Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2"

Купер улыбнулся. – Вот и прекрасно, – произнес он так, что Томми не понял, к чему относится эта фраза – то ли к тому, что он уже на месте, то ли к тому, что ему понравилась лекция Купера, то ли – к тому, как проходимец-шериф использовал свое служебное положение. – Вот и прекрасно, Томми, – повторил Купер. – Послушай-ка… Сходи в каталажку и приведи сюда одного парня, Джозефа Хэрвэя… Мне надо бы с ним кое о чем поговорить…

Спустя несколько минут Джозеф сидел в кресле перед Дэйлом. – Что это? – агент ФБР коротким жестом указал на целлофановый пакет с белым порошком, лежавший перед юношей на столе.

Хэрвэй пожал плечами. – Не знаю…

Купер, резко поднявшись из-за стола, взял пакет и подвинул его к Джозефу. – Не знаешь?.. – Нет… – Зато я знаю…

Джозеф с недоумением глянул на Купера. – И что же это такое?..

Дэйл ответил равнодушно, будто бы ему приходилось объяснять подобные вещи едва ли не каждый день:– Наркотик.

Джозеф быстро-быстро заморгал, будто пытаясь отогнать от себя какое-то слишком навязчивое видение. – Наркотик?.. – переспросил он, будто не расслышав слов Дэйла. Тот кивнул. – Да. Кокаин.

Джозеф не верил своим ушам. – Как вы сказали?..

Купер повторил таким же ровным голосом. – Кокаин.

В разговор неожиданно вступил шериф – когда Томми привел в кабинет Джозефа, он намеренно отошел за ширму в конце кабинета:– Может быть, Джо, расскажешь нам, как это оказалось в бензобаке твоего мотоцикла?..

Вид у Хэрвэя был очень растерянный – чтобы не сказать убитый. – Не знаю… – едва слышно ответил он, – честное слово, не знаю… – И все-таки…

«Видимо, мне подкинул это Бобби Таундеш, – подумал Джозеф. – Наверняка он, больше некому… Только какого черта ему понадобилось подставить меня и в глазах Гарри? Мстит за ту драку в „Доме у дороги“? Или за безобразную сцену на кладбище?… А может быть, что-то пронюхал о наших собраниях на книжном складе?..»– Послушай, Джо… – мягко произнес Купер. – Послушай меня…

Хэрвэй поднял голову. – Да…

Купер уселся рядом с юношей. – Джо… Я хочу тебе помочь…

Хэрвэй с благодарностью посмотрел на Дэйла.

Купер продолжал:– Я не сомневаюсь, что эти наркотики тебе подбросили… Я даже знаю, а если и не знаю, то наверняка догадываюсь, кто это сделал… – Дэйл вопросительно посмотрел на Джозефа, ожидая, что тот продолжит его мысль, однако юноша почему-то молчал. – Во всяком случае, – произнес Гарри, – этот пакет обнаружен в бензобаке твоего мотоцикла, Джо… – в голосе Трумена прозвучало: «Извини, но я ничего не могу сделать, приятель…» – А по законам, которые, надеюсь, ты тоже знаешь, я вынужден задержать тебя и держать тут до тех пор, пока все обстоятельства не выяснятся…

Неожиданно для Купера и Трумена Хэрвэй спросил:– Это правда, что доктор Джакоби сейчас находится в больнице?..

Трумен опешил. – Да… А почему тебя это так интересует?..

Хэрвэй махнул рукой. – Так… А что с ним произошло?.. – Он стал жертвой своей болезни, – уклончиво ответил шериф. – А это правда, что на него было совершено какое-то нападение?..

Шериф удивленно поднял брови. – Нападение?.. – Да. – А откуда тебе это известно?.. – Мне сказала об этом Донна…

«Как это я сам не сообразил, – подумал шериф, – конечно же. Донна, кто же еще мог… Ведь ее отец работает в клинике и как раз занимается этим доктором Лоуренсом Джакоби, черт бы его подрал…»– А почему тебя это так интересует?..

Вытащив из кармана куртки кассету, Джозеф положил ее на стол. – Это – последнее звуковое письмо к доктору Джакоби Лоры Палмер… – он указал пальцем на надпись, сделанную на конверте. – «Двадцать третьего февраля», – прочитал он. – Как раз в тот день…

Купер, все это время слушавший диалог шерифа и Джозефа, взяв кассету, аккуратно положил ее в карман и спросил:– Джозеф!.. Что за опасную игру ты затеял? Откуда у тебя это?.. – Я случайно зашел домой к Джакоби – как раз в тот момент, когда он отправился на свидание с Лорой Палмер, после которого и попал в госпиталь… – Это тебе тоже Донна сказала?.. – осведомился Трумен.

Хэрвэй кивнул. – Да. – Значит, ты проник в квартиру доктора Джакоби без его ведома?.. А знаешь, как это называется на языке закона? Кража со взломом.

Джозеф поспешил оправдаться:– Но квартира была открыта… – Открыта?.. Допустим… Скажи, – шериф пристально вглядывался в глаза Хэрвэя, – скажи, ты был в этой квартире один?..

Джо тихо ответил тоном, который, казалось, ни у кого не должен был вызывать сомнений:– Да.

Сделав коллеге жест рукой, чтобы тот замолчал, Купер спросил:– А для чего тебе понадобилось быть в квартире Лоуренса?.. – Для того… – Джозеф принялся оглядываться по сторонам, словно ища подсказки, – для того, чтобы… – В общем, вы, Дэйл, еще не знаете Твин Пикса. Дело в том, что этот доктор Джакоби – известный в городе психоаналитик, к услугам которого прибегает, наверное, добрая половина нашего города… У него очень оригинальная методика – пациенты не записываются на прием, а присылают доктору аудиокассеты… В общем, я знал, что Лора Палмер тоже пользовалась его услугами… – Откуда?.. – Она сама говорила мне об этом, – ответил Джозеф, прекрасно понимая, что теперь проверить правдивость его слов невозможно, – да, Лора говорила мне, что пересылает кассеты Джакоби.. Лучше прослушайте…

Шерифу уже порядком надоел этот разговор – долгий, нудный и бессодержательный. Он, устало проведя пятерней по лбу, произнес:– Ладно… Доктора Джакоби отложим до другого раза… И все-таки – каким образом в бензобаке твоего мотоцикла оказался кокаин? – вернулся он к исходной точке разговора.

Хэрвэй осекся и замолчал. – Не хочешь говорить – не надо, – сказал шериф, – тогда возвращайся в каталажку и подумай хорошенько обо всем, что мы тебе тут сказали…

Дэйл кивнул. – Да, мне кажется, что Гарри прав. Тебе действительно сейчас лучше всего несколько дней просидеть в каталажке… Для твоей же пользы, Джо… – Что вы имеете в виду?..

Купер мягко улыбнулся. – Во-первых, ты, как ценный свидетель, всегда будешь под боком… Во-вторых… – Купер очень любил такую манеру оформления своих мыслей – «во-первых, во-вторых, в-третьих…» – Так вот, во-вторых – если этот кто-то, имя которого ты почему-то так упорно не хочешь называть, способен так подло подставить тебя, подбросив наркотики, никто не может дать гарантий, что в следующий раз он не опустит на твою голову кирпич. Ну, а в-третьих, приятель, это наверняка убережет тебя от новых необдуманных поступков… – Дэйл, нажав на кнопку селектора, произнес в микрофон: – Томми, большое спасибо за услугу… Уведите задержанного обратно в камеру!..

Весь день Эда Малкастера не покидало какое-то тревожное предчувствие беды. Он почему-то думал, что должно случиться нечто очень скверное, из рук вон выходящее… В такие минуты Эд часто вспоминал известный афоризм, приписываемый в Твин Пиксе старику Хилтону – «Плохие времена наступают, когда начинаешь к ним загодя готовиться»… Эд Малкастер, хотя и не любил старика Хилтона, неоднократно имел возможность убедиться в справедливости этого изречения на собственной шкуре.

Подъехав к коттеджу, Эд несколько смутился и удивился одному обстоятельству – несмотря на довольно позднее время, света в окнах не было.

«Что еще такое? – с тревогой подумал он. – Куда же Надин запропастилась…»

Обычно по вечерам его одноглазая жена была дома – Эд знал это наверняка.

Вытащив из кармана брюк ключи, Малкастер вставил один из них в замок и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. – Это что еще такое?.. – пробормотал он. – Неужели Надин забыла закрыть за собой двери?..

Пройдя в темную прихожую, Эд включил свет и, окинув взглядом вешалку, убедился, что вещи жены на месте. – Странно, – пробормотал он, – очень странно. Может быть, она просто заснула?..

Почти бегом он поднялся по лестнице на второй этаж и, заметив на кушетке прикрытую пледом жену, а рядом, на столике – пустой флакончик из-под «Циклопакса», сразу же все понял. – Надин!.. – принялся он изо всех сил тормошить жену. – Надин!.. Надин!!.. Что ты натворила!..

Голова Надин тряслась, как у тряпичной куклы. Она молчала. – Надин!..

Та не подавала никаких признаков жизни. – Надин!.. Очнись!..

Эд пощупал пульс своей жены – он едва угадывался.

Малкастер, бросившись к телефону, судорожно набрал номер клиники. – Алло!.. Это Эд Малкастер!.. Сейчас же вышлите карету «скорой помощи»!.. Моя жена отравилась…

У Шейлы Джонсон, как и у каждой женщины подобного склада, было в жизни несколько привычек, достаточно постоянных, чтобы ими когда-нибудь поступиться и довольно необременительных, чтобы они успели надоесть. Одной из привычек было мытье головы строго раз в неделю, в понедельник вечером.

Шейла и сама не могла взять в толк, почему для мытья головы она выбрала именно этот день и именно это время суток; во всяком случае, это вошло в постоянную привычку, а собственные привычки Шейла очень любила.

Включив воду, миссис Джонсон полезла в бельевой шкаф за огромным махровым полотенцем. Неожиданно ее рука нащупала на полке пистолет.

«Хорошо, – подумала она, – хорошо. Тот самый…»

Да, это было действительно то самое оружие, из которого она прострелила предплечье своего мужа.

Аккуратно положив пистолет на полочку в ванной, рядом с полотенцем, она, еще раз проверив, подходит ли вода для мытья головы, подставила волосы под теплые струи.

«Черт, – выругалась про себя Шейла – шампунь попал ей в глаз. – Черт… Всегда со мной что-нибудь случается…»

Она протянула руку к полочке – туда, где несколько минут назад положила полотенце, но в этот момент кто-то, схватив девушку за запястье, с силой сжал его – Шейла успела только вскрикнуть:– Ой!..

В лицо Шейлы плеснуло холодной водой – она открыла глаза: перед ней стоял Лео. – Ты?.. – только и смогла произнести девушка. Лео мерзко ухмыльнулся. – Да…

Только теперь Шейла заметила в руках Лео пистолет – тот самый, который она так непредусмотрительно взяла с собой в ванну. – Ну, как жизнь?.. – спросил Лео таким тоном, будто бы говорил не с человеком, который несколько дней назад стрелял в него, а с закадычным приятелем, обычным соседом по столику в пивной. – Как ты поживаешь?..

Шейла растерянно заморгала. – Так…

Лео снял оружие с предохранителя. – А теперь постарайся представить, – произнес он с отвратительной ухмылкой, – постарайся представить, дорогая, – это слово он произнес с такой издевкой, что девушке стало не по себе, – что ты почувствуешь, когда пуля прошьет тебе живот…

Но тону, которым были произнесены эти слова, Шейла поняла, что Лео не шутит – она слишком хорошо знала своего мужа.

Девушка заморгала еще чаще. – Я… – начала было она. Шейла была настолько обескуражена произошедшим, что не знала, что и сказать. – Я… Лео, ты…

Вороненое дуло приблизилось к лицу девушки и уткнулось ей в щеку. – Ну-ка, ну-ка, – продолжал ухмыляться Лео, корча отвратительные гримасы, – ну-ка, дорогая, что ты еще скажешь?.. – он сделал паузу, ожидая ответа жены – та молчала. – Что ты скажешь в свое оправдание?..

Шейла попыталась вырваться из цепких рук своего мужа, однако тот, резким движением вывернув ей руку, заставил вскрикнуть от боли. – Не дергайся, не дергайся, – сказал Лео, – не дергайся, дорогая… Будешь дергаться, я сделаю тебе очень больно… Ты ведь знаешь, как хорошо это у меня получается… Не правда ли?..

Видимо, предвкушение издевательского куража придавало Джонсону необычайную словоохотливость и склонность к своеобразному юмору.

Шейла вновь попыталась вырваться. Короткий взмах кулака Лео – и перед глазами девушки поплыли огромные фосфорические круги. Удар был не очень силен, но пришелся прямо в губы – девушка вместе со сгустком крови выплюнула на пол выбитый зуб.

Заметив это, Лео принялся притворно сокрушаться:– Ай-яй-яй… Зубик выбил…

После этих слов Лео, сняв с крюка бельевую веревку, выволок девушку на кухню и в мгновение ока привязал ее к столбу, подпиравшему потолок.

Шейла расширенными от ужаса глазами посмотрела на насильника. – Лео!.. Ты что?..

Лео, ничего не ответив, потуже затянул узел на ее запястьях.

Лео-Джонсон коротко замахнулся на Шейлу, она вздрогнула. – Заткнись… – заметив на губах своей жены кровавую пену, он вновь издевательски произнес: – Ай-яй-яй… Инвалид ты наш… У тебя всегда была такая очаровательная улыбка…

Шейла наклонила голову – она приготовилась к самому худшему,

Лео продожал свои издевательства:– Твоя улыбка всегда сводила с ума мужчин… И не только мужчин, но и подростков…

«Боже, – в неописуемом ужасе подумала девушка, – Боже, неужели… неужели он и про Бобби все знает… Откуда?..»– Да-да, разных сопляков…

«Откуда?..»

Голос Лео наполнился презрением. – Ты, уличная потаскуха… Ты изменяла мне с самыми последними людьми…

«Откуда он знает?..»

Лео уже не говорил, а кричал:– Ты трахалась со всеми подряд, ты не пропускала ни одного смазливого подростка… Даже этого сына придурка Гарланда…

«О Боже… Что сейчас со мной будет», – подумала Шейла и попыталась высвободить руки, однако эта попытка оказалась тщетной – Лео привязал ее очень сильно.

Джонсон прищурился. – Ну, может быть, ты хоть что-нибудь скажешь?.. – он, вытащив из кармана сигарету, размял ее и, щелкнув зажигалкой, выпустил прямо в лицо девушке струйку сизого дыма, та закашлялась. – Может быть, ты хоть чем-то сможешь оправдаться?..

Шейла, подняв голову, посмотрела в глаза своего мучителя и поняла, что на этот раз пощады не будет. – Я… Лео, ты… – принялась бессвязно лепетать она. – Я не так… Лео… прости меня…

Насладившись беспомощностью жертвы, Лео затушил сигарету и, вытащив из-за пазухи какой-то газетный сверток, ударил им девушку по голове. Шейла вскрикнула и сразу же потеряла сознание…

Глава 32

Ночные разговоры Донны и Гарриет Хайвер. – Джозеф, сидя в камере, размышляет о загадочной надписи на носовом платке Лоры Палмер «Огонь, пойдем со мной». – Лео перевозит Шейлу на лесопилку Пэккардов.

Отношения сестер Хайвер никогда не отличались ровностью, чаще всего они вписывались в эмоциональный диапазон от острой взаимной ненависти до горячей обоюдной любви. «Обычное дело, когда в семье две сестры-подростка», – сказал однажды по этому поводу их отец Уильям и, видимо, был прав.

Живя в одной комнате. Донна и Гарриет ругались и мирились по несколько десятков раз на день – скандалы, причем, как правило, по самым пустяковым поводам, начинались с пробуждения, тлели за завтраком и приобретали взрывоопасный характер по дороге в школу; перемирие, хотя и перманентное, обычно наступало перед сном – девочки не любили засыпать сразу же после того, как родители заставляли их лечь в кровать, и, улегшись, любили поболтать о самых различных вещах.

В тот день все началось, как обычно – Донна и Гарриет вусмерть поругались за завтраком из-за неподметенной вчера комнаты – Донна утверждала, что теперь очередь Гарриет, та со слезами доказывала обратное. Весь день они демонстративно не замечали друг друга, и только оказавшись в постели, одновременно решили восстановить мир – было только одиннадцать вечера, и ни одной, ни другой спать не хотелось…

Донна, как старшая, взяла инициативу на себя. Приподнявшись на локте, она обернула голову к Гарриет и тихо сказала:– Гарри? Ты не спишь?..

Со стороны кровати Гарриет спустя несколько секунд послышалось:– Нет…

Донна вновь спросила:– А что ты делаешь?..

Подумав, младшая сестра ответила:– Ничего… Думаю… – О чем?..

Гарриет обернулась в сторону Донны. – Думаю… – О чем?..

Со стороны кровати Гарриет послышался шорох поправляемого одеяла. – О том же, о чем и ты…

Донна не отставала:– А откуда ты знаешь, о чем я сейчас думаю?..

Гарриет хмыкнула. – Знаю… Об этом сейчас весь наш город думает… – Ну, и о чем же думает весь город?..

Гарриет вновь хмыкнула. – Будто не знаешь… – И все-таки…

До слуха Донны вновь долетел шорох поправляемого одеяла. – Не придуривайся… О гибели Лоры Палмер… В спальне воцарилась тишина.

Первой прервала паузу Донна:– А почему это тебя так интересует?..

«Сказать или не сказать? – подумала Гарриет. – Если скажу, она вновь примется смеяться надо мной, а если не скажу, могу много не узнать… Ведь она наверняка в курсе многих вещей… Нет, все-таки, наверное, лучше сказать… Может быть, Донна и сообщит мне что-нибудь такое… Полезное…»

Донна повторила вопрос:– А почему, Гарри, тебя это так вдруг заинтересовало?.. Ни с того, ни с сего?..

Гарриет, отлично знавшая характер сестры, решила, что сейчас лучше всего прикинуться дурочкой – кстати, Донна всегда с некоторой издевкой говорила, что у нее это настолько хорошо получается, что и прикидываться не надо… – Мне кажется, Лора стала жертвой несчастной любви, – произнесла Гарриет чрезвычайно высокопарно и напыщенно – она часто слышала эту фразу в мелодраматических телесериалах.

«Придуривается, – решила Донна. – Точно так сказала вчера Ребекка Польстер в четыреста двадцать девятой серии „Хроники Дороти Пэгг“, когда Билли Крамер спросил ее о судьбе дочери… Гарриет, кажется, смотрела эту серию… Впрочем, если и нет, она наверняка могла слышать эту фразу в какой-нибудь другой телепрограмме… Наверняка придуривается, наверняка…»– Хорошо. А как ты считаешь, кого она любила? – осторожно поинтересовалась Донна, прекрасно зная, какой ответ последует. Донна была просто уверена, что младшая сестра наверняка назовет имя Бобби Таундеша или Джозефа Хэрвэя, а вопрос этот задала просто так, чтобы еще раз убедиться в своей правоте.

Ответ Гарриет прозвучал для Донны более чем неожиданно. – Мне кажется, она любила Бенжамина Хорна, – произнесла Гарриет.

Донна от удивления приподнялась и пристально посмотрела на сестру – на подушке чернели лишь ее кудри. – Кого?.. Кого?..

Гарриет повторила тем же невозмутимым тоном. – Бенжамина Хорна. Папочку твоей одноклассницы Одри Хорн… – С чего это ты взяла?..

Гарриет замолчала.

Донна знала, что означает это молчание.

«Наверняка думает, стоит мне говорить или нет, – решила она, – значит, ей известно что-то такое, что не знает никто из нас. Даже Джозеф и я…»

Гарриет продолжала тянуть паузу.

Донна не выдержала:– Ну говори же…

Гарриет замялась. – А ты никому не расскажешь?..

Донна поспешила успокоить младшую сестру:– Нет, Гарри, не расскажу… Это только ты у нас в семье способна на такие вещи – помнишь, как рассказала папе о моем бегстве через окно?.. – Неправда, неправда! – принялась оправдываться сестра. – Я ему ничего не говорила… Я только сказала:

«Папа, вот это окно, а вот это – кровать Донны…»

Донна, чувствуя, что нить разговора начинает ускользать, решительно вернула беседу в прежнее русло. – Значит, ты уверена, что Лора была влюблена в Бенжамина Хорна?.. – Нет… – Но ты только что сама это сказала, – с досадой произнесла старшая сестра.

Гарриет ответила несколько обидчиво:– Я так не говорила – что «уверена»… Это только мои предположения…

Донне до смерти надоела эта беседа – подобные диалоги их школьный учитель физики обычно называл пустым сотрясением воздуха». Он был прав, этот учитель – беседа крутится вокруг одного предмета, причем никто из беседующих не решается взять инициативу на себя… – Короче, – произнесла Донна. – Ты говоришь, что мистер Хорн и Лора Палмер… – Ничего я не говорю… – Тогда почему же… – Просто я однажды видела, как они целовались в «линкольне» Хорна…

Донна замолчала, обдумывая услышанное. – Ты уверена?.. Гарриет хмыкнула. – Конечно…

В спальне вновь воцарилась долгая пауза.

«Интересно, – соображала Донна, – что общего могло быть у Лоры с этим Хорном… Что могло их связывать? Ну, допустим, их отцы имели какие-то совместные дела, Лора работала в парфюмерном отделе… И почему она ничего мне не говорила?..»

Молчание прервала Гарри. – Послушай, Дон, – произнесла она таким тоном, что старшая сестра сразу же поняла – сейчас Гарриет ее о чем-то попросит. – Да… – Послушай… Я вот сейчас заканчиваю одну вещичку… ты же знаешь, я иногда пишу эротическую прозу…

Донна кивнула в ответ. – Да, знаю… – И я, насмотревшись на похороны Лоры Палмер, пришла к выводу, что главная героиня недостойна такой смерти и таких похорон… – И что же ты решила? – улыбнулась старшая сестра. – Каких похорон она достойна?..

Гарриет на минуту задумалась. – Мне кажется, наилучшая смерть – это смерть под колесами поезда… Чтобы главную героиню разорвало на мелкие кусочки…

Донна вновь улыбнулась. – Ты, наверное, начиталась Льва Толстого?.. «Анну Каренину»? – Донна не любила этого писателя. – Да… – И что же?..

В ответ последовало:– Как ты думаешь, стоит ли бросить мою героиню под колеса поезда?..

Донна, не раздумывая, ответила:– Ни в коем случае. – Почему же?.. – Понимаешь, – начала старшая сестра, – эта сцена – имею в виду гибель главной героини под колесами поезда – будет выглядеть целиком лживо и неправдоподобно…

Гарриет это объяснение не удовлетворило. – Это еще почему?..

Донна, поднявшись с кровати, сунула ноги в шлепанцы и, подойдя к койке Гарриет, уселась рядом. – Дело в том, что настоящая женщина всегда думает, как она будет выглядеть… Всегда и везде. Даже в гробу… Любая женщина – если она, конечно, настоящая женщина, всегда должна думать, какое впечатление она произведет на мужчин…

«Отличная идея!.. – подумала Гарриет. – Надо будет где-нибудь вставить…»– Кстати, – сказала Гарриет, – недавно я прочитала одно классное стихотворение – правда, так и не выяснила, кто же автор, у книги была оторвана обложка…

Донна вздохнула.

«Сейчас наверняка захочет мне его продекламировать… Ладно, пусть читает, спать все равно не хочется…»– …и оно мне так понравилось, что я решила выучить его наизусть… Прочитать?..

Донна кивнула. – Читай…

Быстро поднявшись с кровати, Гарриет подошла к окну, чтобы на нее падал лунный свет, и принялась замогильным голосом читать:– «Духи смерти»… – это название… – Боже, – прошептала Донна, – опять, наверное, о кладбищах…

Гарриет продолжала:

Среди раздумья стылых плит

Твоя душа себя узрит,

Никто не внидет в сумрак ложа,

Твой сокровенный час тревожа.

Молчи наедине с собой,

Один ты будешь здесь едва ли,

Ведь духи мертвых, что толпой

Тебя при жизни окружали,

И в смерти вновь тебя найдут:

Их воля явственнее тут…

— Где их воля явственнее? – не поняла Донна. Гарриет отмахнулась:– Неужели не понятно?.. На кладбище, где же еще… Не мешай. – Она продолжила декламацию:

Погасит мрак сиянье ночи,

И звезды, затворяя очи,

Не обронят с престольных круч

С надеждой нашей схожий луч.

Но звезд померкших отсвет алый

Покажется душе усталой

Ожогом, мукой, дрожью век,

И он прильнет к тебе навек.

— К кому прильнет? – вновь не поняла Донна. – Какая разница… слушай дальше:

Не сгонишь этих мыслей с круга,

Круг образов замкнется туго,

Они, в душе найдя приют,

Как росы с луга, не уйдут.

Затих Зефир – дыханье Бога,

И дымка над холмом полого,

Прозрачно, призрачно дрожит,

Как знаменье, она лежит

На деревах под небесами,

Таинственней, чем тайны сами…

Обернувшись к сестре, Гарриет спросила: – Ну как тебе?..

Донна неопределенно пожала плечами. – Красиво написано… Только ничего не понятно… «И он прильнет к тебе навек…» – процитировала она по памяти. – Кто прильнет?..

Гарриет уселась на койку. – Это все потому, что ты прагматик по жизни… – С чего это ты взяла?..

Гарриет, улегшись на кровать, накрылась одеялом. – Так кто прильнет? – повторила свой вопрос Донна, иронически посмотрев на младшую сестру. – Ты мне так и не ответила…

Та, натянув на голову одеяло, проворчала:– Отстань…

Донна пожала плечами. – Хорошо, как хочешь… Я ведь не просила, чтобы ты мне это читала…

Спустя несколько минут из-под одеяла послышался голос Гарриет:– И не забудь, что завтра твоя очередь подметать комнату…

Донна не обратила на реплику сестры абсолютно никакого внимания. Уже засыпая, она подумала: «неужели у Лоры Палмер действительно было что-то с Бенжамином Хорном?.. Если да, а это наверняка так, то что именно?.. И почему об этом никто не знает?..»

Джозеф Хэрвэй был помещен в самую лучшую камеру каталажки. Так распорядился шериф – видимо, авторитет агента ФБР Купера был в его глазах столь высок, что Гарри тоже уверовал в то, что наркотики в бензобаке «Харлей-Дэвидсона» не принадлежат хозяину мотоцикла, а, скорее всего, подброшены с целью опорочить его доброе имя в глазах полиции. Кроме того, Трумен проявил неслыханный для него либерализм – он разрешил свидания для любых посетителей, желавших видеть Хэрвэя, в любое время суток. Джозеф знал наверняка, что к нему обязательно наведаются как минимум два человека – Донна Хайвер и его дядя Эд, хозяин бензоколонки, и с нетерпением ожидал их появления.

В ожидании посетителей Джозеф долго и напряженно думал о некоторых странных обстоятельствах, связанных со смертью Лоры, пытаясь свести концы с концами. В последнее время его более всего занимала загадочная надпись, выполненная почему-то кровью на платке, найденном в районе предполагаемого места преступления – «Огонь, пойдем со мной».

Как и все обитатели подобных заведений, Джозеф довольно быстро приобрел привычку разговаривать самому с собой. – Интересно, – шептал он, механически вертя на пальце ключи зажигания своего мотоцикла – Трумен то ли по забывчивости, то ли по прямому умыслу оставил их задержанному, – интересно, что это могло значить?.. «Огонь, пойдем со мной»… – Хэрвэй внезапно вспомнил, инк однажды, на каком-то пикнике Лора то ли в шутку, то ли всерьез сказала: «Ты не можешь разжечь во мне огонь. Но я знаю одного человека, который способен ни это…» Тогда Джозеф, чрезвычайно обидевшись на свою подругу, прервал ее; теперь он жалел об этом. «Огонь, пойдем со мной», – это наверняка о том мужчине, которого имела в виду Лора, – решил Джозеф. – Наверняка о нем, больше не о ком…»

Размышления Хэрвэя прервал Томми Хогг, принесший в камеру обед.

Джозеф, заметив на подносе большую плитку шоколада – вне всякого сомнения, этот продукт не мог входить в тюремный рацион, вопросительно посмотрел на заместителя шерифа. – Это откуда? Томми улыбнулся. – Подарок Дэйла Купера, – произнес он. – Он сказал мне, что шоколад прекрасно восстанавливает силы… Мы-то знаем, что ты сидишь тут не потому, что представляешь общественную опасность, а только для того, чтобы не наделал очередных глупостей…

Джозеф благодарно улыбнулся. – Спасибо…

Томми принялся собирать грязную посуду, оставшуюся с завтрака. – Не за что… Благодари мистера Купера.

Когда Хогг ушел, Джозеф вновь принялся выстраи-нать логические цепочки:– Хорошо. Допустим, это – какой-то мужчина. – Напряженно думал он. – Кто же это тогда мог быть? Доктор Джакоби?.. Нет… Бобби? – Джозеф поморщился от этой догадки. – Тоже нет… Может быть, тот, в красном «корвете»?..

Очнувшись, Шейла открыла глаза и осмотрелась. Она находилась в каком-то нежилом помещении, скорее всего – дровяном складе или пакгаузе. На полу валялись свежие стружки, обрезки древесины и древесная кора. Пахло свежей смолой. Взгляд Шейлы упал на большую надпись, выполненную на стене помещения масляной краской – «Лесопилка Пэккардов. Сушилка № З».

«Лесопилка? – удивилась девушка. – Интересно, как я тут оказалась?»

Она попыталась было освободиться, но это ей не удалось – руки были заведены назад и привязаны к огромной поперечной балке, подпиравшей потолок.

Двери скрипнули, и на пороге показался Лео – Шейле сразу же бросилось в глаза то, что в руках у него была огромная металлическая канистра. Острый бензиновый запах не оставлял сомнений, что в ней налито.

Подойдя к пленнице, Лео потрепал ладонью ее щеку – обычно так обращаются с маленькими детьми, желая их приободрить. – Не бойся, – процедил он сквозь зубы, – не бойся, все будет хорошо…

Шейла опустила голову. – Сволочь… – прошептала она.

На ее счастье, Лео, который в это время отошел с канистрой вглубь помещения, не расслышал этого слова.

Поставив в угол канистру, Лео открутил пробку и плеснул горючее на пол, устланный стружками, и на стены. После этого он вытащил из внутреннего кармана куртки большой пакет и развернул его. Это была самодельная мина с часовым механизмом.

Заметив в глазах Шейлы удивление, ее муж принялся объяснять:– Как только маленькая стрелка часов подойдет вот к этой цифре, устройство сработает и воспламенит фитиль. – Лео, взяв канистру, вылил из нее остатки дорожкой от пробензиненной стены ко взрывному устройству. – А ты, дорогая, будешь стоять тут, привязанная, и смотреть, как эта стрелка неминуемо приближается к заветной цифре, будешь прислушиваться к тиканью стрелок, отсчитывающих секунды твоей жизни. – Лео улыбнулся. – Последние секунды твоей жизни, – добавил он.

Шейла попыталась сделать последнюю попытку спасти свою жизнь:– Послушай, Лео, – начала она. – Ты совсем не то обо мне думаешь…

Тот, не дослушав, оборвал ее коротким жестом. – Не надо. Все и так ясно…

Заведя часы и еще раз тщательно проверив, все ли сделано так, как следует, Лео на прощание улыбнулся и вышел, аккуратно затворив за собой двери…