Текст книги "Не делись со мной секретами"

Глава 11

– Четыреста одиннадцать долларов? – взвизгнула Джесс. – Вы с ума сошли!

Молодой негр, стоявший за высокой белой конторкой, сохранял спокойное лицо. Очевидно, он привык к таким вспышкам.

– Счет подробно расписан. Взгляните еще раз...

– Я уже посмотрела. И все равно мне непонятно, что могло потянуть на четыреста с лишним долларов! – Джесс сообразила, что ее голос переходит на пронзительный визг, что другие сотрудники авторемонтной мастерской, куда она отдала свою машину в ремонт почти три недели назад, уставились на ее.

– С ней было много работы, – напомнил ей молодой человек.

– Неисправен был только один «дворник»!

– На самом деле оба «дворника», – заявил мужчина, чье имя, согласно табличке на груди, было Роберт. – Вспомните, мы вам звонили и сказали, что надо менять оба «дворника», так же, как и каталитический нейтрализатор выхлопных газов и прерыватель, – терпеливо объяснял Роберт. – Ваша машина давно не проходила техническое обслуживание.

– В этом не было необходимости.

– Ну, знаете, вам просто повезло. Проблема со старыми машинами заключается в том, что они требуют обременительного и дорогого ухода...

– Вы продержали ее три недели.

– Мы были вынуждены заказать запчасти, а они поступили не сразу.

– А это что такое? – отчаянно спросила Джесс, указывая на целый список услуг в конце квитанции.

– Подготовка к зиме, техобслуживание, замена клапанов. С учетом всего этого вы отделались сравнительно дешево.

– Вот именно! – взорвалась Джесс. – Я хочу говорить с управляющим.

Джесс беспомощно переводила взгляд с одного работника на другого. Клиенты повели себя по-разному: мужчина средних лет, стоявший у соседней конторки, быстро отвернулся; молодая женщина прыснула со смеху; пожилая женщина, стоявшая рядом с мужем, подняла кулак на уровень груди в знак скрытного приветствия.

– Он пока не пришел, – ответил Роберт. Джесс посмотрела на большие часы на стене: 7.55 утра.

В обычный день она бы была у себя на работе за столом десять минут назад. Она бы сейчас просматривала календарь, вносила бы в него пометки, решала бы, что еще надо сделать в порядке подготовки к очередному дню в суде. А теперь, вместо того, чтобы репетировать свое выступление по наиболее дерзкому убийству, может быть, важнейшему делу своей карьеры, она спорила с кем-то по имени Роберт относительно своей машины.

– Послушайте, у меня нет времени для всего этого. А что, если я просто откажусь платить?

– Тогда вы не сможете взять свою машину, – ответил Роберт.

Джесс, раздумывая, смотрела на маленькие черно-белые квадратики мозаичного пола.

– Вы, конечно, понимаете, что я к вам обращаться после этого не стану.

Роберт подавил невольную улыбку.

– Могу я заплатить чеком?

– Только наличными или кредитной карточкой.

– Понятно. – Джесс вынула из кошелька и подала ему кредитную карточку, думая о том, что удивительно не то, что в Чикаго каждый год происходит так много убийств, а то, что это число могло бы быть значительно больше.

* * *

– Дамы и господа присяжные заседатели, – начала Джесс, кратко останавливаясь взглядом на каждой из восьми женщин и на каждом из шести мужчин, которые входили в число присяжных заседателей и их дублеров, избранных для дела, которое пресса окрестила «Судебный процесс об убийстве из самострела», – второго июня текущего года обвиняемый Терри Вейлс убил свою жену, пронзив ей сердце стрелой со стальным наконечником из лука прямо на перекрестке проспекта Гранд и улицы Стейт. Никто это не оспаривает. Это – простой и очевидный факт.

Защита попытается убедить вас в том, что в этом деле ничего простого нет, что здесь мало что очевидно, заимствуя некоторые умные выражения у Грега Оливера. Но факты остаются фактами, дамы и господа. А факт заключается в том, что Нина Вейлс, привлекательная и умная женщина тридцати восьми лет, была безжалостно убита самым жестоким и чудовищным образом своим зверем-мужем, от которого она недавно, собравшись с духом, ушла.

Джесс немного отошла от огороженного отделения в зале для присяжных заседателей, привлекая их внимание к обвиняемому Терри Вейлсу, внешне безобидному, даже робкому на вид мужчине сорока лет. Он был худощавого сложения, с бледным цвета кожи, с редеющими светлыми выгоревшими волосами. Но все глаза, естественно, обратились на его адвоката, Хала Бристола, темноволосого тучного мужчину около шестидесяти лет. Рядом с адвокатом Терри Вейлс выглядел кротким и недоумевающим, на лице было написано замешательство, как будто ему не верилось, что это о нем говорили такие слова, что именно он оказался в таком отчаянном положении.

Может быть, он и действительно не верит, думала Джесс, видя, как Терри Вейлс нервно крутит в руках Библию. Преступники, как и подростки, уверены в своей непогрешимости. Независимо от тяжести преступления, независимо от очевидности мотивов такого преступления, независимо от того, какие они оставили после себя следы, они никогда не верят, что их поймают. Они всегда считают, что им это сойдет с рук. И иногда сходит. Иногда им достаточно лишь взять хорошего адвоката и уже бывший в употреблении экземпляр Библии. Неужели присяжные попадутся на такой дешевый театральный трюк, цинично рассуждала Джесс.

– Не позволяйте обмануть себя мастерски разыгранной сценой благочестивой невинности и сожаления, дамы и господа, – предостерегала Джесс, тут же отходя от ранее подготовленной речи, наблюдая, как Хал Бристол покачивает головой. – Не позволяйте ввести себя в заблуждение тем, что если человек прижимает к груди Библию, то он знает, что в ней написано. Или даже придает этому значение.

Где у Терри Вейлса находилась Библия, когда он регулярно дубасил свою жену в течение одиннадцати лет совместной жизни? Думал ли он о Библии, когда грозил убить ее, если она попытается уйти от него? Где была Библия, когда он покупал лук накануне ее убийства? Где была Библия, за которую теперь цепляется Терри Вейлс, когда из этого лука он стрелял в жену, вышедшую из такси для встречи со своим адвокатом? Тогда о Библии он и не помышлял, дамы и господа, тогда она ему была не нужна. А теперь понадобилась. Именно потому, что на него смотрите вы.

Тут она вернулась к заранее подготовленному тексту.

– Защита попытается доказать вам, что хладнокровное и преднамеренное убийство Нины Вейлс было-де преступлением, совершенным в состоянии аффекта. Они, конечно, признают, что Терри Вейлс действительно купил лук со стрелами. Да, дескать, он убил свою жену" Но разве вы не понимаете, что на самом деле он не хотел причинять ей вреда? Он хотел только попугать ее. Он любил ее, а она его бросила. Он пытался вразумить ее, ублажить, умолял ее, просил и даже угрожал. Он мучился, был в смятении. Он был вне себя от горя при мысли, что потеряет жену.

Они также попытаются убедить вас в том, что Нина Вейлс тоже не безгрешна в своей смерти. Она изменяла мужу, будут они утверждать, хотя в доказательство приводят лишь слова человека, который убил ее.

Они будут утверждать, что Нина Вейлс издевалась над своим мужем как над импотентом, постоянно подзадоривала и злила его утверждениями, что он не может удовлетворить ее ненасытную похоть.

Наконец, защита заявит вам, что Нина Вейлс не только собиралась уйти от мужа, но и угрожала забрать у него все его имущество, лишить его детей, настроить их против него, лишить его всего, даже чувства уважения к себе.

– Прошу вас, – просо обратилась Джесс к присяжным заседателям, обводя глазами сидевших на двух огороженных рядах, – подумайте" что при таких обстоятельствах остается делать? Какой выход оставался у Терри Вейсла, кроме как убить ее?

Джесс сделала паузу, чтобы смысл ее слов дошел до сознания присяжных, полуобернулась, охватив весь зал одним взглядом. Она увидела судью Харриса, невозмутимое лицо которого отражало неизменный интерес во время судебного разбирательства, увидела стол обвинителя, за которым, согнувшись и подавшись вперед, сидел Нейл Стрейхорн, одобрительно кивая иногда головой. Она увидела публику, заполнившую ряды для гостей, что-то записывающих в блокноты журналистов, художников с телестанций, которые наспех делали наброски.

Она увидела Рика Фергюсона.

Он сидел во втором ряду задней части зала суда, в третьем кресле от центрального прохода, его длинные волосы свисали на уши, взгляд устремлен вперед, на лице неизменная зловещая ухмылка.

Что он делает здесь? Что он хочет доказать? Думает, что может застращать ее? Что он может изводить ее, когда пожелает? Что его нельзя обуздать, остановить?

Не отвлекайся, предупредила себя Джесс. Сосредоточь внимание на главном – на своем выступлении перед присяжными заседателями. Не позволяй одному убийце помешать привлечь к ответственности другого убийцу. В настоящий момент занимайся Терри Вейлсом, а Риком Фергюсоном займешься потом.

Джесс опять повернулась к присяжным, увидела, что они с нетерпением ждут, что она скажет дальше.

– Посмотрите внимательно на обвиняемого, дамы и господа, – продолжала Джесс опять отходя от подготовленного текста. – Он не похож на хладнокровного убийцу, правда? Скорее он похож на безобидного человека. Мягкий, даже, может быть, смиренный. Возможно, вы думаете, что слишком тощий, кожа да кости, чтобы постоянно избивать свою жену. Но еще раз хочу предостеречь вас, дамы и господа, не давайте обмануть себя внешним видом этого человека.

Факт заключается в том, – а обвинение будет постоянно обращать внимание на факты, – что Терри Вейлс обладает разрядом мастера по карате. Факт заключается в том, что в нашем распоряжении документы из больницы, подтверждающие, что в течение многих лет муж избивал Нину Вейлс до синяков и крови и даже ломал ей кости. Факт заключается в том, что Терри Вейлс физически истязал жену.

– Разрешите мне, дамы и господа, задать вам такой вопрос, – продолжала Джесс, намеренно не отрывая взгляд от присяжных заседателей. – Разве разумно надеяться, что мы поверим в то, что Терри Вейлс застрелил свою жену в состоянии аффекта, если он не видел ее в течение нескольких дней? Разве благоразумно ожидать, что мы поверим в то, что речь не шла об умышленном убийстве, даже если Терри Вейлс купил самострел за день до трагедии? Что не было заранее продуманного плана? Что он не ждал смерти жены, когда пронзил ее грудь стрелой со стальным наконечником?

– Потому что ответы на эти вопросы показывают, является ли совершенный акт убийством первой степени, – объяснила Джесс, чувствуя, как взгляд Рика Фергюсона буравит ей затылок. Она нарочно говорила медленно, желая удостовериться, что присяжные услышат и поймут каждое ее слово, по памяти воспроизводила соответствующую статью кодекса. – Если убийство совершено хладнокровно, расчетливо и умышленно в соответствии с заранее составленным планом или замыслом с целью лишения человека жизни незаконными средствами, и поведение обвиняемого дало разумные основания ожидать, что в результате этого последует смерть человека. Это и есть определение убийства первой степени.

Защите хотелось бы, чтобы вы поверили в то, что Терри Вейлс, доведенный до крайности своей женой и все-таки безумно боявшийся ее потерять, пытался просто ее попугать, когда нацелил стрелу ей в сердце. Защите хотелось бы, чтобы вы поверили в то, что на самом деле он целился ей в ногу. Они стараются уверить вас, что Терри Вейлс, уже сломавшийся человек, «огрызнулся», не выдержав новых издевательств, он просто хотел встряхнуть ее слегка, когда выстрелил из лука на шумном перекрестке, что в данном деле Терри Вейлс является такой же жертвой, как и его жена.

Не позволяйте провести себя, дамы и господа. В данном случае жертва – Нина Вейлс. Она погибла. А Терри Вейлс живет и здравствует.

Джесс оттолкнулась от ограды, отделявшей зал от присяжных, и заставила себя взглянуть на присутствующих в зале. Рик Фергюсон ухмыльнулся в предпоследнем ряду.

– Обвинение докажет, – уверенно заявила Джесс, обратившись опять к присяжным, – что Терри Вейлс постоянно избивал свою жену. Мы докажем, что он неоднократно грозил убить ее, если она только попытается уйти от него. Мы докажем, что как только Нина Вейлс осуществила свое намерение и, забрав детей, убежала из дома, Терри Вейлс приобрел лук в местном спортивном магазине. Мы докажем, что он пустил в ход это оружие и убил ее, пронзив ей сердце стрелой, как будто речь шла о лесном олене. Ему не было дела до ее страданий. Здесь речь не шла о сострадании, дамы и господа. И это не было преступлением, совершенным в состоянии аффекта. Это было убийство, простое и очевидное. Убийство без какого-либо сомнения. Убийство первой степени. Спасибо.

Джесс грустно улыбнулась восьмерым женщинам и шестерым мужчинам. Трое были чернокожие, двое испанского происхождения, один азиат, остальные белые. В основном люди среднего возраста. Только двоим за двадцать. Одной женщине, возможно, уже за шестьдесят. Все выглядели торжественно, готовыми выполнить свой долг.

– Мистер Бристол, – произнес судья в то время, когда Джесс возвращалась к столу обвинителя.

Хал Бристол начал говорить еще до того, как поднялся на ноги, его голос зычно зазвучал в зале суда, сразу сумев привлечь к себе внимание всех присяжных.

– Дамы и господа, присяжные заседатели, Терри Вейлс – человек без образования. Он продавец, как и некоторые из вас. Он продает хозтовары. Он мастер этого дела и хорошо зарабатывает на жизнь. Он отнюдь не богатый. Но у него есть гордость.

Как и вам, ему пришлось затянуть ремень в наше тревожное время. Не так много людей делают теперь покупки. Особенно это касается дорогостоящих товаров, например, оборудования для кухонь. Сегодня не так много новых домов. Не так много людей ищет кухонные плиты и микроволновые духовки. Комиссионный процент с доходов мизерный. Мы живем в неспокойное время. Надеяться особенно не на что.

Джесс села в свое кресло. Значит, вот какой подход избрала зашита. Убийца – такой же человек, как и все мы. Мы можем понять этого убийцу, потому что он является отражением всех нас. Убийца – обычный человек.

– Терри Вейлс считал, что может положиться на свою жену. Он женился на ней одиннадцать лет назад, полагая, что оба они будут продолжать работать в течение нескольких лет, прежде чем заведут детей. Но у Нины Вейлс были другие соображения. Она захотела завести детей сразу после замужества. Не захотелось ждать. Раньше она говорила, что будет продолжать работать. Что у нее, конечно, нет желания бросать свою работу. Но вскоре после того, как появился их первый ребенок, Нина Вейлс ушла с работы. Она захотела посвятить себя исключительно материнству. Мог ли мой клиент спорить с этим, принимая во внимание, что она тут же забеременеет снова?

Но Нина Вейлс была не из тех, кто довольствуется немногим. Сколько бы она ни имела, как бы хорошо ни обеспечивал ее муж, ей все равно было мало. Нина Вейлс всегда хотела большего. Поэтому со временем начались ссоры. Иногда дело доходило даже до драки. Терри Вейлс, конечно, не снимает с себя частичной вины за них. Но даже в самых лучших семьях могут возникать скандалы – и они возникают. Особенно когда приходиться туго.

Я не думаю, что надо винить жертву. – Хал Бристол произносил слова нараспев, и Джесс должна была отдать ему должное. – Мы знаем, что для танго нужны два танцора. Мой клиент не задира. Его надо основательно вывести из себя, чтобы он позволил себе рукоприкладство. А Нина Вейлс как раз знала, на какие больные мозоли надо наступать.

Джесс посмотрела в конец зала суда, и к горлу подступил комок. Уж не этим ли занимался тут Рик Фергюсон? Старается наступить ей на больную мозоль?

Рик Фергюсон смотрел прямо перед собой, зачарованный выступлением адвоката защиты. Иногда он даже кивал в знак согласия. Один убийца из рядовых людей понимал другого. Черт бы его побрал, думала Джесс, почему он оказался здесь?

– Нина Вейлс была мастерицей наступать на больные мозоли, – продолжал Хал Бристол. – Она, конечно, костерила своего мужа за то, что он не обеспечивал ее большим комфортом. У нас имеются свидетели, которые готовы подтвердить, какие позорные сцены устраивала ему на людях Нина Вейлс, много раз выставляла его в дурном свете. Это и есть факты, о которых говорила вам обвинитель. А не только слово обвиняемого. У нас есть также свидетели, которые покажут под присягой, что Нина Вейлс грозилась, и опять же многократно, забрать детей и скрыться, оставить его ни с чем.

Терри Вейлс – гордый человек, дамы и господа, хотя она и низвела его до такого состояния, когда ему гордиться стало нечем. Ничего не осталось святого. Даже их половая жизнь превратилась в объект общественных толков и издевательств. Нина Вейлс глумилась над способностями мужа в кровати и при каждом удобном случае подтрунивала над тем, что он не может удовлетворить ее. Она даже заявила ему, что нашла себе любовника. И даже если это было и не так, Терри Вейлс поверил ей.

Потом она ушла, не позволив мужу даже поговорить с детьми. Она известила его, что наняла адвоката, что отберет у него все имущество, которое он наживал всю жизнь. Терри Вейлс обезумел. Был уничтожен. Он не мог больше разумно или трезво рассуждать. Он находился в состоянии отчаяния. А отчаянные люди, доведенные до крайности, нередко идут на безрассудные поступки.

И вот он купил лук. Лук, дамы и господа, не пистолет, хотя у него есть почетные дипломы за стрельбу на соревнованиях. Хотя пистолет для человека, который собирался убить жену, был бы более подходящим оружием, более удобным в пользовании, гораздо труднее доказуемым, более надежным средством для убийства жертвы.

И все же нет, Терри Вейлс купил лук. Предмет, который скорее может наделать много шуму, нежели причинить серьезный вред.

Именно этого он и хотел добиться.

Терри Вейлс хотел припугнуть свою жену. Он не намеревался убивать ее.

Если бы вы собирались кого-то убить, дамы и господа – присяжные заседатели, разве вы стали бы выбирать такое старомодное и бросающееся в глаза оружие, как лук? Разве стали бы совершать это убийство ясным днем, на оживленном перекрестке, на глазах, по крайней мере, дюжины свидетелей, могущих вас опознать? Разве вы сели бы после этого на тротуар, зарыдали и стали ждать полиции? Разве все это похоже на действия благоразумного человека, на человека, который, как утверждает обвинение, бессердечно и умышленно готовил хладнокровное убийство своей жены?

Хал Бристол пересек зал суда к столу обвинителя.

– Защита и обвинение согласны в одном, – заявил он, глядя прямо на Джесс. – Мой клиент несет ответственность за смерть своей жены. – Он сделал паузу, затем нарочито медленно двинулся в сторону присяжных. – Но мы заявляем, что Терри Вейлс совершенно не собирался убивать свою жену, что его единственное намерение заключалось в том, чтобы напугать, привести ее в себя, вернуть ее домой. Как бы ни были ошибочны, как бы ни были неразумны такие намерения, они не могут представлять собой хладнокровное, спланированное и умышленное убийство.

Мне бы хотелось, чтобы в ходе судебного разбирательства вы попытались мысленно встать на место Терри Вейлса. У всех у нас бывают срывы, дамы и господа. Терри Вейлс сорвался. – Хал Бристол перед заключительными словами сделал драматическую паузу. – Разве не могут довести и вас до срыва?

Джесс представила себе, что она стоит у кружевных занавесок цвета слоновой кости в своей гостиной, с пистолетом в руке, и смотрит через окно на улицу. Неужели она действительно могла бы выстрелить? Все мы доходим до точки, дамы и господа, думала она, посмотрев на задние ряды зала суда. Она увидела, как Рик Фергюсон сунул кусок жевательной резинки в рот и принялся жевать.

– Готово ли обвинение продолжить? – спросил судья Харрис.

– Обвинение просит десятиминутный перерыв, – объявил судья Харрис, удовлетворяя просьбу Джесс.

– Что такое, Джесс? – спросил Нейл Стрейхорн, которого такой поворот, видимо, застал врасплох.

Но Джесс уже торопилась к задним рядам зала суда. Если она думала, что Рик Фергюсон вскочит со своего места, то она ошиблась. Он даже не повернулся в ее сторону, и ей пришлось обратиться к нему через головы двух других людей, сидевших возле самого прохода.

– Есть приличная и резкая форма сделать это, – начала она.

Он по-прежнему не смотрел в ее сторону.

– Приличная форма заключается в том, что вы поднимитесь и сами покинете этот зал, – продолжала она, не заметив в нем никакой реакции.

– А резкая форма? – спросил он, продолжая смотреть на пустое кресло судьи.

– Я приглашу судебного пристава и велю ему вышвырнуть вас вон.

Рик Фергюсон поднялся, протиснулся мимо двух мужчин, сидевших между ним и проходом, туда, где стояла Джесс.

– Я просто захотел услышать, что ждало бы меня, если бы эта старая дама не пропала, – сказал он, нахально посмотрев ей в глаза. – Скажите, обвинитель, вы так же хороши в постели, как и в суде?

– Пристав! – громко крикнула Джесс.

– Эй, вы забыли о приличной форме. – Рик Фергюсон повернулся и вышел из зала суда.

Десять минут спустя, когда судья объявил об окончании перерыва, Джесс продолжала трястись.

* * *

Вооруженный заместитель шерифа проводил ее до гаража, находившегося на другой стороне улицы от Административного здания. Было почти семь часов вечера.

После окончания суда она провела два часа с Нейлом и Барбарой, обсуждая события истекшего дня и разрабатывая стратегию на завтра, а также пытаясь связаться со своим бывшим мужем, но в его конторе отвечали, что после обеда его не было на месте и они не уверены, что он вернется. Но когда она уже хотела опустить трубку, любезный голос спросил ее:

– Джесс, это вы? Давно ничего уже не слышал о вас. Почему бы вам не позвонить ему вечером домой? У вас ведь есть его телефон?

– Я на третьем этаже, – сообщила Джесс заместителю шерифа. Хорошо вооруженные люди шерифа всегда сопровождали обвинителей после наступления темноты.

– Наконец вы получили свою машину из ремонта, – сказал молодой человек, из-под козырька фуражки которого выбивались светлые волосы, руку он держал на кобуре, провожая Джесс через наружную парковочную площадку к многоэтажному гаражу. Джесс поведала ему печальную историю злоключений со своим красным «мустангом», пока они ждали лифта.

– Помыли ее, и то хорошо, – сказала Джесс, когда двери грузового лифта открылись и они вошли внутрь.

– Думаю, что во всем всегда бывает что-то хорошее, – философски изрек заместитель шерифа, и Джесс кивнула, хотя и не была уверена, что целиком с этим согласна.

– Господи, что за вонь? – воскликнула она, когда они вышли из лифта на третьем этаже, где находился ее гараж. – Несет, как из уличного туалета.

Джесс сделала гримасу, когда неприятный запах наполнил ноздри, и у нее появилось желание зажать покрепче свой нос. Она махнула в ту сторону, где была припаркована ее машина, не желая открывать рта, чтобы какая-нибудь дрянь, летавшая в воздухе, не попала на язык.

– Господи, тут еще хуже!

Они завернули за угол.

– Бог ты мой! – воскликнул страж порядка, автоматически выхватывая из кобуры пистолет и озираясь по сторонам.

– Но здесь же никого нет, – произнесла Джесс удивительно спокойным голосом, глядя на свою машину. – Дежурный по этажу давно ушел.

– Не говорите, что это ваша машина, – произнес охранник, хотя Джесс была уверена, что он уже догадался. – Господи Иисусе, какой же спятивший ублюдок мог такое сделать?

Джесс смотрела во все глаза на своего «мустанга», который только утром был тщательно вымыт и выглядел, как новый. Теперь его окна были замазаны человеческими испражнениями, новые «дворники» погнуты и сломаны. Джесс почувствовала резь в глазах, зажала нос и рот и отвернулась.

Сопровождавший ее охранник уже разговаривал по радиотелефону, вызывая подмогу. Джесс вернулась к лифту и опустилась на бетонный пол рядом с закрытыми дверями.

– Дерьмо! – вырвалось у нее, и она подумала, что на этот раз ругательство очень подходит. Джесс не смогла сдержать взрыв беспомощного смеха. Она могла либо смеяться, либо плакать.

Джесс решила оставить слезы на потом.