Электронная библиотека » Джон Ле Карре » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 15 апреля 2017, 20:34


Автор книги: Джон Ле Карре


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 4

Если кому-то из них и пришла в голову мысль отклонить приглашение, то друг другу они в этом, по словам Гейл, не признались.

– Мы согласились ради детей. У двух нескладных подростков-близнецов день рождения – прекрасно. Именно под таким предлогом нам всучили приглашение, и именно поэтому мы решились. Но для меня главным были малышки… – Гейл снова втайне поздравила себя с тем, что ей удалось избежать упоминания о Наташе. – Тогда как для Перри… – Она с сомнением взглянула на него.

– Что для Перри? – спросил Люк, когда тот промолчал.

Гейл тут же подобралась, защищая возлюбленного.

– Он был просто заворожен происходящим. Правда, Перри? Дима, кем бы он ни был, его жизненная сила, цельная натура… вся эта безумная компания русских. Опасность. Очевидная инаковость. Тебя к ним… тянуло. Разве нет?

– Какая-то психологическая чушь, – ворчливо отозвался Перри, уходя в себя.

Маленький Люк, неизменный миротворец, поспешил вмешаться.

– Значит, изначально у вас обоих были смешанные мотивы, – предположил он тоном человека, прекрасно знакомого с упомянутыми мотивами. – Ничего страшного, а? Ситуация довольно запутанная. Добрый дядюшка с пистолетом. Слухи о корзинах денег. Две маленькие сиротки, которые отчаянно в вас нуждаются, – а может быть, и взрослые тоже. И, наконец, день рождения близнецов. Как вы могли устоять, будучи порядочными людьми?

– И живя на острове, – добавила Гейл.

– Вот именно. И, в довершение всего, да будет мне позволено сказать, вы оба довольно любопытны. Почему бы и нет? Нетривиальное положение вещей. Не сомневаюсь, что я бы тоже клюнул.

Гейл тоже в этом не сомневалась. Она подозревала, что в свое время Люк охотно клевал на что попало и, возможно, до сих пор не совсем исправился.

– Главное – Дима, – настаивала она. – Дима был для тебя самым большим соблазном, Перри, признай. Ты сам так сказал. Я зациклилась на детях, но для тебя в конечном итоге решающим фактором стал Дима. Помнишь, мы обсуждали это всего несколько дней назад?

Она имела в виду – «когда ты писал свой дурацкий документ, а я изображала покорную служанку».

Перри ненадолго задумался – так же, как задумался бы над какой-нибудь научной гипотезой, – а потом, с великодушной улыбкой, признал справедливость аргумента:

– Это правда. Я вроде как чувствовал, что он меня выделяет. Даже чересчур. Честно говоря, теперь уже и не знаю толком, что именно я чувствовал. Может быть, и тогда не знал.

– Но Дима-то знал. Ты был его «профессором честной игры».


– Поэтому днем, вместо того чтобы пойти на пляж, мы отправились в город за покупками, – продолжила рассказ Гейл, глядя мимо отвернувшегося Перри на Ивонн, но обращаясь к нему. – Именинникам мы, естественно, хотели подарить набор для крикета. Это по твоей части. Ты увлеченно принялся его искать. Помнишь, как тебе понравился местный спортивный магазин? И старик-хозяин? И фотографии знаменитых вест-индских игроков. Лири Константайн… кто еще там был?

– Мартиндейл.

– И Соберс. Гэри Соберс. Ты его мне показал.

Перри кивнул. Да, Соберс.

– Нам нравилась идея преподнести детям сюрприз. Амброз не так уж ошибался, когда говорил, что мне придется выпрыгнуть из торта, ведь правда? Я выбирала подарки для девочек. Шарфы для малышек и красивое ожерелье из ракушек и полудрагоценных камней для Наташи… – Все. Наташу она опять проскочила удачно. – Ты хотел купить мне точно такое же, но я не разрешила.

– Почему же, Гейл? – поинтересовалась Ивонн со скромной, понимающей улыбкой, стараясь немного разрядить атмосферу.

– Украшение должно быть эксклюзивным. Перри поступил как джентльмен, но я не хотела ожерелье, как у Наташи, – объяснила она обоим, и Ивонн, и Перри. – И уж конечно, Наташа не захотела бы ожерелье, как у меня. Спасибо, чудесная мысль, но давай лучше как-нибудь в другой раз – вот что я сказала. Так? А пока попробуй-ка найти на этом острове приличную оберточную бумагу.

Она продолжала:

– Предстояла нелегкая задача – тайно провести нас в дом. Так, милый? Потому что мы были сюрпризом и нам надлежало появиться внезапно. Мы думали нарядиться карибскими пиратами – твоя идея, – но потом решили не перегибать палку, тем более в гостях у людей, которые носят траур, хотя официально нам об этом не сообщили. Поэтому мы пошли в обычной одежде – ну, может, чуть-чуть принарядились. Перри, ты надел старый блейзер и серые брюки, в которых приехал. «А-ля Брайдсхед», как ты выражаешься. Перри не то чтобы помешан на моде – но тут он постарался. И разумеется, прихватил плавки. А я надела поверх купальника легкое платье и кардиган – на случай, если похолодает. Мы знали, что в «Трех трубах» свой пляж, так что, возможно, гостям предложат искупаться.

Ивонн старательно записывала. Для кого? Люк, опершись подбородком на руку, жадно ловил каждое ее слово – чересчур жадно, как казалось Гейл. Перри мрачно рассматривал кирпичную стену. Все они с безраздельным вниманием слушали ее лебединую песнь.


Когда Амброз приказал им ждать наготове у входа в отель, в шесть вечера (продолжала Гейл более сдержанно), они решили, что их отвезут в «Три трубы» в одном из микроавтобусов с черными стеклами и проведут через заднюю дверь. Но они ошиблись.

Придя кружным путем на парковку, как было велено, они обнаружили Амброза за рулем внедорожника. Восторженным тоном заговорщика он объяснил, что план таков: привезти нежданных гостей по старой лесной дороге прямо к черному ходу – а там их будет ждать мистер Дима собственной персоной.

Гейл снова заговорила голосом Амброза:

– «В саду у них китайские фонарики, шумовой оркестр, навес и уйма нежнейшей мраморной говядины. Чего там только нет! Мистер Дима все это устроил и организовал. Он повез мою Элспет и все свое семейство на крабьи бега в Сент-Джонс, так что мы сможем незаметно проскользнуть через заднюю дверь – представляете, какой это большой секрет?..»

Старая тропа сама по себе уже представляла потенциальный источник приключений. Должно быть, они были первыми за много лет, кто по ней ехал. Несколько раз приходилось буквально прокладывать дорогу через кустарник.

– …разумеется, Перри был в восторге. Ему следовало бы родиться крестьянином, правда? Когда мы выбрались из этого сплошного зеленого туннеля, то увидели Диму, похожего на счастливого Минотавра. Если такое бывает.

Костлявый указательный палец Перри предостерегающе закачался.

– Мы впервые встретили Диму в одиночестве, – задумчиво произнес он. – Ни охраны, ни родственников, ни детей. Никого, чтобы за нами присматривать. По крайней мере, в пределах видимости. Мы, втроем, стояли на кромке леса. И я и Гейл отчетливо сознавали, что внезапно очутились в положении избранных.

Но вся значительность, которую Перри вложил в свои слова, пропала втуне, когда в разговор настойчиво вмешалась Гейл:

– Он обнял нас, Ивонн! Обнял! Сначала облапил Перри, потом отодвинул его и обнял меня, затем снова Перри. Ничего сексуального – очень тепло и по-дружески. Как будто сто лет нас не видел. Или прощался навсегда.

– Или просто отчаялся, – предположил Перри, все так же серьезно и задумчиво. – Не знаю, как тебе, а мне пришла в голову такая мысль… Что сейчас мы для него особенно значимы. Чем-то важны.

– Мы действительно ему нравились, – решительно произнесла Гейл. – Он стоял там и буквально объяснялся нам в любви. Тамаре мы тоже понравились, в этом Дима не сомневался. Просто ей трудно выражать свои чувства – у нее в жизни «кое-что случилось», и она слегка повредилась в уме. Дима не объяснил, что именно случилось, – а кто мы такие, чтобы спрашивать? Наташа тоже нас полюбила, но она в последнее время вообще ни с кем не разговаривает, только читает. Вся его семья любит англичан за гуманизм и честность. Впрочем, «гуманизм» – это мое слово; как он там сказал?..

– Что у англичан «добрая душа».

– Короче говоря, мы стояли в конце туннеля и дружески обнимались, а он твердил, что у нас золотые сердца. Господи, как можно объясняться в любви человеку, с которым ты обменялся всего несколькими словами?

– Перри? – позвал Люк.

– Мне в нем почудилось что-то героическое, – ответил тот, прижимая руку ко лбу – верный признак беспокойства. – Сам не мог понять, откуда такое впечатление. Я разве не упомянул об этом в документе? О «героическом»? Мне показалось, что Дима… – Перри пожал плечами, как бы сбрасывая со счетов свою никому не нужную сентиментальность. – Я подумал: вот оно – достоинство под обстрелом. Только я понятия не имел, кто в него стреляет и за что. Я ничего не знал, но…

– Тебе хотелось подстраховать его над пропастью, альпинист, – подсказала Гейл – впрочем, довольно добродушно.

– Да. У него случилась беда. Он нуждался в нас.

– В тебе, – поправила она.

– Да. Во мне. Именно это я и пытаюсь сказать.

– Тогда продолжай сам.


– Он повел нас в обход дома, – начал Перри и вдруг замолчал. – Полагаю, вы хотите подробного описания? – строго спросил он у Ивонн.

– Да, – ответила та столь же деловито. – Все, вплоть до мельчайших деталей, если вас не затруднит.

И она вновь педантично принялась за свой конспект.

– Там, где мы вышли из зарослей, начиналась старая дорога, усыпанная чем-то вроде красной окалины, – возможно, ее проложили строители, когда подвозили материалы. Нам пришлось карабкаться вверх по склону, огибая рытвины.

– С пакетами в руках, – пробормотала Гейл. – Ты – с набором для крикета, я – с подарками для младших, в самой затейливой обертке, какую только удалось найти, то бишь довольно посредственной.

«Интересно, кто-нибудь подслушивает разговор? – задумалась она. – Не со мной – с Перри. Он у нас главный герой, а я так, побоку».

– Дом, когда мы приблизились к нему сзади, выглядел совершенной развалиной, – продолжал он. – Нас предупредили, чтобы мы не ждали дворца, и мы знали, что дом скоро снесут, но не ожидали увидеть руины. – Оксфордский дон-ренегат заговорил как полевой корреспондент. – Я отметил ветхое кирпичное строение с заколоченными окнами – судя по всему, бывший барак для рабов. Вокруг участка тянулась побеленная стена, около двенадцати футов высотой, увенчанная новенькой колючей проволокой, весьма неприятной на вид. На столбах висели прожектора, по кругу, как на футбольном стадионе, – они ярко освещали каждого, кто проходил мимо. Именно их свет мы видели с балкона нашего коттеджа. Между ними были развешаны китайские фонарики – видимо, хозяева готовились к вечернему празднеству. И камеры видеонаблюдения – но нас они не засекли, потому что мы подошли с другой стороны. Надо думать, Дима сделал это намеренно. Новенькая сияющая спутниковая тарелка, на двадцатифутовой высоте, была обращена на север – по крайней мере, так мне показалось. В сторону Майами. Или, может, Хьюстона. Загадка… – Перри задумался. – Но, полагаю, не для вас. Вы-то обязаны знать такие вещи.

Вызов или шутка? Ни то ни другое. Перри демонстрирует, как блестяще он выполняет их работу, – на тот случай, если они сами не заметили. Это говорит Перри, который карабкается по горным отвесам и никогда не забывает маршрут. Перри, который не может устоять перед трудностями, особенно когда шансы не в его пользу.

– Потом мы снова пошли вниз по холму, через лес, и оказались на травянистой лужайке, которая завершалась мысом. Строго говоря, никакой задней части у дома не было. Ну или он представлял собой сплошную заднюю часть, если угодно. Псевдоевропейская эклектика, что-то вроде бунгало из обшивочных досок и асбеста, с серыми, оштукатуренными стенами. Маленькие окна со свинцовыми переплетами. Фанера, имитирующая дерево, и заднее крыльцо с болтающимся фонарем. Я прав, Гейл?

Сидела бы я тут, если бы ты был не прав?

– Ты молодчина, – сказала Гейл, хотя он вообще-то не об этом спрашивал.

– Спальни, ванные, кухни и кабинеты… очевидно, в прошлом этот дом был чем-то вроде сельской коммуны или колонии поселенцев. Невероятный хаос. И не по вине Димы, как сказал нам Марк. Дима и его семья раньше жили в другом месте, они ни к чему тут не прикасались, только систему безопасности наспех наладили. Но нас не тревожил беспорядок. Даже наоборот. В нем был несомненный признак реальности.

Неизменно бдительная Ивонн отрывается от своих заметок, точно врач – от истории болезни.

– То есть там не было никаких труб, Перри?

– Всего две. На развалинах сахарного заводика, на западной оконечности полуострова. Третья труба куда-то подевалась. Разве я не указал это в нашем документе?

В нашем, черт возьми, документе? Хватит врать, Перри. Наш документ, который ты написал для них сам, даже не позволив мне взглянуть? Это твой документ, чтоб тебя! Их документ! Щеки у Гейл горели, и она надеялась, что Перри это заметит.

– Потом мы двинулись к дому. Примерно метров за двадцать до входа, если не ошибаюсь, Дима велел нам идти помедленнее, – говорил Перри, и его голос набирал силу. – Точнее, придержал нас, руками.

– Это не здесь ли он заговорщицки приложил палец к губам? – уточнила Ивонн, поднимая на него глаза, но не прекращая писать.

– Да, да! – не удержалась Гейл. – Именно здесь! Как настоящий заговорщик. Сначала «идите помедленнее», затем – «молчок»! Мы думали, что все это ради сюрприза для детей, и охотно подыграли. Амброз сказал, что вся семья отправилась на крабьи бега, поэтому нам показалось немного странным, что в доме кто-то есть. Но потом мы просто решили, что у них изменились планы и они никуда в итоге не поехали. Ну или я так решила.

– Спасибо, Гейл.

За что, боже ты мой? За то, что отвлекла ваше внимание от Перри? Не стоит благодарностей, Ивонн. Всегда пожалуйста.

Гейл нахально продолжила:

– Дальше мы шли на цыпочках. Затаив дыхание. И ни в чем не сомневались – думаю, это важно отметить. Мы слушались Диму – на нас это не похоже, но факт. Он подвел нас к боковой двери. Она была не заперта, Дима ее толкнул и вошел первым, затем стремительно обернулся, одну руку вскинув над головой, а другой вновь подавая знак молчать… – Совсем как мой папаша в рождественской пантомиме, только трезвый, хотела добавить Гейл, но удержалась. – Он пристально смотрел на нас, буквально вынуждая подчиниться. Так, Перри? Теперь ты рассказывай.

– Когда он понял, что мы готовы повиноваться, то жестом приказал следовать за ним. Я пошел первым. – Перри, в отличие от Гейл, подчеркнуто сдержан – так он обычно скрывает бьющее через край нервное возбуждение. – Мы прокрались в пустой холл. Хотя… какой там холл. Клетушка десять на двенадцать футов, с окном, выходящим на запад. Через потрескавшееся стекло, тут и там залепленное скотчем, лилось вечернее солнце. Дима по-прежнему прижимал палец к губам. Я вошел, и он схватил меня за руку, точь-в-точь как сделал это на корте. Он потрясающе силен. Я не смог бы оказать ему сопротивление.

– А вам показалось, что придется? – спросил Люк. Мол, сочувствую, как мужчина мужчине.

– Я не знал, что думать, и беспокоился о Гейл. Главной моей заботой было встать между ними. Впрочем, я почти сразу успокоился.

– И все-таки вы наконец-то поняли, что это уже не детская игра, – подытожила Ивонн.

– Да, до меня начало доходить, – признался Перри. Его голос на мгновение заглушила сирена «Скорой помощи», промчавшейся по улице. – Видите ли, мы никак не ожидали, что в доме будет настолько шумно, – произнес он с нажимом, как будто вой сирены вызвал каскад звуковых ассоциаций. – Мы стояли в крошечном помещении и слышали, как во всем полуразрушенном доме шумит ветер. И свет был… феерический – любимое словечко моих студентов. Он падал через западное окно как бы слоями: полоса дымчатого света, рассеянного низкими облаками, идущими с моря, затем полоса ослепительного сияния – и черные тени по углам, куда не доставали лучи.

– И холод, – пожаловалась Гейл, драматическим жестом обхватывая плечи. – Какой бывает в нежилых домах. А еще леденящий запах, как на кладбище. Я думала только об одном: где же девочки? Почему их не видно и не слышно? Почему не слышно вообще никого и ничего, кроме ветра? А если в доме ни души, то для кого же готовится сюрприз? Кого мы обманываем, не считая себя? Перри, ты ведь тоже об этом подумал, ты сам мне потом сказал – ведь так?


У Димы, который по-прежнему стоял, прижав палец к губам, лицо стало другим, говорит Перри. Все веселье с него как ветром сдуло, оно сделалось безжалостным. Суровым. Дима действительно хотел, чтобы мы боялись. Разделили его страх. Мы огляделись, озадаченные – и, да, испуганные, – и вдруг перед нами, в углу крошечного «холла», возникла призрачная фигура Тамары. Она стояла там все время, просто мы не замечали, – в самом темном углу, подальше от слоеных солнечных лучей. На ней было то же длинное темное платье, что и прежде – на корте и когда они с Димой наблюдали за детьми из микроавтобуса. Тамара и впрямь походила на привидение.

Гейл снова перехватила инициативу:

– Первое, что я увидела, – массивный крест. Все остальное как бы нарисовалось вокруг него. Тамара заплела и уложила волосы по случаю праздника, накрасила щеки и губы – точнее, размазала помаду вокруг рта, честное слово! Она казалась абсолютно сумасшедшей. Ей даже не было необходимости прикладывать палец к губам, вся ее фигура представляла собой черно-красный сигнал предупреждения. Куда там Диме, подумала я, вот это действительно номер! Разумеется, я продолжала гадать, что такого произошло у нее в жизни. Что-то из ряда вон выходящее – это уж точно.

Перри начал было что-то говорить, но Гейл упрямо продолжала:

– В руках она держала листок бумаги, сложенный пополам. Она протянула его нам. Я подумала: зачем? Это религиозная брошюра? «Готовьтесь встретить Господа вашего»? Или она вручает нам судебную повестку?

– А что в этот момент делал Дима? – спросил Люк, поворачиваясь к Перри.

– Наконец отпустил мое плечо, – поморщившись, ответил тот. – Но не раньше, чем удостоверился, что я внимательно смотрю на листок в руках у Тамары. Она продолжала совать его мне. Дима кивнул: прочти. Он все так же прижимал палец к губам. Тамара действительно вела себя как одержимая. Точнее, они оба. И они хотели, чтобы мы разделили их страх. Чего они боялись? Я взял листок и прочел. Не вслух, разумеется. Даже не сразу. Я стоял в тени, так что пришлось отойти к окну. По-прежнему на цыпочках – это доказывает, что мы находились во власти их чар. Мне пришлось повернуться спиной, потому что свет был слишком яркий. Гейл достала из сумочки мои запасные очки…

– …потому что свои он, как обычно, забыл в отеле…

– Потом она крадучись подошла и встала позади меня…

– Ты меня сам поманил.

– …ради твоей же безопасности… и стала читать через мое плечо. Кажется, мы прочли текст как минимум дважды.

– Плюс еще пару раз, – поправила Гейл. – Подумать только, такое безоговорочное доверие! Но почему? С чего они взяли, что мы им подходим? Черт возьми, нам навязали эту роль!

– У них не было иного выбора, – мягко заметил Перри. Люк рассудительно кивнул, Ивонн сдержанно повторила его жест, и Гейл почувствовала себя одинокой, как никогда.


Возможно, напряженная атмосфера в душном подвале действует Перри на нервы, подумала Гейл. А может быть, на него с запозданием нахлынуло чувство вины. Он рывком откинулся на спинку стула, опустил костлявые плечи в попытке расслабиться и ткнул пальцем в кожаную папку, которая лежала на столе перед Люком.

– Так или иначе, упомянутый текст есть у вас, в документе, поэтому мне не придется цитировать по памяти, – сердито сказал он. – Можете прочесть сами и успокоиться. Удивительно, если вы этого еще не сделали.

– И все-таки, – вздохнул Люк, – процитируйте, Перри, пожалуйста. Для полноты картины.

Гейл не сомневалась, что он испытывает Перри. В научных джунглях, которые ее возлюбленный так хотел покинуть, он был известен своей способностью цитировать целые абзацы художественного текста после одного-единственного прочтения. Как только воззвали к его тщеславию, Перри заговорил – медленно и без выражения:

– «Дмитрий Владимирович Краснов – он же Дима – европейский директор международной торговой корпорации „Арена“, Никосия, Кипр, предлагает, прибегнув к посредничеству профессора Перри Мейкписа и адвоката мадам Гейл Перкинс, заключить взаимовыгодное соглашение с властями Великобритании. Он готов, в обмен на предоставление постоянного места жительства его семье, сообщить ее величеству важную, безотлагательную и срочную информацию. Дети и члены семьи вернутся домой приблизительно через полтора часа. В этой комнате Дима и Перри могут побеседовать, не опасаясь быть подслушанными. Гейл, будьте добры, пройдите с Тамарой в другую часть дома. Не исключено, что в доме много звукозаписывающих устройств. Пожалуйста, храните молчание, пока все гости не вернутся с крабьих бегов».

– Потом зазвонил телефон, – сказала Гейл.


Перри сидит на стуле прямо, как будто его призвали к порядку, руки, как и прежде, лежат на столе, спина прямая, но плечи опущены. Размышляет, правильно ли собрался поступить. Челюсти упрямо стиснуты, хотя никто еще не попросил его ни о чем таком, чему следовало бы воспротивиться, – не считая Гейл, которая смотрит на любимого с выражением сдержанной мольбы. То есть она надеется, что смотрит именно так, хотя, возможно, взгляд получился скептическим. Гейл не уверена, что именно читается теперь на ее лице.

Люк излучает добродушие, даже беззаботность – надо полагать, наигранные.

– Я пытаюсь представить себе эту картину, – спешит объяснить он. – Очень необычный момент, согласна, Ивонн? Вот вы стоите бок о бок в комнате. Читаете. Перри держит письмо, а вы, Гейл, заглядываете ему через плечо. Оба в буквальном смысле лишены дара речи. Вы получили фантастическое предложение, на которое никоим образом не можете дать ответа. Кошмар. По мнению Димы и Тамары, вы, храня молчание, тем самым уже наполовину стали их сообщниками. Никто из вас, насколько я понимаю, не намеревался бежать прочь из дома. Вы как будто окаменели. Физически и эмоционально. Я прав? Таким образом, с точки зрения Димы и Тамары, все шло по плану, вы дали молчаливое согласие. У них неизбежно сложилось такое впечатление. Абсолютно без вашего участия. Ничего не делая, просто стоя там, вы ввязались в их опасную игру.

– Я думала, они совсем спятили, – говорит Гейл, чтобы хоть немного его притормозить. – Два параноика, честное слово, Люк.

– И какую конкретно форму приняла их паранойя? – немедленно уточняет тот.

– Откуда мне знать? Возможно, им чудилось, что кто-то нашпиговал дом «жучками». Что их подслушивают зеленые человечки.

Но Люк не так безобиден, как кажется. Он тотчас же режет в ответ:

– Разве это так уж маловероятно, Гейл, с учетом всего, что вы оба видели и слышали? К этому моменту вы уже должны были догадаться, что одной ногой стоите в мире русской организованной преступности. Ведь вы опытный юрист, если не ошибаюсь.

Повисла долгая пауза. Гейл не собиралась пикироваться с Люком, но если ему приспичило – пожалуйста.

– Так называемый опыт, о котором вы упомянули, Люк, – в ярости начала она, – к сожалению, относится не к той сфере… – Но Перри ее прервал.

– Зазвонил телефон, – мягко напомнил он.

– Да. Да, зазвонил телефон, – подтвердила она. – В метре от нас, если не ближе. Зазвонил так громко, как будто сработала пожарная сигнализация. Мы аж подпрыгнули от неожиданности. А Дима и Тамара даже не вздрогнули. Допотопный, черный стационарный аппарат сороковых годов, с диском и шнуром, стоял на шатком ротанговом столике. Дима взял трубку и что-то рявкнул по-русски, и прямо у нас на глазах его губы растянулись в фальшивой подхалимской улыбочке. И пошло кривляние. Натянутые улыбки, неискренний смех, наигранная веселость, каждую секунду что-то вроде «да, сэр» и «нет, сэр», в переводе – «так бы и удавил тебя голыми руками». Он не сводил глаз с чокнутой Тамары, ловя подсказки. И все так же прикладывая палец к губам, умолял нас не издавать ни звука, пока он разговаривает. Так, Перри? – Гейл из принципа игнорировала Люка.

Так.

– Видимо, ему позвонили те люди, которых он так боялся. И Дима хотел, чтобы мы тоже их боялись. Тамара дирижировала. Кивала, качала головой, а когда он говорил что-нибудь не то, лицо у нее становилось как у нарумяненной Медузы Горгоны. Я верно описываю, Перри?

– Цветисто, но довольно точно, – неловко подтвердил тот. А потом, слава богу, широко, искренне улыбнулся, пусть даже улыбка и получилась виноватой.

– И это был лишь первый из многих звонков за вечер, если не ошибаюсь? – ловко ввернул Люк, переводя взгляд своих быстрых и до странности безжизненных глазок с одного на другую и обратно.

– Прежде чем вернулись домочадцы, Диме позвонили еще раз пять, – согласился Перри. – Гейл, ты ведь тоже слышала. И это было только начало. Пока я разговаривал с Димой наедине, то и дело раздавались звонки – и тогда либо Тамара кричала мужу, чтобы он взял трубку, либо Дима сам вскакивал и бежал к телефону, ругаясь по-русски. Если в доме и были параллельные телефоны, то я их не видел. Потом Дима объяснил, что мобильной связи здесь, в лесу, нет, вот почему все звонят на стационарный телефон. Я ему не поверил. Думаю, они просто проверяли, где он; позвонить домой – самый простой способ.

– Они?

– Люди, которые ему не доверяли. И которым он не доверял. Он был с ними повязан и ненавидел их. Люди, которых Дима и Тамара боялись, поэтому мы тоже должны были бояться.

Иными словами, подумала Гейл, люди, о которых знают Перри, Люк и Ивонн, но только не она. Люди, упомянутые в нашем проклятом документе, который на самом деле не наш.

– Значит, вы с Димой перешли в «удобное место», где можно было поговорить, не опасаясь быть подслушанными? – подстегнул Люк.

– Да.

– А Гейл отправилась общаться с Тамарой.

– Общаться, как же!

– Но все-таки вы пошли…

– …в убогую гостиную, где воняло мышиным пометом и по телевизору передавали русскую православную службу. У Тамары в руках была сумочка.

– Сумочка?

– А Перри об этом не упомянул? В нашем документе, который я в глаза не видела? Тамара повсюду носила с собой черную сумочку. Когда она ее положила, внутри что-то брякнуло. Не знаю, что это за общество, где женщины носят при себе оружие, но у меня возникло ощущение, что Тамара – своего рода эквивалент дяди Вани.

Раз уж это моя лебединая песня, почему бы и не развлечься напоследок?

– Телевизор занимал большую часть стены. Остальные стены были увешаны иконами. В изукрашенных рамах, для пущей святости. Исключительно святые мужского пола, ни одной праведной девственницы. Видимо, святые путешествовали вместе с Тамарой. У меня была тетушка вроде нее, бывшая проститутка, обратившаяся в католичество. Каждый из ее святых выполнял отдельную функцию. Если она теряла ключи, то молилась святому Антонию. Если садилась на поезд, то святому Христофору. Если ей не хватало пары фунтов – Марку. Если заболевал родственник – Франциску, а если было уже слишком поздно – святому Петру.

Пауза. Она исчерпала себя – еще одна неудавшаяся актриса, снятая с роли.

– Как прошел конец вечера, Гейл, если коротко? – спросил Люк, только что не посматривая на часы.

– Просто потрясающе. Белужья икра, омары, копченая осетрина, целое море водки, получасовые пьяные тосты по-русски, огромный праздничный торт, клубы дыма от вонючих русских сигарет, мраморная говядина, крикет в саду в свете прожекторов, шумовой оркестр, который никто не слушал, фейерверк, на который никто не обращал внимания, купание для тех, кто еще держался на ногах, возвращение домой за полночь и веселенький разбор произошедшего за стаканчиком на сон грядущий…


В последний раз появляется пачка глянцевых фотографий. Пожалуйста, по возможности укажите всех, кого вы видели на вечеринке, говорит Ивонн механическим голосом.

Вот эти двое, устало показывает Гейл.

И этот, конечно, подхватывает Перри.

Да, Перри, этот тоже. Еще один мужик, куда бы деться. Настанет день, когда русские преступницы добьются равных прав на достойную карьеру.

Стоит тишина, пока Ивонн заканчивает свой аккуратный конспект. Наконец она кладет карандаш. Спасибо, Гейл, вы очень нам помогли, говорит она. Для блудливого маленького Люка это сигнал: выпроваживай. Он делает это галантно:

– Боюсь, Гейл, пора нам вас отпустить. У вас отличная память, вы идеальный свидетель, но все остальное мы узнаем от Перри. Мы оба вам безмерно благодарны. Спасибо.

Она стоит у двери, не помня, как оказалась там. Ивонн – рядом.

– Перри?..

Реагирует ли он? Вроде бы нет. Гейл шагает по лестнице, тюремщица Ивонн следом. В чересчур роскошной прихожей великан Олли, обладатель лондонского произношения с экзотическими интонациями, складывает русскую газету, неуклюже встает и, задержавшись перед зеркалом в старинной раме, обеими руками осторожно натягивает берет.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации