и побежать к задней двери. Силкин и трое сидевших с ним мужчин вскочили на ноги. Они встали живой стеной на пути в узкий коридор.

Калли продолжал идти вперед. В десяти футах от живой стены он остановился и прицелился в голову Силкина. Трое других держались за рукоятки своих револьверов, не вынимая их, однако, из кобуры.

Калли чуточку нажал на спусковой крючок.

– Выньте руки наружу, ребята, или я продырявлю вашему другу голову.

Никто из троих не понимал ни слова по-английски, но они ясно поняли значение угрозы.

– Не стреляйте, – крикнул Силкин по-русски.

Они повиновались, вытащив руки наружу.

Калли подошел еще ближе, целясь прямо в переносицу Силкину. Он ударил Силкина револьвером по виску, и тот повалился на пол, без сознания. Точным движением Калли ударил ребром ладони по шее человека с прищуренными веками, и тот упал на колени, с трудом переводя дыхание. Третьего Калли лягнул в пах, а когда тот согнулся в три погибели, ударил его коленом в лицо. Тот, скорчившись, держась обеими руками за переносицу, упал на пол. Четвертый даже не шелохнулся. Он стоял большой, почти квадратный, без малейшего страха глядя прямо в дуло пистолета Калли, и не выказывал никакого желания уступить ему дорогу.

Калли услышал два приглушенных выстрела снаружи, позади ресторана и, опасаясь худшего, сделал вид, будто хочет ударить слева, затем, резко выбросив колено, с такой силой ударил четвертого, что он с криком рухнул на пол.

Перепрыгнув через него, Калли вбежал в узкий коридорчик. Краешком глаза увидел, что в маленьком окне в дверях кухни появилось чье-то лицо. Двери распахнулись. Калли с силой захлопнул их. Выбежав наружу, он сразу же принял боевую стойку, быстро оглядывая все кругом. Не обнаружив Малика, Калли пробежал короткое расстояние до дорожки, прислонился к стене и выглянул из-за угла. Он увидел бегущего Малика в самом конце дорожки, возле Брайтон-Бич-авеню. Он вернулся посмотреть, где Хаузер, но не увидел ее.

– Хаузер! – крикнул он. И она тут же вылезла из-за баков с мусором.

Он подбежал к ней, все еще следя за Маликом.

– С тобой все в порядке?

Она стояла с револьвером в руке, совершенно невозмутимая.

– Со мной все о'кей. Я окликнула его, он выстрелил, но я успела спрятаться.

Калли немедленно бросился в погоню; Хаузер последовала за ним.

Добежав до тротуара на Брайтон-Бич-авеню, Калли увидел Малика, пересекающего улицу под эстакадой сабвея: он лавировал между идущими машинами.

Калли ринулся за ним. Чтобы не наехать на него, водители жали на тормоза, громко визжали шины. Он перекатился через капот остановившейся перед ним машины и встал на ноги по другую сторону.

Малик проскочил в просвет между машинами, оглянулся на Калли и опустился на одно колено, прицеливаясь. Увидев это, Калли спрятался за железной опорой сабвея. Малик дважды выстрелил. Обе пули прошли всего в нескольких дюймах от Калли, отскочив рикошетом от стальной опоры. Спасаясь от револьверного огня, машины заметались по улице.

От резкого маневра опрокинулся тяжело груженный грузовик, в него тут же врезалась легковая машина, о высыпавшийся из грузовика громоздкий груз ударилась другая машина, потом ее выбросило на тротуар, где она разбила витрину.

Калли попробовал прицелиться из-за опоры. Но во всех направлениях бежали пешеходы, и он не мог выстрелить, не рискуя попасть в них. Тем временем Малик вскочил и побежал по Четвертой Брайтон-стрит. 212

Хаузер догнала Калли как раз в тот момент, когда он пересек последний ряд улицы, где все движение в обоих направлениях застопорилось. Непрерывно гудели машины, звучали грязные ругательства. Калли достиг поворота на Четвертую стрит, Хаузер бежала следом, стараясь не сдавать темп.

Там, где исчез Малик, обитала еще одна, черная, община Брайтон-Бич. Здесь, вдали от основного района поселения русских, прежде жили летом бруклинские богачи. Прелестные когда-то, кирпичные и оштукатуренные бунгало и маленькие дощатые домики теперь стояли незаселенные, – пустые скорлупки, откуда было похищено все, что можно продать ради покупки наркотиков. Остались только притоны наркоманов и подпольные тиры, опасный анклав третьего мира, где жили проститутки, поставщики и потребители наркотиков и где господствовали крайне опасные ямайская и гаитянская банды.

Выбежав на Четвертую Брайтон-стрит, Калли замедлил шаг. Он держал револьвер обеими руками, на высоте груди, а его глаза рыскали по обеим сторонам узкой улочки. Это было странно спокойное тенистое место. Он не видел перед собой никого, кроме истощавшего наркомана, который блевал, склонясь над крылом полуразграбленного автомобиля.

Приняв Калли за полицейского, наркоман повалился на капот машины.

– Я не виноват, не виноват, – прокричал он дрожащим от испытываемых им «ломок» голосом.

Калли пробежал мимо него, ускоряя шаг. На следующем перекрестке он остановился и посмотрел направо и налево. С правой стороны он услышал крики и увидел двух негритянок, которые выбежали из двора, где стояло розовое оштукатуренное бунгало с забитыми окнами. Добежав до тротуара, женщины остановились, оглянулись и вновь побежали.

Тяжело дыша, его догнала Хаузер.

– Он здесь?

– Думаю, да.

Калли показал дулом пистолета на розовое бунгало Они направились к нему. Хаузер держала свой револьвер в потайном отделении сумки, но ее палец лежал на спусковом крючке. Они шли вместе, прячась за стоявшими на улице машинами.

Поравнявшись с бунгало, они перебежали через улицу и укрылись за припаркованной у тротуара «тойотой». Позади бунгало зазвучали громкие выстрелы; их отголоски разносились далеко вокруг. Затем раздалась вторая очередь, и Калли понял, что стреляют из автоматов. Он увидел, как из-за бунгало выскочил Малик, обернулся и выстрелил в троих негров с ямайскими косичками до плеч. Все трое были с автоматами «узи», но стреляли не целясь, с бедра. Малик выстрелил опять, и один из негров покачнулся и упал.

– Кто они, черт побери? – удивился Калли.

– Вероятно, торговцы наркотиками, – сказала Хаузер. – Должно быть, подумали, что Малик хочет их ограбить.

Они увидели Малика: прячась за деревьями, он бежал по заднему двору, направляясь к дорожке. Калли выскочил из-за «тойоты», перемахнул через невысокую изгородь. Оказавшись перед домом, он несколько раз выстрелил в Малика. Два из четырех выстрелов попали в деревья, совсем рядом с ним. Хаузер, достав свой револьвер, бежала следом, невольно думая о превосходящей огневой мощи троих торговцев наркотиками.

Ямайцы, вообразив, что они подверглись атаке с тыла, прекратили стрелять в Малика, повернулись и пустили несколько очередей в Калли. Он спрятался за густой неподстриженной изгородью, успев, однако, заметить, что Малик перепрыгнул через нее.

Хаузер спряталась рядом с ним. Она лежала ничком, направив револьвер на задний двор. Двое оставшихся в живых торговцев потеряли их из виду. Они появились из-за угла бунгало, поливая автоматным огнем все вокруг.

– Мы здорово вляпались, Калли, – шепнула Хаузер. – У этих парней «узи».

– Знаю.

Торговцы были у дальнего конца дома, они медленно продвигались вперед. Левая нога Калли высовывалась из-под изгороди; и тот из двоих торговцев, что был повыше, заметил ее и показал своему компаньону. Они уставились на то место, где прятались Калли и Хаузер, и направили свои «узи» прямо на них.

– Целься в того, что справа, – шепнул Калли. – И стреляй, пока хватит патронов. Это наш единственный шанс.

В этот момент завыла сирена, и оба торговца замерли на месте, глядя на улицу. Гримальди – это был он на своей машине – въехал на тротуар, проскочил через изгородь и остановился посреди газона. Он распахнул дверь и в следующий миг уже прятался за ней, целясь в торговцев.

– Полиция! – закричал Гримальди. – Бросьте оружие! Немедленно.

Торговцы переглянулись, повернули и забежали за дом. Гримальди, подумав, что Калли и Хаузер помешали сделке двух банд, встал и крикнул им:

– Где он?

– Ушел задворками, – сказал Калли.

– Садитесь в машину, – сказал Гримальди и взялся за руль.

Калли сел сзади, Хаузер – рядом с Гримальди. Едва они закрыли дверь, Гримальди нажал на педаль акселератора, и машина рванула с места. Калли только успел увидеть, что двое торговцев наркотиками скрылись за соседним домом.

– Куда?

– Направо, – ответил Калли.

Гримальди, не колеблясь, проехал сквозь заднюю изгородь и, лихо повернув, выехал на дорожку.

– Во что он одет?

– Синий блейзер, серые брюки и белая рубашка, – ответил Калли, вглядываясь в проходы между домами, тогда как Гримальди ехал по дороге, одной рукой держа руль, другой – портативную рацию. Он описал находящимся поблизости группам полицейских наружность Малика, место, где его видели в последний раз, а также упомянул о двух торговцах наркотиками, добавив, что они вооружены «узи».

Достигнув того места, где дорога пересекалась с Пятой Брайтон-стрит, Гримальди резко затормозил и оглядел улицу в обоих направлениях. Не увидев Малика, миновал перекресток и двинулся к Шестой стрит. Там проделал тот же маневр. Малика и тут не было видно. Тогда он повернул направо и поехал по Брайтон-Бич-авеню.

– Если у него есть голова на плечах, он постарается как можно быстрее выбраться из этого района, – сказал Гримальди. – Постарается слиться с толпой либо забежит в один из магазинов или ресторанов. С тобой все в порядке, Джули? – спросил он, набирая скорость и внимательно глядя по сторонам.

– Теперь да.

– Какого дьявола вы устроили эту заварушку, Калли? Мы договаривались, что вы вызовете меня, когда найдете его.

– У меня не было времени. Он появился в ресторане и сразу же меня заметил.

– Да, так уж случилось, Тони, – подтвердила Хаузер. – Мы должны были немедленно действовать.

– Ну и кино же вы устроили! – продолжал Гримальди, едва сдерживая гнев. – Палили, будто вы в тире, а не в городе. Настоящие супермены.

Калли не возражал; он увидел, как навстречу им промчалась сине-белая полицейская машина с включенными мигалками и сиреной.

Доехав до Брайтон-Бич-авеню, осмотрев вместе с Калли и Хаузер все тротуары. Гримальди опять остановился.

– Как сквозь землю провалился, – сказал он. Калли вышел из машины и стал осматривать улицу.

Малика нигде не было видно.

– Залезай обратно! – заорал Гримальди.

Калли еще раз осмотрел улицу, удрученно покачал головой и сел в машину.

– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, – сказал Гримальди.

– Пока еще не могу.

– Я хочу, чтобы ты убрался, Калли. Не заставляй меня прибегать к крутым мерам. Плевать я хотел на тебя и на ЦРУ. Я не позволю тебе бегать как одинокому рейнджеру. С этой свистопляской покончено.

– Я должен найти Малика.

– Ты же сам сказал, – для того, чтобы его найти, надо отыскать типографию, где они печатают фальшивые деньги. Я как раз над этим работал, когда вы затеяли чертову перестрелку. Эту свою работу я и буду продолжать.

Калли откинулся на спинку сиденья, чувствуя себя беспомощным неудачником. Возрази он Гримальди, и тут же окажется в камере предварительного задержания, если не случится чего-нибудь похуже. И теперь Малик знает, что он здесь, и, вероятно, догадывается, что у полицейских есть его описание. Гримальди прав: Малик уйдет в глубокое подполье и не покажет носа, пока деньги не будут отпечатаны. В данный же момент ничего нельзя сделать.

– У тебя есть какие-нибудь надежные осведомители? – спросила Хаузер.

– Есть один-два, которые могут что-нибудь знать о том, кто печатает деньги, – ответил Гримальди. – Я как раз их искал, когда вы заварили всю эту кашу.

– Хорошо, – сказала Хаузер. – Продолжай искать на своем участке. У меня есть подруга в информационном отделе, мы вместе учились в академии. Она из группы, занимающейся организованной преступностью. Они ведь занимаются и русской мафией, верно?

– Верно.

– Мы с Калли отправимся туда и попробуем выяснить, кто участвовал в ограблении грузовика с бумагой.

– Неплохая идея, – сказал Гримальди.

– В случае чего ты мне позвонишь.

– Я обещал и выполню свое обещание.

– О'кей. Отвези нас обратно к машине. Я оставила ее около русского ресторана.

– Поезжай одна, – сказал Калли Хаузер. – У меня есть кое-какие дела.

– Какие? – спросил Гримальди.

– Это мои личные дела.

– А как я найду тебя, если будут новости? – спросила Хаузер.

– Никак. – Калли взглянул на часы. – Я буду в Манхэттене.

– Разведывательная служба находится в нижнем Манхэттене. Я подвезу тебя, куда ты хочешь.

– Нет, спасибо. Я поеду на такси.

– Какое именно место тебе нужно в Манхэттене?

– Верхний Ист-Сайд.

Хаузер на мгновенье задумалась.

– На северо-восточном углу Пятьдесят второй стрит и Первой авеню есть уютное заведение, которое называется. «Бар Билли». Я подберу тебя там через два часа.

Калли вышел из машины. Хаузер высунулась из открытого окна.

– Ты не собираешься оставить меня и заняться этим делом один?

– "Бар Билли". На углу Пятьдесят второй и Первой. Через два часа, – сказал Калли и сделал знак таксисту, который остановился, чтобы высадить пассажира.

Хаузер смотрела, как он бежит к такси. Гримальди наблюдал за ее лицом.

– Признавайся, Джули, этот парень много для тебя значит.

– Не знаю. Может быть.

– Послушай, что тебе скажет старый друг. Что-то с ним не так. От него так и веет бедой.

– Зато благодаря ему у меня будет самый интересный материал в моей жизни.

* * *

Малик сидел за рулем мини-вэна на боковой улочке, примыкающей к Брайтон-Бич-авеню, в пятидесяти ярдах от Гримальди. Он вскочил в машину всего за несколько секунд до того, как Гримальди затормозил у тротуара, и как раз собирался отъехать, когда Калли вышел из машины и стал осматривать тротуары. Они не заметили его, и он решил подождать и посмотреть, что будет. Он увидел, как полицейская машина без номеров уехала с полицейским и девушкой, а Калли сел в такси.

– Твою мать, – пробормотал он сквозь сжатые зубы, – в виде исключения, на чистейшем русском языке.

Что-то пульсировало у него в голове, и он чувствовал, как в груди у него закипает безудержная ярость.

– Да пошел ты, Майкл Тимоти Калли, пошел на... – прошипел он, прижимая ладони к вискам, чтобы унять пульсирующую боль. – Ну, это уж слишком. – И когда такси влилось во все еще густой поток транспорта на Брайтон-Бич-авеню, он включил зажигание и тронулся с места.