Текст книги "Правила охоты"

У Бешеного возникло большое желание присоединиться к ним, но он решил не делать этого. Слишком большой риск. Хватит с него риска. Кроме того, наслаждение от убийства было так велико, что стоило поехать домой, где можно будет расслабиться и насладиться впечатлениями. Можно лечь в горячую ванну, закрыть глаза и заново проиграть тот момент, когда во взгляде Хизер Браун потух огонек.

14

Это был один из лучших уик-эндов года, дни стояли теплые, а ночи бодряще морозные. Лес был полон чудесных красок, и в воздухе висел легкий аромат горящих березовых поленьев.

– Листья еще не спадут, по крайней мере, неделю. Может быть, две, – сказала Карла. Клены на северном берегу озера полыхали оранжевым заревом. – Жаль, что у тебя здесь не растут клены.

– Когда я покупал этот дом, я думал об этом, – отозвался Лукас. – Я не хотел, чтобы были клены. Конечно, они красивые, но мне хотелось, чтобы были сосны. Они придают месту вид северного леса. Чуть дальше к югу, там, где растут клены и дубы, чувствуешь себя уже совершенно не так.

Они медленно плыли вдоль берега, забрасывая удочку у зарослей осоки, огибая причалы и затонувшие бревна.

– Некоторые рыбаки считают, что сейчас уже слишком поздно удить на искусственную мушку, но я с этим не согласен, – заметил Дэвенпорт.

За три часа рыбной ловли они поймали пять щук и еще двух маскинонгов.

– На маскинонгов нам сегодня не повезло, правда? – сказала Карла, когда они возвращались к своему причалу.

– Ну, ты не права! Сегодня, наоборот, удачный день. Два подряд – это же здорово! Они здесь ловятся крайне редко.

– Ну!

– Зато чем меньше улов, тем меньше возни с чисткой рыбы, – улыбнулся Лукас.

– Когда я должна буду отсюда уехать? – спросила Карла.

– Что значит «должна буду уехать»?

– Полагаю, вся эта шумиха, поднятая телевидением, теперь уже сошла на нет. Я могла бы вернуться. Но ты знаешь, я живу у себя в студии, как в норе, и мне страшно не хочется туда возвращаться.

– Послушай, да живи здесь хоть месяц, если хочешь, – предложил Лукас. – Мне нужно будет приехать сюда недели через две-три, чтобы убрать лодку. После этого ничего особенного делать не надо до самых морозов, пока не выпадет снег.

– Принимаю твое предложение, – рассмеялась Карла. – Ну, наверное, не на месяц, но на пару недель я здесь задержусь. Ты даже себе не представляешь, какая это для меня разрядка. Я привезла с собой пачку рисовальной бумаги и несколько пастельных карандашей и теперь благоденствую.

– Вот и отлично. Это как раз подходящее место.

Она подняла на него глаза.

– Я рада, что ты смог задержаться здесь на денек. Обычно здесь тихо, но в субботу и в воскресенье приезжают люди. Сегодня мы здесь одни. В будние дни чувствуешь себя как-то по-особенному.

После обеда Лукас принес березовые поленья, заготовленные прошлой осенью, развел в камине огонь. Когда дрова разгорелись, он и Карла уселись на диван и долго разговаривали, смотрели телевизор, а потом поставили на видеомагнитофон взятый напрокат фильм.

К концу фильма Лукас начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Когда зазвонил телефон, он уже снял с нее блузку, а Карла сидела у него на коленях и щекотала его. Лукас посмотрел на нее и совершенно твердым голосом заявил:

– Я не хочу подходить к телефону. Он еще кого-то убил.

Карла перестала смеяться, она полуобернулась, сняла трубку и сунула ее ему в руку. Он какое-то время молча смотрел на трубку, а потом приложил ее к уху.

– Дэвенпорт, – произнес он.

– Лукас, – проговорил Андерсон, – у нас еще одно убийство.

– Черт!

Он посмотрел на Карлу и утвердительно кивнул головой.

– Приезжай.

– Кого на этот раз?

– Проститутку. Мы знаем только, как ее звали на улице, и больше ничего. Хизер Браун. Лет пятнадцати. Ножом, как и всех остальных. И записка есть.

– Я ее не знаю. А Смайза вы проверяли?

– Да, он на ферме, где живет его семья. Мы определили, что ее прикончили около семи часов. Телевизионщики ехали за ним до самой фермы. В шесть часов они делали кое-какие съемки. Он все еще там. Это не он.

– Может быть, это ее сутенер.

– Мы его разыскиваем. И это еще одна из причин, по которой ты нужен нам здесь. Ты должен посмотреть на нее, может быть, ты ее знаешь, потряси там ее приятелей.

– Наши уже этим занимаются?

– Да. Они ее знают, но ничего конкретного они пока не нашли.

– Где это произошло?

– В Южном Хеннепине.

– Да. Я знаю это место. Хорошо, скоро буду.

* * *

Лукас повесил трубку и повернулся к Карле, она уже надевала блузку. Он протянул руку и дотронулся до ее груди.

– Мне надо ехать, – сказал он.

– Кого убили? – Ее голос звучал глухо, она была расстроена.

– Проститутку. В мотеле, где сдают номера на несколько часов. Это тот самый человек, но все как-то... странно. Как будто он это сделал абсолютно спонтанно. И это первый случай, когда он взялся за проституток. – Он поколебался, а потом сказал: – Я хочу тебя кое о чем попросить, но я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла.

Она наморщила лоб и пожала плечами.

– Давай.

– Не могла бы ты на несколько минут выйти и прогуляться до причала?

– Да...

– Мне надо позвонить по телефону и... – Он сделал неопределенный жест. – Это не значит, что я тебе не доверяю, но будет лучше, если я буду говорить без свидетелей. Иногда я совершаю поступки, которые выходят за рамки закона. И если надо будет давать показания перед судом присяжных... словом, я не хотел бы, чтобы тебе пришлось давать ложные показания под присягой или хотя бы думать о том, что такое возможно.

Она неопределенно улыбнулась.

– Конечно. Я пойду. Нет проблем.

– Похоже, проблема все-таки есть, – сказал Лукас, проводя рукой по волосам. – Каждый раз, когда такая ситуация возникает с женщиной, она считает, что я ей не доверяю.

– И часто такие ситуации возникали? – спросила она.

– Пару раз было. Это выводит меня из себя.

– Ладно. Ты ведь полицейский. – Она взяла одну из его фланелевых рубашек с длинными рукавами, которую обычно надевала холодными вечерами, и улыбнулась. – Ради бога, не беспокойся из-за этого. Я буду на причале, когда закончишь звонить, позови меня.

Он проследил взглядом, как она спустилась по ступенькам, прошла по тропинке через двор, и буквально через минуту увидел ее силуэт на причале на фоне темной воды. Лукас взял трубку и набрал номер.

– Мне нужно немедленно переговорить с Энни Макгаун. Это срочно.

– Как ей передать, кто ее спрашивает?

– Скажите ей, что это Гнедой Конь.

Через минуту Макгаун была уже у телефона.

– Гнедой Конь?

– Энни, совершено еще одно убийство. Ты об этом уже слышала?

– Нет.

Она говорила коротко, голос ее звучал возбужденно.

– Где это произошло?

– Она проститутка, все произошло в мотеле у Ренди на Хеннепин. Молодая девчонка. На улице ее звали Хизер Браун. Там сейчас работают полицейские, тебе стоит съездить туда со своей командой. Я хочу еще кое-что тебе сказать насчет убийцы, это мнение наших специалистов. Наш шеф и другие детективы, возможно, попытаются это отрицать, потому что они не хотят, чтобы эта интимная подробность выплыла наружу. Так вот, мы предполагали, что он убьет проститутку.

– Господи, почему?

– Наши психоаналитики считают, что, вероятно, этот человек настолько безобразен, настолько непривлекателен для женщин, что у него от этого не просто не встает, но он даже не может познакомиться с женщиной. Одно ведет к другому. Мы не знаем, связано ли это с его внешностью. Возможно, это связано со специфическими реакциями организма, или что-то в этом роде. Может быть, от него воняет чем-нибудь, понимаешь?

– Ну и ну!

– Да, ну ты поняла. Действительно, отталкивающий тип, вроде человека-ящерицы. Я не стал бы об этом никому рассказывать, но мне понравилось, как ты вплела в свое сообщение ту информацию, которую я тебе сообщил. Теперь, когда он убил проститутку, я думаю, что, возможно, эти последние данные позволят зрителям вашей передачи заглянуть во внутренний мир этого убийцы-маньяка... ну, ты меня понимаешь.

– Это же настоящая сенсация, Лу... э-э. Гнедой Конь. Я сейчас же займусь всем этим, а потом позвоню тебе. Ты дома?

– Нет. Я нахожусь в трех часах езды к северу от города. Но я уже выезжаю и приеду где-то около полуночи. Дома буду, вероятно, после часа ночи. Но спать не лягу часов до трех. Если тебе нужно будет позвонить, то звони в это время.

– Ладно. Спасибо тебе, Гнедой Конь.

Карла сидела на причале, кутаясь во фланелевую рубашку.

– Ты уже едешь?

– Да.

– Я провожу тебя до машины.

– Я хотел задержаться здесь подольше, – сказал он.

– Так возвращайся.

– Если смогу.

Он обнял и поцеловал ее. Она прижалась к нему на минутку, потом отпрянула и пошла к дому. Лукас уселся в «порше», развернулся и поехал в город.

* * *

Быстрая езда по узким дорогам возбуждала его, но обычно он ездил с такой скоростью в дневное время. Ночью же создавалось впечатление, что деревья, стоявшие по обе стороны от дороги, сделали шаг вперед и прижались к самой кромке. Он ехал так быстро, что, казалось, обгоняет свет своих фар. Рекламные щиты и телефоны, укрепленные на столбах, внезапно возникали в поле его зрения, но у него не оставалось времени, чтобы осознать это.

Когда через тридцать миль он добрался до границы Миннесоты и проезжал маленький придорожный ресторанчик, у него за спиной замелькали красные огни машины дорожной полиции.

Лукас притормозил у обочины и, держа в руке свой полицейский значок, вылез из машины. Патрульный полицейский тоже вышел из машины, одну руку он держал на пистолете, а в другой у него был длинный металлический фонарь.

– Я полицейский из Миннеаполиса. Возвращаюсь в город по срочному вызову, – сказал Лукас, приближаясь к патрулю и предъявляя значок. – Лейтенант Лукас Дэвенпорт. Убийца по кличке Бешеный только что прирезал проститутку, совсем девчонку. Мне надо туда.

– Ага, – неопределенно хмыкнул полицейский.

Он посмотрел на значок, посветил фонариком на служебное удостоверение, потом Лукасу в лицо.

– Вы можете связаться со своим диспетчером, а он позвонит нашему дис...

– Я тебя видел по телевизору, – произнес патрульный, возвращая Лукасу значок. – Я не буду выписывать тебе штраф, но дам один совет, ладно? Я засек тебя, когда ты ехал со скоростью восемьдесят три мили в час. Если ты будешь ехать отсюда со скоростью пятьдесят пять миль в час вместо восьмидесяти трех, ты доберешься до автострады всего на пару минут позже. Но если ты будешь ехать со скоростью восемьдесят три мили и врежешься в оленя или медведя, тебе каюк. Твое счастье, что ты еще не встретил ни одного. Они сейчас часто выходят на дорогу. Столкнуться с матерой медведицей – это то же самое, что врезаться в кирпичную стену.

– Ты прав. Я просто немного возбужден.

– Ну ты поостынь, – сказал полицейский. – Я передам ребятам по трассе, что ты очень торопишься. Когда доберешься до автострады, постарайся не делать больше ста миль в час, и они не станут тебя останавливать.

– Спасибо.

Лукас направился к своей машине.

– Эй! Дэвенпорт!

Лукас остановился, держась за приоткрытую дверь.

– Что?

– Поймай этого ублюдка.

* * *

Мотель представлял собой ветхое одноэтажное здание в виде буквы L, здесь постоянно висела написанная от руки табличка о наличии свободных номеров. Когда Лукас приехал, там уже стояло с полдюжины полицейских машин и четыре фургона с телевидения. Он увидел Дженнифер и чуть дальше Энни Макгаун, обе были с операторами. Лукас втиснул свой «порше» между двумя полицейскими машинами, вылез, запер дверцу и направился к желтой ленточке, которой был перегорожен подъезд к мотелю.

– Лукас!

– А, Дженнифер...

– Ты просто сукин сын, ты опять передал ей информацию.

– Кому?

– Сам знаешь кому. Макгаун.

Дженнифер мотнула головой в ту сторону, где стояла Энни Макгаун.

– Это не я, – солгал Лукас. – Я был у себя в загородном домике на севере.

– Ну, значит, кто-то подкинул ей материал. Она теперь ходит и посмеивается над нами.

– Вот, значит, как делаются дела у вас в новостях?

Он нагнулся и пролез под лентой.

– Позвони мне завтра, посмотрим, может быть, я смогу что-нибудь для тебя узнать.

– Эй, Лукас, ты уже не сердишься? Ну, насчет Смайза?

– Нам с тобой нужно поговорить, – сказал он. – Нам нужно заключить что-то вроде соглашения. Ты свободна завтра вечером?

– Да, конечно.

– Я приглашаю тебя поужинать где-нибудь в тихом месте вдвоем. Мы что-нибудь придумаем.

– Отлично.

Она улыбнулась ему, а он повернулся и увидел Андерсона, стоявшего среди других у комнаты управляющего мотелем.

– Так что здесь? – спросил он, беря Андерсона под руку.

– Пойдем, посмотришь.

Он повел его к входу.

– Кто ее нашел?

– Ночной портье, – ответил Андерсон. – Приходя и уходя, девушка обычно стучала ему в окно. Так вот она постучала, что пришла, но все никак не уходила. Через некоторое время он высунулся и увидел свет из ее двери, так он говорит. Очевидно, убийца не захлопнул дверь, когда уходил. Портье стало любопытно, и он подошел к двери и постучал. Вот так он ее и нашел.

– Он видел убийцу? Этот портье?

– А-а. Говорит, что никого не видел.

– Как его зовут, Винни Шорт?

– Я не знаю его фамилии, – ответил Андерсон. – Но ростом он маленький[4]4
  Short (англ.) – короткий, маленький. – Прим. ред.


[Закрыть].

Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.

– Я ее не знаю, – сказал Лукас.

Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.

– А ты ее знаешь? – спросил Дэвенпорт.

– Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, – ответил тот. – Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.

– Ты это про Белого Луиса?

– Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.

– Но он же умер, – заметил Лукас.

– Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана... Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.

– А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?

– Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, – сказал полицейский.

– Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, – сообщил Андерсон. – Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.

– Сколько она платила за комнату?

– Не знаю, – ответил полицейский, – можно выяснить.

– Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.

– Ну этот-то знал, – сказал полицейский.

– Винни Шорт?

– Да.

– Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, – сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. – Больше ничего?

– Ничего особенного. Записка.

– Что там написано?

– "Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им".

– Сукин сын! Почти никаких следов.

Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.

– У нее здесь две упаковки по четверти грамма, – сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. – Вы уже составили опись содержимого сумочки?

– Нет еще.

– Сделай одолжение, позови Андерсона, пожалуйста.

Когда полицейский шагнул за дверь, Лукас потихоньку переложил фотографию к себе в карман и закрыл сумочку.

– Что там? – спросил Андерсон, снова вернувшись в комнату.

– Здесь в сумочке порошок. Надо положить ее в пакет для вещественных доказательств, пока что-нибудь не пропало.

* * *

Винсент Шорт был небольшого роста. Еще у него были редеющие рыжие волосы, и он считал себя похожим на Вуди Аллена. Он ничего не знал. Он почесал затылок, отрицательно покачал головой и снова поскреб в затылке. Перхоть, как хлопья снега, обсыпала его черную водолазку. Допрос вели два сотрудника отдела по борьбе с проституцией. Когда вошел Лукас, Шорт поднял глаза и побледнел.

* * *

– Лейтенант, – нервозно проговорил он.

– Винсент, друг мой, нам нужно побеседовать, – бодро заявил Лукас. Он посмотрел на полицейских. – Могу ли я поговорить с этим человеком наедине? Мы е ним давно знакомы.

– Пожалуйста, – согласился один из полицейских.

– Скажите, вы нашли регистрационную карточку этой девушки?

– Да, вот она.

Полицейский передал ему карточку, и Лукас посмотрел на общую сумму. Тридцать долларов.

– Спасибо. Встретимся позже. – Когда они ушли, Лукас повернулся к Шорту, который сидел, развалившись на стуле. – Может быть, нам стоит продолжить разговор в полиции? – предложил он.

– Иди ты к черту, Дэвенпорт, – заныл Шорт.

Лукас наклонился над его стулом и вкрадчиво проговорил:

– Винсент, ведь ты знаешь, кто сутенер этой девчонки. А теперь ты должен решить, кого ты больше боишься, его или меня? И позволь мне тебя просветить кое в чем. Мы сейчас работаем по делу убийцы-маньяка. От этого зависит моя карьера. Так что тебе лучше всего испугаться меня.

– Ты, чертов...

– И, может быть, стоит еще подумать, что скажет твой босс, когда узнает, что ты сдавал номер проститутке на всю ночь всего за тридцать долларов. Наверняка ты что-то с этого имел, а? Как с тобой расплачивались, деньгами или натурой? Ну так как, Винсент?

– Ты, ты...

Лукас через окно посмотрел на улицу. Там никого не было. Тогда он протянул руку и двумя пальцами ухватил Шорта за перегородку между ноздрями; его ноготь впился в хрящ. Шорт задергался, как будто через него пропустили электрический ток, и схватил Лукаса за руку. Но тот продолжал давить, а другой рукой сжал его горло пониже адамова яблока, чтобы он не закричал. Через несколько секунд Лукас отпустил его. Шорт упал на стул и, согнувшись пополам, уткнул лицо в ладони; он жалобно и протяжно завыл.

Лукас нагнулся и вытер пальцы об рубашку Шорта.

– Кто ее сутенер? – тихо спросил он.

– Да ладно тебе, Дэвенпорт.

– Если тебе понравилось, могу показать еще парочку мест, о которых ты даже не подозреваешь, – сказал Лукас. – И самое главное, не остается никаких следов.

– Спаркс, – пробормотал Шорт, его голос был почти неразличим. – Только не говори ему, что это я тебе сказал.

– Кто, кто?

– Джефферсон Спаркс. Она работала на Спаркса.

– Спарки! Черт побери. – Лукас потрепал Шорта по плечу. – Спасибо, Винсент. Полиция высоко ценит помощь, оказываемую нашими горожанами.

Шорт взглянул на него, его глаза покраснели, по щекам текли слезы.

– Убирайся отсюда, подонок.

– Если ты сказал неправду и это не Спарки, то я вернусь, – пообещал Лукас и улыбнулся на прощание. – Ну, будь здоров.

Когда он вышел на улицу, тело уже выносили. Кругом ослепительно сияли телевизионные прожектора. Полицейские из отдела по борьбе с проституцией маленькой группкой стояли на тротуаре и наблюдали за происходящим. Лукас подошел к ним.

– Ну как, рассказал тебе что-нибудь твой старый приятель?

– Она работала на Джефферсона Спаркса, – ответил Лукас.

– Спарки! – воскликнул один из полицейских. – Кажется, я знаю, где он живет.

– Его надо взять, – сказал Лукас. – За приставание к прохожим на улице или за что-нибудь еще. Мы побеседуем с ним завтра утром.

– О'кей.

Андерсон беседовал с судебно-медицинским экспертом. Закончив разговор, он, покачивая головой, подошел к Дэвенпорту.

– Ничего? – спросил Лукас.

– Ни единой зацепки.

– Вы уже опросили соседей? Может быть, кто-нибудь что-то видел?

– Наши работают по всей округе. Но до утра вряд ли что-либо будет известно.

– Мы установили имя ее сутенера, – сказал Лукас. – Отдел по борьбе с проституцией занимается его розыском. Возможно, завтра он будет у нас.

– Надеюсь, это нам что-нибудь даст, – проговорил Андерсон. – Мы никак не можем сдвинуться с места.

* * *

Лукас с полчаса поработал над своей игрой, редактируя сценарий. Это была самая неприятная часть работы. Но после убийства Хизер Браун он никак не мог сосредоточиться.

В два часа ночи Лукас наконец закончил, съел чашку клубничного йогурта, проверил, заперты ли двери, и выключил свет. Он уже минут десять лежал в кровати, когда у дверей раздался звонок. Потихоньку выбравшись из постели, Лукас на цыпочках прошел в комнату, из окна которой был виден фасад дома и входная дверь.

Когда он выглянул, звонок зазвенел еще раз. В свете уличных фонарей стояла Энни Макгаун, она была одна и немного смущена. Лукас присел, прижавшись спиной к стене, и уставился в темноту комнаты. Дженнифер беременна. Карла ждала его в загородном домике. Лукас любил женщин, новых женщин, разных женщин. Он любил с ними разговаривать, присылать им цветы, быть рядом. Энни Макгаун была потрясающей женщиной, с лицом Елены Прекрасной и изящным, крепким телом.

И, кроме того, она была глупа как пень. Лукас думал об этом, пощипывая переносицу.

Энни Макгаун все еще ждала на улице, но через минуту-другую она повернулась и пошла к своей машине. Лукас поднялся на ноги и посмотрел в щелку между шторой и стеной. Она открыла дверцу машины, заколебалась, снова посмотрела на дом. Его рука уже лежала на ручке окна, и ему потребовалось бы только одно мгновение, чтобы открыть его и позвать ее, пока она еще не уехала. Но он не двигался. Она села за руль, захлопнула дверь и выехала на проезжую часть.

Еще через мгновение ее уже не было. Лукас медленно прошел в спальню, лег и постарался заснуть.

Перед глазами стояла Энни...