Текст книги "Золотой дар"

Глава 20

Когда они миновали последний поворот извилистой дороги, Верити сразу увидела шеренгу машин, припаркованных перед огромным серым домом.

Она нервно подалась вперед, моля Бога, чтобы не было уже слишком поздно.

– Скорей, Джонас!

– Успокойся. Это затея была безумной с самого начала, так не хватало еще, чтобы у тебя окончательно съехала крыша!

– Ты ничего не понимаешь! Одному лишь Господу известно, что может случиться с Кейтлин!

– Твоя подруга всех нас переживет! – мрачно проворчал Джонас. – Уверяю тебя, она не повесится, расставшись со своим шедевром!

– Тут ты, наверное, прав, – задумчиво согласилась Верити. – Но я боюсь профессионального самоубийства!

Тави не зря говорила, что, продав» Кровавую страсть «, Кейтлин никогда больше не сможет творить!

– Не большая потеря.

– Нет, большая! Кейтлин – гениальная художница!

Верити просто не могла усидеть на месте. Джонас еще не успел выключить зажигание, как она рывком распахнула дверцу, выскочила из машины и, не оглядываясь, со всех ног бросилась к дому. Взлетев на крыльцо, Верити рванула колокольчик, а когда никто не вышел на звонок, принялась что было силы дубасить в дверь кулаками.

– Похоже, все в студии, – заметил Джонас, подходя к ней. Он легонько отстранил Верити и повернул ручку.

Тяжелая серая дверь открылась в мрачный серый холл. – Вперед, моя Жанна д'Арк!

Верити не нужно было просить дважды. Стрелой промчавшись через холл, она бросилась к стальной лестнице…

» Какая зловещая тишина «, – подумала она, прислушиваясь к громкому эху своих шагов. Джонас шел за ней следом, сохраняя обычную небрежную невозмутимость.

» Все-то он делает с этаким безразличием, – надула губки Верити. – Даже спешит, и то беспечно! Настоящий галантный кавалер эпохи Возрождения!«

Сама Верити уже запыхалась и взмокла, торопясь по крутым ступенькам.

И тут она вспомнила, что любовью с ней Джонас занимается отнюдь не беззаботно! И далеко не равнодушно. Эта мысль мгновенно подняла упавшее было настроение Верити.

Тяжело дыша, она добралась наконец до верхней площадки и стремглав кинулась в мастерскую. Дверь оказалась открыта. Верити остановилась как вкопанная и поняла, что самые худшие ее опасения все-таки оправдались.

Пятеро очень серьезных людей – трое мужчин и две женщины в возрасте от тридцати до семидесяти лет – тесным кольцом обступили» Кровавую страсть «. Взоры их были прикованы к полотну. Чуть поодаль стояла Кейтлин, тяжело опираясь на черную трость. Красивое лицо ее было загадочно и мрачно.

Тави первая заметила Верити, и какой-то проблеск надежды промелькнул в ее глазах. Покупатели не обратили никакого внимания на нежданную гостью, а сама Кейтлин лишь равнодушно взглянула на нее и слегка качнула головой:

– Тебе незачем было возвращаться. Мы уже закончили.

– Как же я могла не вернуться! – Верити глубоко вздохнула и решительно шагнула в студию. – Я ведь твоя лучшая подруга, припоминаешь? Вторая после Тави, если быть точной.

Тави закрыла глаза. По ее щеке скатилась слеза.

– Слишком поздно, – прошептала она. – Как всегда, слишком поздно…

Осанистый мужчина в сером костюме откашлялся и громко провозгласил:

– Итак, последняя ставка за мной. Будут еще ставки, господа?

– Не спешите, – лаконично изрек Джонас, появляясь в дверях мастерской и окидывая холодным взглядом группку коллекционеров. – Я прекрасно понимаю, что события вчерашней ночи подогрели ваш эстетический интерес к» Кровавой страсти «, но всему свое время. Теперь здесь распоряжается Верити Эймс.

Солидный господин досадливо поморщился:

– Что за чушь? О чем вы говорите?

– Господа, вам суждено пострадать от жестокого каприза тирании. Довольно любопытное ощущение, знаете ли.

– Что здесь происходит?! – недовольно воскликнула одна из женщин и повернулась к Верити:

– Мы заняты серьезным делом, девушка. Я намерена превысить ставку мистера Россандера.

– Поберегите денежки, – отрубила Верити. – Эта картина не продается.

Под изумленные вздохи и ропот покупателей она прошествовала мимо оцепеневшей Кейтлин к одному из рабочих столов художницы и взяла острый нож, которым разрезают холсты. Потом повернулась к» Кровавой страсти «.

– Постойте! – испуганно крикнул кто-то из участников аукциона, видимо, догадавшись, что сейчас произойдет. – Подождите, черт вас возьми!

– Джонас! – тихо окликнула Верити, не поворачивая головы.

– Прошу прощения, господа, – спокойно отозвался тот. – Я работаю на эту леди, и любой, кто сделает хоть шаг, будет иметь дело со мной.

Пять ошарашенных собирателей повернулись к нему как по команде. Ни один из покупателей не двинулся с места.

Верити подошла вплотную к» Кровавой страсти»и посмотрела на Кейтлин:

– Тебе больше не нужна эта картина.

– Что ты собираешься делать? – тупо спросила художница.

– Избавить тебя от нее. Навсегда.

Верити занесла свой ножик и принялась кромсать «Кровавую страсть» на длинные полосы. Несколько человек протестующе вскрикнули, но никто не посмел остановить рыжую вандалку. Неплохо все-таки иметь на службе такого мужчину, как Джонас, подумала Верити, продолжая торжественно полосовать картину.

Она работала не спеша и со знанием дела. Когда благодаря ее стараниям «Кровавая страсть» окончательно превратилась в груду цветных лоскутков, Верити посмотрела на Тави:

– Это можете сжечь.

Тави торопливо кивнула, упала на колени и принялась сгребать в кучу то, что осталось от злосчастного шедевра.

Потом поднялась и, не говоря ни слова, опрометью бросилась прочь из студии, прижимая к груди ворох обрезков.

– Проклятие! – процедил важный господин, которого называли Россандером. – Проклятие! Вы уничтожили целое состояние! Вдумайтесь в это слово, леди!

Состояние! Я этого так не оставлю, я…

– Хорош! – угрожающе произнес Джонас, и Россандер, уже сделавший было шаг к Верити, мгновенно сник.

Верити даже головы не повернула. Глаза ее были прикованы к Кейтлин Эванджер.

– Все кончилось, Кейтлин. «Кровавой страсти» не суждено стать твоей последней картиной. Прошлого больше нет. Живи настоящим и, конечно же, будущим.

Неподвижное, каменное лицо Кейтлин вдруг жалко сморщилось, глаза странно заблестели. Верити бросилась к подруге, крепко обняла ее, прижала к груди – и обе расплакались, не стыдясь своих слез… – Публика в студии словно оцепенела.

Через несколько минут в мастерскую вошла Тави. Увидев Верити и Кейтлин, она подошла к ним, обхватила и тоже разрыдалась. Вдруг Верити почувствовала, как кто-то нежно коснулся ее руки. Подняв глаза, она увидела, как Таву слабо улыбается ей сквозь слезы.

– Спасибо тебе, – просто шепнула женщина. – Теперь все наладится, вот увидишь.

Верити кивнула.

– Аукцион окончен, – спокойно объявил Джонас смущенным, но раздосадованным коллекционерам. – Прощайте, господа.

Спорить никто не стал.

Через три дня Верити, покинув кухню, отправилась искать Джонаса.

На этот раз он у нее получит по первое число! Какая наглость – вымыл тарелки и скрылся, прихватив шесть банок пива! Как будто не помнит, что утром она просила его помочь разобрать и вымыть полки буфетов! В конце концов, его нанимали еще и подсобным рабочим!

Верити решительно зашагала по тропинке к отцовскому коттеджу. Она прекрасно знала, где искать закоренелых бездельников Она не ошиблась. Красавцы сидели на крылечке, потягивая пивко и читая периодику. Эмерсон углубился в рыболовный журнал, а голый по пояс Джонас увлекся местной газетой. Ни один из них даже не потрудился оторваться от своего чтива, когда Верити остановилась на нижней ступеньке, угрожающе подбоченившись и грозно сверкая очами.

– Так-так, что же я вижу? – начала она. – Не рано ли вы начали отдыхать, позвольте поинтересоваться? Вам прекрасно известно, что дел у нас невпроворот! Папа, ты не забыл, что на этой неделе нужно разморозить холодильник? А ты, Джонас… Ты, кажется, обещал мне помочь вымыть шкафы!

– Забыл, – невозмутимо отозвался Джонас из-за газеты.

– Это я и без тебя вижу! – взорвалась Верити. – А как насчет писем в музеи, которые я еще вчера напомнила тебе написать и отправить?

– На днях набросаю, – буркнул Джонас, переворачивая страницу. – Это не к спеху. У меня уже есть работа, так какого черта я должен бросать ее и заниматься работой консультанта?

– Но это же как раз по твоей специальности! – накинулась на него Верити. – Не говоря уже о том, что эта работа в несколько раз перекрывает твое нынешнее жалованье!

– Мыть посуду – тоже моя специальность, кроме того, я не нуждаюсь. На прожитье мне вполне хватает.

– Ты просто смешон!

Уже не впервые в спорах с Джонасом Верити прибегала к этому плоскому аргументу. Да и вообще, вернувшись в Секуенс-Спрингс, они только и делали, что ссорились. И все эти свары неизменно затевала сама Верити.

Она прекрасно понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Она видела, что сама отталкивает Джонаса, но упрямо гнула свое. Должна же она знать, когда он все-таки уедет и навсегда покинет ее! Гораздо проще взять инициативу в свои руки, нежели изо дня в день с ужасом ждать, когда Джонас сообщит, что уезжает. Верити Эймс не из тех, кто покорно ждет развязки!

– Оставь человека в покое, – одернул ее отец. – У него еще рука не зажила.

Верити мгновенно закусила губу, горько раскаиваясь в своей резкости:

– Тебе очень больно, Джонас?

– Я испытываю нечеловеческие муки, но переношу их со свойственным мне беспримерным мужеством, – ответил Джонас, демонстративно переворачивая страницу перевязанной рукой.

– Убедилась? Что я тебе говорил? – Эмерсон укоризненно посмотрел на дочь.

– Немедленно обратись к врачу! – взволнованно воскликнула Верити.

– Завтра иду снимать швы. – Джонас отхлебнул пива и углубился в чтение фельетона на последней странице. – Не беспокойся, все в порядке.

– Джонас, зачем откладывать на завтра? Если рука болит, иди сейчас же. Ступай позвони из офиса. Зря, что ли, я отчисляю деньги страховой компании!

– Но услуги страховой медицины не распространяются на раны, нанесенные шпагой, – резонно возразил Эмерсон. – Джонас ведь пострадал не на рабочем месте в твоем кафе!

– Раз он не хочет идти к доктору, значит, не слишком мучается! – безжалостно отрезала Верити. – Джонас, вставай и марш мыть шкафы! Когда закончишь – принимайся за письма в музеи. Дел по горло, и все они должны быть сделаны, иначе я приму крайние меры.

– Какие именно? – не поднимая головы, поинтересовался Джонас.

– Рассчитаю тебя и найму кого-нибудь поусерднее! – торжествующе пообещала Верити, испытывая мрачное удовлетворение от того, что все-таки оставила последнее слово за собой. Круто развернувшись, она гордо направилась к своему домику.

– Договорилась, – нагнал ее очень спокойный голос Джонаса.

К немалому удивлению Верити, ноги ее вдруг приросли к месту. Резко обернувшись, она увидела, как Джонас смял в руке пивную банку и отшвырнул ее далеко в сторону. Газета полетела следом. В следующую секунду Джонас решительно поднялся.

Верити ощутила легкий укол тревоги.

– В чем дело? – надменно спросила она.

Джонас стоял на крыльце, заткнув большие пальцы рук за ремень джинсов. В мягком свете медленно угасающего дня его обнаженная грудь и развернутые мускулистые плечи показались Верити очень широкими и сильными.

– Со своими угрозами ты зашла слишком далеко, Верити. С такой женщиной, как ты, мужчина должен сразу установить ту границу, которую никогда не позволит перейти.. – Он принялся неторопливо спускаться по ступеням. – Я закрывал глаза на многие ваши выкрутасы, шефиня. Я мирился с вашим сварливым характером и сносил бесконечные нотации и занудный вздор о правильном питании. Я позволял вам поучать меня в ситуациях, едва не стоивших жизни нам обоим. Никто не упрекнет меня в недостатке терпения и снисходительности. Разве я не был терпим к ней, Эмерсон?

– Святая правда, – сочувственно подтвердил тот. – У тебя ангельский характер!

– Но всему приходит конец, в том числе и моему терпению, – продолжал Джонас, и глаза ею сверкнули праведным гневом. – Мне осточертели твои постоянные придирки и вечные склоки. Поздравляю, ты все-таки вывела из себя даже такого спокойного и покладистого человека, как я! В последнее время рядом с тобой стало просто невозможно находиться! Ты молчишь только в постели, но, к сожалению, я не могу держать тебя там двадцать четыре часа в сутки! Теперь понятно, почему многие мужчины так настойчиво делают своим женам детей!

– Джонас! Да как ты смеешь! – выдавила Верити.

Она обернулась за поддержкой к отцу, и на лице ее тотчас появилось настоящее смятение. – Почему ты молчишь, папа?! Неужели ты позволишь так разговаривать с твоей дочерью?!

– Не переваливай на меня! – коварно отрекся Эмерсон и широко развел руками. – Я здесь совершенно ни при чем! Я всего лишь сторонний наблюдатель.

А Джонас тем временем неумолимо приближался.

– Ты слишком зарвалась, угрожая лишить меня места. Я всегда с лихвой отрабатывал твои гроши и не давал тебе повода быть недовольной!

Верити испуганно попятилась. Только теперь ;до нее; дошло, что Джонас всерьез разозлился.

– Не прикасайся ко мне, Джонас! Не забывай, здесь я, отдаю распоряжения, и ты обязан их выполнять. Тебе лучше послушаться, иначе… иначе я…

Но Джонас и не думал останавливаться, расстояние между ними неуклонно сокращалось.

И тогда – пожалуй, впервые в жизни – у Верити сдали нервы. Она повернулась и стрелой помчалась домой. Древний инстинкт безошибочно подсказал ей спасаться позорным бегством. Ничего, потом, когда он придет в себя, она ему покажет! Она вправит ему мозги, она ему всыплет – мало не покажется! Она закатит ему такую сцену…

Но все это будет потом. Потом, когда ситуация немного разрядится.

Джонас настиг ее возле, самых дверей. Он подошел почти неслышно и крепко схватил Верити за плечи. В следующую секунду она беспомощно повисла вниз головой – Джонас перекинул ее через плечо.

– Джонас, ты мерзавец! Я тебя задушу, клянусь! – пропищала она, молотя кулачками по его спине.

– Первая заповедь будущих тиранов учит не давать обещаний, которые не можешь исполнить, – менторским тоном сообщил Джонас, внося ее в дом. – Макиавелли совершенно определенно высказывался на сей счет.

Он поставил Верити на ноги, уселся на первый попавшийся стул и безжалостно перекинул свою жертву через колено.

– Джонас! Не смей, Джонас, слышишь!

Верити до последней минуты надеялась, что он не посмеет так унизить ее, но тотчас же тяжелая ладонь немилосердно обрушилась на нее. Черт возьми, тесно облегающие джинсы нисколько не смягчили шлепка!

Верити завизжала от боли и ярости, а когда за первым ударом последовал второй, она что было сил щипнула Джонаса за ногу и принялась отчаянно лягать своего мучителя.

– Дурак! Дурак, дурак, дурак, дурак!

– Признавайся, какая муха тебя укусила, – приказал Джонас, продолжая методично лупцевать ее. – Поведай, чем я заслужил твое возмутительное обхождение.

– Ты собираешься уехать! – в бешенстве всхлипнула Верити. – Я же знаю, чти ты уедешь! Рано или поздно это случится!

– И что же ты выкинула? Пыталась заставить меня поторопиться с отъездом? – отвешивая очередной шлепок, поинтересовался Джонас.

– Да!!! – Верити что было сил вцепилась в его ногу.

Хватит с нее этого позора!

– 0 – оох! – взвыл от боли Джонас. – Черт тебя возьми! – Удары мгновенно прекратились. – Ты хотела избавиться от меня?

– Просто пыталась выяснить, что меня ждет. Я хотела, чтобы ты принял какое-то решение… Я не могу плыть по течению!

– А с какой стати тебя тревожит мой отъезд? Не хочешь снова искать посудомойщика?

– Нет! – уже не сдерживаясь, крикнула Верити. – Вовсе не поэтому! Меня интересовало, сколько еще мы будем вместе! Ведь я люблю тебя, тупоголовый сукин ты сын! Кондотьер несчастный!

– Повтори! – приказал он.

– Я люблю тебя. – Верити сползла на пол, откинула со лба спутанные волосы и выпрямилась во весь рост, испепеляюще глядя на Джонаса. – Это, конечно, не делает мне чести, но так уж получилось! Я люблю тебя, но знаю, что ты уедешь… Пойми, Джонас, я не желаю жить в постоянном страхе! Возможно, в последние дни я и впрямь слишком много позволяла себе, но лучше скандал, чем мука неведения! Я хотела только прояснить ситуацию. После грозы воздух чище!

– А почему ты прямо не спросила о моих планах? – рявкнул Джонас, растирая ногу.

Верити смущенно захлопала ресницами.

– Я не знала, как подступиться с таким вопросом, – честно призналась она. – Ты же понимаешь, у меня нет опыта в подобных делах… Откуда мне знать, как надо заканчивать роман! И вообще, об этом не так-то легко спросить! Может, я боюсь услышать ответ.

– Для умной женщины, которой ты себя считаешь – кстати, без всяких на то оснований, – ты порой проявляешь редкостную глупость. Заруби себе на носу – я не собираюсь никуда уезжать! Мне очень понравилось в вашем городишке, дражайшая Верити Эймс, Сам удивляюсь, что меня здесь держит, учитывая нищенскую зарплату и отвратительнейшую из хозяек! Ну да ладно, к этому вопросу мы вернемся чуть позже. Сейчас меня интересует совсем другое… Значит, ты любишь меня?

Верити смущенна откашлялась.

– Ну да, – выдавила она, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Верити никогда не собиралась столь откровенно признаваться в своих эмоциях. Это делало ее безоружной и уязвимой, а Верити Эймс вовсе не пристало показывать собственную слабость. Тем более перед мужчиной! Но ведь у нее не было другого выхода…

Джонас пытливо вглядывался в нее:

– Как прикажешь тебя понимать? Разве ты уже не считаешь меня безответственным, невыносимым и ни на что не годным?

Верити густо покраснела, а мгновенно вспотевшие ладони красноречиво свидетельствовали, в какой жар бросили ее последние слова Джонаса.

– Тогда я почти не знала тебя… С тех пор многое изменилось. Я доверяю тебе свою жизнь, Джонас, – просто сказала она. – Честно говоря, я с самого начала это подспудно ощущала. Да, иногда ты ужасно раздражаешь меня, это правда. Меня бесит твое беспечное отношение к важнейшим вещам, к собственной карьере, например. Но зато теперь я поняла, что ты – человек слова.

– Я сказал, что останусь с тобой в Секуенс-Спрингс, – напомнил Джонас. – Ты веришь мне?

Девушка осторожно кивнула, опасаясь спугнуть безмерное счастье, расцветшее в ее душе.

– Но я боялась спросить тебя и то же время должна была знать правду. Нет ничего хуже неизвестности, Джонас.

Он перестал растирать ногу и задумчиво взглянул на нее.

– И тогда ты решила довести меня до белого каления и посмотреть, что будет? Ну и как, выяснила? Довольна?

– Нет, – обиженно поджала губы Верити. – За все свои труды я получила только побои, а это не ответ, Джонас. – Она повернулась и отошла к окну.

Джонас не спеша поднялся и подошел к ней.

– Это не побои, а проявление крайнего мужского неудовольствия. Кроме того, мы квиты. По твоей милости я теперь останусь безобразным калекой. Ты изуродовала мне ногу, чертовка.

– Сам виноват.

– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно. – Он взял ее за плечи и развернул к себе.

Зарылся лицом в спутанные рыжие волосы. – Отвечай, – да или нет?

– Да, – нехотя призналась Верити. Это была правда. У нее никогда не было повода бояться Джонаса Куаррела. И разве не доказал он обратное, сражаясь насмерть за ее честь?

– Куда же я уеду от тебя, маленькая тиранка? Только третья мировая война заставит меня покинуть Секуенс-Спрингс. Ты нужна мне, я хочу тебя, а несколько дней назад я вдруг понял, что люблю тебя, глупая Верити Эймс. Уж ты-то должна была догадаться об этом первой! Разве моя душа – не открытая книга для тебя?

– О Джонас! – Верити подскочила на месте, зеленый омут ее глаз сиял от счастья. – Это правда? Ты любишь меня?

– Разве я не сказал? – улыбнулся он.

Верити робко улыбнулась дрожащими губами.

– Значит, так оно и есть, – прошептала она и уткнулась лицом в его грудь. – Ты не станешь врать мне.

– Я никогда не смогу соврать тебе, – ласково поправил ее Джонас. – Мы с тобой связаны так, как никто на этом свете. Кто знает, может быть, то, что связывает нас в недрах коридора, соединяет нас и в реальной жизни?

Может быть, именно поэтому я так страшно захотел тебя, как только увидел? И может быть, именно поэтому я проехал две тысячи миль, разделявших нас с тобой?

Какое-то шестое чувство подсказало Верити, что Джонас прав.

– Неужели можно построить настоящие, прочные отношения на такой зыбкой основе? – неуверенно спросила она.

Он крепко сжал в кулаке ее волосы:

– Подозреваю, эта «основа» гораздо прочнее той, что соединяет воедино большинство людей. А кроме того, разве у нас с тобой отношения? Забудь это слово, У нас с тобой любовь!

– Настоящая любовь? – задумчиво протянула Верити. – Знаешь, Джонас, я, конечно, верю твоему признанию, но, право же, вдруг ты просто неверно истолковываешь нашу подсознательную связь? Или же просто погорячился, называя так наши странные взаимоотношения, а на самом деле это… Ммм…

Развернутая лекция о любви подлинной и мнимой внезапно оборвалась, заглушенная жадным поцелуем Джонаса. Он долго не отпускал губ Верити, пока она наконец не стала в его объятиях мягкой и податливой.

Тогда Джонас еле заметно отстранился и тихонько прошептал:

Твое острое жало, Богиня моя, устрашило немало отважных,

Кто захочет сквозь тернии путь пробивать себе к сердцу Прекрасной?

Я рискнул, и от тайны твоей утолил свою жажду,

Над твоим бастионом полощется стяг моей страсти.

Ты владела искусством отпора с рожденья,

Так усвой же сей сладкий урок пораженья!

– Откуда ты берешь эти ужасные вирши? – восхищенно прошептала Верити, крепко прижимаясь к нему.

Джонас торжествующе захохотал, подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Сам сочиняю, – шепнул он ей на ухо.

– Я так и думала, – вздохнула Верити и повернула голову, чтобы подарить страстный поцелуй своему возлюбленному.