Текст книги "Золотой дар"

Просто этот Кинкейд относится к подонкам, обожающим совращать девственниц. Черт возьми, я взял этот проклятый стилет только для того, чтобы отвлечь от тебя Кинкейда. Я сразу понял, что для этого типа собственный престиж значит гораздо больше, чем женщина!

Верити была ошарашена. Приоткрыв рот, она изумленно таращилась на Джонаса:

– Ты не шутишь? Я действительно понравилась самому Дэмону Кинкейду?

– Нечего пялить на меня глаза! Я ведь мужчина, Верити, и могу без труда составить верное впечатление о нашем брате. Повторяю, он клюнул лишь на твою солнечную улыбчивую безгрешность.

– Но ведь я уже не невинна! – сердито нахмурилась Верити и коснулась рукой своего вздернутого носика. – Наверное, так кажется из-за моих веснушек!

Джонас снисходительно улыбнулся, наклонился и жадно, властно поцеловал ее.

– Какое счастье, что мы больше никогда не увидим мистера Кинкейда. Честно говоря, я очень рад, что ты живешь здесь, в Секуенс-Спрингс, где, по словам твоей лучшей подруги Лауры Гризвальд, настоящих мужчин можно пересчитать по пальцам.

Но Верити не слушала его. Она все еще не могла оправиться от изумления.

– Черт возьми… Сам Дэмон Кинкейд! Кто бы мог подумать!

– Никто не мог, – недовольно перебил ее Джонас. – Теперь я вижу, что мне следовало держать язык на привязи.

Твое женское самолюбие сейчас раздуется до нечеловеческих размеров. Что ж, сам виноват. Надо было сто раз подумать, прежде чем гладить по шерстке.

Верити ослепительно улыбнулась и теснее прижалась к нему.

– Знаешь, Джонас, ты забыл погладить еще кое-что.

Я была бы не прочь.

Джонас усмехнулся:

– В самом деле? Тогда укажи мне поточнее, дитя мое.

Верити снова вспыхнула. Она еще не привыкла к фривольным шуточкам Джонаса.

– Ты сам знаешь, – прошептала она, утыкаясь в его широкую грудь.

Джонас легко подхватил ее на руки и усадил к себе на колени.

– Мне нужны слова, милая. Я обожаю, когда ты говоришь непристойности.

– Извращенец.

– Да, и ты это любишь;

«Не только это, – грустно подумала Верити. – Мне кажется, я люблю тебя самого… Джонас, Джонас, что же будет со мной, когда ты уедешь?»

Но вслух она ничего этого не произнесла. Напротив, как только Джонас стал раздвигать ее ноги, Верити сказала, ему все то, что он хотел услышать.

Она просила, обещала, льстила, подлизывалась, умоляла.

Джонас с наслаждением внимал этим речам, в точности исполняя каждую команду.

Но когда Верити заерзала у него на коленях, устраиваясь поудобнее, Джонас неожиданно удержал ее:

– Не так быстро, любовь моя. Я обожаю пряные блюда. Сейчас я покажу тебе, сколько остроты и пряности в тебе самой.

Длинные пальцы Джонаса скользнули в ее глубину, лаская узкий горячий свод. Верити тотчас же затрепетала.

– Такая желанная, – шептал Джонас, наклоняясь, чтобы поцеловать ее сосок, торчащий над поверхностью воды. – Чистый, горячий, честный огонь. Гори же, гори для меня, детка.

И Верити снова подчинилась, дрожа; изгибаясь, трепеща в объятиях мужчины, дарующего блаженство.

– А теперь мы пойдем к тебе, и ты отплатишь мне той же монетой, – приказал он и вышел из бассейна, крепко прижимая к груди свою женщину. ;

Верити опустила глаза, когда Джонас поставил ее на ноги и потянулся за одеждой. Его восставшая плоть подрагивала, готовая вот-вот взорваться. Верити потянулась и взяла ее в руку.

– Если ты сейчас же не успокоишься, то я за себя не отвечаю, – хрипло предупредил Джонас.

Верити только коварно улыбнулась и продолжила нежную ласку. Взглянув на нее, Джонас застонал и капитулировал:

– Пожалуй, к тебе мы вернемся чуть позже.

Он опрокинул Верити на кучу одежды и, содрогаясь от страсти, тяжело ворвался в нее. Верити крепко обхватила его, принимая, пока ее сладость не поглотила Джонаса целиком.

Несколько часов спустя Джонас вылез из постели Верити и потянулся за джинсами и ботанками. Сунув руку в рукав рубашки, он в последний раз взглянул на девушку, которая сонно улыбалась ему на прощание.

– Спокойной ночи, Джонас.

– Спокойной ночи, – процедил он и вышел из домика.

На улице было холодно. Джонас вздрогнул, но не стал застегивать рубашку. Зачем, ведь скоро он все равно будет в тепле?

И тут он вспомнил, как на днях, пытаясь тихонько пробраться к кровати, старый Эмерсон наконец взорвался;

– О Боже, ни сна, ни отдыха! Какого черта ты не переберешься к ней?!

– Она меня не приглашала, – проворчал тогда в ответ Джонас.

Сегодня эта мелочная, но последовательная тактика Верити особенно разозлила его. Джонас чувствовал, что, постоянно отсылая его прочь, Верити пытается продемонстрировать, что для нее он всего лишь случайный любовник, а не тот, кому она готова принадлежать безраздельно Джонас быстро устремился по дорожке к своему домику. Звезды почти скрылись, запутавшись в пышных кронах деревьев. Озеро казалось черным зеркалом, посеребренным луной. Заметив вдалеке слабый свет фонаря, который Эмерсон оставил гореть над крыльцом, Джонас двинулся на этот маяк, продолжая размышлять о душе и теле Верити Эймс.

Через несколько шагов он честно признался себе, что гораздо больше думает о теле, которым досыта насладился этой ночью, чем о душе. Верити так необыкновенно отзывчива! Ни одна женщина еще не дарила ему такого счастья И тут какая-то тень быстро метнулась по стене домика Эмерсона. Она была слишком высокой, чтобы принять ее за собаку, роющуюся в открытых мусорных баках.

И слишком уж быстро она замерла, заслышав чьи-то шаги. Значит, это человек.

Джонас невозмутимо шел вперед. Ни в коем случае нельзя дать понять неизвестному, что его обнаружили!

Дверь домика оставалась открытой – Эмерсон никогда не запирал ее, зная о поздних возвращениях Джонаса. Но идти к крыльцу было чересчур опасно…

Двигаясь к коттеджу, Джонас неожиданно свернул влево, прячась за раскидистыми деревьями. В задней части дома имелось окно со сломанным запором, кроме того, там было темно. Джонас прятался за каждой веткой, чтобы скрыться от незнакомца.

Он миновал Эмерсонов «бьюик», нырнул за джип и растаял в густых зарослях кустарников, растущих перед коттеджем. Теперь нужно быть настороже. Если тень принадлежала обычному бродяге, то он, несомненно, воспользуется моментом и постарается поскорее слинять. Но если это кто-то посерьезнее, то он дождется, пока Джонас войдет в дом, и только потом начнет действовать.

Джонас нашел нужное окно и быстро распахнул его.

Рама протестующе взвизгнула. Ночное эхо с готовностью повторило и усилило этот звук. Когда Джонас перелезал через подоконник, Эмерсон проснулся и недовольно заворочался в койке.

– Тот, кто лазает в окна, рискует получить перо в бок Я узнал это на собственном опыте.

– Эм, – прошептал Джонас. – Кто-то сшивается возле нашего дома.

– Не врешь? – Эмерсон быстро сел в постели. – Где?

Джонас кратко объяснил, стараясь говорить как можно тише.

– Если он захочет войти внутрь, то скорее всего повторит мой путь. Думаю, он уже успел осмотреть место и знает о сломанном запоре Эмерсон, как был в одних трусах, соскочил на пол.

– Плевое дело. Нас двое, а он один. – И он шагнул в темный угол, двигаясь поразительно легко и бесшумно.

Джонас полез в свою сумку и вытащил нож из ножен.

Но едва он успел занять позицию напротив Эма, как входная дверь широко распахнулась. Очевидно, злоумышленник уже знал, что она не заперта, поскольку не стал терять времени на возню с замком. В следующую секунду комната озарилась ослепительным светом лампочки под потолком.

Неизвестный был одет в камуфляжную рубашку и темные брюки. Широкая ухмылка головореза перекосила типично американское лицо юного фермера. Однако «магнум – 375»в его руке тотчас развеял этот образ. Более того, с первого взгляда было ясно, что парень умел обращаться с пушкой. Дуло нацелилось в грудь Эмерсона, а потом – будто только теперь осознав, что в комнате двое, – преступник перевел дуло на Джонаса;

Но верный нож Джонаса Куаррела был уже в полете, с резвостью нетерпеливого любовника направляясь в сердце своей мишени. Как раз в тот миг, когда лезвие достигло своей цели, незнакомец судорожно спустил курок.

Глава 15

Верити подскочила в постели, разбуженная грохотом выстрела. Она села и прислушалась к жуткой тишине, воцарившейся в сонном мире. Наверное, ей привиделся страшный сон. Или ее напугал звук выхлопа какой-нибудь машины, например.

Но Верити не зря считала себя женщиной со всесторонним образованием. Ей не раз приходилось слышать выстрелы.

Она тотчас бросилась к окну. Господи, ну почему Джонас не остался у нее этой ночью?! И тут же сердце ее вновь сжалось от ужаса. Стрелять могли в соседнем коттедже. Только теперь Верити заметила, что он ярко освещен;

Она схватила джинсы, лихорадочно натянула их, сунула ноги в босоножки. Пробегая мимо шкафа, выдернула оттуда ковбойку и к дверям подбежала уже полностью одетая. Застегиваясь на ходу, Верити бросилась на улицу и сломя голову понеслась к отцовскому домику. Боже, Боже!

Джонас и отец, двое самых любимых, самых дорогих людей, находятся там, где только что случилось нечто ужасное!

Верити летела по тропинке, холодный ночной воздух обжигал ее щеки. Подбегая к коттеджу, она сразу заметила широко распахнутую дверь. Призрачный треугольник света прорезал тьму, выхватывая фигуру мужчины, склонившегося над кем-то, неподвижно лежащим на пороге.

– Джонас!!!

Джонас поднял голову, и в беспощадном свете лампочки под потолком лицо его показалось Верити страшной, холодной маской, высеченной из камня.

– Не беспокойся, – сказал Джонас сдавленным голосом, который должен был, по его мнению, звучать успокаивающе. – С Эмерсоном все в порядке.

Отец шагнул в круг света и утвердительно кивнул:

– Все хорошо, дочка. И все благодаря твоему Джонасу. Он и в самом деле мастер на все руки. Думаю, он заслуживает прибавки к жалованью.

Верити быстро взглянула на отца, чтобы убедиться, что он говорит правду. Потом снова обернулась к Джонасу:

– А ты? Ты в порядке?

Ей показалось, что Джонаса слегка удивило такое внимание к его персоне.

– В полном. Верити, пора вызывать полицию и медиков. У нас нет телефона, поэтому вернись домой и позвони куда следует.

– Что с ним? – Верити судорожно перевела дыхание и посмотрела на мужчину, лежавшего возле ее ног. На вид он был ее ровесником. Светло-каштановые волосы подстрижены очень коротко, почти по-армейски. Камуфляжная рубашка, широкий брезентовый ремень и тяжелые ботинки казались бы обычной молодежной одеждой, если бы не кровавое пятно, расплывающееся по груди, и не пистолет, валяющийся рядом на полу.

– Он не умрет от кровотечения, если нож останется на месте. Пусть его вытаскивают медики, – пояснил Джонас, хмуро всматриваясь в искаженное болью лицо раненого. Подошел ближе, присел на корточки и прижал двумя пальцами сонную артерию. – Он в шоке. Верити, если ты не поторопишься, он умрет, и тогда мы уже никогда ничего не узнаем.

Верити быстро зажмурилась и прерывисто вздохнула.

– Я сейчас вернусь. – Она стремительно повернулась, готовая броситься вон из комнаты.

– Верити!

Она остановилась:

– Да, Джонас?

– Пока мы все трое знаем только то, что этот тип пытался ворваться в наш коттедж. Возможно, он принял его за пустующий домик для туристов. Когда парень увидел нас, то перетрусил и схватился за пистолет. Запомни это и не сболтни ничего лишнего, когда будешь разговаривать с полицией.

– А что я могу сболтнуть? – подозрительно спросила Верити.

Эмерсон невесело усмехнулся:

– Это не важно, Рыжик. Твоя задача разыграть полную невинность. У тебя это отлично получается.

– Ради всего святого, о чем вы говорите?!! Что здесь произошло?!

– Мы обсудим это чуть позже, – пообещал Джонас.

Верити хотела было пообещать не сойти с места, пока ей не расскажут всю правду, но почему-то почувствовала, что сейчас этот номер не пройдет.

Неизвестный парень медленно истекал кровью, а значит, у Верити опять не было выбора. Удаляясь, она в тысячный раз подумала о том, что мужчинам ни в коем случае нельзя позволять брать власть в свои руки.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем все улеглось и события вошли в привычное русло. К тому времени, когда люди шерифа удалились восвояси, а находящегося в беспамятстве раненого увезли в больницу, Верити догадалась о том, что хотели скрыть отец с Джонасом.

Скрестив руки на груди, она сурово мерила шагами маленькую комнатку. Джонас с Эмерсоном сидели за столом. Перед каждым стоял стакан с водкой. Оба с опаской следили за грозно расхаживающей Верити, как будто боялись, что она сейчас вспыхнет ярким пламенем.

– Итак, давайте начистоту, – наконец заговорила девушка. – Папа, вы думаете, что этого человека подослал Ярингтон?

– Я не удивлюсь, если это его рук дело, – осторожно ответил Эмерсон.

Джонас задумчиво побарабанил пальцами по обшарпанному столу:

– Меня удивляет только одно – вымогатель никогда не убивает клиентов, слегка задержавшихся с выплатой.

Какой смысл? Что стрясешь с трупа?

– А может, его послали с другой целью? – предположил Эмерсон. – Например, просто припугнуть меня небольшим членовредительством?

– Но почему тогда он был вооружен? – не унималась Верити.

– Люди, которых посылают выбивать деньги, никогда не ходят без оружия, – сухо пояснил Джонас. – Для пущего эффекта, полагаю. Но когда парень увидел, что в комнате двое, он психанул и решил сначала пальнуть, а потом задавать вопросы.

Верити в отчаянии покачала головой:

– Но почему вы ничего не рассказали помощникам шерифа? Зачем дали понять, что это был какой-то мелкий воришка?! Что будет, когда он очнется и заговорит?!

Джонас устало потер ладонью затылок:

– Маловероятно. С какой стати он будет говорить?

Любой босс заранее объясняет своим людям, как вести «себя в случае провала. Я уверен, что в инструктаж входит и заповедь помалкивать на допросах в полиции.

Верити сердито посмотрела на отца:

– Я знаю, почему ты ничего не сказал полицейским!

Ты не хотел осложнений, правда? Ведь в противном случае пришлось бы рассказать и про свой карточный долг, и про старичка Леви, подарившего тебе пистолеты, и про то, как их удалось сбыть с рук… О Боже, до меня только сейчас дошло, что дуэльная пара была продана в обход всех законов, не говоря уже о такой мелочи, как уплата пошлины! Боже, Боже, что же теперь будет?!

– Ты правильно поняла, Рыжик, – вздохнул Эмерсон. – Зачем нам лишние трудности? Нет, конечно, все это можно как-то решить, но к чему создавать себе проблемы?

Верити остановилась как вкопанная, подбоченилась и одарила мужчин негодующим взглядом:

– Какая вопиющая беспечность! Какое преступное легкомыслие! И ничего этого не произошло бы, если бы ты, дорогой папочка, хотя бы на старости лет научился избегать таких подонков, как Ярингтон!

– Ты совершенно права, Рыжик. Я кругом виноват, – покаялся Эмерсон, преданно глядя на дочь глазами побитого спаниеля.

Однако этот взгляд ни на секунду не обманул Верити. Она только фыркнула и переключилась на Джонаса:

– А ты? Ты-то хоть понимаешь, что стряслось сегодня ночью?! Господи, да ведь вы оба едва не погибли! Ты чуть не убил человека, и у тебя еще хватает наглости спокойно сидеть, пить водку и делать вид, будто ничего не случилось!

Джонас смущенно заерзал:

– Верити, будь проще. Я понимаю, тебя все это несколько расстроило, но…

– Несколько расстроило?! Вас обоих едва не пристрелил мерзавец, подосланный вымогателем, я нашла его лежащим на полу, с ножом в груди! Твоим, кстати, ножом, Джонас! И это еще не все. Ты заставил меня лгать полиции и после всего этого смеешь смотреть мне в глаза и учить жизни! Я не пойму, ты рехнулся с горя или от природы такой бесчувственный?

– Ну же, Рыжик, – вступился за друга Эмерсон.

– Я тебе не Рыжик! – прошипела Верити. – Все, с меня довольно! Оставайтесь здесь и празднуйте свои ночные похождения! Я ухожу к себе и ложусь спать. В отличие от вас у меня есть законный бизнес, и я собираюсь утром приступить к работе. Спокойной ночи! Чтоб вы упились этой водкой! Уверена, вам найдется о чем беседовать! У вас слишком много общего! – Она стремительно развернулась и вихрем вылетела из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.

С ее уходом в домике воцарилась гнетущая тишина.

Джонас задумчиво смотрел на дверь, сжимая в руке стакан. На другом конце стола тяжело вздыхал Эмерсон.

Наконец, испустив последний горестный вздох, он залпом осушил содержимое своего стакана и снова потянулся к бутылке.

– Она всегда была чересчур вспыльчивой, – покаянно сказал он Джонасу. – Привыкла оставлять за собой последнее слово.

– Я заметил.

– Это моя вина. Я с детства учил ее открыто высказывать все, что на душе. – Лицо его просветлело. – Да ты не трусь! Она скоро отойдет, уж я-то ее хорошо знаю.

– Утешил, – буркнул Джонас. – Ты заметил, как она смотрела на мой нож, торчавший в груди этою бандита? Словно увидела призрака.

– Верити ненавидит жестокость, – осторожно пояснил Эмерсон. – Наверное, я слегка переусердствовал, показывая ей мерзости жизни. Я, конечно, пытался оградить ее от грязи, но ты же знаешь, как это бывает в самых злачных местечках… Кроме того, я не хотел и чрезмерно опекать ее. Короче говоря, Верити случалось присутствовать при горячих потасовках в барах… Ну и поножовщину она тоже пару раз видела.

– Она все время говорит, что мы с тобой похожи, – заметил Джонас.

– Ну, это большая натяжка! Я никогда не был даже магистром, не то что доктором наук.

– Мне кажется, что твоя дочь имела в виду иное сходство.

Эмерсон угрюмо кивнул:

– Боюсь, ты прав. Думаешь, она окрысилась на нашу страсть к приключениям?

– И на это тоже, – сухо кивнул Джонас. – А еще твоя Верити считает меня безответственным, несносным и непостоянным. Она вбила себе в голову, что единственная причина, удерживающая меня возле нее, это желание использовать ее для психометрических исследований.

– Тогда какого черта она позволяет тебе торчать у нее до трех часов утра? – логично возразил Эмерсон. Очевидно, водка еще не успела притупить его природную проницательность.

– Будь я проклят, если знаю это! Наверное, считает меня асом в постели. Эмерсон, полагаю, нам следует смириться с тем, что твоя нежная, невинная, высокоморальная дочурка не брезгует мной ради дешевых удовольствий.

– При чем здесь я? – поспешно открестился Эмерсон. – Это твои проблемы. Удачи тебе, сынок. Что касается меня, то мне, пожалуй, следует поскорее переслать деньги досточтимому мистеру Реджинальду С. Ярингтону, пока эта скотина не выкинула еще что-нибудь похлеще.

Джонас мгновенно отвлекся от мрачных раздумий и вернулся к проблемам насущным.

– А давно ты у него на крючке, Эм?

– Сущие пустяки! Счетчик работает всего несколько недель. Проклятие! Ярингтон прекрасно знает, что я расплачусь! Какого черта он прислал ко мне костолома?

– Интересно, как он тебя нашел.

– Костолом-то? – Эмерсон задумался. – Хороший вопрос, сынок. Наверное, я где-то наследил и сам того не заметил. А может быть, кто-нибудь из наших общих знакомых шепнул Ярингтону, что у меня есть дочка, и эта скотина решила разыскать ее и посмотреть, не там ли я залег.

– Возможно, – согласился Джонас. – И все-таки после того, как отошлешь деньги, думаю, не мешало бы навести справки о том, действительно ли наш ночной стрелок был послан обществом по защите сбережений великою вымогателя Ярингтона.

– Непременно выясню. А вдруг этому пузатому помощнику шерифа, который топтался тут сегодня, удастся вытянуть что-нибудь из нашего гостя.

– Сомневаюсь. Парнишка, ворвавшийся сюда с такой помпой, не показался мне случайным человеком. Ты видел его рубашонку? Этот камуфляж как будто сошел со страниц каталога для хорошо оплачиваемых наемников.

Наверняка такие зомби почитают молчание в полиции одной из главных добродетелей. Кроме того, мне что-то не верится, чтобы в Секуенс-Спрингс умели раскалывать профессионалов. Скорее всего пройдет целая вечность, прежде чем им удастся развязать ему язык.

– Если парень выживет.

– Да, – согласился Джонас. – Знаешь, Эмерсон, если этот тип не загнется, я буду считать себя счастливчиком.

В противном случае твоя Верити вздернет меня на первом же суку.

» Довольно уже того, что она видела пущенную мной кровь «, – подумал Джонас. Он боялся даже представить то, что сделает Верити, узнав, что раненый скончался.

– Ты прав. Моей дочери приходилось видеть кровь, но она так и не смогла к этому привыкнуть. Понимаешь, она очень чувствительная и нежная девчонка, несмотря на свой змеиный язычок. Она слишком эмоциональна и склонна жалеть всех без разбору, как ее покойная мать… Ох, Джонас, знал бы ты, как я страдаю, видя, что моя дочь не застрахована от всех опасностей, грозящих наивной душе!

На следующее утро шок от ночных событий уже прошел, но Верити все равно ворвалась в свое кафе в самом отвратительном настроении и попыталась успокоиться, занявшись приготовлением ленча. Когда ровно в одиннадцать Джонас робко заглянул в дверь, Верити была уже готова оказать ему достойную встречу. Она решила напустить равнодушный вид и не выказывать никакого интереса к происшедшему. Теперь она будет такой же хладнокровной, какими вчера были эти негодники!

– Ты пришел вовремя. Отлично. Нарежь морковь, да поаккуратнее, Джонас. Когда закончишь, принимайся за разгрузку коробок с соевым соусом.

– Слушаю, мадам, – отчеканил Джонас.

Несколько минут Верити искоса наблюдала за ним, ожидая, что Джонас сам что-нибудь скажет о событиях минувшей ночи. Но он молчал. Чистил морковь, шинковал ее тонкими кружочками, словно, кроме этого, его не интересовало ровно ничего на свете.

Естественно, Верити не выдержала. Осторожно кашлянув, она приступила к расспросам:

– Ты ничего не хочешь мне поведать о состоянии человека, напавшего вчера на моего папу?

– Он жив, – лаконично ответил Джонас.

– Какое счастье!

– насупилась Верити. – Ну? Он. что-нибудь рассказал полицейским?

– Откуда я знаю?

Верити закипела от бешенства. К черту все эти игры в молчанку! Джонас вывел ее из равновесия своей невозмутимостью, так пусть теперь пеняет на себя!

– Черт бы тебя побрал, он ведь мог убить вас обоих! – в ярости крикнула она. – У него был пистолет! Здоровенный пистолет, ты обратил внимание? А у тебя всего лишь жалкий ножичек! Неужели ты ничего не понимаешь, Джонас?! Я могла бы найти вас сегодня утром мертвыми!

– Будь проще. Все кончилось хорошо.

Верити хотела было разораться, но в последний миг все-таки сдержалась и взяла себя в руки. Надо успокоиться, иначе она пропала…

– Закончил с морковью? Ссыпь в салатницу. Сейчас я заправлю ее соусом, – спокойно проговорила Верити, потянувшись за» чистейшим» оливковым маслом.

Джонас изучающе посмотрел на нее, но никак не отреагировал на эту резкую смену настроения. Девушке показалось, что он просто не знает, с какого боку к ней подступиться. Вот и прекрасно! Она сполна воспользуется этой ситуацией!

И она сдержала слово. В этот день Верити от души насладилась своей властью. Джонас с отцом ходили вокруг нее на цыпочках, боясь случайно подвернуться под горячую руку. Оба лишь кротко исполняли приказы Верити и старались поменьше мозолить ей глаза…

Никогда еще Верити не чувствовала себя такой сварливой и деспотичной! В этот день она превзошла самое себя.

Когда кафе «У нас без мяса» наконец закрылось на ночь, Верити решительно направилась в купальню. Джонас с Эмерсоном вежливо попрощались с ней и пошли к себе. Верити пару раз оглядывалась на них через плечо, грустно мечтая о том, чтобы Джонас попросил разрешения присоединиться к ней. Но у него, очевидно, были другие планы. Наверное, они уже условились снова сыграть в шахматы…

«Конечно, Джонас здесь ни при чем», – сказала себе Верити. Признаться, она была не слишком ласкова с ним сегодня. Джонас вполне мог подумать, что ей захочется побыть одной… Все это так, но она уже отвыкла коротать вечера в одиночестве!

Войдя в пустую купальню, Верити едва не застонала от отчаяния. Какое разочарование! Никогда еще, кажется, она так не нуждалась в терапевтическом воздействии горячей минеральной воды, как сейчас. До чего же все ужасно в жизни! Любовь приносит сплошные страдания, какой-то подонок едва не убил отца, и в придачу ко всему она сегодня целый день изводила и тиранила тех, кого любит больше всех на свете!

Хорошо хоть Джонас все-таки не убил этого парня!

Верити не испытывала к мерзавцу никакого сострадания, но чувствовала странное облегчение от того, что ее Джонас не стал убийцей. Она вовсе не хотела, чтобы в его глазах появился еще один призрак!

Верити устало прислонилась к кафельной стене, закрыла глаза и мысленно послала Джонасу самые искренние извинения. Она прекрасно знала, что Господь не наделил ее способностями к телепатии, но тем не менее от всего сердца попросила Джонаса поскорее прийти сюда, в купальню.

Как прекрасно будет без всяких слов, одной страстью, растопить тонкий ледок, возникший в их отношениях!

Верити Эймс не умела просить прощения у таких людей, как Джонас и Эмерсон.

Они ничуть не напоминали невинные жертвы жестокого мира! Напротив, девушка была твердо уверена, что подобные люди сами ищут приключений на свою голову. Нет, нет и еще раз нет! Не жалеть их надо, не извиняться, а перевоспитывать, сурово отчитывая за каждый проступок!

Короче говоря, она вовсе не обязана каяться перед папой и Джонасом за свое сегодняшнее поведение. Оба слишком просто смотрят на жестокость и насилие, а следовательно, Верити ни в коем случае не должна попустительствовать их дурным наклонностям!

Через полтора часа девушка окончательно убедилась в том, что Джонас не придет. Надежды на телепатию не оправдались. Надо вылезать, а то она совсем побагровеет от жара. Верити нехотя выбралась из бассейна, вытерлась, натянула джинсы и ковбойку. Собрала волосы на макушке, и водопад непокорных рыжих завитков рассыпался по плечам. Наконец девушка вышла из купальни и отправилась домой.

«А у папы еще горит свет, – подумала Верити, подходя ближе. – Наверное, партия в шахматы затянулась и плавно перешла в ночной турнир».

Верити долго стояла посреди дорожки, собираясь с мыслями. Если она сейчас явится к ним, то мужчины, безусловно, воспримут это как акт полной капитуляции.

Такие люди превосходно чувствуют малейшую слабинку!.. Но ведь она едва не потеряла их прошлой ночью! До сих пор Верити еще не оправилась от пережитого ужаса.

И тогда она решилась. Накинув на плечи влажное полотенце, она уверенно зашагала к соседнему домику.

Ее громкий стук в дверь был встречен хозяевами весьма странно.

– Рискните! – рявкнул Эмерсон.

Верити поморщилась. Папочкин голос свидетельствовал о явной передозировке спиртного. Она открыла дверь, робко вошла внутрь – и все ее подозрения немедленно подтвердились.

Эмерсон не один дегустировал содержимое второй бутылки водки, очевидно, заранее купленной сегодня вечером. Джонас полулежал на стуле, вытянув перед собой ноги и свесив голову на грудь. На столе перед ним стоял недопитый стакан.

Когда Верити вошла, Джонас приподнял набрякшие веки, посмотрел на нее слегка помутневшими золотыми глазами и издевательски отсалютовал полупустым стаканом.

Гляди-ка, вот и моя Дама,

Та, что похожа на Богиню,

Богиню Мудрости и Чести!

Мой жалкий кров преобразила

Краса Богини неземная —

Слепит глаза, разит на месте!

И всяк застынет, потрясенный,

Готовый преклонить колени,

Пока ворчуньи злоязыкой

Не разглядит он в Совершенстве!

– Что это вы празднуете? – очень спокойно спросила Верити.

– Отправку денег Ярингтону, – охотно ответил Эмерсон. – Днем я выслал ему чек, так что больше ни один придурок не явится сюда с мини-гаубицей!

– Приятная новость, – кивнула Верити, не сводя глаз со своего любовника. – Ты очень пьян, Джонас?

– Если и нет, то это лишь вопрос времени. Я очень старательно работаю в этом направлении… Веришь? Ты можешь гордиться мной, маленькая тиранка! Сколько раз ты капала мне на мозги, призывая упорным трудом добиваться поставленной цели?.. Ну вот, смотри, я наконец внял твоим мудрым советам. Рада?.. Эй, люди, сегодня Джонас Куаррел работает над собой!!! Я собираюсь успешно нажраться и доказать тем самым своей сквалыжной хозяйке, что тоже умею достигать своего… Было бы за что страдать, да, Эмерсон? – Неверной рукой Джонас схватил бутылку и опрокинул ее над своим стаканом. – Старый Эмерсон, как клевый чувак и славный товарищ, не бросил меня в одиночестве и Предложил помощь и поддержку.

– Куда было деваться? – честно ответил Эмерсон. – Ведь вчера ты снова спас мою задницу.

– Да, к слову о спасении задниц. – Джонас еще раз отсалютовал стаканом. – Думаю, это может стать моей второй профессией.

Верити сухо улыбнулась и неожиданно ласково заметила:

– Джонас, по-моему, тебе уже достаточно.

– Откуда ты знаешь? – ухмыльнулся он. – Держу пари, что за всю свою целомудренную жизнь ты еще ни разу не надиралась!.. Полагаю, тебя сейчас просто трясет от возмущения при виде двуногой скотины, потерявшей человеческий облик. Я уже вижу, как тебе не терпится хлопнуть дверью и убежать из этого свинарника в свой прелестный домик, где тебя ждет одинокая девичья постелька… Да, кстати, ни один мужчина не достоин провести в ней целую ночь!

Черт возьми, мне ли не знать об этом?! Ведь я же великий кормчий твоей половой жизни, а, Верити?

– Как скажешь, – согласилась Верити, пересекла комнату и остановилась перед Джонасом. Легкая улыбка заиграла в уголках ее рта. – Тебе действительно хватит, Джонас.

– В самом деле? – Он с вызовом поднял голову. – Это лишь доказывает твою полнейшую неопытность. Я только начал.

Тогда Верити потянулась к нему и забрала стакан.

Она ожидала встретить отпор и была немало удивлена, когда Джонас послушно разжал пальцы. Не говоря ни слова, Верити поставила стакан на стол и взяла Джонаса за руку.

– Пойдем со мной, – ласково попросила она.

Джонас по-совиному захлопал глазами и покорно поднялся. Как ни странно, он прекрасно стоял на ногах.

– Куда идем, шеф?

– Ко мне. – Верити быстро чмокнула в щеку Эмерсона. – Спокойной ночи, папочка. Не забудь хорошенько запереть дверь.

– И запру, а ты как думала? Скажи своему ловкачу, чтобы взял ключ. Я не собираюсь вскакивать в три, чтобы впускать его в дом, – пробормотал Эмерсон.

– Не беспокойся, – отозвалась Верити. – Сегодня ключ ему не понадобится.

– Вот как?! – удивительно счастливая улыбка медленно тронула упрямые губы Джонаса.

– Вот гак, – подтвердила Верити. – Ты совершенно окосеешь, пока я доведу тебя до дома. Очень сомневаюсь, что ты проснешься до утра!

– Своим неверием в меня ты оскорбляешь мое мужское самолюбие, – заплетающимся языком выговорил Джонас.

– Если тебе не нравится, что я делаю с твоим самолюбием, оставайся здесь. Я сама найду дорогу домой!

Рука Джонаса, до сих пор послушно лежащая в ладони Верити, вдруг, как наручник, сдавила ее запястье.