Текст книги "Клятва воина"

Тщательно скрывая удовольствие, эсквайр смотрел, как Гуиналь надела через голову скромное коричневое платье и оправила его на бедрах, прежде чем повернуться к нему спиной. Вдохнув запах мяты от ее белья, юноша туго стянул края шнуровки.

– Ты не знаешь, где мессир Ден Феллэмион? – Гуиналь преисполнилась деловитости, надев достоинство вместе с платьем.

– Сейчас поглядим. – Темар обвел глазами лагерь. – Там, возле бочек для воды.

Девушка встала на цыпочки и неуверенно сощурилась.

– Ах да, вижу.

С легким сожалением проводив ее взглядом, эсквайр пошел на поиски пищи. Он отмахнулся от арендатора, который направлялся в его сторону с недовольной миной и зажатыми в руке мехами для воды.

Увы, завтрак кончился слишком скоро, и, выскребая из миски остатки каши, Темар уселся за грубо сколоченный стол на козлах, где корабельный эконом ждал его со стопой гроссбухов и восковых дощечек. Когда эсквайр запечатлел наконец новейший перечень оставшихся припасов, требуемой воды и всяких мелких повреждений на пяти кораблях, которые везли арендаторов Д'Алсеннена к их новому дому, солнце уже стояло высоко над зеркальными водами пролива, выжигая из леса Утренние туманы.

– Ты подготовил мне список?

Подняв голову, Темар увидел мессира Ден Феллэмиона, пододвигавшего табурет. На худых щеках командующего прогладывал румянец, глаза оживленно блестели. Грубая одежда моряка шла ему гораздо больше, нежели элегантное платье, которое он носил в Зьютесселе.

– Через час закончу. – Юноша одним махом сгреб в кучу нацарапанные записи и потянулся за чернильницей.

– Прекрасно. – Ден Феллэмион непринужденно кивнул. – После этого, если у тебя нет других дел, ты мог бы сходить пострелять дичи на ужин. И возьми с собой молодого Ден Ренниона.

Темар не смог сдержать удивленную улыбку, и мессир засмеялся.

– Думаю, вы оба заслужили небольшой отдых, и поскольку мы пробудем здесь еще горсть дней, все были бы рады свежему мясу.

– А сколько продлится вторая половина перехода?

– С попутными ветрами еще дней двадцать. – Ден Феллэмион встал. – Худшее позади.

Юноша кивнул, вспоминая отвратную погоду, которой пришлось довольствоваться их кораблям.

– Эти острова – истинное благословение Дастеннина, мессир, – нерешительно заметил он. – Но я не помню, чтобы вы упоминали о них до отплытия.

Ден Феллэмион усмехнулся.

– Нет, не упоминал. Предпочитаю, чтобы другие исследователи и дальше мою способность пересечь океан приписывали моему непревзойденному искусству мореплавания и особому расположению Дастеннина. Когда колония упрочится, мы устроим здесь постоянное поселение. Тогда уже можно будет открыть этот секрет.

– Мои комплименты вашей мудрости, мессир. – Темар изобразил церемонный поклон, и командующий захихикал.

– Благодарю за понимание, эсквайр, – ответил он таким же притворно церемонным тоном и пошел совещаться с капитаном одного из судов.

Д'Алсеннен с удвоенным рвением склонился над записями и закончил отчет быстрее, чем ожидал. Он посыпал документ песком и, убедившись, что чернила высохли, аккуратно сложил его, затем сунул за пазуху камзола и отправился на поиски Ден Феллэмиона. Командир вновь стоял у бочек, беседуя с Гуиналь и двумя капитанами.

– Спасибо, Темар. – Мессир взял протянутый пергамент. – Думаю, это все, что нам нужно. Гуиналь, почему бы тебе не отдохнуть до вечера? Ведь ты была так занята в последнее время. Воспользуйся этой остановкой, прежде чем мы снова сядем на корабль.

– Спасибо, дядя. – Гуиналь выглядела немного удивленной. – Я только позабочусь о той молочной корове.

– Тебе помочь? – поспешил осведомиться Темар.

– Помоги, если хочешь. – Девушка пошла к прочному загону в другом конце лагеря, где был надежно заперт драгоценный домашний скот экспедиции.

– Вот и вы, моя госпожа, – засуетился пастух, на его грубоватом лице проступило явное облегчение. – У нас уже все готово.

С нескрываемым любопытством Темар последовал за Гуиналь к загородкам из плетней, установленным поодаль от других животных. Там, внутри лежала пестрая корова с белой полосой вдоль спины: глаза остекленели, челюсть отвисла, бока тяжело вздымались. Одна ее передняя нога покоилась в грубом лубке из парусины и сломанной реи.

– Берись за веревки, парень. – Очевидно, пастух не узнал Темара и подтолкнул его к группе мужиков, ждущих с другой стороны крепкой рамы, связанной из свежих бревен.

– Готовы? – Слегка наморщив лоб, Гуиналь повернулась к корове и начала тихое заклинание, от которого волосы на затылке у Темара встали дыбом.

Корова закатила глаза, в горле у нее захрипело.

– Живей!

Помощники потянули за веревки, поднимая животное на раму, а пастух быстро перерезал вены по обеим сторонам шеи. Густая кровь хлынула в подставленный котел с уже насыпанным толокном, травами и сухим жиром.

Гуиналь вздохнула и отвернулась, как только мужчины с длинными ножами вошли в загон, чтобы разделать тушу, – ничто не должно было пропасть даром.

– Все хорошо? – с беспокойством спросил Темар, увидев грустное лицо девушки.

– О да. – Гуиналь потерла глаза. – Просто я могла бы вылечить ей ногу, но не имела для этого времени. Надо было постоянно следить за курсом, течениями и ветрами. И не скажу, что мне нравилось удерживать это бедное животное без сознания, пока ее нельзя будет здесь зарезать.

– О-о!

Темар совершенно не знал, что тут следует говорить, но девушка, кажется, ничего не заметила. Эсквайр старался не выдать инстинктивное удовольствие при мысли о кровяной колбасе, к которой успел пристраститься, хоть это и крестьянская пища.

– Беда в том, что у нас просто не хватает людей, обученных Высшему Искусству, по крайней мере чуть больше самого элементарного уровня. – Гуиналь решительно покачала головой. – Это будет первое, что я исправлю, когда мы высадимся.

– Хорошо, – кивнул Темар.

Девушка прищурилась, искра юмора промелькнула на ее лице.

– Я рада, что мой план находит у вас одобрение, эсквайр.

Д'Алсеннен отвесил пышный поклон.

– Ваша мудрость, барышня, уступает только вашей красоте.

Гуиналь засмеялась. Немного веселее, чем хотелось бы Темару, но, во всяком случае, печаль исчезла из ее глаз.

– Чем думаешь заняться сегодня? – добродушно спросил он.

Девушка презрительно скривила губы.

– Вероятно, буду слушать жалобы Эльсир насчет действия морской воды на ее волосы и стенания по поводу того, как мало места для ее гардероба.

Темар прыснул.

– Это на нее похоже.

Гуиналь оценивающе посмотрела на него.

– Ты мог бы сводить ее на один из твоих кораблей, чтобы показать, как большинство людей проводят свое время в этом плавании?

– Зачем?

– Кажется, она возомнила себя ужасно храброй и страдающей дворянкой, которая вынуждена делить со мной каюту и прислугу. С мессиром и ее матерью на борту, а также их личными слугами нам живется куда лучше, чем вам. Но я никак не могу заставить Эльсир понять, что на других кораблях все теснятся как сельди в бочке, что многие в любую погоду остаются на палубе и что ей невероятно повезло: у нее есть место хотя бы для пары смен белья.

– Ладно. – Темар всегда питал слабость к Эльсир. – Меня ее манерность не обманет, я помню Эльсир с тех пор, когда она была еще беззубой приставалой в рваных нижних юбках и грязных башмачках.

Кроме того, наедине с Эльсир он всегда сможет украсть вкус меда с ее мягких, как лепестки, губ. Эта девушка знала каждое па в любовных танцах.

– Темар! – Радостный крик Вахила эхом отразился от крутых высот по обеим сторонам бухты.

Эсквайр подавил легкое раздражение, увидев, как его друг вприпрыжку бежит по траве с луком в руке и охотничьей сумкой через плечо.

– Ден Феллэмион сказал, чтобы мы сходили посмотреть, какая дичь прячется в этих лесах. – Вахил хлопнул Темара по спине. – Такой приказ я всегда готов исполнить. Бери лук, человече, и пошли. Надо улизнуть отсюда, пока никто не придумал нам настоящую работу.

Д'Алсеннен стоял в нерешительности. Охота манила, но не хотелось упускать возможности побыть с Гуиналь.

– Можно мне с вами?

Вопрос девушки застал его врасплох.

– Прости?

– Мне хочется увидеть больше этих островов, и я неплохо стреляю из лука. – В ее глазах была мольба.

– Конечно, – решительно кивнул Темар. – Мы будем только рады.

– Я переоденусь. – Гуиналь побежала к своему шатру. Вахил застонал.

– Я допускаю, что она – прелестный цветок, Темар, но ее еще рано срывать, не так ли? Теперь мы будем слоняться тут целый час, пока она решает, какое платье будет лучше выглядеть в зарослях.

– Это тебе не Эльсир, – покачал головой Д'Алсеннен. – Ставлю полмарки, что она вернется сюда раньше меня.

Не то чтобы Темар нарочно медлил, ища свой короткий лук и колчан, но юноша решил сменить сапоги, хоть они были довольно крепкие даже для таких косогоров. Во всяком случае, он был рад видеть Гуиналь, направлявшуюся к ждущему Вахилу почти в то же время, когда он заканчивал шнуровать отвороты своих охотничьих сапог. Девушка надела узкую, с разрезами юбку тускло-зеленого цвета и рыжевато-коричневую куртку. Ее сапоги с плоскими каблуками выглядели изрядно поношенными, на поясе висел длинный нож, а короткий лук она несла с привычной небрежностью.

– Здесь должна быть звериная тропа, что спускается к водопою, – сказал Вахил, шагая к чаще; к нему снова вернулось его обычное добродушие.

Темар и Гуиналь следовали за ним. Звуки лагеря скоро замерли вдали; охотников окружила плотная зелень влажного леса, где облака цеплялись за верхушки деревьев. Темар остановился и протянул девушке руку, когда они очутились на скользких от теплого тумана камнях.

– Ну разве это не здорово – уйти от всех дел! – с удовольствием заметил он. – Никто не просит тебя разобрать десятую ссору из-за места для багажа и не ждет, что у тебя есть ответы на все вопросы – от тоски по дому до колик у младенцев.

– Вот чем ты занимаешься, да? – Вахилу было явно смешно.

– Ага, и утешаю кухарку, которая задумывала что-то с яйцами, но куры перестали нестись, и убеждаю людей, что им хватит водного пайка, если не тратить его на стирку, и разбираю по горсти мелких споров в день.

Они с Гуиналь многозначительно переглянулись.

– А я оставил эти дела своему отцу, – засмеялся Вахил. – Моя главная беда – скука.

В глазах девушки мелькнуло слабое раздражение. Темару было приятно это видеть, но он счел своим долгом поддержать друга.

– Я жду не дождусь, когда мы наконец высадимся и начнем устраивать колонию. Тогда у тебя будет полно работы, Вахил.

– Это точно, – застонал Ден Реннион от притворного страха. – Глядите, вот и тропа через тот откос. Будем надеяться, что шум лагеря не распугал там все зверье.

– Тебе лучше идти в середке, – заметил Темар, пропуская Гуиналь вперед. – Вряд ли на таких островах водятся крупные хищники, но осторожность не повредит.

– Спасибо, эсквайр, – серьезно поблагодарила девушка, протискиваясь сквозь кусты за Вахилом, который показывал, как бесшумно он умеет двигаться, когда захочет.

Темар шел последним, его рубаха вскоре намокла от пота и влаги на листьях. Одолев откос, они начали осторожный спуск в мелкую долину, заросшую странными растениями с глянцевитыми листьями всех оттенков зелени и пряно пахнущими цветами.

– Впереди поляна, – прошептал Вахил девушке, а она передала его слова назад, Темару.

Едва сдержавшись, чтобы не смахнуть липкий завиток с ее влажного лба, эсквайр счастливо улыбнулся в ответ на улыбку Гуиналь, полную откровенного наслаждения.

– Там! – Выхватив из колчана стрелу, девушка присела на корточки и натянула тетиву.

Молодые люди проследили за ее взглядом: россыпь пушистых созданий мирно паслась в высокой траве в центре поляны. Юноши крадучись разошлись, чтобы занять свои позиции. Темар взглянул на Гуиналь и, как только девушка кивнула, пустил стрелу. Вторая его стрела также нашла свою цель, но остальные животные скрылись в лесу, и только дрожащие листья выдавали их паническое бегство. Охотники встали и отправились на поляну смотреть, что за добыча им досталась.

– Кто они такие, как вы думаете? – Вахил озадаченно покачал головой, умело вытаскивая свою стрелу из умирающего существа.

Темар открыл ножом пасть своей жертвы с большой осторожностью – на тот случай, если она еще жива.

– Судя по зубам, они питаются травой и фруктами, а значит, мясо у них должно быть вкусное.

– Небольшие, а какие тяжелые, да? – Гуиналь оттянула назад широкую тупоносую голову, чтобы перерезать горло животному, которого вторая стрела Д'Алсеннена только ранила. – Похожи на зайцев, что пытаются стать оленями.

Темар засмеялся.

– Это ты здорово сказала.

– Давайте выпотрошим их в другом месте, – предложил Вахил. – Если не оставим здесь слишком много крови, то завтра снова сможем прийти сюда и подкараулить остальных.

Пять упитанных зверей на троих – нелегкая ноша, и Темар был рад сбросить с плеч свою пару. Гуиналь села на россыпь камней чуть выше ручья, бегущего по долине.

– Я нарублю жердей.

Вахил направился к зарослям упругой молодой поросли, а Темар начал потрошить животных, приятно удивленный тем, что Гуиналь делала то же самое, пусть не очень споро, но довольно ловко. Они работали в дружеском молчании, пока вся добыча не была выпотрошена, а внутренности закопаны, чтобы не привлекать мух. Вахил откупорил винные мехи, предусмотрительно захваченные им перед уходом из лагеря. Кашляя от запаха крови, набившегося в ноздри, Темар сорвал несколько лиловатых веточек ползучего тимьяна. Одну он вручил Гуиналь; она приняла ее со спокойной улыбкой, и легкий поцелуй румянца окрасил ее щеки.

– А знаете, Ден Феллэмион намерен создать на этих островах постоянную якорную стоянку, когда колония укрепится, – заметил Темар, лениво поглядывая вокруг, чтобы не глазеть слишком явно на девушку.

– А что, место для жизни неплохое, – заметил Вахил. – Мягкий климат, обилие леса, зверья для охоты и места для ферм.

– Ты будешь не первым, если поселишься здесь, – неожиданно молвила Гуиналь.

– Нет, тут никто не обитает. – Вахил покачал головой. – Ден Феллэмион сказал мне. Они проверили все пять островов, когда впервые на них наткнулись, и с тех пор не раз возвращались сюда. И никогда не видели здесь человеческих следов. Он бы не позволил нам уйти из лагеря, если б не был уверен.

– Да, я знаю. – В голосе девушки проскользнуло раздражение. – Я сама все проверила с помощью Высшего Искусства и потратила на это больше половины вчерашнего дня. Я только говорю, что когда-то тут жили люди.

Вахил собирался заспорить, но Темар взмахом руки велел ему замолчать.

– Откуда ты знаешь?

– Посмотри вокруг. – Встав с валуна, Гуиналь обвела руками окружность. – Здесь стояли хижины. Видишь следы от очагов?

Темар поискал глазами, но так и не узрел этих следов.

– Вот.

Гуиналь стала обходить пространство, и внезапно эсквайр увидел почти невидимое углубление в грубом дерне, в центре которого рос куст жгучей крапивы.

– Да, вижу. – Он с уважением посмотрел на девушку. – У тебя зоркий глаз!

Улыбнувшись, Гуиналь протестующе покачала головой.

– Нет, я догадалась вот по этому.

Она бросила юноше глиняный черепок. Темар повертел его в руках: сработанный из песчаной глины, грубый, черный с одной стороны от копоти, он все еще хранил следы пальцев своего изготовителя.

– Люди здесь вели почти первобытный образ жизни. Они охотились в лесах, собирали фрукты в сезон и тому подобное, но не являлись фермерами в нашем нынешнем представлении. Однако у них была музыка, дудки и барабаны, были сказители. Так что речь не идет о стопроцентных дикарях.

– Кусок разбитого горшка не может столько всего рассказать. – Из вежливости Вахил пытался скрыть скептицизм, но тон у него вышел покровительственным.

– Высшее Искусство может. – Девушка долго вертела в руках еще один черепок, и глаза ее стали какими-то далекими. – Я как бы улавливаю отзвуки от подобных вещей. Однако это было очень давно.

– Что с ними случилось? – поинтересовался Темар.

– Я не могу разобрать. – Гуиналь задумалась – Когда разбился горшок, там было пламя, и горе тоже.

– Должно быть, какая-то женщина уронила его в огонь и погубила обед, – засмеялся Вахил. – Или швырнула им в мужа и промахнулась!

– Нет, дело не в этом… – Девушка выглядела уязвленной, но Вахил, допивая вино, ничего не заметил.

– И что ты можешь узнать, глядя на такие изделия? – Темар забрал у нее второй кусочек выветренной посудины и безуспешно пытался сложить их вместе.

– Это зависит от многих факторов: от того, насколько оно старое, насколько оно ценилось его владельцем, от силы вовлеченных эмоций. – Тон ее стал немного наставительным. – Конечно, с помощью Высшего Искусства можно намеренно вселить воспоминания в какой-нибудь предмет, видения, которые адепт может восстановить.

– Сэдриновы потроха! – не подумав, брякнул Темар, мысленно прикидывая, как это можно использовать.

Но Гуиналь презрела его вульгарность.

– Этого трудно добиться, и в прошлом этим нередко злоупотребляли. На некоторых людей вселенные воспоминания оказывают весьма неожиданное действие, – вздохнула она. – Боюсь, не все мастера Высшего Искусства были так щепетильны в применении своих талантов.

– Надо думать! – с неуместным весельем хохотнул Вахил и потянулся за шестом. – Пора идти, а то наше мясо не поспеет к ужину. Пусть мы не успеем как следует повесить его, но если оно протухнет, вряд ли кто-нибудь поблагодарит нас.

Гуиналь держалась ближе к Темару. Они спускались по узкой звериной тропе на берег, но из-за тяжело нагруженного шеста эсквайру было не до разговоров.

– Мне бы хотелось больше узнать о Высшем Искусстве, – отдуваясь, сказал юноша, когда они вернулись в лагерь и отдали свою ношу. – Ты не могла бы рассказать подробнее?

– Могла бы, если ты серьезно интересуешься – Лицо Гуиналь выражало добродушный скептицизм.

– Еще как серьезно! Я думаю, Высшее Искусство представляет ценность для колонии.

Темар и сам удивился, поняв, что действительно в это верит. Не то чтобы его не посещала мысль побыть наедине с Гуиналь, но если он намерен принять на себя ответственность за целую толпу клиентов, ему понадобятся все ресурсы, которые он сможет найти.

– Странно, что ты не прошел хотя бы элементарного обучения, – заметила девушка, и ее взгляд чуть смягчился.

Темар пожал плечами.

– Наша семья жестоко пострадала от оспы, – просто ответил он. – После этого мой дед утратил всякую веру в целителей и прислужников.

– Прости. – Гуиналь сочувственно коснулась его руки. Д'Алсеннен хлопнул в ладоши.

– Слушай, я весь провонял от крови и грязи. Хочу помыться перед ужином. Увидимся позже.

Глава 6

Письмо, которое было найдено среди вещей, спасенных с алдабрешской галеры, потерпевшей кораблекрушение в Пеорлском Заливе в 278 году Свободы города Кола.

Сегало Риа приветствует дорогую Имир Сазак рукой своего личного раба Кату.

Нам всем любопытно узнать о твоем путешествии в Кол, и мы сердечно приглашаем тебя навестить нас по возвращении. Если тамошние чужеземцы не занимаются грабежами, как паразиты с грязных низин Релшаза, риск столь опасного плавания будет оправдан. Не меньше заботит нас и то, что тебе не доводилось иметь дел с жителями материка, прежде чем горестная кончина уважаемой Иру Сазак не возвысила тебя до чести быть Первой женой. Позволь же поделиться с тобой некоторым опытом, накопленным нами за последние годы.

Уже стало привычным проклинать жителей материка за воровство. Дело здесь не только в том, что они периодически крадут пряные растения и бессовестно отказываются от торговли людьми подветренных побережий. Вот увидишь, все будут обращаться к тебе с просьбой разрешить посещение ваших владений, и, если ты разрешишь, они то и дело будут выспрашивать о владельце каждого предмета в вашем доме. Хотя такой вопрос кажется бессмысленным для человека честного, отвечай, что все это – личная собственность Сазака Дега, иначе твои гости с материка украдут все, что только не приколочено.

По прибытии в Кол убедись, что хорошо видны твои триремы – веское доказательство мощи Сазака Дега. Пусть у тамошнего народа не останется никаких сомнений, что любые попытки вторжения в ваше владение кончатся гибелью их кораблей, – иначе их неуклюжие суда будут шнырять вокруг ваших земель, красть ваши семена и рабов и вмешиваться в вашу торговлю.

Обмен, с их точки зрения, не согласуется с такими понятиями, как честь и красота. Все, что они хотят, – это назначить каждому предмету свое число металлических бляшек и затем обменять его на как можно меньшее их число. Заключив обмен, не преподноси им в знак вежливости дополнительно превосходный драгоценный камень, как сделала бы с островитянином. Жители материка не понимают сего, для них это лишь повод вымогать у тебя еще и еще драгоценные камни. Также не давай им никаких значительных или достойных внимания камней. Они режут на куски и гранят все, что попадет в их руки, ибо не умеют ценить природную форму камня.

Будь крайне осторожна в отношении качества золота и серебра, которые они тебе предлагают. Во многих слитках велика примесь простых металлов, но ты должна понять: это настолько обычное дело, что даже не считается позором, как было бы среди цивилизованных людей. Лучшие металлы стоит сохранить для твоих ювелиров, но остальное годится только для балласта. Все, что ты можешь сделать, это использовать их, дабы упростить торговлю рабами, – так по крайней мере сбудешь их с рук.

Прикажи, чтобы Денил все время находился с тобой и хранил свои клинки острыми. Жители материка держат своих женщин на привязи и чуть ли не в намордниках и считают себя вправе оскорбить вообще любую женщину. Мы бы не советовали тебе искать развлечений с каким бы то ни было жителем материка; они просто не умеют вести себя. Их пристрастие к наркотикам и спирту подавляет чувство элементарного приличия.

Но как бы то ни было, мы с огромным нетерпением ждем вестей о твоем путешествии и желаем тебе всяческих успехов.

Дворец Шек Кула, Алдабрешский Архипелаг, 5-е предлета

Я стоял, неловко прислонясь к стене, и чувствовал, как пот стекает меж лопаток. Хоть я старался не двигаться, должно быть, чем-то выдал свое смущение, потому заслужил недовольный взгляд Ляо. Чтобы как-то отвлечься, я уставился на фонтанчик, струящийся в широком керамическом бассейне посреди беломраморного пола. Где-то зажужжало насекомое, и я попытался его разглядеть, не желая, чтобы оно пополнило мою и без того впечатляющую коллекцию зудящих укусов.

– Прости, моя госпожа, но эта нить такая неровная. Она застревает на станке или рвется, и мне очень стыдно за качество ткани.

Ткач, беловолосый тощий старик в чисто выстиранной набедренной повязке, униженно стоял на коленях перед юной женщиной, годившейся ему во внучки.

Счастливчик, подумал я; мои плечи нещадно болели после целого дня в кольчуге, хотя я ничего особенного не делал, а только стоял с воинственные видом, устрашая работников Ляо. Но по крайней мере я стоял прямо.

– Я понимаю твои трудности, и наказания не будет, – прервала Ляо жалобы старика.

Мы весь день слушали одно и то же в разных вариантах. Я уже загодя знал, что скажет этот старец Ляо.

Ее живая, деятельная манера все еще поражала меня несоответствием ее облику: Ляо сидела здесь же в тонком как паутинка шелковом платье, которое мало что из ее чар оставляло воображению. Яркие краски почти скрывали ее лицо, и драгоценностей на ней было больше, чем у всего Дома Д'Олбриотов на свадьбе сьера.

Отвлекшись от их разговора, я посмотрел в открытое окно. Ухоженные сады окружали центральную часть дворца, за ними приткнулись жилища рабов. Дальше возвышались черные стены, патрулируемые днем и ночью бдительными часовыми с короткими, дважды изогнутыми луками. Я посмотрел на лениво колышущийся зеленый вымпел, водруженный на башне над главными воротами, и на виднеющиеся вдали темно-зеленые холмы соседнего острова, подернутые туманом во влажной жаре. Перспектива выйти одному за ворота была столь же эфемерна, как возможность шагнуть сквозь радугу, чтобы встретиться с элдричским человечком.

Над коническими пиками дальних островов громоздились темные тучи. Может, все-таки придут дожди, которые Ляо обещает вот уже несколько дней… Станет ли хоть немного прохладнее? Я постоянно был залит потом. Пока дул ветерок, это еще было терпимо, если, конечно, я не надевал эту треклятую кольчугу. В те дни, когда я ее носил или когда воздух висел тяжелый и неподвижный, мне казалось, будто хожу, завернутый в теплое мокрое одеяло, и не раз я ловил себя на том, что мечтаю о свежих соленых ветрах, дующих с океана в родных местах, дома.

Стук в дверь вернул меня к действительности. Я открыл – на пороге стояла Гар Шек. В ее золотистых глазах плясало удовольствие, а Сезарр, бесстрастный, как всегда, маячил у нее за спиной.

– Ляо, дорогая, у меня чудные новости, – сладко пропела Гар, скрывая под привычной улыбкой пакость, которую намеревалась сделать. – Хозяин голубей только что принес мне письмо от Каески. Она прибывает домой с вечерним приливом. Это так прекрасно! Она будет здесь во время родов!

Ляо подняла голову и безмятежно улыбнулась.

– Спасибо, что так быстро дала мне знать.

Она взглянула на сложное устройство из зубчатых металлических колес, служившее ей календарем. Старшую жену, Каеску, ждали обратно не раньше чем через два дня.

Гар кивнула и посмотрела на ткача; он стоял, как полагается, на коленях, прижавшись лбом к полу, – очень трудная поза, должен сказать.

– Твои работники все еще мучаются с той пряжей, что ты обменяла у Тани Каазик? – с невинным участием спросила Гар, не упустив случая напомнить Ляо о ее промахе.

Та пожала плечами.

– Я должна была что-то сделать для бедной девочки. С таким количеством лишней пряжи она просто дошла до точки.

Может, и так, но самой юной жене Каазика все же хватило ума всучить Ляо самый некачественный хлопок. Я вспомнил ту встречу: жадность Ляо и ее безумное желание увеличить количество собственной продукции, дабы приумножить прибыли, одержали верх над здравым смыслом. Ляо не проверила пряжу, и мне здорово досталось на орехи, когда она обнаружила свою ошибку, – выместила на мне свою досаду.

– Уверена, ты найдешь выход из положения, – слащаво улыбнулась Гар.

– Да, мне есть кому предложить ткань, – заверила ее Ляо. Ее уверенный тон определенно убедил бы меня, если б я не видел накануне, как Ляо носилась по комнатам, без конца твердя, что ей совершенно некуда деть эту ткань.

Не стирая улыбки со своего лица, Гар круто повернулась и легкой походкой пошла по коридору; Сезарр тихо позвякивал доспехами позади нее. Хотя Гар никогда не упускала случая уколоть Ляо, я сам недавно слышал, как она уверяла некоего знатного посетителя, будто Ляо знает, что делает, щедро помогая несчастной Тани Каазик выйти из затруднений, порожденных прискорбной неопытностью этой девочки. Я убедился, что в течение дня алдабрешская дама носит больше различных масок, чем актер в солурском маскараде.

– Вы все свободны! – Ляо кивнула ткачу и другим в коридоре, терпеливо ждущим своей очереди. Они безропотно разошлись, и я с презрением посмотрел им вслед.

– У тебя озадаченный вид. В чем дело? – спросила Ляо, когда мы поднимались по лестнице в ее покои на верхнем этаже дворца.

Мне следовало помнить, что Ляо обладает талантом замечать каждый оттенок тона или выражения и заткнет за пояс даже такого профессионального игрока, как Ливак, – несомненно, результат многолетней подготовки к сложной жизни жены воеводы.

– Твои рабы, ткачи… они очень послушны, – нерешительно сказал я.

Ляо досадливо щелкнула языком.

– Они не рабы, они – свободные островитяне. Пора тебе запомнить такие вещи. Раб – тот, кого купили с материка или обменяли из другого владения.

Лично я назвал бы рабом всякого, кто полностью зависит от воеводы и его жен, торгующих плодами его труда, дающих ему крышу над головой, разрешение жениться, растить детей и делать все прочее, кроме разве что сна и питья. Я покорно кивнул и прибавил это к постоянно растущему списку вещей, которые я должен помнить. Мы добрались до верхнего этажа, и я торопливо открыл дверь в спальню Ляо. Едва переступив порог, она уже снимала платье, затем бросила его небрежно на узорчатый деревянный пол. Я слишком часто видел ее нагой, чтобы смущаться, и просто направился к лестнице – послать одного из пажей за горячей водой.

Когда я вернулся с кувшином, из которого поднимался пар, Ляо снимала краски с лица в выложенной плитками ванной.

– Иди сюда, – приказала она. – Мне нужно поговорить с тобой.

Я вылил кипяток в широкий таз, и Ляо подождала, пока я добавлю холодной воды.

– Каеска – очень умная женщина, но ее власть кончится с рождением ребенка Мали. Поэтому она постарается навредить Мали или малышу.

Я без труда поверил в это. Несмотря на все их бесконечные учтивые танцы друг перед другом, я уже видел достаточно свидетельств алдабрешской жестокости. Ветерок, залетающий в открытые окна, все еще доносил остатки пепла из соседнего владения, где остров, пораженный какой-то чумой – из тех, что гуляют по Архипелагу, был сожжен дотла вместе со всеми домами, растениями, животными и жителями, чтобы остановить заразу.

Ляо нахмурилась, быстро намылила лицо.

– Ты должен все время быть начеку. Нынче вечером мы ужинаем всей семьей, и ты ничем не должен осрамить меня. Ты будешь говорить только по-алдабрешски и только когда к тебе обратятся. Ты не станешь привлекать к себе внимание, что бы ни услышал.

Мыльные пузыри слегка подпортили ее грозный вид, но, не желая вновь ощутить ее палку на своей спине, я подавил смех.

– Какое платье ты наденешь?

Я уже мог спросить это на сносном алдабрешском, а также произнести несколько других небесполезных фраз, но, похоже, нынешний вечер я проведу молча. Меня это не беспокоило. Может, я все еще с трудом говорю на этом языке, хоть он и оказался гораздо проще, чем я думал, зато понимаю все больше и больше – факт, который я тщательно скрывал от окружающих. Чего я действительно хотел, так это подслушать нечто интересное, то, что проведет меня мимо стражников за ограду дворца и вниз, к гавани. Я все больше и больше убеждался, что ждать спасения от магов – пустая трата времени.

Ляо помолчала, энергично намыливая тело.

– Красное с золотым. Ты согласен?

Я призадумался.

– Лучше кремовое с золотым, особенно если Мали наденет желтое. У Гар есть то новое красное платье, помнишь?

Ляо кивнула.

– Да, это должно напомнить Каеске, что у Мали здесь имеется поддержка.

Запрокинув голову, она вылила на лицо чашу холодной воды и содрогнулась. Ее кожа соблазнительно заблестела, пока вода, закручиваясь, уходила в водосток в наклонном полу.

Я оставил Ляо одну и пошел за платьем, прихватив к нему усыпанные жемчугом украшения из желтого золота для лодыжек, запястий, шеи, талии и волос. Я стал без особого почтения относиться к богатству, которого хватило бы, чтобы скупить половину Зьютесселы. У Ляо стояли целые сундуки этого добра, и, вполне очевидно, она и понятия не имела, что там у нее есть. Я легко мог бы украсть кольцо, пару серег, возможно, тонкую цепочку – это полностью оплатило бы мой проезд через Старую Империю там, дома. Здесь они не провели бы меня даже за первые дворцовые ворота, так как никто, кроме знати, не понимал цены таких вещей. И это было бы даже смешно, если б не было так обидно. Драгоценности Ляо тоже представлялись мне какой-то странной смесью: одни были столь изящны, что их не постыдился бы сам император, другие поражали своей простотой: громадные драгоценные камни, отполированные в их природной форме, выглядели точь-в-точь как необычно окрашенная галька, а не как богатство, способное купить всех рабов в Релшазе.