Текст книги "Согласие на брак"

– Нет! – вскричал он и, прежде чем она успела опомниться, метнулся к двери, перекрывая ей путь к отступлению.

Эми увидела, что в глубине кухни имеется еще одна дверь, которая выходила во двор. Она бросилась к ней и судорожно ухватилась за ручку.

У нее за спиной послышался негромкий смешок.

– Она закрыта. Эми резко обернулась.

– Откройте немедленно. Вы не имеете права держать меня здесь против моей воли.

– Вы не первая, – сказал Клейбурн. – Китти это знакомо.

Эми прислонилась к двери. Ей снова сделалось дурно, и она кляла себя последними словами, на сей раз за то, что ее угораздило приехать сюда именно утром, когда ей бывает особенно плохо.

– Не понимаю, к чему вы клоните, мистер Клейбурн, но советую вам открыть эту дверь.

– Последний, кто был заперт здесь, так и не пришел в сознание, – каким-то приторно-сладким голосом протянул Клейбурн. – А жаль. Хотелось бы мне посмотреть на его мучения.

– Его? – тупо переспросила она, переставая что-либо понимать из-за навалившейся на нее слабости.

– Могли бы и догадаться. Это был Кип Уэлдон, – сказал он. – Той ночью я вытащил его из реки – в двух милях от того места, где перевернулась машина. Зацепил его палкой и вытащил. Потом принес сюда.

– Кип? – Сердце ее учащенно забилось. – Кип? Здесь? – Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, исполненными ужаса.

Клейбурн кивнул и рассмеялся. Смех его звучал сначала негромко, потом все сильнее и сильнее, пока Эми не задрожала от страшных раскатов хохота. На какой-то миг в душе у нее затеплилась надежда, но тут же угасла. Здравый смысл брал свое. Кипа здесь не могло быть. Его нигде не могло быть. Если бы Кип был наверху, она бы услышала… и он… он узнал бы ее голос. Оставались еще надворные постройки, но Эми отмела такую возможность – это были развалюхи с выбитыми окнами и покосившимися дверьми.

Эми вспомнила странную фразу Клейбурна, так поразившую ее вначале: "Последний, кто был заперт здесь, так и не пришел в сознание…" – и вслед за этим подумала о чахлом розовом кусте у самого входа, который судорожно цеплялся за жизнь.

– Кип… – выдохнула она. Ей уже не хотелось знать, что произошло в этом мрачном доме два года назад, она лишь жалела, что, поддавшись искушению, согласилась приехать сюда.

– Звать его бесполезно. – Роджер Клейбурн отошел от двери, словно понимая, что теперь она никуда не денется. – Кип мертв.

Эми вскинула голову.

– Вы убили его?

– Незачем было трудиться. Он был все равно что труп. Все, что от меня требовалось, это ждать.

По щекам Эми катились слезы, слезы отчаяния и бессилия. Внезапно обмякнув, она медленно опустилась на пол и, уронив голову на колени, обхватила ладонями лицо.

– Поначалу я боялся, что его найдут, – услышала она голос Клейбурна. – Но теперь это не имеет значения. Мне недолго осталось, так что последствий я уже не застану. Я умру раньше, чем смогу предстать перед судом. Впрочем, до суда вряд ли дошло бы. Я же говорю, мне нужно было только ждать. Он умер и без моей помощи часа через два после того, как я принес его.

– Вы чудовище… – захлебываясь слезами, пробормотала Эми.

Он опустился на стул к ней спиной.

– Вы хотели знать настоящее имя Китти – Я и без вас узнаю. – Подняв голову, Эми увидела, что он сидит на стуле, мерно покачиваясь.

– Зачем же лишний раз утруждать себя, – сказал он. – На самом деле она не Китти, просто ей нравилось, когда ее так называли. Ее настоящее имя Кэтрин. Кэтрин Блейк! Теперь вы довольны, мисс Эми Уэлдон?

ГЛАВА 25

Кэтрин Блейк с выражением мрачной решимости смотрела на бежавшее перед ней полотно шоссе. Миновав Питерборо – она проехала по кружной дороге, чтобы не застрять в утренней пробке, – Кэтрин взяла курс на Сполдинг. Она хорошо ориентировалась в этих местах, ведь здесь прошла вся ее жизнь, не считая двух последних лет.

Она бы, наверное, и до сих пор жила здесь, если бы не Роджер Клейбурн с его неуемной, всепоглощающей страстью. После того как он едва не убил ее, она поняла, что сможет чувствовать себя в безопасности, лишь оказавшись вне его досягаемости. Когда родилась Ким, она вместе с сестрой перебралась в Лондон, и Сью нашла ей место в "Дайери".

И все же Кэтрин тянуло в эти места, и она была рада, что можно приехать к тете Мэри, хотя бы затем, чтобы маленькая Ким не забыла свои корни, чтобы она знала, что есть люди, которые ее любят. Хотя Кэтрин уже и привыкла к Лондону, но она по-прежнему любила просторы Линкольншира. Для нее ностальгия по родным местам, где она родилась и выросла, была естественна, хоть она и отдавала себе отчет в том, что дороги назад для нее нет, пока жив Роджер Клейбурн.

"Грошовый тупик" – мелькнула надпись на дорожном указателе, но Эми и без него знала поворот на узкую извилистую дорогу, где с одной стороны широкий кювет, вечно залитый водой, а с другой – капустное поле. Наконец показался дом. Он нисколько не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, разве что пришел в еще больший упадок. Было видно, что ремонта здесь не делали уже много-много лет. Возле дома стояла какая-то машина.

– Вот это да! – воскликнула Кэтрин. – Новенький "дискавери", моя розовая мечта. – Должно быть, неплохо идут дела у Роджера с его капустой, решила она. Ей и в голову не приходило, что машина могла принадлежать кому-то еще.

Кэтрин намеренно выехала пораньше, чтобы опередить Эми. Взглянула на часы – было начало одиннадцатого – и приготовилась ждать. Пока не появится Эми, она не собиралась испытывать судьбу и выходить из машины.

Оглядевшись, она заметила, что на всем лежала печать запустения и упадка. Но что-то показалось ей странным, что-то изменилось. Она оглянулась. Нет, дворовые постройки были прежние. Значит, дело в самом доме. Тогда она внимательнее присмотрелась к входной двери, к покосившемуся крыльцу. Взгляд ее скользнул наверх, туда, где возвышались высокие каминные трубы, затем снова вниз. Она пробежала глазами по окнам, потом взгляд ее опустился ниже, к дверце, которая вела в погреб…

Кэтрин затаила дыхание. Деревянная дверца исчезла! Но она же прекрасно помнила, что дверца находилась именно там, под левым окном на уровне земли.! Кэтрин пристальнее вгляделась в кирпичную кладку. Ей показалось, что полоски раствора межу кирпичами в этом месте более светлые. Он специально заложил вход в погреб старыми кирпичами, чтобы новая кладка не бросалась в глаза. Но зачем он это сделал? В погребе хранились запасы угля и дров; еще он держал там яблоки. Попасть туда можно было лишь через эту деревянную дверцу. Имелся, правда, еще один вход из кладовой, но он был давно заколочен досками…

В следующее мгновение взгляд ее упал на чахлый розовый куст. Кэтрин непроизвольно вскрикнула:

– Нет!

Хотя на кусте еще не было даже бутонов, Кэтрин знала, что это белая роза. Роджер не любил цветы и ни за что на свете не стал бы сажать перед дверью розы, если только…

– О боже! Нет, только не это. Неужели Эми Уэлдон?..

От страха у нее тряслись поджилки. Сидя в машине, Кэтрин не могла определить, свежевскопанная ли земля вокруг куста или нет, а выходить она боялась. Она запустила двигатель и задним ходом выехала на дорогу. Кэтрин не помнила, чтобы проезжала мимо телефонной будки, но где-то ведь должен быть телефон! На сей раз Роджер зашел слишком далеко. Если он совершил убийство, она не могла просто закрыть на это глаза, сделав вид, что ничего не происходит.

Кэтрин пожалела, что тогда, давно, она позволила ему избежать суда, отказавшись давать показания против него. Она испугалась его угроз, и дело прекратили. Лихорадочно вцепившись в рулевое колесо, Кэтрин то и дело оглядывалась, словно спасаясь от погони. Она не заметила, как выскочила на главную дорогу. Внезапный вой сирены заставил ее резко нажать на педаль тормоза. Ее машина пошла юзом, ее развернуло и снесло к обочине.

Кэтрин увидела большую белую машину, которая съехала на обочину и остановилась. Кэтрин зафиксировала рукоятку ручного тормоза, открыла дверь и, выскочив на дорогу, бросилась бежать. Из белой машины показались двое – мужчина и женщина – в форме. Только тут Кэтрин заметила красную полосу на борту их машины и табличку на крыше с надписью "Полиция".

Эми перестала плакать, увидев в руках Роджера Клейбурна дымящуюся чашку чая. Он опустился на корточки и протянул чашку ей.

– Выпейте, – сказал он. – Вам станет легче.

– Вы не имеете права держать меня здесь, – промолвила она.

– у меня и в мыслях нет удерживать вас. Вы можете идти.

– Прямо сейчас?

– Если хотите.

– Вы понимаете, что я заявлю на вас в полицию? Он кивнул, и на губах его мелькнула улыбка.

– Я рад, что все наконец откроется. По крайней мере, моя совесть будет чисга.

– Где он? – спросила Эми. – Где Кип?

– Вы же знаете где. Зачем вы спрашиваете?

– Вы похоронили его? Под кустом розы? – Теперь, узнав всю правду о постигшей Кипа трагической участи, Эми вдруг испытала странное облегчение. До сих пор где-то в подсознании у нее сидела тревожная мысль: а что, если Кип объявится? Не будучи окончательно уверенной в том, что его действительно больше нет в живых, она постоянно терзалась, чувствуя себя так, словно изменяет ему.

Роджер Клейбурн покачал головой.

– Не совсем. Он в погребе, напротив того места, где растет эта паршивая роза. Это я посадил.

– И он действительно умер сам? Вы не убили его?

– Я же вам сказал, что выловил его в реке, он лежал лицом вниз. Сначала я подумал, что он мертв. Потом нащупал слабый пульс. Только когда привез его сюда на тракторе, понял, что все бесполезно. Помочь ему было уже нельзя.

– Почему вы в этом так уверены? – воскликнула Эми. – Если бы вы отвезли его в больницу, быть может, его удалось бы спасти?

– Я умею оказывать первую помощь и пытался откачать его: делал искусственное дыхание. Понимаете, он был нужен мне живым. Не знаю, что бы я с ним сделал, но мысль о том, что Кэтрин достанется ему, была мне невыносима.

– Вы безумец, – пробормотала Эми. Роджер Клейбурн равнодушно пожал плечами.

– Вы можете думать что угодно. Одно я знаю наверняка – я его не убивал.

– Вы избивали свою девушку, – заявила Эми.

– Да, признаюсь, это была моя слабость. Когда она сообщила, что не выйдет за меня замуж, мне показалось, что жизнь моя кончилась.

Эми вдруг вспомнила о Ричарде и встревоженно взглянула на часы. Половина одиннадцатого.

– Мне надо позвонить, – сказала она, доставая из кармана мобильный телефон. – Вы не будете возражать?

Роджер Клейбурн покачал головой и, усмехнувшись, проронил:

– Вызывайте полицию. Я и пальцем не пошевельну.

– Я звоню не в полицию, а своему жениху. Он не знает, что я здесь.

– Я буду наверху. – Он поставил чашку с чаем, приготовленным для нее, на пол и вышел из комнаты.

Полицейские вызвали специальную бригаду. Они выкопали розовый куст, затем принялись разбирать кирпичную кладку в том месте, где была дверь в подвал. Дом сотрясался от ударов. Другие пытались проникнуть в подпол через кладовую. Перед домом было полно машин. В землю забили колышки, на которые натянули желтую ленту.

Полицейские снимали первые показания с Роджера Клейбурна. Эми и Кэтрин сидели в "лендровере" и ждали.

Когда вынесли накрытые черной пленкой носилки, Кэтрин закрыла лицо ладонями. Эми заставила себя выйти из машины и на отказывавшихся подчиняться негнущихся ногах приблизилась к тем, которые несли Кипа.

– Вы хотите, чтобы я опознала его? – нетвердым голосом спросила она.

– В этом нет необходимости, мисс Уэлдон, – мягко ответил один из полицейских. – Он пролежал там целых два года. Придется сделать слепки зубов, чтобы провести идентификацию, хотя мы не сомневаемся, что это именно он. При нем нашли военный билет и документы.

На Эми вдруг снизошло удивительное умиротворение.

– Понимаю, – сказала она. – А что будет с Роджером Клейбурном?

– Пока сказать трудно, – ответил полицейский. – Вскрытие покажет, умер Кит Уэлдон насильственной смертью или нет. Пока нет никаких признаков, которые указывали бы на то, что его убили.

– Как странно слышать, что вы называете его Кит, – промолвила Эми. – Ему не нравилось это имя. Все его называли Кип. – Носилки с телом унесли к фургону, на котором не было никаких опознавательных знаков. – Теперь нам можно войти в дом? – спросила Эми. – У Кэтрин, должно быть, шок. Она вся дрожит.

– Когда вы вышли из дома, она подумала, что ей явилось привидение. Ведь мы думали, что найдем в погребе вас, а не этого молодого человека, который уже два года числился утонувшим.

– Я приведу ее. Пусть согреется, на кухне довольно тепло. Я провела там полтора часа. Мы с Роджером Клейбурном разговаривали.

– Он ничего вам не сделал? Эми невольно улыбнулась.

– Нет. Что он мог мне сделать?

Эми обняла Кэтрин за плечи, хотя не меньше последней нуждалась в поддержке, и провела в дом.

– Подождем здесь, – сказала она. – Полицейские хотят, чтобы мы еще немного задержались.

– Я не могу видеть его, – сквозь слезы пробормотала Кэтрин. – Между нами было все кончено задолго до того, как я познакомилась с Кипом. Честное слово.

– Может, нам и не придется видеть его. Скорее всего, он в другой комнате.

– Ты сказала, что он болен. – Кэтрин в растерянности остановилась посреди коридора.

– Он умирает, Кэтрин. У него рак.

– Это возмездие за то, что он сделал с Кипом, – заключила Кэтрин. В ее голосе не было жалости.

– Он сказал, что не убивал Кипа, и я склонна ему верить.

В этот момент открылась дверь на кухню, и Эми увидела за столом согбенную фигуру Роджера Клейбурна. Кэтрин в ужасе попятилась.

– Боже мой! Мне дурно.

Эми помогла ей подняться по лестнице и проводила ее в ванную.

– Я подожду тебя за дверью, – сказала Эми, ощущая странную легкость во всем теле. Она почувствовала, что вот-вот упадет, однако Кэтрин уже исчезла в ванной и опереться ей было не на кого.

Эми открыла какую-то дверь и оказалась в спальне. Увидев кровать, она тут же опустилась на нее и обхватила руками голову. Когда головокружение прошло, она оглядела комнату. Глаза ее увлажнились от слез.

В комнату вошла Кэтрин.

– Я думала, ты спустилась вниз, – сказала она. Эми молча указала в глубину комнаты. Там было устроено нечто вроде алтаря. На стене, на комоде вокруг настольной лампы висели и стояли фотографии Кэтрин в самых разных рамках. Каких там только не было! Серебряные, бронзовые, в форме сердца… Кэтрин застыла, словно пораженная громом.

– Должно быть, все эти годы по ночам он включал лампу и смотрел на тебя, – сказала Эми.

Кэтрин вдруг задрожала и, разразившись рыданиями, бросилась вон из комнаты.

Эми последовала за ней на кухню. Роджер Клейбурн был еще там. Рядом с ним стояли двое полицейских, готовые увести его. Вид у него был изможденный, но он не просил о снисхождении.

Кэтрин решительно приблизилась к нему. Эми закрыла ладонью рот – на мгновение ей показалось, что та собирается ударить его. Но она ошиблась. Кэтрин заглянула в его глаза и спросила:

– Ты убил его? Я должна знать правду.

– Нет. Я не убивал его, – вполголоса промолвил Роджер. – Когда они произведут вскрытие, то убедятся, что я не лгу.

Кэтрин протянула к нему руки, и полицейские почтительно отошли в сторону, хотя и не спускали глаз с Роджера. Увидев, что Кэтрин и Роджер Клейбурн заключили друг друга в объятия, Эми вышла.

ГЛАВА 26

Таким Эми Ричарда еще не видела.

– Какого черта ты поехала туда одна? – закричал он, едва она вошла в его дом. Весь день он себе места не находил, дожидаясь, когда она наконец вернется.

Было шесть часов, и Эми страшно устала. После того, что произошло в доме Роджера Клейбурна, ее вовсе не радовала перспектива провести несколько часов за рулем. Однако, зная, что Ричард будет беспокоиться, она заставила себя выпить несколько чашек сладкого чая и пустилась в обратный путь.

– Хорошо же ты меня встречаешь, – буркнула она. – Я думала о тебе всю дорогу, а ты, не успела я войти в дом, набрасываешься на меня.

– А перед тем как отправиться к этому безумцу, ты обо мне подумала? Эми, неужели тебе в голову не пришло, что я буду сходить с ума, если ты не приедешь в больницу?

Эми развела руками.

– Ричард, но я только поздно вечером узнала, что тебя выписывают. Что, по-твоему, я должна была делать? Бросить все и ехать обратно?

– Я этого не говорю. Но ты же знала, что Роджер Клейбурн опасный тип. Как ты могла поехать к нему одна?

– Со мной он вел себя нормально, – сказала Эми. – Ричард, он тяжело больной человек. Смертельно больной. И вообще, может, ты прекратишь орать и выслушаешь меня? Я хочу рассказать тебе о том, что сегодня произошло.

– Мне и без твоих рассказов все ясно, – сердито проронил Ричард. – Наверное, впустую убила время. Иначе сказала бы мне по телефону. Эми, поставь себя на мое место. Что я должен был думать? Ты исчезаешь, не предупредив, одна, на ночь глядя…

– Ричард! Прекрати! – Эми подбежала к нему, бросилась на колени и обхватила его руками. – Ричард! Это было ужасно! Они нашли тело Кипа. Ради бога, не надо больше кричать на меня.

Ричард привлек Эми к себе. Гнев его внезапно прошел.

– Эми, бедная моя девочка, – прошептал он. – Что ты такое говоришь?

Эми, понимая, что слезами горю не поможешь, постаралась взять себя в руки и спокойно рассказала все, что произошло в доме у Роджера Клейбурна. Закончив, она вдруг ощугила облегчение. У нее словно гора с плеч свалилась. Впервые за последние годы она почувствовала, что призрак Кипа Уэлдона больше не стоит у нее за спиной.

Ричард гладил ее по голове.

– Эми, прости меня. Я даже не дал себе труда выслушать тебя…

Она заглянула ему в глаза.

– Я не сомневалась, что ты разозлишься, и готовилась к самому худшему.

– Если бы я только знал…

Эми отстранилась, испугавшись за его больное плечо, но он снова привлек ее к себе и поцеловал в губы, нежно и бережно.

– Ужасно хочу пить, – сказала Эми. – Пойду что-нибудь приготовлю. Ты, наверное, не ел целый день?

– На кухне Лиззи Эберкромби. Окружила меня заботой. И еще ей не дает покоя дом напротив – тот, что на продажу. Когда я увидел тебя в окно, я отправил Лиззи на кухню, чтобы она заварила свой знаменитый чай.

Эми тихо застонала.

– Нет, только не чай. С утра я выпила несколько чашек этого пойла. Впрочем, если я выношу его по утрам, может, и сейчас обойдется?

Ричард подозрительно покосился на нее:

– Не понимаю, к чему ты клонишь. Спохватившись, Эми закрыла рот ладонью.

– Да так, ничего, – пролепетала она. – Просто я что-то плохо соображаю.

– Лиззи сказала, что тебя всю неделю тошнило.

– Угу… – Эми смущенно отвела взгляд.

– Эми, а ты часом не того?..

Она посмотрела ему в глаза и объявила:

– Не буду водить тебя за нос. Да, я беременна. И сразу хочу предупредить твой вопрос. Я не знаю, как это случилось. Я хочу сказать, мы же предохранялись. Видимо, никогда нельзя быть уверенным на все сто.

Эми потупилась. Она готова была возненавидеть себя за то, что раскрыла свой секрет в такой неподходящий момент. Совсем другим она представляла себе этот разговор. С другой стороны, как определить, какой момент подходящий, а какой нет?

– Ты будешь дуться на меня, Ричард? – спросила она, поднимая голову. – Я этого не вынесу. Я прекрасно знаю, как ты к этому относишься, но и тебе ведь известно мое отношение.

Ричард неожиданно рассмеялся.

– Человек предполагает, а Бог… и так далее. Наверное, надо смотреть шире. Что скажешь?

– Следует ли понимать это так, что ты не возражаешь? – Эми склонила голову набок и пытливо посмотрела на него.

– Конечно, меня не приводит в восторг мысль о том, что тебя девять месяцев будет разносить, как на дрожжах, а потом тебе придется терпеть страшные муки… Но что сделано, то сделано. Ничьей вины в этом нет. Мы оба виноваты. – Взгляд его потеплел, и он провел ладонью по ее волосам. – Помнишь, как это было?

– О, Ричард, – пробормотала Эми, прижимаясь к нему. – Ты не представляешь, как непросто мне было признаться тебе. Я же была уверена, что ты ни за что на свете не согласишься иметь детей и будешь заставлять меня сделать аборт.

В его глазах мелькнуло страдальческое выражение.

– Достаточно того, что я нечаянно убил человека, – сказал он. – Не хватало, чтобы я сознательно отнял жизнь у собственного ребенка. – Взяв Эми за плечи, он чуть отстранился и заглянул ей в глаза. – Эми, ты можешь во всем положиться на меня. В конце концов, ничто человеческое мне не чуждо. И я могу поклясться тебе, что, даже если мы совершим ту же оплошность еще десять раз, я никогда не буду требовать от тебя, чтобы ты избавилась от ребенка.

Эми, расчувствовавшись, полезла в карман за носовым платком, чтобы промокнуть навернувшиеся на глаза слезы. Немного успокоившись, она сказала:

– Ричард, мне казалось, что ты категорически против того, чтобы иметь детей, и вот теперь…

– Я просто боялся, – признался Ричард. – Понимаешь, я думал, что больше никогда никого не смогу полюбить. С тех пор как умерла Грейс, я вел жизнь холостяка. Ничего хорошего в этой жизни не было. И вдруг я встретил тебя и понял, что ты нужна мне…

– В старой церкви?

На лице Ричарда появилась мечтательная улыбка.

– Да, уже тогда. В жизни я не встречал женщины, подобной тебе. Потом я понял, что ты не просто нужна мне – что я люблю тебя. И мне стало страшно при одной мысли, что я могу лишиться тебя. Я прекрасно помню, как со смертью Грейс жизнь моя словно оборвалась.

Тогда я решил, что этого можно избежать, не дав тебе забеременеть.

– Но ведь я могу попасть под автобус, – сказала Эми.

– Если бы подобное пришло мне в голову, я, наверное, уже начал бы кампанию за отмену автобусного сообщения в этой стране. – Ричард рассмеялся. – Впрочем, теперь я тебя понимаю. Я не в состоянии защищать тебя двадцать четыре часа в сутки. Я ошибался, полагая, что Грейс – продолжение меня самого. Но с тобой это все равно не прошло бы.

– Стало быть, я правильно сделала, что упорхнула в Линкольншир без тебя? – заметила Эми не без лукавства. – Ты это хочешь сказать?

Ричард посерьезнел.

– Эми, я был не прав, когда наорал на тебя. Это твоя жизнь. Разумеется, проживи мы вместе хоть пятьдесят лет, я все равно буду сдувать с тебя пылинки, но ведь и ты останешься прежней.

– Ричард, из тебя выйдет прекрасный отец, если ты так же будешь относиться и к нашим детям.

– Мне еще надо привыкнуть к этой мысли. Мне просто не верится, что я стану отцом.

– Не возражаешь, если я скажу Лиззи?

– Лиззи не проблема, – сказал Ричард, вставая с кресла и обнимая Эми за талию. – Другое дело Джиф Уэлдон. Ума не приложу, как ему сообщить.

– А мы и не будем ему сообщать, – заявила Эми. – В августе поженимся, и все тут. Осталось подождать всего три месяца. А беременна я или нет, какое ему до этого дело? Ведь когда-то он был рад избавиться от меня.

– В глубине души ты все еще не можешь простить ему? – спросил Ричард, прижимая ее к себе.

– Ты так думаешь? Ричард кивнул.

– Я сделаю все, чтобы ты больше никогда не чувствовала себя отверженной.

Эми, поцеловав его в губы, сказала:

– Ричард, я привезла с собой розовый куст. Ты не возражаешь, если я посажу его где-нибудь в саду?

– Розовый куст?

– Да. Роджер Клейбурн посадил его возле дома, а полиция выкопала, когда они пытались проникнуть в подвал.

Ричард улыбнулся.

– И тебе стало жаль розу? Эми смущенно кивнула.

– Послушай, я понимаю, тебе это покажется странным, но я должна была сделать это.

– Что же тут странного? Можешь посадить свою розу хоть в центре газона, если тебе так хочется.

– Нет, нет. Это всего лишь жалкий кустик. На нем еще даже нет бутонов.

– Думаю, с твоей решимостью вернуть цветок к жизни бутоны скоро появятся. – Ричард рассмеялся.

– Значит, ты не против?

– Дорогая моя, я не ревную к цветам.

– Но это же роза Кипа.

– Кип мертв, – тихо промолвил Ричард. – Впрочем, я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду.

– Пусть это будет своего рода финальным аккордом, – сказала Эми. – Последним напоминанием о любви, которой не было. Ричард, я никогда не чувствовала по отношению к Кипу того, что чувствую к тебе. Я даже не знала его как мужчину. Сейчас мне даже жаль беднягу Роджера Клейбурна. Только теперь я понимаю, что он действительно любил Кэтрин, а с появлением на сцене Кипа жизнь для него кончилась. Думаю, теперь и сама Кэтрин это поняла. Она поехала с ним, когда его забрала полиция.

Ричард взял ее за руку.

– Пойдем на кухню. Посмотрим, что поделывает Лиззи. Сначала надо перекусить, а потом мы найдем в саду подходящее место для розы Кипа Уэлдона.

Эми каждый день наведывалась в Хаттон-на-Дейле и прилежно ухаживала за розой, которая вскоре прижилась и окрепла, и к концу июня на ней появились молодые листочки. Для Кейт и Марти это было время скорби. Вскрытие показало, что Кип умер от переохлаждения – он два часа находился в ледяной воде. Роджер Клейбурн уже не мог помочь ему. Останки его отправили в Америку, и Эми с Ричардом летали на похороны, С собой они захватили фотографии маленькой Кимберли Блейк.

Кэтрин с малышкой обещала приехать к ним на свадьбу, чтобы родители Кипа наконец увидели свою внучку. Кейт то и дело звонила и рассказывала, какие подарки и сюрпризы она готовит для маленькой Ким.

Кэтрин прислала Эми письмо, где сообщала, что вместе с Ким возвращается в Линкольншир, чтобы заботиться о Роджере, которому недолго уже осталось. Она писала, что не сможет уже полюбить его, однако теперь ей стали понятны его поступки.

В июле установилась жара; несколько недель не выпадало ни капли дождя. Эми по-прежнему регулярно приезжала к Ричарду на велосипеде – когда утром, когда ближе к вечеру. Она была уже на пятом месяце, и Ричард не приветствовал ее велосипедные прогулки, но и не запрещал.

Он держал данное им слово и больше не выдвигал никаких ультиматумов, смирившись с тем, что она сама отвечает за свои поступки. За это Эми любила его еще больше. Впрочем, она и сама уже понимала, что дольше рисковать будущим ребенком безрассудно и что с велосипедом придется на время расстаться. Чувствовала она себя вполне сносно, особенно после того, как ее перестало тошнить по утрам.

В тот день она пообещала себе, что это будет ее последняя поездка на велосипеде. До свадьбы оставалась всего неделя, и теперь она точно знала, что с ее маленькой розой ничего не случится.

Стоял зной. Эми вернулась из сада на кухню, где было прохладно и куда не проникали солнечные лучи, и опустилась в мягкое кресло-качалку, которое они с Ричардом приобрели две недели назад на аукционе. Она потягивала холодный апельсиновый сок и смотрела в окно, из которого открывался вид на цветущий сад. Вечером они с Ричардом собирались в только что открывшийся в Хаттоне художественный центр, где шел любительский спектакль, получивший благожелательные отзывы местной прессы. Эми с нетерпением ждала этого события, с радостью думая о том, что ее жизнь наконец-то устроилась.

Поставив пустой стакан на пол, она задремала. Разбудил ее настойчивый стук в дверь. Вскочив с кресла, она бросилась по коридору. Стук не прекращался.

– Иду-иду! – крикнула она. – Минуточку.

На пороге стоял Джон Грэм. Сняв свою водительскую фуражку, он вытер ею пот со лба и промолвил:

– Слава богу, вы еще здесь.

– Прошу прощения, мистер Грэм, я, кажется, задремала. – Эми виновато улыбнулась. – Вас Лиззи прислала? – Она нахмурилась. – Я ее, по-моему, не просила. Я бы вернулась на велосипеде, как обычно.

– Разрешите мне войти, мисс Уэлдон?

– Ну конечно. – Она пошире открыла дверь. – На вас тоже действует эта жара? Хоти re стакан апельсинового сока? Рекомендую.

Джон Грэм проследовал за ней на кухню.

– Садитесь. – Эми махнула рукой на кресло и направилась к холодильнику.

– Спасибо, мисс. Лучше вы присядьте. Лиззи Эберкромби сказала, чтобы я заставил вас сесть.

Эми резко обернулась.

– Вы привезли плохие новости? – В голосе ее звучала тревога. – Что случилось? Боже мой! Да на вас лица нет! В чем дело?

– Садитесь, прошу вас, мисс Уэлдон.

– Да говорите же! – закричала Эми. – У дяди снова сердечный приступ? Лиззи заболела?

– Нет, нет. Ничего такого… – Он умоляюще сложил руки. – Ради бога, сядьте.

– Вы скажете или нет? – не унималась Эми. – Значит, что-то с Ричардом? С ним что-то случилось? – исступленно кричала она. – В карьере произошла авария, и никто не потрудился сообщить мне…

– Да нет же…

Эми не дала ему договорить.

– Да говорите же наконец! Я все выдержу! Только не молчите!

– Мисс Уэлдон, дело в том, что дом…

– Дом?! – Эми, недоумевая, уставилась на него. – Вы сказали, дом? – Она вдруг прыснула со смеху. – Вы шутите?

– Он рушится, мисс Уэлдон. – Джон Грэм растерянно теребил фуражку в руках.

– Рушится? – глухо повторила Эми.

– Все началось с западной башни. Она рухнула как карточный домик. Раздался страшный гул, такого я в жизни не слышал, а потом склон холма затрясся, и башня обвалилась и полетела вниз, к реке, увлекая за собой все западное крыло. А вслед за этим пополз и зимний сад.