Текст книги "Ночные шорохи"

Глава 15

Незадолго до семи к ней постучался Пол, и Слоан крикнула, чтобы тот заходил.

– Я почти готова, – заверила она, выглядывая из гардеробной.

На нем был серый костюм в тонкую полоску. На белизне сорочки ярким пятном выделялся серый с красным галстук. Слоан окинула Ричардсона восторженным взглядом, но благоразумно воздержалась от всяких замечаний по поводу его внешности – вряд ли это уместно при подобных обстоятельствах.

– Лучше оставьте дверь открытой, чтобы никто ничего, упаси Боже, не подумал и не доложил ее величеству, – уныло предупредила она и, встав перед огромным, до пола, зеркалом, в очередной раз сверила свой наряд с полароидным снимком. Светло-голубая, с фиолетовым отливом, прямая шелковая юбка с разрезом до колена облегала бедра. К ней полагалась такого же цвета блузка с широким воротником, который, судя по фотографии, должен был ниспадать с плеч. Слоан никогда еще не носила такого огромного декольте и сейчас немного конфузилась, но сколько бы ни пыталась подтянуть вырез наверх, мягкий шелк моментально сползал обратно, так что приходилось привыкать к новому облику.

Убедившись, что все в порядке, она затянула пояс на талии и сунула ноги в серебряные босоножки, которые, по замыслу заговорщиц, должны были дополнять ансамбль. Осталось надеть серебряные серьги, браслет и колье. По мнению Слоан, в выборе бижутерии наблюдался некоторый перебор, но поскольку она была совершенным новичком в мире моды, то и решила довериться мнению опытных экспертов. Должно быть, Сара и мать знали, что делали, когда давали ей инструкции.

Слоан убедилась, что старалась не зря, увидев восхищенное лицо Пола.

– Даже не знаю, что сказать, – пробормотал он. – Фантастика! Вы настоящая принцесса. Кстати, какой это цвет?

– Понятия не имею. А что?

– В точности как ваши глаза.

– Значит, голубой, – решила Слоан, польщенно улыбаясь.

У подножия лестницы уже ждала горничная в крахмальном переднике и кружевной наколке, чтобы отвести их в гостиную, где были поданы коктейли и закуски. В комнате, кроме хозяина, оказался еще какой-то мужчина, стоявший спиной к двери и что-то тихо говоривший Парис. Заслышав шаги, Картер оглянулся и поставил стакан на журнальный столик.

– Минута в минуту, – одобрительно провозгласил он. – Знакомьтесь, это Ной Мейтленд.

Слоан ощутила неловкость. К чему ставить совершенно постороннего человека в затруднительное положение, а тем более посвящать в суть и без того запутанной семейной драмы?

Но стоило гостю повернуться и взглянуть на нее, как у Слоан голова пошла кругом. Словно у неопытной школьницы при появлении экранного героя!

Высокий, загорелый и темноволосый… а улыбка – как ослепительная вспышка молнии. И глаза… как холодная, безжалостная сталь. Зато звуки низкого баритона звучат в ушах завораживающей музыкой. Он представлял столь невероятное сочетание контрастов и был так неотразимо сексапилен, что Слоан, мгновенно позабыв обо всем, не сразу догадалась пожать его протянутую руку.

– Очевидно, в этой семье просто не бывает некрасивых женщин, – с неподдельным изумлением заметил он, глядя ей прямо в глаза.

– Рада познакомиться, – выдавила Слоан. – Ах да… спасибо за комплимент.

Она поспешно выдернула пальцы из его теплой ладони и опустила голову. Вот он, Сарин мистер Совершенство во плоти!

Картер пригласил всех за стол и по пути в столовую тихо сообщил младшей дочери:

– Парис и Ной практически помолвлены.

– Какая прекрасная пара! – простодушно выпалила Слоан, немного жалея об упущенных возможностях подруги, но вскоре ей стало не до пустых размышлений: навалились проблемы куда более серьезные. К сожалению, именно она и Пол стали основной темой довольно откровенного обсуждения, и это ей не слишком нравилось.

– Сегодня у нас весьма знаменательный день, – объявил отец, оглядывая сидящих за столом. – Слоан, мы все просим вас рассказать о себе.

– Не знаю даже, что тут можно сказать, – пожала плечами Слоан, стараясь не замечать пристального взгляда Ноя. – Что именно вам интересно?

– Начни со своей профессии, – подсказал Картер. – Чем ты занимаешься?

– Я дизайнер интерьеров.

– Да, творческие натуры – тоже, кажется, наследственная черта женщин вашего семейства, – заметил Ной.

– Ну уж обо мне этого не скажешь, – бесцеремонно фыркнула Эдит, сидевшая во главе стола. – Ты закончила колледж?

– Да.

– И что же изучала?

Сейчас, кажется, самая пора выполнить просьбу Пола и притвориться легкомысленной, не слишком умной особой.

– Множество предметов! – кокетливо усмехнулась Слоан, стараясь, однако, не слишком отклоняться от правды – так меньше шансов, что ее сумеют поймать на досадных неувязках. – Никак не могла определиться, вот и меняла специализацию несколько раз.

Она многозначительно умолкла и поднесла ко рту ложку с супом. Но прабабка, похоже, ничуть не проголодалась.

– И с какими оценками закончила?

– С неплохими.

– И ты хороший декоратор?

Слоан с мелочным злорадством поспешила поправить старуху:

– Дизайнер. Декоратор – это совсем иное.

Но тут Пол Ричардсон счел нужным вмешаться.

– По-моему, лучший в своей области, – вставил он, нежно улыбаясь Слоан. Но Эдит, по-видимому, было не так легко убедить.

– Я слышала, что все декораторы – голубые! Или в крайнем случае розовые, – провозгласила она. – В наше время молодые женщины вроде тебя и Парис могли бы выбрать куда более продуктивные занятия, вместо того чтобы впустую растрачивать жизнь.

Слоан украдкой взглянула на Парис, пытаясь понять, как реагирует ее неразговорчивая сестра на грубую реплику прабабки, но если та и была оскорблена, то ничем этого не выказала. В своем красном платье-саронге с высоким воротником-стойкой и высоко подобранными темными волосами она походила на прекрасный экзотический цветок из неведомой страны.

– А что бы выбрали вы? – осведомилась Слоан у седовласой женщины.

– Бухгалтерию и налоговое законодательство, – не задумываясь, бросила она. – Уж поверьте, я сделала бы блестящую карьеру.

– К сожалению, у Слоан нет способностей к математике, – вздохнул Пол, ободряюще гладя руку девушки.

– Как насчет спорта? – вмешался Картер. – Играешь в гольф?

– Нет.

– Теннис?

Слоан играла в теннис, но куда ей до сестры и отца!

– Немного. Не слишком хорошо.

– А вы, Пол?

– Так себе.

– Встретимся завтра на корте в девять. Даю слово, мы с Парис в два счета доведем ваш стиль до совершенства! А пока вы здесь, можно брать и уроки гольфа. Тут Парис просто нет равных! Дорогая, не отвезешь Слоан в гольф-клуб завтра днем? Присмотришь за ней, покажешь, что и как?

– Конечно, – не задумываясь, ответила Парис, послав сестре вежливую улыбку.

– Мне не слишком нравится гольф, – начала было Слоан.

– Это потому, что ты никогда не пробовала им заняться всерьез, – немедленно возразил отец. – А хобби? Что ты делаешь в свободное время?

Этот допрос понемногу стал раздражать Слоан.

– Я… э-э-э… читаю.

– Что же именно? – с некоторым разочарованием поинтересовался он.

– Журналы, – с удовольствием сообщила она, чтобы усилить неблагоприятное впечатление. – Обожаю «Дом и сад». А вы, Парис?

Сестра испуганно встрепенулась.

– Что? Да, я тоже.

Лжет. Явно лжет. Но почему? Странно все это… А впрочем, не все ли равно?

– А как насчет других интересов?

Нет, это просто невыносимо! Слишком долго продолжается допрос. Кроме того, она в самом деле проголодалась.

Слоан отломила кусочек булки.

– Вы о чем?

– Скажем, о текущих событиях.

Опустив веки, чтобы скрыть пляшущие в глазах бесовские огоньки, Слоан старательно намазывала маслом булочку.

– О, текущие события – моя страсть. Я каждый день смотрю по кабельному развлекательный канал, только чтобы узнать, у кого с кем связь… или роман.

Она с беспомощным смущением похлопала ресницами и успела поймать выражение пренебрежительного, чуть брезгливого сожаления, промелькнувшего на лице Ноя Мейтленда. Кажется, он раз и навсегда поставил на ней крест как на безнадежной идиотке. Почему же так защемило сердце: ведь своего она добилась!

Очевидно, отец решил, что достаточно натерпелся позора, и, сжалившись над гостьей, спросил:

– Каковы, по-вашему, перспективы рынка?

Говоря о рынке, Сара обычно имела в виду показы новой продукции в дизайнерских центрах Далласа и Нью-Йорка, проходившие два раза в год.

– На далласском рынке все были без ума от розовых и золотистых тонов, – с деланым восторгом объявила Слоан, прекрасно понимая, что Картер имел в виду рынок ценных бумаг. – А в Нью-Йорке я видела просто божественные обои «под джунгли». Словно переносишься в девственный лес!

– Вам с Парис будет о чем поговорить попозже, – поспешно перебил Рейнолдс.

Слоан со смешанными чувствами радости, облегчения и некоторого унижения приняла его невысказанный упрек и поспешила закрыть рот. Правда, она немного тревожилась, что переборщила и зашла слишком далеко, но, заметив, как Пол ухмыляется, поняла, что все идет как надо. Поэтому она с чистой совестью принялась за еду и не проронила ни слова в продолжение всего ужина из восьми перемен, внимательно прислушиваясь к оживленной дискуссии между отцом и Мейтлендом по проблемам мировой экономики.

Мнения мужчин во многом расходились, но оба были настолько хорошо информированы, что Слоан могла лишь благоговейно внимать каждому слову.

Кроме отчислений в пенсионный фонд полицейского департамента, она старалась откладывать все свободные деньги на собственный пенсионный счет и настаивала, чтобы мать следовала ее примеру. К тому времени как убрали десерт, Слоан была настолько потрясена несокрушимой логикой Мейтленда, что решила отныне вкладывать деньги исключительно в соответствии с его рекомендациями.

Едва последняя тарелка исчезла со стола, Эдит Рейнолдс с трудом встала и потянулась за тростью.

– Мне пора отдохнуть, – объявила она. Пол и Ной бросились помогать ей, но старуха небрежно отмахнулась: – Не стоит обращаться со мной как с инвалидом. Я куда здоровее вас обоих!

Но несмотря на браваду старухи, Слоан заметила, как затруднены ее движения, как тяжело опирается она на трость, и поняла, что прабабка держится на ногах сверхчеловеческим усилием воли.

В дверях она остановилась и оглянулась на сидевших за гигантским столом в стиле барокко, под великолепной люстрой. Слоан ожидала, что седовласый патриарх пожелает всем спокойной ночи, и приготовилась вежливо ответить.

– Не забудьте выключить свет! – рявкнула та, и Слоан поспешно стиснула губы, чтобы, не дай бог, не засмеяться.

После ухода Эдит компания немедленно распалась.

– Прошу извинить, молодые люди, – развел руками Картер, – у меня еще немало дел.

– А я, пожалуй, прогуляюсь, – решил Пол, отодвигая тяжелый стул Слоан. – Дорогая, ты, надеюсь, со мной?

– С удовольствием, – откликнулась она, умирая от желания поскорее выбраться из этой комнаты. Пол, естественно, не мог не пригласить другую пару, и Слоан облегченно вздохнула, когда они дружно отказались.

Слоан едва дождалась, пока они останутся одни и отойдут подальше от дома.

– Просто поверить не могу, что эти люди – мои родственники! – расхохоталась она.

– Да и я тоже, – фыркнул Пол.

– Моя прабабка, должно быть, прямой потомок Чингисхана, – решила Слоан.

– Неплохо бы для видимости взять вас под руку или обнять за плечи. Не возражаете?

– Нет, предоставляю вам полную свободу действий, – рассеянно пробормотала Слоан, занятая собственными невеселыми мыслями. – А моя сестрица! Это что-то! Манекен ходячий! Неудивительно, что люди считают ее высокомерной ледышкой!

– И вы того же мнения?

– Пока не знаю.

– А что думаете про своего отца?

– Пока еще одни эмоции, причем не слишком определенные. Но теперь я понимаю, что нашла в нем мама. В то время ей было только восемнадцать, а в нем просто море обаяния. Прекрасно воспитан, красив – какая женщина устоит, тем более наивная девчушка из захолустья!

– А Мейтленд? Что он, по-вашему, собой представляет?

Слоан удивилась. При чем здесь Мейтленд? Он даже не член семьи и никакого интереса для них не представляет.

– Весьма привлекателен, – нерешительно призналась она.

– И вы ему понравились. Поначалу просто глаз не сводил.

– То есть пока я не раскрыла рот и не выставила себя полной кретинкой, – расстроенно пробормотала Слоан.

Пол выпустил ее руку, порывисто обнял и чуть прижал к себе.

– Вы были просто изумительны!

Ошеломленная нежданной искренностью его тона, Слоан уставилась на четко обрисованный лунным светом профиль агента.

– Спасибо, – выдохнула она, впервые почувствовав себя его равным партнером.

– Надеюсь, вы не оставили свою бляху или оружие на видном месте?

– Нет, запрятала в комнате подальше от посторонних глаз.

– Ну что же, пора возвращаться. Я знаю, вам не терпится поскорее добраться до книги.

Слоан повернула к дому и, пользуясь хорошим настроением Пола, решила вызвать его на откровенность.

– Хотела бы я знать, что именно вы разыскиваете здесь, – начала она.

– Будь у меня готовый ответ, немедленно попросил бы у судьи ордер на обыск и в этом случае вы мне не понадобились бы. – И, немного смягчившись, добавил: – Не важно, что случится дальше, зато я точно знаю, что не потрачу время зря. Сегодня, пока ваш отец с Мейтлендом спорили, я услышал кое-что крайне интересное.

– А именно?

Лицо девушки в эту минуту стало таким по-детски сосредоточенным, что агент рассмеялся:

– Знаете, мне, видимо, пора серьезно призадуматься. Кажется, до сих пор я весьма нерасчетливо вкладывал свои денежки. Придется избрать иную стратегию. Не правда ли, странно, что их мнения настолько разнятся? Ваш отец владеет банком с филиалами по всему миру, а Мейтленд занимается капиталовложениями, и весьма успешно. У обоих общие интересы и широкий кругозор. Я считал, что они, скорее, друзья и союзники.

– Согласна. Заметьте, они делают почти одинаковые прогнозы, однако расходятся во мнениях относительно исхода и результатов. Кроме того, я поняла, что у них много средств находится в обороте офшорных зон.

– Верно, – криво улыбнулся Пол.

Он проводил ее до двери спальни, но вместо того чтобы распрощаться, последовал за ней в комнату и захлопнул дверь.

– Что это вы делаете? – удивилась Слоан, направляясь в гардеробную и снимая на ходу серьги.

– Собираюсь поцеловать вас на ночь, – пошутил Пол.

После его ухода Слоан решила написать письмо Саре, пока все события вечера еще были свежи в памяти. Включив телевизор, встроенный в антикварный шкафчик напротив кровати, она отыскала канал Си-эн-эн и уселась за стол.

Глава 16

Любимым временем суток был для Слоан первый послерассветный час, когда можно вволю побегать по берегу, но на этот раз она проснулась около семи. Торопясь поскорее начать день, она вскочила с постели, связала волосы в конский хвост, надела шорты и футболку и вышла в коридор. Неестественно тихий дом казался покинутым и опустевшим. Только во дворе двое мужчин подстригали живую изгородь. Слоан помахала им на бегу и, вдохнув соленый воздух, почувствовала, как становится легче на душе. Ленивые волны лизали песок у ее ног, чайки спозаранку охотились за рыбой. Их назойливые крики звучали для нее слаще любой музыки.

Небо над головой было кристально ясным, пушистые белые облачка, гонимые ветром, мчались куда-то. Слева до самого горизонта расстилалась океанская гладь – величественная, прекрасная, неукротимая. Справа тянулись особняки, некоторые даже богаче и роскошнее, чем отцовский дом, и везде наблюдалось некоторое оживление. Слуги подметали внутренние дворики, чистили бассейны, садовники склонялись над цветочными клумбами, повсюду били струйки воды из дождевальных установок; брызги сверкали зелеными изумрудами на влажной траве газонов.

Не отрывая глаз от океана, Слоан пробежала мили три и повернула обратно. Она не сбавляла темпа, пока не показался знакомый флагшток, и лишь тогда затрусила помедленнее. Здешние жители, очевидно, просыпались позднее обитателей Белл-Харбора: она встретила всего несколько почитателей утренних прогулок, и то на обратном пути. Кроме того, все они были куда менее дружелюбны, чем в ее родном городе, и вместо приветствия старательно отводили глаза.

Все еще размышляя о том, какими невоспитанными могут оказаться с виду приличные люди, Слоан неожиданно увидела, как пожилой садовник в рубашке с длинными рукавами, подправлявший цветочный бордюр у края газона, внезапно встал, схватился за грудь и согнулся от боли. Слоан метнулась к нему, обшаривая глазами двор в поисках помощи, но, похоже, кроме него, здесь никого не было.

– Не волнуйтесь, – сказала она мягко, – я сделаю все, что смогу. Облокотитесь на меня.

Она обняла его за талию, гадая, сумеют ли они добраться до железной скамьи, окружавшей ствол ближайшего дерева.

– Что с вами?

– Рука, – прохрипел он, побледнев как полотно.

– Сердце?

– Нет… перенес операцию… на плече…

Слава Богу, хоть не инфаркт!

Облегченно вздохнув, Слоан подвела его к дереву и устроила на скамье.

– Дышите глубоко и выдыхайте как можно медленнее, – наставляла она. – У вас есть что-нибудь обезболивающее?

Мужчина последовал ее совету и чуть порозовел.

– Сейчас… станет легче…

– Не спешите. Я никуда не уйду. У нас впереди уйма времени.

Минуты тянулись мучительно медленно. Наконец садовник поднял голову и взглянул на нее. Кажется, ему и вправду лучше. Он немного моложе, чем ей показалось сначала: лет шестидесяти пяти и, видимо, напуган, но держится молодцом.

– Я встал и нечаянно оперся о левую руку, – пояснил он, – и плечо так прострелило, что казалось, меня вот-вот разорвет на части!

– Давно вас оперировали?

– На прошлой неделе.

– На прошлой неделе? В таком случае вы должны носить руку на перевязи или в лангетке!

– Верно, только это жутко неудобно. Становишься беспомощным как младенец.

– Разве некому подменить вас, пока плечо не заживет?

Старик уставился на нее с таким неподдельным изумлением, словно до этой минуты такая мысль в голову ему не приходила.

– А как по-вашему, чем бы я смог заняться?

– Похоже, это поместье – одно из самых больших в Палм-Бич, так что обязательно должна найтись работа полегче. Неплохо бы поговорить с владельцем. Объяснить, что тяжелый труд пока не для вас. Не зверь же он в конце концов!

– Он уже все знает. Советовал мне подождать до полного выздоровления.

– И не дал вам работу полегче? – выпалила Слоан, поражаясь бесчеловечности богачей и их холодному безразличию к судьбам менее удачливых собратьев.

Старик ободряюще похлопал девушку по руке, очевидно, разделяя ее праведное негодование.

– Сейчас все пройдет, девочка. Лучше посидите со мной. Беседа с таким милым, хорошеньким созданием, как вы, подействует лучше любого обезболивающего.

– А вам не попадет за то, что мы расселись тут и разводим антимонии?

Садовник, немного поразмыслив, улыбнулся:

– Вряд ли, но в случае чего отобьемся, так что не волнуйтесь.

И тут Слоан наконец осенило. Слишком холеные у него руки, литературный язык и безупречный выговор, да и обращение чересчур свободное. Залившись краской стыда, она попыталась встать.

– Вы не садовник. Простите меня за глупость и дерзость. Не хотела вас обидеть.

Но мужчина сжал ее пальцы, словно умоляя остаться.

– Вам нечего смущаться. Не убегайте, прошу. Я тронут до слез вашим состраданием и благодарен за помощь. Не многие молодые люди потратили бы время и силы на какого-то старика садовника, которому приспичило болеть.

– Никакой вы не старый садовник, – весело запротестовала Слоан.

– Я новый садовник. То есть новичок. Мне просто позарез нужно было завести себе хоть какое-то хобби, пока плечо не заживет. Пришлось лечь на операцию – старая травма давала о себе знать и крайне пагубно отражалась на моей игре в гольф. Представляете, – трагически прошептал он, – в коротких геймах я постыдно мазал, то есть буквально каждый драйв кончался промахом!

– Какой кошмар! – посочувствовала Слоан, стараясь не рассмеяться.

– Именно! А этот дом принадлежит моему сыну, который настолько бессердечен, что не только играл вчера без меня, но и имел наглость загнать мяч в первые двенадцать лунок семьюдесятью двумя ударами!

– Да он просто чудовище! – съязвила Слоан. – Таких следует убивать на месте.

– Мне нравятся женщины с чувством юмора, – усмехнулся старик, – особенно если они к тому же умны и красивы. И способны меня заинтриговать. Кто же вы, прекрасная незнакомка?

Особняк Картера находился всего в нескольких домах от этого, и хозяева почти наверняка знакомы. Слоан не хотелось объяснять каждому встречному свои отношения с отцом, но отсюда прекрасно видно, куда она направляется.

– Меня зовут Слоан, – уклончиво пробормотала она.

– Это ваше имя?

– Да. А вас как зовут? – быстро вставила она, прежде чем он спросит, как ее фамилия.

– Дуглас, и я вас здесь раньше не видел.

– Я живу в Белл-Харборе и на несколько дней приехала погостить к знакомым.

– Неужели? К кому же? Я здесь почти всех знаю.

Выхода нет. Нужно постараться спустить все на тормозах.

– Я остановилась у Рейнолдсов.

– Ну и ну! Это мои соседи и давние знакомые. Вы, должно быть, подруга Парис?

Слоан кивнула и посмотрела на часы.

– Мне пора.

У Дугласа мгновенно вытянулось лицо. Он выглядел таким несчастным, что Слоан стало совестно.

– Неужели не можете уделить несколько минут калеке? Поверьте, вы скрасите одиночество бедного старика! Доктор не позволяет водить машину, а сын либо на работе, либо неизвестно где пропадает. Смею заверить, я очень смирный и абсолютно безобиден.

Кажется, он сумел нащупать самое слабое ее место: Слоан никогда не могла устоять перед просьбами пожилых людей, пусть даже и миллионеров. На этом ее вечно и ловили. Правда, только сейчас она поняла, что тоже одинока и, похоже, несчастна.

– Пожалуй, у меня еще есть немного времени до начала партии в теннис. О чем бы вы хотели поболтать?

– Об общих знакомых, – немедленно предложил он с нескрываемым восторгом. – Обожаю посплетничать! Не оставить камня на камне от чьей-то репутации – что может быть забавнее?!

Слоан от неожиданности поперхнулась, но тут же смешливо фыркнула.

– Не получится. Я здесь никого, кроме Рейнолдсов, не знаю.

– Да что о них говорить, – махнул рукой Дуглас. – Невыносимо скучные зануды. Правильные, как школьная теорема!

– Я тоже зануда, – заверила она, но старик не обратил внимания на ее слова.

– Вы не носите обручального кольца, значит, не замужем, следовательно, должны чем-то занять время. Работаете?

– Я дизайнер, – сообщила Слоан и поспешно добавила: – Но это довольно скучный предмет. Лучше потолкуем о том, что интересует вас.

– Меня весьма интересуют молодые женщины, которые по каким-то причинам отделываются уклончивыми ответами на самые простые вопросы, – с удивившей Слоан проницательностью ответил он. Девушка встревоженно подняла голову. Их раскованная, беспечная перепалка вовсе не предполагала подобных откровений. – Однако, – заверил он, – я не собираюсь совать нос в чужие дела. Что же, попробуем найти взаимно интересующий нас предмет. Полагаю, вряд ли вы разбираетесь в механизмах слияния корпораций, экономике, политике и тому подобных вещах.

– Ошибаетесь, – запротестовала Слоан. – Только вчера за ужином я слышала весьма необычные рассуждения по поводу перспектив мирового рынка.

Старик с уважением воззрился на нее.

– Ну и ну! Прелестная женщина с добрым сердцем, чувством юмора и острым умом! Неудивительно, что вы не замужем! Готов побиться об заклад, молодые люди вашего возраста шарахаются от вас как от чумы!

Он одарил ее обаятельной улыбкой, невольно заставившей Слоан усомниться, так ли он безобиден, как утверждает.

– Давайте поговорим о российских финансовых кризисах! – провозгласил он, в запале хлопнув себя по колену. – Обожаю слушать собственные рассуждения! Никогда не перестаю поражаться своей мудрости и провидческому дару…

Слоан только головой покачала, но тут же забыла обо всем, увлеченная страстной, отточенной речью.

Дуглас Мейтленд долго глядел вслед удалявшейся девушке, пока та не исчезла из виду, и только потом вошел в дом и сразу направился на кухню.

– Доброе утро, – приветствовал он детей, наливая кофе в кружку толстого фаянса. – Жаль, что не успели полюбоваться восходом, сони несчастные.

Сын сидел за кухонным столом, погруженный в чтение «Уолл-стрит джорнал». Дочь вынимала булочку из тостера. Оба удивленно встрепенулись при звуках необычайно жизнерадостного голоса родителя.

– Вижу, у тебя отличное настроение, – буркнул Ной.

– Я отлично провел утро.

– Интересно, где и с кем? – пренебрежительно фыркнула Кортни. – Во-первых, ты за ворота не выходил. Во-вторых, где здесь развлечься? Палм-Бич – настоящая дыра! И ты еще воображаешь, будто я соглашусь жить здесь постоянно, вместо того чтобы остаться в Калифорнии и устроиться в закрытую школу?

– Должно быть, я в самом деле мазохист, – весело сообщил Дуглас, – поскольку находиться в одном доме с тобой хуже средневековой пытки. Однако если хочешь знать, я на редкость замечательно провел время в обществе необыкновенной молодой женщины, случайно заметившей, что мне плохо, и предложившей помощь.

– Молодая? И сколько же ей, спрашивается, лет? – с подозрением осведомилась Кортни.

– По-моему, около тридцати.

– Начинается! Мы все это проходили! Ты уже дважды знакомился с необыкновенными молодыми женщинами лет под тридцать, и обе умудрились окрутить тебя! Потрясающе! Ной, наш папочка опять ходит в женихах!

– Не язви, Кортни, тебе это не идет. К тому же одна из этих женщин – твоя мать.

– А вторая тебе в правнучки годилась, – прошипела та.

Но Дуглас, благоразумно проигнорировав укол, обратился к сыну:

– Представляешь, приняла меня за садовника: вполне понятная ошибка. Разумеется, учитывая, что я рылся в земле, как крот. Никогда не угадаешь, кто она и…

– Может, мне попытаться? – вставила Кортни. – Пока ты развлекал ее, она, должно быть, восседала на травке и жевала творог, запивая сывороткой?

Но мужчины, похоже, ее не слышали.

– И кто она? – осведомился Ной.

– Если ты ужинал с Картером накануне вечером, значит, успел с ней познакомиться. Я бы сам спросил, но не слишком рвался признаться, что у меня такой взрослый сын. Моему тщеславию и без того был нанесен сокрушительный удар! Меня – меня! – приняли за садовника! Позор! Кстати, ее зовут Слоан.

– Да ты шутишь! – сухо усмехнулся Ной. – О чем, спрашивается, с ней можно говорить?

– Да обо всем! Мы обсуждали политику, экономику…

– Понятно! Пока ты разливался соловьем, она молча внимала, – саркастически заметил сын. – Да она двух слов связать не может! У нее две извилины, да и те прямые!

– Ничего подобного! Она вполне точно передала все, что слышала вчера вечером. Я сразу понял, чьими идеями она так восхищается.

– Поразительно, что она способна запомнить и повторить все мои высказывания, но, поверь, абсолютно ничего в них не понимает.

– Словом, настоящий попугай! Ну уж нет! Я редко ошибаюсь в людях и могу поручиться: она не только красива, но и далеко не глупа. И к тому же остроумна.

– Ты уверен, что мы оба имеем в виду дочь Картера Рейнолдса?

Настала очередь Дугласа осечься.

– Ч-что? Его… как это?

– У Картера две дочери. Парис старше Слоан на год.

– Я знаю Картера сто лет, и он никогда не упоминал ни о какой дочери.

– Вчера он рассказал, что при разводе Слоан осталась с матерью. После болезни Картер решил воссоединить семью и пригласил Слоан погостить. До вчерашнего дня обе ветви семьи не общались.

– Почему?

Ной отодвинул газету и встал.

– Понятия не имею. Картер со мной не поделился. А я не собирался спрашивать.

– Так и знал: она что-то скрывает! – торжествующе объявил Дуглас. – Я ввел ее в заблуждение, притворившись садовником, а она провела меня, сохранив инкогнито. Должно быть, поняла, что я сразу раскушу, кто она. Долг платежом красен. Великолепная женщина! Говорю же, ты ее недооцениваешь.

– Может быть, – обронил Ной не слишком убежденно, но с явным любопытством.

Кортни намазала булочку сливочным сыром и направилась к столу.

– Я уже вижу, чем все это обернется! – предсказала она. – Мой братец женится на Парис, папаша – на ее сестре, а мне придется выступить на ток-шоу «Салли Джесси Рафаэль» и поведать о семейках, в которых процветают наклонности к инцесту. Весьма занимательная тема!

– Я уже сказал, что не женюсь на Парис, – буркнул Ной.

– Но не можешь же ты жениться на Слоан, если наш папочка уже ее застолбил! И потом жениться не сможешь, потому что все это старая песня и уже обсуждалось на шоу Салли, а значит, меня туда не пригласят. Как там называлась эта программа? «Моя невестка – моя бывшая мачеха» или что-то в этом роде.

– Да заткнись же!

Дождавшись ухода Ноя, Кортни гневно прошипела отцу, развернувшему газету:

– Почему ты позволяешь ему так со мной разговаривать?

Дуглас, не поддавшись на провокацию, углубился в передовицу.

– Он мне не отец, а брат. Почему ты не заступишься?

– Потому что я слишком стар, чтобы высечь тебя, а он это делать отказывается.

– Возможно, ему только этого и нужно! Его хлебом не корми – дай над кем-нибудь поиздеваться!

– Почему ты так считаешь? – мягко осведомился Дуглас.

– Сам знаешь почему, – взвизгнула девочка, – но лижешь ему зад, потому что потерял почти все свои деньги, а он умеет их делать, причем в таком количестве, что мы можем жить как прежде. А когда его поймают? Снова притворишься, будто ничего не ведал, и станешь навещать его в тюрьме?