Текст книги "Итальянский темперамент"

5

Обезумев от ужаса, желая только одного – исчезнуть незамеченной, Марша отчаянно прошептала Винченцо:

– Ради всего святого, поскорее уезжай отсюда!

– О Боже мой! – внезапно завопила Айрис, заглянув в машину, и ошеломленно уставилась на Маршу, потом перевела взгляд на Винченцо. – Вон из его машины! – выпалила она.

– На первый взгляд сходство просто поразительное, но все же есть разница. Это твоя сестра? – хладнокровно спросил Винченцо. Только усилившийся акцент выдал, что он вовсе не так спокоен, как хотел казаться.

– Ты слышишь меня. Марша? – визг Айрис достиг самой высокой ноты. – Вон из его машины!

– Мы с ней двойняшки, – буркнула уничтоженная Марша.

– Ну, по крайней мере, мне досталась лучшая из двух, – меланхолично прокомментировал Винченцо.

– Это кого, черт побери, ты считаешь худшей из нас?! – завопила Айрис, колотя кулаком по ветровому стеклу.

Сохраняя удивительное спокойствие, Винченцо вновь развернул машину и въехал обратно во двор.

– Значит, твоя сестра тоже живет здесь. Интересно.

– Она замужем за другим сыном Джеральда.

– А почему она словно спятила при виде меня? – поинтересовался Винченцо.

– Действительно, будет лучше всего, если ты высадишь меня здесь и уедешь, – дрожащим голосом проговорила Марша, в то время как автомобиль Айрис проследовал за ними и остановился рядом. Она с облегчением увидела, что машины Саймона нигде не видно. Он, должно быть, уехал по другой дороге.

– Я ни за что на свете не согласился бы упустить такую возможность. Это похоже на приключение в сельском отеле. – Винченцо, точно зачарованный, смотрел, как Айрис, вылетев из своей машины, как сумасшедшая проскочила мимо «феррари», – Она симпатичная, но далеко не так красива, как ты. Она тебе завидует?

– Совсем нет.

Едва Айрис исчезла в дверях, Марша, с трудом передвигая непослушные ноги, кое-как выползла из машины.

– Уезжай, пожалуйста! – взмолилась она без малейшей надежды на то, что он послушается.

И верно, Винченцо вылез из машины и подчеркнуто решительно захлопнул за собой дверцу. Потом поправил галстук и пригладил растрепанные ее пальцами волосы.

– Ты, случайно, не замужем за Саймоном Форбсом, а? – неожиданно спросил он.

– Конечно же нет!

– Конечно? – Вйнченцо язвительно рассмеялся. – Когда дело касается тебя, дорогая, меня уже ничто не может удивить!

Подумав о Сэмми, Марша понадеялась на то, что он запомнит свои слова. За последний час она как будто прожила несколько жизней.

– Может быть, мы войдем в дом? – спокойно спросил Винченцо.

– Лучше будет, если ты уедешь.

– И упущу такую прекрасную возможность познакомиться с твоей семьей? – издевательски растягивая слова, сказал он, услышав, как в доме истерически кричит на кого-то Айрис. Винченцо подмигнул.

– Не мешало бы окатить ее холодной водой.

– Она ненавидит тебя. А чего ты ждал? Моя семья знает, в чем ты меня обвинил! И почему я снова оказалась без работы! – бросила

Невинность, – пробормотал ничуть не удивленный Винченцо. – Думаю, что ты отлично справилась с ролью мученицы. Смотри только не переиграй.

– Почему бы тебе все-таки не убраться отсюда? – внезапно потребовала она, повышая голос.

– Может быть, и тебе тоже? – тяжко произнес ему в лицо Марша.

– Оскорбленная за ее спиной

Другой голос.

Марша обернулась. В дверях стоял Ричард. По его рабочей одежде было видно, что он только что косил траву.

– Что за содом тут творится? Сай чуть было не столкнулся на задней дороге с трактором, Айрис едва не сломала письменный стол, пытаясь достать из ящика старый отцовский пистолет… Что случилось?

– Думаю, вы сами скоро все поймете, – отчеканил Винченцо.

Ричард внимательно посмотрел на него, потом нахмурился и запустил пальцы в свою потемневшую от пота белокурую шевелюру. Он посмотрел на Маршу, затем перевел взгляд на Винченцо и тяжело вздохнул.

– Кажется, я догадался, в чем тут дело. Я Ричард Форбс, зять Марши, мистер Моничелли.

– Не смей сюсюкать с ним, Ричард! – завопила появившаяся в дверях Айрис. – Скажи, чтобы он убирался!

– Айрис. – Ричард был сконфужен поведением жены. – Веди себя прилично…

– Прилично? С этим стервецом, который разрушил жизнь моей сестры? – еще громче заверещала Айрис. – Он принес нашей семье только одно горе…

– Не надо больше… пожалуйста, – торопливо прервала ее Марша.

– Если бы не ты, Саймон женился бы на Марше! – Айрис не собиралась угомониться. Она смотрела на Вйнченцо пылающими ненавистью глазами. – Сай был даже согласен усыновить твоего ребенка, но Марша с ее идиотской гордостью отказала ему. И вот теперь, как раз тогда, когда у них наконец что-то начало клеиться, снова появляешься ты!

Не обращая больше ни на кого внимания, Марша повернулась и зашагала прочь от дома, гордо выпрямив спину. Но ее душа разрывалась от боли. Позади себя она услышала возглас Винченцо.

– Моего ребенка! – В его голосе звучало явное недоверие.

Слишком поздно сообразив, что она наделала, Айрис разразилась слезами. Марша присела на скамейку у южной стены дома. Даже жар полуденного солнца не мог справиться с внутренним холодом, который, казалось, пронизывал ее до самых костей. Я могла бы сказать ему об этом сама, подумала Марша, сжимая руки перед грудью. Нет, тут же решила она, все равно не призналась бы в этом, даже под пыткой. После того, что Винченцо заставил ее вытерпеть четыре года назад, она скорее бы откусила себе язык, чем позволила, чтобы он узнал о ребенке, который родился у нее через девять месяцев после того страшного дня.

На нее упала тень. Что-то загородило от нее солнце.

– Скажи мне, что это не правда, – горячо потребовал Винченцо.

Марша сосредоточенно разглядывала гравий на дорожке, из последних сил удерживая готовые политься из глаз слезы.

– Я же предупреждала, чтобы ты держался от меня подальше…

– Зная, что я все равно не отстану! Я не верю, что этот ребенок от меня…

– Тогда в чем дело? Садись в машину и уезжай, – устало проговорила Марша. Глаза ее больно щипало. – Это мое единственное желание.

– Но это же невозможное, – пытался убедить себя Винченцо.

– Хотела бы я, чтобы это так и было. – Марша опять лгала ему. Со дня своего появления на свет Сэмми стал ее единственной отрадой в жизни.

– Там было трое детей, – начал Винченцо без всякого выражения.

Двое белокурых, один черноволосый… и «отвратительный». Марша была на грани истерики, она ждала, когда он наконец все поймет. За какие-то несчастные пять минут Сэмми ухитрился продемонстрировать все свои недостатки – упрямство, вспыльчивость, грубость.

– Это тот зубастый и бранчливый зверек? – не совсем уверенно предположил Винченцо.

Воцарилось молчание. Он никак не хотел этому верить.

– Ты хочешь сказать, что этот грязный маленький свиненок – мой сын? – с неожиданной яростью набросился на нее Винченцо. Он больно вцепился в плечо Марши и начал с силой трясти молодую женщину. – Я тебя спрашиваю! – рявкнул он и тряхнул еще сильнее, так, что у нее растрепались волосы.

– Но на самом-то деле ответ тебе не нужен, не так ли?! – взорвалась она.

Он грубо отшвырнул ее от себя и отошел было на пару шагов, но тут же повернул назад.

– По-моему, он слишком мал, чтобы быть моим…

– В ноябре ему стукнет четыре. Просто он невелик ростом для своих лет.

В прищуренных глазах Винченцо внезапно появилось злобное выражение.

– Настоящий цыганенок… выглядит как маленький бродяжка.

Марша была совершенно сбита с толку подобным обвинением.

– Бродяжка?

– Матерь Божья… если ты говоришь правду и этот ребенок мой… – выразительный рот Винченцо сжался в узкую щель, – …то кто, черт побери, тогда присматривает за ним, пока ты работаешь в Лондоне?

– Моя сестра…

– Эта крикливая гарпия? – оскорбительным тоном сказал Винченцо.

Услышав такой незаслуженный отзыв, Марша остолбенела от обиды.

– Айрис любит Сэмми!

– Но она ненавидит меня! – выкрикнул Винченцо и в приступе дикой ярости с силой рассек воздух рукой. – Если этот мальчонка мой…

– Прекратишь ли ты это когда-нибудь? – прервала его Марша, болезненно поморщившись. – Он твой! Но никто тебя сюда не тянул и не вешал тебе его на шею! Ты приехал сам и отказался уезжать. И если бы Айрис не потеряла голову, ты до сих пор и понятия бы…

– Но почему? Почему, когда ты забеременела, ты не обратилась ко мне? – Винченцо угрожающе наступал на нее. – Почему я узнаю об этом только случайно?

Марша гордо вскинула голову и постаралась сдержать дрожь в голосе.

– Мне кажется, это очевидно. Я просто не хотела, чтобы ты об этом знал. Не желала зависеть от тебя. Собственно говоря, я вообще не хочу иметь с тобой никаких дел. Не хочу тебя даже видеть! После того, как ты со мной обошелся, я не должна тебе ничего!

– А как насчет того, что ты должна мне ребенка? – жестко спросил Винченцо. Он увидел, как застыло ее изумленное лицо, и грубо рассмеялся. – Нет, о нем ты не думала. Или думала не слишком-то часто…

– Как ты смеешь так говорить?

– А что я еще могу тебе сказать? Я видел грязного, невоспитанного мальчишку, который кусается и дерзит взрослым, да еще не по годам скверно бранится. Что же, ты считаешь, что это хорошо характеризует тебя как мать?

– Ты видел его всего несколько минут. Ты его совсем не знаешь, – кинулась Марша на защиту сына. – Конечно, он сорванец, но его хорошо воспитывают, каждый день моют и, кроме одного выражения, он не знает никаких плохих слов…

– Извини за то, что я не в слишком большом восторге от собственного отпрыска. – Винченцо посмотрел на Маршу с осуждением. – Так, значит, Сэмми и есть та неприятность, на которую я наткнулся бы в крайнем случае? Зачем ты произвела его на свет? Может быть, хотела использовать его как защиту в случае обвинения с моей стороны? Не так ли? В конце концов, он не слишком обременял тебя. Ты просто подкинула его сюда и продолжала жить, как тебе нравится!

Безумный взгляд побелевшей как смерть Марши в ужасе остановился на его искаженном гневном лице.

– Все было совсем не так. Я оставила его здесь, потому что не могла позволить себе снять приличное жилье и знала, что в этом доме, в моей семье он в безопасности и за ним хорошо присматривают…

– И где он сейчас? – Театральным жестом Винченцо раскинул руки и огляделся вокруг. – Ты даже не знаешь этого, правда? А может быть, он уже угодил под какую-нибудь машину?

– Он никогда не выходит на дорогу! – Mapша трясущейся рукой потерла горячий лоб, не понимая, за что она заслужила весь этот кошмар. Она ожидала от Винченцо любой выходки, но только не такого потока грязи.

– Он растет без присмотра, как трава… мой ребенок, мой сын, о котором, по твоему мнению, я даже не имел права знать? Да кто ты, черт побери, такая, чтобы принимать подобные решения? – Винченцо трясся от бешеной ярости.

Бледнея от страха. Марша пролепетала:

– Ты поступил со мной так…

– Как ты этого заслуживала! – оборвал ее Винченцо, прежде чем она успела закончить свою фразу. – Но после той ночи я пытался увидеться с тобой снова, боялся, что мое безответственное поведение может иметь последствия.

Потрясенная этим напоминанием, Марша отвернулась.

– Но когда не смог тебя найти, то обозвал себя дураком за то, что вообразил себе, будто ты могла пойти на такой риск. Я счел, что ты, перед тем как залезть в мою постель, приняла нужные меры, – признался он неожиданно холодным тоном. Его гнев куда-то пропал, он снова взял себя в руки. – Мне даже в голову не приходило, что ты могла скрыть это от меня. Хотя, в конце концов, зачем тебе нужно было это делать? В деньгах на его содержание ты не нуждалась и прекрасно понимала, что твоя семья возьмет на себя всю ответственность и предоставит тебе свободу…

– Все было совсем не так! – Голос Марши оборвался, захлебнувшись рыданием.

– Боже милостивый… – хрипло выдавил он. – Ты меня так ошарашила, что я еле на ногах держусь!

Марша плакала. Она чувствовала себя мишенью, в которую бросали ножи, и каждое попадание было точным. Слишком многое произошло за такое короткое время, слишком много испытано мучений, а теперь к тому же она оказалась в центре урагана, который не поддавался никакому контролю с ее стороны. Но, взглянув на Винченцо, на застывшее на его лице страдание, она поняла, что ему сейчас, может быть, даже больнее, чем ей.

Почувствовав внезапную слабость, она вновь рухнула на скамью и сжала руками разламывающуюся от боли голову. Он ненавидит ее, а ей так хочется его обнять! Хочется сказать ему, что она просит у него прощения, даже если до сих пор как следует и не понимает, в чем именно виновата. Как же, черт побери, можно защитить себя от того, кого так сильно любишь?!

– Мне нужно время, чтобы обдумать все это, – решительно сказал Винченцо и ушел, не обращая на нее никакого внимания.

Она смотрела ему вслед полными тоски глазами и зажмурилась, когда звук двигателя «феррари» утих вдали. Она тоже была не в себе, но никогда еще не видела его в таком состоянии. Но с другой стороны, спустя четыре года обнаружить, что в результате одной мимолетной ночи любви ты стал отцом – вряд ли кто-нибудь остался бы спокойным. Хуже всего для Винченцо то, что в этом случае он не мог управлять ситуацией.

– Мама!

Она подняла голову. Вдоль забора тихо крался Сэмми. У Марши сердце сжалось от жалости, и она раскрыла сыну объятия. Мальчик кинулся к ней и крепко обхватил шею матери своими ручонками.

– Прости меня, – засопел он ей в ухо. Марша погладила уткнувшуюся ей в плечо темноволосую головку, испытывая желание обнять его как можно крепче.

– Я больше не буду плохим мальчиком, – пообещал Сэмми.

– Дорогой, но ты же не всегда плохой.

– Я просто злился.

– Я знаю, – успокоила его Марша. – Но ты никогда не должен больше кусаться.

– А когда ты уедешь на поезде?

Марша проглотила комок в горле. За последние две недели она много раз говорила Сэмми, что больше не будет уезжать на поезде, но тот пока так и не поверил в это. Он уже привык к долгим отсутствиям матери. Может быть, Винченцо все-таки был прав? Может, она действительно плохая мать? Может, ей следовало тогда проглотить эту свою проклятую гордость и попросить его о помощи? Но тогда, четыре года назад, ей это казалось таким унизительным, что она сразу отвергла намеки Айрис на возможность судебного иска к отцу ребенка.

Боже мой, вот так история! – подумала Марша, чувствуя себя отвратительно. Если бы только можно было повернуть время вспять и узнать, как бы он себя повел, если бы отыскал ее!

– Привет… – Входя в огромный парник, женщина тепло улыбнулась, хотя чувствовала себя явно не в своей тарелке.

Саймон оторвался от списка покупок, который проверял, и так хмуро покосился на нее, что у Марши защемило сердце.

– Почему вчера ты не поехала с нами ужинать в «Карету»?

– Извини, но у меня не было настроения.

Последние два дня достались Марше очень тяжело. Она постоянно ожидала телефонного звонка или звука дверного колокольчика. Но от Винченцо не было ни слуху ни духу. Его молчание усиливало ее беспокойство. Как же все-таки поведет себя Винченцо после того, как узнал, что он отец трехлетнего сына? И собирается ли он вообще что-нибудь предпринимать?

– У меня сейчас тоже отнюдь не светское настроение, но я же все-таки пошел. – Без предупреждения Саймон пододвинулся и, взяв ее за руки, крепко сжал их, не давая уйти. – Как, черт возьми, ты можешь продолжать встречаться с этим Моничелли? – с гневом спросил он. – Ты просто делаешь из меня идиота!

Марша словно окаменела.

– Но я…

От нескрываемой обиды его серые глаза потемнели.

– Видеть, как он начинает все сначала! Ведь если бы не он…

– К нашему разрыву Винченцо не имеет никакого отношения! – возразила Марша, видя, что подтверждаются ее наихудшие опасения. Внезапный визит Винченцо вновь разбередили старую душевную рану Саймона, и у нее не было никаких сомнений в том, что вчера за ужином в «Карете» Айрис нарочно вела себя так, чтобы возбудить его обиду и раздражение.

– Я действительно люблю тебя…

– Но ведь теперь у тебя есть Юнис, – напряженно прошептала Марша, глядя на него полными слез глазами, как бы умоляя не взваливать на нее еще и эту вину.

– Ты такая красивая. – Саймощ протянул руку и коснулся пряди ее мягких светлых волос. – Ты само совершенство…

– Марша?..

Они оба повернулись, и Марша замерла как вкопанная при виде стоящего в дверях Винченцо. Он был одет более небрежно, чем когда-либо на ее памяти, – в спортивного покроя кремовые брюки и черную рубашку с открытым воротом под легким пиджаком. Но все эти вещи были модными, новыми и, несомненно, очень дорогими. Он выглядел великолепно. Сердце Марши дрогнуло, во рту сразу пересохло.

От неожиданности Саймон ослабил хватку. Пылая от смущения, она, хотя и слишком поздно, освободила руки, проклиная свою несчастную судьбу за то, что Винченцо оказался свидетелем именного этого разговора. Ей было абсолютно ясно, как он все истолкует. Теперь он уж точно подумает, что она лгала, когда говорила, что Саймон ей не любовник.

– Джеральд рассказал мне, где ты, а Сэмми показал, как сюда пройти.

Из-за спины Винченцо показалась головенка Сэма. Он выскочил вперед, совершенно не замечая напряженного молчания взрослых. В руках у него бы огромный плюшевый медведь. Мальчик тряхнул его, и медведь вдруг заворчал, шевеля глазами и ртом. У Марши чуть было не вырвался нервный смешок, но когда она встретилась с жестким взглядом темных глаз Винченцо, все желание засмеяться тут же пропало. Вдоль спины пробежала струйка холодного пота.

– Еще увидимся, – сказала она Саймону.

– Я больше не буду кусаться! – торжественно произнес Сэмми, выставив своего медведя на всеобщее обозрение. – И я сказал спасибо! А ты знаешь, что у меня есть бабушка, которая любит маленьких детей?

– Бабушка… неужели? – еле слышно отозвалась Марша, выходя вслед за сыном на улицу. Она не была готова к появлению Винченцо, да еще с подарком для Сэмми. Это яснее ясного говорило о его желании продолжить их знакомство, но еще меньше Марша была готова к тому, чтобы услышать известие о бабушке Сэмми – матери Винченцо.

– Может быть, ты все-таки расскажешь Сэмми, кто я такой и как можно скорее? – сухо предложил Винченцо.

– Не кажется ли тебе, что это будет несколько преждевременно? – пробормотала Марша, пытаясь не выдать своего страха.

– Совсем нет. Особенно если учесть, что эта новость и так опоздала на три с половиной года.

Марша удивленно посмотрела на него и поднялась по ступенькам, ведущим со стоянки автомашин на спортивную площадку. Винченцо встретил ее взгляд с холодным вызовом. Марша побледнела, ее охватило нехорошее предчувствие. Винченцо как-то пугающе отдалился от нее, и эта перемена была явно вызвана тем, что он узнал про Сэмми. Марша с первого же взгляда на него поняла, что в их отношениях все изменилось, и это очень пугало ее.

– Не хочешь ли ты сказать, что собираешься сыграть какую-то роль в его жизни? – произнесла она нетвердым голосом, стараясь при этом представить себе, во что превратится ее жизнь, если Винченцо вздумает отобрать у нее ребенка.

– Именно.

– Вот как? – Марша вся напряглась. Вновь воцарилось долгое молчание.

– Пойдем поговорим, – сказал наконец Винченцо, направляясь к дому, но тут Сэмми дернул его за штанину. – Подожди нас минуточку на улице, – пробормотал он с неожиданной теплотой.

Марша открыла дверь в гостиную.

– Я приготовлю кофе, – с трудом выговорила она.

– Забудь о кофе, – угрюмо буркнул Винченцо.

Когда он запер за собой дверь. Марша, зябко поежившись, сложила руки на груди и отошла к одному из выходящих в сад окон. Она чувствовала себя загнанной в угол. Винченцо наверняка собирается предложить ей деньги на содержание Сэмми – других вариантов ей в голову не приходило.

– Я не хочу тратить время на пустые разговоры, – заявил Винченцо. – Скажу прямо: мне нужен мой сын.

Марша резко обернулась к нему, в недоумении сдвинув брови.

– И я имею такое же право на него, как и ты, – произнес он все тем же холодным и равнодушным тоном.

– Я не понимаю… – вся дрожа, прошептала Марша, прижимая внезапно вспотевшие ладони к бедрам.

– Я могу дать ему гораздо больше, чем ты.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Тело покрылось холодным и липким потом.

Ледяные глаза невозмутимо смотрели на нее.

– Я желаю официально признать его своим сыном и наследником.

Марша облизнула пересохшие губы.

– Ты… ты шутишь.

– Это мой ребенок. Он мне нужен…

– Ты хочешь сказать, что он не нужен мне?! – воскликнула Марша. – Ты соображаешь, о чем говоришь, Винченцо? Ведь речь идет не о приобретении контрольного пакета акций какой-нибудь компании, а о ребенке! О моем ребенке!

– И моем тоже, – напомнил он, и промелькнувшая в его глазах вспышка гнева на миг осветила их золотистым светом. – Ты тешила свою гордыню тем, что три с лишним года отказывала мне в моих правах, – так почему же я должен быть более великодушным, когда это касается тебя?

– Я говорю не о правах, а о чувствах, – неуверенно пробормотала Марша. Подобное не могло присниться ей даже в самом кошмарном сне. Он хочет отнять у нее Сэмми! Она не верила своим ушам, просто не могла поверить.

– Не хочешь ли ты сказать, что уважала мои чувства?

Марша покраснела и, чувствуя, что ноги больше не держат ее, опустилась на краешек ближайшего кресла.

– Я не знала, что ты испытывал по этому поводу какие-либо чувства… То есть я хочу сказать, ты же не знал… – Она запнулась.

– Но теперь я знаю, и у меня нет ни малейшего намерения оставлять своего сына у тебя, – решительно заявил Винченцо.

– Ты пытаешься меня наказать. – Марша не хотела произносить эти слова вслух, но была в таком замешательстве, что они сами слетели с языка.

Его лицо потемнело, скулы еще больше заострились.

– Я не желаю, чтобы отпрыск рода Моничелли жил из милости, словно подкидыш, в семье твоих родственников!

– Джеральд сказал мне, что с осени мы с Сэмми сможем поселиться в коттедже неподалеку отсюда. Мы будем там одни, и ты сможешь навещать нас, когда только захочешь. А если хочешь… я увезу его в Лондон! – торопливо бормотала Марша, готовая на все, лишь бы успокоить его на некоторое время, пока она сможет собраться с мыслями.

– А что, если эта милая маленькая уступка меня не устраивает? – насмешливо сказал Винченцо.

– Ты хочешь мстить… ну так вот, я не отдам тебе Сэма! – Марша вскочила с места. Внезапная вспышка ярости придала ей сил, бирюзовые глаза засверкали гневным блеском. – Да кто ты такой, чтобы требовать отдать ребенка? Я очень люблю его, и, нравится тебе это или нет, он тоже любит меня, и никакие деньги на свете не смогут заменить Сэму родную мать! – сжав кулаки, выкрикнула она.

Винченцо пожал плечами с хладнокровием истого римлянина. Его черные глаза посмотрели на нее из-под великолепных ресниц пристально и испытующе.

– Что ж, ты права.

Огорошенная его неожиданным согласием, Марша, все еще дрожа от волнения, с облегчением вздохнула.

– Если ты не желаешь его отдавать и чувствуешь, что разлука только повредит мальчику, – ровным тоном продолжал Винченцо, – тогда у меня не остается другого выбора, кроме как предложить тебе жить с ним.

Марша недоуменно заморгала. Она не была уверена, что правильно поняла его слова.

– Что ты сказал?

– Мне совсем не улыбается судиться с тобой за право опеки над ребенком. Прежде всего это нежелательно для Сэмми, – очень тихо произнес Винченцо. – И даже если я употреблю все средства, то все равно могу проиграть дело. Для британского суда я иностранец, отец, в судебном порядке преследующий мать… адвокаты оценивают мои шансы на успех не более чем в пятьдесят процентов.

Ничего не понимая, Марша уставилась на него.

– Твои адвокаты?

– Вполне естественно, что человек с моим положением в обществе обратился за советом к законникам.

Внутри у нее все переворачивалось, в голове гудело, она чувствовала себя просто больной от ужаса перед тем, что он излагал ей с таким хладнокровием.

– Так что, как видишь, я подхожу к этому вопросу вполне серьезно.

– Да, – вяло согласилась она.

– В таких условиях самым лучшим выходом будет забрать тебя вместе с Сэмми. По крайней мере, это будет лучше для мальчика.

Прошло больше минуты, прежде чем до Марши начал доходить смысл этих слов.

– Я не совсем понимаю, что ты хотел этим сказать.

– Если я женюсь на тебе, то смогу в любое время общаться с сыном, – без всякого выражения сказал Винченцо. – А у Сэма вместо одной матери появится еще и отец.