Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2"

Глава 47

Офицер Брендон не спешит покидать свой кабинет. – Ночная попрошайка. – Журнал, забытый в автомобиле Энди. – Миссис Брендон жалуется на своего сына мисс Брендон. – Энди неисправим. – Отчаянный поступок помощника шерифа. – Все было бы хорошо, но появился Гарри Трумен. – Мать находит журнал в комнате сына.

Этим вечером помощник шерифа Энди Брендон не спешил уходить домой. Он специально оставил дверь своего кабинета приоткрытой и краем глаза следил за Люси, которая сидела за стойкой в приемной и упорно не желала смотреть на него. Помощнику шерифа очень хотелось подойти к Люси, взять ее за руку и попросить прощения за все свои недавние выходки. Но решиться на это Энди никак не мог. Он даже пару раз поднимался из-за стола, даже брался за ручку двери. Но выйти в коридор ему мешала гордость.

«Черт, – возможно, думал Брендон, – ведь Люси тоже не просто так осталась после службы в участке. Она же наверняка ждет, чтобы я подошел к ней, и мы помирились».

Он вновь брался за ручку двери и вновь не решался выйти в коридор.

Наконец, Люси, зло передернув плечами, накинула пальто, схватила сумочку и, встряхнув белокурыми волосами, выскочила на улицу.

Брендон с минуту сидел задумавшись.

Можно было, конечно, выскочить вслед за Люси, но что она подумает? Она решит, конечно же, что во всем виноват сам Брендон. А этого ему очень не хотелось. Он упаковал свои бумаги в папку и все время уговаривал себя, что не спешит, что ему все равно, успела Люси отъехать от полицейского участка или же ждет в машине.

Энди вышел на крыльцо. Дверь, сухо щелкнув, закрылась за помощником шерифа Брендоном. Остановившись на ступеньках, он стал вглядываться в зимнюю полутьму. Шел дождь, и чудилось, что вместе с каплями влаги на улицу опускаются сумерки, кружась над асфальтом как хлопья сигаретного пепла. У воздуха был холодный, горьковатый привкус.

Только что зажженные фонари казались очень печальными, как и огни в домах напротив полицейского участка. Они горели тускло, словно сожалели о чем-то, а редкие прохожие шли туда и сюда, укрывшись под уродливыми зонтами.

И помощник шерифа пожалел, что не прихватил зонтика с собой. Он накинул на голову капюшон плаща, но все же не спешил сойти со ступенек на тротуар. Он почему-то медлил.

В жизни каждого человека, естественно, бывают такие минуты, когда вдруг, он словно бы со стороны начинает смотреть на свою жизнь, словно бы внезапно вылупливается из скорлупы и видит этот мир новым. И это ужасно.

Нельзя поддаваться таким минутам, иначе жизнь превратится в сущий ад, и будет казаться, что ты сам виноват во всех своих несчастьях. Да, нельзя поддаваться таким минутам, надо скорее ехать домой и выпить чаю, кофе или чего покрепче.

И вдруг, прямо из темноты возле офицера Брендона возникла молоденькая девушка: тонкая, смуглая, призрачная. Откуда она взялась, Брендон и сам бы не мог ответить. Она остановилась у самого локтя офицера и шепотом, похожим не то на вздох, не то на плач сказала: – Мистер, можно мне обратиться к вам с просьбой? – С просьбой? – Брендон обернулся.

Он увидел, что девушка очень легко одета для сегодняшней погоды. Она придерживала на шее воротник рукой и так дрожала, словно только что вылезла из воды. Мистер, – снова раздался запинающийся голос, – не можете ли вы мне одолжить пару долларов? – Зачем? – изумился Брендон. – Я бы могла выпить чашечку кофе и что-нибудь съесть, – ее голос звучал правдиво и не был похож на голос попрошайки. – Значит, у вас совсем нет денег? – спросил Брендон. – Ни цента, – вздохнула девушка. – Странно.

Брендон старался разглядеть в темноте девушку, не спускавшую с него глаз. На нее падал лишь свет из дежурного помещения полицейского участка. Свет пробивался сквозь неплотно закрытые жалюзи, и казалось, что лицо девушки расчерчено черными угольными полосами.

Подсветка вывески полицейского участка давно перегорела. Поэтому на крыльце и было очень темно.

И вдруг Брендон решил, что это настоящее приключение. Встреча в сумерках… Все как в кино.

«А что, если отвести девушку к себе домой? Если сделать то, о чем пишут в романах, говорят с экранов. Что тогда произойдет?» – возможно, подумал Брендон.

И он уже представлял себе, как расскажет об этом изумленным друзьям и сослуживцам. Он придет в участок и как бы нехотя остановит шерифа в приемной, прямо перед стойкой, где будет сидеть Люси.

Гарри Трумен спросит его:– Послушай, Брендон, с кем это я тебя вчера видел?

Брендон немного помолчит и скажет:– Знаешь, я с этой девушкам знаком всего лишь два дня, Я встретил ее на улице и просто привез к себе домой.

Брендон настолько размечтался, что напрочь забыл о девушке, которая повторила:– Так вы не сможете одолжить мне пару долларов?

Брендон сошел со ступенек на тротуар и обратился к девушке, чья фигура смутно маячила возле него:– Пойдемте, мисс, ко мне. Выпьем чашечку кофе у меня дома.

Девушка испуганно отшатнулась. На мгновение она даже перестала дрожать. Брендон протянул руку и дотронулся до ее плеча, сам поразившись своей смелости. – Я говорю серьезно, – сказал он, улыбаясь, и почувствовал, какая у него добрая и обаятельная улыбка. – Почему вы не хотите? Я прошу вас. Мы можем поехать в моей машине и выпьем у меня кофе. – Вы смеетесь надо мной? – сказала девушка, и в ее голосе прозвучала боль. – Да нет же, – воскликнул Брендон, мне этого в самом деле хочется, вы доставите мне большое удовольствие. Поедем.

Девушка прижала палец к губам и, не отрываясь, смотрела на офицера Брендона. – Вы… вы не отвезете меня в полицейский участок? -спросила она неуверенно. – В участок? – Брендон рассмеялся.

Он вспомнил только сейчас, что на нем надет плащ, который прячет полицейскую форму, и что вывеска не освещена. – А зачем мне быть таким жестоким? Нет, я просто хочу вас напоить кофе и узнать… – Брендон задумался, что он хотел бы узнать у девушки, -и узнать все, что вы пожелаете мне рассказать.

Офицер Брендон остался страшно доволен сказанной им фразой. Он повторил ее про себя еще несколько раз: «узнать все, что вы пожелаете мне рассказать».

Конечно, замерзшего человека уговорить нетрудно. Девушка еще сильней запахнула полы своего плаща и еще раз посмотрела на Брендона. – Где ваша машина?

Брендон подвел ее к видавшему виды старенькому «Форду». – Садитесь, – он галантно распахнул дверцу перед девушкой.

Сев за руль, Брендон скинул плащ. Лишь только девушка увидела форму офицера полиции, как тут же испуганно вскрикнула, распахнула дверцу и побежала по улице. – Постойте! Постойте! – кричал ей вслед Брендон.

Но девушка от его крика бежала еще быстрее. – Мисс! Мисс! – кричал Брендон, – подождите, я не повезу вас в участок. Я не сделаю вам ничего плохого!

Наконец, Брендон понял, что так просто ему девушку не догнать. Тогда он бросился назад к машине и поехал следом за ней.

Увидев свет фар машины, преследовавшей ее, девушка бросилась в боковую улицу, и казалось, растворилась среди домов. Брендон остановил машину.

«Где же ее теперь искать?» – задумался он.

Приключение явно не состоялось.

Брендон без надежды несколько раз посигналил. Сирена машины отозвалась гулким эхом от стен домов.

Брендон вздохнул:– Ну что ж, ничего иного, в конце концов, и не следовало ожидать.

И только тут Энди заметил, что девушка забыла на сиденье иллюстрированный журнал. Офицер Брендон взял его в руки и чуть не вскрикнул: перед ним был один из последних номеров журнала «Мир плоти».

Он, уже привычный к таким картинкам, полистал журнал. Этот номер был уже знаком ему: он вместе с Люси просматривал большие стопки этих журналов в полицейском управлении. Он уже собрался отложить его в сторону, ведь держать его в руках было не очень приятно – бумага размокла и раскисла под дождем, как вдруг его взгляд остановился на одном из фотоснимков:– Да, что точно она, – проговорил Брендон, – ну конечно же она!

Перед ним на черно-белом небольшом фотоснимке, помещенном почти в самом конце журнала среди объявлений и рекламы, была та самая девушка, которая просила у него пару долларов. Энди сам удивился, как он смог узнать ее на фотографии, потому что перед ним была совсем не уличная попрошайка. На спинку глубокого кресла откинулось совсем преобразившееся существо. Стройная хрупкая девушка с копной растрепанных волос, томным ртом и блестящими глазами. В блаженной истоме она смотрела на бушующее пламя камина и курила сигарету. Энди мучительно припоминал: где-то в Твин Пиксе он уже видел этот камин. Видел то же самое кресло с мягкой спинкой, обтянутой кожей. Но где именно, он никак не мог припомнить. – У Хорна? – прикидывал Брендон, – нет, там камин поменьше, и он, к тому же, не обложен диким камнем. Может быть, у Палмеров? Но нет, у тех камин обложен распиленными каменными плитами, да и кресла у них белые.

Брендон долго перебирал в уме места, где может быть такой камин, но так ни на чем не остановился. Да и как ему было догадаться, где сделан этот снимок, ведь считалось, что в злачных местах Твин Пикса он отродясь не бывал. Все свое время он, казалось, проводил или на службе, или же со своей матерью. Особенно выезжать на задания Брендон не любил, и всегда искал удобного случая отвертеться от них. Всегда у него находилась какая-нибудь срочная работа, не терпящая отлагательства. Энди зло забросил журнал на заднее сиденье машины, но спохватился: – Хорош бы я был, – сказал он сам себе, – если бы приехал домой с этой девочкой с улицы. Представляю себе лицо моей матери. Она даже Люси терпеть не может. А что бы она сказала в таком случае?

Энди счастливо заулыбался. – Это же надо, – говорил он сам себе, разворачивая машину, – я собрался привести какую-то девочку с улицы себе домой. Конечно, с другой стороны хорошо, что мне попался в руки этот журнал и теперь можно будет показать его шерифу. Все-таки, думаю, эта фотография сможет помочь расследованию.

Проезжая мимо дома Люси Брендон притормозил. Он с тоской посмотрел на освещенные окна небольшого дома, где жила секретарша шерифа. Ему даже почудилось, что он видит тень Люси на шторах в гостиной.

«Может быть, стоит зайти – подумал Энди, но тут же посмотрел на часы и увидел, что уже довольно поздно. – Нет, как-нибудь в другой раз, завтра. Конечно, обязательно завтра. Я подойду к ней, и мы выясним наши отношения» – прошептал Брендон, разгоняя свою машину.

Нужно сказать, что у офицера Брендона была очень своеобразная мать. Второй такой матери, наверное, во всем Твин Пиксе не было. И если у этой женщины и были какие-нибудь заслуги, то основной из них, несомненно, являлось то, что Энди и Люси еще не поженились.

Миссис Брендон звали Элеонора, и она очень гордилась своим звучным именем. Гордилась так, как будто это была только ее заслуга, а не родителей или священника, который отыскал это имя в святцах. Миссис Брендон была довольно грузна и малоподвижна. Но из нее исходило столько энергии, что флюиды ощущались на милю вокруг. Ничто не оставляло ее равнодушной: будь то проехавшая за окном грязная машина или детский мяч, залетевший на ее земельный участок.

Миссис Брендон лучше своего сына знала, когда начинается служба в полицейском участке и когда кончается. И стоило Брендону задержаться дольше определенного матерью времени, как миссис Брендон уже начинала строить самые невероятные предположения.

Но в этот вечер миссис Леонора Брендон ожидала Энди не одна. К ней приехала в гости сестра ее покойного мужа мисс Элизабет Брендон.

Старые женщины сидели за столом в гостиной и, как водится, разговаривали. Мисс Элизабет Брендон привело в Твин Пике не столько желание увидеть племянника и вдову брата, сколько слухи о последних событиях в городке. Мисс Элизабет Брендон была достаточно любопытна и легка на подъем, чтобы не искать ответов на свои вопросы в ежедневных газетах и сводках новостей. Ей хотелось быть поближе к месту событий, хотелось все узнавать из первых уст. И тут она вспомнила о существовании своего племянника, служащего в полицейском участке. Мисс Брендон, долго не раздумывая, взяла билет на автобус, и к вечеру уже была в Твин Пиксе. – Ты просто себе не представляешь, дорогая, – говорила миссис Брендон, – как несправедливо поступают с моим Энди. – А что такое? – изумились Элизабет, прихлебывая чай из большой фарфоровой чашки. – Ты, конечно, можешь сказать, что я мать, и переоцениваю своего сына, но, Элизабет, в нашем полицейском участке все держится на Энди. – Неужели на нем одном? – Конечно, никто не может и шагу сделать без Энди, они все толкутся на одном месте, по десять раз обыскивают место преступления, и только мой Энди может обнаружить тайник с кокаином. К тому же ровно через минуту после того, как прибудет на место. – Тайник с кокаином? – изумилась мисс Брендон. – Да. Можешь себе представить: кокаин обнаружили в доме Лео Джонсона. – Это кто? – Сейчас скажу…

Элизабет уже довольно много была наслышана о жителях Твин Пикса и проявила завидную сообразительность:– Это тот, который хотел сжечь свою жену Шейлу на лесопилке. – Конечно, он. И вот представляешь, Элизабет, шериф со вторым своим помощником, с агентом ФБР перевернули все вверх дном в доме, а кокаин нашел мой Энди. А теперь все приписывают этому Трумену, которого-то и шерифом назвать совестно, и ФБР. Это, конечно, не справедливо, Элизабет. – Конечно, – мисс Брендон кивнула головой, – к твоему Энди относятся, я думаю, не очень справедливо, если он находит такие важные улики. – Ну, конечно же, Элизабет, мой Энди сделал все, чтобы приблизить следствие к самой разгадке. Ведь он нашел говорящую птицу, а эти идиоты не смогли уберечь ее. Он обнаружил кокаин, и помнишь, я же тебе рассказы вала… – Конечно, помню, – заспешила с ответом Элизабет.

Но миссис Элеонору Брендон было тяжело остановить, и она в пятый раз принялась рассказывать, как ее сын Энди ранил опаснейшего преступника и негодяя Жака Рено. И если бы не ее сын, то шериф Трумен давно бы погиб.

Элизабет согласно кивала головой, боясь что-нибудь возразить, иначе мать Энди вновь принялась бы перечислять заслуги своего сына перед родным Твин Пиксом. – Но, я думаю, что в этом есть вина и самого Энди, – осторожно вставила мисс Элизабет Брендон. – В чем это мой сын виноват? – обозленно спросила Элеонора. – Ну, в том, что его заслуги не оценили по достоинству. – Да, – сокрушенно покачала головой Элеонора, – мне тоже так кажется. Энди все-таки немного мягкотелый. Не то, что его отец. Тот, хоть и был уже в годах, но в полицейском участке все перед ним трепетали. Это же не шутка, Элизабет, он пять последних лет жизни пробыл на посту шерифа? – Конечно, мой брат был сильным человеком. Я иногда просто-таки удивляюсь, в кого только уродился Энди, – Элизабет искоса посмотрела на Элеонору.

Но миссис Брендон была настолько самоуверенна, что не приняла этой фразы на свой счет. – Именно это я и хочу сказать, – заявила она, – мне нравится, когда мужчина – настоящий мужчина, а не тряпка. И я всю свою жизнь только и прилагаю усилия к тому, чтобы мой Энди был настоящим мужчиной. – По-моему, – сказала Элизабет, – если судить по твоим рассказам, то подвиги Энди говорят как раз о том, что он самый настоящий мужчина.

–Да, – согласилась Элеонора, – но этого мало. Нужно, чтобы твои заслуги признавали, а вот тут-то Энди и не хватает твердости. – Видишь ли, вся беда в том, – сказала Элизабет, – что Энди до сих пор еще не женился. – Конечно, – согласилась Элеонора, – представляешь, мой Энди связался с какой-то девкой, которая работает секретаршей шерифа. Я не могу позволить себе, чтобы они встречались – ведь Энди из хорошей семьи. Я даже присмотрела ему невесту, но эта Люси из полицейского участка, по-моему, прямо-таки околдовала моего сына. Его все время тянет к ней, а я не могу этого позволить.

И миссис Брендон резким движением поставила чашку с чаем на стол так, что немного напитка выплеснулось на скатерть. – Элеонopa, дорогая, – сказала Элизабет, – по-моему, Энди достаточно взрослый, чтобы самому решить с кем встречаться. Может быть, его неуверенность исходит от того, что ты слишком опекаешь его? – Нет, по-моему, я к нему слишком требовательна, – проговорила Элеонора Брендон. – Признайся, тебе, наверное, не хотелось бы, чтобы Энди был очень уж мужественным во всем? – Как это? – изумилась Элеонора. – Я думаю, тебе приятно, когда он ласков с тобой? А ведь это кладет отпечаток и на его службу, – подбирая слова, стараясь не обидеть вдову своего брата, говорила Элизабет. – Нет, – возмутилась та. – Я вовсе не требую, чтобы он был таким всегда, но мне было бы приятно чувствовать, что он способен вести себя по-мужски.

Во входной двери послышался скрежет ключа, и в дом зашел сам Энди Брендон. Пола его плаща была оттопырена, под ней офицер прятал промокший номер журнала «Мир плоти». – Тетушка Элизабет! Как я рад! – просиял Энди. Старая женщина и офицер полиции обнялись. Но Элеонора недовольно скривилась. – Энди, тебе не кажется, что сначала нужно переодеться. И вообще, почему ты зашел в гостиную, не сменив обувь? Посмотри, с твоего плаща уже натекла целая лужа. – Хорошо, мама, – засуетился Энди, – сейчас я переоденусь и приберу за собой, я ведь знаю, как тебе тяжело.

Энди Брендон поспешил подняться наверх в свою комнату. – Я думаю, – задумчиво произнесла Элизабет, – что все-таки сперва стоило предложить ему поужинать, ведь он только пришел со службы. – Ничего с ним не станет, – резко отрезала Элеонора. – Я все-таки думаю, что он очень голоден, – сказала Элизабет, – к тому же ужин мы с тобой приготовили. И надо, не мешкая, пригласить его к столу. – Ну что ж, делай, как знаешь, если думаешь, что я не умею воспитывать детей, – насупилась мать Энди.

Элизабет эти слова неприятно задели за живое. Замужем она никогда не была и никогда не имела детей. Элизабет поднялась и проследовала к Энди.

Мать молча сидела за столом, дожидаясь возвращения родственницы.

Наконец, Элизабет спустилась к столу. – Ты сказала Энди, что ужин готов? – Да, – ответила Элизабет. – И что он тебе сказал? – Сказал, что спустится, как только переоденется. – Никто и не требует, чтобы он спустился раньше, чем переоденется, – заметила миссис Брендон. – Ты просто, Элизабет, не умеешь с ним разговаривать. Эй, Энди, – громко, чтобы ее мог услышать сын наверху, крикнула миссис Брендон.

Наверху заскрипела дверь, и послышался не очень уверенный голос Энди: – Что, мама? – Неужели ты не слышал, что ужин готов? – Хорошо, я уже надеваю рубашку. – То же самое, он ответил мне пять минут тому назад, – сказала Элизабет. – Я думаю, – сказала мать, – что позови мы его через десять минут, он ответит то же самое. Он очень медлительный. – Этому есть объяснение, – заметила Элизабет, – когда я заглянула к нему, он ползал под кроватью и искал револьверную пулю, которая выпала у него, когда он разряжал оружие.

Миссис Брендон задумалась, держа в руке чашку чая, а потом спросила: – А он что-нибудь говорил при этом? – Говорил, – изумилась Элизабет, – с кем? Мне некогда было стоять и болтать. – Сам с собой, – пояснила миссис Брендон. – Может, он ругался?

В ее голосе прозвучала нотка надежды. – Ругался? – пожала плечами Элизабет. – Энди? Разве он умеет ругаться? – Я же говорила, – зло бросила Элеонора, – он слишком мягкотел, он даже не может ругаться. – Возможно, – предложила Элизабет, – он ругался раньше, когда лез под кровать, а я просто пришла позже. – Кончил ругаться, – ворчала Элеонора, – любой настоящий мужчина ругался бы, не переставая. Каждый полицейский ругался бы без передышки. А Энди – просто размазня. – Может быть, – жалея племянника, предположила Элизабет, – он ругался, только шепотом, а я просто не расслышала. У него только ноги торчали из-под кровати, так далеко он залез в поисках пули. Может, он и ругался.

Наконец, по лестнице зазвучали неуверенные шаги Энди, и он вошел в гостиную. На его лице была широкая деланная улыбка. Именно с таким выражением он каждый день выходил к ужину и делал это не столько по собственному желанию, сколько по совету матери. Ведь его мать взяла привычку каждый раз закреплять на зеркале для бритья какое-нибудь мудрое изречение, жизненный совет, как называла их сама миссис Брендон. Но их запас у женщины был довольно ограничен и они повторялись. Почему-то самым любимым ее советом было: «Всегда улыбайся». Именно такое жизненное изречение и увидел офицер Брендон прикрепленным к зеркалу в ванной. – Ты чего так улыбаешься? Ты смеешься надо мной? – спросила Элеонора. – Я смеюсь? – изумился Энди Брендон. – Ты нашел пулю? – еще более строго спросила мать.

Энди замялся:– Всякое случается, – сказал он, садясь за стол. – Я же собственными глазами видел, как патрон вывалился из барабана и укатился под кровать. Возможно…

Но тут его перебила мать: – Только не проси меня приниматься за поиски. Я не буду ползать на четвереньках и стукаться головой о днище кровати. Я воображаю себе, Энди, как бы другие ругались, проделывая это.

Энди задело за живое слово «другие», потому что мать его постоянно упрекала именно другими. Всегда находились какие-то другие люди, которые были лучше и мужественнее ее сына. – Вовсе не так уж плохо воспитывать свой характер и сдерживать эмоции, – заметил Энди. – Мне, по-моему, это с успехом удалось. Я очень сдержан все время, никогда не позволяю себе ничего лишнего и вообще…

Тетушка боязливо его остановила:– Энди, если ты сейчас начнешь разглагольствовать, то запутаешься в какой-нибудь длинной фразе и не сможешь довести ее до конца. – Хорошо, тетушка, я ограничусь тем, что скажу: мне очень жаль, если с патроном что-нибудь произойдет, если он потеряется. – Хорошо, – успокоила его Элизабет, – я поищу его после ужина. У меня просто врожденная способность находить то, чего не может найти никто другой. – Я убежден в этом, – любезно согласился Энди, накладывая себе в тарелку жареный картофель. – Вы, тетушка, такая хорошая, вы просто как никто… – У тебя в распоряжении всего пятнадцать минут, – строго напомнила ему мать, нельзя так копаться с ужином. Долго есть вредно. – Мне бы очень хотелось, – вздохнул Энди, – чтобы ты мне хоть изредка давала закончить начатую фразу. – Пока я твоя мать, тебе придется меня выслушивать, – заверила его миссис Брендон. – Да, дорогая матушка, – отозвался Энди, – я совсем забыл спросить, как ты себя чувствуешь.

Но миссис Брендон не обратила на его фразу никакого внимания. Она уже смотрела на Элизабет. – А ты смотришь телесериал «Приглашение к любви»? – Да, но мне жаль, что я пропустила сегодняшнюю серию. – Да, жаль, – согласилась Элеонора, – но если ты хочешь, я могу рассказать, что там произошло. – Да ладно, не надо, – испуганно сказала Элизабет, боясь, что миссис Брендон начнет монолог на полчаса, – я сама утром все посмотрю, когда будут повторять. Не стоит беспокоиться. – Нет, Элизабет, эта серия, ну просто потрясающая, она была абсолютно иной, чем все предыдущие.

Элеонору было трудно остановить. – Там у хозяев виллы гости, и главный герой был пьян. Что он вытворял! Это было умопомрачительно. – Не знаю, – удивилась Элеонора, – по-моему, в пьянстве ничего умопомрачительного и веселого нет. – Да, но он прямо-таки еле держался на ногах. – Не понимаю, Элеонора, чему ты так радуешься? – Да, он был пьян, но смотрелся гораздо занятнее тех, кто держался на ногах, – парировала миссис Брендон. – По-моему, – вставил Энди, – мужчина может быть умопомрачительным и тогда, когда держится на ногах.

Мать строго посмотрела на него. – Я говорю о совсем другом. Мужчине, Энди, идет, если он позволяет себе что-нибудь лишнее. – Но, мама, ты же сама учила меня… – Энди запнулся, ему явно не хотелось вспоминать то, чему учила его мать. – И ты сам, Энди, – наставительно произнесла миссис Брендон, – только выиграл, если бы позволял себе что-нибудь лишнее. Конечно же, не всегда, а только иногда. Они бы все – и этот шериф Трумен, если только можно его назвать так, и агент ФБР Дэйл Купер признали бы тебя, признали бы все твои заслуги… – Извини, мама, но мне не хочется об этом говорить. Главное – делать свое дело честно, – Энди отправил в рот очередную порцию жареной картошки. – Больше всего меня злит, – воскликнула миссис Брендон, – твое спокойствие. Тебя никто не замечает, с тобой не считаются, а ты так спокойно все это воспринимаешь. – Ничего страшного не происходит, по-моему, – заметил Энди, – не стоит так горячиться. – Это я горячусь? – не на шутку разошлась миссис Брендон. – А по тебе так все хорошо. Ты спасаешь жизнь Трумену, а он? Он чем отблагодарил тебя? И это все, Энди из-за твоей мягкотелости.

Элизабет хотела вставить что-то, чтобы остановить свою родственницу, но махнула рукой. А та продолжала: – И еще эта Люси… Где ты только нашел такую дрянь? Она тебе совсем не пара. – Мама… – пробовал вставить Энди. – Нет, ты будешь слушать меня. Я тебя научу, наконец, быть мужчиной. – Но, мама… – По-моему, ты зря спасал жизнь этому Трумену, – зло говорила миссис Брендон, – если бы его убили, ты бы теперь был шерифом. – Мама, ты сама не понимаешь, что говоришь, – пробовал остановить ее Энди, – долг каждого полицейского защищать своего начальника. – Но ты бы тогда стал шерифом, как твой отец. – Не знаю, мама, даже если бы Гарри не стало… – Энди с трудом предположил последнее, – то думаю, шерифом стал бы Хогг. – Хогг! – мать прямо-таки закричала от негодования, – этот недоучка?

К чести миссис Брендон следует отметить, что среди ее многочисленных недостатков не было одного – расизма, поэтому ее ненависть к Хоггу ограничивалась тем, что он мог помешать сделать ее сыну карьеру. – Ты бы, Энди, уже был шерифом, как твой отец. – У нас должности не передаются по наследству, – робко вставил Энди. – Все из-за твоей мягкотелости, – все время возвращала разговор в прежнее русло миссис Брендон, – ты, Энди, боишься всех. Ты даже мне не можешь резко ответить. – По-моему, мама, это было бы не очень прилично, – заметил Энди. – Нет, ты не мужчина, – с сожалением в голосе произнесла миссис Брендон, – ты даже не умеешь ругаться. Из тебя так и не получился настоящий полицейский. Ты даже не можешь как следует напиться, – привела свой последний, сомнительный аргумент мать.

Энди поморщился. Жареный картофель явно не лез ему в горло. Энди отложил вилку и нож. – Послушай, мама, по-моему, трезвость – это одно из моих немногих достоинств. – Ты не умеешь ничего, – твердила мать.

Энди поднялся из-за стола, пожелал тетушке Элизабет спокойной ночи и ушел к себе. А миссис Брендон продолжала:– Как я хочу, я бы кажется, отдала все на свете, – повторяла она с горячностью, – чтобы Энди хоть немного походил на настоящего мужчину, на настоящего полицейского. – Но ведь он всегда был таким, как сейчас, – напомнила ей Элизабет. – Конечно, я его баловала, но я и не подозревала, что он всю жизнь будет большим ребенком. – Мне кажется, – возразила Элизабет, – что он славный парень. А ты одна из тех, кто всегда недоволен жизнью, не воспринимает людей такими, какие они есть на самом деле. – Я знаю, что он славный, – согласилась миссис Брендон, – я же люблю его больше всех на свете. Но именно поэтому я не хочу краснеть за него. Думаешь, мне легко идти по Твин Пиксу и в каждом взгляде читать, что мой сын смешон. Я хочу, чтобы мой сын был настоящим мужчиной, и делаю для этого все, что могу. Меня раздражает, что тут уже поделаешь, что он не совершает таких поступков, как другие мужчины. – А разве все остальные настоящие мужчины и полицейские постоянно ругаются и напиваются? – Конечно, а как же иначе? Ведь я была женой шерифа. Мне ли не знать полицейских? – с каменной уверенностью в голосе произнесла Элеонора.

Элизабет пожала плечами, но возражать не стала. В конце концов, такой разговор обещал стать бесконечным. – По-моему, у вас в Твин Пиксе очень мило, – сказала она, думая, что на такое ее родственнице нечего будет возразить. – В Твин Пиксе станет очень мило, – ледяным тоном произнесла миссис Брендон, – когда мой сын найдет убийцу Лоры Палмер, и его сделают шерифом.

Энди Брендон сидел наверху в своей комнате, в отчаянии обхватив голову руками. Абсолютно ничего невозможно было сделать с его матерью – она всегда была недовольна своим сыном. Энди никак не мог придумать, чем бы ей угодить. Все ей не нравилось, все ей было не так. Энди не пьет – она недовольна, Энди производят в заместители шерифа – ей не нравится, что не в шерифы. Мать недовольна, что Энди до сих пор не женился, но стоит ему упомянуть имя Люси, как с матерью прямо-таки приключается истерика. Энди поднялся и, стараясь ступать бесшумно, заходил по комнате.

Некоторое время снизу, из гостиной, еще слышались голоса матери и тетушки Элизабет. Но потом женщины зазвенели посудой, убрали со стола и разошлись по комнатам. Энди в нерешительности остановился, ему абсолютно не хотелось спать. – Ах так, – зло проговорил сам себе Энди, – маме не нравится, что я слишком мягкотелый, что я считаюсь с ее мнением. Ну, так вот, посмотрим еще, на что я способен.

Энди подошел к дверям, взялся за ручку, но в нерешительности остановился. – А может не надо, – подумал он.

Но перед его внутренним взглядом вновь предстала его мать: «Из тебя никогда не получится настоящий мужчина, настоящий полицейский, если ты будешь таким мягкотелым».

Энди решительно рванул на себя дверь и прошел через темную гостиную. В прихожей он накинул на плечи еще мокрый плащ и вышел из дому. На дорожке в саду он остановился и оглянулся на свой дом. Окна были потушены, лишь слабый свет ночника пробивался из-за штор спальни его матери. – Извини, мама, – прошептал Энди, – но ты сама этого хотела.

И он зашагал к шоссе. Теперь Энди казалось, что никто и ничто не сможет его остановить. Он шел в незастегнутом плаще по улице. Редкие фонари освещали мокрый асфальт, ветер неистовствовал в соснах. – Я всем докажу, кто я такой, – шептал Энди Брендон, – чеканя свой шаг. – Я всем покажу, они все узнают. Я приду и скажу…

Энди Брендон направлялся к дому секретарши шерифа. Он уже представлял округлившиеся от удивления глаза Люси, когда он, Энди Брендон скажет ей, что хочет на ней жениться, представлял, как растерянная Люси спросит:– А как же твоя мать?

А он беспечно махнет рукой. – А почему я должен с ней считаться?

Пройдя целый квартал, Энди Брендон сбавил шаг, ему захотелось вернуться назад. Первая горячность прошла, и ночной воздух вновь показался ему холодным и сырым. Энди закутался в плащ.

Перед самыми воротами дома Люси он уже почти плелся. Какое-то время Брендон в нерешительности топтался возле калитки и никак не мог заставить себя войти. – Люси, Люси, – шептал Энди, – что тебе приходится переживать из-за меня! Но я докажу, я докажу, что я мужчина и настоящий полицейский.