Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2"

Джон Томпсон
Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

Глава 30

Кэтрин ищет вторую бухгалтерскую книгу. – Дэйл Купер допрашивает в клинике Жака Рено. – Лиланд в полицейском участке пытается выяснить у шерифа Трумена, кто убил его дочь. – Надин Малкастер предпринимает попытку самоубийства. – Одри Хорн в «Одноглазом Джеке». – Смерть Жака Рено.

Кэтрин Пэккард с остервенением сбрасывала с книжных полок, стоявших в конторке, какие-то старые бухгалтерские отчеты – судя по густой пыли, которая летела во все стороны, можно было предположить, что их никто не смотрел вот уже лет десять. – Черт возьми, – ворчала она, – черт возьми, куда же она запропастилась?..

Двери неслышно раскрылись. Кэтрин подняла голову – на пороге стоял Пит. – Что ты хочешь найти? – поинтересовался он у своей жены.

Та вновь принялась за поиски. – Бухгалтерскую книгу… – Но ведь… – начал было Питер, но Кэтрин тут же перебила его:– Ты ведь сам знаешь, а если и не знаешь, то, во всяком случае, нетрудно догадаться – у меня есть еще одна бухгалтерская книга… Когда в доме враг, приходится вести двойную бухгалтерию…

Питер медленно приблизился к жене. – Могу ли я…

Та, не дав ему закончить, махнула рукой. – Ты ничего не можешь, Пит… За время нашей с тобой жизни ты это доказал неоднократно.

После этих слов на пол полетели очередные бухгалтерские отчеты.

Пит, с кряхтением опустившись, поднял с пола книжный том, переплетенный в красный сафьяновый переплет, и локтем смахнул с него пыль. – Никогда не думал, что придется еще раз держать это в руках, – произнес он, медленно приблизившись к жене. – Ты только посмотри, Кэт, – Пит, поправив очки, медленно прочел: – «Твин Пикс 1965 год, справочник». – Питер слегка улыбнулся. – Ты хоть помнишь?.. – он искоса посмотрел на Кэтрин.

Та только отмахнулась. – Не приставай ко мне с пустяками…

Мартелла очень задела эта фраза – «не приставай ко мне с пустяками».

«Неужели ей на все наплевать? – с горечью подумал он, – неужели это – та самая Кэтрин, которую я так любил, ради которой совершал столько глупостей… Неужели у нас не осталось с ней ничего общего, ничего, даже воспоминаний?..»

Раскрыв справочник наугад, он принялся читать:– «Лесопилка является самым крупным промышленным объектом Твин Пикса. Хозяева лесопилки, Пэккарды занимают так называемый „Дом на холме“, который…»

«Домом на холме» в городе называли коттедж, принадлежавший его жене.

Кэтрин, на секунду оторвавшись от поисков бухгалтерской книги, произнесла:– Да, Питер… Зря мы взяли тебя в наш дом… в «Дом на холме». Ты был по рождению и по образу мыслей обыкновенным пролетарием, лесорубом, ты им и остался. – Кэтрин, вспомнив, как сразу после свадьбы, когда Питер впервые уселся за богато сервированный стол, этот лесоруб вытирал грязные руки о скатерти и портьеры, и, брезгливо улыбнувшись, добавила: – наш брак всегда был мучением и для тебя и для меня, Пит… – она вновь сделала небольшую паузу: – Зря я взяла тебя в этот «Дом на холме», Питер… – обернувшись к стеллажам, Кэтрин продолжила поиски бухгалтерской книги.

Питер молча проглотил обиду – Кэтрин не впервые оскорбляла его подобным образом, и за совместную жизнь с ней он привык ко всякому. Несмело подойдя к стеллажам, он аккуратно поставил на полку справочник и со старческим кряхтением опустился на табурет. Кэтрин, поняв, что поиски не приведут ни к чему, бросила книги на пол и, подойдя к мужу, спросила, глядя ему прямо в глаза:– Пит, ты ведь не помогаешь ей. Правда, Пит?.. – Кому?..

Кэтрин уселась рядом. – Ну, ей, этой узкоглазой стерве… Знаешь, Пит, – она прижала ладони к щекам, – знаешь, у меня такое ощущение, что я живу тут, словно в осаде…

Питер покачал головой. – Да-а-а… – протянул он, – да, Кэтрин… Если бы наш Эндрю тогда не…

Кэтрин не дала ему договорить:– Ни слова об Эндрю… Его уже давно нет среди нас… Знаешь, Питер, – ее голос зазвучал неожиданно искренне – настолько искренне, что Питер невольно вздрогнул. – Знаешь, Пит, я иногда бываю с тобой… – она запнулась, подбирая нужное слово, – груба, что ли…

Пит улыбнулся. – Ничего, ничего… Мой папа как-то говорил мне, что на бабские выходки никогда не стоит обращать внимания больше, чем они того заслуживают.

Кэтрин продолжала:– Извини меня, – Кэтрин опустила глаза, – извини… Я стала такая дерганная, такая нервная… Я ведь никогда не была такой, ты ведь хорошо помнишь…

Пит согласно покачал головой. – Конечно…

Кэтрин, поднявшись, подошла к Питеру и, нежно обняв его, продолжила:– Я ведь не была такой… до того времени, пока в нашем доме не появилась эта узкоглазая стерва… Эта Джози… Сидела бы в своем Гонконге… так нет, приперлась сюда. – По тону, которым была сказана эта фраза, Питер понял, что Кэтрин находится в сильнейшем душевном волнении. – Да, – добавила Кэтрин. – Да, Пит, я не ощущаю себя тут хозяйкой, я начинаю чувствовать себя в этом доме чуть ли не гостьей… В собственном доме…

Питер достаточно неплохо знал свою жену – он понял, что она хочет сказать еще что-то, но почему-то колеблется.

Питер внимательно посмотрел на Кэт. – Тебя что-то мучает?..

Та молча кивнула, отведя взгляд. Пит медленно спросил:– Что же?..

Наступила довольно долгая пауза; Кэтрин пыталась сформулировать свои подозрения относительно китаянки. Питер не торопил ее.

Наконец, Кэтрин произнесла:– Пит… Мне кажется, что смерть нашего Эндрю… То есть, я хочу сказать… – она запнулась. – Это не более, чем просто подозрения… Просто эта Джози…

Пит, подавшись всем корпусом к Кэт, произнес:– Что?..

Кэтрин продолжала говорить, запинаясь буквально на каждом слове:– Пит… Наш Эндрю, когда связался с этой Джози… Ну, я сразу же поняла, что она не любит нашего мальчика, что Эндрю нужен ей только для… для достижения своих целей… Я сразу же была против…

Питер пробормотал что-то неопределенное в ответ.

Неожиданно Кэтрин, расплакавшись, бросилась ему на шею. – Питер, Питер!.. – повторяла она, всхлипывая. – Питер, я тебя очень прошу, я заклинаю тебя – не бросай меня тут… Не бросай… Если ты не будешь со мной, эта Джози… Эта стерва…

Питер улыбнулся очень растерянно. – Но, Кэтрин… – попытался было успокоить он жену, – но, очень прошу тебя – не надо… Не надо… Мы что-нибудь придумаем, мы… – он соображал, что бы такое сказать, чтобы ее успокоить. – Хочешь… Хочешь, мы навсегда уедем из этого проклятого Твин Пикса?..

Отпустив Питера, Кэтрин отошла к окну и, вытерев слезы, произнесла:– Нет, – в голосе ее прозвучала неожиданная жестокость. – Нет, Питер. Мы будем сражаться до конца. Я покажу ей, кто тут настоящая хозяйка… – в последний раз всхлипнув, она вытерла слезы (по этому жесту Питер очень хорошо понял, что Кэтрин сейчас стыдиться своих неожиданных проявлений эмоций) и, обернувшись к стеллажам, добавила: – Да, Пит, я буду сражаться до конца… Только куда же запропастилась эта чертова бухгалтерская книга. Неужели?.. Неужели – она?..

После сцены у гостиницы «Флауер», едва не стоившей жизни шерифу Трумену, Жак Рено стараниями Томми Хогга был доставлен в городскую клинику и под его присмотром помещен в отдельную палату. Хотя ранение и было весьма опасным, однако не настолько, чтобы Рено не смог дать показания Дэйлу Куперу. Жак прекрасно знал, что допрос неминуем, и поэтому, лежа в палате, принялся выстраивать в голове возможные варианты самооправдания. Разумеется, он решил все валить на этого идиота Лео…

Жак, услышав, как двери его палаты раскрылись, медленно повернул голову – в дверном проеме появились шериф Трумен и тот самый тип, на встречу с которым он ехал к зданию гостиницы. Жак сразу же все понял.

«Это же надо так обосраться, – подумал он, – и как это я сразу не понял, что это – гнусная „фараоновская“ гадина… Сволочь… Ага, у него был тот самый жетон, которым Лео заткнул глотку Лоре. Значит, ему известно все…»

Поняв это, Жак решил, что только чистосердечное признание облегчит его участь.

Подойдя к кровати Рено, Купер холодно поздоровался. – Рад тебя видеть… Извини, – Купер улыбнулся, – извини, приятель, я не смог прибыть вовремя к условленному месту…

Жак прохрипел в ответ:– И как это я сразу не понял, что имею дело с легавым…

Купер вновь заулыбался. – Ничего, ничего… И на старуху бывает проруха… Я понимаю, что в обязанность хорошего крупье входит и умение разбираться в людях, но коль вместо «Крестного отца» наталкиваешься на агента Федерального Бюро Расследований… – не докончив фразы, Купер подмигнул Жаку; Дэйл находился в превосходном расположении духа.

Поняв, что им будет заниматься не местная полиция, а Федеральное Бюро Расследований, Жак Рено окончательно решил, что лучше всего – правдиво и без утайки рассказать все, что известно.

Купер продолжал:– Надеюсь, ты хорошо понял, что я пришел к тебе в гости, чтобы кое-что уточнить… – Хорошо… – Так вот, – Купер, присев к кровати, посмотрел крупье прямо в глаза. – Так вот, я хотел бы кое-что выяснить у тебя, Жак…

Рено поправил угол подушки. – Что же?..

По выражению лица крупье Дэйл понял, что на этот раз Рено не станет изворачиваться. – Скажи, Жак, – произнес Купер, – скажи, эти девушки, Лора Палмер и Роннета Пуласки – они ведь не в первый раз наведывались в твою хижину?..

Рено ухмыльнулся. – Нет, конечно… Это были самые крутые курвы по всей округе… – вспомнив, что он имеет дело с агентом Федерального Бюро Расследований, Жак тут же поспешил исправить стилистическую погрешность: – то есть, сэр, я хотел сказать, что эти девочки были далеко не монашками… Во всяком случае, не такими, какими им так хотелось казаться тут, в Твин Пиксе… Правда, в нашем городе об этом знали немногие… Буквально считанные люди.

Купер наклонился еще ближе к Жаку. – В том числе и Лео?.. – Да… – Он имел половую связь с Лорой Палмер?..

Жак кивнул. – Да… И не только он один. – А ты?..

Жак, приподнявшись, ответил:– Я? У меня была своя девочка – Роннета… – Жак причмокнул губами – видимо, Роннета вызывала у него какие-то очень приятные воспоминания. – Правда, я трахал несколько раз и Лору, но Роннета… То есть я хочу сказать, что она умеет совершенно потрясающе, фантастически исполнять минет…

На Купера эти подробности интимной жизни крупье не произвели абсолютно никакого впечатления. Тем же бесстрастным голосом он продолжал допрос:– Хорошо. А теперь меня интересует вот что: каким образом Роннета оказалась в районе пакгаузов?.. – Эта Лора сказала ей, что есть возможность сняться в любительском видеофильме стиля «хард-порно»… Лора очень любила такие вещи – Лео несколько раз снимал ее в самых что ни на есть вызывающих позах и отправлял фотографии в очень специфические издания – «Плэйбой», «Пентхауз», «Суперплоть»… Купер кивнул в знак согласия. – Я знаю об этом.

Рено вновь нехорошо ухмыльнулся. – Так вот, Ронни пошла туда… А что случилось с ней в пакгаузах за лесопилкой – мне неизвестно… – Рено на несколько секунд замолчал. – А может быть, все происходило и не там, а где-нибудь в другом месте… Там есть еще несколько очень старых вагонов… Помнится, Лео фотографировал девочек и где-то в одном из них…

Купер, поднявшись со стула, попрощался:– Всего хорошего, Жак, выздоравливайте, чтобы как можно быстрее предстать перед Федеральным судом. Думаю, суд обязательно учтет ваше чистосердечное признание… – Дэйл кивнул Гарри, – пошли…

Уже в автомобиле, по дороге в полицейский участок Трумен поинтересовался:– Дэйл, ты считаешь, этот Рено и убил Лору?..

Купер поморщился. – Нет… – Тогда кто же?..

Дэйл неопределенно пожал плечами. – Не знаю.

Шериф, тем не менее, не отставал. – Но, Дэйл, ты ведь сам только что сказал – «чтобы как можно быстрее предстать перед Федеральным судом»… – процитировал он недавнюю реплику Купера. – Что же ты имел в виду?..

Дэйл притормозил – «ниссан» остановился перед полицейским участком. – А что, думаешь, у Федерального суда будет недостаточно причин признать этого жирного ублюдка виновным как минимум в нескольких преступлениях? Во-первых, – Дэйл, заглушив двигатель, принялся загибать пальцы руки, – пособничество в преступлении. Во-вторых, – он загнул еще один палец, – незаконное содержание притона разврата…

Трумен улыбнулся. – Извини, перебью… Знаешь, когда я учился в Академии полиции, меня всегда бесила бессмысленность этих идиотских формулировок, вроде этой…

Дэйл уже протянул руку к дверце, чтобы выйти, но в последний момент остановился. – Чем же?.. – Ну вот, сам вдумайся – «незаконное содержание притона разврата»… Я не понимаю – разве притон разврата можно держать на законных основаниях?.. Меня это раздражало настолько сильно, что я, не проучившись и трех месяцев, бросил Академию и поступил на юриспруденцию в один хороший частный университет…

Купер расслабил галстук – он всегда имел обыкновение завязывать его по утрам слишком туго. – Ну, ты не совсем прав, Гарри… Во-первых, это традиционная юридическая формулировка, а во-вторых – притоны разврата кое-где в Соединенных Штатах содержатся на целиком законных основаниях… Например, в Алабаме, Миссури и Миссисипи. Совершенно легальные публичные дома. Сам там был… – заметив на лице Гарри понимающую усмешку, Дэйл поспешил добавить: – по служебным надобностям… Ладно, – произнес он, – это еще не все: кроме вышеперечисленного, Жак Рено оказывал сопротивление при аресте, которое, кстати, едва не стоило тебе жизни…

В вестибюле полицейского участка звучал какой-то слишком заводной рок-н-ролл – это Люси вновь принесла на службу магнитофон с любимыми записями Литтл Ричарда. Шериф недовольно поморщился: такая слишком свободная музыка никак не гармонировала, на его взгляд, с серьезностью и официальностью работы в полиции. Трумен, подойдя к столу мисс Моран, попросил:– Люси, сделай, пожалуйста, потише… А еще лучше – выключи этот ящик к чертовой матери… Что-то у меня сегодня голова очень болит…

Люси явно не понравилась эта просьба, но она, не осмелившись ослушаться шерифа, поспешила выключить магнитофон. – Кстати, – произнесла она, недовольно надув губы, – там вас ожидает мистер Лиланд Палмер. Шериф удивленно поднял брови. – Лиланд? У меня в кабинете? Что ему надо?.. – Не знаю… Он пришел сюда полчаса назад, как только вы уехали с мистером Купером в клинику… Вид у него был очень взволнованный… Я сказала, что он может оставить вам записку или позвонить, но мистер Палмер уперся, что у него к вам какое-то очень важное и неотложное дело… Мне ничего иного не оставалось, мистер Трумен, как предложить обождать вас в вашем кабинете… Мне кажется, он очень взволнован чем-то. Может быть, хочет вам еще что-то сообщить о своей погибшей дочери?.. – высказала догадку секретарша шерифа. – Надеюсь, Люси, ты приготовила Лиланду кофе, чтобы тот не скучал в ожидании?..

Люси ответила тоном, в котором Трумен уловил неприкрытую обиду:– Разумеется… Я ведь не первый день исполняю обязанности вашей секретарши…

Трумен, открыв двери своего кабинета, вошел вовнутрь. – Мистер Трумен! – едва завидев шерифа, с кресла поднялся отец Лоры. – Мистер Трумен… Извините, но мне необходимо с вами поговорить…

Раздевшись, Гарри повесил на вешалку куртку и, пригладив волосы, с полуулыбкой обернулся к Лиланду. – Слушаю вас…

Он старался быть с отцом погибшей как можно более доброжелательным и предупредительным, хорошо понимая, как тяжело он пережил смерть Лоры.

Лиланд, подойдя к шерифу, поздоровался за руку. – Мистер Трумен… В городе все только и говорят, что вы задержали убийцу Лоры…

«Черт, – с досадой подумал Гарри, – опять эта Люси всем растрепала… Ничего сказать нельзя – не пройдет и получаса, как об этом знает все население Твин Пикса…»

Трумен указал Лиланду на кресло. – Садитесь, – предложил он, – садитесь, мистер Палмер и успокойтесь… Вы профессиональный юрист, и поэтому должны хорошо понимать, что только суд может решать, убийца ли тот человек, которого мы подозреваем, или же он невиновен… Только суд присяжных, и никто иной…

Лиланд нехотя согласился:– Да, да… «Презумпция невиновности»… Но иногда бывают случаи, когда… – голос Лиланда почему-то приобрел плаксивые интонации, которые никак не вязались с его внешностью, – бывают же случаи, когда всем сразу же ясно, кто убийца… – он сделал небольшую паузу. – Скажите, – при этих словах Лиланд вопросительно поднял глаза на Гарри. – Действительно ли Жак Рено…

Трумен коротким жестом прервал его. – Лиланд, – обратился он к собеседнику по имени, прекрасно понимая, что именно такое обращение наиболее доверительно, – Лиланд… Я очень прошу… Не надо ни о чем думать. Убийца Лоры будет найден и получит по заслугам.

Лиланд повертел в руках стоявшую на столике чашку с засохшей уже кофейной гущей. – Гарри… Меня интересует только одно – правда ли, что Рено подозревается в убийстве моей дочери?..

После небольшого размышления шериф кивнул. – Да. Но говорить о том, насколько это предположение верно, еще рано. Это – не более, чем только подозрение, Лиланд. Знаете что, мистер Палмер? Идите-ка лучше домой…

К удивлению Гарри, Лиланд неожиданно быстро согласился с ним. – Хорошо, – ответил он, – хорошо. Это, собственно, все, что я хотел узнать…

Надин Малкастер, сидя перед телевизором с каким-то отрешенным видом, сжимала в руках чашку с давно уже остывшим чаем. По телевизору в тот вечер крутили старый, пятидесятых годов фильм под названием «Колесо удачи». Невольно внимание Надин привлекла сценка на какой-то провинциальной ярмарке. Она, отставив на стол недопитую чашку, поймала себя на мысли, что точно такие же ярмарки проходили во времена ее детства в Твин Пиксе. По сути, все ярмарки в маленьких провинциальных городках севера Соединенных Штатов, как две капли воды, похожи, и с годами почти не меняются. Паркуешь машину на грязной стоянке, платишь при входе два доллара – причем у кассира, как правило, почему-то никогда не оказывается сдачи с крупных банкнот, и едва оказываешься на ярмарке, как чувствуешь запах горячих сосисок, жареного перца и лука, бекона, леденцов, опилок и сладковатый аромат свежего конского навоза. Слышишь хлопанье ружей в тире, металлический рев репродуктора, который выкрикивает номера для игроков в бинго; репродукторы развешаны вокруг большого тента, заполненного длинными столами и складными стульями из местного похоронного бюро… Рок-н-роллы по громкости спорят с ревом моторов «Маков» и «Рео», грузовиков-трайлеров, нанятых оптовиками из соседних штатов для перевозки закупленных на ярмарке сельхозпродуктов. Они обычно стоят у главного входа, с массой наклеек на лобовых стеклах и хлыстами-антеннами позади. Доносится надоедливый крик зазывал – «господа, всего за две двадцатицентовые монетки вы получаете право на два выстрела в нашем тире!..» Надин умела превосходно стрелять – не хуже иного мужчины. Едва только сойдясь с Эдом, Надин предложила поехать на охоту, пострелять фазанов… От этого воспоминания Надин стало просто невыносимо – потянувшись к пульту дистанционного управления, она выключила телевизор. Эд… Эд никогда не любил ее по-настоящему… Никогда не любил и никогда уже не полюбит… – Ну, что ж, пусть любит, кого хочет, – пробормотала Надин, – его дело… Я не буду ему мешать…

Поднявшись, она прошла на кухню и, открыв аптечку, взяла оттуда две разноцветных упаковки каких-то лекарств – она даже не знала, что это; Эд как-то раз сказал, что в тех упаковках – что-то очень сильнодействующее.

Усевшись за столик, она раскрыла пакет и, вынув инструкцию, принялась вполголоса читать:– «Циклопакс. Средство применяется при нервных срывах, депрессиях, общем недомогании, бессоннице…»

«Да у меня вся жизнь – одна сплошная депрессия, – обреченно подумала Надин, – каждый день, каждая минута, каждая секунда…»

Она читала дальше:– «Применяется перед сном по одной таблетке. Категорически запрещено применять большие дозы…»

«Это как раз то, чего мне сейчас не хватает», – решила она.

Открутив пробку, Надин высыпала все содержимое флакончика в чашку с недопитым чаем и, помешав ложечкой, дождалась, пока лекарство растворится.

Взяв в руки чашку, она подняла ее, как бокал с шампанским и, обращаясь скорее к себе, произнесла:– За твое здоровье, Эд… Будь счастлив… – последняя фраза прозвучала с такой интонацией, какой обычно говорят: «Будь ты проклят!..»

Выпив содержимое чашки, Надин поморщилась и, укрывшись одеялом, легла на кушетку…

Блэкки, в последний раз осмотрев Одри Хорн – на ней было полупрозрачное газовое платье, скорее открывавшее, чем скрывавшее от мужских взглядов женские достоинства, – осталась весьма довольна. – Ну, выглядишь ты прямо, как невеста… – она удовлетворенно хмыкнула, – мужчины, едва увидав тебя, сразу же обкончаются, вот увидишь…

Блэкки знала, что говорила: она умела прекрасно разбираться в том, что действительно привлекает мужчин.

Одри наклонилась и поправила сбившийся чулок. – Честное слово, – продолжала Блэкки, не сводя с девушки взгляда, – ты выглядишь ну просто блестяще, просто неотразимо.

Одри, подняв голову, спросила несмело:– Я смогу приступить к работе прямо сегодня же, или мне придется…

Блэкки многозначительно улыбнулась. – Сегодня же, детка, – произнесла она, – сегодня же ты покажешь все, на что способна… Надеюсь, ты понимаешь толк в хорошем сексе?..

Одри промямлила что-то неопределенное и покраснела.

Это обстоятельство не укрылось от внимания Блэкки.

«А она, оказывается, стеснительна, – с удовлетворением подумала та, – ну очень, очень застенчивая… Как очаровательно краснеет… Может быть, она еще девственница – тогда вообще замечательно. Я знаю множество мужчин, которые от этого просто с ума сходят… Есть множество безумцев, которые за удовольствие „поломать целку“ платят фантастические деньги. Мне кажется, этот Бен – как раз из той категории…»

Думая таким образом, Блэкки продолжала рассматривать девушку профессиональным взглядом.

Одри поежилась – она не любила, когда на нее смотрели именно так. – Скажите, – осторожно начала она, – скажите мне, а кто сегодня будет заниматься мною?.. – А кого бы ты хотела? – Вопросом на вопрос ответила та. – Я хотела бы… – начала Одри и запнулась. – Я бы хотела… Какого-нибудь солидного мужчину лет эдак сорока-сорока пяти… Ну, во всяком случае, не сопливого подростка… Мне кажется, лучшие мужчины – те, кому за сорок…

Блэкки снисходительно улыбнулась. – Ну, до известного предела, дорогая, до известного предела… Ведь старику Хилтону – далеко за сорок… Надеюсь, ты не станешь оспаривать того, что он… как бы это выразиться поудачнее, – она запнулась, подбирая нужное определение, – что он вряд ли способен удовлетворить такую красотку, как ты, дорогая?.. – попыталась пошутить Блэкки.

Чтобы хоть как-то разговорить хозяйку «Одноглазого Джека», Одри зацепилась за эту тему. – Послушайте… А этот старик Хилтон – он что, действительно существует?.. Я слышала о нем еще в раннем детстве – когда я была маленькой девочкой и, капризничая, не хотела есть манную кашу, родители всегда пугали меня – «Вот сейчас придет старик Хилтон с большим мешком и заберет с собой…»

Блэкки внимательным взглядом окинула новенькую. – А, кстати, кто твои родители? – как бы между делом поинтересовалась она. – А то, ведь, понимаешь, если они вдруг сюда завалятся и начнут качать на тебя права… Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?.. Просто может быть крупный скандал…

Одри сделала вид, что не расслышала ни вопроса Блэкки, ни последовавшей за ним реплики. – Так вот, говорят, что этот старик Хилтон…

Блэкки показалось несколько странным, что эта девушка самым решительным образом проигнорировала ее вопрос – такая манера себя вести была не в правилах заведения. – Ты не ответила, кто твои родители? – более жестким тоном спросила она. Одри замялась. – Так… Отец – бедный фермер, мать умерла несколько лет назад…

«Врет, сучка, – подумала Блэкки, внимательно вглядываясь в глаза Одри Хорн. – Ну ведь врет и глазом не моргнет. Для дочери бедного фермера у нее что-то слишком хорошие манеры…»

Одри, воодушевившись, принялась рассказывать какую-то душещипательную историю о рано умершей матери, разорившемся пропойце-отце и вечно-голодных детях…

Слушая ее, Блэкки укрепилась в своей мысли. – Послушай-ка, а твой, как ты говоришь, отец-пьяница знает, где ты сейчас находишься? – поинтересовалась хозяйка «Одноглазого Джека».

Одри честно округлила глаза. – Конечно…

Блэкки прищурилась. – Ты уверена в этом?.. – Да ведь он сам послал меня сюда…

«А может быть, и не врет, – подумала Блэкки, – может быть, и правду говорит… Чего только на свете не бывает…»– Хорошо, – вновь улыбнулась Блэкки, – хорошо. Значит, тебе нравятся сорокалетние мужчины?.. Одри утвердительно кивнула. – Да… – И много ли их было у тебя?..

Девушка замялась, будто бы подсчитывая в уме количество переспавших с ней мужчин этой возрастной группы. – Не знаю, не считала… – Ну сколько – один, два?..

Девушка смело соврала:– Да. Где-то десятка два… Прежде чем идти в постель, я не смотрю в документах дату рождения…

Блэкки еще раз посмотрела на полноватые губы новенькой и подумала:

«Тут, наверное, не врет… Имея такие замечательные минетные губы, невозможно не соблазнить мужчину… Наверняка говорит правду…»– Можно вопрос? – неожиданно произнесла Одри.

Собеседница наклонила голову в знак согласия. – Если он касается твоих обязанностей тут – то конечно… – Касается…

Блэкки слегка кивнула. – Пожалуйста…

Одри, пряча глаза, произнесла:– Могу ли я узнать, с кем мне сегодня придется… – с губ девушки едва не слетело слово «трахаться», но в самый последний момент она, устыдившись этого термина, поправилась: – с кем мне сегодня придется провести ночь?..

Взгляд хозяйки «Одноглазого Джека» неожиданно для девушки стал необычайно жестким. – А для чего тебе это надо?.. – Ну… – Одри лихорадочно соображала, какая причина прозвучала бы наиболее убедительно, – ну, понимаете… Я хотела бы называть этого мужчину в минуты… интимной близости… – неизвестно почему на ум девушки пришло именно это определение акта, будто бы взятое из научно-популярной брошюры «Гармония семьи и брака». – В такие минуты… называть его как-то ласково… Джорджик… или, например… Джонни… для этого я должна знать, как его зовут. – Никаких имен, детка, – произнесла в ответ Блэкки – видимо, объяснение этой дурочки ее в достаточной степени устроило. – Никаких имен… – Но мне кажется… – Еще раз повторяю – никаких имен. Если мужчина, который захочет тебя, сочтет нужным представиться, он сам сделает это, не волнуйся…

После этих слов Одри сразу же поняла, что дальнейшие расспросы могут вызвать подозрения, и поэтому поспешила перевести разговор в более нейтральное русло. – Скажите, а мне придется делать все, что клиент от меня потребует?..

При слове «клиент» Блэкки поморщилась – так неприятно было для нее это слово. Она произнесла нравоучительным голосом:– Детка, никогда не называй своих посетителей «клиентами». Меня просто коробит, когда я слышу это похабное определение. Ты не в ресторане. – А как же мне говорить?.. – Зови их просто – мужчины.

Одри кивнула. – Хорошо…

Встав со своего места, Блэкки подошла к столу и, взяв запечатанную колоду игральных карт, раскрыла ее и, ловко высыпав их на стол веером, предложила:– Ну-ка, выбери одну…

Это был своеобразный психо-сексуальный тест, с которым Блэкки ознакомилась, читая какой-то дешевый порно-журнал. Испытуемая, выбиравшая короля или валета, согласно этому тесту относилась к сексуальной; выбиравшая даму – к особе, склонной к лесбиянству; выбиравшая прочие карты относилась тестом к бесперспективным в отношении секса. – Возьми карту… – Одну?.. – поинтересовалась Одри. – Да…

Девушка сперва протянула руку к даме, но, заметив в глазах Блэкки неприязнь, взяла валета. – Молодец, – похвалила ее Блэкки. Посмотрев на часы, она произнесла: – Еще целый час… Если тебе скучно, – кивок в сторону подоконника, на котором лежала стопка иллюстрированных журналов, – полистай… Может быть, выберешь для себя что-нибудь интересное…

Подойдя к подоконнику, девушка взяла журналы и, усевшись в кресло, положила их себе на колени. «Астрон», – прочитала она название одного из них. – Ты веришь в астрологию? – поинтересовалась Блэкки, заметив, какое издание взяла Одри. Та ответила что-то неопределенное. – Можешь надо мною смеяться, но я очень верю, – произнесла Блэкки. Как и все женщины в ее возрасте, она верила в гороскопы, заговоры, тесты, хиромантию и прочую дребедень, которую печатают дешевые издания. – Очень верю. – Добавила она. – Особенно в астрологию…

Одри была достаточно умна, чтобы понимать, что все эти гороскопы составляются никакими не «тибетскими мудрецами», а пропойцами-журналистами, сделавшими прогнозы по звездам, может быть, и не слишком доходным, но весьма постоянным приработком в своих прокуренных редакциях.

Она с отвращением подумала:

«Сейчас эта баба обязательно спросит, кто я по гороскопу… Черт бы ее подрал…»

И тут же последовал вопрос:– Под каким знаком ты родилась?..

Девушка поморщилась. – Не знаю…

Блэкки, которая считала всех, не верящих в астрологию, очень недалекими, отставшими от цивилизации людьми, чуть ли не мракобесами, удивленно посмотрела на нее:– Как? Ты не знаешь, под каким знаком родилась?.. Как же ты до сих пор жила?..

Одри пожала плечами. – Жила…

Блэкки продолжала смотреть на новенькую с неподдельным изумлением. – Неужели ты никогда не интересовалась этим? Девушка механически перевернула страницу. – Честно говоря – нет… – Значит, ты действительно не знаешь, под каким знаком родилась?.. Тогда назови мне хотя бы число, месяц и год твоего рождения…

«Она настоящая психопатка, – подумала Одри, – и как ей только удается выполнять в этом „Одноглазом Джеке“ такую ответственную работу?..»– Ну, допустим, первого ноября одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года…

Блэкки на минуту задумалась, будто бы что-то соображая. – Значит, ты – скорпион, – произнесла она, – запомни это, детка… Кстати – это самый сексуальный знак.

Одри улыбнулась. – Может быть… – Не перебивай, – продолжила Блэкки. – А если не веришь, открой журнал и прочитай, что там написано про Скорпиона. Может быть, хоть тогда убедишься в моей правоте… Когда увидишь сходство…

Одри, послушно раскрыв «Астрон», поискала глазами нужную рубрику. – «Скорпион, – принялась читать она таким тоном, будто бы сидя на уроке, выполняла задание учителя по декламации, очень старательно и прилежно, – женщин, родившихся под знаком Скорпиона, нельзя считать легкими в общении. Они очень уязвимы, часто безо всякого на то повода впадают в плохое настроение и даже в длительные депрессии. Однако женщины, родившиеся между двадцать четвертым октября и двадцать вторым ноября, очень чувственны. С точки зрения чувственности со Скорпионами не может сравниться ни один знак Зодиака. Они очень привлекательны, способны вскружить голову даже очень опытному, умудренному жизнью мужчине…»– Вот видишь!.. – Блэкки многозначительно подняла к потолку большой палец руки, – вот видишь!..