Текст книги "Пациент"

Глава 12

Июнь 2017 года

– Прекрасно выглядишь! – Нейтан поцеловал меня и взял мой чемодан.

Я не только выглядела, но и чувствовала себя прекрасно. Прошло уже три дня с тех пор, как мы расстались с Люком, но я все еще была погружена в воспоминания о проведенном с ним времени и не начала скучать по нему.

– Как дела у Лиззи?

– Нормально.

Пока меня не было, май плавно перетек в июнь. Солнце низко висело в небе, моросил слепой дождик. На платформе вокзала Солсбери толпились туристы в ярких куртках, указывая друг другу на шпиль собора над деревьями. Возможно, они увидели рядом с ним радугу, но я не стала проверять. Я старалась не отставать от Нейтана, который шагал очень быстро, его походка казалась более бодрой, чем обычно. Мы поспешили проскочить подземный переход, где, как всегда, пахло металлом, сырым кирпичом и мочой.

– Не ожидала, что ты меня встретишь, – заметила я, когда мы подошли к машине Нейтана, аккуратно припаркованной на краткосрочной стоянке.

– Сара меня подменила, но мне придется вернуться в школу. – Он положил чемодан в багажник. Кожаный кофр был спрятан глубоко внутри, иначе муж обратил бы на него внимание. Нейтан замечал все, пришлось бы объяснять, откуда взялся потрепанный старый кофр, совсем непохожий на подарки, которые я получала от спонсировавших конференцию фармацевтических компаний, на все те шариковые ручки, фонарики и неврологические молоточки.

– Какая-то ты молчаливая. – Выруливая с парковки, Нейтан окинул меня быстрым взглядом.

– Устала с дороги.

– Удачно съездила?

– Очень.

– Ты загорела. – Он бросил на меня еще один косой взгляд. Если мне показалось, что он меня изучал, то это потому, что я сознавала свою вину и счастье, пытаясь скрыть и то и другое.

– Мы каждый день обедали на улице, было солнечно. – Удивительно, как легко избежать прямой лжи, если придерживаться голых фактов.

– Ты, должно быть, многое узнала за десять дней.

Муж смотрел на дорогу и, казалось, не нуждался в ответе, что было большой удачей, поскольку я бы прокололась. То, что я познала, не имело ничего общего с медициной. Я не могла рассказать о костяшках пальцев Люка, которые перебирала, как четки; о форме его ногтей, о выпуклой мякоти под большим пальцем руки. О том, как красиво его бицепсы переходили в дельтовидные мышцы. О впадинке на носу, оставшейся со времен занятий боксом в школе. О его широких ладонях, уверенной походке и умении молчать в нужный момент, о том, как он брал Коко на колени и гладил ее. Чувство потери охватило меня, как головная боль, грозившая стать постоянной, как у страдающих мигренью.

Я повернулась к Нейтану:

– Расскажи мне побольше про Лиззи.

В поезде по дроге домой я погуглила греческие спа-курорты. Мы бы уехали на долгие выходные, только Лиззи и я. Мы бы плавали и загорали, заказывали вкусную еду. Было бы время поговорить.

– Я не виделся с ней, но она мне писала. Занята, конечно. И счастлива, я думаю.

– Я надеюсь уговорить ее поехать со мной в маленький отпуск. Я нашла тут один отель на Корфу, с пляжем…

– У нее уже заказаны билеты. Через месяц она отправляется в какую-то поездку с другом. – Муж включил «дворники» – дождь припустил сильнее.

– Ах, вот как… – Наши с Лиззи фигуры, залитые солнцем на пляже, постепенно исчезли в моем воображении. – С каким другом?

– Я ее не допрашивал, это по твоей части.

Я пропустила его шпильку мимо ушей. В конце концов, не имело значения, будет с ней кто-то из ее старых друзей или этот новый. Мне следовало порадоваться за нее – ей предстояло нечто более веселое, чем поездка вдвоем с матерью. Нейтан сосредоточился на дороге, но его глаза блестели, губы были сжаты, словно он сдерживал улыбку. Вероятно, меня ждал сюрприз, что-то такое, что он приберегал на десерт.

– Как дела на работе? – поинтересовалась я.

– Должность директора освободится в конце года. Саймон намекнул, что назначат меня.

Так вот в чем было дело.

– Как чудесно.

Муж кивнул и взглянул на меня, приподняв брови и будто ожидая более бурной реакции.

– Ты уверен, что хочешь именно этого, Нейтан?

– Ты же знаешь, что да. – Он посмотрел на дорогу в зеркало заднего вида, его голос звучал тихо, словно с разочарованием.

– Конечно, извини. Поздравляю, дорогой!

Эта работа была именно тем, чего он всегда хотел. Он долгое время стремился к этой должности. И нашу жизнь он представлял себе на долгие годы вперед – одни и те же привычки, пища, прогулки и время отхода ко сну. Я опустила глаза, чтобы скрыть панику, и заметила тусклый отблеск золота в углублении пассажирского сиденья. Сдвинув ногу, я вытащила закатившуюся туда цилиндрическую зажигалку.

– Только не говори мне, что Лиззи начала курить.

– Вчера я подвозил компанию парней на футбольный матч. – Нейтан резко затормозил, едва не врезавшись в машину впереди, остановившуюся на «зебре». – Наверное, кто-то из них потерял.

Это была красивая вещица с твердым рифленым корпусом и узким красным ободком по верхнему краю.

– Не слишком похоже на зажигалку парня.

– Стащил у матери, надо полагать.

Нейтан не умел лгать, у него даже уши порозовели. Возможно, он защищал Лиззи, но мне ли было обвинять его в обмане? Зажигалка могла принадлежать и кому-то другому. Мои мысли метнулись к Саре, в памяти возникли ситуации, которым я прежде не придавала значения: Нейтан, склонившийся к ней на вечеринке у Офелии, ее взгляд на меня, ее голос по телефону, когда она просила позвать мужа. Она была первой, кто спешил помочь решить его проблемы на работе, к кому он всегда обращался. Сара подменяла Нейтана и теперь.

По мере того как дорога с односторонним движением приближала нас к Подворью, улицы Солсбери становились все уже, а паутина лжи затягивалась вокруг нас все сильнее и сильнее. Я лгала Нейтану, но выходило, что и он мне тоже? Я взглянула на его лицо, удивившись своему удивлению. Теперь все казалось таким очевидным. Они точно не спали вместе, я это знала. Мой муж был амбициозен, а роман с женой директора школы положил бы конец его карьере. Возможно, они целовались, дальше этого дело не зашло. Они оба были слишком осторожны. Я испытывала потрясение, но не злость – я была гораздо более виновата, чем он.

Де Вокс Плейс показалась мне короче, чем прежде. Нейтан остановился возле нашего дома, который выглядел более чем обыденно. Когда мы парковались, Хелен Деншем открывала свою дверь. Она помахала нам и улыбнулась, держа в руке сумку с покупками. Я помахала в ответ и подумала, что Колин, должно быть, ждет ее на кухне. Он отложит газету, поставит чайник, и они вместе распакуют продукты. Хелен посетует на толкотню в магазинах, а ее муж сообщит, что звонил их сын. Наши соседи; нормальная, счастливая пара. И никаких секретов между ними.

В нашем дворе распустилась магнолия. Несколько цветков – розовые пятна на фоне кирпича. Нейтан занес мой чемодан в дом; если муж и заметил, что тот тяжелее, чем десять дней назад, когда он провожал меня на поезд, то ничего не сказал. Кухня выглядела так же, как всегда, – те же кухонные полотенца у плиты, те же чашки вверх дном на сушилке.

«Это дом, который ты любишь. Твоя безопасная нора», – напомнила я себе, но так и не смогла справиться с ощущением, подобным тому, какое возникает при встрече со старым другом, которого не видела много лет, а теперь обнаружила, что между вами почти не осталось ничего общего.

Корзинка Пеппера была пуста – видимо, Лиззи забрала его сама. Нейтан прошел в свой кабинет, а я распаковала вещи. Кофр я повесила на крючок за дверью спальни и набросила на него халат, который теперь почти не носила. Нейтан считал недопустимой манеру разгуливать по дому в халате, да у меня и не было на это времени. После утреннего душа я быстро вытиралась полотенцем и влезала в рабочую одежду, а после вечернего – переодевалась в пижаму и сразу же шла в постель. Насколько мне было известно, за двадцать пять лет Нейтан ни разу не прикоснулся к этому халату, возможно, он вообще его не замечал. Я провела ладонью по обвисшему рукаву; халат был мягким, сшитым из махровой ткани со старомодным узором из роз. Мама подарила мне его незадолго до кончины, на обручение. Возможно, она представляла, как Нейтан будет нежно накидывать его мне на плечи или даже снимать. Она понятия не имела, насколько невероятным это казалось сейчас. Я решила, что кофр повисит в безопасности под этими складками, пока я не подыщу для него место получше.

Мое голубое платье было перепачкано травой. Я положила его в кухонную раковину, чтобы замочить, а затем вытерла руки и достала телефон. Экран был пуст, никаких сообщений не поступало. Люк не стал нарушать установленных мною правил. Я подавила вздох разочарования и сунула телефон обратно в карман, заслышав шаги в коридоре.

– Мне надо заскочить обратно в школу. – Нейтан появился в дверях кухни с портфелем в руке. – Методический час.

У него был усталый вид. Он распланировал день так, чтобы успеть встретить свою неверную жену на вокзале, а теперь был вынужден вернуться на работу, хотя день уже клонился к вечеру и темнело.

– Пойду прогуляюсь вместе с тобой.

Он начал было что-то говорить, но остановился на полуслове и кивнул; возможно, ему не терпелось увидеть Сару. Я накинула плащ, взяла мужа под руку, и мы вместе отправились на территорию Подворья. Любой сторонний наблюдатель подумал бы, что я просто вернулась на свое законное место, что ничего особенного с нами не случилось. Возможно, так оно и было. Я по-прежнему была женой Нейтана, и я собиралась остаться его женой, а также матерью и врачом. Я могла измениться, он тоже, но представления окружающих о нас – никогда.

Мы прошли по дорожке, обрамленной кустарником, миновали ворота и лужайку, а затем, выбрав кратчайший путь ко входу в Кафедральную школу, повернули направо и двинулись по траве вдоль западного фасада собора к дальним ступеням за невысокой оградой в углу. Все еще моросил тот легкий дождь, который выбивает запах лета из земли. Все туристы давно ушли, и на Подворье было пусто. Прекрасные здания, которые всю жизнь были мне как друзья, стояли в темноте, будто на страже, скорее недоверчивые, чем дружелюбные.

У школьных ворот мы попрощались. Я потянулась с поцелуем, но в этот момент Нейтан отвернулся – и мои губы скользнули по его подбородку. Он неловко кивнул, и мы расстались.

На обратном пути я шла вплотную к собору – так близко, что задевала плечом его каменную стену. Я взглянула вверх, на шпиль с красным огоньком в высшей точке. Он нависал, будто кренясь в мою сторону. В детстве шпиль наводил на меня ужас, мне постоянно казалось, что он вот-вот упадет и раздавит меня. Я положила ладонь на стену. Когда-то я воображала, что, трогая кончиками пальцев шероховатые края этих камней, можно почувствовать тайны, которые кто-то шепотом отдал им на хранение. Тогда я и представить не могла, что у меня появятся свои секреты, которые нужно будет скрывать, и какой виноватой при этом я себя буду чувствовать.

Гид возле дверей собора протянул мне листовку, и я машинально взяла ее. Я не заходила сюда вот уже несколько месяцев. Часы четырнадцатого века с вращающимися шестеренками отбивали секунды, как огромное железное сердце. Вечерний свет проникал сквозь темно-синее стекло часовни Богоматери в дальнем конце нефа за алтарем. Здесь мы венчались. Тогда пришлось ограничиться малой службой – мои родители умерли в тот год.

Я села на один из старинных стульев и, потеряв счет времени, принялась вспоминать тот день. Мы стояли у алтаря. Нейтан поддерживал меня, сжимая мою ладонь. Он был спокоен, как всегда. Каменный пол под моими ногами отливал синим. Синий – цвет верности. Семейная жизнь должна быть священна. Я никогда не думала, что смогу изменить мужу или переступить глубокую пропасть, разделяющую врача и пациента, но и то и другое оказалось чрезвычайно легко, когда дошло до дела. В решающий момент я перепрыгнула через эту пропасть, не раздумывая ни секунды. Нейтан бы так не поступил, я знала. Какая же из меня после этого жена, какой врач?

Жар начал подниматься от моей шеи к лицу. Ко мне подошла знакомая женщина с вазой в руках. Кажется, ее звали Маргарет. Она расставляла цветы в соборе. Любопытным выражением лица она напоминала белку, Лиззи любила пародировать стремительные движения ее головы. Приблизившись, женщина с лицом белки пристально посмотрела на меня. Вероятно, мои щеки были уже ярко-красными и пошли пятнами от жара. Я встала и вышла из часовни. Мои каблуки звонко простучали по камню, когда я выскочила из большой западной двери под дождь. Пока я была внутри, включились прожекторы. Из каменных ртов горгулий, обрамлявших арочный проем поверху, стекала вода; их гротескные лица смотрели вниз, словно издеваясь надо мной.

Ветер швырял струи дождя мне в лицо; я шла в сторону кустарника уже остывшая и более спокойная. Нарушенные клятвы я поместила в отдельный отсек своей жизни. Я могла спрятать туда же и те пять дней и хранить их, как скряга свои драгоценности – под замком и в тайне. Время от времени любоваться ими, подносить к свету, поворачивать, чтобы поймать солнце, а затем класть обратно.

Я взглянула на Норт-Кэнонри, и в тот же миг, пронзая вечернюю темноту, в его окнах загорелся свет – веселый, домашний и чистый. Я не хотела разбивать семью Люка и не должна была рушить свою. Возможно, Нейтан почувствовал во мне перемены. Это расстроило его, он обратил внимание на кого-то еще, и наша семья оказалась под угрозой.

Совсем стемнело, я провела в соборе больше времени, чем думала. Возможно, Нейтан уже вернулся домой. Глупо было снова идти одной по этому отрезку пути.

Чужие шаги были едва различимы за шумом барабанящего по листьям дождя, вздыхающих на ветру ветвей, грохочущего грузовика, проехавшего вдалеке по Блендфорд-роуд. Мне казалось, что я снова слышала то, чего, по словам Нейтана, на самом деле не было.

Я заторопилась; приближавшиеся шаги зазвучали громче. Они казались совершенно реальными. По коже поползли мурашки – будто множество муравьев пробиралось от воротничка к волосам. Мне захотелось провести по шее ладонью, но я боялась наткнуться на чужие пальцы, протянувшиеся к моему горлу.

Я обошла лужу, а через несколько секунд раздался тихий всплеск – чья-то тяжелая нога ступила в воду. И тогда я побежала, хотя едва могла дышать от страха, сжимавшего мою грудь, как тисками. Я проскочила через ворота Подворья так быстро, что поскользнулась на мокрых булыжниках под аркой.

И упала на колени.

Глава 13

Июнь 2017 года

Я вскочила на ноги и секунду спустя уже была возле нашей двери. Мои мокрые пальцы едва справились с замком. Когда он наконец поддался, я вбежала внутрь и захлопнула за собой дверь.

В доме стояла тишина. Мне до боли в груди захотелось поговорить с Люком, но как я могла ему позвонить, если сама просила со мной не общаться? И к нему наверняка уже приехал Блейк, который мог нас подслушать. Я набрала номер Нейтана, но тот не взял трубку. Тогда я позвонила Лиззи. Я не собиралась рассказывать ей о шагах, но хотела попросить не выходить на улицу в одиночку после наступления темноты. Лиззи тоже не ответила. Я налила себе чай. Добавляя молоко, я расплескала его на буфет и с грохотом поставила бутылку назад в холодильник. Обычно я предпочитала чай без сахара, но сейчас почувствовала, что он необходим. Сахар рассыпался по столу, когда я набирала его дрожавшей рукой.

Я вызвала полицию и встала за полуоткрытой дверью гостиной, наблюдая в окно за тыльной стороной дома, чтобы сразу увидеть того, кто за мной следил, если бы он пробрался в сад. Когда на мой звонок ответили и я объяснила, в чем проблема, мне снова пришлось ждать. Трубку взял другой человек, у него был добрый, слегка снисходительный голос; нюансы легче замечать, когда говоришь по телефону. Он спросил, в безопасности ли я. Я ответила, что да, хотя и не чувствовала себя в безопасности. Человек на том конце линии осведомился, знаю ли я своего преследователя. Именно так он его назвал – «преследователь». Это слово звучало хуже, чем «следящий», и подразумевало наличие недобрых намерений.

Когда я призналась, что понятия не имела, кто он такой, меня спросили, были ли телефонные звонки с угрозами или записки под дверью, случаи запугивания или насилия в прошлом, мог ли кто-то затаить на меня обиду. Отвечая «нет» на все вопросы, я чувствовала, что голос собеседника постепенно менялся, и мое обращение опускалось в списке вызовов от срочных к менее срочным. Происходил обычный процесс сортировки на тех, кто может ждать, и тех, кто не может. Бывало, тем же самым я занималась на работе. У женщины, на которую меня переключили потом, был легкий ирландский акцент. Она спросила, напугана ли я, а выяснив, кто я по профессии, поинтересовалась, не было ли среди моих пациентов кого-то озлобленного, мстительного, проявлявшего признаки одержимости или наркозависимости. Она велела мне все записать и выйти на связь, если мне начнут угрожать. Когда я ответила, что уже почувствовала угрозу, ее тон стал более официальным, и она принялась уточнять, наносили ли мне оскорбления и ущерб здоровью, случались ли стычки и применение оружия, после чего объявила, что на самом деле мне не угрожали, а только напугали. Она пообещала, что специально обученный полицейский свяжется со мной, и сказала, что произошедшее – тревожащая, но не чрезвычайная ситуация, непохожая на те, в которые попадают женщины, выбранные конкретной мишенью и преследуемые известными, в прошлом уже судимыми за насильственные действия преступниками – одержимыми извращенцами. Вероятно, она надеялась таким образом меня утешить. Она дала мне номер телефона, по которому можно было позвонить для консультации.

Нейтан вернулся через час; в его телефоне разрядилась батарея. К тому времени я уже выпила два бокала красного вина, и мой страх притупился. Мы сидели за кухонным столом, бутылка стояла между нами. За прошедшие годы мы сидели так тысячу раз, обсуждая то и дело возникавшие проблемы: череду детских болезней Лиззи, неизбежных и пугающих одновременно; ее адаптацию в школе; ее друзей, экзамены, выбор университета. Мы обсуждали работу Нейтана и мою, любые служебные вопросы, с которыми сталкивались. Сидя здесь, мы были уверены, что справимся вместе с чем угодно.

– Давай рассуждать логически. – Нейтан подлил мне вина; оно было достаточно плотным и оставляло на бокале вязкий вишневый след. – В полиции предположили, что тебя могли преследовать, чтобы добраться до наркотиков. Думаю, это звучит вполне разумно. Подобное случалось с Роджером или Дебби?

– Однажды Роджера проследили до его дома в Харнхэме какие-то подростки. Им удалось вырвать из его рук сумку.

– Значит, полиция может оказаться права – тот, кто следил за тобой, охотился за лекарствами.

– У меня не было с собой сумки.

– Возможно, он думал, что ты хранишь лекарства дома. Среди твоих пациентов есть наркоманы?

– Мы сотрудничаем с клиникой для наркозависимых, но я ими не занимаюсь.

– Может, кто-то затаил обиду?

– Ничего из ряда вон выходящего.

Я никогда не думала, что мои пациенты могут быть опасны, полагая, что между ними и мной всегда существовало взаимопонимание.

– Тебя спросили об «одержимых», кто-нибудь подходит под это определение?

Брайан с его жуткой улыбочкой, манерой садиться слишком близко, языком, как у ящерицы, шепчущим голосом всплыл в моей памяти, как утопленник, который внезапно отцепился от коряги.

– Есть пациент по имени Брайан, он то и дело записывается ко мне на прием с разными симптомами. Иногда мне кажется, что он выдумывает их как предлог, чтобы прийти.

– Ты рассказала о нем полиции?

Я отрицательно покачала головой.

– Если вдуматься, даже не знаю, почему я вспомнила о нем. Брайан не стал бы никого преследовать.

Нейтан отхлебнул вина, скептически глядя на меня:

– С чего ты так решила?

– Для начала, он близорук и полноват. Он в лучшей форме, чем пытается продемонстрировать, но я не представляю его бегущим.

– Сообщи полиции.

– Они не заинтересуются таким человеком, как Брайан.

– Он может быть опасен. Сообщи им, а затем откажись его принимать. И не ходи по вечерам гулять в одиночку.

«Мой муж так заботлив, – сказала я себе. – Я не заслуживаю его доброты».

Я встала и обняла его.

– Прости меня.

– За что? – Нейтан откинул голову назад и посмотрел на меня с искрой любопытства в глазах, будто ожидая, что я расскажу ему что-то интересное.

Я почти призналась, я уже хотела это сделать, потому что устала и была пьяна. Но, видимо, недостаточно.

– За то, что гружу тебя своими проблемами и не спрашиваю о твоих. Ты закончил свои дела в школе?

Он кивнул, и вдруг из ниоткуда в моем сознании возник образ Сары. Нейтана с Сарой. Они стояли в пустом классе чуть поодаль друг от друга. Нейтан говорил обо мне, о том что скучал по мне, что прекращает отношения, потому что любит свою жену и свою дочь. И ни слова не проронил о настоящей причине – нежелании разрушить карьеру.

Я снова позвонила Лиззи – стремление уберечь ее занимало все мои мысли. Я смотрела, как Нейтан взбивал яйца, добавляя соль, перец, несколько измельченных листочков тимьяна. Его лицо выглядело спокойным, но время от времени он бросал на меня быстрые взгляды. Мне казалось, что муж что-то скрывал – нечто такое, что трудно было высказать. Возможно, моя излишняя подозрительность объяснялась тем, что я и сама кое-что утаивала.

На телефоне Лиззи включился автоответчик, ее голос звучал непривычно весело. Я наговорила приглашение на завтрашний обед, решив напомнить о необходимости быть осторожной при личной встрече – так было бы менее драматично. Я надеялась, что Лиззи поделится новостями о том загадочном парне в машине. Ее счастье я стала бы носить в груди как компенсацию за отсутствие своего.

Нейтан накрыл на стол, разрезал омлет пополам и положил идеально ровный желтый полумесяц в тарелку передо мной. Я не чувствовала голода, хотя последние три дня почти ничего не ела. Я все еще ощущала вкус еды, которой мы наслаждались в Провансе: белых волокон запеченной рыбы; персиков, таких спелых, что сок ручьями стекал по нашим локтям; абрикосового джема на теплых круассанах под лучами утреннего солнца; нежной терпкости красного вина.

Закончилось тем, что Нейтан съел все сам, списав мой отказ от еды на беспокойство. Вместо ужина я выпила чаю. Я предполагала, что муж захочет заняться любовью, как мы обычно делали после его или моих поездок; но оказалось, что у него раскалывается голова. Это был предлог, которым я сама собиралась воспользоваться.

– Слишком много вина, – пробормотал он, отворачиваясь.

Я была скорее рада, чем удивлена. Я предала своего мужа, но секс с ним представлялся мне предательством по отношению к Люку, и это было еще хуже.

Я неподвижно лежала в постели, охваченная воспоминаниями. Цветы, взбиравшиеся по стенам дома во Франции, показались мне в них настолько реальными, что я почти ощутила их запах. На меня нахлынула тоска. Ничто в тишине не могло остановить ее поток. Я видела и осязала в мельчайших подробностях все: руки Люка, когда он рубил дрова; улыбку, которая играла на его губах по утрам, когда он открывал глаза и осознавал, что я рядом; тепло его кожи; наши сливавшиеся воедино тела, когда мы занимались любовью. Часы на соборе отбивали каждую четверть часа, минуты между ударами тянулись медленно. Жар все нарастал, простыни подо мной совсем промокли. Я услышала глухой стук хлопающей на ветру створки окна, взяла телефон и крадучись спустилась по лестнице. Окно гостиной было открыто, внутрь врывался легкий ветерок, наполнявший комнату приятной прохладой. Снаружи, за стеклянными дверями, в саду светила луна. Качавшиеся ветви деревьев отбрасывали на землю причудливые тени. За сотни миль отсюда Люк думал обо мне. Я шепотом пожелала ему спокойной ночи и представила, как он пожелал мне того же в ответ. Я решила пережить время, пока не утихнет горечь потери, вот так – с помощью воображения и фантазий. Держа телефон, словно это была рука Люка, я легла на диван и подложила под голову подушку.

Я погружалась в сон, как сквозь воду на дно, но какой-то треск заставил меня встрепенуться. Я приподнялась на локтях, сбитая с толку непривычной обстановкой в комнате, не понимая, где находилась – у Люка в Провансе или в парижском отеле. Лишь через пару секунд до меня дошло, что я дома, но внизу. Я предположила, что шум издала кошка или лиса, но пока я смотрела в сад, ожидая появления животного из кустов, под яблоней шевельнулась и начала расти тень.

Мурашки пробежали по моим рукам, когда сидевшая на корточках фигура выпрямилась и превратилась в мужской силуэт. Мой преследователь находился по другую сторону стеклянной двери.

Ослабевшая от ужаса, я вскочила, выкрикивая имя Нейтана и пятясь от окна, пока не наткнулась на стену. Ноги подо мной подкосились, и я соскользнула на пол. Я слышала, как муж, спотыкаясь, бежал по лестнице вниз. Он влетел в комнату, в темноте ударившись ногой о стул.

– О черт! Что случилось, Рэйч?

Я указала в сад дрожавшей рукой:

– Там под деревом человек!

– Что? Где? – Он отпер дверь и выскочил наружу босиком. – Я ни черта не вижу.

– Погоди! – Я выхватила из камина кочергу и встала рядом с ним на ступеньке. – Прислушайся.

В саду было тихо, если не считать шуршания какой-то мелкой живности в кустах. Серебристые березы сверкали под луной. Мы не заметили ни одного движения. Нейтан взял у меня кочергу и обошел вокруг каждый куст и каждое дерево. Ненадолго исчезнув за сараем, он вернулся, затворил за нами двери и снова запер их.

– Там никого нет. Как ты вообще оказалась внизу?

– Я не могла заснуть и спустилась. Очевидно, задремала на диване, но меня разбудил какой-то шум. – У меня пересохло во рту. – Он стоял там и будто хотел, чтобы я его увидела.

– Кто «он»?

– Человек, который следил за мной. Мой преследователь.

– Куда же он делся?

– Не знаю. Я не видела.

– Сейчас там никого нет. – Нейтан покачал головой. – И вряд ли кто-то был, если честно. Мы окружены садами со всех сторон, а забор сзади в десять футов высотой. Надо быть скалолазом, чтобы взобраться на него.

– Клянусь, я видела там мужчину!

– Может, стоит позвонить в полицию. Посмотрим, что они скажут.

Нейтан поставил кочергу на место и заварил мне чашку чая, пока я говорила с полицией. У снявшего трубку дежурного было отмечено, что я уже звонила, но его реакция оказалась противоположной той, на которую я рассчитывала, – он будто решил, что я склонна к фантазиям, и это был очередной случай их проявления. Осторожно, словно разговаривая с ребенком, которому приснился кошмар, он спросил, вижу ли я до сих пор те движущиеся тени. Узнав, что Нейтан выходил наружу и никого там не нашел, он посоветовал убедиться, что двери заперты, и перезвонить утром. Он явно посчитал, что мне привиделось. Я и сама не была до конца уверена. Ведь я проснулась в непривычном месте и действительно растерялась. Но человек в саду показался мне совершенно реальным.

– Я устал, Рэйчел. Пойдем спать.

Я поднялась наверх вслед за мужем. Он заснул через пять минут, а я продолжила лежать без сна, пытаясь разобраться, что было более реальным и пугало меня сильнее: преследователь, наблюдающий за мной из сада в предрассветные часы, или я сама, по предположению полицейского, страдавшая галлюцинациями.