Текст книги "Пришлите старшего инспектора Веста"

19. ОБИТЕЛЬ ШОУНОВ

Они не двигались, не говорили, не касались друг друга руками, а стояли на расстоянии двух ярдов. Роджер застыл в дверях, за ним – сержант Эл; Лисса, казалось, забыла о полицейском, с которым только что говорила, и вообще об окружающих. Девушка перестала стучать на машинке, наступила тишина. Это длилось всего несколько секунд, а казалось – вечность.

Сержант Эл, у которого заблестели маленькие глазки, издал какой-то неопределенный звук – и колдовство разрушилось. Когда Роджер очнулся, лица Джанет и мальчишек всплыли у него в памяти. Но он не испытывал вины или беспокойства. Его чувства как бы выплеснулись из него, оставив странную пустоту.

– Привет, Роджер, – сказала Лисса, пожимая ему руку. – Вы напугали меня.

– Я сам испугался, – ответил Роджер, оборачиваясь и все еще держа ее руку. – Это сержант Эл.

– Так просто, Эл? – Ее сияние вызвало на лице сержанта самодовольную улыбку.

– Сержант Эл Гинни, мадам.

– А я – Лисса Мередит.

Все трое вошли в маленькую комнату, сержант предложил им садиться и сел сам. Однако Лисса осталась стоять.

– Я не могу ждать, я хочу поскорее все узнать. Роджер, это правда, что вы видели Рики?

Он кивнул.

– Как он? Как себя чувствует? – Казалось, она боится спрашивать.

– Испуган, – сказал Роджер, – но в порядке.

– Вы непременно должны повидать Шоунов. Они выглядят хуже, чем вы можете предположить. Дэвид думал, что получит Рики, как только вернется сюда. Белле свирепствует как сумасшедшая. Я думаю, ад выглядит, лучше их дома. – Она помолчала. – Вы его действительно видели?

– Да.

– Что происходит? – спросила Лисса. – Из Вашингтона позвонили и сказали, что и Пуллинджер здесь. Я до сих пор ничего толком не знаю. – Она посмотрела на Эла Гинни: – Вы получили какие-нибудь инструкции из Вашингтона, Эл?

– Нет, мадам. Я в любом случае получу их через Олбани, – ответил сержант. – Но мне не нужны инструкции по поводу того, что говорит мистер Пуллинджер. А он говорит, что мистер Вест может делать все, что пожелает.

– А где мистер Пуллинджер?

– Он в постели. Мне кажется, ему порядочно досталось.

– Вы знаете, что произошло с вами обоими в Нью-Йорке? – спросила Лисса у Роджера.

– Он рассказал мне.

– Тогда нам незачем его беспокоить, – решила Лисса. – Мы сразу же отправимся к Шоунам. Здесь вам совершенно нечего делать. Вы готовы?

– Только одно маленькое дельце, сержант, – сказал Роджер. – Это нож для бумаг.

Когда он сказал ей о важности этого ножа, она открыла сумочку и достала удостоверение. Роджер увидел на нем ее фотографию.

– Мы заберем этот нож, Эл, – сказала она.

Гинни внимательно посмотрел на удостоверение, потом – на нее.

– Конечно, можете его забрать. Я уже снял отпечатки, зарегистрировал и отправил копии в Нью-Йорк со специальной почтой и в Вашингтон самолетом. Мистер Вест думает, что они могут быть очень нужны. Имеется любопытное обстоятельство, мистер Вест. Там, в доме Вебстера, поработали наши ребята, но подобных отпечатков нигде не нашли. Мы не можем быть уверены, но думаем, что человек, оставивший их на ноже, прибыл туда всего за час или около того до побега мистера Веста.

– Он носил перчатки, – сказал Роджер, – Он всегда носит перчатки или заклеивает кончики пальцев пластырем. Он забылся лишь на несколько минут, и этого было достаточно. Он думал, что если он не оставляет отпечатков, то он недосягаем. Я в твоем распоряжении, Лисса.

– Что нас задерживает?

Он пожал руку Элу Гинни, который вышел с ними на улицу. Винно-красный, сверкающий хромом «кадиллак» с откидывающимся верхом стоял в тени раскидистого дерева. На улицах стало больше людей. Свежепокрашенные старые одноэтажные деревянные дома выглядели как новые. Лишь в районе лавок и магазинов стояли двух‑ и более этажные дома, в то время как остальные были английского типа, но значительно больших размеров.

Лисса села за руль, и Гинни помахал рукой им вслед.

Вскоре они входили в отель, где Роджер позавтракал яичницей с ветчиной. Посмотрев в промежуток между домами с левой стороны, Роджер увидел озеро, деревья на берегу и медленно передвигающийся маленький катер с рокочущим мотором. Дальний берег озера казался сейчас намного ближе, чем тогда ночью. Вдали виднелись холмы, поросшие деревьями, и вершины, казавшиеся горами.

Теперь он и Лисса съезжали с грунтовой дороги на шоссе. Большой автомобиль, стоявший там, последовал за ними.

– Вы видели? – спросил Роджер.

– Нас хорошо охраняют, – ответила Лисса. – Кое-кто считает, что вы стоите того, чтобы о вас заботились.

Роджер промолчал.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Лисса.

– Кое-где немного ломит, но в остальном в порядке.

– Вы будете говорить «все в порядке», когда станете полумертвым.

Она не смотрела на него.

Ветер бился в лобовое стекло, залетал в окно, играл ее волосами, выбившимися из-под шляпки. Он как-то не замечал, во что она одета. Шляпка винно-красного цвета, как «кадиллак», бежевая рубашка с большими нагрудными карманами и винно-красная юбка – все очень просто, но на ней само совершенство. За рулем она выглядела так, будто владела тайнами жизни.

– Это далеко? – спросил Роджер.

– Миль сто шестьдесят. Мы доберемся туда после полудня.

– А как вам удалось добраться сюда так быстро?

– Самолетом. Машину прислали из Олбани.

– Они заботливо следят за вами.

– Они знают, как это важно, Роджер. Во всяком случае, они не хотят, чтобы с английским полицейским здесь случилось что-нибудь еще. Отпечатки им помогут, но вы все еще много значите для нас. Человек, который много значит! – сказала она с теплотой в голосе и посмотрела на него, затем рассмеялась.

– Как-то все началось не очень хорошо. Вы не провели и двух часов в Нью-Йорке, как вас увезли. И даже в Адирондаксе за вами охотились. Мы находимся на восточном склоне, – продолжала она. – Через месяц или шесть недель вы должны приехать и посмотреть на осеннюю листву. Я думаю такого нет нигде в мире.

Она опять как-то возбужденно засмеялась и быстро и громко заговорила, как будто хотела заглушить собственные мысли.

– Впрочем, об этом вы, вероятно, уже слышали. Эд Пуллинджер не может себя заставить не говорить о Нью-Йорке. Не слишком ли много мы говорим об Америке? Мне часто хочется знать, что об этом думают англичане. Это очень плохо?

Роджер ответил просто:

– Я предпочел бы работать с Марино, чем с большинством людей, которых я знаю.

– Спасибо. – Она оторвала руку от руля и на мгновение положила ее на колено Роджера. – Если бы я чего-нибудь хотела, так это, чтобы вы думали о нас хорошо.

Ему не было нужды говорить об этом, он это знал.

Она ехала быстро, но осторожно, и машина, следовавшая за ними, была все время видна в заднее окошко. В течение часа дорога извивалась по заросшим деревьями склонам, скрывавшим вид на большие озера, которые лишь иногда проглядывали в долинах между холмами. Машин на шоссе было мало. Полотно дороги хорошее, но обочины по сравнению с аккуратными английскими заделаны кое-как. Роджер не сравнивал, он просто отдыхал и пребывал в состоянии умиротворенности. Болезненные ощущения прошли, только немного болели коленка и правая пятка.

Вскоре они выехали на равнину. По обе стороны раскинулись обширные пастбища, и могло показаться, что он находится в незнакомой части Англии. Только большие машины и огромные грузовики были непохожи, как и маленькие города с домами, защищенными от лучей солнца высокими деревьями.

В одном из таких городков они остановились пообедать, выбрав большой одноэтажный ресторан; окна на солнечной стороне закрывали ставни, большая вывеска возвещала:

Бифштексы

Цыплята

Бостонские тушеные бобы

Роджер целую вечность не ел больших бифштексов.

В комнате было прохладно, обслуживание – дружелюбное. Из автомата, в который кидали монеты члены семейства с тремя детишками, рассевшимися на стульях и пялившими глаза на стенд со сладостями, лилась музыка.

После этого Лисса не останавливалась. Они почти не говорили. Роджер ни о чем не думал. В голове был вакуум, который скоро будет заполнен. Но пока в этом не было нужды. После четырех часов поездки они свернули с основной магистрали на узкое шоссе с асфальтовым покрытием. Лисса сказала:

– Еще через две мили мы будем на месте. Роджер, пожалуйста, помогите Дэвиду. Я знаю, вы его не любите, но все-таки попытайтесь помочь. Я не думаю, чтобы кто-нибудь мог помочь Белле, кроме, конечно, Дэвида. Именно поэтому ему самому так необходима помощь.

– Я попытаюсь, – пообещал Роджер. – Не было ли еще требований о выкупе?

– Я забыла, что вы не знаете. По приезде сюда он заплатил им сто тысяч долларов. Когда мы выяснили, что он получил по чеку такую крупную сумму, мы заставили его заговорить. Мы впервые действовали жестко. – Она не улыбалась. – Он положил их в старый сундук в доме и не знает, кто их забрал, хотя этот кто-то имеет доступ в их дом.

Роджер кивнул и посмотрел на нее с сомнением.

* * *

Дом был построен в старом колониальном стиле – с высокими круглыми колоннами и двумя большими верандами. Дюжина ступеней вела к входу. Дом расположился в парке. Садовники обрабатывали лужайку и клумбы с яркими цветами. Автоматические разбрызгиватели увлажняли воздух в разных местах. На краю лужайки был расположен бассейн с трамплином и двумя небольшими навесами. Прозрачная вода отсвечивала голубым из-за цвета кафеля.

Лисса поднялась по ступеням парадной лестницы. Другая машина проехала мимо них к гаражу. Когда они направились к открытой передней двери, Карл Фишер появился с поднятой рукой и улыбкой во все лицо. Может быть, из-за яркого солнца, но Роджеру показалось, что Фишер немного не в себе.

Он пожал Роджеру руку:

– Мне говорили, что вы поправились.

– Более или менее, – улыбнулся Роджер.

– Я рад, что вы не выглядите как еще один пациент, – сказал Фишер.

– Как они? – спросила Лисса, когда они вошли в затененный вестибюль.

– Много хуже с тех пор, как услышали, что Рики был обнаружен и вновь потерян. Новость сообщили по радио. Кто-то, должно быть, привез ее из Вайкома. – Фишер осуждающе взглянул на Роджера, как будто тот нес ответственность за утечку информации.

– После этого Белле опять устроила Дэвиду сущий ад. Он выглядит как каменное изваяние. Я думаю, он не спал с тех пор, как вернулся, а никаких уколов он не хочет. Белле их больше делать нельзя – у нее выработался иммунитет.

– Я лучше пойду и взгляну на нее, – сказала Лисса устало. – Где она?

– В своей комнате. Она сейчас спокойна, и я могу быть свободен. Но если увидит Роджера, то опять взорвется.

Судя по его словам, Фишер тратил на Белле Шоун столько времени, сколько ветеринар тратит на бешеную собаку.

– Дэвид в библиотеке. – Он остановился у открытой двери. – Я не пойду с вами, если не возражаете. Я хочу немного поспать.

– Идите отдохните, – сказала Лисса.

Фишер выглядел таким усталым, что мог, вероятно, спать и стоя.

Когда они с Лиссой поднимались по лестнице, Роджер посмотрел на нее и подумал, что блеск ее глаз зависит от перенапряжения ее сил. Не верилось, что она не спала. Но если этот дом был таким, как она говорила, а доктор Фишер это подтвердил, то как она выносит такую нагрузку? А у нее не было заметно даже следов усталости, глаза блестели, уже когда она вошла в контору сержанта Эла. Вечная юность? Роджеру самому не понравилось собственное настроение.

Теперь они были на просторной лестничной площадке, портреты, написанные маслом, висели на стенах, пол тщательно натерт, половики из шкур темными пятнами лежали на светло-коричневых паркетных полах. Лисса пошла налево, открыла дверь и сразу же вошла. Она оглянулась и он понял:

– Роджер, подожди.

Он ждал.

Она прошла через затянутую паласом комнату, заставленную вдоль стен стеллажами от пола до потолка. Послеполуденное солнце проглядывало сквозь неплотно задернутые портьеры. Несмотря на это, в комнате царил полумрак.

– Привет, Дэвид, – сказала она.

Шоун молчал.

– Как себя чувствуешь?

Шоун не отвечал, и к Роджеру вернулась неприязнь. Он попытался заглушить ее. Шоун жил в аду, и Роджер не видел его в другом состоянии, кроме дикого напряжения.

– Я привела Роджера Веста, – объявила Лисса. – Он там, за дверью.

– Это касается меня? – спросил Шоун. Голос у него был хриплый и усталый, как будто ему трудно говорить.

– Прошлой ночью он видел Рики, – сказала Лисса.

Даже не видя его лица, Роджер чувствовал волнение, охватившее Шоуна. Заскрипел стул. Роджер пошел к комнате, поняв, что Шоун направился к нему. Когда Роджер подошел к двери, Шоун находился на полпути между окном и дверью. Лисса стояла у окна, и луч солнечного света падал ей на руку и часть лица. Лицо Шоуна против света выглядело темным и морщинистым, но глаза горели, руки сжались в кулаки. Он остановился и пристально взглянул на Роджера.

И в этот момент из комнаты с другой стороны лестничной клетки раздался вопль.

20. ВИЗЖАЩАЯ БЕЛЛЕ

Шоун как-то конвульсивно задвигался, будто кто-то вонзил ему нож в спину. Крик раздался снова, когда распахнулась дверь и женщина метнулась через лестничную площадку в комнату. Теперь она визжала не переставая. Роджер обернулся.

Белле Шоун колотила себя кулаками в грудь, рот широко разинут. На ней было простое белое платье с пуговицами сверху донизу, верхняя пуговица расстегнулась. Светлые волосы зачесаны со лба назад и схвачены лентой. Несмотря на гримасу, она была красива – высокая, с полной грудью, фигурой Юноны и демонической яростью в сверкающих глазах.

– Почему ты не хочешь побыть со мной? – кричала она на Шоуна. – Я не выношу одиночества, ты должен быть со мной. Ты не думаешь, ты совсем не думаешь обо мне. Ты не думаешь о Рики. Ты дьявол, бессердечный холодный дьявол. Почему ты не хочешь быть со мной?

– Но, Белле, ты же сказала…

– Я просила тебя не оставлять меня одну, я не могу этого терпеть, а все, о чем ты думаешь, это бегать за ней. Почему ты не уйдешь с ней? Почему? Это было бы лучше, чем мучить меня, чем терзать меня.

– Белле, – сказал Шоун, – ты же просила меня оставить тебя одну на час.

– Отвечай на мой вопрос! Почему ты не уйдешь с ней? Ты думаешь, я не знаю, что происходит? В моем собственном доме, у меня под носом. Думаешь, я не знаю, где ты был все время после полудня? В ее постели, вот где ты был. Ты оставил меня одну как раз тогда, когда я в тебе нуждалась больше всего. Ты ушел к ней.

– Это же неправда, Белле, – произнес Шоун голосом мертвеца. – Ты же знаешь, что это неправда.

– Ты не сможешь одурачить меня. Я все знаю, я знала это на протяжении нескольких месяцев. Я осталась здесь, а она поехала с тобой в Англию. Ты притворился, что это для работы, но все, что тебе было нужно, чтобы эта девка была с тобой. Я не хочу, чтобы она и дальше была в моем доме. Не хочу!

– Ты не в себе, – сказал Шоун. – Лисса – наш добрый друг. Она…

– Друг! – завопила Белле. – Она твоя любовница, потаскушка. Я и минуты не потерплю ее в моем доме. – Она повернулась и, казалось, была готова налететь на Лиссу, бить ее и вытолкнуть из комнаты. – Убирайся, убирайся, убирайся!

Лисса стояла не двигаясь.

Шоун, вытянув длинную руку, схватил жену. Она остановилась, будто знала, что вырваться не сможет.

– Успокойся, – сказал Шоун, и в его голосе прозвучала угроза. – Это неправда и ты это знаешь. Не веди себя так, Белле. Я больше не выдержу.

– Отошли эту тварь отсюда!

– Белле, послушай…

Она стукнула его изо всех сил, и он отпустил ее. Она толкнула его, он потерял равновесие и чуть не грохнулся на пол.

Белле налетела на Лиссу.

Роджер предпочел бы быть за тысячу миль отсюда, но не мог оставаться в стороне. Первый раз, когда он ее увидел, она попыталась его оттолкнуть, но он повалил и ошеломил ее. Сейчас он оттолкнул ее и встал впереди Лиссы, лицо которой побелело, как у статуи. Белле застыла, повернулась, чтобы налететь на нового противника, сделала бы это, если бы Роджер не произнес:

– Я видел вашего сына прошлой ночью, миссис Шоун.

Белле застыла. Руки ее упали, ярость погасла. Он ни когда не видел, чтобы так быстро наступала полная опустошенность. Он не мог бы остановить ее быстрее, даже если бы ударил. Она стояла совершенно спокойно, ноги слегка расставлены, руки повисли. Удивление в глазах погасло, но она молчала.

– Рики в порядке, – сказал Роджер спокойно. – Я видел его и говорил с ним.

Ничто не могло заставить его сказать Шоунам, что рот мальчика был заклеен.

– Он сказал мне, что они его не обижают, да я и сам видел это.

Он стоял спиной к Шоуну, его занимала только Белле. И вдруг его схватили сзади за плечо, пальцы впились, как когти, – Шоун развернул его к себе лицом и впился в него глазами.

Губы его едва двигались:

– Не лгите!

Роджер сказал:

– А, черт с вами. – Он изо всех сил ударил Шоуна в живот. Его охватил внезапный приступ гнева. Будь проклят Шоун, эта истерика, превратившая все в посмешище. Шоун покачнулся, споткнулся о стул, глаза его потеряли блеск, а лицо приняло удивленное выражение.

– Я видел мальчика, с ним все в порядке, – резко произнес Роджер. – Если бы вы вели себя как отец, а не как взбесившийся бык, сейчас вы уже могли бы его вернуть. Скажите нам, что за послания вы получали, помогите найти похитителей, а не мешайте.

Шоун, все еще ошеломленный, не отвечал. Роджер обернулся к Белле:

– Вы так же отвратительны, по существу вы даже хуже. Вы не даете вашему мужу делать то, что он должен. Вы накачиваете себя ненужными страхами. Лисса сидела за рулем все послеполуденное время. Она хотела помочь вам обоим, а вы вывалили на нее эту мерзость. Если бы она была достаточно разумной, она предоставила бы вам возможность самим во всем разбираться.

Лисса наблюдала за ним, и ее губы слегка кривились. Он этого не замечал.

– Вы видели Рики? – медленно и недоверчиво спросил Шоун.

– Они меня схватили. Нас держали в одном и том же доме. Мне удалось ускользнуть. К тому времени, когда я добрался до полиции, Рики уже увезли. Но сейчас полиция затягивает петлю, – и она к этому ближе, чем когда-либо. Они найдут его, если вы будете делать то, что они говорят.

– Я сделаю все что угодно, только бы найти его, – сказал Шоун.

Белле закричала:

– Вы видели Рики! – Было похоже, что она только сейчас поверила, что это правда. Роджер повернулся, и она бросилась и обняла его, заглядывая ему в лицо.

– Вы видели его, и он выглядел нормально. Вы клянетесь, что он не пострадал? Поклянитесь!

– Он не пострадал.

– Поклянитесь.

– Помоги мне Бог, ваш сын был в порядке, миссис Шоун, – спокойно произнес Роджер. – Я говорил с ним. Я говорил с его похитителем. Мне сказали, что они не собираются причинять ему вреда. Они знают, что он ни в чем не виноват и ничего против него не имеют.

Белле убрала руки, и ощущение приятной теплоты от ее тела пропало. Она смотрела мимо Роджера на Шоуна.

– Дэвид, ты слышал, ты слышал это?

Голос Шоуна прерывался от переживаний:

– Я знал, что с ним все в порядке, Белле. Я был уверен, что они не причинят ему вреда.

– Рики невредим, – сказала она отрешенным голосом. – С ним все в порядке, и этот человек видел его. О, Дэвид.

Она замерла, руки ее трепетали, она наконец закрыла лицо руками и заплакала. Плечи ее вздрагивали, но стояла она спокойно. Шоун подошел к ней. Он выглядел гигантом рядом с ней. Он нежно обнял ее за плечи, и было понятно, что рядом с ней он забыл и о Лиссе, и о Роджере.

Лисса взяла Роджера за руку, и они пошли прочь. На площадке лестницы они обернулись. Шоун мощной рукой успокаивал вздрагивающие плечи жены.

Лисса отпустила руку Роджера, и они вышли на улицу в яркий солнечный день, оказавшись в тени деревьев между домом и бассейном. Лениво жужжали комары и мухи. Вокруг стояли садовые кресла-качалки и висели гамаки. Они сели – Роджер осторожно, поскольку мускулы ног еще болели. Он закурил одну из сигарет, которые навязал ему сержант Эл.

– Интересно, сколько продлится это новое настроение? – спросил он.

– Им нужно делать встряску в виде Роджера Веста приблизительно каждый час.

Лисса все еще была бледна. Сцена наверху не прошла для нее даром.

– Белле может быть такой чудесной. Трудно поверить, но может. Не знаю, случилось ли бы все это, если бы Шоун не оставлял ее одну так часто.

– Вы давно ее знаете?

– О, много лет. Я с Дэвидом работаю уже десять лет. Она никогда не бросалась на меня так, как сегодня, – добавила Лисса, она была очень опечалена. – Ее слова звучали очень убедительно.

– Она неудачно выбрала время! – Он засмеялся, но смешного было мало. – Когда появились первые признаки неврастении?

Лисса подумала:

– Я думаю год назад. Она всегда была темпераментной женщиной, вы никогда бы не сказали, что у нее ровный характер. Так же как и у Дэвида.

– А Дэвид целый год занимался специальной работой, которую можно сделать только в Англии, – сказал Роджер.

– Да, Белле не хотела, чтобы он уезжал. Я помню сцену, когда он сказал ей, что едет. Она предприняла все возможное, чтобы он отказался от назначения. Я удивилась, когда он его принял. Бог знает, как он этого не хотел. Но он знал, что для данной работы он самый подходящий человек. Ему было трудно, Роджер, но он считал это своим долгом. Нужно знать Дэвида и все обстоятельства, прежде чем обвинять его в чем-то.

Роджер отгонял комаров:

– Если это шпионаж, то Гиссинг мог начать работать над Белле год назад.

Лисса задумчиво произнесла:

– Мы всегда предполагали, что может случиться беда, поскольку Белле так скучала без Дэвида. Или, по крайней мере, она не хотела, чтобы он был вдали от нее. Ничто не давало повода думать, что Гиссинг начнет свою операцию так скоро.

– Вы пытались говорить с ней об этом?

– Нет. Этих эмоциональных взрывов не было, дока не пропал Рики. То есть они не прорывались наружу. Мы внимательно наблюдали на Шоуном. Были случаи, похожие на попытки покушений на его жизнь. Как только мы узнали о похищении, мы сочли это попыткой сломить Дэвида, возвратить его сюда. И они достигли своей цели.

Кресло мягко покачивалось – вперед-назад, вперед-назад, – с гор дул теплый ветерок. Было так спокойно и обманчиво мирно.

– Они, – повторил Роджер резко, – Гиссинг и кто еще?

Лисса не отвечала.

Роджер медленно встал, подошел к дереву и прислонился к стволу, наблюдая, как ветер играет ее волосами. Он смотрел на неспокойное лицо, любовался грациозностью позы. Она опять завладела им.

– Ну ладно, – сказал он, – когда мы найдем Гиссинга, мы найдем и тех, кто работает на него. Или на кого работает он. Пришло время мне взяться за это дело. Тони Марино говорит, что здесь могут найтись подходы к Гиссингу. Это правда?

– Мы так думали, но нас это никуда не привело. Вы будете нам нужны, когда мы найдем Гиссинга, но не раньше. На это могут уйти часы, дни, недели. Не спешите, Роджер. Возможно, сейчас все будет спокойнее. Здесь хорошо, и вы можете остаться. Но если вы предпочитаете Нью-Йорк, то можете уехать туда. Не имеет значения, где вы находитесь, если с вами можно быстро связаться. Я останусь здесь, если Белле не возобновит своих нападок. Если же это наступит, я скажу Тони, что мне нужно исчезнуть. Иначе для Дэвида обстановка станет еще невыносимей.

Она остановилась, внимательно посмотрела на него, всем своим видом демонстрируя, что видит в нем человека, а не средство для розыска Гиссинга.

– Роджер!

– Да?

– О чем вы думаете?

Он отошел от дерева, улыбнулся, задумавшись на мгновение, и осторожно ответил:

– Я надеюсь, что не слишком долго нахожусь вдали от дома. Для моей жены время тянется медленно.

Он смотрел на нее, и она показала, что понимает его и не требует никаких слов или объяснений.

– Ну конечно, – сказала она, – я это знаю.

Она улыбалась.

Роджер закурил и стал смотреть на холмы, деревья, клумбы. Вдали, по проселку, двигалась машина, за ней поднимались клубы пыли.

– И я к тому же детектив, – произнес он хриплым голосом. – Этим я зарабатываю себе на жизнь. Запомните?

– Запомню.

– Кто-то подсыпал Дэвиду и Белле наркотик, прежде чем похитить мальчика. Вы это помните? Кто это сделал, никто не знает. Отрава могла находиться в сигаретах, в кофе, во всем, что они ели или пили. Последние данные, которые мне сообщили, говорят о том, что никаких следов наркотиков не обнаружили в доме на Вейвертри-роуд. А чашки и блюдца стояли немытые. Все выглядело так, будто Шоуны оставили все как было. Работу выполнили безукоризненно. Почти наверняка им дали снотворное, которое действует сразу же. Его дали не среди дня, а поздно вечером, за час перед сном. Рики получил свою дозу раньше и, по-видимому, она была меньше. Билл Слоан – дотошный малый. В его рапорте говорится, что ему удалось установить – я думаю, он говорил с вами об этом – единственное, что пили все: и ребенок, и родители – молоко. Конечно, наркотик не обязательно был в молоке, но очень похоже.

– Да, – сказала Лисса. Она все еще находилась в состоянии полной расслабленности, но выражение лица изменилось, она смотрела на него внимательно, даже настороженно.

– Кто мог подмешать наркотик в молоко? – спросил Роджер. – Мы выяснили, после вашего отъезда больше никто не заходил. Соседи никого не видели. Это, конечно, не окончательное заключение, но существенное свидетельство. Никакого разговора о посетителях не было. Или были?

Она покачала головой.

– Помните, что я сыщик, – сказал спокойно Роджер.

– Да, – ответила она без улыбки, – и сыщик думает, что наркотик в молоко подмешала я.

– Он знает, что вы могли это сделать, – сказал Роджер многозначительно, – но не знает, сделали ли вы это. Если бы он был уверен в этом, ему бы были непонятны мотивы. Главная беда в том, что он не может с уверенностью сказать, кто еще имел такую возможность. Вы можете ему помочь?