Текст книги "Даже не мечтай"

Глава 22

Скотт сидел за столом, уставившись на экран монитора. С чего это он решил, что в состоянии что-то написать, когда он не может думать ни о чем, кроме Эллисон? Солнце уже садилось. Интересно, она вернулась или все еще у сестры?

У Скотта все не выходили из головы слова Эйдриана – он сказал, что многие вещи она принимает к сердцу слишком близко, не так, как другие, и что если она и полюбит кого, то целиком и навсегда.

В груди Скотта пробудилась робкая надежда. Если ему удастся сделать так, что Эллисон влюбится в него до того, как правда выплывет наружу, возможно, у него появится шанс, что их отношения перерастут в нечто более прочное.

Значит, ему позарез нужно завоевать ее сердце. У Скотта похолодели руки. С чего бы такой восхитительной женщине заинтересоваться им – полным профаном что в дружбе, что в любви?!

Господи, похоже, он ударился в патетику! Да, система обороны, которой он давно уже окружил себя, стала явно сдавать. А это значит, что шансов завоевать сердце Элли у него еще меньше, чем он рассчитывал. Скотт окончательно впал в уныние. Женщины могут сколько угодно твердить, что им, мол, нравятся «ранимые» мужчины, но его же собственный опыт говорил о том, что это все сплошное лицемерие. Женщины льнут к тем, кто не обращает на них ни малейшего внимания. А тех, кто из кожи вон лезет, чтобы доставить им удовольствие, считают размазнями и слизняками.

Проблема в том, что он-то как раз хочет доставить Эллисон радость. Хочет, чтобы она любила его. Чтобы он стал ей небезразличен. И – может быть, первый раз в жизни – хочет быть достойным ее любви.

Тихий стук в дверь оторвал его от этих мыслей, заставив вернуться к реальности.

– Войдите! – вставая, крикнул Скотт.

На пороге появилась Эллисон. Лицо ее светилось счастьем.

– Я тебе не помешала?

– Вовсе нет. Я как раз надеялся, что ты придешь. Ну как там Рори?

– Замечательно! – Улыбка Элли стала еще шире. Однако подойдя ближе, он заметил, что глаза ее покраснели и припухли.

– Ты плакала?

– Не то слово! – Эллисон рассмеялась. – Знаешь, после вчерашнего, когда я едва не утопила тебя в слезах, я уж решила, что не смогу выдавить из себя ни слезинки. Оказывается, погорячилась. Но я рада, что все рассказала ей. В любом случае спасибо.

– Спасибо? За что?

– За то, что выслушал. Что ты – это ты. За эти три недели ты столько раз уже приходил мне на помощь, что я даже не заметила, как стала совсем другим человеком. Поэтому я принесла тебе кое-что… – Эллисон вытащила из-за спины сверток.

– Что это?

– Из магазина доставили книги, которые ты купил. А я добавила к ним кое-что от себя.

Открыв пакет, Скотт раскрыл одну из книг, переплетенных в кожу. И поразился – пожелтевшие от времени страницы были исписаны незнакомым ему почерком.

– Дневники Маргариты, – сияя, объяснила Эллисон. – Точнее, их перевод на английский, который сделала моя прабабушка. Я решила позволить тебе их прочитать. Только пообещай, что не станешь выносить их из дома.

– Конечно. – Теплая волна благодарности захлестнула Скотта. – Ты действительно этого хочешь?

– Да. Особенно после всего, что случилось вчера и сегодня. В моих глазах ты теперь почти что член нашей семьи. Кстати, Эйдриан просил сказать, что ты можешь пользоваться его спортзалом, если хочешь.

– Шутишь! – Скотт был сражен наповал. Придвинувшись, Эллисон ласково коснулась его щеки.

– Ты сам не понимаешь, чем стал для меня. Так приятно, что можно кому-то верить наконец. Что кто-то тебе небезразличен.

Скотт зажмурился – ему вдруг стало страшно.

– Не волнуйся, – заторопилась она. – Я ничего не жду взамен. И не хочу…

– Элли, подожди… – С горьким чувством сожаления он прижал ее ладонь к губам. Слова застряли у него в горле, и Скотт мучительно сглотнул. Он не может признаться ей сейчас. Нужно, чтобы она сначала полюбила его. Но чем дольше он станет молчать, тем ужаснее будет выглядеть в ее глазах этот обман. – У тебя есть пять минут?

– Конечно.

Положив стопку книг на стол, Скотт уселся на диван. Элли устроилась рядом. В мягком свете угасающего дня она казалась такой невинной, что у него все перевернулось внутри.

– Эллисон, я помню, как мы договаривались, что наши с тобой отношения закончатся с моим отъездом, но как ты думаешь, может… может, мы могли бы… м-м-м… продолжать встречаться и дальше?

Скотту показалось, что между ними внезапно выросла стена, о которую он с размаху ударился лбом, – так вдруг изменилось лицо Эллисон.

– Ты имеешь в виду, что вернешься к себе, в Новый Орлеан, и мы будем время от времени проводить вместе день-два? Как когда-то вы с Келли?

«Да нет же!» – хотелось крикнуть Скотту. Больше всего ему хотелось, чтобы она вошла в его жизнь навсегда. Но спрашивать об этом сейчас было еще слишком рано. «Осторожно!» – сказал себе Скотт, чувствуя, что ступает на зыбкую почву.

– Примерно так.

Эллисон резко встала, даже сделала несколько шагов, словно собираясь выбежать за дверь, потом, не оборачиваясь, бросила через плечо:

– Нет. Прости, Скотт, нет…

Ее резкий отказ был для него словно удар под дых. Ведь этот отказ касался именно его… он не мог объясняться ненавистью, которую она питала ко всей его семье. Элли отказала ему… Скотту внезапно стало нечем дышать.

– Понятно. Я просто подумал… нам ведь было хорошо вместе. По крайней мере мне с тобой. Вот я и подумал… – «Я подумал, что у меня впервые в жизни появился шанс получить нечто столь драгоценное, что я и мечтать о таком не смел». Скотт встал и, подойдя к столу, начал машинально копаться в каких-то бумажках. Все плыло у него перед глазами. – Ладно… ничего.

– Понимаешь, я не могу и дальше встречаться с тобой, потому что… – Голос Элли дрогнул. – В общем, я не уверена, что смогу и дальше соблюдать условия нашей с тобой сделки. Ты хотел, чтобы наши отношения были… удобными. А я чувствую, как меня затягивает все сильнее. Какое уж тут удобство!

Мир завертелся перед глазами Скотта… С трудом переводя дыхание, он обернулся и увидел стоявшую перед ним Эллисон – страх и надежда, сменяя друг друга, боролись в ее лице.

– Удобно? – Он откашлялся. – Впрочем… Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать. – Ноги у него вдруг начали мелко и противно дрожать, поэтому он оперся о стол. – Видишь ли, мне кажется, я… я влюбился в тебя.

Все краски разом пропали с лица Эллисон, и оно стало белым как бумага. Она покачнулась.

– Эллисон! – Скотт рванулся к ней, обхватил руками и почувствовал, что она вся дрожит.

– Этого не должно было случиться. – Она беспомощно смотрела на Скотта. – Ты же обещал, что мы сможем держать все под контролем. Чтобы никто из нас не страдал потом.

– Я солгал. Прости, я не хотел, просто так получилось… – Он взъерошил волосы, гадая, как объяснить, чтобы она поняла. – Вообще-то я всегда умел контролировать свои чувства, умел вовремя остановиться… до того, как встретил тебя.

Элли ошарашено уставилась на него.

– Да, ты не просила меня об этом, я знаю. Знаю и то, что это пугает тебя. Но и меня тоже. Поверь мне, Элли, я хочу быть с тобой. Дай мне хотя бы шанс.

Глаза Эллисон наполнились слезами.

– А если у нас ничего не получится?

—Получится, если мы постараемся. – Скотт обхватил ладонями ее лицо. – Если ты сможешь хотя бы чуть-чуть полюбить меня.

Она закрыла глаза, и из груди ее вырвалось глухое рыдание.

– Не знаю, смогу ли я. Знаешь, я пообещала Рори не думать о будущем, а наслаждаться настоящим, но мне не верится, что у меня получится…

– Не нужно бояться. Мы не станем торопиться, если ты чувствуешь, что пока еще не готова к этому. Только не отталкивай меня, хорошо? – Чувствуя, как от жалости и сострадания сердце его обливается кровью, Скотт коснулся поцелуем ее скорбно опущенных губ. – Пожалуйста, не отталкивай меня.

Руки Эллисон обвились вокруг шеи Скотта, и она спрятала голову у него на плече.

– Я бы и не смогла, даже если бы захотела. Ох, Скотт, я так боюсь полюбить тебя… но еще больше боюсь потерять. Просто не знаю, что теперь делать.

– А тут и думать нечего – выкинь мысли о будущем, просто живи тем, что у тебя есть сейчас. Неужели это так трудно?

– Да. – Элли подняла голову и умоляюще посмотрела ему в глаза. – Я столько лет держала свои чувства под замком, что сейчас мне страшно. Но я попробую. Я так устала бояться… Я попробую, обещаю.

Радость и облегчение, захлестнувшие Скотта, были так велики, что он даже зажмурился.

– Мы не станем больше прятаться от жизни, ни ты, ни я, – пообещал он. – Что бы ни уготовило нам будущее, будем жить настоящим.

– Да. – Слезы вновь полились из глаз Элли, только теперь это уже были слезы радости. Она почувствовала, как Скотт крепко прижал ее к себе, и сердце у нее затрепыхалось, едва не выпрыгивая из груди.

– Я люблю тебя, Эллисон. – Закружив Элли по комнате, Скотт расцеловал ее в обе щеки. Потом, смеясь, как дети, они упали на кровать. Скотт смотрел на Эллисон, и в глазах у него светилась любовь. Элли благоговейно коснулась его лица, обвела кончиком пальца высокие скулы, нос, губы. Неужели она всерьез когда-то считала Скотта заносчивым и надменным? Сейчас, когда его сердце было открыто для любви, он показался ей совсем беззащитным. Любовь к этому человеку вдруг мощным потоком захлестнула ее, но она почувствовала, что у нее просто нет слов, чтобы высказать то, что у нее на душе. Поэтому она припала к его губам, предоставив им сказать все за нее.

«Мы не станем больше прятаться от жизни» – эти слова крутились у Эллисон в голове, пока Скотт торопливо раздевал ее. И когда они наконец лежали рядом, когда их уже больше ничто не разделяло, она решилась.

– Я люблю тебя, – чуть слышно прошептала она в тот момент, когда Скотт вошел в нее.

Эллисон почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она думала, что уже никогда не скажет этих слов. Они давно рвались наружу, но Элли сдерживалась, и вот теперь была счастлива, что смогла наконец их произнести.

– Не нужно бояться. – Обхватив руками лицо Эллисон, Скотт сильным толчком заполнил ее… заполнил своей любовью. – Мы не станем торопиться. И я никогда не смогу причинить тебе боль.

– Знаю. – Она улыбнулась в ответ, и он задвигался, медленными, ритмичными толчками врываясь в нее все глубже. Улыбаясь, Элли закрыла глаза, упиваясь новым для нее наслаждением. Как сильно это отличалось от того, что происходило между ними раньше, думала она. Теперь ей казалось, что она чувствует его душу, его ранимость, его уязвимость. И это было странно, поскольку она никак не могла представить себе, что Скотт может тоже чего-то бояться. И то, что он открылся ей, позволил заглянуть в свою душу, возбуждало ее еще сильнее.

Скотт долгим поцелуем прижался к губам Эллисон, продвигаясь все глубже, растворяясь в ней и становясь с ней единым целым. Погружаясь в наслаждение, Элли чувствовала, как сердце ее рвется ему навстречу. Восхитительное чувство свободы овладело ею. Дыхание у нее перехватило. Затуманенным взглядом она уставилась в пространство, даже не почувствовав, как он вытянулся рядом, прижав ее к себе.

Страсть, сжигавшая его, улеглась, сменившись пронзительной нежностью. Скотт держал Элли в объятиях, покрывая ее лоб поцелуями, руки его ласкали и гладили ее спину и плечи. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько удовлетворенной. Не зная, плакать ей или смеяться, Эллисон уткнулась лицом ему в грудь и закрыла глаза.

Какая же пропасть разделяет два понятия – заниматься любовью и заниматься сексом, потрясенно подумала она. Только теперь до нее дошло, что она бы скорее согласилась умереть, чем вернуться к тому, что было. Заниматься со Скоттом сексом было изумительно приятно, но заниматься с ним любовью… о, это было все равно что оказаться в раю.

И что бы судьба ни уготовила ей в будущем, Эллисон знала, что никто не сможет отнять у нее то, что было сейчас. А сейчас у нее был Скотт. И сердце ее пело от счастья.

На следующее утро Скотт проснулся один, что, впрочем, нисколько его не удивило. Вряд ли Эллисон сочла бы возможным открыто перебраться к нему, когда в гостинице было полно постояльцев. И однако, он вдруг почувствовал себя слегка задетым тем, что после всего, что было между ними, она не сочла нужным разбудить его перед тем, как уйти к себе.

Вечер, который они провели вдвоем, был до краев наполнен нежностью. Они говорили – и не могли наговориться, прерываясь только, чтобы снова заняться любовью. Она рассказала ему о Лорен, а он ей – о своей книге. Эллисон расспрашивала Скотта о его семье, о детстве, о том, как он жил до сих пор. Отвечал он неохотно и всякий раз старался перевести разговор на другое, предпочитая слушать, как она рассказывает ему о себе.

Не будь он уже влюблен в нее, это непременно случилось бы прошлым вечером. Откровенность Элли заставила еще ярче проявиться именно те свойства ее души, которые привлекли его с первого взгляда: мягкость, прямодушие, ум и чувство юмора. И Скотт мог бы поклясться, что вчера она была буквально на волосок от того, чтобы произнести слова, которые он так жаждал услышать.

Сияя как идиот, он выбрался из постели и отправился в душ. Не нужно, однако, забывать и о практической стороне дела, что-то мурлыкая себе под нос, решил Скотт. Поскольку заниматься любовью в гостинице иногда затруднительно, ему следует подыскать для них какое-нибудь уютное гнездышко. На какую-то долю секунды Скотт подумал о пляжном домике, который достался его матери после развода с отцом, но тут же отбросил эту мысль как идиотскую. Хотя он был твердо намерен со временем откровенно признаться Элли, кто он на самом деле, что-то подсказывало ему, что вряд ли ей придется по душе его идея – в особенности учитывая тот факт, что его безмозглые кузены взяли за правило устраивать там шумные вечеринки.

Может, попросить Элли посоветовать ему что-нибудь? Или лучше устроить ей сюрприз? Нет, прежде чем сразу предлагать ей жить вместе, наверное, будет разумнее дать Элли время привыкнуть к этой мысли. В конце концов, ей вовсе не обязательно переезжать к нему сразу же.

А вот ему, тяни не тяни, все равно когда-то придется сказать ей свое настоящее имя – Скотт Лерош.

Скотт застыл, чувствуя, как струи воды упруго хлещут его по спине, и попытался на мгновение представить себе, как воспримет это Элли. А вдруг она просто рассмеется и отругает его за глупые страхи, а потом скажет, что для нее это не имеет никакого значения?

«Нуда, конечно. Держи карман шире!»

Ладно. Он подумает об этом позже, решил Скотт. А сегодня у него и так забот хватает, учитывая, что Диана объявила, что приедет, чтобы забрать Хлою. Так что сначала он займется этим, а потом уже станет ломать голову над тем, как признаться Эллисон, что его отцом является человек, поклявшийся уничтожить ее гостиницу… человек, которого она ненавидит всеми фибрами души.

Глава 23

Элли не столько угадала, сколько почувствовала появление Скотта – это было как легкое дуновение ветерка, от которого кожа у нее покрылась мурашками. Она как раз наливала сок, когда это случилось. Выпрямившись, она бросила взгляд через плечо – Скотт стоял на пороге, засунув руки в карманы шорт, и на губах у него играла довольная улыбка.

– Привет, дядя Скотт! – крикнула Хлоя, с трудом отрываясь от гренок по-французски.

– Привет, – кивнул он. Но его улыбка была адресована Эллисон.

Щеки ее обдало жаром.

– Налить тебе кофе?

– Сейчас подумаю. – Он кивнул в сторону заставленного тарелками стола. – Помощь нужна?

– Нет. Чанс вышел из транса и кинулся помогать, – улыбнулась Эллисон.

– Тогда с удовольствием выпью кофе.

Он двинулся к столу с закусками, а Элли вернулась к другим постояльцам, заботливо следя, чтобы разговор, вертевшийся вокруг планов на утро, не умолкал ни на минуту.

– А знаете, мне кажется, в этой легенде о Добром духе, который приносит удачу, что-то определенно есть, – заявила одна из дам, только что приехавшая из Далласа. – Все это утро со мной творится что-то совершенно невообразимое.

– Правда? – Старушка из Оклахома-Сити вскинула на нее глаза. – Ну, не томите, дорогая. Рассказывайте!

– Год назад я потеряла обручальное кольцо. – Дама из Далласа с извиняющейся улыбкой повернулась к мужу. – Я уж было решила, что его украли, поскольку оставила его в шкафчике клубной раздевалки, да так и забыла о нем. Сумку, с которой ходила на тренировку, перетряхнула раз сто, не меньше. А сегодня утром открыла косметичку, а кольцо там! Лежит как ни в чем не бывало. – Женщина подняла левую руку, на которой блестело кольцо. – Просто невероятно, правда?

Ее рассказ произвел фурор, и между гостями снова вспыхнул спор о существовании привидений вообще и Маргариты в частности.

Слушая их вполуха, Эллисон подлила Хлое соку.

– Скоро приедет твоя мама. Ты готова?

– Угу… – Девочка обмакнула гренку в кленовый сироп. – Особенно если она выполнит свое обещание купить мне абонемент на все местные матчи «Нью-Орлеан зефире» – мама дала слово, что согласится, если я не стану больше удирать из дому.

Скотт от смеха едва не ткнулся носом в тарелку с яичницей.

– Ты – маленькая шантажистка!

– Если не возражаешь, дядя Скотт, я предпочла бы термин «оппортунистка».

– Ну да – как местные пираты предпочитали, чтобы их именовали каперами.

Хлоя театрально вздохнула – к величайшему удивлению остальных постояльцев.

– Окружающие никогда не могут оценить по-настоящему творческую натуру!

– Творческую натуру?! – вытаращил глаза Скотт. – Слушай, что ты читала на ночь – мой «поминальник»?

– Ну, будь ты нормальным человеком, держал бы на ночном столике не какую-нибудь лабуду вроде словарей, а свеженький номер «Плейбоя». Вот как отец Эмми Сатерфилд, например.

Все головы, как по команде, повернулись к ним. За столом раздался дружный смех.

– Умоляю тебя, – всплеснул руками Скотт. – Есть вещи, которые даже дяди не желают знать.

– Попробовали бы вы, каково быть отцом, – хмыкнул один из сидевших за столом мужчин.

Скотт на мгновение замер, а потом медленно повернул голову и посмотрел на Эллисон. При мысли о том, что у нее может быть ребенок от него, сердце Элли едва не выпрыгнуло из груди. В свое время доктора уверяли, что ей ничто не помешает выносить здорового ребенка, но хватит ли у нее смелости попробовать еще раз?

– Может, когда-нибудь… – хмыкнул Скотт. – А пока мне и так неплохо.

Эллисон кивнула – и правда, ведь они решили жить сегодняшним днем, не задумываясь о будущем.

– Привет, – крикнула Хлоя, увидев вошедшего с подносом Чанса. – Можно перед отъездом посмотреть на малышку?

– Конечно, – расплылся в улыбке Чанс. – Я скажу Авроре, что ты придешь.

– Здорово!

– И ты тоже, Скотт, – добавил Чанс. Скотт улыбнулся:

– Спасибо. Непременно загляну.

Заметив, что общее внимание переключилось на молодого отца, Эллисон незаметно подошла к Скотту.

– Если не хочешь, можешь не ходить, – сделав вид, что наливает ему кофе, шепнула она.

– Да нет, с удовольствием взгляну на малышку. – Их, похоже, никто не слышал. – Тебе не удастся улизнуть ненадолго после того, как уедет Хлоя? Нам нужно поговорить.

Это прозвучало немного зловеще, но Эллисон постаралась отбросить сомнения в сторону.

– Что-нибудь придумаю.

– Отлично, – кивнул Скотт. – А теперь пойду проверю, собралась ли моя племянница. Хлоя, ты доела?

– Угу, все до крошечки. – Поспешно набив полный рот, Хлоя вскочила. Скотт с улыбкой взъерошил девочке волосы, и они вышли.

Эллисон молча проводила их взглядом, в который уже раз удивляясь, какое любящее сердце скрывалось под маской элегантного циника. Каким чудесным мужем и отцом мог бы он стать… если бы решился когда-нибудь сделать этот шаг. Мысли ее разбежались, и Эллисон вдруг стало нечем дышать. «Нужно жить сегодняшним днем», – одернула она себя.

Все утро у Эллисон не было и минутки свободной – уезжавшие постояльцы то и дело забегали в магазин, чтобы сделать последние покупки. Их непрерывный поток, не иссякавший ни на минуту, не позволил ей вместе со Скоттом и Хлоей сходить к Рори. Правда, в какой-то степени она была даже немного рада этому. За последние два дня она испытала достаточно потрясений. А вид Скотта с Лорен на руках доконал бы ее окончательно.

Поэтому, оставшись одна, она взялась за тряпку и принялась наводить в магазине порядок. Сказать по правде, она была страшно довольна как собой, так и доброжелательным отношением, с которым ее родственники приняли Скотта.

Все идет просто чудесно, твердила Элли про себя.

– Эй, есть кто-нибудь? – услышала она чей-то голос.

Эллисон повернулась и увидела стоявшую возле конторки женщину. Высокая, невероятно элегантная незнакомка была одета в сногсшибательный ярко-алый брючный костюм и туфли на высоченных каблуках. Эллисон заморгала – ей вдруг показалось, что она снова видит перед собой Хлою. Точно так же девочка выглядела в тот день, когда появилась в гостинице.

Эллисон вышла из-за прилавка и с улыбкой протянула женщине руку:

– Здравствуйте. Вы, должно быть, мать Хлои, Диана. А я – Эллисон.

Выразительно вскинув тонкую бровь, незнакомка одним взглядом отметила простенькое платьице Элли, поношенные босоножки и театрально всплеснула руками.

– Простите, что опоздала. Вы просто не пове-е-ерите, какое сумасшедшее у меня выдалось утро! Первый заказанный мною лимузин вообще не пришел – куда-то подевали заказ. Нет, вы только вообразите себе – потеряли заказ! Пришлось просить любую свободную машину! И естественно, свободной у них не нашлось! Во всяком случае, нормальной машины! Я сказала, что согласна даже на любую просто роскошную машину, так нет же – все, что у них оказалось в наличии, это какие-то дурацкие «малолитражки» – так их, кажется, называют. Господи помилуй, машина размером с косметичку! Жутко неудобные сиденья, а шумные какие! Грохот такой, что радио и то не слышишь! Нуда Бог с ним совсем; главное – я здесь, причем голодная как волк, так что я не я буду, если не заставлю своего братца-отшельника свозить нас куда-нибудь поужинать.

– Мам! – радостно взвизгнула Хлоя. Кубарем скатившись вниз по лестнице, она кинулась на шею матери.

– О-о-о, малышка, как же я по тебе скучала! – тоненьким голоском засюсюкала Диана, уткнувшись лицом в волосы дочери. – Ты собралась, можно ехать?

– Да. Мама, ты уже познакомилась с Элли? – Держа мать за руку, Хлоя повернулась к Эллисон. Они были на удивление похожи… и вместе с тем совершенно разные – Хлоя в помятой бейсболке козырьком назад и вытертых добела джинсах и Диана, безукоризненно причесанная и накрашенная. – Элли, это моя мама.

– Я уже догадалась. – Элли была искренне рада их примирению: подумать только – две недели назад Хлоя клялась, что никогда не вернется к матери, а сегодня с радостным визгом виснет у нее на шее.

– Пойдем, я покажу тебе свою комнату. – Хлоя потянула мать за руку. – А потом расскажу о корабле, который когда-то затонул тут в заливе, и вот теперь в доме живут два призрака! И еще…

– О Господи, Хлоя, может, просто заберем твои вещи, и все? У меня голова раскалывается на части. К тому же о корабле и этих привидениях я слышала чуть ли не с детства. Неужели ты забыла, что когда-то этот дом принадлежал нашей семье? О, конечно, это было давно и тогда это была просто какая-то развалюха! – Диана с интересом огляделась. – Однако, я вижу, тут большие перемены…

Эллисон словно приросла к полу. Потом решила, что ослышалась.

– Простите… как вы сказали?

– Я сказала, что вижу тут большие перемены. Вам явно пришлось немало потрудиться.

– Нет, – просипела Элли, – насчет того, что раньше этот дом принадлежал вашей семье…

Улыбающееся личико Хлои застыло, словно подернувшись ледяной коркой, но Диана, ничего не замечая, рассеянно погладила дочь по голове.

– Так ведь Скотт наверняка уже говорил вам – наш отец, Джон Лерош, еще год назад был хозяином этого самого дома, – капризным тоном протянула Диана.

– Мам! – зашикала на нее Хлоя.

– Но… как же так? – В животе Эллисон вдруг как будто появился ледяной ком. – Скотт?! Но ведь его фамилия Лоренс, Скотт Лоренс!

– О, он взял эту фамилию только для того, чтобы позлить Джона! Неужели вы так-таки ничего и не знали? С ума сойти – он ведь прожил тут почти три недели!

– Мама! – Хлоя дернула мать за руку. – Мы ведь предупреждали тебя, чтобы ты не болтала об этом!

– Что? – рассеянно переспросила Диана, разглядывая свои безупречные ногти. – Действительно, что-то такое было. Ах да, помню… кажется, Скотт говорил, что, мол, не хочет, чтобы кто-то тут узнал… Ох, виновата. Действительно, совсем из головы вон. – Она с улыбкой пожала плечами. – А кстати, сам-то он где?

– Сейчас позову, – ровным голосом отозвалась Эллисон и, с трудом переставляя вдруг ставшие деревянными ноги, двинулась к лестнице. Позади Хлоя что-то сердитым шепотом выговаривала матери, но в голове у Элли стоял такой шум, что она не могла разобрать ни слова.

Гнев и боль раздирали ее на части. Медленно, словно во сне, она подняла руку и постучала в дверь. Через секунду Скотт появился на пороге, и при виде Эллисон на лице его вспыхнула так хорошо знакомая ей кривоватая улыбка… улыбка, которую она успела полюбить. Боже, какая же она идиотка!

А вдруг это какая-то нелепая, дурацкая ошибка, отчаянно цепляясь за последнюю надежду, подумала Эллисон. Может, она просто не поняла…

– Можно войти?

– Конечно. – Выглянув в коридор, чтобы убедиться, что они одни, Скотт схватил ее за руку и попытался обнять.

– Нет! – Эллисон вскинула руки. – Не дотрагивайся до меня! – Съежившись, она прошмыгнула мимо него в гостиную. Горло ей захлестнула тугая петля, так что нечем стало дышать.

– Эллисон, что случилось? Она заставила себя повернуться.

– Приехала твоя сестра.

На лицо Скотта набежала тучка.

– И что?

– Это правда? Ты… ты действительно сын Джона Лероша?

Скотт зажмурился.

– Я как раз собирался тебе рассказать.

– О Господи… – Эллисон зажала ладонью рот.

– Клянусь, я бы тебе рассказал!

– Когда?! – возмутилась она. – Ты тут уже три недели! И все никак не собрался!

– Знаю… просто не мог. Язык как-то не поворачивался. Ты должна мне поверить… – Он шагнул к ней, но Элли, зашипев, вытянула перед собой руки.

– Не дотрагивайся до меня! – Она отскочила, обхватив себя руками, как будто ей внезапно стало холодно. – Как ты мог?! Решил подшутить надо мной, да? Наверное, позвонил похвастаться папочке, и вы с ним хохотали как сумасшедшие?

– Эллисон, как у тебя язык поворачивается так говорить?! Как ты можешь даже думать об этом?! У меня бы совести не хватило просто попользоваться женщиной… а уж если речь идет о тебе… – От возмущения у Скотта даже дыхание перехватило. В конце концов ему удалось все-таки схватить ее за руку. – Послушай, я не Питер, черт возьми! Да, я действительно решил промолчать, что я сын Джона Лероша, это так. Можешь злиться на меня за это сколько угодно. Но не нужно вешать на меня чужих собак, хорошо?

– Но почему ты сразу мне не сказал?! Приехал сюда шпионить за нами, да? Решил помочь своему папаше выиграть дело и отобрать у нас остров?

– Нет, черт подери! Это не имеет к нему никакого отношения, понимаешь ты или нет?! Сначала я не сказал тебе просто потому, что стараюсь вообще не афишировать это родство. Именно поэтому я никогда не даю интервью. Какое кому дело, сын я Лерошу или нет?! Что же до моего имени, то я сказал тебе чистую правду: меня действительно зовут Скотт Лоренс. Я совершенно официально взял фамилию Лоренс – между прочим, еще до того, как стал печататься.

– Ну и что? Поменять фамилию вовсе не значит, что ты перестал быть его сыном. И вот об этом ты и умолчал! И это когда мы с тобой… – Эллисон махнула рукой в сторону постели. – Как ты мог все время лгать мне?!

– Потому что скажи я тебе, – устало объяснил Скотт, – и ты тут же вышвырнула бы меня за дверь!

Эллисон взглянула ему в глаза.

– Зачем ты вообще приехал сюда? Чтобы шпионить за нами?

– Я тебе уже объяснил. У меня началась депрессия. Я не мог писать… надеялся, что это место поможет мне вновь вернуть вдохновение. Так оно и вышло. Похоже, книга получится отличная. Словом, все наладилось.

– Хваленое писательское вдохновение, – тупо повторила Элли, словно не до конца понимая, о чем речь. – Значит, ты решил, что твое вдохновение пропало, потому что твоя семья потеряла остров. И приехал сюда, рассчитывая на помощь Маргариты…

– По-моему, ты с самого начала знала, что я уповал на Маргариту и ее чары. И раньше тебя это не слишком волновало, – пожал плечами Скотт.

– Я ведь не знала тогда, что ты тоже из них… из Лерошей, – с ожесточением проговорила Эллисон.

– А что – это имеет значение? Дьявольщина, если мне не изменяет память, ты сама когда-то говорила мне, что тоже имеешь честь быть одной из прямых родственниц Генри Лероша. Стало быть, если это правда, ты тоже из них… из Лерошей!

– Это имеет значение, потому что ты солгал! Скотт сбивчиво принялся объяснять, что, мол, хотел подождать, пока она влюбится в него. Но, случайно заглянув в ее глаза, понял – все, конец. Эллисон потеряна для него навсегда. И что бы он сейчас ни сказал, это уже ничего не изменит.

– Не нужно, Элли, – взмолился он. – Прошу тебя… Неужели ты способна разрушить все, что связывает нас, из-за того, что даже не имеет никакого отношения ко мне лично?!

– Зато это имеет отношение к нам обоим, поскольку наши корни давно уже стали частью нас самих. Твоя часть семьи когда-то украла наше наследство. Вы купались в роскоши, а мы… мы едва не умирали с голоду. И вот когда у нас наконец появился шанс вновь обрести то, что когда-то было украдено, твой отец готов из кожи вон вылезти, лишь бы заставить нас разориться, чтобы он смог забрать назад свой драгоценный остров. Ты знал это – и ничего мне не сказал! – Эллисон покачала головой. – Если ты солгал даже в этом – как я могу верить тебе?!

– Ты должна мне верить.

Скотт готов был упасть на колени и умолять Эллисон поверить ему, но что-то его остановило. Что толку оттягивать неизбежное? Он ведь заранее знал, что этим все кончится, но… Боже правый, он действительно верил, что сможет оттянуть эту минуту.

– Отлично. – Скотт отвернулся – у него не было сил смотреть Эллисон в глаза. – Если ты считаешь меня лжецом, давай! Можешь упиваться этим!

Он чувствовал на себе ее взгляд. Потом она повернулась и двинулась к двери. До боли зажмурившись, Скотт твердил себе, что так будет лучше. Пусть идет…

– Эллисон… – вырвалось у него помимо воли. Оглянувшись, он увидел, что она стоит на пороге. Рука ее лежала на ручке двери. – Все должно было быть совсем по-другому. Я понимаю, что тебе страшно, но прошу тебя – не нужно использовать это как предлог, чтобы избавиться от меня.

Элли обернулась, и Скотт увидел, что ее лицо залито слезами.

– Я верила тебе. А ты… ты обманул меня.

– Я не хотел причинить тебе боль.

– Можешь поздравить себя. – Эллисон открыла дверь. – А теперь уезжай, слышишь? Сейчас я ненадолго спущусь к себе. А когда вернусь, чтобы духу твоего тут не было! Слышишь?