Текст книги "Скандальный поцелуй"

Глава 13

На следующий день четверо из них отправились в цыганский табор.

Гудкайнд содрогнулся при одной только мысли о предсказании судьбы, леди Уиндермир и леди Мидлбо отбыли с визитом к соседям, а лорд Милторп поехал к другому соседу, чтобы поговорить о лошади, которую собирался купить.

Майлс Редмонд и леди Джорджина остались дома.

– Сдается мне, что скоро Майлс будет греметь брачными оковами, – заметил Джонатан.

Никто не ответил на это замечание. Вайолет, страдавшая от вчерашних возлияний, издала неопределенный звук, а Аргоси одарил Синтию взглядом, полным многозначительной таинственности.

Синтия забралась в карету, погруженная в свои мысли, но прилагала все усилия, чтобы скрыть этот факт, поскольку Аргоси был рад ее обществу и полон энтузиазма.

При свете дня Пенниройял-Грин выглядел очаровательно. Трактир и каменная церквушка располагались напротив друг друга, явно смирившись с тем фактом, что их посещала одна и та же публика. В самом центре городка росли два огромных дерева, а вдали, на холме, высилось здание «Академии мисс Эндикотт для юных леди», которую горожане между собой называли «Школой для своенравных девиц». Перед школой раскинулось широкое пространство, усыпанное ярко-красными маками, трепетавшими на ветру.

– Нам следовало бы давно поместить туда Вайолет, – сказал Джонатан, обращаясь к Синтии.

– Это было бы неразумно, – отозвалась Вайолет, бледная от шерри, выпитого накануне. – Я бы подняла мятеж.

– Не сомневаюсь, – согласился Джонатан, зевнув. Он допоздна играл в бильярд с Милторпом и Аргоси и выпил намного больше, чем его сестра или Синтия.

Голова Синтии была слегка затуманена, но она привыкла к фривольной жизни и легко переносила шерри. И если она была подавлена, то совсем по другой причине.

– Лично я уверена, что узнаю от цыган, что мне предстоит долгое морское путешествие и встреча с высоким смуглым незнакомцем, – заявила Вайолет.

Джонатан рассмеялся:

– Я был бы только рад, если бы ты отправилась в долгое морское путешествие.

Вайолет лягнула брата ногой.

– Какие дети… – снисходительно заметила Синтия.

Но все же ее очаровывали, а порой и раздражали, лишая душевного покоя, отношения молодых Редмондов – их легкость, игривость, взаимная привязанность, воспринимаемая как должное, семейная гордость и деньги. Ей хотелось того же. Для своих детей.

Да, ей хотелось иметь детей. Хотелось иметь семью.

Аргоси перехватил ее взгляд и тепло улыбнулся. Его бедро находилось не более чем в трех дюймах от ее бедра.

Теперь она видела собственные бедра совсем в другом свете – с тех пор как раздвинула ноги перед Майлсом Редмондом. Одного воспоминания об этом оказалось достаточно, чтобы Синтия ощутила слабость и сжала кулаки, вцепившись в собственную юбку.

– Майлс побывал в долгом морском путешествии. И вернулся, – заметил Джонатан.

– Майлс всегда возвращается, – согласилась Вайолет. – Где бы он ни был. Он вполне надежный.

Оставив «вполне надежные» объятия Майлса, Синтия пожелала спокойной ночи пауку Сьюзен и котенку. Она была уверена, что всю ночь пролежит без сна, страдая от расстроенных чувств и неудовлетворенного желания (а если и будет засыпать, то ненадолго, и просыпаться же будет от кошмаров).

Однако ничего подобного не случилось. Странно, но в ее комнате было что-то такое, что действовало на Синтию как успокаивающее. Возможно, благодаря Майлсу. Ведь именно он подарил ей котенка, теплое тельце которого поочередно вибрировало на ее животе, коленях и, наконец, на ее голове – по крайней мере так было, когда она проснулась.

Она проспала всю ночь как убитая. Еще одно чудо.

«И это далеко не все, мисс Брайтли», – сказал он. И едва лишь Синтия вспомнила его слова, как ее пронзило желание, такое острое, что перехватило дыхание.

Аргоси таинственно улыбнулся, адресуя свою улыбку только ей. Интересно, почему его близость, его красивые черты не вызывают у нее приступ слабости? Почему она не тает, воображая, как прижимается к нему, обвивая его ногами?..

– Цыгане бывают здесь каждый год? – поспешно спросила она, чтобы изгнать Майлса из своих мыслей.

– Да, насколько я помню, – отозвался Джонатан. – Я давно знаю семью Эрон. В детстве нам иногда разрешали посещать их представления. Мне они нравятся. Возможно, они воры и мошенники, но я не назвал бы их плохими людьми. Однако предсказание будущего – чистый вздор. – Он снова зевнул.

Синтия с Аргоси обменялись снисходительными взглядами.

Вскоре карета остановилась у края широкой луговины, зеленой и холмистой, словно одеяло, небрежно скомканное на постели. Из-за дальнего холма, закрывавшего обзор, доносился мужской смех, стук копыт и гортанный цыганский говор.

Они услышали резкий окрик:

– Сэмюел!

И вновь раздался взрыв смеха.

Вокруг костра высилась добрая дюжина шатров, установленных по кругу. Костер почти догорел, и над тлеющими углями висел котелок, источавший аппетитный запах. Собака, дремавшая около одного из шатров, вопросительно подняла голову и снова улеглась, решив, что гости не заслуживали того, чтобы из-за них беспокоиться. Очевидно, они были далеко не первыми, кто посетил табор в последние недели в надежде узнать свою судьбу по ладони.

Заинтригованные доносившимся из-за холма шумом, они в молчаливом согласии поднялись на вершину и посмотрели вниз.

Синтия замерла, затаив дыхание.

Через луг изящным галопом скакала лошадь медного оттенка. На спине лошади стоял стройный мужчина. Раскинув руки, как парящая в воздухе птица, он покачивал ими, как крыльями – то едва заметно, то быстрее.

Зрелище было настолько невероятным, что казалось, все они грезили наяву.

При звуках басовитого смеха они резко повернули головы и заметили еще одного мужчину, широкоплечего и приземистого, державшего под уздцы норовистую гнедую лошадь в белых «чулках». Он что-то громко крикнул по-цыгански, снова упомянув Сэмюела. Судя по всему, это была похвала, а молодого человека, стоявшего на спине лошади, наверное, звали Сэмюелом.

Затем коренастый мужчина вскочил на свою лошадь и пустил ее в галоп.

– Это акробаты, показывающие трюки на лошадях, – сообщил Джонатан. – Они путешествуют по стране, зарабатывая деньги на ярмарках.

Второй наездник принял стоячее положение, и обе лошади, направляемые движениями ступней и командами на цыганском, понеслись быстрой рысью навстречу друг другу.

Вайолет схватила Синтию за локоть.

– Что они творят? Мне страшно даже смотреть!

Но разумеется, она не только смотрела, но упивалась этим зрелищем, охваченная возбуждением. Джонатан и Аргоси – обоих тянуло ко всему, что могло их искалечить или убить; так, во всяком случае, казалось Синтии, – тоже не отрывали глаз от наездников.

Лошади поравнялись, и мужчины одновременно подпрыгнули.

Четверо зрителей дружно ахнули, а Вайолет сжала локоть Синтии.

Последовало мгновение, показавшееся им бесконечно долгим, пока мужчины парили в воздухе, меняясь лошадьми. В результате коренастый мужчина аккуратно «приземлился» на спину лошади своего стройного партнера. Сэмюел же промахнулся, врезавшись в бок гнедой лошади, и после тщетной попытки ухватиться за что-нибудь позорно соскользнул на землю.

Вайолет рассмеялась, но тут же прикрыла рот ладонью.

Собака, мирно дремавшая до сих пор, вскочила, яростно виляя хвостом, и понеслась к распростертому на земле цыгану, словно только и дожидалась подобной возможности. А Сэмюел приподнялся и посмотрел вслед своей кобыле, которая потрусила дальше как ни в чем не бывало. Затем, прикрыв глаза ладонью от солнца, хмуро покосился на зрителей и пробурчал:

– Рад, что развеселил вас, господа.

– Я тоже рада, – бодро отозвалась Вайолет.

Джонатан метнул в нее укоризненный взгляд, который она проигнорировала.

– Я мог пострадать, – заявил цыган.

– Но вы же не пострадали, – резонно возразила Вайолет. – Во всяком случае, не очень. Правда?

– Пожалуй, – согласился Сэмюел после короткой паузы. Казалось, падение ничуть его не обескуражило.

Потрепав желтого пса за уши, он сказал несколько слов по-цыгански, заставивших пса еще яростнее завилять хвостом, затем обратился к своему партнеру куда менее любезным тоном. Тот вскинул руки и разразился веселой тирадой. Сэмюел в ответ рассмеялся.

– Первая часть выступления была очень эффектной, – заметила Вайолет, пытаясь оправдаться.

Синтия сжала ее локоть, хотя и не была уверена, что подруга не воспримет этот жест как поощрение.

– Правда? Может, хотите попробовать? – отозвался молодой цыган саркастическим тоном.

– А можно?

– Вайолет! – предостерег сестру Джонатан. На этот раз в его голосе прозвучали резкие нотки. – Майлс убьет тебя.

Сэмюел свистнул сбежавшей гнедой, которая мирно щипала траву. Когда лошадь приблизилась легкой иноходью, он ухватился за узду и поднялся на ноги. Затем, с лошадью в поводу, он направился к зрителям.

У этого цыгана были удивительные глаза – зеленые, как листья ольхи, и невероятно чистого оттенка, словно в его роду не было никого с глазами другого цвета. Узкий нос с горбинкой слегка нависал над полными губами, изогнутыми в форме сердца. В каштановых волосах, убранных за уши, поблескивали медные пряди. Кожа тоже отсвечивала медью, будучи немногим светлее, чем шкура его лошади.

Словом, красивый дьявол. Молодой, стройный, экзотический.

Синтия немедленно откликнулась на экзотику. Она вовсе не была безразлична к красивым дьяволам.

Но он, казалось, видел только Вайолет, а та, к неудовольствию ее брата, нисколько не возражала против внимания цыгана и отвечала ему тем же.

– У вас почти цыганские глаза, госпожа, – сказал Сэмюел, словно отвечая на ее вопрос. – Почти такие же красивые.

От такой дерзости глаза Вайолет расширились. Джонатан и Аргоси придвинулись к ней ближе, так что она оказалась между ними.

Коренастый цыган что-то сказал Сэмюелу на своем языке. Судя по тону, это было предостережение. Сэмюел удивленно встрепенулся и пристально посмотрел на стоявших перед ним мужчин.

– О, мистер Редмонд! – Цыган поклонился Джонатану. – Прошу прощения. Я не узнал вас. Из-за шляпы. Она скрывает лицо. – Он улыбнулся, коснувшись своего лба ладонью.

Джонатан, принявший стойку защитника сестры, теперь несколько расслабился.

– Как дела, Сэмюел? Давно не виделись…

– Два года. Я путешествовал со своим дядей, – он указал на коренастого мужчину, – чтобы научиться управляться с лошадьми.

Последовало короткое молчание, которое Джонатан поспешил нарушить:

– Ты покажешь мне, как скакать на лошади и как…

– Господи, ни в коем случае, господин! Я не сумасшедший, а вы не цыган. Мы делаем это за деньги, а не ради забавы, – добавил он деловито. – Вы переломаете себе кости. Ваш брат убьет меня за это.

– Цыгане все делают за деньги, – вставил Аргоси.

– Ваш друг прав, – бодро отозвался Сэмюел, устремив любопытный взгляд на Аргоси.

– Энтони Кордел, лорд Аргоси, – представил его Джонатан.

Аргоси поклонился поистине с королевским величием.

Ответный поклон Сэмюела, хоть и низкий, выглядел театральным, если не насмешливым.

– Моя сестра мисс Вайолет Редмонд. И ее подруга мисс Синтия Брайтли, – продолжил Джонатан, выделив слово «сестра» суровыми нотками.

Глаза Сэмюела на секунду расширились, и он коротко кивнул.

– Я еще не имел удовольствия встретиться с вашей сестрой, мистер Редмонд. Вы приехали с какой-то целью, господа? Завтра мы снимаемся отсюда. – Он указал на лагерь.

– Мы надеялись, что нам предскажут судьбу, – сообщила Синтия.

Сэмюел одарил ее ослепительной улыбкой.

– Вот как?! Вы хотите, чтобы вам погадали, госпожа?

Он снова улыбнулся, это была улыбка опытного соблазнителя. Синтия же обожала флирт. Стоявший рядом с ней Аргоси встрепенулся – как молодой ястреб, взъерошивший перья при виде угрозы.

– Отлично! Но нужно соблюдать осторожность.

Вайолет тоже притихла, как зачарованная глядя на молодого цыгана. Но он, казалось, забыл о ней. Или остерегался флиртовать с дочерью важной персоны.

– Что ж, прекрасно, – кивнул Сэмюел. – Следуйте за мной.

Четверо гостей последовали за слегка прихрамывающим цыганом; тот вел в поводу гнедую лошадь, а желтый пес побежал за ним по пятам.

– Наверное, краденая, – пробормотал Аргоси. – Я про лошадь…

– Возможно! – кликнул Сэмюел через плечо. – Я не помню!

Когда они подошли к третьей по счету палатке, он ненадолго исчез внутри, затем вернулся со смуглой девицей, облаченной в бежевые и коричневые тона. Ее скромная одежда с лихвой компенсировалась пышной гривой кудрей. Синтия насчитала девять шпилек в ее прическе, но их было недостаточно, чтобы укротить блестящие черные завитки, падавшие девице на лоб. У нее были круглое лицо цвета чая с молоком и светло-карие глаза.

– Я погадаю вам, господа, – сказала девушка. – Но вначале я хотела бы увидеть ваши деньги.

– Марта! Иди-ка отсюда! – раздался окрик из соседней палатки. Сердитый голос принадлежал высокой красивой женщине с проседью в темных волосах. – У тебя еще недостаточно опыта, чтобы гадать. Займись-ка лучше делом. – Она перешла на цыганский, разразившись короткой тирадой. Девушка помрачнела и поспешно скрылась в палатке.

Вздохнув, женщина повернулась к Сэмюелу и сделала ему выговор. Он явно оправдывался, бросая взгляды на Синтию. Женщина закивала.

Сэмюел отбыл, помахав гостям и бросив быстрый взгляд на Вайолет.

– Пойдемте со мной, друзья, – любезно предложила женщина. – Я миссис Леонора Эрон. Тетя Сэмюела. Я должна увидеть цвет ваших денег, прежде чем начну гадать.

– Сколько? – деловито осведомился Джонатан.

Цыганке хватило секунды, чтобы оценить своих спутников – дорогую одежду, сшитую по последней моде, начищенную до блеска обувь и идеально чистые перчатки. За всем этим великолепием наверняка следили слуги.

– Шесть шиллингов, – последовал ответ, сопровождаемый безмятежной улыбкой.

Синтия кашлянула, восхищенная нахальством и проницательностью цыганки. Это была стоимость поездки на почтовой карете от Лондона до Эдинбурга.

Аргоси пожал плечами. Вытащив из кармана кошелек, он отсчитал шесть шиллингов и протянул их женщине, а та подвергла каждую монету оскорбительно тщательному изучению.

Все монеты прошли проверку. После чего цыганка поманила своих аристократических гостей в палатку. Там пахло сушеными травами и горела масляная лампа, бросавшая на стены зловещие тени. Глядя на Джонатана и Аргоси, державшихся близко друг к другу, Синтия подумала, что их тени – даже вместе взятые – меньше одного Майлса Редмонда.

При этой мысли она расправила плечи и вскинула подбородок. Аргоси очень хорош собой, а его кошелек – бездонный. И он сейчас рядом с ней – улыбающийся и готовый к тому, чтобы сверхъестественные силы убедили его, что она, Синтия, должна стать частью его будущего.

* * *

Майлс плохо спал ночью. Впрочем, целый кофейник очень крепкого черного кофе и утренняя корреспонденция вернули его к жизни и подняли настроение. За утро он сломал полдюжины печатей на письмах от членов Королевского общества. И все эти люди выражали энтузиазм по поводу его будущей экспедиции и предлагали свое время и силы для ее осуществления.

Майлс наслаждался этим фактом, испытывая глубокое удовлетворение. Он ни разу не усомнился, что вернется на Лакао с более основательной экспедицией, потому что всегда добивался того, что задумал.

Но ему казалось, что могут потребоваться годы, чтобы собрать необходимые средства. А до этого…

До этого его мечта о возвращении на Лакао была столь же далека, как его свадьба – так он полагал. И вот вдруг все изменилось. Майлс представил восторг, с которым он объявит, что экспедиция полностью обеспечена финансами.

Эта мысль заставила его задуматься о страсти и формах, которые она принимает.

Он подумал о Синтии, сидящей в карете рядом с Аргоси на пути в цыганский табор. Ничто так не способствует близости, как тесное замкнутое пространство. Она будет стоять рядом с ним в шатре, слушая предсказания судьбы. Конечно, Джонатан и Вайолет тоже будут там. И ничего непристойного не случится, ведь Аргоси – джентльмен.

Но мысль о Синтии в полумраке, рядом с мужчиной, который в один прекрасный день получит привилегию – нет, право! – касаться ее, когда пожелает…

Майлс бесцеремонно вернул свои мысли к другой своей страсти, к другому миру, где главенствовали Лакао, экспедиция и девушка, располагавшая средствами для всего этого. Следовательно, сказал он себе, она тоже должна быть частью этой страсти. Что же касается другой девушки… Нет-нет, он должен мыслить рационально и не должен подчиняться безумным желаниям плоти.

Встав из-за стола, Майлс направился к лестнице. Он чуть не опоздал на встречу с леди Джорджиной. Он пригласил ее на прогулку еще вчера, когда стало ясно, что все остальные будут заняты. И еще потому, что считал это своей обязанностью.

Она послушно ждала в холле, одетая в муслиновое платье с бледно-желтыми полосками точно такого же оттенка, как ее волосы. Майлс помедлил, украдкой разглядывая ее со своей позиции на лестнице. Она крепко сцепила перед собой руки, затянутые в белые перчатки, лицо же ее было скрыто за широкими полями соломенной шляпки, украшенной шелковыми цветами.

Ничто в облике Джорджины не вдохновляло его на поэтические эпитеты. В ней не было ничего, что заставило бы его затаить дыхание. И даже настроение у него нисколько не изменилось, когда он увидел ее.

Он смотрел на Джорджину, пытаясь представить, как она стоит в его доме, встречая гостей. И как он лежит в постели, накрывая ее пышное белое тело, глядя в ее робкие серые глаза…

Его не увлек ни один из этих образов – они просто не желали формироваться в его мозгу, что казалось предательством по отношению к Джорджине. Это было смешно, тревожно и приводило в замешательство.

«По крайней мере она восхищается мной», – утешил себя Майлс. Он видел это восхищение в ее глазах, просиявших, когда она услышала его шаги на лестнице. Это было лестно… и незаслуженно.

Хотя, возможно, это признак того, что девушка обладает определенной чувствительностью. Ей следовало бы увлечься Джонатаном. Или Аргоси. Который в данный момент сидит в карете с…

– Прекрасный день для прогулки, леди Джорджина.

Почему он всегда начинает с погоды? Наверное, потому что банальности – это язык, который все понимают.

– О да! – согласилась она.

– Возможно, ледибоптера тоже захочет подышать свежим воздухом. – Он специально исказил слово, чтобы поддразнить ее.

– О да! – отозвалась она с тем же энтузиазмом.

Майлс подавил вздох. Похоже, его чувство юмора ей чуждо. Но он вовсе не считал Джорджину недалекой. Когда она проникнется его мыслями и идеями, они, возможно, превратятся в ее собственные.

Но тут его посетила утешительная, хотя и вероломная мысль. Пожалуй, не будет большой жертвой оставить ее дома, когда он отправится в экспедицию. И возможно, это вполне достаточная причина, чтобы жениться на ней.

Когда они вошли в сад, мимо пролетела голубая бабочка. Но Майлс не стал указывать на нее своей спутнице. Почему-то ему не хотелось говорить с ней об этом.

Глава 14

Войдя в шатер, они увидели уже знакомую им молодую цыганку с буйной гривой кудрей; та возилась в углу, укладывая вещи в сундук. Как и сказал Сэмюел Эрон, табор готовился к отъезду.

– Прошу вас, садитесь, господа, – сказала Леонора Эрон, сделав неопределенный жест рукой.

В шатре не было стульев.

Вайолет бросила скептический взгляд на пол, но он казался вполне чистым, да и во всем шатре пахло чистотой, как в аптеке или в приемной доктора.

Джонатан издал страдальческий вздох, вытащил носовой платок и расстелил его на земле. Вайолет опустилась на него на колени, и все остальные последовали ее примеру, став на колени в кружке света.

– Как вы угадываете будущее? – спросил Аргоси, слегка задыхаясь от нетерпения. Его колено дерзко коснулось колена Синтии, отстранилось и снова коснулось. Очевидно, эти манипуляции и сказались на его дыхании.

Но Синтия не шелохнулась; она смотрела на тени на противоположной стенке шатра, и ее охватывало тягостное чувство.

Внезапно тени шелохнулись – это Аргоси повернулся к ней с беспечной улыбкой, сверкнув белыми зубами.

– Я погадаю вам по руке и листьям, – сказала Леонора. – Марта, принеси чайник.

Девушка выпрямилась и выскочила из шатра, но перед тем стрельнула глазами в каждого из молодых людей. Джонатан ей улыбнулся – в отличие от Аргоси, все внимание которого было поглощено гаданием.

– Вы будете гадать по руке и листьям для всех нас?

– Тогда с вас еще шесть шиллингов, – с невозмутимым видом ответила Леонора.

– Но миссис Эрон!.. – встревожился Джонатан.

Аргоси вытащил свой кошелек и заглянул в него.

– Я могу дать вам три шиллинга.

– Шесть шиллингов, чтобы погадать по листьям для всех вас, – повторила Леонора мягко, но непреклонно.

Аргоси посмотрел на Джонатана, тот пожал плечами и развел в стороны руки, давая понять, что у него ничего нет.

– Трех шиллингов за меня и мисс Брайтли достаточно? – Аргоси снова одарил Синтию одной из своих заговорщических полуулыбок.

– Вполне. – Леонора тоже улыбнулась. – Вообще-то столько стоит чай, – добавила она, как бы оправдываясь. – Я не могу гадать бесплатно.

– Да, конечно, – отозвался Аргоси со скукой в голосе.

Синтия усомнилась, что ему приходилось задумываться о стоимости чего-либо. Возможно, он даже не знал, сколько стоит чай. Впрочем, цыгане – ужасно хитрые. Вряд ли цена чая имела отношение к сумме, которую они просили за гадание.

Вернулась Марта с чайником и помедлила в свете лампы, чтобы дать возможность Джонатану и Аргоси хорошенько ее рассмотреть. Леонора прикрикнула на нее по-цыгански. Надувшись, девушка вручила ей чайник и неохотно ретировалась в угол.

Леонора насыпала в две неглубокие белые чашки душистые листья и залила их крутым кипятком. Затаив дыхание, Синтия наблюдала, как вода темнеет, превращаясь в чай.

– Пока чай заваривается, я погадаю вам по ладони, господин. Дайте мне вашу руку, – сказала Леонора, обращаясь к Джонатану.

Бросив хмурый взгляд на сестру, Джонатан протянул цыганке ладонь.

Аргоси затаил дыхание, подавшись вперед.

– У вас будет долгая-долгая жизнь… – промолвила Леонора, проводя пальцем по его ладони. – Вы разобьете чье-то сердце. Возможно, свое собственное…

– О нет! – нервно отозвался Джонатан, а остальные беспокойно заерзали.

Цыганка прищурилась, разглядывая морщинки под его мизинцем.

– У вас будет десять детей…

Джонатан вырвал руку – как будто она плюнула на нее. Глаза Леоноры расширились от удивления. Но Синтия подозревала, что цыганка правильно оценила характер Джонатана и точно знала, как он отреагирует на подобное известие.

– С меня хватит, – буркнул Джонатан.

Леонора пожала плечами.

– Теперь вы, мисс Редмонд.

Вайолет протянула ей руку грациозным жестом, словно даруя милость простолюдинке.

Леонора нахмурилась, вглядываясь в ее ладонь.

– Я вижу долгое морское путешествие, – сказала она с удивлением.

Вайолет закатила глаза.

– Да… дальняя дорога… и высокий темноволосый незнакомец…

– Лавей! – вдруг выпалила Марта со своего места в углу.

Все замерли в изумлении. Затем повернулись к молодой цыганке.

– В чем дело, детка? – резко спросила Леонора.

Марта пожала плечами.

– Слово просто… прозвучало в моей голове, мама. Во всяком случае, мне так показалось. Словно кто-то сказал мне на ухо: «Лавей…»

– Лавей? Кто это? Высокий темноволосый незнакомец? – Вайолет не отличалась особой доверчивостью, но слова гадалки возбудили ее любопытство. – Вы знаете кого-нибудь по имени Лавей? – поинтересовалась она, обращаясь ко всем присутствующим.

Все молча переглянулись.

– Ничего я не знаю, – буркнула Марта. – Лавей. И все.

Пришла очередь Вайолет с подозрительной поспешностью убрать свою руку.

– Может, теперь вы погадаете Аргоси? – предложила она, спрятав свои руки в складках юбки – словно опасалась, что гадалка обнаружит еще что-нибудь, написанное на ее ладони.

Леонора сказала что-то своей дочери, и та снова зашуршала в углу, укладывая вещи в сундук.

Аргоси не заставил себя упрашивать и быстро протянул цыганке руку. Она взяла ее и осторожно распрямила, задумчиво изучая ладонь.

– Это линия жизни, господин. – Леонора провела пальцем по линии, рассекавшей ладонь посередине. – И я вижу здесь… – Она помедлила. – Вижу, что вы женитесь в ближайшие два месяца. – Цыганка постаралась изобразить изумление. – И я вижу здесь… девушку. – Да-да, девушку со светлыми глазами. Она очень хороша собой. И далеко не тихоня. Но вы должны поспешить, если хотите заполучить ее. Вы не единственный мужчина, кто имеет на нее виды.

Аргоси явно встревожился и, повернувшись к Синтии, бросил на нее страстный взгляд. Та ответила ему улыбкой; она была готова расцеловать цыганку.

– Что еще вы видите? – спросил Аргоси, явно воодушевленный таким началом.

– Много удовольствий и приятных волнений. – Леонора провела пальцем по другой линии.

Аргоси покосился на Синтию и деликатно кашлянул. Затем обратился к гадалке:

– Не думаю, миссис Эрон, что вы готовы сообщить нам о природе этих удово…

– Утка! – вскрикнула Марта.

Все снова повернулись к ней. Леонора нахмурилась.

– Что-что? – переспросила она.

– Утка… пустая. – Марта была ужасно сконфужена тем, что говорила подобные нелепости.

Последовало длительное молчание.

– Проклятие, – пробормотал наконец Аргоси; он был весьма озадачен словами девушки. – Я так и думал.

– Какого черта, Аргоси?! – спросил Джонатан.

Аргоси покачал головой, потом взглянул на Синтию, явно нервничавшую.

Повернувшись к дочери, Леонора разразилась длинной тирадой на цыганском наречии. Девушка в ответ пожала плечами, сверкнув в полумраке белозубой улыбкой; судя по всему, она наслаждалась всеобщим вниманием. Тем не менее она послушно вернулась к своему занятию. Закончив упаковывать вещи, захлопнула крышку и заперла сундук, громко щелкнув замком.

– Теперь вы, госпожа? – Леонора повернулась к Синтии, поманив ее к себе.

Синтия протянула цыганке руку, и Леонора принялась рассматривать ее ладонь. Изучение ладони Синтии заняло довольно много времени.

Наконец цыганка проговорила:

– Я вижу… – Она помедлила в нерешительности. – Вижу свадьбу. Да, вашу свадьбу, госпожа. – Аргоси беспокойно поерзал, снова коснувшись коленом колена Синтии, на этот раз – более решительно. Его колено было на удивление костлявым, она чувствовала это даже через свои юбки и его брюки. – Правда, я не могу разобрать, блондин ваш жених или брюнет… Но он очень сильный мужчина…

Аргоси приосанился, поглядывая на Синтию.

«Очень сильный». Синтия вспомнила о вполне определенной паре рук. И о вполне определенных плечах. А также о темных глазах за стеклами очков.

Она улыбнулась Аргоси, и тот ответил ей пылким взглядом.

– И еще я вижу…

– Кровь! – вскрикнула Марта.

Все подпрыгнули. Вайолет схватилась за сердце. Синтия выдернула у гадалки свою ладонь, холодную и влажную. Кто-то задел чашку с остывшим чаем, и та опрокинулась.

Леонора поспешила сгладить эту неловкость.

– О, посмотрите! – воскликнула она, повернувшись к Аргоси. – В вашу чашку, господин. Листья образовали форму сердца. – Все уставились на чайные листья, которые прилипли к стенке чашки, образовав фигуру, которую при желании можно было принять за сердце. Но Аргоси повернулся к Марте и устремил на нее вопросительный взгляд. В конце концов, он был аристократом и привык, чтобы ему подчинялись.

Синтия же всерьез обеспокоилась. Девушка определенно обладала каким-то жутковатым даром и представляла собой угрозу. Своими беспричинными воплями она могла погубить ее, Синтии, будущее.

Молодая цыганка театрально закрыла лицо ладонями, мотая головой из стороны в сторону.

– О!.. Я вижу пистолеты! Они стреляют! Он падает! Кровь! Сколько крови! И все потому… – Она убрала руки от лица и устремила укоризненный взгляд на Синтию. – Потому что она… – Марта умолкла, с любопытством уставившись на Синтию.

В шатре повисло молчание – такое плотное, что казалось осязаемым. И все в изумлении таращились на Синтию.

– Милостивый Боже, – произнесла наконец Марта с восхищением. – А вы плутовка, госпожа, не так ли?

Нет нужды говорить, что на обратном пути в Редмонд-Гос в карете ощущалась неловкость. Казалось, все придерживались старой мудрости: безопаснее говорить с самими собой.

– Десять детей!.. – пробормотал мрачный Джонатан. – Разобью сердце…

– Как по-вашему, что она имела в виду, говоря о Лавее? – прошептала Вайолет. – Кто такой этот Лавей?

– Что утка была пустой, – размышлял вслух Аргоси. Его колено продолжало время от времени касаться колена Синтии, но менее дерзко, чем раньше. И вообще он казался рассеянным – словно был поглощен своими раздумьями.

– Если верить миссис Эрон, я выйду замуж, причем скоро! – бодро сказала Синтия в отчаянной надежде направить разговор в нужное ей русло. – Она производит впечатление разумной женщины. Не то что ее дочь.

– Не думаю, что я против долгого путешествия, – задумчиво произнесла Вайолет. – Но хотела бы я знать, кто такой Лавей?

Аргоси повернулся к Синтии:

– Как вы думаете, почему она назвала вас плутовкой? И что она имела в виду, когда говорила про кровь…

– Возможно, у нее возникло видение статуи Давида, – предположил Джонатан. – Синтия отстрелила ему особо нежную часть.

Синтия бросила на него благодарный взгляд. Это была замечательная версия. Совершенно ошибочная, но замечательная.

– И решила, что вы подстрелили мужчину? – произнес Аргоси с явным сомнением. – Но она упомянула кровь. Статуи не кровоточат.

– Десять детей!.. – Джонатан никак не мог успокоиться.

И так продолжалось, пока они не добрались до дома.

Когда карета остановилась, все высыпали наружу и разошлись, чтобы прийти в себя после поездки в табор. Синтия взбежала вверх по лестнице, надеясь, что обнаружит на туалетном столике послание от сварливой старухи из Нортумберленда, гарантирующее ей безопасное убежище.

На столе ничего не было.

Зато котенок пришел в восторг при ее появлении. Она поиграла с ним час-другой, обуздывая с его помощью свои страхи. Потом все же решилась спуститься вниз, и желая, и страшась встречи с Майлсом.

И первым, кого она увидела, спустившись вниз, оказался Майлс.

Вторая половина дня была слишком душной для активной деятельности снаружи, и гости коротали время за разговорами. А Гудкайнд поднялся к себе, чтобы поработать над своей книгой о поведении молодежи. Можно было не сомневаться, что у него появилось немало новых сведений о пользе порока.

Войдя в салон, Синтия осмотрелась. Аргоси и Джонатан развалились в креслах, вытянув длинные ноги. Напротив них расположились леди Джорджина и Вайолет, занятые вышиванием. Леди Уиндермир и леди Мидлбо сидели за столом, играя в шашки. И только Милторп отважился выбраться из дома; он отправился навестить знатока породистых собак, жившего по соседству.

«Наверное, маркиз подарит мне щенка, – предположила Синтия. – Если только он не пришел к выводу, что ему нужна жена, которая может попасть в яблоко, даже когда спаниель толкает ее носом».