Текст книги "Узурпатор"

11

– Вот увидите, охота вам понравится, – говорил Эйкен. – Таких зверей вы еще не встречали. Один дракон меня едва не прикончил во время посвящения в рыцари.

– Великое благо для Многоцветной Земли, что ты остался в живых, – заметил король Шарн.

Королева Айфа и другие высокопоставленные фирвулаги хором фыркнули; в ответ на странный звук испуганно заржали иноходцы, и Куллукету пришлось их успокаивать.

Пока не начались празднества. Летучая Охота была главным развлечением знати. Эйкен и Мерси очень старались, чтобы фирвулаги не скучали в Гории. Однако все гости согласились принять участие в мероприятии, поскольку, несмотря на отмененные Эйкеном кровавые порядки, у многих еще сохранились ностальгические воспоминания о временах, когда охотники преследовали дичь пешими. Противники воздушного спорта остались в замке на музыкальном вечере, который устроила Мерси, а Эйкен возглавил летучее сафари на доисторических крокодилов в дельте Лаара. Из рыцарей тану его сопровождали Куллукет, Альборан, Блейн, Алутейн Властелин Ремесел, Селадейр Афалийский и воинственная леди Армида, вдова Дарелла, нынешняя правительница Роны. Среди фирвулагов кроме короля и королевы были только боевые чемпионы: Медор, один из первых пришельцев и наместник Шарна (его иллюзорное обличье

– черный мохнатый тарантул); Устрашительница Скейта, лучшая подруга Айфы, принимавшая вид чудовища с кривыми зубами и кровоточащими когтями; герой-неофит Фафнор Ледяные Челюсти, победивший Куллукета на последнем Поединке Героев; Тетрол Костоправ, пернатый змей, побежденный Альбораном во время упомянутого события, и Бетуларн Белая Рука, еще один богатырь из первых пришельцев, извечный противник почтенного Селадейра.

Никто из благородных особ маленького народа не был способен подняться в воздух самостоятельно, и уж тем более – верхом, поэтому воздушная доставка гостей полностью ложилась на плечи Эйкена. Компенсируя свою ущербность в данной области, фирвулаги сразу по прибытии в Горию дали показательный артиллерийский метаконцерт. Если в былые дни каждый чемпион ревниво оберегал свои силы и никогда не делился ими с другими, то при новой власти фирвулаги научились объединять умы. Правда, такое сотрудничество пока что носило довольно грубый характер и распространялось только на сферу творчества, но Куллукет определил, что по мощности общая психоэнергетика совета фирвулагов, пожалуй, превышает потенциал самого Эйкена, во всяком случае в его теперешнем истощенном состоянии (из приближенных Сиятельного только Куллукету Дознавателю, Блейну да Альборану были известны его умственные возможности). При подобных обстоятельствах Эйкену пришлось оставить всякую надежду на истребление правящей верхушки древнего врага. Следуя заранее выработанной стратегии, Шарн и Айфа держались вполне дружелюбно и делали вид, что у них и в мыслях не было нарушать перемирие.

Уже совсем стемнело, когда всадники добрались до Пятнистого болота, что располагалось к югу от Гории. Желтая луна, которой недоставало двух дней до абсолютной полноты, сияла сквозь поднимающийся туман каким-то недобрым бесовским светом.

– Плезиозавры, – объяснял Эйкен, – производят потомство в пресной воде. В это время года они перебираются в тихие заводи Лаара и спариваются. Тут-то драконы-хищники и подстерегают в засаде распаленные от страсти парочки.

– Страсть, – заметила Айфа, – размягчает даже самые отважные сердца.

Королева фирвулагов надела великолепную амазонку из розоватой металлизированной ткани, лиловые сапожки и черный парчовый плащ. На абрикосовых волосах, полуприкрытых капюшоном, красовалась алмазная диадема с отходящими от нее нитями драгоценных камней. Этот головной убор, типичный для фирвулагов, прикрывал подбородок, щеки, лоб и даже переносицу наподобие маски. Айфу можно было бы назвать красавицей, если не обращать внимания на слишком развитую плечевую мускулатуру и воинственный блеск темных глаз.

– Ну, нам-то не составит труда заарканить плезиозавра и даже дракона,

– заявил юный Фафнор.

Присутствующие тану выразили ему безмолвное неодобрение.

– Травить морских чудовищ в сезон любви – не в наших правилах, малыш,

– разъяснил ему Эйкен. – Драконы – иное дело. Вы, как гости, получите право первого удара.

– Бедные драконы! – вздохнула леди Армида. – Никто им не сочувствует. А вот наш мудрый Сеньет говорит, что они не более опасны, чем морские плезиозавры.

– Или тану, – добавила Скейта с лукавой усмешкой.

– Благодарение Богине, нас много уцелело после потопа, – прокаркал Бетуларн.

– Вы спаслись не благодаря Богине, а потому, что мы вам нос утерли, – проворчал Селадейр. – Вечно спешите унести задницы, чтоб не видеть своего позора на Поединке Героев и на церемонии награждения. Жалкие неудачники!

– Не до жиру, быть бы живу! – съязвил Бетуларн. – Хорошо, если в нынешнем году вы наберете четыре батальона против наших сорока.

– На этот раз Битва будет совсем иной, – вмешался Эйкен. – Скажем им, Шарни?

– Почему бы и нет, Стратег? Все равно они через два дня узнают.

Всадники попридержали иноходцев и сбились в тесный кружок на фоне темного неба. Воздух звенел от умственного гомона всех вассалов Шарна и Айфы; к ним присоединялось взволнованное телепатическое бормотание Селадейра, Властелина Ремесел и леди Армиды, которых Эйкен не посвятил в свои планы.

– Все просто, ребята, – заявил золотой шут. – Жизнь в Многоцветной Земле так изменилась, что уже нет смысла придерживаться старых обычаев. Бетуларн прав: на вашей стороне десятикратный численный перевес. Сражаясь по старинке, мы неминуемо обрекаем себя на уничтожение. Поэтому несколько недель назад я предложил королю Шарну и королевы Айфе новую диспозицию. У нас будет не Битва, а Турнир – без смертельных схваток и без прежних трофеев. Поединки Героев давно уже оцениваются по очкам, а не по головам, и тем не менее все признают, что это самая захватывающая часть игр. А мы намерены составить целую программу силовых схваток и состязаний в ловкости. Все это не значит, что никто не будет убит, разумеется, мы не хотим превращать Битву в липовый рекламный матч. Однако охота за головами отныне станет символической, а не буквальной, и проигравшие будут расплачиваться своими сокровищами и боевыми знаменами.

– К тому же, – заключил Шарн, – хвала нам, фирвулагам, на Битве будет новенький главный трофей. Меч и Копье сгинули, а нам ведь нужен символ нашего соперничества. Вот лучшие мастера Высокой Цитадели и создают Поющий Камень. Это огромный берилл, выточенный в форме походного королевского трона. По завершении Турнира он будет настроен на психокреативную волну монарха-победителя. И впоследствии целый год станет откликаться музыкой сфер, как только на него усядется истинный Полноправный Властелин Многоцветной Земли.

– А самозванца опозорит при всем честном народе, – Эйкен с ехидцей подмигнул Шарну, намекая на то, что после потопа правитель фирвулагов незаконно захватил трон.

– Как?! – взвыл Селадейр. – Ни одной смертельной схватки?

– Ни одной отрубленной головы?! – эхом откликнулся Бетуларн.

Оба ветерана в ужасе переглянулись.

Властелин Ремесел одарил сверстников кислой улыбкой:

– Хорошенького понемножку, братцы. Нравится нам это или нет, в нашем Изгнании наступает новая эра.

– Но Совет фирвулагов не голосовал за это! – возмутился Тетрол Костоправ. – Покойный король Йочи никогда бы…

– Наш властительный брат покоится в лоне Тэ, – оборвала своего приближенного Айфа. – Мы так решили. Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что ближайший Турнир состоится на нашем Золотом поле близ Нионели, как и все последующие состязания…

– Это если вы победите. Ваше Воинское Величество, – вставила Армида.

Но Айфа спокойно продолжала:

– Как и все последующие состязания, до тех пор пока тану не оборудуют новую игровую площадку. А потом обе расы будут по очереди проводить игры независимо от того, кто победит.

– Разумно, – сказал Властелин Ремесел.

– Противно, – сказал Селадейр.

– Вот именно, – сказал Бетуларн.

– Все решено, – в один голос сказали Эйкен и Шарн.

Иноходцы разом вздрогнули, когда из болота донесся протяжный рев.

– Слыхали?! – воскликнул шут. – Драконы чуют лакомый кусочек. Все, кто хочет поохотиться, приготовьте оружие, а я спущусь и сыграю роль приманки. Если крокодилы меня сожрут, то все договоренности отменяются и можете развязывать войну с Мраком – мне начхать.

С наветренной стороны Охота подлетела к лагуне, окаймленной высокими кипарисами. Извилистый канал отделял ее от основного течения Лаара. Эйкен погасил свое золотое свечение, остальные всадники последовали его примеру. Шарн пытался не отстать от человеческого узурпатора. В отличие от жены он был не в костюме для верховой езды, а в боевых обсидиановых доспехах. Только вместо тяжелого шлема надел легкий, без забрала, украшенный тремя рогами. Длинные темные кудри струились из-под шлема, точно клубы дыма. Сбоку он прицепил меч со сверкающим стеклянным лезвием длиной почти в рост Эйкена.

– А где же твое оружие? – спросил он маленького шута.

– У меня руки заняты – надо же вас держать, а вы за это уж похлопочите, чтобы я не попал крокодилам на полночное угощение.

Послышался телепатический сигнал Куллукета, лучшего ясновидца из всей партии:

«Тихо, все! По каналу движется плезиозавр».

– А-ах! – воскликнули фирвулаги, и кавалькада зависла в воздухе, слабо освещенная луной.

Внизу что-то высунулось из воды и поднималось все выше, выше, пока все не увидели морского змея, который стремительно разрезал чернильную воду, оставляя за собой треугольный след. Наконец после пятиметровой шеи показалось туловище плезиозавра. Он широко разинул пасть и призывно завопил:

– О-о-о-о-о!

С другого конца лагуны, разбрасывая сверкающие брызги, к нему устремилась другая змеевидная шея. Второй плезиозавр трубил на более высокой ноте, а первый, заслышав этот вопль, прибавил скорость. Так чудовища перекликались, пока не подплыли друг к другу. Две лоснящиеся шеи переплелись, и рев раскатился по окрестностям душераздирающим дуэтом. Затем оба зверя погрузились в воду, оставив на поверхности скопище маслянистых пузырей, а в воздухе – раскатистое эхо. Обладающие даром ясновидения разглядели в глубине соитие гигантов. Затем самец всплыл на поверхность, а самка двинулась к берегу, где в полужидкой хорошо удобренной почве росли редкие кипарисы. Она вытянула массивное тело насушу, зевнула и проползла пять или шесть своих длин – метров восемьдесят. После чего начала лихорадочно копать плавниками и мордой, пока не вырыла яму, куда тут же просочилась вода.

– Яйца! Яйца!

Восклицания королевы Айфы были тут же подхвачены остальными фирвулагами. Для слабых ясновидцев Куллукет специально расширил свой зрительный спектр, и все явственно увидели, как самка один за другим отложила в теплую жижу лунные камни размером с человеческую голову. Она немного помешкала после того, как снесла все яйца, потом снова закопала яму, чтобы никто не потревожил ее будущее потомство.

Тем временем самец-плезиозавр медленно опускался на дно; напоследок он издал еще один продолжительный вопль. Самка же все лежала на суше, и грязные ее бока еле заметно вздымались.

«Посмотрите направо», – передал всем свою мысль Куллукет.

«Ух ты, – откликнулся Эйкен, – ну и здоровы, ублюдки!»

И вонзил стеклянные шпоры в бока иноходца. Золотой рыцарь и скакун описали дугу в воздухе и нарочито громко плюхнулись в болотную трясину. Косматые щетки халика увязли в грязи, но равновесия он не потерял. Эйкен спрыгнул наземь, и мшистая луговина, поросшая кипарисами, тут же засветилась, словно в летний полдень. Тем временем сквозь низкий полукустарник к отдыхающей самке подползали два огромных крокодила. Глаза их горели рубиновым блеском, пасти были чуть приоткрыты, и оттуда высовывались клыки, точно заостренные очищенные бананы. Голова более крупной рептилии достигала в длину двух метров.

Эйкен, как блуждающий огонь, прокатился по болоту, издавая непристойные звуки. Первый дракон повернул к нему, второй озадаченно приостановился.

– Ну чего стали?! – крикнул Эйкен фирвулагам. – Вперед, черт нас дери!

– Позвольте мне, повелитель? – попросил Фафнор и поднял копье.

Шарн кивнул.

– А ты, Медор, следуй за ним… и будь начеку.

С победным кличем оба рыцаря поскакали к золотой танцующей марионетке. Казалось, они сшибут Эйкена, но он отпрыгнул в сторону и завертелся подобно горящему листу. Фафнор пронзил ближнего дракона прямо посередине туловища. Тот взревел и, раскрутив свой мощный хвост, ударил по крупу иноходца; к счастью, тот успел подняться метра на четыре от земли, и удар вышел скользящий. Копье Фафнора осталось в бешено извивающемся теле чудовища. Юный герой выхватил длинный меч и ринулся за добычей, стараясь избегать не только огромных зубов и хвоста, но и собственного копья, которое теперь тоже ополчилось против него. Оно покачивалось в угрожающей близости, грозя вышибить его из седла. Медор отступил, чувствуя свою беспомощность. Метапсихическое вмешательство считалось неспортивным, а физическая помощь допускалась, только если охотник оказывался разоружен или выбит из седла.

– Ну чего ты к хвосту прицепился, болван! – кричал Эйкен. – Это на пиру с хвоста начинают! В мозг бей! Целься в глаз!

Фафнор встрепенулся, быстро нашел уязвимое место, куда и всадил свой двуручный меч. Затем отскочил на безопасное расстояние, видя, как зверь содрогается в смертельной агонии. Из разверстой пасти хлынула темная кровь, и хищник наконец затих.

Летучая Охота взорвалась ликующими криками; под приветственные возгласы тану и фирвулагов над лагуной поднялась лунная радуга. Эйкен подлетел к распростертому монстру, энергетическим зарядом отсек один клык и вручил трофей Фафнору.

– Отлично сработано, малыш!

Второй крокодил поспешил убраться восвояси. Но фирвулаги вошли в азарт и потребовали от Эйкена новой добычи.

– Почему бы и нет? У нас вся ночь впереди, – усмехнулся плут. – Но на земле каждый дурак может затравить зверя. Иное дело с воздуха, над морем. Если нашим гостям угодно отведать настоящей охоты, можно полететь к проливу Редон и найти там старого, матерого плезиозавра, из тех, что уже не предаются любовным утехам. Только, чур, драться обычным оружием, без психоэнергетики и чтоб чудовище с одного удара испустило дух, а не уползло издыхать в свою подводную нору. Если первый удар окажется нечистым, охотнику придется замочить ноги, чтобы добить жертву.

Воцарилось напряженное молчание. Эйкен обвел своих воинственных гостей насмешливым взглядом.

– Что? Не рискуете? А говорят, только тану – сухопутные твари. И то они не боятся убивать морских чудовищ в их собственной стихии. Не так уж это трудно – всего-то нужны верный глаз и немного отваги.

– Ну, если у наших гостей кишка тонка, то я готов! – весело вызвался старый Селадейр.

– Позволь мне, повелитель! – взмолился Бетуларн.

Остальные воины-фирвулаги тоже стали наперебой просить.

– Нет! – немного помедлив, отрезал Шарн. – Это я беру на себя. Пускай наш радушный хозяин не думает, что лишь у первобытных отваги в избытке.

– Пора, пора меня проучить за дерзость, – подзадоривал монарха Эйкен.

– Вперед, Шарни!

Летучая Охота понеслась на запад, к проливу. Луна была на полпути к зениту. Эйкен поднял всадников на значительную высоту, чтобы они могли обозреть бескрайние пространства слабо поблескивающей воды, огни Гории на горизонте и даже мерцающие стоянки фирвулагов у излучины Лаара, неподалеку от Майской рощи.

– Плезиозавры, остающиеся в море в такие ночи, либо очень молоды, либо слишком стары, – объяснил Сиятельный. – Но если радости любви не про них, то защищаться и нападать они умеют, можете мне поверить! Покружим маленько, пока наш славный Кулл не подберет для Шарна достойную добычу. А ты, Шарни, после этого покажешь нам пример настоящей отваги фирвулагов!

«Идиот!» – обругала мужа Айфа на интимном телепатическом канале.

«Он меня облапошил».

«Вот именно».

«Что же я, по-твоему, должен был дать себя обойти двум старым хрычам? Все-таки я король и Стратег!»

«Ну да, образец отваги!»

«Плезиозавры, думается, не так опасны, как крокодилы. Тех, что мы видели на болоте, я бы мог прирезать тупым столовым ножом».

«Дерзай! У меня предчувствие, что именно этого Эйкен Драм и добивался».

«Пока я буду занят чудовищем, он может спихнуть меня в воду. Вы с Медором ни на секунду не выпускайте из поля зрения золотого ублюдка. При малейшем ослаблении его психокинеза вы совместными усилиями ударите по нему с воздуха. Даже если мы все сложим головы, по крайней мере честь расы останется незапятнанной».

«Да спасет тебя Тэ, милый мой дурак! Ты знаешь, что я думаю об этой чести».

«Знаю. Но все равно ты будешь слушаться меня, так что заткнись».

– Стратег, – сказал Куллукет Эйкену, – я нашел подходящее чудище.

– За мной! – вскричал Сиятельный.

Кавалькада, словно фейерверк, полетела к лунной воде.

– Он на поверхности, Кулл?

– Да, отдыхает. Но держится настороже. Лучше всем, кроме Его Фирвулагова Величества, оставаться невидимыми…

Тринадцать охотников мгновенно испарились, и только Шарн на своем иноходце сверкал, будто огромный метеор, удерживаемый в воздухе психокинезом Эйкена Драма.

Мозг Шарна пронзила телепатическая мысль шута:

«Спускайся один. Вперед, и удачи тебе! Сланшл, пупсик!»

Шарн выхватил меч. У самой воды он натянул поводья и заскользил по направлению к неясно маячившей на пенных волнах глыбе. Шея плезиозавра была опущена; он вытянулся на воде наподобие изогнутой геометрической фигуры и чуть помахивал хвостом, огромный, почти как кашалоты Антверпенского моря или та влюбленная пара, которую охотники видели на болотах.

Шарн приближался сзади, надеясь захватить зверя врасплох, если его зрение, по счастью, окажется слабым, толстая резиновая шкура не почувствует вибраций воздуха, а ветер не изменится и не донесет до него запах.

Теперь плезиозавр шевелил не только хвостом, ной плавниками – так же медленно. Сверкающий воитель занес хрустальный меч и выжидал момент, когда шея чудовища окажется в наиболее благоприятном положении для нанесения удара.

Ветер вдруг изменился, и зверь учуял запах. Шпоры Шарна вдавились в круглые бока иноходца, и тот прыгнул вперед. Плезиозавр поднял из воды исполинскую шею, взметнув тучу брызг, и обратил к Шарну раскрытую пасть. Шарн вновь со всей силы послал иноходца, и тот ударился в дикий галоп буквально в метре от бушующих волн, а следом за ним неслась устрашающая голова.

Шарн в ужасе почувствовал, как левую лодыжку в стеклянном доспехе свело судорогой. Иноходец резко остановился, и оба – всадник и скакун – в унисон взревели. Но даже в такой критический момент король не забыл о правилах охоты. Вместо того чтобы испепелить хищника умственным разрядом, он неловко полоснул по длинной шее мечом. Челюсти разжались, иноходец всхрапнул и отлетел подальше от добычи, пользуясь тем, что наездник ослабил вожжи. Шарн послал скакуна вверх, и тот послушно отозвался – поскакал по воздуху, будто по ровной степи. Шарн развернулся и снова ринулся вниз. В мозгу копилась жгучая ярость. Первобытный узурпатор все подстроил! Зная хитрость и силу плезиозавра, они с палачом Дознавателем нарочно заманили гостей в его владения. И теперь ждут, когда он станет жертвой хищника.

Монстр настигал его молниеносными скачками, изрыгая пену, извиваясь, точно кошмарный питон. Искривленные клыки в сравнительно небольшой пасти были острее бритвы, и по меньшей мере один из них уже пробил брешь в его броне, так как в левом колене он ощущал… нет, не боль, а какое-то подергивание.

«Ты сдюжишь, не так ли?»

Снова устремляясь вниз, король выкрикнул древнее боевое проклятие маленького народа, оставшееся от далекого предка, что сражался с Сиятельным Луганном у Могилы Корабля и проиграл свой славный Меч.

– Илахайл! – взревел Шарн Мес. – Илахайл тану! Илахайл Эйкену Драму!

Плезиозавр преследовал его по точно выверенной траектории; Шарн понимал: если промахнется на этот раз, ему уже не будет пощады.

– Илахайл! – опять крикнул он и ударил.

Голова чудовища слетела в море.

Высоко в небе Летучая Охота вспыхнула многоцветными огнями и завертелась подобно ангельскому хороводу. Шарн нацепил на меч плавающую голову и что было сил подбросил ее вверх.

Зубы в разинутой пасти сверкнули зловещим зеленоватым огнем.

– Этот трофей, – воскликнул монарх фирвулагов, – тебе, Эйкен Драм!

12

На рассвете последнего дня апреля началась прелюдия Великой Любви в стане фирвулагов.

Из лагеря на Золотом поле двинулись в город тысячи разряженных коротышек. Женихи и невесты были в перевитых лентами венках из вербены и одуванчика – они более всего напоминали травы, служившие символами плодовитости на родном пропащем Дуате. Матроны несли подарки, завернутые в вышитое полотно, а их мужья играли на трубах, гобоях, свирелях, цимбалах, тамтамах и шестнадцати разновидностях барабанов. За сводным оркестром шествовали толпы детишек в юбочках и шапочках из зеленой листвы, с корзинками, полными крашеных яиц, и с разными трещотками и хлопушками.

Шумная процессия взошла на подвесной мост перед воротами Нионели, где ее встретил отряд всадников, возглавляемый Суголлом. Иллюзорное тело и белые одежды владыки ревунов поражали своим великолепием. Он тепло приветствовал соплеменников и пригласил следовать за ним навстречу Маю. На канатах моста трепетали радужные знамена и гирлянды зелени.

Возрожденный город радушно распахнул врата. Трудолюбивые переселенцы начистили ярью-медянкой все крыши, и они сверкали на солнце, как золотые купола. Золотом сияли и стены домов, и посыпанные песком улицы, и огромная площадь, где должна была проходить торжественная церемония. Фонтаны, фонарные столбы, уличные скамейки тоже блестели свежей позолотой. Обвитые зеленым серпантином пилястры нового павильона для высокопоставленных особ поддерживали навес из золотой парчи. По всему периметру площади тянулись лужайки и цветущие деревья. Большинство домов украшали символические знамена и множество цветов.

Ревуны Нионели вырядились еще пышнее, чем их нормальные собратья, и теперь облепили балконы, окна, сгрудились в аркадах и боковых улочках, чтобы лицезреть мирное нашествие, заполняющее площадь под аккомпанемент заздравного мадригала Великой Любви.

Как манят и ждут золотые пески Того, кто отведал любовной тоски!

Станцуй десять раз вокруг майского древа, И сердце подарит невинная дева.

Но наши невесты всегда начеку – Никто не раскроет объятий врагу!

А парни-то наши – орлы и герои – Ублюдков погонят поганой метлою!

Богиня всещедрая, благослови Весенние дни безмятежной любви!

Король с королевой, весь мир обнимая, Влюбленным сулят наслаждения Мая.

Суголл и его свита проследовали в павильон, где повелитель ревунов спешился и взошел на трон. Катлинель – королева Мая – подошла поздороваться со знатными фирвулагами. Во главе высокого посольства выступал капитан Калбор Красный Колпак об руку с пышно разодетой супругой Хабитратой; за ними шла еще одна легендарная чета: золотых дел мастер Финодари и Мабино Прядильщица Снов. Король Шарн, королева Айфа и карликовый совет фирвулагов почти в полном составе проводили праздник в Гории, но их отсутствия никто и не замечал – столь велика была радость маленького народа от возвращения на Золотое поле.

Целых два поколения выросло с тех пор, как фирвулаги последний раз справляли Май в Нионели. За сорок лет превосходства тану уязвленная гордость не позволяла маленькому народу устраивать пышные празднества; Великую Любовь отмечали тихо, по-домашнему, а Нионель стала для всех чумным местом. Но теперь все переменилось.

После переселения ревунов кругом только и слухов было о грандиозных восстановительных работах, что затеяли здесь мутанты. Сказать по правде, патриархальный город никогда не был так красив. А поскольку преемница Бреды разрешила щекотливую проблему нежеланных невест, ничто уже не смущало покоя фирвулагов, и Майский день обещал стать для них поистине знаменательным.

– Потом они наденут на Суголла и Кати венки из цветов, – объяснял Чокнутый Грегги вождю Бурке. – И тогда король с королевой дадут сигнал к началу настоящего буйства! – Глаза генетика возбужденно сияли, совсем как встарь.

– Так уж и буйства! – недоверчиво проговорила сестра Амери Роккаро, потягивая кофе.

Тридцать три человека, направлявшихся в Скрытые Ручьи и поневоле свернувших с пути, были удобно устроены в боковом крыле павильона, а необходимые пояснения давал им по ходу дела Главный Генетик Грег-Даннет. Тысяча голошеих, которых они препроводили в Нионель с озера Брес, рассеялись в праздничной толпе горожан. Им выдали напрокат костюмы, и в таком виде их трудно было отличить от фирвулагов среднего роста.

– Смотрите не упустите ничего, сестра, – предупредил Грегги. – Я-то уже знаю всю программу от Суголла. Вот, к примеру, шествует маленькая Зеленая армия.

Толпа обряженных в листья детишек приблизилась к тронам Суголла и Катлинели. Король Мая поднял увитый цветами скипетр.

– О доблестные зеленые воины, защитите наш древний священный праздник от врага! Обшарьте все уголки, закутки, трещинки и мышиные норки – не просочился ли он к нам на Великую Любовь, чтобы похитить наших драгоценных невест и женихов!

Орда лилипутов, пронзительно визжа, бросилась врассыпную. Они нахально рылись в котомках и заглядывали под юбки. Ответные крики взрослых заглушили бой барабанов и гуденье труб. Впрочем, ребятишек это нисколько не обескуражило. Они прорывались сквозь толпу празднично одетых ревунов, опрокидывали навесы от солнца, карабкались на столы, заставленные всякими яствами, и везде хватали все, что плохо лежит.

– Ни один тану не станет сюда стремиться, – комментировал Грегги. – Но для потехи несколько взрослых ревунов облачились в иллюзорные стеклянные доспехи и пугают толпу… Ага! Вот они!

Отряд стеклянных рыцарей, вооруженных тряпичными дубинками, выскочил на площадь из боковой улочки. Маленькая Зеленая армия с громким улюлюканьем сомкнула ряды и выхватила свое оружие. В воздухе замелькали крашеные яйца, наполненные конфетти, душистой водой, нюхательными грибными спорами, перьями и медом. Были среди них и свежие яйца, прямо из-под курицы; а самые коварные зеленые воины метали снаряды из сваренных вкрутую или даже тухлых яиц. Наконец побежденные «тану» с трубным кличем покинули поле брани; временами при отступлении под их масками проглядывали поистине дьявольские обличья. Но и это не могло испугать одетую в листья детвору. Они бесстрашно бросались на разоруженного, ретирующегося «врага», валили его на песок, продолжая бомбить яйцами. Откуда ни возьмись появились веревки, победители связали пленных и утащили их прочь под взрывы смеха фирвулагов и ревунов, которые наконец уселись пировать.

– Сейчас маленьких охальников поведут переодеваться и умываться, – сообщил Грегги. – Для них в другой части города накрыты столы и приготовлены разные забавы – кукольный театр, аттракционы и все такое. Так что они не помешают взрослым веселиться.

– Эта Зеленая армия чем-то напоминает мне «Золотую виселицу» Фрезера,

– заметил Бэзил Уимборн. – Изгнание злых духов перед началом ритуала оплодотворения! Представляю, какими были эти ритуалы на их планете в древние времена!

– Умоляю вас, коллега, – запричитал Грегги, – не надо портить мне аппетит! – Он слизнуло пальцев клубничный джем и вновь направился к буфету, где привилегированные гости рода человеческого вместе с экзотической элитой угощались пирогами, заливным языком, яичницей со сморчками, жареными антилопьими и телячьими отбивными и шипучкой из свежих фруктов, заправленной взбитым медовым кремом. – Если вам не хватает остроты ощущений, – добавил он, оборачиваясь, – потерпите немного. Сейчас начнется церемония освящения майского древа, в которой участвуют наши целомудренные монархи…

– Опять гнусные инсинуации насчет нашего фольклора, Грегги? – Перед ним выросла блистательная фигура Суголла в венке из красных и белых лилий.

Генетику достало ума виновато улыбнуться. Суголл повернулся к Бэзилу и вождю Бурке.

– Ну как ваши подопечные? Нравится им представление?

– По-моему, лорд Суголл, они веселятся от души, – ответил Бурке. – Мы пережили трудную зиму. А тут еще на нас свалилось это стадо голодных ублюдков… Не будь их, мы бы уже добрались до Скрытых Ручьев… – Последний из племени уалла-уалла потряс львиной гривой стального цвета.

– Вы уверены, что они у вас приживутся? – обеспокоенно спросила монахиня. – Мы никак в толк не возьмем, зачем Элизабет велела нам вести их сюда. Ведь они народ свирепый. Это либо низшие слои голошеих из Бураска, либо первобытные, объявленные вне закона и согнанные с насиженных мест вашим переселением. Честно говоря, нам еще не попадалась такая дикая орда людей – ни во время осады Финии, ни даже в период эвакуации из Мюрии. Мы с ними натерпелись, пока вели сюда. Джидеону, когда он разнимал драку, сломали кисть, Упика и Назира избили за то, что они хотели приструнить троих негодяев. – Она подлила себе кофе в чашку. – А нам – Вонг, мистеру Бетси, баронессе и мне – постоянно приводилось обороняться от сексуальных нападок.

Суголл сочувственно улыбнулся.

– Уверяю вас, Элизабет очень мудро поступила, отправив этих десперадос к нам. Скоро сами убедитесь! – Он чуть понизил голос. – До начала церемонии есть еще немного времени… Вы нас простите, сестра, мы с Бэзилом и вождем Бурке уединимся, чтобы обсудить новую экспедицию к Могиле Корабля.

Амери кивнула и присоединилась к Чокнутому Грегги, который горячо обсуждал с первобытными врачами Магнусом и Тонгзой какой-то вопрос генных мутаций.

– Сюда, прошу вас. – Владыка ревунов ввел Бурке и Бэзила в задрапированный альков, где их встретил роскошно одетый карлик. – Знакомьтесь, это Калипин, он проводит вас до восточной пустыни.

Маленький гуманоид подал руку вождю. Но не успел Бурке произнести заготовленную учтивую фразу, как с Калипином произошла такая метаморфоза, что у могучего американского индейца язык присох к гортани.

Туловище карлика раздулось, точно бочонок, ножки стали паучьими. Ухмыляющаяся мордочка заострилась и походила бы на птичью, когда б не растопыренные уши с бахромчатым краем. Глаза потемнели и скрылись под набрякшими мешками, кожа сделалась пористой и сальной, а волосы, только что падавшие мягкими волнами из-под щегольской зеленой шапочки, превратились в грязную, слежавшуюся паклю.

– Ну? – Пугало, прищурясь, глядело на первобытных. – Не раздумали со мной идти к Могиле Корабля?

– Мы знаем о несчастье, постигшем племя ревунов, – взяв себя в руки, отозвался Бэзил. – Стоит ли притворяться, будто нет никакой разницы между иллюзией и реальностью? Но я все время думаю: не кажется ли и вам наша внешность столь же странной. Наверное, нам стоит договориться не обращать внимания на странности друг друга и приступить к делу. Оно непростое, верно?