Текст книги "Пришлите старшего инспектора Веста"

11. ЧЕЛОВЕК В РОЗЫСКЕ

Роджер посмотрел на часы. Одиннадцать двадцать пять. Шоун приехал в десять часов, когда кончили бить часы. Прошло около часа, пока они разговаривали в гостиной. У Гиссинга в запасе было по меньшей мере двадцать пять минут, возможно, что и сорок пять.

Что с полицейскими наблюдателями?

Если бы они знали, что тех, за кем они наблюдают, уже нет здесь, то давно бы ушли. Так что Гиссинг, Шоун и тот, кто напал на него, проскользнули мимо них.

Роджер открыл дверь и вышел в квадратный вестибюль. Потом посмотрел назад, в столовую. Телефона там не было, не было его и в вестибюле. Он включил свет в гостиной.

Он дышал с трудом и дергал головой. Боль пронизывала его; начинаясь от плеча, она перекидывалась на спину. От малейшего движения все болело.

Шоун был все еще здесь.

Он откинулся на спинку того кресла, в котором сидел, когда Роджер увидел его руку, потянувшуюся за билетами. Он не двигался, рот был открыт. Нет, он не мертв. Роджер издал звук, похожий на свист. Не мертв, хотя Роджер ожидал этого. Почему? Он не стал искать ответа. Времени думать не было. Ему нужно позвонить в Ярд.

Телефон был в углу гостиной – он вспомнил. За углом около окна. Он двигался к нему и смотрел на огромную фигуру человека в кресле. До телефона было далеко. Десять футов, восемь футов. Двигаться было трудно, хотя голова болела уже не так сильно, перед глазами все плыло, и комната кружилась. Он прислонился к стене, тяжело дыша, постоял, прежде чем двинуться дальше.

Шесть футов, четыре.

Он наклонился и, схватив трубку, посмотрел на нее как на врага. Прижавшись к стене, поднял трубку к уху и сунул палец в наборный диск. Палец делал какие-то вращательные движения. Надо его крепче держать. Он набрал «У», первую букву Уайтхолла, 12‑12, самый знакомый из всех номеров, прежде чем понял, что перед набором не было гудка. Он напряг остаток сил, постучал по рычажку и попытался снова.

Телефон молчал.

– Этого следовало ожидать, – сказал он. Слова, казалось, звучали громко. – Провода перерезаны.

Он тупо посмотрел на аппарат, закрыл глаза и попытался справиться с новым приступом головокружения. Открыв их, он увидел перед собой несколько бутылок на подносе. Виски, джин, содовая. Ему нужно выпить, чтобы собраться. Ничто не поможет лучше, чем спиртное. Но его голова! Спиртное подействует сразу же, боль станет еще сильнее. Это может сбить его с ног. Бутылки сияли цветом соломы и меда. Цвет чистого меда. Где он видел этот чистый мед недавно? Ах да! Глаза Лиссы.

Бутылки стояли как злые духи. Он повернулся спиной и к ним, и к фигуре Шоуна с открытым ртом и искаженным лицом. Тогда он понял, почему сначала принял Шоуна за мертвого: глаза были закрыты, а вся его жизнь сосредоточена в глазах.

Нужно выйти наружу, свежий воздух сделает больше, чем глоток виски. По дороге идти не так далеко. Что такое сто ярдов, три сотни футов. Он размышлял как пьяный, хотя не принял ни капли спиртного. Он контролировал себя. Виски – нет.

Он открыл рот.

«Перестань думать как идиот!»

Ему казалось, что слова отскакивают от стен как эхо. Он осторожно подошел к двери, ни на что не опираясь, повернул к парадной двери. Конечно, прохладный ночной воздух освежит его, а отдохнуть он сможет, когда будет идти к главной дороге, к полицейским, наблюдающим за домом.

Он уже взялся за ручку входной двери, когда услышал шум приближающегося автомобиля.

Он задержался на какое-то время, пытаясь преодолеть новый приступ боли. Кто это был? Полиция? Гиссинг? Или кто-нибудь из его людей? По-видимому, Гиссинг. Беда в том, что он не мог быстро двигаться. Роджер направился к убежищу в столовой. Кто бы это ни был, нет никакой необходимости выключать свет, его могут заметить.

Он уже вошел в столовую и стоял спиной к двери, когда услышал шаги. Спрятаться негде. Увидев гардероб, он решил, что тот опять мог бы служить убежищем.

Роджер медленно прошел через зал, когда на крыльце прозвучали шаги. Он прислушивался к ним с большим вниманием, склонив голову, и пришел к удивительному выводу.

Шла женщина.

Женщина? Почему женщина?

Раздался звонок, потом – стук в дверь. Оба звука вызвали у него очередной приступ головной боли. Он пошарил в кармане, но это было ни к чему. Пистолета не было. А трезвон и стук попеременно продолжались, наконец все смолкло. Опять послышались шаги.

Она ушла? Была ли это женщина Гиссинга? Или это Белле пришла за Шоуном. Раздался звон разбитого стекла в гостиной. Он услышал звук падающих осколков, огляделся и увидел клюшку для гольфа, стоящую в углу. Он решил вооружиться ей и медленно двинулся в ту сторону. Каждый шаг, каждая попытка вызывали стреляющую боль. Схватив клюшку, он вошел в зал, снова услышал звон стекла и рассерженный возглас:

– Проклятое стекло!

Роджер уже спокойно вошел в комнату, но был удивлен.

Там была Лисса. Как она узнала адрес?

Когда Роджер вошел в гостиную, из окна торчали только ноги Лиссы, юбка высоко задралась, обнажив края чулок, поддерживаемых розовыми резинками, которые резко выделялись на загорелом теле. Она наклонила голову и осторожно дотянулась до пола сначала одной ногой, потом другой. Прежде чем обернуться, она прижала ко рту правую руку и пососала ее. Несмотря на неуклюжий способ, которым Лисса проникла в дом, каждое ее движение было грациозно и изящно. Роджер наблюдал за ней, стоя с клюшкой в руках. Внезапно она обернулась, удивленная и испуганная.

Напряжение спало.

– Роджер! – Она протянула к нему руки. – Бог мой! Вы выглядите ужасно. Вы не должны стоять, сядьте.

Когда она взяла его за локоть, из пореза на правой руке брызнула кровь. Не обращая на это внимания, Лисса повела его к креслу с прямой спинкой. Она мельком взглянула на Шоуна и тут же забыла о нем.

Роджер сел, голова у него все еще продолжала болеть, но острые невыносимые приступы пропали. Лисса внимательно изучала его лицо, и в ее глазах, сияющих золотистым светом, сквозила тревога.

– Как вы сюда попали? – спросил Роджер.

– Не двигайтесь, – произнесла она. – Сидите спокойно.

Она зашла ему за спину, и он почувствовал прикосновение ее пальцев к голове. Это причиняло боль, и он дернулся. Он понимал, что она разбирает пропитанные кровью волосы, пытаясь разглядеть, насколько глубока рана. Через несколько секунд ее пальцы уже стали приносить облегчение.

– Мне кажется, что все не так плохо, – продолжила она, – я собираюсь промыть рану, – и направилась на кухню.

– Лисса, приходите обратно, я хочу, чтобы вы…

– Не беспокойтесь, дорогой, – ответила она и вышла.

Она вернулась, неся таз с водой, полотенце и губку:

– Теперь я помою вам голову, а затем…

– Положите все это! – закричал он на нее. – Идите к передней двери и посигнальте фонариком пять раз. Немедленно! Поставьте все на пол, я вам говорю!

Она поставила все на стол, не задавая вопросов, взяла фонарик размером с карандаш из своей сумочки и снова вышла. Вернувшись, она опять встала ему за спину и очень осторожно положила мокрую губку ему на лоб.

– Со мной все в порядке, – пробормотал он, чувствуя себя очень усталым. Единственное, что занимало его сейчас, – это то, что он не получил ответа на свой вопрос: как она здесь очутилась?

– Вы, конечно, замечательный человек, – сказала она, – и провели всю ночь в поисках Рики.

Лисса отошла, но была все еще позади него, а он не хотел поворачиваться, хотя услышал щелчок – вероятно, она открывала сумочку. Затем она появилась перед ним с двумя белыми таблетками в руке.

– Аспирин, – сказала она. – Я принесу вам немного свежей воды.

Она взяла с подноса стакан, положила ему в рот таблетки и дала запить.

Он пытался объяснить ее появление здесь: у него возникло сомнение в той роли, которую она играла.

Она все еще стояла со стаканом в руке.

– Роджер, вы испугали меня и все еще выглядите ужасно, – произнесла она каким-то веселым тоном. – На этот раз вам нужен доктор.

Она явно чувствовала какое-то облегчение. Но едва ли это было связано с ним, с его состоянием. Он хотел, чтобы к нему вернулась способность мыслить здраво, – необходимо задать ей несколько вопросов, не выдавая возникших подозрений.

– Со мной все в порядке. – Он хотел спросить, откуда она взяла этот адрес, но не стал.

Лисса подошла к Шоуну. Красавица и зверь – а ведь прошлым утром он выглядел сравнительно симпатичным. Растрепанные волосы, черная щетина на щеках, большой дряблый рот и закрытые глаза – все это выглядело отталкивающе. Лисса, склонившись над ним, пожала плечами и отвернулась.

– Я, конечно, преследовала его, – сказала она. – Я обязана была это сделать, вы же знаете. Шоун получил послание, вероятно, до того, как вы подключили прослушивание. В его доме сегодня вечером было три человека, – продолжала она, придвинувшись к Роджеру. – Дайте я вам помогу перейти в то кресло, там вам будет удобнее, вы сможете оставаться в нем, пока не придет доктор. Я сейчас позвоню. Один из трех должен был там остаться, на тот случай, если к Белле придет посетитель. Шоун выяснил, что за ним идет «хвост» и снова применил свой прием. Ему это почти удалось. Он не видел меня. Там была ужасная катастрофа, на углу, – человека задавили насмерть. Была суматоха, но Дэвид ухитрился проскочить. У меня машина больше его. Я не хотела выяснения отношений с вашей полицией, оставила машину и пошла пешком.

Она заботливо помогала ему, хотя он уже мог встать сам. Они двинулись поперек комнаты, Лисса обхватила его рукой. Ему не нужна была поддержка, но он не сопротивлялся.

– Я видела, как Дэвид свернул на эту дорогу, но должна была оставить машину и от угла идти пешком. Я отставала от него минут на двадцать и не была уверена, что это и есть тот дом, куда он вошел. Затем я услышала голоса, один из которых был его. Я обошла вокруг и пыталась проникнуть внутрь, но все двери были заперты, а разбить окно я не рискнула. Я не знала, сколько человек внутри. Теперь, Роджер, полегче, обопритесь на меня.

Он стоял спиной к мягкому креслу, и она взяла его за руки. Стройная, как тростинка, она была достаточно сильной, чтобы поддержать его, когда он садился. Мягкое кресло было значительно удобнее.

– Теперь я собираюсь позвонить доктору, – сказала она, – и хочу также еще раз вымыть вашу бедную голову.

– Телефон не работает, – проворчал он.

Она не ответила, взяла таз с водой, красной от крови, и вышла.

Половина из того, что она рассказала, выглядела вполне убедительно. Она говорила быстро и четко, прерываясь только тогда, когда давала ему указания. Все было похоже на правду. Если бы она могла объяснить, что делала после того получаса, он был бы удовлетворен.

Он слышал, что она возвращается.

12. ВНЕ СЛУЖБЫ

Она принесла воду, и его подозрительность стала испаряться. Она улыбалась так, будто он был единственным мужчиной, который познал ее благосклонность. Похоже, она догадалась, о чем он думает. И это ее позабавило. Каким-то непонятным образом она заставила его почувствовать, что он для нее очень дорог.

– И затем человек вышел из гаража, – продолжала она, будто и не прерывалась. – Он, вероятно, видел, как я кралась. Он споткнулся о камень, иначе, я бы и не знала, что он там. Я повернулась и побежала. Он не поймал меня, и мы стали играть в прятки в деревьях и кустарниках.

Роджер знал, что с одной стороны сада есть участок, заросший кустами лавра, рододендрона и боярышника.

– Мне это не нравилось. – Она была, конечно, очень напугана. – Было похоже, будто за тобой крадется большой кот. Место пустынное, Роджер. Затем в доме послышался выстрел, и человек бросился туда, а я пошла искать свое пальто – оно зацепилось за колючки, и мне пришлось его бросить.

Да, на ее пальто действительно были маленькие дырочки…

– Мне казалось, что прошло несколько часов, пока я отцепила пальто, – говорила она, – и прежде чем я подошла к дому, от него отъехала машина. Я разглядела в ней двух человек. Около дома стояла машина Дэвида, ключи торчали в зажигании, я села, чтобы попытаться их выследить.

И надо же – он подозревал ее!

– Но машина не заводилась, и это меня задержало. Я поняла, что уже не догоню их, и вернулась. Была уже глубокая ночь, Роджер.

– Да, ну и ночка! – согласился он сдавленным голосом.

Все это случилось только что, и полицейские в штатском находились совсем близко, так что скоро и от них поступят известия.

– Какая я глупая, – сказала Лисса. – Вам должно быть холодно.

Она вышла из комнаты; он слышал, как она поднималась по лестнице, затем ее шаги над головой и как она сбегает вниз. В своем рассказе она не упоминала о человеке, находившемся в столовой. Но если один был снаружи, то мог быть и другой, который вошел в дом. Он мог затаиться, когда Роджер вышел из шкафа под лестницей.

Лисса принесла одеяла и закутала Роджера, подтолкнув их со всех сторон. Еще раз обмыла ему голову и все время делала вид, будто для нее важен только он.

– Ну, а теперь я приготовлю вам чай, – сказала она, – или вы предпочитаете кофе?

Уже стоя в дверях, она спросила:

– Что должно было случиться после того, как я просигналила фонариком?

– Скоро сюда должен прибыть инспектор Слоан.

Слоан появился в сопровождении двух полицейских в штатском, когда Роджер потягивал горячий сладкий кофе, а Лисса, стоя у каминного зеркала, продирала гребнем свои спутавшиеся волосы.

Слоан приехал с другой стороны реки на катере, стоявшем наготове, и готовился к неприятностям. Роджеру не понравилось выражение его лица. Один из сопровождающих выглядел напуганным. Роджер не думал, что это связано с несчастным случаем, о котором рассказала Лисса и неосторожное упоминание о котором вызвало хмурый взгляд у Слоана. Вопрос был задан, и Слоан не мог молчать.

Два полицейских в штатском патрулировали главную дорогу по обе стороны от частной. Они встречались каждые пятнадцать минут, сверяя свои наблюдения; в этот момент на них и налетела машина, которая тут же умчалась. Один умер на месте.

Это было еще одно звено в цепи преступлений – сначала отравление наркотиками, затем похищение мальчика, перерезанная глотка, теперь наезд и искалеченные тела. Машина была наемной, шофер скрылся. «Происшествие» случилось как раз после приезда Шоуна.

Никто, кроме Роджера, не видел Гиссинга. А Роджера, по-видимому, приняли за мертвого.

Пока он, укутанный в одеяла, слушал это, приехавший доктор выстригал у него слипшиеся от крови пряди волос. Лисса выполняла роль операционной сестры.

– Надо наложить повязку, – сказал доктор. – Вам это не понравится, но это необходимо. Рана не такая уж страшная, я не думаю, что задета кость, – это покажет рентген, но что вам нужно, так отдых.

– Я сейчас не могу отдыхать.

– Попытайтесь подняться, – строго сказал доктор, – и дойти до машины.

– Я отвезу тебя домой, – предложил Слоан.

Один вопрос не давал Роджеру покоя. Они убили Эда, раздавили полицейских, но не убили его. Почему? Приняли за покойника? Один выстрел или один удар ножом мог бы дать им уверенность, что с ним все кончено.

Добраться до машины Слоана без помощи он не смог. Голова казалась ему вдвое больше обычных размеров, к тому же продолжала трещать. Слоан поддерживал его под одну руку, а Лисса – под другую. Когда он сел в машину, Лисса подоткнула вокруг него одеяло – ее прикосновение было приятна.

– Берегитесь, – сказала она. – Делайте все, что говорит доктор. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Роджер.

Слоан осторожно двинулся. Они миновали место, где произошел наезд и выехали на дорогу к Хаммерсмит-бродвей прежде, чем Слоан заговорил, обращаясь как бы к самому себе.

– Видная женщина, – пробормотал он.

Роджер промолчал.

* * *

Роджер знал, что хочет он или не хочет, от службы его отстранят по крайней мере на сорок восемь часов, а может, и больше. Он смутно помнил, что было, когда он добрался до Белл-стрит. Джанет предупредили, и все было приготовлено. Слоан помог ей раздеть и уложить Роджера в постель. Его еще раз осмотрел доктор и сделал укол, после которого все погрузилось в полумрак. До него смутно доходили хлопоты Джанет, свет и всякое движение, но ясно мыслить он не мог, хотя понимал, что очень многое необходимо как следует обдумать. Он отстранен от дела о похищенном ребенке и его измученных полоумных родителях и от тех чрезвычайно важных причин, из-за которых все держали в тайне.

Он даже не спросил Слоана, согласился ли Марино дать хоть какую-нибудь информацию в газеты.

* * *

Роджер спал до полудня. Проснувшись, он почувствовал себя значительно лучше, голова сократилась до нормальных размеров. Его беспокоил только страх, что боль вернется, когда он двигался, ел или пил. Джанет знала, что бесполезно прятать от него газеты, и покупала ему всю ежедневную прессу. В каждой газете был портрет Рики Шоуна, и всему миру было поведано о том, что это похищение ради денег. Со страниц газет смотрела Белле Шоун – милая, смеющаяся женщина. О самом Шоуне не упоминали. Из газет Роджер ничего не узнал. Он понял, что шел в этом деле своим путем. Перечитав все газетные сообщения, он понял, что его беспокоит только одна мысль – он забыл что-то очень важное. Он что-то слышал, и это что-то могло быть ключом к решению всей этой путаной проблемы. Но что?

Звонили и справлялись о нем Марино и Харди. Он ждал известий от Лиссы, но их не было. Заходил Слоан и рассказал, что Шоуна забрали из «Реста» двое сотрудников посольства. Слоан не знал, что случилось с Шоуном. Завеса секретности была опущена железной рукой.

Роджер пребывал в мрачном и возбужденном состоянии. Для него было совершенно очевидно, что с Ярдом консультировались, но работать, как надо, не давали. Особый отдел или МИ‑5, конечно, могли заниматься этим делом вместе с американцами. Но если так, почему в первую очередь консультировались с Ярдом?

Имея время обдумать все спокойно, без чьего-либо давления, Роджер понял и это. На ранней стадии они нуждались в Ярде, они хотели ладить с местной полицией, с соседями Шоунов, и чтобы шума было поменьше. Если бы его не ранили, он, вероятно, еще бы работал над этим делом. Но к тому времени, когда он поправится, дело может быть закрыто.

Но что-то важное, но забытое не оставляло его в покое.

Иногда во время дремоты его тело вдруг напрягалось: перед ним возникала мерзкая циничная физиономия Гиссинга. Насколько Лисса была красива, настолько Гиссинг безобразен и порочен. Видения возникали бесконтрольно, и от них невозможно было избавиться.

Гиссинг – воплощенный порок. В моменты откровенности с него слетала вся наигранная шелуха, обнажая отвратительную, мерзкую сущность.

По вечерам к нему заходили сыновья, выражали сочувствие и уходили: Мартин на свою выставку, Ричард в кино.

Прошел еще один день, а Роджер опять не узнал ничего нового. Лисса не появлялась. В газетах все то же. Слоан молчит, снова звонил Марино. На этот раз Роджер сам разговаривал с ним через отводную трубку у кровати. Он хотел вопросами заставить его говорить о деле, о Лиссе, но Марино уклонился и от того, и от другого, сказав только, чтобы Роджер не беспокоился, и выразив надежду на его скорое выздоровление.

– Это будет завтра, – мрачно проговорил Роджер.

– Оставайтесь лучше в постели, – посоветовал Марино.

Роджер положил трубку, уставился в потолок и решил, что против него устроили заговор. Это означало, по-видимому, конец участия в деле. Если бы не проклятый удар по голове, он был бы в нем по самую макушку. Найти Рики Шоуна, – это его дело; поймать человека, который сшиб полицейских, – тоже его дело. Может быть, он был бы и не в состоянии выполнять эту работу – а, впрочем, пошло все к черту! Он подобрал газету и стал просматривать заголовки, затем начал читать «Письма из Америки». Он дошел до середины мешанины из политических новостей, когда раздался стук в дверь.

Мартин, который случайно был дома, пошел открыть.

– Телеграмма, – протянул он с недоумением, но, увидев адрес отправителя, одним духом взлетел по лестнице и ворвался в комнату к Роджеру: – Папа, телеграмма из «Вестерн юнион».

Роджер услышал, как Джанет поднимается по лестнице, с нетерпением вскрыл телеграмму, удивляясь от кого бы это, и, наконец, прочитал:

«Выздоравливайте скорее должна была покинуть не повидав вас Лисса Мередит».

Телеграмма была из Нью-Йорка. Роджер уставился на текст, особенно на подпись. До него не доходило, что на него с недоумением смотрит Мартин и что сейчас войдет Джанет. Когда он очнулся и посмотрел вокруг, Джанет стояла рядом и наблюдала за ним со странным выражением лица. Незнакомым ровным голосом она сказала:

– Мартин, поставь, пожалуйста, чайник; будь добр.

Когда Мартин с явным неудовольствием ушел, она закрыла дверь:

– Что это такое, дорогой?

Она говорила так, будто заранее знала, что это плохая новость. Роджер мгновенно сообразил, что наступила смертельная опасность, а он выглядит дураком, тем более что Лисса Мередит в Нью-Йорке, за три тысячи миль от него.

Нужно срочно найти какое-то объяснение для Джанет, чтобы она не делала ненужных выводов. Он отбросил телеграмму и недовольно произнес:

– Из Нью-Йорка, миссис Мередит уехала обратно. Все теперь переносится туда. Это значит, что в Англии дело закрыто, а поскольку я им занимался, мне самому хочется его закончить.

Отпечаток напряженности исчез с лица Джанет:

– Да, конечно, жаль. Но не беспокойся об этом, дорогой.

Она не могла скрыть облегчения, подобрала телеграмму и прочитала. И конечно, у нее не было ни малейшего представления о том, что его, как удар в сердце, поразило имя «Лисса».