Текст книги "Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра"

Пол Чой наблюдал за тюками. От них расходился небольшой бурун. Его любопытство обострилось, и он почувствовал себя немного лучше: виски разлилось внутри приятным теплом, запах соли уже не казался таким противным. К этому добавлялось волнение от рандеву, оттого, что они уже уходят и что все в порядке.

– Почему ты не затащишь тюки на борт, Отец? Так можно их и потерять.

У сделал знак Пуну, чтобы тот ответил.

– Лучше оставить урожай моря морю, Прибыльный Чой, до той поры, когда можно будет абсолютно безопасно вытащить его на берег. Хейя?

– Меня зовут Пол, а не Прибыльный. – Молодой человек оглянулся на отца и поежился. – Совсем незачем было убивать этого блудодея!

– Капитан его не убивал, – ухмыльнулся Пун Хорошая Погода, отвечая за старика. – Это сделал ты, Прибыльный Чой. Ты убил его, ты сбросил его за борт. Я это ясно видел. Я стоял в полушаге от тебя.

– Ложь! Я пытался втащить его назад! И в любом случае приказал он. Он мне угрожал.

Старый моряк пожал плечами:

– Расскажи все это благородному судье из заморских варваров, Прибыльный Чой, и это будет совсем, ети его, не прибыльно!

– Меня зовут не При…

– Тебя назвал Прибыльным Капитан Всех Флотов, так что, клянусь всеми богами, ты останешься Прибыльным навсегда. Хейя? – добавил он, с ухмылкой глядя на Четырехпалого.

Старый морской волк ничего не сказал. Он лишь улыбнулся, обнажив несколько ломаных зубов в еще более жуткой, чем обычно, гримасе, и кивнул лысой головой в знак согласия. Потом уставил взгляд на сына. Несмотря на всю решимость, Пол Чой содрогнулся.

– От меня твоей тайны не узнает никто, сын мой. Не бойся. Никто на борту этой лодки ничего не видел. Верно, Пун Хорошая Погода?

– Конечно ничего. Клянусь всеми богами, великими и малыми! Никто ничего не видел!

Пол Чой угрюмо посмотрел на него:

– Бумагу в огонь не завернешь!

– На этой лодке завернешь! – захохотал Пун Хорошая Погода.

– Да, – проскрежетал У режущим ухо голосом. – На этой лодке тайну можно сохранить навсегда. – Он снова закурил, отхаркнулся и сплюнул. – Разве ты не хочешь знать, что в тюках?

– Нет.

– В них опиум. Когда он будет доставлен на берег, только мне одному работа этой ночью принесет двести тысяч прибыли, не считая солидных бонусов для команды.

– Эта прибыль такого риска не стоит. Во всяком случае, я так рисковать не буду. Я заработал тебе… – Тут Пол Чой смолк.

Четырехпалый зыркнул на него. Сплюнув на палубу, он передал управление Пуну Хорошая Погода и прошел на корму к роскошным сиденьям с подушками, расставленным там полукругом.

– Иди сюда, Прибыльный Чой, – скомандовал он.

Испуганный Пол Чой сел, куда было велено. Теперь они остались наедине.

– Прибыль всегда прибыль, – цедил обозленный У. – Тебе причитается десять тысяч. Этого хватит на билет на самолет до Гонолулу и обратно и на десять дней отпуска вдвоем. – Заметив промелькнувшую на лице сына радость, он улыбнулся про себя.

– Я не вернусь, – смело заявил Пол Чой. – Никогда.

– О, ты вернешься. Теперь вернешься. Ты рыбачил в опасных, ети его, водах.

– Я не вернусь никогда. У меня американский паспорт и…

– И японская шлюха, хейя?

Пол Чой уставился на отца в ужасе, что тот знает, потом ярость овладела им, и он вскочил, сжав кулаки.

– Она не шлюха, клянусь всеми богами! Она замечательная, она леди, и ее родители…

– А ну тихо! – У старательно прикусил язык, чтобы не вставить крепкое словечко. – Очень хорошо, она не шлюха, хотя для меня все бабы – шлюхи. Она не шлюха, она – императрица. Но ведь она из-за Восточного моря, из тех, ети его, дьяволов, что распинали Китай.

– Она американка, американка, как и я, – вспыхнул Пол Чой, еще крепче сжав кулаки, готовый наброситься на отца.

Моряк, стоявший на руле, и Пун Хорошая Погода приготовились вмешаться, но не подавали виду. В кулак Пуна скользнул нож.

– Я американец, и она американка из семьи нисэй[61]61
  Нисэй (яп., досл. второе поколение) – родившиеся в Америке и достигшие взрослого возраста к началу Второй мировой войны граждане США японского происхождения. Название применяется в большей степени к японцам с Восточного побережья. Японцы с Гавайских островов и Западного побережья были интернированы во время войны из опасения, что они могут выступить на стороне Японии.


[Закрыть], и ее отец воевал в Италии с Четыреста сорок вторым[62]62
  Сформированный из нисэй 442-й ударный отряд, воевавший в Европе, получил наибольшее число наград за всю историю американской армии и прозвище «Батальон „Пурпурное сердце“» (по названию награды, вручаемой за одно боевое ранение).


[Закрыть] и…

– Ты – хакка, один из Рожденных в Море У, лодочных жителей, и будешь делать, что скажу я! Ты будешь повиноваться, Прибыльный Чой, ох как будешь! Хейя?

Пол Чой стоял перед отцом и, как он, дрожал от ярости, стараясь не струхнуть, потому что старик был грозен во гневе и за его спиной был Пун Хорошая Погода и остальная команда.

– Не обзывайте ее! Не обзывайте!

– Как ты смеешь наступать на меня с кулаками? На меня, давшего тебе жизнь, давшего тебе все? Кто открыл тебе все возможности, даже возможность встретить эту… Императрицу Восточного моря? Хейя?

Полу Чою показалось, что его крутануло страшным порывом ветра. На него снизу вверх смотрел Пун Хорошая Погода.

– Это Капитан Всех Флотов. Ты должен почитать его! – Стальной рукой моряк пихнул его назад на сиденья. – Капитан сказал: сиди. Так что сиди!

Помолчав, Пол Чой угрюмо спросил:

– Откуда вам известно про нее?

– Призываю всех богов в свидетели, какого я породил обалдуя, обезьяну с мозгами и манерами деревенщины! – заорал вышедший из себя старик, брызгая слюной. – Ты что, думаешь, за тобой не следили? Не оберегали? Разве я пошлю крота к змеям или цивилизованного щенка к заморским дьяволам без защиты? Ты – сын У Санфана, главы Рожденных в Море У, а я свое защищаю от врагов. Думаешь, у нас мало врагов, которые могли отрезать тебе «тайный мешочек» и прислать мне его, чтобы только досадить? Хейя?

– Не знаю.

– Так теперь знай, и очень хорошо знай, сын мой! – Четырехпалый У понимал, что эта стычка не на жизнь, а на смерть и что нужно быть мудрым, каким должен быть любой отец, когда сын в конце концов бросит ему вызов. Бояться он не боялся. Он проделывал это со многими сыновьями и потерял лишь одного. Но он был благодарен тайбаню за сведения о девице и о том, кто ее родители.

«Это и есть ключик, – думал он, – ключик к дерзкому мальчишке от Третьей Жены, чья „золотая лощинка“, покуда она была жива, оставалась сладкой и нежной, как свежая альбула[63]63
  Альбула – рыба, распространенная во всех тропических и субтропических морях.


[Закрыть]. Может, позволить ему привезти эту шлюху сюда? Какая-никакая девка дурачку нужна, пусть называет ее как хочет. Ха, леди! Говорят, у дьяволиц из-за Восточного моря и волос-то на лобке нету! Какая гадость! В следующем месяце пусть привозит сюда свою проститутку. Если родители отпустят ее одну, значит точно шлюха. А не отпустят, на этом и конец. А я пока подыщу ему жену. Да. Вот только кого? Одну из дочерей Прижимистого? Или Ландо Маты, или… Погоди-ка, эта молоденькая полукровка… Не училась ли она тоже в Золотой Горе, в школе для девочек, в знаменитой такой школе? Какая этому ослу разница, чистокровная она китаянка или нет?

Сыновей у меня много, – думал старик. Никаких чувств к Полу он не испытывал. – Я дал им жизнь. И они должны выполнять свой долг передо мной, а когда я умру – перед кланом. Может, ему подошла бы добрая девка-хакка – чтоб с широкими ляжками и на ногах крепко стояла, – угрюмо размышлял он. – Да, но, и-и-и, зачем обрезать себе „стебель“, коль не держит мочевой пузырь, как бы ни был груб и невоспитан этот, ети его, болван!»

– Через месяц Черная Борода даст тебе отпуск, – тоном, не терпящим возражения, проговорил он. – Я позабочусь об этом. Тебе причитается десять тысяч и билет на «летающую машину»[64]64
  Дословный перевод китайского слова фэйцзи – самолет.


[Закрыть]… Нет! Лучше привезти ее сюда, – добавил он, словно это только что пришло ему в голову. – Привози ее сюда. Тебе нужно будет посетить Манилу, Сингапур и Бангкок и увидеться там с нашими капитанами. Да, привози ее сюда через месяц. Твоих десяти тысяч хватит на билет и на все…

– Нет. Не привезу. Не стану я этого делать. И не нужны мне деньги от наркотиков! Я никогда не возьму их, и тебе рекомендую выйти из наркоторговли немед…

Всю джонку вдруг залил яркий свет. Всех на мгновение ослепило. С правого борта бил луч прожектора.

– Остановиться! – прозвучала через громкоговоритель команда по-английски. Затем ее повторили на хакка и на кантонском.

Первыми пришли в себя У и Пун Хорошая Погода, и через долю секунды они уже действовали. Четырехпалый круто вывернул румпель влево в сторону от сторожевого корабля морской полиции и врубил оба двигателя на «полный вперед». Пун скатился по трапу на главную палубу и перерезал конец, которым был закреплен груз. Тюки пошли на дно, след от троса на поверхности воды исчез.

– Остановиться для досмотра! – Эти слова как лезвие полоснули по застывшему от страха Полу Чою.

На его глазах отец открыл рундук рядом с ним, достал несколько мятых солдатских фуражек армии КНР и натянул одну себе на голову.

– Быстро, – приказал он, швырнув одну ему.

Окаменевший от ужаса Пол послушно напялил фуражку. Как по мановению волшебной палочки, вся команда уже была в таких фуражках, а несколько человек натягивали поношенную и мятую армейскую форму.

Сердце Пола замерло. Кто-то из команды доставал из рундуков состоявшие на вооружении армии КНР винтовки и автоматы; другие, встав у ближайшего к полицейскому кораблю борта, принялись выкрикивать грязные ругательства.

На изящном, окрашенном в боевой шарово-серый цвет сторожевике включили ходовые огни и теперь уже два прожектора, на палубе просматривалось орудие. Он шел в сотне ярдов с правого борта, и урчащие двигатели позволяли ему без труда держаться наравне с джонкой. Были видны аккуратные матросы в белой форме, офицеры-англичане на мостике, силуэты вращающихся радарных антенн.

В руках у Четырехпалого появился громкоговоритель, и, подойдя к борту в натянутой на глаза фуражке, он загрохотал:

– Проваливайте к такой-то матери, варвары! Видите наш флаг? – И он указал рукой в сторону мачты. На ней развевался военно-морской флаг КНР. На корме появился поддельный кантонский регистрационный номер. – Оставьте в покое мирный патруль… Вы в наших водах!

Лицо Пуна расплылось в злобной усмешке. Он стоял у планшира в потоке света с китайским пистолетом-пулеметом в руках, надвинув на глаза фуражку, чтобы его не узнали в бинокли, которые, он был уверен, обшаривали корабль. Сердце у него тоже колотилось, а во рту стоял тошнотворный кисло-сладкий привкус. Они находились в международных водах. До безопасности и территориальных вод КНР оставалось пятнадцать минут ходу. Он снял оружие с предохранителя. Приказ был абсолютно четкий: сегодня на борт не должен подняться никто.

– Остановиться! На борт прибудет досмотровая партия!

Все увидели, как сторожевик замедлил ход, на воду с него спустили катер, и многие на борту джонки почувствовали себя уже не так уверенно, как вначале. Четырехпалый дал «самый полный», пытаясь выжать из двигателей все до последнего. Он проклинал себя за то, что не заметил сторожевика или не почувствовал его присутствия раньше, хотя понимал, что электронные приборы, которые имеет на вооружении морская полиция, позволяют видеть в темноте, а ему приходится полагаться лишь на зрение, обоняние и шестое чувство, благодаря которому он и большинство его людей до сих пор живы.

Встретить патрульный корабль так близко к китайским водам – большая редкость. Тем не менее вот он, и, хоть от груза они избавились, на борту – оружие и Пол Чой. «Вот ведь невезуха! Чтобы все боги наклали на этот сторожевик! Пун Хорошая Погода был отчасти прав, – сказал себе У. – Но богам решать, мудро ли я поступил, взяв юнца на борт, или нет».

– Шли бы вы подальше! Ни один заморский дьявол не ступит на борт патрульного судна Китайской Народной Республики!

Вся команда с готовностью поддержала его, костеря сторожевик на чем свет стоит.

– Остановитесь!

Старик будто не слышал. Джонка продолжала идти на максимальной скорости к устью реки Чжуцзян, и он вместе со всеми, кто был на борту, молился, чтобы поблизости не оказалось патрулей КНР. В свете прожектора было видно, как катер с вооруженными матросами двинулся наперехват, но ему недоставало скорости, чтобы обойти джонку.

– Предупреждаем последний раз: остановитесь!

– В последний раз, ети его, оставьте в покое мирный патруль КНР в его собственных водах…

На сторожевике вдруг взвыла сирена, и он словно прыгнул вперед, подброшенный резко набравшими обороты двигателями, подняв за кормой высокий бурун. Держа джонку в свете прожектора, узконосый корабль серой боевой окраски возник у нее перед носом и остановился, недобро урча двигателями и преграждая путь к свободе.

Пол Чой по-прежнему не отрывал от него глаз. Корабль большой, у носовой пушки и пулеметов застыли матросы, двигатели в четыре раза мощнее, расстояние быстро сокращается, а у джонки пространства для маневра никакого.

– Пригни голову, – скомандовал ему Четырехпалый, и Пол Чой немедленно подчинился.

У пробежал в нос. Рядом с ним встал Пун Хорошая Погода. Оба держали в руках автоматы.

– Давай!

Тщательно рассчитав прицел, чтобы ни одна из пуль не попала на палубу, старые приятели стали осыпать очередями море в направлении патрульного корабля. Прожектор мгновенно погас, в слепящей темноте рулевой тут же положил джонку круто вправо, молясь, чтобы У рассчитал правильно. Сторожевик рванулся вперед, чтобы уйти из-под огня, и джонка прошла мимо, проскользнув в нескольких ярдах от него. Рулевой снова вернул ее на курс, и она устремилась к свободе.

– Хорошо, – пробормотал У.

Он знал, что выиграна еще сотня ярдов. Мысленным взглядом он пробежал карту этих мест. Сейчас они были в нейтральной зоне между территориальными водами Гонконга и КНР, и теперь от безопасности их отделяло несколько сотен ярдов. В кромешной тьме все на борту застыли, зажмурившись. Они открыли глаза, снова почувствовав луч прожектора, чтобы приспособиться к свету быстрее. Сторожевик находился слева по носу. Автоматным огнем его было уже не достать, но он по-прежнему преграждал им путь.

– Большеносый Ли! – На лице У играла мрачная улыбка.

К нему тут же подошел старшина палубной команды. У передал ему автомат.

– Не стреляй до приказа и смотри не задень кого-нибудь из этих блудодеев!

Темнота вдруг разверзлась с оглушительным грохотом – это произвело выстрел носовое орудие сторожевика. Через долю секунды у носа джонки взметнулся высокий столб воды. Ошеломленный У погрозил в сторону корабля кулаком:

– Ети вас всех и мать вашу! Оставьте нас в покое, или председатель Мао пустит на дно весь Гонконг! – Он поспешил на корму. – Я встану за руль!

Рулевой был напуган. Перепугался и Пол Чой, хотя в то же время им овладело необычное возбуждение. Он находился под впечатлением от того, как отдавал команды отец и как дисциплинированно выполняла их вся команда. Это были далеко не пираты, сборище разношерстного сброда, какими он их себе представлял.

– Остановиться!

Разрыв снова стал сокращаться, но сторожевик держался вне зоны автоматного огня, и такую же дистанцию сохранял следовавший сзади катер. У стойко вел джонку тем же курсом. Еще одна вспышка, сопровождаемая оглушительным хлопком, потом еще одна. Снаряды легли вплотную к джонке, и она закачалась.

– Ети всякую мать, – выдохнул У, – да помогут все боги этим канонирам быть поаккуратнее!

Он знал, что стреляют лишь для острастки. Его приятель Змея заверил, что всем патрулям приказано не открывать огня на поражение и не топить преследуемые джонки под флагом КНР, если, конечно, флаг настоящий, и не применять силы для их задержания и досмотра, за исключением случаев гибели или ранения кого-то из собственного экипажа.

– Дайте по ним очередь, – скомандовал он.

Двое людей на носу послушно открыли огонь, стараясь целить вниз, и вода вскипела фонтанчиками под автоматными очередями. Луч прожектора продолжал освещать джонку, но потом вдруг погас.

У твердо держался прежнего курса. «И что теперь? – в отчаянии гадал он. – Куда делся этот блудодей?» Старик напряженно всматривался во тьму, пытаясь разглядеть сторожевик и мыс, который был где-то рядом. И тут он различил силуэт корабля слева, ближе к корме. Тот быстро приближался с наветренной стороны, чтобы стремительным вихрем подойти к борту джонки с абордажными крючьями. Безопасность в какой-то сотне ярдов. Если он отвернет от этой новой угрозы, то ляжет на курс, параллельный безопасной зоне, останется в международных водах, а потом преследователь осуществит тот же маневр и будет вести его в открытое море, пока не кончатся патроны или не наступит рассвет, и тогда он пропал. Вступать в настоящий бой не хотелось, потому что он знал: у британского правосудия длинные руки, а убийство одного из британских моряков карается повешением; тут уже не откупишься, не поможет и помощь высокопоставленных друзей. Если держаться прежнего курса, сторожевик возьмет его на абордаж, а уж он-то знал, как ловки и хорошо обучены кантонские моряки и как они ненавидят хакка[65]65
  Вражда между хакка (кэцзя – досл. пришлые) и пунти (бэньди – досл. местные), коренными кантонцами, восходит к 1850–1860 гг., когда в провинции Гуандун, особенно в уезде Тайшань и устье реки Чжуцзян, шла кровавая клановая война. В результате около миллиона хакка были убиты или спаслись бегством в Гонконг, Макао, страны Азии и Америки.


[Закрыть].

Лицо его исказила гримаса. Подождав, пока быстро приближающийся под оглушительный вой сирены патрульный корабль подойдет с кормы на пятьдесят ярдов, он угрюмо вывернул румпель, положил джонку на тот же борт и стал молиться, чтобы капитан не проспал его маневр. Какой-то миг оба судна шли рядом, словно уравновешенные чаши весов. Потом сторожевик отвернул, чтобы избежать столкновения, и их окатило брызгами от его винтов. У переложил румпель вправо и дослал ручку газа еще вперед, хотя она и так уже была выжата до отказа. Выиграно еще несколько ярдов.

На сторожевике быстро пришли в себя. Корабль с ревом описал круг и вышел на них другим галсом. Они только что вторглись в китайские воды. Потеряв всякую надежду, Четырехпалый оставил руль, взял еще один автомат и дал очередь в темноту. От лающих звуков выстрелов и пороховых газов стало еще страшнее. На него вдруг обрушилось целое море зловещего прожекторного света. Он отвернулся, ослепленный, и зажмурился, опустив голову и надвинув на глаза фуражку. Когда глаза смогли видеть снова, он направил автомат прямо на источник света и от страха, что сейчас его возьмут на абордаж и отбуксируют из безопасной зоны, грубо выругался. Нагревшийся ствол дрожал, когда он направил его в сторону света, установив палец на спусковом крючке. «Выстрелишь – смерть, не выстрелишь – тюрьма». Страх охватил не только его, но и весь его корабль.

Но свет ударил не прямо перед ним и не сверху вниз, как ожидал Пол. Он остался со стороны кормы, где и был, и теперь уже можно было разглядеть, как уменьшается носовой бурун быстроходного судна и как становится меньше пенный след за кормой. Замершее сердце У забилось снова. Сторожевик прекратил преследование. Змея оказался прав!

Трясущимися руками Четырехпалый опустил автомат. Громкоговоритель был рядом. Он взял его и поднес ко рту.

– Победа председателя Мао Цзэдуна! – заорал он что было мочи. – Только посмейте зайти в наши воды, ети вашу, заморские дьявол-л-лы! – Полные радости слова эхом разнеслись над водой.

Команда джонки засвистела, потрясая кулаками в сторону света. Все поняли, что сторожевик не осмеливается заходить в китайские воды, и к восторженным крикам присоединился даже Пол Чой.

Прожектор погас. Когда глаза привыкли к темноте, они увидели борт сторожевика, который почти не двигался и нес теперь только ходовые огни.

– Мы все равно остаемся у него на радаре, – пробормотал по-английски Пол Чой.

– Што?

Он повторил свои слова на хакка, используя английское «радар» и растолковав его как «волшебный глаз». И Пун, и Четырехпалый, в принципе, знали, что такое радар, но никогда не видели его.

– Ну и что? – усмехнулся У. – Им теперь их «волшебные экраны» и «волшебные глаза» не помогут. Мы спокойно уйдем от них в протоках у Ланьдао. Никаких улик против нас нет, никакой контрабанды на борту, ничего!

– А оружие?

– Мы можем выбросить оружие за борт или оторваться от этих бешеных псов и сохранить его! И-и-и, Пун Хорошая Погода, когда нас накрыло этими снарядами, я подумал, что моя дырочка больше не откроется!

– Да уж, – согласился обрадованный Пун. – И когда мы стали палить в темноте по этим блудодеям… ети всех богов! Так всегда хотелось пострелять из автомата!

У смеялся, пока из глаз у него не потекли слезы.

– Да-да, Старый Друг. – Тут он стал объяснять Полу Чою стратегию, придуманную для них Змеей. – Здо́рово, хейя?

– А кто такой Змея? – спросил Пол Чой.

У помолчал, его маленькие глазки блестели.

– Сотрудник, так сказать, наш сотрудник в полиции, Прибыльный Чой.

– Груз-то пропал, так что эта ночь никакая не прибыльная, – мрачно заметил Пун.

– Да уж, – так же мрачно согласился У.

Он уже пообещал Венере Пань кольцо с бриллиантом и планировал заплатить за него из сегодняшних доходов. Теперь придется залезать в сбережения, а это против его принципов. «За шлюх платишь из текущего заработка, а не из сбережений, так что мочиться я хотел на этот сторожевик, – думал он. – Без этого подарка с бриллиантом… И-и-и, но ее „прелестная шкатулка“ – это именно то, о чем говорил Ричард Кван. И задницей она крутит именно так, как утверждала молва. И сегодня вечером… сегодня вечером, когда закончит передачи телевидение, ее „великолепные врата“ снова откроются!»

– Вот ведь не повезло, что этот остроносый бандит обнаружил нас сегодня, – проговорил он, а его мужское естество шевельнулось при мысли о Венере Пань. – Все деньги потеряны, а затраты у нас немаленькие!

– Груз потерян? – страшно удивился Пол Чой.

– Конечно потерян, ушел на дно, – раздраженно ответил старик.

– А разве у вас нет на нем вехи или буйка с сигналом – «бипера»? – Пол Чой произнес это слово по-английски, а потом объяснил: – Я считал, что груз снабжен им или поплавком, который в результате химической реакции сам всплывает через день-другой, чтобы можно было достать его или послать за ним ныряльщиков, когда это будет безопасно. – (Оба моряка смотрели на него, раскрыв рот.) – В чем дело?

– А легко ли найти эти «биперы» или сделать так, чтобы он всплывал не сразу? – спросил Четырехпалый.

– Хоть через неделю или две, Отец, если нужно.

– Ты не мог бы записать, как все это делается? Или можешь сделать сам?

– Конечно могу. Но почему вам тоже не завести «волшебный глаз», как у них?

– На кой ляд он нам – кто сможет с ним управляться? – снова засмеялся старик. – У нас есть носы, уши и глаза.

– Но ведь сегодня ты попался.

– Думай, что говоришь! – разозлился У. – Это уж такой джосс выпал, судьба, прихоть богов. Мы в безопасности, и это главное!

– Не согласен, Капитан, – возразил Пол Чой. Теперь, когда все встало на свои места, он не ощущал и тени страха. – Эту лодку легко оборудовать «волшебным глазом», и тогда вы сможете увидеть их, как только они увидят вас, или даже раньше. Им уже будет не застать вас врасплох. Вы сможете без опаски показывать им «носики» и груз никогда не потеряете. Хейя? – Он улыбнулся про себя, видя, что они у него на крючке. – И никаких оплошностей, даже небольших. И никакой опасности. И никаких потерь. И груз будет с «биперами». Вам не нужно даже находиться рядом с местом, где он сброшен. Только неделю спустя, хейя?

– Это было бы то, что надо, – пылко заявил Пун. – Но если боги настроены против, Прибыльный Чой, даже «волшебные глаза» не помогут. Сегодня мы чуть не влипли. Этой шлюхи здесь не должно было быть.

Оба посмотрели в сторону кормы на сторожевик. Тот ждал. Ждал в нескольких ярдах от джонки. Четырехпалый поставил двигатели на «малый вперед».

– В воды КНР углубляться не стоит, – озабоченно сказал он. – Эти цивилизованные блудодеи совсем не такие вежливые и законопослушные. – По телу у него пробежала дрожь. – «Волшебный глаз» нам пригодился бы, Пун Хорошая Погода.

– А почему вам не заиметь один из таких патрульных катеров? – насадил еще одну наживку Пол Чой. – Или еще более быстрый. Тогда они бы вас не догнали.

– Один из таких катеров? Ты с ума сошел?

– Кто нам его продаст? – нетерпеливо спросил У.

– Японцы.

– Ети их всех, этих дьяволов из-за Восточного моря, – проговорил Пун.

– Может быть, но они построят вам нечто вроде этого, с радаром. Они…

Он осекся, потому что двигатели сторожевика глухо заурчали, и, завывая сиреной, он стремительно унесся в ночную мглу, оставляя за собой высокий бурун.

– Вы только гляньте, как идет, – восхитился Пол Чой по-английски. – Классный сукин сын! – Он повторил то же на хакка. – Могу поспорить, что «тайский траулер» до сих пор у него на радаре. Им видно все на мили вокруг: каждая джонка, каждый корабль, и бухточка, и мысок – даже в шторм.

Задумавшийся Четырехпалый дал рулевому новый курс, по которому они, оставаясь в водах КНР, пошли на север, к островам и рифам вокруг острова Ланьдао, откуда будет безопасно выйти на следующее рандеву. Там они пересядут на другую джонку, с настоящими регистрационными номерами – КНР и Гонконга, – и проскользнут обратно в Абердин.

Абердин! Нервным движением пальцы снова дотронулись до половинки монеты. За всем этим возбуждением он про нее забыл. Теперь пальцы дрожали, и его снова охватило волнение при мысли о сегодняшней встрече с тайбанем. Времени предостаточно. Он не опоздает. И все же У прибавил ходу.

– Идите сюда, – приказал он Пуну и Полу Чою, предложив жестом расположиться рядом с ним на сиденьях на корме, где они были в большем уединении. – Может, нам лучше довольствоваться нашими джонками, а не обзаводиться одной из этих шлюх, сын мой? – И У ткнул пальцем в темноту, где недавно стоял сторожевик. – Заморские дьяволы совсем взбесятся, если в моем флоте появится такая штука. А вот этот твой «волшебный глаз»… Не мог бы ты установить его и показать, как им пользоваться?

– Я могу найти для этого специалистов. Людей из-за Восточного моря – лучше обратиться к ним, а не к англичанам или немцам.

У взглянул на старого приятеля:

– Хейя?

– Я не хочу, чтобы у меня на корабле был хоть один из этих подонков или их «волшебный глаз». Так мы скоро попадем в зависимость от этих блудодеев, потеряем свои сокровища, а заодно и головы, – проворчал тот.

– А иметь возможность видеть, когда другим ничего не видно? – У выпустил клуб сигаретного дыма. – А их еще кто-нибудь продает, Прибыльный Чой?

– У них они самые лучшие. И самые дешевые, Отец.

– Самые дешевые, хейя? И сколько же это будет стоить?

– Не знаю. Двадцать тысяч американских долларов, может, сорок…

– Сорок тысяч американских долларов?! – взорвался старик. – Я что тебе, весь из золота? Я свои деньги зарабатываю! Я не какой-нибудь Император У!

Пол Чой дал старику побушевать. После всего ужаса, убийства, подстроенной ловушки, жестокости и шантажа этой ночи, а больше всего из-за сказанного о его девушке, он уже никаких родственных чувств к отцу не испытывал. Он уважал его как опытного и умелого моряка, смелого человека, умеющего командовать людьми. И чтил как Главу Дома. И все. Впредь он намеревался относиться к Четырехпалому как к любому другому.

Когда, по его мнению, отец подостыл, он сказал:

– Если хочешь, я могу установить первый «волшебный глаз» сам и обучить двух людей, и это не будет стоить тебе ни цента.

У с Пуном уставились на него. Четырехпалый мгновенно насторожился.

– Как это – «не будет стоить ни цента»?

– Вместо тебя заплачу´ я.

Пун было расхохотался, но У зашипел на него:

– Заткнись, глупец, и слушай. Прибыльный Чой знает кое-что, чего не знаешь ты! – Глаза у него засверкали еще больше. «Если „волшебный глаз“, то почему не бриллиант? А если бриллиант, то почему не норковое манто и остальное барахло, которого потребует эта сладкоречивая шлюха, чтобы и дальше работали ее „восхитительная щель“, руки и рот?»

– Как ты собираешься заплатить за все это, сын мой?

– Из прибыли.

– Прибыли от чего?

– Мне нужно право распоряжаться в течение месяца твоими деньгами в банке «Виктория».

– Невозможно!

– Мы открыли счета на двадцать два миллиона четыреста двадцать три тысячи. Право распоряжаться на месяц.

– С какой целью?

– Чтобы играть на фондовой бирже.

– А-а, играть на бирже? Моими деньгами? Моими тяжким трудом заработанными деньгами? Никогда в жизни.

– Один месяц. Прибыль разделим пополам, Отец.

– Ах, разделим? Это мои, ети его, деньги, но ты хочешь половину? Половину какой суммы?

– Возможно, еще двадцати миллионов. – Пол Чой сделал паузу, чтобы сумма была осмыслена. По алчному взгляду отца он понял, что они договорятся, хотя переговоры и будут непростыми. Это лишь вопрос времени.

– Айийя, это невозможно, даже речи быть не может!

Старик почувствовал зуд и почесал свербящее место внизу. Шевельнулось его мужское естество. Он тут же подумал о Венере Пань, заставившей его испытать ощущения, каких он не знал уже много лет, и об их предстоящей сегодня встрече.

– Может, мне следует просто взять и заплатить за этот «волшебный глаз»? – надумал он проверить решимость молодого человека.

Пол Чой полностью взял себя в руки и собрался с духом.

– Да, конечно, ты можешь это сделать, но тогда я уезжаю из Гонконга.

Кончик языка У вылетел в злобной гримасе.

– Ты уедешь, когда я скажу.

– Но если я не могу приносить прибыль и использовать полученные такой дорогой ценой знания, зачем мне здесь оставаться? Разве ты платил все эти деньги за мою учебу, чтобы я стал сутенером на одной из твоих Лодок для Удовольствий? Или матросом на джонке, которую при желании может обогнать первый же катер заморских дьяволов? Нет уж, лучше я уеду! Лучше стану прибыльным для кого-то другого, чтобы вернуть тебе вложенные в меня деньги. Извещу Черную Бороду за месяц, а потом уеду.

– Ты уедешь, когда я тебе скажу! – повторил У. И злорадно добавил: – Ты рыбачил в небезопасных водах.

– Да.

«И ты тоже, – хотелось добавить Полу Чою, который ничуть не испугался. – Ты считаешь, что меня можно шантажировать, что я у тебя на крючке? Ты тоже у меня на крючке и потеряешь еще больше. А слышал ли ты про „показания с целью обличить сообщников“, которые дают, чтобы самому избежать наказания, или про „согласованное признание вины“[66]66
  Согласованное признание вины – договоренность между судом и подсудимым о том, что последний признает себя виновным в совершении менее тяжкого преступления и получит минимальное наказание, причем суд не будет рассматривать обвинение в более тяжком преступлении.


[Закрыть]»? Но Пол оставил эту будущую задумку в тайне, чтобы использовать при надобности, и сохранил на лице вежливое и льстивое выражение.

– Все воды опасны, если таковыми их сочтут боги, – загадочно проговорил он.

У сделал долгую затяжку, ощущая дым глубоко внутри. Он заметил произошедшую в сидящем перед ним молодом человеке перемену. Он не раз видел такие перемены, и случались они у многих. У многих сыновей и многих дочерей. «Будь осторожен!» – говорил ему многолетний опыт.

«Этот щенок опасен, очень опасен, – решил он. – Думаю, Пун Хорошая Погода был прав: не стоило брать с собой Прибыльного Чоя сегодня. Теперь он знает про нас слишком много.

Да. Но это легко исправить, если потребуется, – напомнил он себе. – В любой день или в любую ночь».