Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2"

Гарри Трумен, заинтересовавшийся рисунком на срезе камня, захотел повернуть его к себе. Но, уловив это движение, Дэйл Купер предостерегающе поднял указательный палец, и Гарри Трумен отказался от своей затеи. – Вы слегка бьете по мячу, и он медленно скользит к лунке. И мяч скатывается прямо в лунку… Вы слышите меня, доктор Джакоби? – спросил Дэйл Купер, отложив в сторону лист. – Да, – проговорил Лоуренс Джакоби. – Сейчас вы в больничной палате, – сказал Дэйл Купер, – вместе с Жаком Рено, вы чувствуете запах перегоревшего моторного масла. – Этот запах идет из парка, он вливается в окно… – отвечал доктор Джакоби. – Воздух прямо-таки пропитан им. Я явственно чувствую этот запах. – Доктор принялся глубоко вдыхать, крылья его носа вздрагивали. – Мы снова вернулись в палату, – перебил доктора Дэйл Купер. – Кто-нибудь входит в нее? – Да, – медленно говорил доктор Джакоби. – В палату входите вы, доктор Хайвер и шериф Трумен… – А дальше, дальше? – спрашивал Дэйл Купер.

На лице доктора Джакоби появилась блаженная улыбка. – А дальше я сплю… – И что же?! – спросил Дэйл Купер. – И я во сне снова нахожусь в Ханалее… и я жонглирую кокосовыми орехами на праздничной церемонии… – руки доктора начали слегка подрагивать, как будто он что-то ими подбрасывал. – Так, – сказал Дэйл Купер, слегка улыбаясь, – а той ночью кто-нибудь еще заходил в палату, кроме меня, Гарри Трумена и доктора Хайвера?

Лицо доктора Джакоби напряглось, морщинки потянулись к переносице. – Я слышу звук разрываемого пластыря, – вспоминал доктор Джакоби.

Дэйл Купер внимательно слушал его, боясь пропустить хоть одно слово. Лицо Гарри Трумена наконец-то стало серьезным, наконец-то он поверил в то, что сеанс гипноза может дать какие-то практические результаты и помочь следствию. – На лицо Жака Рено ложится подушка… Этот парень издает такие звуки… как будто лает собака. – Дальше, дальше… – шептал Дэйл Купер. – Жак больше не шевелится… он мертв… – проговорил доктор Джакоби. – Дальше! Дальше! – настаивал Дэйл Купер. – Я поднимаю взгляд и вижу… – Кого? – настойчиво спросил Дэйл Купер. – Я знаю этого человека, – не открывая глаз, проговорил доктор Джакоби. – Кто, кто это был? – Дэйл Купер был само нетерпение, но он боялся вывести доктора Джакоби из состояния транса. – Это был седой мужчина… Я его хорошо знаю… – Кто? – Это был мистер Палмер… – доктор Джакоби открыл глаза. – Спасибо, доктор Джакоби, – устало проговорил Дэйл Купер. – Ты, Гарри, можешь, наконец, опустить камень. – Я что-нибудь вам сказал? – спросил доктор Джакоби. – О да, вы очень помогли нам.

Над ночным Твин Пиксом плыли тяжелые дождевые тучи. Время от времени в разрывах между ними вспыхивал яркий осколок белой луны. Призрачный свет луны заливал кладбище на холме. Скрипели мохнатые ели Добсона. Ветер гнал по земле желтые шелестящие листья. Изредка вскрикивал филин.

У могилы Лоры Палмер остановилась с орхидеей в руках Донна Хайвер. Она несколько мгновений смотрела на надмогильный памятник, читала высеченные слова. – Привет, Лора, – тихо сказала Донна. Она склонилась к памятнику и поставила трепетный цветок. – Это тебе от Гарольда Смита. Ты прости меня, Лора, что я давно тебя не навещала. Но знаешь, тут были такие дела… – медленно и взволнованно говорила Донна, нервно скрестив на груди руки.

– Послушай, Лора, так у тебя было что-нибудь с этим Гарольдом? Он, конечно, несколько странный парень… Хотя, наверное, и любой может показаться таким же странным, если к нему внимательно приглядеться.

Донна встала и прошлась у могилы. Она немного помедлила, как бы собираясь с мыслями. – Знаешь, Лора, нам надо с тобой поговорить. Нам надо с тобой очень серьезно поговорить. – Донна посмотрела на быстро летящие по небу облака, на осколок луны, который то появлялся, то исчезал в разрывах туч, на покачивающиеся высокие ели. – Лора, нам обязательно надо с тобой поговорить.

Но Донна медлила, как бы подбирая слова, с чего начать. Ведь то, что она решила сказать здесь, на кладбище, было для нее очень важным и сокровенным. – Нам надо поговорить… Возможно, ты уже знаешь о нас с Джозефом, но как бы там ни было, когда ты умерла… мы стали с ним близки… Я не чувствую, что мне нужно что-то объяснять тебе, потому что ты, вероятно, и раньше догадывалась о наших чувствах? Как тебе удавалось быть такой проницательной?! А иногда просто дурой! Я так на тебя зла! Когда нас было трое: ты и я, и Джозеф, все, казалось, было в порядке… Теперь тебя не стало… Я люблю Джозефа! Все так запуталось! Здесь твоя двоюродная сестра Мэдлин, и мне кажется, что между ними что-то есть… Но я боюсь, что, в конце концов, потеряю вас обоих! Мне так хотелось быть похожей на тебя, Лора… быть такой же сильной и смелой! Но смотри, что из этого вышло! И что случилось с тобой… Как бы я ни любила тебя, Лора, но до сих пор мы пытаемся решать твои проблемы… И мы продолжаем их решать! Не мои, и не Джозефа! Не Мэдлин, а твои! Ты умерла, а твои проблемы остались с нами! Мне кажется, что тебя недостаточно глубоко закопали!..

Донна потрясала сжатыми кулаками, нервно выкрикивая фразы. Она упала на колени и смотрела на надпись на памятнике. Ветер раскачивал орхидею на тонком стебле, которую она принесла в подарок подруге от Гарольда Смита.

Джозеф безуспешно искал свою подругу Донну по всему Твин Пиксу. Он уже заехал в кафе Нормы, но там Донны не оказалось. И тогда он решил поехать к Мэдлин. Может быть, девушка что-нибудь знает, может быть, Донна ее предупредила, и она скажет, где Джозеф может отыскать свою подругу. Ведь ему тоже очень многое нужно было сказать Донне, о многом с ней поговорить.

Он вошел в гостиную Мэдлин. Девушка посмотрела на парня и ласково улыбнулась ему. По ее виду Джозеф догадался, что девушка очень рада его приходу, что ей уже надоело находиться в одиночестве. – Знаешь, Мэдлин, я нигде не могу ее найти. Но мне необходимо с кем-нибудь поговорить.

Мэдлин поднялась с дивана и подошла к Джозефу. Она прекрасно поняла, кого Джозеф имел в виду, и с кем ему необходимо встретиться. – Знаешь, Мэдлин, она вернулась… – Кто? Почему вернулась? – Вернулась моя мать, она пьяная… Боже, как я ее ненавижу! – огорченно произнес Джозеф. – Не надо, не надо, Джозеф, не говори так, – Мэдлин обняла его за шею и прижалась к парню, пытаясь успокоить и утешить его. – Господи, да ты весь горишь! Джозеф, у тебя наверное жар, – сказала Мэдлин, прикоснувшись губами к его лбу.

Джозеф закинул голову, и их губы встретились. Парень и девушка на несколько мгновений оторвались друг от друга. И здесь с Джозефом произошло что-то невероятное. Ему показалось, что прямо напротив него стоит его подруга Лора Палмер и смотрит ему прямо в глаза. – Обними меня, обними… – тихо попросил Джозеф.

Мэдлин закинула руки ему за шею и крепко прижала к себе. Когда, наконец, Мэдлин оторвалась от Джозефа, чтобы перевести дыхание, они увидели, что прислонясь плечом к дверному косяку, на них смотрит Донна– О, Боже! – сказала Мэдлин.

Джозеф резко обернулся. Донна сорвалась с места и бросилась из дома. – О, Боже! – закричал Джозеф и, сбив настольную лампу, бросился вслед за Донной.

На лестнице он столкнулся с мистером Палмером. Но когда он выскочил на улицу, то увидел, что фургон Нормы, за рулем которого сидела Донна, резко трогается с места и мчится в ночь.

Джозеф остался на дороге. – Донна! Донна! – кричал Джозеф. – Ну, почему, почему все так получается? Почему я не могу с тобой нормально поговорить? Почему ты не хочешь меня слышать? И что, что? Объясни, что с тобой происходит?

Габаритные огни растаяли в бархатной темноте ночи. – Что здесь произошло? – спросил мистер Палмер, глядя на опрокинутую настольную лампу и на расстроенную племянницу.

Мэдлин повернулась к стене и остановилась перед портретом Лоры. – Дядя, дядя, я не понимаю, что здесь происходит! Я ведь приехала только на похороны Лоры… Только на ее похороны… А меня все здесь почему-то принимают за Лору. – Успокойся, Мэдлин, успокойся. Иди ко мне, сядь вот здесь, поговорим. – Дядя, дядя, я ничего не понимаю… Я как будто провалилась куда-то. Я ничего не понимаю! – Успокойся, Мэдлин! – Я провалилась как будто в какой-то ужасный сон… – девушка то ли улыбалась, то ли плакала. По выражению ее лица было очень трудно понять, какие мысли обуревают ее душу. – Но я же не Лора! Я совсем не такая! – уже другим, истеричным голосом вскрикнула Мэдлин, опускаясь на диван рядом с мистером Палмером. – Успокойся, успокойся! – Лиланд положил свою руку на плечо племянницы и прижал ее к себе. – Это так тяжело… Я знаю, знаю, милая! Я все понимаю.

Девушка вздрагивала, слезы текли по ее щекам. Мистер Палмер гладил ее по плечу, нежно прикасаясь к руке, пытаясь успокоить и утешить расстроенную Мэдлин. – Я знаю только одно, только одно… – вновь встрепенулась Мэдлин. – Я знаю, что Лора была только моей двоюродной сестрой и то, что я очень любила ее, и то, что она умерла… Умерла, дядя… Лора умерла. А больше я ничего не знаю, ничего!

Мистер Палмер вновь прижал девушку к своей груди. – Я понимаю, Мэдлин, тебе ведь хочется, чтобы все было как прежде. И всем нам хочется, чтобы все было как раньше. Но из этого, из этого ничего не получится… невозможно вернуть прошедшее. Знаешь, Мэдлин, я мечтаю только о том, чтобы жизнь стала иной. Такой, какой она была летом, там, на Жемчужных озерах, – мечтательно говорил мистер Палмер, глядя в потолок. – Лиланд, Лиланд – громко обратился к мистеру Палмеру шериф Твин Пикса Гарри Трумен.

Он и специальный агент ФБР Дэйл Купер стояли в дверях гостиной. – Лиланд! Дверь была не заперта. И мы вошли в дом. – Лиланд, – как бы не решаясь продолжить свойразговор, повторил шериф. – В чем дело? – немного испуганно и немного нервно поинтересовался мистер Палмер.

Шериф кивнул на специального агента, давая ему понять, что он, как человек не местный, должен сказать мистеру Лиланду эти страшные слова. – Мистер Палмер, вы арестованы за убийство Жака Рено.

Мэдлин вздрогнула на груди мистера Палмера. А он тяжело опустил руки на колени и посмотрел в пол. Потом он поправил свои седые, как снег, волосы и решительно поднялся с дивана. Мэдлин осталась сидеть, вжавшись в угол дивана, бросая оттуда испуганные взгляды то на специального агента ФБР Дэйла Купера, то на Гарри Трумена, то на своего дядю. Она еще ничего не понимала. Она не могла поверить в то, что ее дядя, мистер Палмер, мог кого-нибудь убить.

Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец, мистер Палмер решительно кивнул головой. – Да, да, да, господа, – сказал он, – я готов пойти с вами. Мэдлин, вспомни о том, как хорошо было Лоре там, на Жемчужных озерах. Помни, пожалуйста, об этом. И помни о том, что нашей Лоры уже никогда не будет с нами. – Успокойся, Лиланд, – сказал шериф, подойдя к мистеру Палмеру. – Да, да, – сам себе сказал мистер Палмер. – Пойдем, пойдем, Лиланд. – Шериф взял мистера Палмера за руку. – Подождите, господа, я только оденусь, ведь на улице прохладно. – Конечно, Лиланд, оденься.

Дэйл Купер внимательно смотрел на Мэдлин. Он уже о чем-то начинал догадываться. Он чувствовал, что эта девушка, двоюродная сестра Лоры, знает, что-то такое, что неизвестно ему, специальному агенту ФБР. Но расспрашивать сейчас о чем-то Мэдлин Дэйл Купер не решился. Он просто кивнул девушке. И мужчины покинули комнату.

Мэдлин осталась одна, она подошла к стеллажу, на котором стоял цветной фотографический портрет Лоры Палмер. И долго смотрела на улыбающуюся кузину. – Лора, ну почему все так получилось… – шептала Мэдлин, – я хочу быть собой, слышишь?! Я не хочу быть Тобой… Я – ЭТО Я!

Гарольд Смит как всегда делал вечерний обход своей оранжереи. Он разговаривал с каждым цветком, поглаживал его лепестки, обрезал засохшие листья. И тут вдруг раздался громкий настойчивый стук во входную дверь дома.

Гарольд встрепенулся. Даже днем к нему мало кто заглядывал, а тут ночью… Он отложил секатор, отставил лейку с водой и заспешил к дверям. – Кто, кто это? – спросил он. – Это я, – послышалось из-за дверей.

Гарольд узнал голос Донны и открыл дверь. Он изумленно смотрел на взволнованную девушку. Ее глаза покраснели от слез, руки дрожали. – Можно мне войти? – робко спросила Донна. – Конечно, конечно, – засуетился Гарольд. – Извините, мистер Смит, я не знала, куда мне сейчас пойти, мне просто некуда было податься… Извините! И я решила… я… решилась зайти к вам. – Что случилось? – Не знаю, стоит ли об этом говорить, ведь это мои проблемы, и почему они должны занимать вас?! – Донна прошла в комнату. – Успокойся, Донна, – Гарольд слегка подтолкнул девушку к дивану, – проходи, садись.

Донна опустилась на мягкий диван. – Я постоянно себе твердила, что он просто запутался, – сбивчиво начала объяснять Донна.

Гарольд присел возле нее на корточки и внимательно посмотрел в немного напуганное растерянное лицо девушки. – Донна, о ком ты говоришь? – Я думала, что он просто запутался… – Джозеф? Ты имеешь в виду Джозефа? – спросил Гарольд.

Донна кивнула головой. – Да, Джозеф… И вот когда я, наконец, поверила, что во всем разобралась, я вновь должна волноваться, вновь все изменилось… – Успокойся, Донна! Тебя волнует Джозеф только потому, что ты к нему неравнодушна. Но ведь это же так прекрасно! – Гарольд! Я хочу, чтобы все это закончилось! Чтобы я больше не волновалась! Я не могу больше так жить! – вздрагивала при каждом слове Донна. – Донна, прежде всего это должно закончиться в самой тебе, ведь мало ли в жизни происходит несчастий, бед… И главное, как ты к ним относишься. Принимаешь близко к сердцу или нет…

Донна моргала глазами и с благодарностью смотрела на Гарольда. Ей становилось легче от его слов, а парень продолжал:– Вспомни Лору, вспомни, как она любила говорить: «Донна-мадонна всегда будет завтра, завтра всегда наступает». Донна наконец-то улыбнулась. – Как хорошо, ты помнишь любимую присказку Лоры. – Ты вся дрожишь, тебе холодно? – Нет, нет, – сказала Донна, но Гарольд снял с кресла большой теплый плед и укутал им Донну. – Посиди здесь, я сейчас тебе что-нибудь принесу.

– Спасибо, Гарольд. – Посиди, я сейчас. Я тебе принесу чего-нибудь выпить.

Едва Гарольд исчез в своей оранжерее, как Донна поднялась с дивана, придерживая плед рукой, чтобы он не съехал на пол, Донна подошла к огромному цветку, росшему в вазоне. Она любовно погладила пальцем его шелковистые листья, любуясь блеском ярко-пунцового цветка. Потом Донна заметила, что рядом с цветком лежит раскрытая книга, а на ее страницах острый нож.

Донна вздрогнула. Ее взгляд скользнул дальше по столу и остановился на небольшой кожаной тетради с блестящим медным замочком. Она наморщила лоб, вспоминая. Девушке казалось, что она уже где-то видела эту тетрадь. Обложка была немного изогнута, как бы приглашала Донну открыть ее и взглянуть на первую страницу.

Донна так и поступила. Она раскрыла тетрадь и увидела там надпись, сделанную крупными буквами: «Дневник Лоры Палмер». Она сразу же узнала почерк Лоры, и холодок пробежал по спине Донны.

Она вздрогнула, услышав шаги Гарольда Смита.

Донна хотела захлопнуть тетрадь, но ее рука замерла.

Глава 60

Допрос Лиланда Палмера шерифом Гарри Труменом. – Брендон сообщает о своих мужских неприятностях доктору Хайверу. – Жан Рено предлагает свои посреднические услуги Бенжамину Хорну.

Сидя в рабочем кабинете шерифа, Лиланд как-то отрешенно смотрел перед собой – вид у него был совершенно убитый. Он походил на человека, который после того, как выполнил какую-то главную задачу своей жизни, подошел к черте, за которой – безразличие и апатия. Во взгляде адвоката прочитывалось: «Я сделал, что хотел, и теперь вы можете поступить со мной, как считаете нужным…».

Трумен, прекрасно понимая состояние отца убитой, долго ходил из угла в угол, не зная, с чего начать допрос. С одной стороны, ставя себя в положение арестованного, Гарри в чем-то и понимал мистера Палмера, с другой же – чувство профессионального долга все время подсказывало Трумену, что перед ним – убийца, с которым надо обращаться по всей строгости законов.

Наконец Гарри избрал единственно правильное в такой ситуации решение, целиком компромиссное: он решил провести этот допрос не так, как это делается обычно, а, скорее, в форме дружеской беседы.

Усевшись на свое обычное место, Гарри внимательно посмотрел на Лиланда и произнес обычную в подобных случаях преамбулу – это было необходимо:– Лиланд, – шериф сознательно обратился к задержанному по имени, привнося таким образом в обращение доверительные нотки, – Лиланд, как мне не тяжело это говорить тебе, но ты задержан, – Трумен всегда избегал слов «арестован» и «взят под стражу», – ты задержан…

Мистер Палмер совершенно равнодушно кивнул в ответ и произнес деревянным голосом:– Да. Я знаю…

Трумен, склонив голову, продолжал:– Против тебя выдвигается обвинение в преднамеренном убийстве…

Лиланд, не моргая, смотрел в какую-то точку в пространстве перед собой. – Да– В этой связи мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов…

Лиланд никак не прореагировал на эту фразу. – И еще: ты, как адвокат, наверняка хорошо знаешь, что все, сказанное тобой тут, может быть использовано против тебя же самого на судебном процессе… Может быть, вызвать адвоката? – Предложил шериф, прекрасно понимая, насколько глупо звучит этот вопрос: мистер Палмер справедливо считался лучшим адвокатом в Твин Пиксе.

Лиланд едва кивнул. – Нет… – прошептал он одними губами. – Не надо мне адвоката…

Трумен повернул голову в сторону сидевшего поодаль Купера – он о чем-то перешептывался со специально приглашенным в качестве свидетеля доктором Уильямом Хайвером, и вопросительно посмотрел на агента ФБР. Тот ободряюще кивнул. – Скажи, не случалось ли тебе третьего марта сего года быть в госпитале? – Спросил шериф. – Да, – чуть слышно ответил Лиланд.

Шериф покачал головой. – Так… Лиланд, скажи, пожалуйста, что ты там делал, в госпитале?..

Палмер, не поворачивая головы, ответил:

Искал одного человека… Шериф слегка прищурился. – Какого же человека?..

Лиланд, глядя перед собой, с отрешенным видом ответил Трумену:– Убийцу моей дочери… – Лиланд, ты знал имя и фамилию этого человека? – продолжил Гарри.

Лиланд едва заметно кивнул. – Да… Знал. Его звали Жак Рено, это владелец «Дома у дороги» и крупье казино в «Одноглазом Джеке».

Шериф наклонил голову в знак согласия. – Это нам и так хорошо известно… Лиланд, а теперь ответь – ты убил того человека?..

Неожиданно на глаза мистера Палмера навернулись слезы. – Да, – внезапно воскликнул он истерически, – да, да, да, я убил его, и будь моя воля, я убил бы его еще два, три, десять, пятнадцать, сто раз!.. Да, да, это я убил Рено!..

Шериф сделал Лиланду успокаивающий знак. – Тихо, тихо… Лиланд, – сказал он, стараясь вложить в голос максимально мягкие интонации, – Лиланд, мы, все тут сидящие, – шериф, описав рукой полукруг, указал в сторону Купера и Хайвера, – мы все, Лиланд, прекрасно понимаем твое состояние… Не думай, – добавил шериф, немного помолчав, – не думай, что только один ты знаешь, что такое утрата…

Лиланд поднял на Гарри полные слез глаза. – Ты не понимаешь… – по щекам Лиланда текли слезы, но он не замечал этого, – не понимаешь, Гарри, что такое ощущение полной безвозвратности… Что такое пустота, которая копится, копится, копится у тебя внутри… Гарри, у тебя никогда не было дочери, – Лиланд громко всхлипнул, – ты не понимаешь, что значит растить ее, лелеять, связывать с ней все надежды жизни… Чтобы потом ее так вот, запросто, закопали в землю. Гарри, ты не понимаешь, – продолжил Лиланд очень взволнованным голосом, – чем была для меня моя Лора… Она была для меня всем. А что осталось теперь? Я уже стар, я понимаю, что впереди мне не на что надеяться… Я не жду ничего хорошего от будущего, Гарри, – Лиланд отер рукавом бежавшие по лицу слезы. – Гарри, я действительно убил этого гнусного выродка, я и не думаю скрывать этого… И если я о чем-нибудь и сожалею, то лишь о том, что этот подонок, убийца, который, к тому же, надругался над моей несчастной девочкой, принял слишком легкую смерть – Гарри понимал, что во время этого монолога останавливать Палмера бессмысленно – было очевидно, что адвокат находится на грани нервного срыва, и любое невпопад сказанное слово может привести к самым неожиданным результатам.

Дождавшись, пока Лиланд выговорится, шериф, покачав головой, произнес:– Хорошо. Ответь мне тогда, почему ты посчитал, что Лору убил именно Жак Рено, а не кто-нибудь другой?

Палмер, закрыв лицо руками, едва слышно произнес в ответ:– Ты же сам мне об этом сказал… Помнишь – тут, в участке… Я еще спросил, правда ли, что полиция задержала убийцу моей дочери, а ты…

Шериф мягко перебил задержанного:– Ну, положим, я тебе этого не говорил… Я тогда сказал, что Рено всего лишь подозревается в убийстве, не так ли?.. Помнится, Лиланд, мы тогда с тобой еще беседовали о презумпции невиновности… И ты со мной согласился. Знаешь, в тот момент я бы ни за что не подумал, что ты, человек, которого я всегда глубоко и искренне уважал, способен на убийство…

Лиланд всхлипнул. – Я и сам тогда об этом не думал… Все произошло как-то само по себе, будто бы я действовал по чужой воле… Я не готовился к этому специально.

Неожиданно из-за спины Палмера послышался голос Купера:– А как же перчатки – насколько я понимаю, обычно их надевают, чтобы не оставлять отпечатков пальцев на месте преступления?.. – Перчатки, – механически повторил Лиланд, – да, перчатки… – он слегка передернул плечами. – Перчатки… Вообще-то, я даже и не помню, в перчатках ли я был или забыл их снять… Впрочем, – устало махнул он рукой, – какое это теперь играет значение… – Никакого, – согласился Купер,

Шериф, поднявшись из-за стола, принялся ходить по кабинету. – Лиланд, – наконец произнес он, – Лиланд, все-таки тебе не следовало бы этого делать… – походив несколько минут по кабинету, Трумен уселся на прежнее место. – Теперь вот что: твои родственники обратились ко мне с просьбой об освобождении под залог…

Палмер, казалось, никак не прореагировал на это сообщение. – …конечно, окончательное решение – не за мной, но мне кажется, что эта просьба очень скоро будет удовлетворена.

Лиланд как-то вяло пожал плечами, всем своим видом демонстрируя полнейшее безразличие к своему возможному освобождению.

Резко поднявшись из-за стола, Трумен сказал:– А пока, извини, тебе придется несколько часов провести в каталажке… Если хочешь, – поспешно добавил он, – я распоряжусь, чтобы тебя кормили принесенным из дому… Если, конечно, хочешь…

Когда полицейский препроводил задержанного из кабинета, Уильям Хайвер, обернувшись к Куперу, осторожно произнес:– Мне кажется, тут необходимо освидетельствование опытного психиатра… В любом случае, Лиланд вполне может быть признан душевнобольным… – Купер, уловив в голосе доктора оправдание поступка адвоката, едва заметно поморщился. – Мне кажется… Я просто уверен, что этот несчастный совершил убийство, будучи в состоянии полнейшей невменяемости…

Купер холодно кивнул. – Возможно… Впрочем, пока рано загадывать. Это будет решаться на суде…

Доктор, тяжело вздохнув, добавил:– Хотя… Будь я на его месте, не знаю, не поступил бы я подобным образом…

Купер с нескрываемым удивлением посмотрел на доктора Хайвера.

Тот, отведя глаза, произнес:– Я могу сказать только одно: родители не должны хоронить своих детей…

Купер довольно резко оборвал доктора:– Вы что, хотите сказать, что оправдываете это убийство? – вскочив, Дэйл принялся нервно мерять кабинет шерифа шагами. – Вы, доктор Хайвер, хотите сказать, что самосуд – нормальное явление?..

Не попрощавшись, Купер вышел из кабинета, хлопнув на прощанье дверью…

Трумен, которому не хотелось портить отношение ни с доктором Хайвером, ни с Дэйлом, сделал рукой успокаивающий жест. – Не надо горячиться, Уильям… Все нормально. Я понимаю тебя, но и ты должен понять Дэйла: у него на этот счет есть свои соображения, свои принципы…

Доктор Уильям, поднявшись со своего места, направился к дверям. – У всех свои принципы, – сказал он Трумену на прощанье.

Уильям Хайвер уже выхолил из полицейского участка, когда услыхал сзади знакомый голос:

– Доктор!..

Он обернулся – навстречу спешил Энди Брендон.

Хайвер почему-то всегда симпатизировал этому заместителю шерифа – он и сам не мог ответить, чем именно сентиментальный полицейский ему нравится. Доктор при виде Брендона заулыбался. – Ну, привет…

После недавней беседы с Купером и допроса Лиланда Хайвер находился в очень тяжелом расположении духа, и предстоящая беседа с Энди обещала, как и всегда, некоторую разрядку.

Подойдя поближе, Брендон протянул руку. – Здравствуйте… – Ну, как твои дела?..

По виду Брендона можно было сразу же догадаться, что он хочет о чем-то посоветоваться с доктором, однако предмет предстоящего разговора не совсем обычный – во всяком случае, заместитель шерифа заметно колебался, начать ли ему рассказ о своих делах или нет… – Так… – Энди неопределенно пожал плечами. Сконфуженный вид Брендона свидетельствовал, что дела его далеко не блестящи. – Ладно, что там еще у тебя – давай, выкладывай!.. – сказал Уильям.

Брендои, осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться, что его слова никто не сможет подслушать, наклонился к уху доктора и прошептал:– Я хотел бы с вами еще раз посоветоваться о своем анализе…

Уильям изобразил па своем лице максимум внимания. – Что, ж, Энди, я тебя слушаю…

Вид у заместителя шерифа был весьма сконфуженный. – Мне сказали, что по результатам того анализа я не могу иметь детей, – застенчиво сказал он, – но я хотел бы попробовать еще разок – Уильям не понял. – Что еще разок попробовать?

Брендон, переминаясь с ноги на ногу, застенчиво произнес:– Сдать анализ…

Хайвер пожал плечами, как бы говоря: «Хочешь сделать это еще один раз – пожалуйста…». Брендон продолжил:– Доктор, я выполняю все ваши предписания, я вот уже четвертый день ношу боксерские трусы… – голос Энди приобрел умоляющие интонации. – Доктор, пожалуйста, дайте мне еще один шанс…

Уильям улыбнулся – это предложение выглядело по крайней мере забавным. – Еще один шанс, говоришь?..

Брендон потупил взор. – Да… Это как на экзамене на водительские права. Если не получается с первого раза, это еще ничего не значит… Может быть, со второй попытки и получится… Доктор Хайвер, я очень прошу вас…

Уильям вытащил из портфеля пробирку с завинчивающейся пробкой. – Ну что ж, – произнес он, протягивая Энди пробирку, – вот тебе для анализа…

Брендон благодарно посмотрел на Уильяма. – Спасибо…

Ободряюще похлопав Энди по плечу, Хайвер сказал на прощанье:– Значит, так – я обожду в машине, а ты найди какое-нибудь место… Договорились?..

В медицине не существует специальных приспособлений для взятия спермы на анализ; единственный способ – мастурбация. Проводив взглядом доктора Уильяма, Энди Брендон повертел пробирку в руках и, сунув ее в нагрудный карман кителя, поминутно оглядываясь по сторонам, пошел по коридору, подыскивая какое-нибудь подходящее место для этого занятия. Неожиданно он нос к носу столкнулся с Люси – та выходила из дверей актового зала, держа в руках какую-то коробку. От неожиданности девушка выпустила коробку из рук, и оттуда посыпались шоколадки в разноцветных обертках.

Брендон, нагнувшись, бросился их собирать. Внезапно взгляд заместителя шерифа упал на глянцевую обложку иллюстрированного журнала с изображением обнаженной девицы. – «Мир плоти», – свистящим шепотом прочитал Брендон и, удивленно подняв взгляд на мисс Моран, произнес: – Люси, откуда это у тебя?..

Та, отвернувшись, выхватила из рук Энди коробку и, не отвечая на вопрос, пошла вдоль по коридору. «Мир плоти» остался лежать на полу. Брендон, подняв его и, отерев рукавом пыль с обложки, приподнялся. Неожиданно он увидел надпись на дверях комнаты напротив: «Для отдыха полицейских».

«Это как раз то, что мне надо, – промелькнуло в голове у Брендона, – и журнал очень кстати пригодился… Интересно, неужели Люси тоже…»

Купер, сидя в фойе, смотрел по телевизору какую-то развлекательную программу, когда к нему подошел Гарри. – Зря ты так с доктором Хайвером, – примирительным тоном произнес Трумен. – Я его тоже прекрасно понимаю… У него ведь тоже есть дочери…

Купер, не оборачиваясь, ответил:– А я – нет.

Наклонившись, Гарри попытался посмотреть в глаза Дэйлу, но тот, заметив это движение, отвернулся – по всему было заметно, что агент ФБР находится в скверном расположении духа. – Дэйл, – начал Гарри, стараясь придать своим интонациям максимум доброжелательности, – Дэйл, ты просто многого не понимаешь…

Дэйл резко обернулся. – И чего это я такого не понимаю? Преступление остается преступлением, независимо от того, какие мотивы двигали преступником…

Поняв, что эту тему сейчас лучше не затрагивать, Трумен поспешил перевести беседу с Купером в несколько другое русло. – После обеда должен подъехать судья, Клинтон Стэрвуд, – сказал он, – мне сегодня утром звонила его секретарша, сказала, что судья уже в пути…

Несколько успокоившись, Купер улыбнулся. – А, судья Клинтон? Я слышал о нем… Говорят, что он – заядлый турист. Это правда?..

Трумен кивнул.

Да…

Вытащив из нагрудного кармана пиджака калькулятор, Дэйл принялся за какие-то подсчеты. – Да, а зачем подъедет этот судья?.. – Дэйл, я родился и большую часть жизни провел в Твин Пиксе, но не припомню, чтобы за какие-то две недели тут произошло так много событий… – Трумен принялся загибать пальцы, – во-первых – убийство Лоры IIалмер, – он загнул один палец; во-вторых – насилие над Роннетой Пуласки, – он загнул следующий; в-третьих – покушение на умышленное убийство, – Трумен кивнул в сторону агента ФБР; в-четвертых, – непонятная история с наркотиками, с «Одноглазым Джеком» и Бернардом Рено, – он загнул еще один палец; в-пятых, – пожар на лесопилке… И кроме этого, множество явлений, которые никоим образом не поддаются рациональному объяснению… Таким образом, Дэйл, событий множество… И вполне понятно, что Клинтон Стэрвуд…

Купер перебил шерифа:– Вообще-то, насколько я понял, судья едет не за этим, а только для того, чтобы разобраться – выпускать Палмера под залог или нет…

– А как ты сам считаешь, Дэйл, это возможно? – поинтересовался шериф.

Купер пожал плечами. – Не могу сказать… Все будет зависеть только от прокурора штата… – Кстати, он, кажется, тоже собирался к нам с визитом, – произнес Трумен.

Купер, закончив свои подсчеты, выключил калькулятор и, положив его в карман, произнес:– А что ты можешь сказать насчет этого загадочного Робертсона?.. – Мы проверили, – кивнул в ответ Гарри, – в округе говорят, что никакие Робертсоны в соседстве с Палмерами не жили, это наверняка точно.