Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2"

Энди брался за ручку калитки и вновь опускал руку. – В конце концов, – вновь рассуждал Энди, – почему именно сегодня, почему именно сейчас? Ведь все можно сделать завтра на службе. Можно утром прийти в участок пораньше и поговорить с Люси наедине.

Но тут же Энди обрывал себя:– Нет, нужно именно сейчас, именно сегодня, иначе я перестану сам уважать себя.

Наконец, Энди решился и повернул ручку калитки. Но та не открылась. Она была заперта на ключ. И Энди было уже обрадовался, что можно будет со спокойной совестью вернуться домой, но тут же остановил себя:– Нет, Энди, после этого ты не сможешь уважать себя. Ты должен сделать это именно сегодня, это будет твой второй мужественный поступок. Только теперь, Энди, не заплачь.

Он пошел вдоль ограды, выбирая место, где та была пониже. Наконец, он нашел низкое место и принялся карабкаться на изгородь. Некоторое время Энди никак не мог на нее забраться: срывались то ноги, то руки. Наконец, Энди смог вскарабкаться на самый верх. Он стал на полусогнутых ногах, боясь потерять равновесие, раскинул в стороны руки, пытаясь ими балансировать. Его плащ развевался на ветру. – Люси, – прошептал Брендон, – на какие только жертвы мне не приходится идти ради тебя, – Энди довольно усмехнулся, его самолюбие было почти что удовлетворено.

Он стоял на верху ограды, шатаясь в порывах ветра, и собирался совершить невозможный для его прежней жизни поступок. Но тут, как назло, налетел шквальный порыв ветра. Энди закачался, взмахнул руками и полетел в густые кусты дикой розы, больно раздирая себе лицо и руки о засохшие колючки. Офицер Брендон, чертыхаясь, на четвереньках, принялся выбираться из кустов. Наконец, на лужайке, он поднялся на ноги, выдернул из щеки пару самых назойливых колючек, растер рукавом по лицу выступившую кровь и двинулся к дому.

Услышав возле ограды какой-то шорох, Люси поднялась с кровати и, слегка приоткрыв штору, выглянула на улицу. То, что она увидела, заставило ее сердце бешено забиться. На ограде ее участка стоял в какой-то невероятной позе мужчина. Ветер развевал его плащ как флаг, Взмахнув руками, мужчина исчез на какое-то время из поля зрения Люси, но потом возник вновь. Он явно направлялся к ее окну.

Рука Люси сама потянулась к телефонному аппарату. Она прижала трубку к уху и, не спуская глаз с приближающегося мужчины, почти наугад побрила номер офицера Брендона. Ведь к кому еще она могла обратиться за помощью в такую опасную минуту? К телефону долго никто не подходил. Потом на другом конце провода послышался недовольный голос матери Энди:– Миссис Брендон слушает, – женщина говорила таким тоном, как будто она, по меньшей мере, шериф Твин Пикса. – Извините, – прошептала Люси, -но мне срочно нужен Энди. – А, это вы, Люси? – ледяным голосом проговорила миссис Брендон.

Люси испугалась еще больше, чем тогда, когда увидела на ограде человека, и не очень удачно соврала:– Нет, это не я. – Меня не интересует, вы это или не вы, – зло проговорила миссис Брендон, – но для вас, мисс, моего сына не существует. Он для вас умер.

В трубке послышались короткие гудки. Люси растерянно смотрела на все приближающегося к дому незнакомца. Она тут же набрала номер шерифа. Тот отозвался незамедлительно:– Шериф Гарри Трумен вас слушает. – Гарри, – почти зарыдала в трубку Люси. – Что с тобой? – Меня сейчас убьют! – Кто? Что? Люси, объясни по порядку. – К моему дому идет убийца. Я его вижу в окно. Гарри встревожился не на шутку. – Люси, в чем дело, ты можешь объяснить? – Гарри, приезжай сейчас же, спаси меня! – Слушай, Люси, у тебя же есть пистолет. Бери его в руку и держись. Я еду.

Люси растерянно посмотрела на внезапно замолкнувшую трубку. Но тут до нее дошли слова Гарри. Она бросилась к прикроватной тумбочке и вытащила из шуфлядки свой служебный револьвер. Она лихорадочно проверила, заряжен ли он. А шаги уже слышались на дорожке, ведущей к дверям ее дома. Зажав револьвер двумя пальцами, боясь, что он может случайно выстрелить, Люси притаилась возле дверей. Она направила ствол револьвера прямо на небольшое застекленное окошко в дверях и затаилась. Но вопреки ее ожиданиям незнакомец не стал ломиться в дверь, а нерешительно постучал. Люси не отвечала. Она затаила дыхание и пробовала унять дрожь в руках. Девушка с удивлением услышала какой-то лязг, но только потом сообразила, что это она сама стучит зубами от страха. В дверь вновь постучали. Люси в нерешительности задумалась, как поступить. И тут из-за дверей послышался тихий шепот: – Люси, открой. – Кто там? – Люси сама удивилась собственной храбрости, тому, что сумела выдавить из себя несколько слов. – Это я, Энди. Открой.

И только тут девушка сообразила, что дверь не заперта. – Входи, – чуть слышно прошептала она. На пороге появился Энди Брендон, мокрый, перепачканный. Он сделал два робких шага в прихожую и остановился, растерянно опустив руки. Люси облегченно вздохнула. Револьвер выпал у нее из руки, и так и остался лежать на полу, потому что девушка бросилась на грудь офицеру Брендону. – Энди, ты так напугал меня! – Это я, Люси. Я пришел к тебе… – Энди замялся, он никак не мог решиться сказать то, что хотел. – Люси, как ты поживаешь? – Хорошо, хорошо, Энди, – шептала девушка. – Люси… – Ты меня так напугал… – Я не хотел, – принялся оправдываться Энди.

Но Люси уже крепко держала его за шею. Она прямо-таки впилась в Энди,

Тот, боясь, что не сможет устоять на ногах, взялся одной рукой за вешалку. Вешалка качнулась и они все трое: Энди, Люси и вешалка упали на пол. Наконец-то девушка рассмеялась. Она весело потрепала Энди по мокрым волосам и сказала:– Я думаю, мы помирились, ведь правда, Энди? – Конечно, Люси, мы же с тобой никогда и не ссорились.

Энди еще крепче обнял Люси. И так, продолжая обниматься, боком, они двинулись в сторону спальни. – Энди… – Люси… – шептал Энди.

Наконец они вдвоем протиснулись в узкие двери спальни. – А как же твоя мать? -вспомнила Люси и чуть отстранилась от офицера. – А что мать? – Ты решился оставить ее одну? – А что она мне сделает, – решился наплевать на всю свою прежнюю жизнь Энди.

Люси попыталась стянуть с него плащ, но Брендон воспротивился. – Энди… – Люси…

И секретарша, и помощник шерифа забыли обо всем. Люси забыла, что только минуту назад звонила Гарри Трумену, и просила спасти ее жизнь, А Энди Брендон забыл о разговоре с матерью, забыл о своем желании сказать, что хочет жениться на Люси.

Они лежали на кровати. Люси счастливо улыбалась, все сильнее и сильнее прижимая к себе офицера Брендона. А руки Энди скользили по телу девушки, освобождая ее от одежды. – Ты бы хоть плащ снял, – засмеялась Люси. – А, теперь мне все равно, – прошептал Энди. – Ну, Энди, сними.

Но Энди хотелось теперь настоять на своем, и он, не обращая внимания на просьбы девушки, принялся ее целовать.

Увлеченные своим занятием, ни Люси, ни Энди не услышали, как к дому подъехала машина шерифа. Гарри Трумен выхватил револьвер и, держа его наизготовку, побежал к дому. В прихожей он споткнулся о брошенный Люси служебный револьвер. Лицо Гарри сделалось озабоченным – он посмотрел на лежащее на полу оружие, на перевернутую вешалку, на разбросанные по коридору плащи и куртки. Из спальни донесся сдавленный стон Люси.

Шериф бросился к дверям:– Стоять! Ни с места! – резко выкрикнул шериф, наведя ствол револьвера на насильника в мокром плаще.

В этот момент Энди как раз собирался почувствовать облегчение, но шериф помешал этому. Люси и Энди замерли. – Гарри? Ты? – испуганно произнесла Люси. Энди, запахнув полы плаща, спустился с кровати. – Гарри, что ты тут делаешь? – спросил Энди, недоуменно глядя на шерифа. – Ничего не понимаю, – пробормотал шериф, опуская свой револьвер.

И тут девушка вспомнила:– Ты пришел спасти меня? – Люси принялась по-идиотски хохотать.

Трумен все еще никак не мог сообразить, в чем дело, впрочем, как и офицер Брендон. Энди на всякий случай прикрыл тело Люси простыней. Наконец, Брендон что-то заподозрил: – Гарри, а почему ты приехал к Люси в такое время? – Энди, она сама просила меня об этом, – невпопад ответил шериф.

Люси засмеялась пуще прежнего:– Гарри, Энди решил помириться со мной, а я приняла его за насильника.

Шериф, наконец, понял, что к чему. – Ну ладно, ребята, не буду вам мешать, но впредь лучше договаривайтесь о своих встречах заранее. – Нет, Гарри, если я уж тебя вытащила из дому, то должна чем-нибудь отблагодарить. От чашечки кофе ты не откажешься?

Шериф недолго раздумывал:– Да нет, я же вам помешал, так что поеду. Но тут в разговор вступил Энди: – Послушай, Гарри, останься, посидим, поговорим, выпьем кофе… – А как же ваша любовь? – спросил Гарри. – Я думаю, у нас еще будет не одна встреча, – сказала Люси.

Энди нагнулся к уху девушки и зашептал:– Люси, пусть Гарри останется. Я так напугался, что у меня, боюсь, больше ничего не получится.

Шериф догадался, о чем шепчет офицер Брендон и, подмигнув Люси, сказал:– Ну, хорошо. Я остаюсь, только ненадолго.

Люси, Гарри и Энди прошли в гостиную. – Если вы ничего не имеете против, я сейчас. Только приготовлю кофе и вернусь.

Гарри и Энди некоторое время сидели молча. Энди подозрительно смотрел на Гарри. Наконец, Трумен не выдержал:– Энди, если ты думаешь, что я ехал к Люси с какой-нибудь другой целью, кроме как спасти ее жизнь, то ты ошибаешься. – Нет, Гарри, – тяжело вздохнул Энди. – Я думаю совсем о другом. – О чем же?

Энди хотелось признаться шерифу в том, что ему страшно не хочется возвращаться домой. Не хочется вновь бесконечных споров и разговоров с матерью. Но сказал он совсем другое:– Гарри, спасибо, что ты приехал. – Я с такой готовностью приехал бы и к тебе, попроси ты меня об этом, – искренне сказал Гарри Трумен.

В этот момент в гостиную вошла Люси, У нее на подносе стояла большая бутылка виски, три узких высоких стакана и чашечки с горячим кофе. – Э, нет, – сказал Гарри Трумен, – так мы не договаривались – ты обещала только кофе. – Я думаю, шериф, что офицер Брендон сильно замерз. Посмотри, какой он весь мокрый, – принялась оправдываться Люси. – И думаю, немного виски ему не повредит.

Гарри испытующе посмотрел на Энди. Тому, конечно же, хотелось отказаться. Но он вспомнил разговор с матерью и ее утверждение, что каждый настоящий полицейский должен уметь ругаться и уметь пить. – А, черт, – махнул рукой Энди, и добавил, – наливай, Люси.

Янтарная жидкость полилась в стаканы. И когда сослуживцы уселись за столом, то им сделалось уютно и тепло. Гарри Трумен немного отпил из стакана и отставил его в сторону. Люси лишь прикоснулась губами к напитку. А Энди Брендон, уже решившись на все, одним махом осушил стакан. Его лицо исказила судорога. Он через силу сглотнул и тут же принялся запивать виски кофе. Но кофе был очень горячим и Энди принялся махать рукой, широко раскрыв рот. – Энди, с тобой все в порядке? – забеспокоилась Люси. – Конечно, конечно, дорогая, – через силу выдавливал из себя слова Энди.

Гарри лишь скептично посмеивался и усмехался краешком губ. – Люси, я думаю, что Энди не вредно будет и повторить. Смотри, как он залихватски выпил.

Люси, привыкшая буквально воспринимать все распоряжения своего шефа, еще до конца не сообразив, что делает, вновь налила четверть стакана и подала его Энди. Тот, боясь показаться нерешительным, вновь выпил стакан залпом. Но теперь он не скривился. На его лице появилась блаженная улыбка. Наконец-то, Энди Брендон почувствовал себя настоящим мужчиной, настоящим полицейским.

Гарри не на шутку встревожился. Глаза Энди явственно смотрели в разные стороны. Один был направлен на шерифа, второй – на Люси. Один глаз был строг, второй – радостно светился. – Послушай Люси, – зашептал шериф, – по-моему, мы с тобой переборщили.

Люси была счастлива и, казалось, не замечала превращений офицера Брендона. – А-а, что, босс? – Я тебе говорю, Люси, что мы, кажется, переборщили с виски. Брендон, по-моему, в стельку пьян.

Люси всмотрелась в лицо своего парня. Озабоченность Гарри передалась и ей. Энди хотел что-то сказать, но язык заплетался. И он жестом показал, чтобы Люси налила еще.

Но шериф решительно закупорил бутылку и поставил ее на пол. – Послушай, Брендон, – сказал Гарри. – Сэр, помните, как я спас вам жизнь? – с пафосом произнес Энди. – Конечно, Энди, помню. Только с чего это ты стал называть меня на Вы? – А что, разве мы знакомы? – сказал Энди и поник головой. – Ладно, Люси, – вздохнул Гарри, – это я виноват. – Да что вы, босс, – засуетилась она, – это я во всем виновата. Видите, как глупо все получилось.. Это все мой идиотский звонок. Но я была так напугана. – Давай, Люси, поможешь дотащить мне Брендона до машины, а я уж завезу его домой.

Гарри и Люси подхватили Энди под руки. Тот счастливо улыбался и старался поцеловать Гарри в ухо. Трумен увернулся и сказал, обращаясь к Люси: – По-моему, у вас с Энди теперь все будет хорошо. – Какое уж тут хорошо? – чуть не вслипывала Люси, – только вы, босс, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте. Ведь все будут смеяться над Брендоном. – Да нет, что ты, я сам завезу Энди домой и сразу же про все забуду. – Правда? – абсолютно искренне спросила Люси. – Конечно, – отвечал Гарри, таща Энди по плиткам дорожки. Тот невпопад переступал ногами и все время приговаривал:– Эй, Гарри, куда ты меня тащишь? Люси, ты что, хочешь от меня избавиться?

Хорошо, хорошо, Энди, все в порядке, все отлично.

Гарри и Люси погрузили Брендона в машину. – Мне так неудобно, босс, – еще раз попробовала обратиться к шерифу Люси. – Да, ничего, не переживай. Все нормально. Энди настоящий парень.

Шериф вскинул на прощание руку. Его машина резко развернулась и понеслась к дому Брендона. Ехать было недолго.

Наконец, Гарри Трумен дотащил упирающегося Энди к дверям его дома. Энди, казалось, немного протрезвел. Он достал ключ и открыл дверь, – Энди, я все-таки доведу тебя до постели, – предложил Гарри.

Тот пожал плечами и не в силах вымолвить ни слова, просто кивнул головой. Так они и вошли в гостиную – Гарри обнимал Энди за плечи. – Добрый вечер, миссис Брендон, – немного растерянно сказал шериф, заметив, что в гостиной за столом сидит мать Энди. – Доброй ночи, – ледяным голосом проговорила миссис Брендон.

От звука голоса матери Энди встрепенулся. Он вскинул голову и уже окончательно протрезвел, когда увидел, что мать держит в руках номер журнала «Мир плоти», который он по неосторожности забыл на своей кровати. – Доброй ночи, – откланялся Гарри Трумен. – Что это такое, сын? – грозно спросила миссис Брендон и громко ударила журналом о крышку стола.

Энди хотел что-то ответить, но только виновато опустил голову.

Глава 48

Беседа Дэйла Купера и Альберта Розенфельда в закусочной. – Арнольд Розенфельд демонстрирует свои выдающиеся знания криминалистики. – Гарри Трумен рассказывает Дэйлу Куперу о странной истории, произошедшей с ним в Санта-Монике.

Приезд в город Альберта Розенфельда несколько воодушевил Купера – он надеялся, что тот, как классный специалист, поможет разрешить некоторые загадки, поставившие агента ФБР и тупик.

Купер был неплохим психологом, и он знал, причем не только по собственному опыту, но и из курса психологии, пройденного в Академии ФБР в Филадельфии: ничто не располагает так к откровенности, как питье кофе в каком-нибудь тихом заведении. Свой утренний кофе Дэйл пил или в кабинете Трумена, если утро заставало его там, или в кафе Нормы Дженнингс. Помня о несколько натянутых отношениях Розенфельда с местным шерифом, Купер решил избрать кафе, как достаточно нейтральное место.

Сидя за столиком, Купер с улыбкой смотрел на судмедэксперта – тот, не в силах дождаться, пока кофе остынет, ожег язык и теперь выглядел несколько расстроенным.

Розенфельд, отставив чашечку, обернулся к Дэйлу. – Чего ты улыбаешься?..

Дэйл опустил глаза в чашку, чтобы не рассмеяться во весь голос. – Тебе смешно, что я так ожегся?.. – Нет… Теперь ты хоть на какое-то время будешь вынужден воздержаться от слов вроде «козел», «урод», «кретин» и «ублюдок», – объяснил Купер причину своего хорошего настроения.

Альберт улыбнулся в ответ и, попробовав кофе, чтобы убедиться, достаточно ли он остыл, отважился, наконец, сделать небольшой глоток. – Извини, Дэйл, но у меня такой характер… Да, – спохватился он, – а как ты себя чувствуешь?..

Дэйл, сделав еще несколько глотков, ответил вопросом на вопрос: – А почему это тебя так интересует?..

Розенфельд заложил ногу за ногу. – Этот вопрос к человеку, получившему три пули в живот, совершенно не лишен…

Дэйл махнул рукой. – А-а… Нормально… Можешь не волноваться.

Розенфельд допил кофе до половины и решительным жестом отставил чашку. – Все, с меня достаточно… В этом паршивом городишке ничего не могут делать толком, даже кофе варить… – посмотрев на Купера, он произнес: – а я, Дэйл, между прочим, и не волнуюсь… – Тогда зачем же спрашиваешь?..

Розенфельд вздохнул, словно этот вопрос доставил ему какое-то неудобство. – Из вежливости… – Понятно, – протянул Купер, – что ж, спасибо за искренность… – сделав несколько небольших глотков, он отставил кофейную чашку и, обернувшись к судмедэксперту, произнес: – Честно говоря, после этого покушения я расстроился не из-за того, что могу умереть, а из-за того, что могу умереть, ничего так и не увидев,..

Розенфельд улыбнулся. – Ты имеешь в виду Тибет?.. – Альберт прекрасно знал, что Тибет был давней и до сих пор неосуществленной мечтой Дэйла.

При слове «Тибет» у Купера загорелись глаза. – Альберт, ты знаешь, я недавно перечитал одну занимательную книгу… – начал Дэйл.

«И зачем я только ему напомнил? – удрученно подумал Альберт, – сейчас как минимум на полчаса зарядит лекцию о махаяне…»

Розенфельд не ошибся: последующие минут двадцать ему пришлось выслушивать слова Купера о Тибете и тибетской культуре. Розенфельд попробовал было отключиться, однако это не удалось ему полностью – до сознания то и дело долетали обрывки фраз: «В первом веке до нашей эры…» «В эпоху династии Тан…», «Во времена, предшествующие завоеванию Китая маньчжурскими племенами…» «Последний далайлама…»

Наконец судмедэксперту удалось вставить реплику: – Дэйл, все это, конечно же, очень и очень интересно, но теперь мне все-таки хотелось бы отвлечься от событий, произошедших в Тибете двадцать столетий назад, чтобы выяснить, что все-таки происходит в Твин Пиксе в наше время…

Дэйл откинулся на спинку стула. – Как жалко, что так и не удалось тебе всего рассказать…

Розенфельд поморщился, – рассказы Купера ему приходилось выслушивать неоднократно. – Расскажешь в другой раз… Если, конечно, следующий, кто будет на тебя покушаться, будет порасторопней и пометче… А знаешь, – ехидно заулыбался паталогоанатом, я уже готовился к вскрытию твоего трупа,.. Из уважении к тебе я не стал бы затребовать твое тело в Сиэтл, а припыл бы сюда сам. – Немного помолчав, он добавил. – Если честно, я, когда ехал в этот паскудный городок, так надеялся посмотреть, что у тебя там внутри…

Купер не дал ему договорить: – Ладно, мы действительно отвлеклись, а потому – ближе к делу. – Есть какие-нибудь новости? – поинтересовался Розенфельд– Да. Как я только что узнал, Роннета Пуласки вышла из состояния комы… – А она может говорить?..

Дэйл отрицательно помотал головой. – Еще нет… Уильям Хайвер говорит, что это случится не ранее, чем через несколько недель.

Альберта эти сроки явно не удовлетворяли. – Мы не можем столько ждать,.. – Вот именно…

Судмедэксперт предложил:– Может быть, показать ей портрет?.. – Да, – согласился с ним Дэйл. – Я тоже об этом подумал… Только, если ты не против, я бы хотел отправиться в клинику с шерифом…

Розенфельда это вполне удовлетворило. – Хорошо, – он согласно закивал, – хорошо, Дэйл, делай, как считаешь нужным… Кстати, – оживился он, – я провел вскрытие тела Жака Рено…

Купер поднял голову. – Ну, и каковы же результаты?..

Альберт, словно вспомнив о чем-то приятном – каждое вскрытие человеческого тела доставляло ему довольствие, было настоящим праздником – с необычайно довольным видом заулыбался. – В желудке покойного обнаружено, – принялся он перечислять таким тоном, каким обычно следователи зачитывают реестр похищенного, – автомобильный номер штата Северная Дакота, четыре пустых жестянки из-под пива, наручные часы без секундной стрелки, восемнадцать пуговиц, согнутая чайная ложечка… – Хватит, хватит, – перебил его Дэйл, – твои шутки иногда просто невыносимы…

Розенфельд пожал плечами. – Не нравится – не слушай… Да, кстати, забыл о самом главном – оказывается, Жак Рено был не удавлен, как я первоначально предположил, а задушен подушкой… Убийца был в перчатках. – После небольшой паузы Альберт добавил: – Видимо, кому-то в этом городе была очень нужна смерть крупье… Представляю, какие тайны этот Рено унес с собой в могилу.

Купер заметил:– Удавлен или задушен – какая, собственно, разница? Главное то, что этого Рено уже нет в живых. – Э, нет, – воскликнул Розенфельд, – есть разница, притом иногда – очень даже существенная. – Паталогоанатом очень не любил, когда люди, не понимающие всех тонкостей его редкой профессии, начинали судить о ней таким же образом, как Купер. – Вот, например, недавно…

Дэйл с тоской посмотрел на Розенфельда.

«Ну, сейчас начнет про токсины, алкалоиды, радиологические исследования и прочее, – подумал он. – Ничего не поделаешь – придется выслушать…»

Альберт был очень воодушевлен возможностью рассказать сослуживцу очередной случай из практики – кроме того, это была замечательная возможность своеобразной мести за Тибет. – Так вот, – начал он, – по поводу разницы… Помню, когда я работал в институте судебной медицины – ты ведь знаешь, я не сразу пришел в Федеральное Бюро Расследований, – так вот, когда я работал там, ко мне пришел агент одной крупной страховой фирмы. Он попросил меня переговорить с ним по одному конфиденциальному и действительно неотложному вопросу, так как в капелле на городском кладбище уже был установлен гроб с телом одного двадцативосьмилетнего коммерсанта, чье погребение должно было состояться через час. Из данных прокуратуры явствовало, что этот коммерсант несколько дней назад во время служебной поездки на своем красном «ниссане» на одной из городских улиц на небольшой скорости налетел на дорожный столб. Удар не был силен, но автомобиль все же загорелся, и тело коммерсанта вытащили с водительского места полностью обуглившимся. – А при чем же здесь страховая компания? – осведомился Купер. – Понимаешь, проблема этой страховой компании заключалась в том, что коммерсант застраховался от несчастного случая не только у них, но еще в трех местах, причем на неимоверную, если судить по его финансовому состоянию сумму – что-то около пяти миллионов долларов. Договоры страхования вступили в законную силу всего несколько дней назад. Вдова погибшего сразу же после смерти предъявила претензии на страховые суммы. Многое во всем этом казалось подозрительным. Правда, представитель страховой компании пояснил, что существует, правда, вероятность того, что у коммерсанта было больное сердце, и вследствие сердечной слабости он наехал на дорожный столб. Не исключалось и самоубийство. Во всяком случае, после не слишком-то приятных объяснений он добился у вдовы погибшего разрешения на вскрытие тела и теперь просил меня произвести его.

Дэйл иронически поинтересовался: – И ты, разумеется, согласился?.. – Конечно, – кивнул Розенфельд. – Так вот, никакой возможности привезти труп в лабораторию не было, и вскрытие оказалось возможным только в капелле городского кладбища. – Прямо как в фильме ужасов… – Не перебивай. У меня, как ты знаешь, есть отличное чутье на случаи, когда пахнет преднамеренным убийством…

Дэйл как бы между прочим заметил:– Кроме того, ты очень скромен…

Альберт продолжил:– Разумеется, я немедленно дал согласие и помчался на кладбище. В гробу лежал страшно обугленный торс, к которому прилепились шейный отдел позвоночника с основанием черепа, верхняя половина обоих бедер и части рук. Кроме того, у трупа сохранилась даже часть головного мозга, размером где-то с кулак. Сколь ни безнадежным казалось состояние трупа для патолого-анатомического исследования, оно, тем не менее, было произведено. О том, что применительно к торсу речь шла об останках мужчины, установить было довольно легко: его член хотя и был достаточно обуглен, однако неплохо сохранился… Я даже хотел было заспиртовать его и передать потом вдове как сувенир, но в последний момент передумал, – попытался было пошутить Розенфельд. – Ну, а что потом? – Довольно равнодушным тоном спросил Купер. – Потом я принялся за исследования головного мозга, – с воодушевлением произнес Розенфельд, – он был в поразительно свежем состоянии. Я никак не мог этого объяснить. Ни в полости рта, ни в трахее, ни в сохранившейся части гортани я не нашел никаких отложений сажи. Правда, в сердце было немного сгустков крови. Правая нижняя доля легкого отлично сохранилась…

Слушая рассказ Розенфельда, Купер никак не мог понять, издевается он над ним или действительно говорит всерьез. – Так вот, я поместил кровь из сердца и долю легкого в специальные колбы, чтобы продолжить исследования в лаборатории. Однако при изучении сохранившихся костей я удивился. Они были настолько слабы и до того напоминали легкую костную структуру женщины, что я невольно насторожился. Я начал сомневаться, действительно ли речь идет о мужском скелете. – А как же обугленный член?.. – с неприкрытой издевкой спросил Дэйл.

Альберт оставил этот вопрос без внимания. – Более того, когда я распилил хорошо сохранившуюся суставную головку левого плеча, то без труда узнал остатки хрящевых пленок, которые встречаются только у подростков на стыках суставов длинных трубчатых костей и исчезают к двадцати, самое позднее – к двадцати трем годам… Уверен, Дэйл, что у тебя их давно уже нет… – это был ответный удар за реплику об обугленном члене. – Погибший же был значительно старше этого возраста и, как явствовало из документов, был крепкого телосложения, широкоплеч и коренаст. До моего слуха доносились приглушенные голоса собравшихся, пришедших проститься с телом покойного, когда я покинул капеллу через заднюю дверь. Придя в институт, я приступил к исследованию взятой из сердца крови на предмет содержания в ней окиси углерода. Я применил все возможные химические и радиологические методы, и все они дали отрицательный ответ. Тогда я понял, что мои подозрения относительно того, что этот покойник – вовсе не тот, за которого его пытаются выдать, подтверждаются. Ибо если в дыхательных путях нет сажи, а в крови – окиси углерода, то это значит, что он погиб задолго до того, как сгорел в своем «ниссане»… – Это и есть та мелочь, которая может сыграть решающее значение? – спросил Купер, которого заинтересовал рассказ коллеги. – Да. Рассказывать дальше?..

Дэйл кивнул. – Рассказывай, хотя и так, по-моему, все понятно…– Таким образом, я попытался установить, не стал ли покойник жертвой чьего-нибудь насилия, до того, как сгорел в автомашине. Кстати, это достаточно серьезная проблема – отличить повреждения, полученные человеком при жизни от тех, которые сознательно или случайно получены им после смерти… Изготовив микроскопический срез той части легкого, которое я принес с кладбища, и, положив этот срез под сильный микроскоп, я заметил, что части самых мельчайших сосудов легкого закупорены светлыми, как вода, каплями, по форме напоминающими колбаски. Иными словами, легочные сосуды были закупорены телесным жиром. Всем, даже начинающим практику, патологоанатомам известно, что в ряде случаев, особенно при воздействии ударов по телу человека тупым предметом, вследствие переломов костей, повреждений черепа, садистских пыток, подчас даже при обычных сотрясениях тела жир из жировой ткани проникает в кровеносные сосуды, а оттуда через сердце – и в легкое. В результате наступает закупорка сосудов легких, что ведет к нарушению кровообращения и к смерти… Короче говоря, мне стало совершенно ясно, что покойник, захороненный на городском кладбище, был, по всей вероятности, убит прежде, чем сгорел в огне. Разумеется, я сразу же проинформировал о своих подозрениях федеральную полицию. Суть моих выводов сводилась к следующему: во-первых, покойник наверняка не является тем самым коммерсантом. Во-вторых, речь идет о каком-то неизвестном лице, которое было сперва убито, а потом – сожжено. В-третьих, вероятный убийца – коммерсант. В-четвертых – совершенно исключается уничтожение в огне тех частей тела, которые отсутствовали на туловище покойника, захороненного на городском кладбище. Те, разумеется, справедливо посчитав, что разговор идет о страховом мошенничестве, сопряженным с преднамеренным убийством, решили, что тот коммерсант прячется где-то поблизости, и в ближайшее время наверняка попытается войти в контакт со своей женой. Федеральная полиция, получив соответствующее разрешение, подключилась к домашнему телефону жены погибшего коммерсанта. И вот, спустя несколько дней, она засекла звонок из Нью-Йорка. Было установлено, что звонят из гостиницы «Чарлтон». Полицейские мгновенно связались с тамошними коллегами и установили, что там и проживает тот самый коммерсант. Спустя несколько часов он был арестован. На допросе он сообщил, что еще несколько лет назад у него возник план добыть большую сумму денег путем страхового мошенничества, для чего он и намеревался сжечь вместо себя какого-нибудь незнакомца. Предварительно заключив несколько страховых договоров, он принялся охотиться за своей будущей жертвой. В первый раз ему не повезло: заманив в свой автомобиль одного дорожного рабочего, он попытался его убить, но тот оказался весьма проворным и убежал. В следующий раз он подготовился более обстоятельно: он проинструктировал жену, что если в случае удачи его план удастся, он позвонит ей и подробно опишет одежду убитого, чтобы при опознании та назвала ее одеждой, в которой последний раз видела коммерсанта. На следующий день на шоссе он заметил одинокого путника. Правда, тот не был на него похож; впрочем, выбирать было не из чего, и посему это обстоятельство мало смутило преступника. Незнакомец был тщедушным малым и притом – намного моложе коммерсанта. Но злодей решил, что это даже и к лучшему, потому что жертва во всяком случае должна быть слабее. По пути в город попутчик заснул. Тогда коммерсант очень осторожно наехал на столб, а проснувшемуся на миг попутчику объяснил, что произошла небольшая заминка. Выйдя, он облил машину бензином и, бросив спичку, удрал.

Купер поинтересовался:– Тебя, разумеется, не устроило такое объяснение?.. – Разумеется… Этот парень плохо разбирался в медицине… Против него был один факт, одна мелочь – закупорка сосудов легкого телесным жиром. Уже после того, как он получил пожизненное заключение – ведь в нашем штате не предусмотрен закон о смертной казни – он признался, что сперва задушил свою жертву… – Кстати, – произнес Купер, воодушевившись, что, Альберт, наконец-то закончил свой рассказ, – кстати, тела Кэтрин Пэккард до сих пор не нашли… Ты ведь знаешь, как тщательно обыскали полицейские сгоревшую лесопилку… – Мне кажется, его найдут, – ответил Розенфельд. – Насколько я знаю, в огне такой силы от человеческого тела хоть что-то, но все-таки должно остаться. А что касается самого пожара, то, вне всякого сомнения – это поджог. Как ты думаешь, чьих рук это дело?..