Текст книги "Клятва воина"

Глава 4

Письмо, взятое из Судебного Архива Магистрата, округ Чарларил, Релшаз, Весенние заседания суда, 3-й год правления императора Периналя Смелого в Тормейле, 15-й год царствования королевы Миреллы Солурской.

Зиндану Ар Уиллану, переулок Мушмулы

Сударь!

В ответ на ваши протесты по поводу вероятных наказаний, грозящих вашему сыну, позвольте напомнить вам, что, поскольку кража – преступление скорее против собственности, нежели против личности, его не подвергнут телесным наказаниям или казни. Но так как стоимость украденного превышает 500 крон (тормалинской чеканки), истец имеет полное право возместить свои убытки через тело вашего сына, если обвинение доказано, а имущество не возвращено. В этом случае вы не вправе требовать от истца продажи вашего сына на открытом рынке, коль он желает продать его городу для службы на галерах или паромах. Я понимаю, что эта угроза очень тягостна для вашей жены, но она не относится непосредственно к данному делу. Если вы решите подать обвинение в преследовании, оно будет рассматриваться как совершенно самостоятельное дело.

Иск о краже будет слушаться во Дворце Правосудия в день полнолуния Большой луны. Если ваш сын полностью отрицает обвинение, вы можете либо нанять адвоката, либо сами доказывать его невиновность. Если ваш сын признает факт кражи, но оспаривает количество украденного, вам нужно будет представить имущество, о котором идет речь, Магистрату для его оценки и подчиниться обыску вашего дома для обнаружения спорных предметов. Истцу, конечно, придется согласиться на такой же обыск и доказать Магистрату свое право на означенное имущество. Если ваш сын признает факт кражи и полную стоимость украденного, вы получите возможность предложить истцу компенсацию за вашего сына, который будет тогда изгнан из города. Но должен предупредить вас, что истец совершенно волен отвергнуть такое предложение.

При сем возвращаю вам данные под присягой письменные показания, касающиеся присутствия вашего сына на званом обеде в тот вечер, о котором идет речь. Вы можете вызвать свидетелей с любой относящейся к делу информацией во время слушания иска во Дворце Правосудия. Присяжные будут выбраны из списков для голосования утром в день заседания, и я должен напомнить вам, что любая попытка оказать давление на свидетелей или присяжных либо со стороны истца, либо со стороны ответчика приведет к немедленному проигрышу дела.

Позвольте также напомнить, что у вас остается всего пять дней, чтобы передать Магистрату ваши сто марок в качестве залога. Пожалуйста, не стесняйтесь связываться со мной, если вам потребуется любая дальнейшая информация.

Полагающийся на правосудие Рэпонина,

Магрин Коларин, Секретарь Магистрата

Дом Меллиты Эстерлин, Релшаз, 29-е поствесны

Ночью меня опять донимали сны, а проснувшись, я с изумлением понял, что за окном уже белый день: обычно я встаю очень рано. Торопливо бреясь, я вспоминал вчерашние события. Ливак весь вечер была не в духе. Когда мы поднялись наверх после довольно напряженного ужина и я с вопрошающей улыбкой остановился на пороге, она вытащила из кармана запечатанный пакет и помахала им.

– Я крашу волосы.

Улыбнулась с пугающей смесью неповиновения и торжества и прошмыгнула мимо меня в свою комнату с такой скоростью, что разом погасила и мое желание, и мою свечу. Я даже не стал дергать дверь между нашими спальнями.

Дом казался необычно тихим. Я спустился вниз. В утреннем салоне ждал красиво накрытый стол, но, судя по использованным тарелкам и бокалам, аккуратно сложенным на буфете, я оказался последним. Я пожал плечами и с аппетитом позавтракал, прежде чем отправиться на поиски остальных. Большинство звуков доносилось с кухни, поэтому я просунул голову в дверь, уже готовый извиниться после долгого опыта общения с кухарками мессира, свирепо защищающими свою территорию.

– Сударь? – Служанка присела в поспешном книксене и тревожно оглянулась за одобрением.

– Привет, Райшед.

Я немного удивился при виде Хэлис, сидящей у окна с разложенными перед ней ножами, маслом и точильным бруском. Она держалась весьма непринужденно, как видно, обладала еще одним талантом: приспосабливаться к любой обстановке, кроме, пожалуй, детской школы, – тем самым талантом, что помогал Айтену быть столь эффективным агентом для мессира. Не забыть бы потом спросить, какие сведения ей удалось почерпнуть из утренней болтовни слуг. Вполне возможно, найдется нечто, что я мог бы включить в письмо мессиру; оно должно стать теперь делом первостепенной важности, напомнил я себе.

– Где все?

– Меллита пошла договариваться о встречах, которые вчера пришлось отменить, Вилтред с Керритом гадают, а Шив ждет, чтобы Планир связался с ним и выдал инструкции. – Хэлис осторожно потрогала большим пальцем лезвие особенно устрашающего ножа.

– А Ливак? – с замиранием сердца поинтересовался я.

– Ушла. – Наемница подняла голову, но лицо ее было непроницаемо. – Шив не знал, когда получит указания от Верховного мага, и Ливак сказала, что не может ждать.

Видно, я крепко спал, коль пропустил тот диалог; вся улица, должно быть, слышала его. Но какой смысл ссориться из-за этого с Хэлис?

– А где Шив?

– В садовой комнате. В конце коридора, за столовой.

Я вежливо кивнул любопытным служанкам и посудомойкам и оставил бывшую наемницу, с ее острыми ножами и еще более острыми ушами, выведывать дальше все, что удастся.

Шив сидел за игорным столом из липового дерева и угрюмо переставлял фигуры одного из лучших комплектов Белого Ворона, какие я видел за пределами императорской резиденции.

– Доброе утро, – весело поздоровался я.

Он пожал плечами и буркнул что-то невнятное. Я прошел вокруг стола к окну, чтобы лучше видеть его лицо. Маг выглядел усталым и недовольным.

– Чем занимаешься?

– Жду, когда Планир соизволит связаться со мной, и пытаюсь найти решение, как лучше всего поступить, – выпалил Шив, но меня порадовало то, что его раздражение направлено не на меня.

Он с такой силой шлепнул в центр доски алебастровую фигурку Ворона, что я поморщился. Алебастр – слишком мягкий материал, дабы оценить такое обращение.

– Составить тебе компанию или ты припас для меня более полезное занятие? – Маг первый раз поднял глаза и я улыбнулся.

– Пожалуй, я не прочь с кем-нибудь поговорить, – признался он, бесцельно двигая пальцем витое малахитовое деревце, из тех, что стояли на инкрустированной в столешнице доске. – Планир обещал выдать мне инструкции еще до полудня. Я бы оценил твои соображения по поводу того, что он нам сообщит.

Развалясь на обитом бархатом стуле, я взял в руки одну фигурку, любуясь изысканной работой. Гагат – трудный для резьбы камень, если верить моему отцу.

– Ливак ушла, – вдруг обронил Шив, нервным жестом замыкая круг деревьев с Белым Вороном в центре.

– Хэлис мне сказала. Но Ливак знает город лучше, чем ты или я, и не попадет впросак.

Мне не удалось скрыть досаду, и маг взглянул на меня с едва заметной улыбкой.

– Думаешь, нам не придется скакать ей на выручку в конце пятого куплета, чтобы спасти, как ту девицу из плохой солурской баллады?

Я покачал головой.

– Рыцарь-защитник – это последнее, что Ливак когда-либо потребуется.

Должно быть, голос выдал меня, иначе Шив не спросил бы с искренним беспокойством, что удивило меня немного:

– А как же ты?

– Я? А я присягнувший, чья клятва должна преобладать над всеми прочими соображениями. – Я осторожно поставил Ворона рядом с золотистой агатовой Совой. – Пока я довольствуюсь тем, что Ливак готова мне дать, если оно позволяет мне соблюдать мои клятвы. А что до большего, то я даже не знаю, чего она от меня хочет – так зачем делить шкуру неубитого медведя?

Шив понимающе кивнул.

– Мы с Перидом тоже не сразу научились жить вместе – ведь он не маг. Было особенно трудно, когда я начал работать на Совет, но мы нашли компромисс. – Маг уставился в окно, в сторону моря. – Я очень по нему скучаю.

Я не знал, что ответить. Я был шокирован, когда узнал, что Шив предпочитает плясать со своим же полом, но так как я был уверен, что он не станет запускать свои руки под мою рубаху, то не слишком над этим задумывался. Однако обсуждать мне это тоже не хотелось. Я не рационалист, я не присоединяюсь к их теориям об определяющей логике природы – то есть один мужчина, одна женщина и никак иначе, – хотя немало тормалинцев принимают идеи рационалистов, когда видят обряды и праздники в менее строгих традициях, вынуждая тех, кто чувствует склонность душить свои носовые платки, делать это очень осмотрительно. Мне нравился Шив, я уважал его как человека и как мага и не хотел бы обидеть его, ляпнув что-нибудь не то или проявив мое собственное неведение, коли на то пошло.

– Может, сыграем пока в Ворона? – Я деликатно вернул фигурки в их гнезда по обе стороны стола.

Шив посмотрел на доску, словно только что ее увидел.

– Нет, спасибо. Я, как правило, не играю.

Что ж, его можно понять, ведь эта игра строится на том, что все птицы выгоняют одну, рожденную не такой, как они. Я открыл ящик в маленьком шкафчике.

– А несколько партий в руны?

– Вот это пожалуйста. – Шив вытянул над головой свои длинные руки, лицо его немного просветлело.

Я достал бархатный мешочек и закрыл ящик.

– Знаешь, если из-за всего этого мы окажемся по уши в лошадином дерьме и с нами расплатятся в лескарских марках, то стоит подумать об уплате налогов.

– Да, а заплатить нам должны хорошо, – ухмыляясь, согласился маг и перевернул столешницу. Другая ее сторона оказалась обитой бархатом для игры в руны.

Я высыпал на стол девять изящных палочек из моржовой кости. Сдвинув темные брови, Шив воззрился на них с необычайным любопытством.

– Эта инкрустация золотая или бронзовая?

Он взял одну кость, медленно повернул ее, рассматривая угловатые изображения на трех гранях – древние символы Оленя, Дуба и Леса. Я больше привык к тормалинским костям с нарисованными на них картинками.

– Золотая. Итак, во что играем? Три руны, три броска?

Шив бросил небесную кость; на верхних гранях вышли Солнце и Малая луна.

– Значит, мужские руны сильнее, – кивнул я. – Считаем очки или пенни?

Шив улыбнулся. Это была подозрительно широкая и простодушная улыбка.

– Лучше пенни, просто ради интереса.

Я сгреб кости обратно в мешочек и протянул его магу, чтобы тот вытащил три. Первые несколько кругов определенно были интересны. Шив последовательно отказывался от скромных комбинаций рун из первых бросков ради попытки добиться более высокого счета. Он нисколько не нервничал и скоро стал выигрывать больше, чем проиграл. Я уже был готов заподозрить его в нечестной игре, так как он с первого раза выбросил Волка и Ураган, а все, что сумел наскрести я, это Тростник и Арфа, и то на третьем броске. Когда же мне показалось, что удача повернулась ко мне лицом, я вытащил небесную руну, и она легла с обеими рунами наверху, заканчивая партию.

– У тебя есть на чем записать счет? – ухмыльнулся Шив. Роясь в шкафчике, я с притворным отвращением покачал головой.

Там нашлось все что нужно: и угольные палочки в элегантных серебряных держателях, и обрезки папируса. Я проверил обратные стороны – они были чистые. Очевидно, Меллита не желала рисковать, если вдруг неприязненные глаза увидят даже самые безобидные записи из ее кабинета.

– Кажется, ты без труда решаешь, как действовать во время игры.

Я поморщился, сложив мои проигрыши. Улучшатся ли дела теперь, когда преимущество будет у женских рун? Учитывая мое везение, я в каждом круге начну вытаскивать Оленя и Барабан.

Шив, лениво перекатывавший в руках кости, остановился.

– Легко быть смелым и безрассудным, когда худшее, что с тобой может случиться, – остаться без сапог, дабы расплатиться с долгами.

– Когда мы искали выход из эльетиммской темницы, тебе хватало находчивости. – Я с дружеской укоризной покачал головой, тщательно выбирая следующие слова. – Не пойми меня предвзято, но пока ты ведешь себя словно кот, который хочет рыбы, да боится замочить лапы.

Лицо у Шива окаменело.

– Прости, если я немного нерешителен. Не так-то легко выполнить то, чего хочет Планир, и при этом самим не попасться в лапы к эльетиммам.

Он с излишней силой запихнул руны в мешочек и с первого броска выкинул Гору, Сосну и Метлу.

– Стало быть, Планир лает тебе на пятки? – Я едва подсчитал свой скудный результат от Орла, Моря и Зефира, решив, что не стану играть с Ливак на что-либо важное, пока мне не будет везти по-крупному.

Шив покачал головой.

– Нет, не совсем. Он дает подручному знать, какое место занимает его задание на шкале ценностей и сколько времени у него есть, чтобы получить результат, но он всегда выслушает оправдания и даст, если нужно, отсрочку. Я доверяю ему, он крепко держит в руках поводья.

– В этом они с мессиром схожи. – Я бросил кости и, взглянув на расклад, плюнул от досады. – Но если Планир не собирается кусать тебя за ложный след, почему ты держишь Ливак на таком коротком поводке? Позволь ей выполнить за тебя часть работы. Ты же знаешь, у нее нюх на такие вещи.

Шив опустил руны в мешочек, вытащил свои три и откинулся на спинку стула, задумчиво перекатывая их в ладонях.

– В прошлом году, когда я не знал, с чем мы можем столкнуться, рисковать было легче. Теперь я знаю. Может, после того удара по голове у меня не все птицы стояли на доске, но я видел, что те мерзавцы сделали тебе и Ливак. – Он посмотрел на меня. – Вспомни, как ты бледнел при одном упоминании об этом.

Я не собирался возражать.

– Смерть Джериса была ужасной. – Шив гневным жестом швырнул кости на стол. – Никакой допрос или наказание не требуют тех пыток, которым его подвергли. Кто бы ни сделал это, он сделал это, чтобы насладиться зрелищем чужих мук. Я не хочу оказаться в его руках и не пожелал бы этого моему злейшему врагу. Но еще ужаснее была смерть Айтена, потому что магия овладела его разумом, и это магия, которую я не могу ощущать, которой не могу противостоять, которую даже не могу понять. – Его голос зазвенел от обиды. – С тем же успехом я мог бы бросать Руны, как моя бабка, ища ответы у очага. Если б я помнил хоть половину того, что она обычно делала, я бы попробовал, клянусь богами, в таком я отчаянии!

Я засмеялся, но тут же подавил смех, увидев, что Шив более чем серьезен. Маг уставился на меня.

– А вы в Тормалине не гадаете на рунах? Но уж руны-то рождения вы должны вытаскивать или нет?

Я замялся.

– Вроде бы моя бабушка, мать моего отца, делала это, когда мы были детьми. – Я перебирал кости, пока одна из них не высекла слабую искру памяти. – Кажется, это она… да, точно, она. Штиль, Барабан и Земля, хоть я понятия не имею, что это должно значить.

Шив машинально кивнул, но продолжал думать о своем.

– Я маг, и хороший маг. Я работаю на Планира, потому что считаю, так от меня больше пользы, однако вздумай я направить свои способности на изучение моей стихии, и года бы не прошло, как меня выбрали бы в Совет за мои собственные заслуги. Но поставь меня против тех мерзавцев с другой стороны зимних штормов, и я буду так же напуган их проклятым колдовством, как безмозглый крестьянин, впервые узревший магический огонь. Я ненавижу это, Раш, я просто ненавижу это!

– Я бы беспокоился, если б ты не боялся, – пожал я плечами. – Я сам готов наложить в штаны при одной мысли об этих гадах, снова проникающих мне в голову. Но дело в том, что ты не можешь позволить страху стреножить тебя или ты даешь им еще одно преимущество.

– Знаю, – с сарказмом ответил Шив. – Это просто то, что я чувствую.

– Так не чувствуй. – Я наклонился вперед и смел забытые руны в сторону. – Запри свой страх в дальний ящик ума и не вытаскивай снова, пока не найдешь для него времени. А что до остального, то почему ты все хочешь делать сам? Хэлис с Ливак знают город, знакомы с множеством местных, а я каждый второй сезон провожу в разъездах, собирая сведения для мессира. Существует двойная горсть дел, которыми мы могли бы заняться, вместо того чтоб сидеть здесь да ковырять в носу в ожидании, когда Верховный маг даст нам тот же самый приказ.

– Ливак так и решила, – кисло заметил Шив.

– Ты удивлен? Думаю, она сосредоточится теперь на отряде в черных кожах. Вряд ли Ливак тепло относится к людям, назначающим цену за ее шкуру. Но я подумал о второй группе – тех, что рядятся под местных. Как насчет того, чтобы показать этот меч торговцам? Может, кто укажет на них? Хотелось бы знать, где они обретаются, просто спокойствия ради. Вдруг да удастся натравить их на ту, другую группу?

– Такая возможность есть, – задумчиво протянул маг. Я поднялся.

– Тогда я пошел.

– Не забудь, что должен мне за игру! – крикнул Шив мне вслед.

Когда я направлялся во двор, из открытой двери выбежал Вилтред.

– Ты куда?

– Подстричься.

Я не обязан перед ним отчитываться, к тому же мои кудри определенно нуждались в стрижке, если мы были намерены задержаться в этом городе. От одной мысли о паразитах, которые наслаждаются такой скученностью населения, моя голова зачесалась. Ладно, по пути к восточным причалам поищу цирюльника. А на причалах обязательно должен найтись купец, готовый за монету-другую передать письмо Курьерской почте. Приятно было оказаться на улице без всякого сопровождения. Яркое солнце отражалось от побеленных зданий, но слабый бриз пригонял сегодня с Залива высокие облака. Я всегда ненавидел бездействие; по словам отца, когда я был ребенком, то едва не сводил с ума матушку в скучные, дождливые дни. Идя по улицам, я смотрел в оба и ухо держал востро, но особого беспокойства не ощущал. Релшаз – незнакомый мне город, но за годы работы на мессира я повидал достаточно новых мест. Мусор, гниющий в сточных канавах, обычно везде одинаков.

Письмо обождет, решил я, пока не будет стоящих новостей. Пробираясь к кварталу золотых дел мастеров, я начал искать подходящего торговца, чтобы заинтересовать его мечом. Было бы легче, если б я мог спросить совета у Меллиты, но я был уверен, что справлюсь. Предательский голосок прошептал в моей голове: «Ты всегда мог подождать», – но я запер его в тот дальний ящик, о котором говорил Шиву.

Двое мускулистых парней, подпиравших косяки аукционного дома, свидетельствовали о том, что за крепкими решетками на окнах хранится не одно лишь позолоченное серебро. Я прошел дальше по улице, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться изделиями, выставленными в витрине каждой лавки, и обнаружил, что коллекция аукционного дома действительно была самой богатой на всю длину галереи в обе стороны. Но важнее оказалось то, что они торговали самым разным товаром. Не встречаясь с устрашающим взглядом охранников, дабы не натравить их на себя, я просто вошел и подождал, когда кто-нибудь подскочит и начнет убеждать меня расстаться с деньгами. Не прошло и секунды, как щеголеватый человечек в муаровом голубом шелке бочком приблизился ко мне.

– Чем могу помочь вам, сударь? Вы покупаете или продаете?

– Да вот, видите ли, проходил мимо и захотел узнать, что вы можете сказать мне об этом мече? – улыбнулся я, старательно подражая бесчисленным поколениям благородной крови и еще более благородного воспитания Камарла Д'Олбриота.

– С удовольствием, сударь.

Этот человечек обладал приятным умением быть экспансивным без заискивания. Его глаза заблестели, когда я отстегнул меч.

– О, очень интересно! – Его восхищение звучало совершенно искренне. – Этот символ – герб Дома Д'Алсенненов.

Его тормалинский был безупречен; жаль, что я никогда не слышал об этом Доме.

– Как странно. – Я изобразил аристократическое смущение.

Человечек провел пальцем по гербу, выдавленному ножнах.

– Этот Дом пал во время крушения Империи. Думаю, он остался без наследника, а то, что сохранилось из имущества вернулось к младшей ветви рода, к Тор Олдеру.

Что-то необъяснимо знакомое послышалось мне в этом имени. Может, этот Тор Олдер был какой-то родней мессиру? Я знал, что семья Д'Олбриотов имеет несколько связей с Домами, которые величаются «Тор», дабы показать, что когда-то они занимали императорский трон, но не думаю, что Тор Олдер был одним из них.

Я вдруг понял – оценщик говорит о гравировке на мече.

– Делатан, да, это, несомненно, его рука, этот кузнец работал в последние годы Империи. Скажите, эсквайр, это – фамильная вещь?

– В некоторой степени, по боковой линии.

Я забрал меч и нарочно копался, пристегивая его, чтобы не встречаться взглядом с этим человечком. Но он не унизился до вульгарных расспросов.

– Сколько бы этот меч получил на торгах, просто ради интереса?

Оценщик был достаточно вежлив, чтобы поверить мне на слово, несмотря на мою явно неаристократическую наружность.

– Я бы ожидал предложений свыше двух тысяч крон. Мы могли бы продать его для вас, если по какой-то причине вы желаете с ним расстаться, но я честью обязан сказать: мы, как правило, не торгуем мечами, и вполне возможно, что вы получили бы лучшую цену где-нибудь в другом месте. На самом деле у нас нет клиентов, ищущих такие вещи. Если вы свернете во второй переулок за фонтаном на стороне Залива, то найдете торговцев, которые специализируются на клинках, – добавил он немного неохотно.

– Большое спасибо.

Я помахал на прощание и вышел на улицу, потом, следуя его указаниям, зашагал к Заливу. Когда я увидел лавки, торгующие абсолютно всем, от дамских кинжалов с костяными рукоятками до надежных мечей, способных защитить стражников от любых попыток причинить им вред, мою душу согрело удовлетворение. Займусь поисками небольшого, но хорошего клинка для Ливак, решил я, это будет лучшим поводом находиться здесь. К тому же я давно мечтал сделать ей подарок.

Я отверг длинный аукционный зал, в двух открытых проемах которого с шумным азартом толпилась модная молодежь, пробуя непрактичные рапиры. Это место выглядело слишком оживленным и скорее всего было бы слишком честно сообщить мне больше того, что я уже знал об этом клинке. Тихая мастерская в стороне от главной дороги сулила лучшие перспективы, пока я не увидел группу небритых бездельников в переулке напротив. Когда ушел покупатель, напутствуемый дружеским хлопком по плечу от рябого мастера, от той группы отделился один и неторопливо последовал за беспечным купцом. Я запомнил имя на вывеске, чтобы передать Меллите, – за эти сведения она наверняка сможет купить услуги Стражи. Небрежно, но открыто положив руку на рукоять меча, я потопал дальше.

На оживленной мостовой остановился, раздумывая, в какую сторону пойти. Первоначальное возбуждение угасло, и знакомая боль утраты кольнула в груди. Как же мне не хватает Айтена, ждущего меня в каком-нибудь проеме, следя за моей спиной, прежде чем в свою очередь задавать вопросы и болтать с людьми, пока я высматриваю того, кто слишком им интересуется. Это была работа для двоих, и поскольку Хэлис связана своей ногой, а маги не надежнее восковой руны, возможно, мне следовало подождать Ливак. «Тогда тебе нечем было бы похвастаться перед ней, когда она вернется с названием трактира, где остановились эльетиммы, и расскажет, что они ели на завтрак».

Я попытался засмеяться, но не смог избавиться от гнетущего беспокойства. Я круто свернул в открытые ворота и прошел задами на боковую улочку. Спрятавшись за повозкой торговца шелком, подождал минуту-другую, не выйдет ли кто из переулка, разыскивая меня. Никто не вышел, но затылок все равно покалывало.

– Не иначе как элдричский человечек наступил на твою тень, – высмеял я себя с некоторым раздражением.

Мастера этой улочки занимались более обыденным ремеслом. Я перешел на другую сторону к кузнице, за открытыми ставнями которой были выставлены как старые, так и новые клинки самых разных стилей. Я остановился, взлохматил чересчур отросшие волосы и потянул шнуровку на куртке, чтобы малость ее перекосить. Ссутулил плечи и вошел внутрь.

– Доброе утро. – Я старался растягивать слова, как те портовые мальчишки, которыми все детство стращала меня мать.

– Полдень давно уж пробило, друг, – буркнул кузнец, коренастый мужик с мускулистыми руками в шрамах от ожогов и черными глазами, в которых было столько же тепла, сколько его в мокром угле. – Добрый день.

– Я тут хотел спросить, что бы ты мог сказать мне об этом мече? – Я криво усмехнулся и зашаркал ногами по пыльному полу.

Он протянул руку за клинком и разочарованно опустил уголки рта.

– Где ты его достал?

– Одолжил у брата, – хихикнул я, вспоминая, как однажды утащил у Мисталя довольно непристойную резьбу, которую брат прятал в своей сумке с инструментами в мастерской нашего отца.

– Эти выгравированные листья – это стиль Делатана, но это не Старая Империя. – Кузнец равнодушно пожал плечами. – Впрочем, неплохая копия тормалинской чеканки, я дам за нее двести крон.

– Да это целая куча денег! – бессмысленно заухмылялся я. – Но мне покуда не нужно его продавать.

Кузнец нахмурился и сунул мне клинок обратно.

– Тогда зачем ты тратишь мое время?

Я ссутулился и снова зашаркал ногами.

– Ну, в таком городе трудно знать, когда тебе могут понадобиться несколько лишних монет.

Я похотливо хихикнул, и кузнец широко улыбнулся в ответ.

– Это верно. Если ищешь приятную, чистую девицу, попробуй «Дыру в Стене», возле Фонарного переулка.

Я кивнул с излишним энтузиазмом.

– Спасибо за совет.

Кузнец сделал хитрую попытку изобразить внезапно пришедшую мысль.

– А знаешь, может статься, у меня есть покупатель, который заинтересуется твоим мечом. Где, говоришь, ты остановился?

– В «Шляпе с Пером», – с готовностью ответил я. – Еще раз спасибо.

Волоча ноги, я вышел из мастерской, доплелся до ближайшего угла и, только завернув за него, выпрямился, чем напугал пару прохожих. Но мне было не до них, я понял с досадой, что продолжать эту игру не так-то просто. Будь со мной Айтен, я бы оставил его следить за дружелюбным кузнецом, а сам рванул к «Шляпе». Возможно, Ливак могла бы занять место Айтена, если б не возникала со своими идеями, но меня не прельщала мысль, что она будет слоняться тут в одиночку. Я не мог бы оставаться с ней, не вызывая подозрений, даже если бы мы как-то уговорили Хэлис покараулить в «Шляпе». Нет, я не думал, что Ливак не может постоять за себя – я слишком хорошо знал, на что она способна, – но я не хотел рисковать: ведь какой-то эльетимм заметит ее, покрашены ее волосы или нет.

Меня снова охватило беспокойство. Я повернул обратно к концу переулка и, глядя на кузницу, мучительно соображал, как лучше поступить? Однако мысли разбегались, а в горле вдруг пересохло. День стоял теплый, это верно, но я не так давно ушел из дома, чтобы изнывать от жажды. Я потер лицо, но стало только хуже. Перед глазами поплыл туман, уличный шум как-то странно исказился, эхом отдаваясь в ушах, а затем потерялся в грохоте, похожем на грохот прибоя. Меня прошиб холодный пот, рубашка прилипла к телу, и я привалился к стене на внезапно ослабевших ногах. Кровь стучала в голове, как молот Мизаена, паника сдавливала грудь и, угрожая задушить, хватала за горло.

Слева послышались шаги. Вялыми пальцами я сжал рукоять меча; и как только сделал это, Сэдрин открыл двери, и тьма поглотила меня.

Внешний двор Зала Уэллери в скрытом городе-острове Хадрумале, 30-е поствесны

Это был весьма импозантный человек: высокий, в черной бархатной мантии с искусной вышивкой из алых и золотых языков пламени у ворота, указывающей на его власть над огнем даже самому невежественному ученику Рубин сверкал на его груди, зажатый в пасти дракона-броши, и червонное золото кольца его должности блеснуло на солнце, когда он поднял руку, чтобы поправить темно-бордовый плащ. И плащ, и великолепный покрой его платья удачно скрадывали тучность мага, но, к сожалению, нынешняя мода на высокие тугие воротники безжалостно подчеркивала его толстые щеки и двойной подбородок. Несколько учеников поспешили убраться с его дороги, маг шагал через двор с выражением крайней досады на покрасневшем лице.

– Верховный!

Стройный мужчина в повседневном костюме из темного сукна повернул голову – непримечательная фигура, если бы не исходящий от него магнетизм абсолютной уверенности.

– Мастер Очага. – Планир коротко кивнул и снова повернулся к тройке нервных новичков чародеек.

Калиону ничего не оставалась, как ждать, когда Верховный маг закончит разговор. Мастер Очага стоял, твердо упершись ногами в булыжники. Он недовольно хмурил брови, его свекольный румянец ужасно не сочетался с роскошным нарядом.

– Было приятно с вами поболтать. И помните, моя дверь всегда открыта.

Теплая улыбка Планира углубила морщинки вокруг глаз, задержавшихся на узкой спине и изящных лодыжках одной из учениц, когда девушки торопливо удалялись под грозным взглядом Калиона.

– Доброе утро, мастер Очага. – Верховный маг провел рукой по коротко стриженным черным волосам и повернулся к Калиону. – Давай воспользуемся твоим кабинетом, а? Он ближе всего.

Не дожидаясь ответа, Планир быстро пошел со двора на вымощенный плитами тротуар большака Хадрумала. Калион ринулся за Верховным магом, сжав губы от едва скрываемого раздражения. Когда они свернули во второй двор между зданиями из светлого камня, он вытащил ключ от двери, ведущей в стройную башню; ее остроконечный шпиль был опоясан языками каменного огня.

– Я весьма обеспокоен тем, что сейчас узнал… – промолвил он, поднимаясь по лестнице.

– Это заметно, – спокойно обронил Планир. – Вот почему я считаю, что лучше обсудить наши проблемы в уединении твоих покоев.

Сапоги Калиона тяжело бухали по дубовым ступеням, восходящим к его роскошно обставленному жилищу.

– Что случилось с этим Райшедом? – спросил он без всяких предисловий, захлопнув за Планиром дверь, и бесцеремонно швырнул свой плащ на дорогой парчовый стул; плащ соскользнул на пол.

– Шиввалан пытается выяснить, мастер Очага, – мягко ответил Верховный маг, поднимая плащ и аккуратно вешая его на крючок.

– «Пытается» – это звучит более чем неопределенно, – фыркнул Калион. – Забрали Ледяные Люди этого человека или нет?

Планир красноречиво развел руками.

– Мы пока не знаем.

– Необходимо узнать, – безапелляционно заявил Калион. – Нужно немедленно поднять этот вопрос в релшазском Магистрате; у меня есть в городе знакомые с достаточным для этого положением. Я должен получить для тебя ответ самое большее за несколько дней.

– Спасибо, мастер Очага, но я думаю, пока в этом нет необходимости. – Под бархатом вежливости Планира чувствовалась сталь.

Но Калиона она не устрашила.

– Твой Шиввалан умудрился потерять, возможно, самый значительный из всех обнаруженных нами артефактов, которые имеют отношение к той пропавшей колонии, а ты не думаешь, что необходимы срочные меры. Тот меч – один из немногих предметов, историю которых удалось проследить с абсолютной точностью. Мы знаем без сомнения, что он принадлежал человеку, который отплыл с Ден Феллэмионом один Дастеннин знает куда и затем исчез.