Текст книги "Ночь напролет"

Глава 45

Два дня спустя Айрин с Люком сидели за огороженным столиком в кафе «Вентана». Напротив расположились Тесс с Филом. Перед ними еще оставались тарелки с недоеденными блинчиками.

Айрин чувствовала нацеленные на них любопытные взгляды. Как только ее заметили, кафе заполнилось посетителями с поразительной скоростью.

– Ты все же добилась своего, Айрин. – Тесс взяла в руки вчерашний номер «Гластон-Коув бикон», который Аделин прислала с ночной доставкой, и помахала им как знаменем. – Ты сокрушила сенатора Райленда Уэбба. Я слышала сегодня утром в новостях, будто к концу недели он официально снимет свою кандидатуру с выборов. Ты не только лишила его возможности попасть в Овальный кабинет, но и свела к нулю шансы быть переизбранным в сенат.

Айрин посмотрела на заголовки, которыми был испещрен «Бикон». Она их уже видела в онлайновой версии газеты, но напечатанные на бумаге, они доставляли ей какое-то особенное удовлетворение.

КОМПАНИЯ УЭББА НАТАЛКИВАЕТСЯ НА РИФ ОБВИНЕНИЯ В РАСТЛЕНИИ МАЛОЛЕТНИХ.

Скандал набирал силу. Все крупные ежедневные издания штата, включая газеты Сан-Франциско, Лос-Анджелеса и Сан-Диего, ухватились за информацию, стремясь наверстать упущенное, но все равно плелись позади – это была уже вторичная информация. Две газеты объявили, что начинают свое собственное независимое расследование. Все радио– и телевизионные ток-шоу неистовствовали. Один за другим всплывали все новые и новые свидетельства темного прошлого Райленда Уэбба. Аделин звонила уже три раза, с торжеством сообщая количество все увеличивающихся посещений на сайте «Бикона».

– Уж на этот раз верная подруга политика не станет защищать своего мужчину. – Тесс указала на сделанный Дунканом снимок Алексы Дуглас. Та была запечатлена перед элегантным особняком в Сан-Франциско, выходящей со своей дочерью из лимузина. Подпись под снимком гласила: «Алекса Дуглас разрывает помолвку с Уэббом».

– Да, Уэббу конец, – сказал Фил. – И положила его на лопатки Айрин.

Айрин посмотрела на сидящих за столом. От признательности и любви к ним в горле образовался комок. Она боялась расплакаться.

– Без вашей помощи мне это не удалось бы. Прямо не знаю, как вас всех и благодарить.

Люк улыбнулся:

– Нас теперь тоже, наверное, можно назвать репортерами. Кто бы мог подумать, что у нас талант к этому делу! Переселившись сюда, я думал, что теперь всю оставшуюся жизнь обречен заниматься гостиницей.

Айрин обхватила руками кружку кофе.

– Жаль только, я не нашла способа заставить Райленда Уэбба признаться в убийствах. На его совести жизни четырех человек – моих родителей, Памелы и Хойта Игана. Это те, о которых мы знаем. И все сойдет ему с рук.

– А может, еще и не сойдет, – сказал Люк. – Копам скорее всего не удастся доказать, что он убил твоих родителей и Памелу, но, возможно, удастся установить его причастность к смерти Хойта Игана. Ведь они знают, что у Уэбба был серьезный мотив.

– Шантаж, – сказал Фил. – Да, пожалуй, это существенно. Теперь, когда известно, что искать, копы смогут нарыть какую-нибудь вескую улику.

Тесс откинулась на спинку стула. Ее лицо помрачнело.

– Одно, правда, так и осталось для меня непонятным.

Люк подцепил вилкой кусочек недоеденного блинчика с тарелки Айрин.

– Что же?

– Почему Памела решила разоблачить отца, предать дело гласности только сейчас? – задала вопрос Тесс. – Она столько лет молчала.

– Она находилась на лечении, – напомнил Фил. – Быть может, во время общения с врачом произошло нечто такое, что подтолкнуло ее к принятию этого решения.

Айрин бросила взгляд на газету на столе. И вдруг ей все стало ясно.

– Это было не лечение, – спокойно сказала она. Айрин указала на фото Алексы Дуглас с дочерью. – Вот причина – маленькая Эмили Дуглас. Памела осознала, что ее отец хочет заполучить себе следующую маленькую невесту. Она уже привыкла жить со своей бедой, но не могла допустить, чтобы ее история повторилась.

Глава 46

Айрин бросила ручку на стол и еще раз проанализировала последний вариант схемы последовательности событий. Ее взяла досада. Как ни пыталась она соединить разрозненные точки головоломки, представить, каким образом Райленд Уэбб в день смерти Памелы мог оказаться возле Дансли, ей это не удавалось.

Раньше Айрин была абсолютно уверена: стоит ей только сесть за стол и хорошенько поразмыслить над фактами, как она непременно обнаружит еще какую-нибудь зацепку, которая, будучи представлена полиции, докажет причастность Уэбба к убийству. Однако ее усилия до сих пор ни к чему не привели.

Ну должна же быть какая-то связь, думала Айрин. Ну не могла Памела умереть из-за случайной передозировки!

Поднявшись из-за стола, Айрин прошла в тесную опрятную кухоньку Люка, чтобы налить себе еще чаю. За последние четверть часа она вставала со стула уже четвертый раз, три раза расхаживала по кухне, дважды доливала в кружку чаю, один раз залезала в холодильник посмотреть, что нужно купить к ужину.

С кружкой в руке она вышла за дверь черного хода и остановилась на крыльце, прислонившись бедром к перилам и устремив взгляд на безмятежную гладь озера. Вид из этого домика слегка отличался от того, что открывался из коттеджа номер пять. Отсюда озеро было лучше видно.

Айрин пообещала Аделин еще один материал, сдобрив его местным колоритом. Им они намеревались заткнуть ненасытную пасть телеграфных агентств и стимулировать посещаемость веб-сайта газеты. Сроки поджимали, а она все никак не могла приняться за статью. Загадка смерти Памелы не шла у нее из головы. А что, если она действительно помешана на заговорах, а ее зацикленность на этом – нездоровая мания?

По спине у Айрин пробежал холодок. Может, правы были лечившие ее все эти годы психиатры, когда утверждали, что ее навязчивая идея, будто все было не так, как это ей представляют, – результат ее неспособности принять реальность.

«Не надо об этом, – приказала себе Айрин. – Ты репортер. Попытайся не отклоняться в сторону от точек, которые нужно соединить. А еще лучше – постарайся найти новые».

На дорожке, ведущей к главному зданию гостиницы, затормозил старый разбитый пикап. Появившийся из него Такер Миллз, оживленный и буквально горевший энтузиазмом, вытащил из кузова грабли и метлу.

Благодаря наплыву в Дансли журналистов, страждущих ознакомиться с предысторией разразившегося скандала, в «Восходе над озером» в мертвый сезон наступила горячая пора. Повергнутый в ужас перспективой такого количества нежданных постояльцев, Люк вообще перестал появляться у стойки рецепции, полностью переложив заботы на плечи Максин.

Та, получив свободу действий, тут же с жаром принялась за работу, первым делом подняв цены в четыре раза. Когда все свободные номера были заселены, она вежливо, но твердо предложила Айрин переселиться в коттедж Люка, освободив таким образом дополнительное пространство. Час назад Максин откомандировала Люка в Дансли за пополнением запасов туалетной бумаги, кофе и пончиков. Тот же, Айрин знала, был только рад поводу исчезнуть.

Шумиха в СМИ долго не продлится, рассуждала про себя Айрин, но, пока суд да дело, гостиница процветает.

Она сделала еще глоток чаю, и ее мысли снова вернулись к так и не соединенным точкам. И тут вдруг блеснули в ее сознании какие-то обрывки одного из ее прошлых ночных кошмаров.

И Айрин пришло в голову, что одна из таких точек – она сама.

– Как жаль, что Айрин не приехала с вами, – посетовала Тесс. Она налила Люку в стакан только что приготовленного лимонаду и устроилась в одном из кресел гостиной. – У меня к ней тысяча вопросов.

– Она работает над очередной статьей для «Бикона». – Люк с удовольствием одним махом осушил стакан, наслаждаясь насыщенным вкусом напитка. – Аделин требует от нее зарисовок из местной жизни. А история с Райлендом Уэббом с каждым часом обрастает все новыми и новыми подробностями.

Тесс издала смешок.

– Кто бы мог подумать, что из тихони Айрин когда-нибудь получится такой дотошный и энергичный журналист, способный на собственные расследования!

– У нее задание, – сказал Люк. – У меня тоже. Я передал дела по управлению гостиницей Максин и добился того, что теперь я у нее на посылках. Вот отправила меня прочесывать местность в поисках туалетной бумаги. Я лично не понимаю, почему постояльцы сами не могут ее себе купить, но Максин думает иначе.

Тесс рассмеялась.

– Держу пари, она сейчас там, в гостинице, справляет именины сердца, наслаждается вовсю.

– Зарабатывает деньги, это точно. Но я не об этом. По дороге в город мне пришло в голову, что вы можете помочь мне прояснить один важный вопрос.

На смышленом лице Тесс появился интерес.

– Что же вы хотите знать?

– Имя человека, которому Памела доверилась в день смерти родителей Айрин.

Энтузиазм Тесс сразу как рукой сняло.

– Вы о человеке, который позвонил Райленду Уэббу и предупредил его о том, что сделала Памела?

– У вас есть идеи на сей счет?

Тесс вздохнула.

– Мы с Филом обсуждали этот вопрос и пришли к определенному мнению, однако мы оба также полагаем, что не стоит ворошить прошлое. Человек, о котором мы думаем, я уверена, поступил так, как считал правильным, даже не догадываясь о возможных последствиях.

– Как, черт возьми, донос Уэббу можно было счесть благим делом?

Тесс с минуту что-то обдумывала, глядя в окно, затем повернулась к Люку. Тот по-прежнему твердо и спокойно смотрел на нее.

– Для начала немного истории, – заявила она. – Мы с Филом родились и выросли в этом городе. Так или иначе три поколения Уэббов, живших здесь, повлияли на нашу жизнь.

– Так.

– Мне как-то мать однажды рассказала одну историю – о девочке по имени Милли, с которой она вместе училась в средней школе Дансли. Милли была настоящей красавицей. Летом после окончания школы Виктор Уэбб взял ее секретарем на телефоне в штаб-квартиру своей компании в Сан-Франциско. Она была в восторге. Полетела на яркие огни большого города, даже не оглянувшись назад, а моя мать с подругами страшно завидовали улыбнувшейся ей удаче.

– Предчувствую печальный конец.

– Предчувствия вас не обманывают. Через полтора года после ее отъезда из Дансли Милли вернулась с новорожденным мальчиком. Мать-одиночка, она так и осталась в маленьком городке, где вечно не хватает работы. И тем не менее они с сыном никогда не бедствовали, всегда были обеспечены хорошей крышей над головой, а также сыты, одеты и обуты.

– Она работала?

– Время от времени, но думаю, главным образом для того, чтобы было чем заняться. Она, как я уже говорила, ни в чем не нуждалась.

– Откуда она брала деньги?

Тесс потянулась за кувшином с лимонадом.

– Милли всем говорила, будто у нее был роман с мужчиной, который погиб в автокатастрофе. Жениться он на ней не успел, но оставить – кое-что оставил по завещанию. И так она твердила эту историю до самой своей смерти, хотя никто, конечно, никогда в ее сказки не верил.

– Милли умерла?

Тесс кивнула:

– Рак. Но сын до сих пор живет в этом городе. И если молва не врет, его отец – Виктор Уэбб.

– А Райленд Уэбб, значит, его брат?

– Вот именно.

Дома в этом густо заросшем лесом районе были не самыми богатыми в городе, но соответствовали требованиям жилья для среднего класса. Машины на мощеных подъездных дорожках были хоть не и новых моделей, но в то же время вполне приличные и не такие уж старые. Люк заметил садики и лужайки, хотя крылец не было. Веранды и патио здесь находились позади домов.

Люк оставил джип на углу и подошел к припаркованной перед закрытым гаражом полицейской патрульной машине. Стекло со стороны водителя – вот удача! – было опущено. Автоматический замок гаражной двери был прикреплен к солнцезащитному козырьку.

Люк, просунув руку внутрь нажал кнопку, и дверь гаража с шумом открылась. Внутри стоял тяжелый серебристый джип.

Люк подошел поближе, чтобы получше его разглядеть. Покрытие спереди в нескольких местах было испещрено царапинами и выбоинами. По лобовому стеклу во все стороны паутинкой разбегались мириады трещин.

Послышался звук открываемой двери.

– Дэннер, какого черта вы делаете у меня в гараже? – закричал Сэм Макферсон с верхней ступеньки.

Люк остановился в дверях гаража.

– Хотел понять, чего вы добивались, когда на днях преследовали Айрин по Лейкфрант-роуд, – пытались напугать ее до смерти или убить?

Сэм спустился по лестнице.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Этот джип выглядит так, будто побывал под сильным градом.

Сэм нахмурился.

– Его угоняли какие-то подростки. Катались. Никак не выберу время отогнать его в «Гараж Карпентера».

– И давно вы оказываете услуги своему старшему брату, Сэм?

Сэм словно получил удар в живот.

– Что?

– Нам нужно поговорить. Либо мы будем беседовать здесь, на виду у соседей, либо наедине. Выбор за вами.

– С чего это мне с вами разговаривать?

– Да потому, что я знаю: Райленд Уэбб – ваш сводный брат. И это вы, как я понимаю, семнадцать лет назад предупредили его по телефону о том, что Памела передала видеозапись Элизабет Стенсон. Ведь именно он попросил вас спалить дом Уэббов недавно ночью? Или приехал и все сделал сам?

– Не понимаю, о чем вы, – проскрежетал Сэм в ответ, теряя самообладание. – Убирайтесь!

– Наверное, нелегко вам было все эти годы наблюдать, как ваш брат пользуется преимуществами законного сына Уэбба. Ведь Райленд был «золотым мальчиком», не так ли? Местный наследный принц. Вы никогда никому не говорили, что в вас ровно столько же крови Уэбба, сколько и в нем. Почему, Сэм? Потому ли, что Виктор Уэбб платил вашей матери за молчание, а после ее смерти вы тоже сочли необходимым молчать?

Сэм сжал кулаки.

– Замолчите.

– Вам, кажется, неплохо живется на зарплату начальника полиции. – Люк кивнул в сторону гаража. – Неплохая машина. Дом в хорошем районе.

– Я не обязан выслушивать все эти бредни.

– Обязаны, Сэм, обязаны. – Люк двинулся к нему навстречу. – Потому что, насколько я понимаю, вы являетесь соучастником последних трех, а может, и четырех убийств. Насчет Хойта Игана я еще не уверен. Последнее, не исключено, ваш брат совершил сам, без посторонней помощи.

– У вас нет доказательств.

– Именно это не устает повторять и ваш брат. Однако ему конец. Еще немного – и от него останется один пшик. Если вы ни в чем не замешаны, лучше подготовьте доказательства своей невиновности.

– Ни черта я не собираюсь вам доказывать, – ответил Сэм.

– Тут вы не правы. Вам же будет лучше, если вы убедите меня в том, что не пытались на днях сбросить Айрин с шоссе в озеро, иначе я порву вас на части.

Лицо Сэма задергалось от волнения.

– Господи, да не собирался я ее убивать! На кой мне черт это?

– Вас попросил это сделать Райленд Уэбб?

Взгляд Сэма отяжелел.

– Никаких приказов от Райленда Уэбба, черт побери, я не получаю.

– Памела вам доверяла, правда? Ведь вы, в конце концов, приходились ей дядей. А у нее было не так много близких, к которым она могла бы обратиться. В тот день, отдав видеозапись Элизабет Стенсон, она и с вами поделилась своим секретом. Рассказала, что долгие годы терпела надругательства Райленда и что эта тайна скоро откроется. Вы же вместо того, чтобы пожалеть свою племянницу, позвонили брату и предупредили его о том, что ему грозит.

– Да нет же, черт возьми, не звонил я Райленду.

– Скажите, Макферсон, вы сами их убили?

– Нет! – Сэм словно захлебывался в море страданий. – Господи! Да я Памеле тогда не поверил. Думал, она все выдумала, думал, она хочет таким образом отомстить Райленду за то, что он отправил ее в интернат. Я не знал, что было на той пленке, которую она передала Элизабет Стенсон, и боялся, что Памела навлечет беду на себя и на всю семью. Вот я и сделал единственное, что тогда пришло мне в голову.

Все точки соединились. В венах Люка образовался лед.

– Так вы звонили не Райленду, – проговорил Люк. – Вы позвонили отцу, Виктору Уэббу.

Глава 47

Она даже и предположить не могла, что от нее потребуется столько смелости, чтобы войти в эту жуткую кухню. Продираясь сквозь невидимую пелену давнего кошмара, Айрин почувствовала, как к горлу подступила тошнотворная волна ужаса, такая мощная, что пришлось уцепиться за стойку, чтобы устоять на ногах.

Пытаясь совладать с приступом головокружения, Айрин опустила глаза в пол. Пол! О Боже… Его устилала все та же белая плитка, которую мама когда-то выбирала для первого этажа сама, чтобы пол легко было мыть. За все эти годы кухню не раз перекрашивали, а вот плитка осталась та же.

«Чтобы пол легко было мыть.

Не думай о крови. Ты выдержишь. Ты не потеряешь сознания. Ты пришла сюда за уликами. Это место преступления, где ты оказалась первая. К тому же ты журналист. Так что делай свою работу. Отступи назад и осмотрись еще раз».

Айрин выпрямилась и оглядела залитую солнцем кухню. Она очень медленно отперла в своем сознании наглухо закрытую дверь склепа и выпустила оттуда на свет Божий свои кошмары.

Достав из сумочки блокнот с ручкой, она заставила себя пройти через всю кухню и открыть дверь черного хода. Затем она вышла на небольшое крыльцо и, закрыв за собой дверь, на миг застыла на месте, собираясь с силами.

План был прост. Она должна как можно точнее восстановить траекторию своих передвижений по кухне в ту страшную ночь, припомнить как можно больше ужасающих подробностей, чтобы выяснить, не могла ли она натолкнуться на какую-то деталь, которая послужила бы доказательством причастности Райленда Уэбба к убийству ее родителей. Даже самых незначительных воспоминаний могло оказаться достаточно, чтобы выжать из Уэбба признание.

Сделав глубокий вдох, Айрин засекла на часах время и вновь открыла дверь. Очень медленно она снова вошла в кухню. В сознании пронеслись ужасающие картины прошлого, которые она все эти годы так упорно старалась схоронить в памяти.

Айрин охватила паника. Душевная боль стала невыносимой. Невероятным усилием воли она подавила свои чувства. Надо же! А еще говорят, будто, если посмотреть своим страхам в глаза, они утратят силу, подумала Айрин.

Она не стала спешить, дала себе время оживить в памяти как можно больше подробностей того вечера, начиная с той самой минуты, когда поняла, что дверь заблокирована изнутри чем-то тяжелым, и заканчивая моментом, когда наконец нашла в себе силы набрать номер телефона службы помощи в чрезвычайных обстоятельствах.

В замешательстве и тревоге Айрин обнаружила, что запертых в склепе ее памяти картин случившегося, несмотря на их сокрушительную силу, оказалось мало.

Ничего удивительного, подумала она. Из специальной литературы по психиатрии, в великом множестве прочитанной ею за все эти годы, Айрин знала, что, человек, оказавшись в ситуации травматического события, испытывает сильное потрясение, сопровождаемое выбросом адреналина, что значительно сужает поле его внимания. Таков механизм выживания, подумала Айрин. Организм не способен переварить все, что на него наваливается в подобной ситуации, поэтому от второстепенного отключаешься и сосредоточиваешь внимание лишь на том необходимом, что нужно для выживания.

Однако, когда Айрин некоторое время спустя снова сверилась с часами, то с удивлением обнаружила, как мало времени прошло с того момента, как она увидела родителей мертвыми, до ее звонка в полицию, после чего вскоре в дверях возник Сэм Макферсон. Совсем немного, подумала она. Надо же! А тогда ей показалось, будто прошла вечность.

Айрин уставилась на кухонные стойки, пытаясь припомнить, стояла ли на них посуда, когда она в ту ночь вошла в дом. Тогда ей показалось, что стойки были пусты. Следует ли из этого заключить, что убийца появился после ужина, когда посуду уже вымыли? Или он пришел до того, как мать начала готовить еду?

Все это безнадежно пустая затея. Ничего она, стоя тут на кухне, не выяснит. Что еще она помнит о той ночи?

Тогда в мыслях у нее была полная сумятица. Ей вспомнился ужас на лице Сэма, когда тот увидел трупы. Его всего трясло, когда он вызывал Боба Торнхилла.

Но вот прибыл Торнхилл, и они с Сэмом вывели ее, совершенно бесчувственную, из дома и, усадив, как сверток, в одну из патрульных машин, накинули ей на плечи одеяло. Позже Торнхилл отвез ее к себе домой. Та ночь, по воспоминаниям Айрин, была ужасной.

Она помнила, что до рассвета просидела, сжавшись в комок, на кровати в пустой спальне Торнхиллов под непрекращавшееся тихое шипение кислородного аппарата Глэдис Торнхилл.

Как только небо над озером стало понемногу сереть, раздался телефонный звонок. Боб Торнхилл вышел из комнаты и устало спустился в прихожую к аппарату.

Айрин потерла виски, силясь припомнить остальные детали. Она знала, что каждое слово из того разговора не вспомнит. К тому же некоторые врачи предупреждали ее о том, что она может вспомнить то, чего не было на самом деле. И все же хоть что-то из этих воспоминаний обязательно окажется правдой.

«Старайся мыслить как профессиональный репортер, а не как перепуганный подросток».

До сих пор Айрин не задумывалась над тем, что ей удалось услышать тогда из телефонного разговора вполголоса Боба Торнхилла с невидимым абонентом. В первый раз Айрин попыталась восстановить разговор как можно точнее.

– …Да, сэр, она у нас. Как вы и предполагали, сэр. Она в шоке. Ни слова почти не сказала… Нет, я ее спрашивал, и можно с уверенностью сказать, что она пришла домой позже обычного, а потому, слава Богу, ничего не видела. Судя по состоянию тел, до того, как бедняжка вошла в дом через черный ход, прошло, на мой взгляд, по меньшей мере часа два, если не больше.

Последовала длинная пауза – Торнхилл слушал человека на другом конце провода.

– Сомнений в этом почти нет. Хью Стенсон обезумел, застрелил Элизабет и выстрелил в себя. Ужасная, ужасная трагедия.

Снова пауза.

– Да, сэр, – сказал Торнхилл. – Я позвонил тетке. Она будет здесь завтра.

Еще несколько сказанных тихо слов – и Торнхилл повесил трубку, после чего вернулся по коридору к своей умирающей жене.

– Кто звонил? – слабым голосом поинтересовалась Глэдис Торнхилл.

– Уэбб.

– Что ему нужно?

– Тревожится о девочке. Звонил справиться, как она.

– Это в полпятого утра-то? – удивилась Глэдис.

– Он говорит, будто только что услышал о трагедии.

– Чего он от тебя хотел, Боб?

– Я же сказал тебе, переживает из-за девочки Стенсонов. Спрашивал, не может ли он чем-нибудь помочь.

– Знаю я его. – В словах Глэдис сквозила горечь. – Рано или поздно он от тебя непременно чего-нибудь потребует. Однажды придет и заставит заплатить тебя за то, что он сейчас делает для меня, помяни мое слово.

– Попытайся уснуть.

Айрин вздрогнула. Теперь, когда ей уже многое открылось, она с уверенностью могла сказать: в ту ночь Уэбб звонил Бобу Торнхиллу убедиться, что дочь его жертв ничего не слышала и не видела из того, что могло бы бросить на него тень подозрения. Как знать, может, Торнхилл невольно спас ей жизнь, уверив Уэбба, что она появилась в доме по крайней мере спустя два часа после убийства, а сейчас пребывает в состоянии сильнейшего шока.

Айрин вышла из кухни и спустилась к берегу озера. Она ступила на старую деревянную пристань, прошла вперед и встала у самого ее края, устремив взгляд на гладь озера, как это обычно делал ее отец, когда ему нужно было что-либо серьезно обдумать.

«Знаю я его. Рано или поздно он от тебя непременно чего-нибудь потребует. Однажды придет и заставит заплатить тебя за то, что он сейчас делает для меня, помяни мое слово».

В словах Глэдис об Уэббе Айрин не давала покоя некая интимность. Конечно, Глэдис всю свою жизнь прожила вДансли и, разумеется, знала Райленда Уэбба. Однако тот был на много лет младше Глэдис Торнхилл и принадлежал к другому поколению. Странно, что она говорила о нем с таким знанием дела и с таким возмущением и обидой, как о близком человеке.

«Знаю я его».

Айрин почувствовала, как холодная дрожь пробежала по ее телу. Она все поняла.

В ту трагическую ночь она, будучи почти в бессознательном состоянии, предположила, что Торнхиллам звонил Райленд. И это казалось естественным: ведь он отец ее лучшей подруги. Он должен был справиться о ней. Но что, если звонил не он, а Виктор Уэбб?

Глэдис и Виктор Уэбб были ровесниками, вместе учились в школе. Это потом Виктор уехал из Дансли и разбогател. Все в городе знали, что Виктор Уэбб оплачивал лечение Глэдис в последний год ее жизни.

Точки соединялись так стремительно, что Айрин едва успевала следить за ними.

Внезапно раздавшийся звонок сотового телефона вывел ее из оцепенения. Вздрогнув от неожиданности, она, чуть развернувшись, поспешно открыла сумку и в этот момент увидела его.

Он вышел из тени, отбрасываемой домом. В руке он держал пистолет.

– Не отвечайте, – приказал Виктор Уэбб. – Очень медленно достаньте телефон и бросьте его в воду.

Айрин, в ее растерянном состоянии, первым делом пришло в голову, что он кажется абсолютно нормальным. В черной с рыжим рубашке, ветровке цвета хаки и светлых широких брюках он выглядел так, будто только что пришел с поля для гольфа.

Подсознательно Айрин понимала, что должна его бояться, однако огненная и мощная волна гнева, которая поднялась в ней в этот момент, затопила все остальные эмоции.

– Брось, я сказал, телефон в воду, мать твою! – рявкнул Виктор. – Сейчас же, безмозглая тварь! Ты такая же, как твои родители, тоже на рожон лезешь.

Айрин медленно опустила руку в сумку и, вытащив оттуда трясущейся рукой телефон, перебросила его через перила пристани. Маленький всплеск – и телефон скрылся в воде.

– Так это вы, – прошептала она срывающимся от ярости голосом. – Это вы убили их всех – моих родителей, Хойта Игана и Памелу. Как у вас рука поднялась на собственную внучку?

Виктор фыркнул.

– Вполне вероятно, она мне не внучка. Ее мать была шлюхой, путалась с каждым, кто носил штаны. Она женила на себе Райленда, едва парню исполнилось двадцать. Я вскоре смекнул, что эта женщина камнем повиснет у него на шее, и пытался уговорить его бросить ее.

– Но он отказался, – сухо проговорила Айрин. – Из-за Памелы.

– Он с самого начала был просто одержим этим ребенком. А я ничего не мог понять, пока не догадался, что у него пунктик насчет маленьких девочек.

– Вы и мать Памелы тоже убили, я права? Все думают, это был несчастный случай, что она погибла, катаясь на катере по озеру, но я держу пари, это вы все подстроили. Что ж вы и от Памелы тогда не избавились?

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался Виктор. – Но Памеле к тому времени уже было почти пять лет. Райленд начинал свою первую кампанию, и ребенок великолепно смотрелся в пресс-релизах. Она нравилась журналистам и публике. После смерти ее матери избирателям очень полюбился образ Райленда – молодого, благородного, любящего отца, оплакивающего потерю любимой супруги и твердо намеренного самостоятельно воспитывать дочь.

– Однако, когда Памела достигла подросткового возраста, она стала источником неприятностей и обузой, так? Райленд охладел к ней и упрятал ее в школу-интернат, где она и проводила большую часть времени.

– Став подростком, Памела пристрастилась к наркотикам, – сказал Виктор с отвращением. – К тому же открыла, что из любого встретившегося у нее на пути мужчины может веревки вить. Правда, она почти все время жила в интернате, а потому мало появлялась на публике. Я опасался, что, окончив школу и покинув интернат, она может стать для нас большой проблемой. И начал обдумывать кое-какие планы.

– Но она, окончив школу, снова оказалась полезной вам – во время избирательных кампаний Райленда.

– Ну что тут сказать? – Виктор пожал плечами. – Она копия своей мамаши. Памела была шлюхой от природы, но она была нашей шлюхой и чертовски хорошо справлялась со своим делом. Она была готова лечь под каждого встречного и поперечного: она спала с конкурентами Райленда, с его врагами, с мужчинами и с женщинами, – словом, со всеми, кто обладал интересующей нас информацией. Она получала удовольствие от своей роли шпионки. То обстоятельство, что она является важной составляющей стратегии избирательной кампании и что Райленд зависел от нее, давало ей почувствовать свою силу. Думаю, она себя представляла этакой мстительницей и от этого получала удовлетворение. Глупое создание, она, верно, считала, что отец наконец-то у нее в руках. Но с самого начала балом правил я.

– По вашему мнению, своим успехом Райленд обязан вам.

– Да, мне. – Лицо Виктора исказила гримаса гнева. – Это я сделал своего сына тем, чем он стал.

– То есть опозоренным педофилом, которого теперь не возьмут даже бродячих собак ловить?

– Ты все испортила, – проговорил Виктор севшим от злости голосом. – Мой сын был на пути к Белому дому, пока ты не помешала ему. К Белому дому, черт тебя побери! Он должен был стать президентом. А мои внуки пошли бы по его стопам.

– Что-то я не слышала о ваших внуках, – сказала Айрин. – Ведь Райленд предпочитает маленьких девочек, не правда ли?

– Заткнись! Райленд обещал мне сыновей. Этот пункт значится в его добрачном контракте, который они подписали с Алексой Дуглас. Там черным по белому написано, что она в течение двух лет, если потребуется, с помощью искусственного оплодотворения, произведет на свет наследника мужского пола или в противном случае безоговорочно согласится на развод. Тот факт, что у нее уже есть ребенок, свидетельствует о том, что она способна к деторождению.

– Для вас дочь Алексы Дуглас – доказательство ее способности к деторождению, но ваш сын-извращенец видел ее в качестве будущего объекта своих притязаний. Это Памела, а не я, нарушила ваши планы. Она сделала то, что должна была сделать, чтобы спасти дочь Алексы, и вы, желая заткнуть ей рот, убили ее.

– Надо бы мне было избавиться от тебя семнадцать лет назад, – сказал Виктор. – Застал бы я тебя дома в ту ночь вместе с твоими родителями, прикончил бы. Но ты, ксожалению, когда я пришел, отсутствовала, а мне не хотелось рисковать, дожидаясь там тебя неизвестно сколько времени. Вот я и почел за благо уйти. Позже выяснилось, что ни о видеозаписи, ни о том, кто пристрелил твоих отца с матерью, ты ничего не знаешь, а потому я решил тебя не трогать. Сказать по правде, я за все эти годы почти забыл о твоем существовании. И это с моей стороны было ошибкой.

– Откуда вы узнали, что Памела собиралась выступить с обвинениями против Райленда?

Виктор невесело улыбнулся:

– Она позвонила мне за день до встречи с тобой.

– Ах да, конечно, – прошептала Айрин, вдруг обо всем догадавшись. – Она знала: ее поступок может уничтожить семью, и почувствовала себя обязанной предупредить вас как главу клана или, возможно, даже оправдаться перед вами.

– Я пытался ее отговорить, но она ни в какую, твердо стояла на своем. И вот она приехала в Дансли, чтобы исполнить свой замысел.

– Это она открыла вам дверь?

Виктор фыркнул.

– Нет, вообще-то я сам ее открыл – уже была поздняя ночь – и вошел в дом. Она спала в своей постели. Я сделал ей инъекцию со смертельной дозой одного препарата. Она проснулась и несколько секунд сопротивлялась, но наркотик быстро подействовал.