Текст книги "Плейлист «Долго и счастливо»"

Глава 38
Джейсон

♪ BOTTOM OF THE DEEP BLUE SEA | MISSIO

Прошло пять недель.

Концерт в Вегасе. Когда позвонила Слоан, я сидел на холодном металлическом складном стуле за сценой и пил второй «ред булл» за вечер. Grayscale почти закончили выступление.

Я не видел ее уже больше месяца. Я так сильно скучал, что испытывал физическую боль. Я не мог спать. У меня начались мигрени. Может, я даже скрипел зубами, кто знает, черт возьми.

Состояние Слоан полностью передалось мне. Теперь она была счастлива, воодушевлена и спокойна, а я превратился в развалину. Разлука окончательно меня сломила.

– Привет, малышка. Как дела? – ответил я, потирая лоб.

– Ты получил печенье?

Было слышно, что она улыбается. Она теперь всегда улыбается. Я постарался не зацикливаться на том, что это значит: там, без меня ей намного лучше.

– Да. Спасибо.

– Это рецепт твоей мамы, – пропела Слоан.

Я удивленно поднял брови.

– Правда? – Я поставил пустую банку и махнул Зейн, чтобы она принесла еще одну.

– Ага. Теперь буду печь их в любое время, когда захочешь.

Несмотря на пульсацию в голове, я слегка улыбнулся.

– Видимо, ты ей очень нравишься. Она никому не дает свои рецепты.

Слоан засмеялась.

– Мы сделали обмен. Я разрешила ей разместить рецепт приготовления тетерева на сайте «Жена охотника».

– Так, значит, ее можно подкупить? – сухо заметил я.

Мама была от Слоан без ума. Ее все обожали. А с каким восторгом отзывался о моей девушке отец, когда я звонил домой. Но если честно, я жалел, что отправил ее к семье, а не снял для нее квартиру где-нибудь на побережье: у родителей хоть и были самые добрые намерения, но они отвлекали ее от работы.

Картину Слоан еще не нарисовала.

Я скучал. И каждый раз, когда мы созванивались, мне хотелось спросить: «Долго еще? Когда ты вернешься?»

Картины рисуются по несколько месяцев. Я это знал. И не хотел ее торопить. Ей надо было сосредоточиться, и мое нетерпение вряд ли пойдет на пользу. Поэтому я не приставал. Первое правило для меня. Я интересовался картиной, только если она сама заводила разговор. Но никогда не спрашивал, как скоро она закончит.

А вчера вечером она прислала мне фото.

Картина не была нарисована даже наполовину.

В груди у меня все вспыхнуло.

Она, наверное, даже не начинала, пока Кристен была там, а это значит, плюс две недели разлуки. Мама водила ее по антикварным лавкам и мясным лотереям. Отец брал ее с собой в лес и охотничье хозяйство. И я был прав насчет готовки – Слоан снова начала вести блог. Но вместе с мамой они являлись опасной компанией. Весь день могли провести на кухне, что, собственно говоря, и делали.

При обычных обстоятельствах я был бы в восторге от таких теплых отношений. Но обстоятельства были не обычными. Я хотел, чтобы Слоан вернулась ко мне.

Лучше бы она два часа порисовала и на два часа раньше приехала, чем прислала мне в номер деревенское печенье, пусть даже и мое любимое.

– Хочешь услышать хорошую новость? – спросила Слоан. – Твоя мама сказала, что в следующий раз нам можно спать в одной комнате, – торжественно заявила она.

– Ого, круто, – пробурчал я. Басы со сцены резонировали от пола и оседали у меня в мозгах. Я крепко зажмурился.

– Мне кажется, она надеется, что я забеременею и останусь тут навсегда.

– По-моему, причина очень даже веская, – устало хмыкнул я. – Это можно устроить. Не пей больше свои таблетки.

Она захохотала.

– Ты с этими гастролями уже чокнулся.

– Что? – Я зажал виски. – Ты же хочешь, чтобы ваши с Кристен дети росли вместе, разве нет? Это можно устроить.

– Как романтично, – хихикнула она. – Но беременность? С ребенком на гастроли? Это безумие.

Я покосился на занавес.

– Что тут безумного?

– Шутишь? – фыркнула она.

– С чего бы мне шутить? – нахмурился я.

– Беременность – это ответственность, Джейсон. Посмотри на себя, ты изнурен, а ведь у тебя нет ребенка. Нельзя заводить детей во время гастролей.

Я помотал головой.

– Слоан, гастроли никогда не закончатся. Мы это знаем. Но у нас должна быть своя жизнь.

– Джейсон, сейчас нам дети не нужны. Можно подождать до лучших времен.

Я снова замотал головой.

– Лучше не будет. Надо учиться жить с тем, что есть.

– То есть беременной таскаться за тобой по всему миру? А что потом? Кормить ребенка под сценой? Поставить люльку в гримерку? – удивилась она.

– Почему бы и нет?

– Ты серьезно? – засмеялась Слоан. – Ты вообще детей видел когда-нибудь? Ты же понимаешь, что ребенку нужен режим?

Я стиснул зубы.

– Слоан, я не шучу. Если мы хотим детей, нужно их заводить.

В трубке повисло молчание.

– Джейсон, у тебя даже выходных нет, – внезапно вся смешливость из ее голоса пропала.

– И что?

– Ну забеременею я, и что потом? Тошнота по утрам и джетлаг? А когда я буду ходить по врачам? И будешь ли ты рядом со мной с твоей-то работой? Вдруг мне пропишут постельный режим? Что, если я начну рожать в дороге, в чужой стране? Что, если ребенок заболеет или…

– Я позабочусь, чтобы все было хорошо, – медленно произнес я. Ты же знаешь.

– Ты даже о себе позаботиться не можешь. У тебя постоянные головные боли, ты не спишь. И мы прекрасно знаем, как чувствую себя я, переезжая с места на место.

Я попытался выровнять дыхание.

– И что теперь? Ты не хочешь от меня детей?

– Я так не говорила, – осторожно возразила она. – Я сказала, что сейчас не самое подходящее время. Это нерационально.

– Слоан, это лучшее, что я могу тебе дать. И я ничего не могу изменить.

– Я знаю. Но это значит, что ты должен реально смотреть на свои возможности – на наши возможности, – пока положение не улучшится. Многие пары откладывают рождение детей, чтобы сосредоточиться на карьере. Это нормально.

Но это не нормально. Ни для меня, ни для нее, что бы она там ни говорила, лишь бы меня успокоить.

На сцене стихла музыка, значит, разогрев закончен. Мы оба это слышали. Зейн протянула мне очередной «ред булл» и подняла руку, давая понять, что мой выход через три минуты.

– Послушай, тебе пора, – смягчилась Слоан. – Поговорим об этом потом, ладно? Не стоит заводиться перед выступлением.

Я снова сжал виски пальцами.

– Слоан…

– Созвонимся вечером, Джейсон. Я тебя люблю.

Звонок прервался.

Я положил телефон на колени и закрыл глаза ладонями.

Жизнь вдали от Слоан убивала меня. Я совсем расклеился. Так больше продолжаться не может.

Не было ничего общего с тем, как мы болтали, когда только познакомились. Телефонного общения больше не хватало, а при той скорости, с которой работала Слоан, я сомневался, что она сможет прилететь ко мне в Париж. Теперь еще и это? От чего еще она готова отказаться?

Я потащился на сцену и сделал все, что от меня требовалось, не переставая думать о нашем разговоре.

В середине выступления у меня был небольшой перерыв, и я снова позвонил Слоан.

– Привет, – сказала она, поднимая трубку.

– Я хочу знать, что ты сделаешь все возможное, чтобы мы жили вместе, – начал я без прелюдий.

– Что я должна тебе сказать? Что забеременею и буду, словно группи, везде таскаться за тобой, пока тебе не надоест быть рок-звездой? – раздраженно воскликнула она. – Серьезно? Почему тебе так хочется поругаться на эту тему?

– Почему ты так настаиваешь, что ничего у нас не получится? Я музыкант, Слоан. Ты знала, на что подписывалась.

– Я подписывалась на то, что буду мотаться с тобой по гастролям. Я. Не малыши, которым придется расти в гостиницах. Не маленькие дети, которым, кроме как в автобусе, будет негде поиграть. Это несправедливо по отношению к ним. Я бы даже щенка не завела, пока в твоей жизни не наметится какая-нибудь стабильность.

– Была бы стабильность, если бы ты была здесь, – бросил я сквозь стиснутые зубы.

– Джейсон, я не могу дать тебе стабильность. Я больше не хочу понижать качество своей жизни, чтобы ты поставил очередную галочку в своем списке достижений, – отрезала она.

– Слоан…

Она судорожно вздохнула.

– Джейсон, мне пора.

И повесила трубку.

Я с силой швырнул телефон в стену.

Осколки долетели до Зейн, которая стояла у пожарного входа и что-то печатала.

– Ты ведь в курсе, что до завтра я не смогу достать тебе новый? – тихо произнесла она.

– Че-е-ерт!

Я с яростью провел пальцами по лицу, а потом обратил свой гнев на ближайший неодушевленный предмет и пнул дымогенератор.

– Задолбал уже это чертов дым!

У фонтанчика для питья крутились ребята из подпевки. Увидев меня в таком состоянии, они, наверное, подумали, что я окончательно слетел с катушек.

Может, так оно и есть.

Я выдернул из уха наушник и ринулся в туалет, чтобы ополоснуть лицо. Оперся руками на раковину, пытаясь восстановить дыхание.

И что теперь? Цена за мою любовь стала еще выше? Ей и так годами придется мотаться за мной по свету, больной и измотанной. Скучать по друзьям и семье, отказаться от рисования. А теперь я еще и лишаю ее радости материнства?

Я всего-то хотел, чтобы она сказала мне: все будет хорошо. Мы справимся. Преодолеем все трудности. Но она не сказала.

А с чего ей все это говорить? В такой жизни нет ничего хорошего.

Вошла Зейн. Она не испугалась моего приступа ярости, что может означать одно из двух: либо у нее отсутствует инстинкт самосохранения, либо приступы, хроническая усталость и звездные ублюдки для нее в порядке вещей.

Черт, может, так и есть.

– Пошлешь Слоан цветы? – пробурчал я, не глядя на нее.

– Знаешь, что сейчас действительно нужно Слоан? – спросила она. – Чтобы ты перестал быть таким мудаком.

Я поднял глаза и уставился на нее. Она стояла, скрестив руки на белоснежной футболке.

– Как ты? – сухо поинтересовалась Зейн.

– Нормально, – проворчал я.

– Мне так не кажется. Ты дерьмово выглядишь. И изъясняешься дерьмово, подумай об этом.

Я прищурился на нее в зеркало, но она невозмутимо прислонилась к стене и скрестила ноги.

– Сегодня на ночь выпьешь снотворное, и не надо сопротивляться, – безапелляционно выдала она. – Пока не вернется Слоан, будешь пить по таблетке каждый день. Ты не высыпаешься и становишься мудаком.

Я отвел от нее взгляд и тяжело вздохнул.

– Прости. Я просто… Просто я по ней скучаю.

– Знаю. Она тоже по тебе скучает. Но нужно взять себя в руки. Лучше не станет, если будешь выводить ее из себя.

Лучше уже никогда не станет.

На прошлой неделе я сказал Слоан, что запишу ту хрень, которую прислала студия. Меня накрывало отчаяние. Я не знал, как еще можно приблизить дату завершения контракта, а написать что-то свое, что-то стоящее я до сих пор не мог. Но она была категорически против. Она так расстроилась, что мне пришлось пообещать больше никогда не поднимать эту тему. Слоан не хотела, чтобы я пел про котов-космонавтов, и если я когда-нибудь опущусь до такой музыки, то очень ее разочарую.

Так что же мне делать? Какой из этого всего выход? Казалось, что бы я ни делал, она становилась только несчастнее.

Я зажмурился и посчитал до десяти. В голове, словно сбывшееся пророчество, пронеслись слова Эрни о том, что слава и Слоан несовместимы. Я не знал, как, черт возьми, все исправить. Решения не было.

– Одолжишь телефон? – обернулся я к Зейн.

Она оттолкнулась от стены, вытащила из кармана телефон и сунула его мне в ладонь.

– Только попробуй сломать. – И ушла.

Я позвонил Слоан.

Она ответила после третьего гудка.

– Зейн?

– Слоан, это я. Не вешай трубку.

– Чего ты хочешь, Джейсон? – всхлипнула она.

По звуку ее голоса было ясно, что заплакала она не сейчас. Было слышно, что плакала она уже давно. Мое сердце разбилось на тысячи кусочков. Я чувствовал себя самым мерзким мудаком на планете. У меня сдавило грудь так, что пришлось обхватить ее свободной рукой.

– Прости, – произнес я. – Прости меня, Слоан. Ты права. Я не должен требовать от тебя больше, чем ты уже для меня делаешь.

– Терпеть не могу, – сквозь слезы выдавила она. – Терпеть не могу с тобой ругаться.

– Знаю. Прости. – В горле у меня начал расти комок. – Просто мне тошно слышать, что ты не хочешь от меня детей. Мне кажется, я порчу тебе жизнь… Я просто… просто хочу знать, что у нас все будет хорошо.

Я хотел выбежать из этого туалета и улететь следующим рейсом в Миннесоту. Если бы не концерт, я бы уже был на полпути в аэропорт, чтобы хотя бы на часок повидаться с ней, а потом снова вернуться в самолет.

– Ты не портишь мне жизнь, Джейсон, – шмыгнула она носом. – Я знаю, что ты хочешь от меня услышать. Хочешь, чтобы я сказала, что все у нас будет. Но знаешь что? Может, и не будет. Может, мы просто должны признать, что пока наша жизнь не подходит для определенных вещей, и смириться с этим.

Как? Как можно смириться с тем, что я систематически отнимаю у нее одно за другим?

Я зажмурился и заставил себя сказать то, о чем думал уже давно. Что непрестанно преследовало меня с того самого момента, когда я заметил, как тяжело дается Слоан дорога.

– Слоан… ты когда-нибудь думала, что наши отношения – не лучший вариант для тебя?

На другом конце повисло длинное молчание.

– Зачем ты это говоришь?

– Ты несчастна.

Я услышал, как она сглотнула.

– Джейсон, я больше не хочу, чтобы ты об этом говорил. Мы не расстанемся. Как тебе вообще такое в голову пришло?

Я прижал ко лбу ладонь.

– Ты хочешь детей.

– И они у нас будут. Когда мы сможем предложить им стабильность.

Я покачал головой.

– Когда? Через десять лет?

– Мне будет всего тридцать шесть, – возразила она. – Я буду для этого еще не стара. Ты же понимаешь, Джейсон, что жизнь не всегда дает то, что хочешь. Всегда приходится чем-то жертвовать.

Я грустно усмехнулся. Жертвовала только она.

Мы замолчали. Зал начал скандировать мое имя. Они уже возбудились, и пора было возвращаться на сцену.

Да пошли они, подождут.

– Почему ты звонишь с телефона Зейн? – спросила она.

– Свой разбил, – я не стал вдаваться в детали.

Она вздохнула.

– Джейсон, я люблю тебя. Я тебя выбрала. И я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым. Но ты не виноват.

Я помотал головой, хоть она меня и не видела.

– Я хочу, чтобы ты тоже жила.

– Я живу. С тобой, – она засмеялась. – И еще знай, что прежде всего я не хочу детей потому, что мы не женаты. Пока ты не возьмешь меня в жены, эта тема под запретом.

Она сказала это с улыбкой, я слышал. Она пыталась меня подбодрить. Превратить все в шутку.

Но ничего смешного не было.

Я купил кольцо, но предложение делать не буду.

Я не хочу, чтобы она, как и я, оказалась заложницей долгосрочного контракта и всю жизнь об этом жалела.

Глава 39
Слоан

♪ FUL STOP | RADIOHEAD

Положив трубку, я в ту же секунду заметалась по комнате и стала собирать вещи. Я схватила Такера, попрощалась с Патрицией и попросила Пола довезти меня до аэропорта Дулута, чтобы успеть на рейс до Вегаса. Я не стала говорить Джейсону, что приеду. У него на душе было так скверно, что я решила сделать ему сюрприз. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и договорились созвониться утром.

Последние пять недель стали настоящей пыткой. Было здорово повидаться с Кристен и возиться на кухне с мамой Джейсона. Я выспалась, я выздоровела – но с Джейсоном все равно было лучше. Намного лучше.

На картину у меня уйдет еще не меньше месяца, но так долго без него я не выдержу. О возвращении я задумалась, когда мы поссорились. Ссора стала для меня решающим фактором.

Меня напугали его слова.

Я понимала, что он тяжело переживает разлуку. Поэтому старалась казаться счастливой, чтобы он знал: его жертва не напрасна. Но, может, наоборот, надо было показать, как мне плохо без него. Честно говоря, я даже не могла сосредоточиться на том, для чего, собственно, и приехала сюда. Целыми днями я пыталась отвлечься, потому что была слишком подавлена, чтобы рисовать.

Мы попросту не могли друг без друга существовать. И эта разлука стала тому доказательством. Нам обоим было паршиво. Я должна была вернуться. Сегодня и всегда я хотела засыпать в его объятиях.

С каждым шагом, приближающим меня к нему: самолет, такси, вход в гостиницу, – внутри все ликовало, будто я возвращалась домой.

Дорога — мой дом.

Удивительно, ведь дорога так меня вымотала – но это правда. Дом там, где Джейсон. От этой мысли у меня открылось второе дыхание. На этот раз все будет по-другому. Совсем по-другому.

Большинство проблем – из головы. Вместо того чтобы ценить каждую минуту, проведенную рядом с ним, я постоянно думала о том, чего лишена, и с нетерпением ждала, когда тур закончится. Но, испытав разлуку, мое отношение к происходящему кардинально поменялось.

Теперь я смогу. Теперь я справлюсь.

Научусь спать в автобусе. Первый пункт в моем списке. Найду способ правильно питаться. Буду ходить вместе с ним в зал и займусь спортом. Достану мультиварку и буду готовить, чтобы у нас была полноценная еда. Можно устроить кухню в автобусе. Почему нет?

Я могу рисовать в пути, если мы будем ехать по ночам. Это значит, что в течение дня автобус будет стоять на парковке. Пока Джейсон настраивает звук, я могу рисовать. Конечно, надо будет соблюдать осторожность, чтобы не повредить холст во время переездов. Ничего невозможного нет. Я не должна хоронить себя ради карьеры Джейсона. Я смогу реализоваться сама. Переосмыслю свою жизнь. Начну развиваться.

Он удивится моему преображению.

И знаете что? Может быть, мы даже сможем завести детей. Если оборудовать в автобусе нормальное спальное место и не отказываться от помощи, у нас все получится.

Я переключусь в режим кочевника. Сделаю так, чтобы хорошо было нам обоим, и эти годы станут лучшими в нашей жизни. Я начну исправляться. Буду его во всем поддерживать. Научусь любить то, что имею. Потому что счастливой я стану только тогда, когда счастлив будет он, – уверена, что он придерживается такого же мнения. Оттого ему и плохо. Он думает, что лишает меня жизни. Но он и есть моя жизнь – и у нас все будет хорошо.

Мы с Такером стояли у номера Джейсона. Я светилась от счастья. Мне не терпелось поведать ему о своих планах. Сказать, что я готова начать все заново, но на этот раз все пойдет как надо. Я постучалась, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.

Но, когда открылась дверь, земля едва не ушла у меня из-под ног.

На пороге стояла Лола.

Я застыла. Перестала дышать. Перед глазами все поплыло, будто кто-то неожиданно включил свет в черной комнате.

На ней не было ничего, кроме трусиков и белой толстовки с надписью «Джексон Вотерс». В номере было темно. Лола выглядела так, будто я ее разбудила.

– Вам кого? – лениво спросила она.

Я стояла и таращилась на нее. Я не могла поверить своим глазам. Я в буквальном смысле не верила самой себе. Наверное, мне следовало испугаться. Она преследовала меня и разбила мою машину, но я была в таком шоке, что забыла о страхе.

Что она здесь делает?

Я стояла, открывая и закрывая рот, будто рыба, выброшенная из воды.

Может, я ошиблась номером? Может, она все-таки будет выступать с Джейсоном, а он мне ничего не сказал потому, что сам об этом не знает. Каким-то образом перепутали их номера, и…

Но огромными неоновыми буквами у меня в голове крутилась мысль, что каких-то двенадцать часов назад я лично отправляла печенье именно в этот номер.

Я сглотнула.

– А… Джейсон здесь?

Лола сонно мотнула головой в сторону кровати.

– Спит, – сказала она и снова уставилась на меня.

Внезапно с меня спало оцепенение.

Я ничего не понимала. Почему она здесь? Мы ведь делали все, чтобы ее здесь не было. Мы ее ненавидели. Джейсон не хотел даже видеть ее. И вот она в его номере?

У моих ног зарычал Такер, и Лола опустила глаза.

– Я его заберу, – пробормотала она, неуклюже потянувшись за поводком.

Она была пьяна.

– Нет, – я инстинктивно дернула собаку.

Между мной и моим любимым мужчиной стояла чужая женщина.

В жизни она оказалась ниже ростом. Симпатичнее. У нее были рыжие волнистые волосы, почти до пояса. Проницательные зеленые глаза с длинными накладными ресницами и идеальными стрелками.

Помады на губах не было.

В горле у меня начал расти комок.

– Что ты здесь делаешь? – дрожащим голосом спросила я.

Она взглянула на меня без капли энтузиазма и прислонилась головой к косяку.

– Чего тебе надо?

Я побледнела.

Что мне надо? Это мое место. Я задышала чаще.

Всеми своими проблемами мы обязаны этому человеку. Из-за нее мне пришлось удалить все аккаунты в социальных сетях и сменить номер, на который мне звонил Джейсон. Мы совершенно вымотались, пытаясь увернуться от ее нападок. Из-за нее у нас не было выходных.

И вот она, полуголая, в номере моего бойфренда. Я оттолкнула ее и ворвалась в номер.

Она надменно хихикнула, ударившись о стену, будто в замедленной съемке.

И тут я заметила его.

Если бы я не увидела все это своими глазами, то, наверное, не поверила бы. Но это был Джейсон. В одних трусах, он спал поверх покрывала.

Я на секунду оторопела, потом бросилась к нему и схватила за плечо.

– Вставай! – трясла я его. – Джейсон, просыпайся!

Такер запрыгнул на кровать и принялся лизать его в лицо. Джейсон даже не оттолкнул его.

Я огляделась. По моим щекам бежали слезы. На столике стояла бутылка бурбона. Два стакана.

Да он пьян в стельку, подумала я с отвращением. Иначе бы уже проснулся.

Так, значит, вот что случилось? Он расстроился после нашего разговора, поэтому напился и переспал с Лолой?

Меня будто ударили по лицу. Как такое возможно? Как? Бессмыслица какая-то.

– Тебе лучше уйти, – промямлила у меня за спиной Лола.

Мне не нужны были никакие доказательства. Я уже достаточно видела.

Я повернулась и, не глядя на нее, вышла из номера. Она щелкнула замком за нашими спинами. Всю дорогу, пока мы шли до лифта, Такер тянул меня обратно к Джейсону, а я, тяжело дыша, тащила за собой чемодан.

Я выскочила из прокуренного казино и словно в тумане побрела в сторону аэропорта, откуда меня привезло такси. Когда в легких уже не осталось воздуха и идти стало тяжело, я остановилась у закрытого уличного кафе и уселась за один из грязных столиков. Я всех заблокировала. Зейн, Джессу, Эрни… Джейсона. Я все видела своими глазами и не хочу, чтобы кто-то утверждал обратное или оправдывал его. Все и так ясно. Рыдая, я набрала Кристен.

Она пригласила меня пожить у них. Сказала, что Джош его убьет. Попросила не слоняться в час ночи по Вегасу. Стала убеждать, что я слишком для него хороша и заслуживаю большего.

Но я не хотела большего. Я хотела его.

Одинокая, бездомная и опустошенная, я снова плыла по течению. На меня накатывали волны, и вода наполняла мой рот.