Текст книги "Плейлист «Долго и счастливо»"

Глава 22
Джейсон

♪ EVERYWHERE | ROOSEVELT

– Где у вас туалет? – спросила Слоан.

– Вторая дверь по коридору, – ответил отец.

– Я тебя провожу, – отозвался я, поднимаясь с дивана. Мне не терпелось оказаться с ней наедине. Как только мы скрылись из виду, я развернул ее, прижал к стене и поцеловал.

– Джейсон, нас могут увидеть твои родители, – с улыбкой на губах прошептала Слоан, не переставая оглядываться.

– Плевать, – выдохнул я. – Поцелуй меня.

Она им понравилась. Уверен, они одобрили мой выбор еще до нашего приезда. Меня переполняло чувство гордости за то, что рядом со мной такая женщина, будто это своего рода достижение. Когда после ужина мама увела ее в гостиную, отец назвал Слоан необыкновенной, а Дэвид поинтересовался, где я, черт возьми, ее нашел.

Когда мы отпрянули друг от друга, у обоих перехватило дыхание.

– Почему ты не сказала мне, что это картина? – спросил я.

Отчего она перестала рисовать, ведь у нее такой талант? Как же хочется ее разгадать, увести за угол и раздеть.

– Хотела посмотреть, догадаешься ли ты. Я ведь тоже не знала про Джексона Вотерса, так что теперь мы квиты, – сказала Слоан, покусывая губы и не сводя глаз с моих, потом снова подняла взгляд. – Слушай, а что такое мясная лотерея?

– Лотерея, где в качестве призов выдают мясо, – усмехнулся я.

– А я думаю, что значит «выиграли мясо в баре»? Теперь понятно.

Мне нравилось видеть, как она познает мой мир. Я хотел показать ей все. Не только показать, но и разделить. Хотел, чтобы она стала частью каждого уголка моей жизни. Если бы она отказалась ехать, я бы тоже не поехал. Остался бы с ней в Калифорнии.

Разлука представлялась мне ходьбой по высоко натянутому тросу. Чем дальше, тем сильнее желание вернуться. И казалось, трос этот становится все короче. Будто вероятность пережить расставание все ниже и ниже.

Что я буду делать без нее на гастролях? Я не выживу. И как объяснить, что поехать со мной нельзя? Что я связался с неадекватной, склонной к насилию женщиной и теперь вынужден ехать на гастроли с ней? Она может тебя обидеть, а я не смогу защитить? А ее песня о том, как мы занимались сексом на пляже, сейчас в топ-10? Черт, вся эта ситуация сводила меня с ума. Но, прежде чем обсуждать ее со Слоан, надо дождаться Эрни. Может, ему удастся избавиться от Лолы. Пока нет четкого плана, я даже не буду поднимать этот вопрос.

– Тебе лучше вернуться, – прошептала она. – А то они подумают, что между нами что-то происходит.

– А разве нет? – ухмыльнулся я.

Слоан выскользнула из моих рук и пошла в туалет, а я стоял и смотрел ей вслед. В дверях она остановилась, махнув рукой, чтобы я убирался, улыбнулась, качнула головой и скрылась из виду.

Еще долго после того, как закрылась дверь, я стоял в коридоре и думал: неужели и отец испытывал к матери такие же чувства, когда они встретились?..

И почему-то мне кажется, так оно и было.

Глава 23
Слоан

♪ INTO DUST | MAZZY STAR

В семь утра Джейсон в сопровождении Такера, пошатываясь, вошел на кухню и обнаружил, что я не только проснулась и попила кофе, но даже приняла душ, оделась и помогаю маме с готовкой.

Еще вчера мы с Патрицией договорились, во сколько будем завтракать, и я очень серьезно подошла к своим поварским обязанностям. По всей видимости, народу ожидалось немало.

– Доброе утро, дамы. – Джейсон открыл заднюю дверь и выпустил Такера на улицу. Потом налил себе черный кофе – как же он очарователен после сна, особенно с растрепанными волосами.

При виде пижамных штанов в шотландскую клетку и серой футболки мне захотелось обнять его за талию и прижаться носом к груди. От этой мысли сердце забилось сильнее.

С кружкой в руке Джейсон подошел к плите и поцеловал Патрицию в щеку. Потом повернулся к раковине, где я резала арбуз, и спросил:

– Хорошо спала? – Но, прежде чем я успела ответить, наклонился и чмокнул меня тоже, но только в губы. Прямо на виду у мамы.

От неожиданности я перевернула чашку с черникой.

В поцелуе не было ничего непристойного. Он был милым. Просто я считала, что при его родителях мы должны держаться подальше друг от друга. Вчера Джейсон поцеловал меня на ночь, но только после того, как оказался в моей спальне и убедился, что в коридоре никого нет.

Патриция заулыбалась, не отрывая взгляда от сковородки.

Застав меня врасплох, Джейсон в свойственной ему манере победно ухмыльнулся. Самодовольно закинул себе в рот ягодку и, решив, что достаточно смутил меня за утро, извинился и отправился в душ.

– Простите, – обратилась я к Патриции, с горящими щеками собирая со стола ягоды. – Такое ощущение, что если он хотя бы раз за день меня не смутит, то где-нибудь умрет зайчонок. И так постоянно.

Она засмеялась.

– Весь в отца. Мне кажется, им нравится, как мы краснеем.

Я улыбнулась. Мы с Патрицией отлично поладили. Она покорила мое сердце.

Полчаса спустя вернулся Джейсон. Помог нам с посудой и уборкой, пока мы готовили. При каждом удобном случае он старался погладить меня по спине и постоять рядом. Конечно, Патриция все это замечала и каждый раз улыбалась, глядя на нас.

Примерно в половине девятого на кухню стали стягиваться люди. Помогать пришли два кузена Джейсона, три его друга и сосед – работали они, конечно же, не бесплатно, а за еду.

Когда мужчины ушли, я то и дело искала повод выйти во двор, чтобы посмотреть, как работает Джейсон. Он стоял на крыше и затягивал туда гонт.

Футболки на нем не было.

Я стала за ним подглядывать. Спряталась за деревьями и разглядывала его обнаженный торс. Не будь никого рядом, я бы взяла бинокль. Широкие, сильные плечи, накачанный пресс, выпирающая грудь – мне так хотелось обвести эти контуры пальцами. Я следила за своим парнем.

Когда мужчины натянули болотные сапоги и взялись за док, время уже близилось к обеду. Такая смена деятельности пришлась мне по вкусу, потому что теперь я отлично видела Джейсона из-за стеклянных дверей кухни, хотя он уже надел футболку и зрелище было не таким впечатляющим.

Мы с Патрицией вынесли сэндвичи на улицу и поставили их на доски, чтобы мужчинам не пришлось выходить из озера, и док стал для них своеобразным столом. Они налетели на еду. Джейсон взял два сэндвича и пиво, и мы перешли в конец дока, подальше от остальных. Я уселась, скрестив под собой ноги, и смотрела, как он, стоя по пояс в воде, ест.

– Тебе весело? – спросила я, подперев рукой подбородок.

– Сейчас да, – улыбнулся он и откусил сэндвич с индейкой.

Мне хотелось его поцеловать. Сегодня он казался особенно брутальным и привлекательным. Да поможет нам Господь, если Джейсон выкинет еще какую-нибудь мужскую штучку. Если он снимет футболку и возьмется колоть дрова, я вряд ли стерплю. Затащу его в кусты, и пусть делает со мной что хочет.

– Вода холодная?

– Градусов сорок пять – сорок шесть,[6]6
  Около 7–8 °C.


[Закрыть] – пожал он плечами.

– Ого! Холодно. Но у тебя ведь там сухо? – посмотрела я на его непромокаемые штаны.

– Хочешь сунуть руку и убедиться в этом сама? – Глаза его заблестели.

Я опустила кончики пальцев в озеро и слегка брызнула в него водой. Он захохотал.

Солнце нагрело деревянный док. Из колонки звучала музыка. По берегу носились промокший насквозь Такер и целая свора собак. В каждом пикапе, который приехал сегодня сюда, на переднем сиденье сидел охотничий пес.

– Мне надо тебе кое в чем признаться, – забарабанила я пальцами по щеке. – Я следила за тобой, когда ты был на крыше. Три раза выходила взять из машины что-нибудь совершенно ненужное.

Он улыбнулся, взглянув на меня поверх сэндвича.

– А мне вчера ночью пришлось уговаривать себя не ходить в твою комнату. Остановила только мысль, что нас может застукать мама.

– Я закрыла дверь на замок. Подумала, что это мой долг – защитить тебя от себя самого. Я же знаю, какой ты рисковый. – Я стала загибать пальцы. – Поцеловал меня на первом же свидании, добровольно вызвался познакомиться с Кристен и Джошем, зажимал меня в коридоре, когда в соседней комнате сидели родители. У тебя отсутствует инстинкт самосохранения.

– Только когда ты рядом.

Я засмеялась.

Он доел сэндвичи, и я принесла ему свежее пиво из холодильника.

– Ты каждую весну помогаешь устанавливать родительский док? – спросила я, снова усаживаясь перед ним.

Он положил руку мне на бедро и стал рассеянно поглаживать его большим пальцем.

– Стараюсь. Они стареют. Им нужна помощь. – Джейсон сделал глоток пива. – Мое сценическое имя появилось, как раз когда мы устанавливали док.

– Правда?

– Да. Несколько лет назад. Старшей дочке Дэвида, Камилле, тогда было три годика, и она не могла выговорить «Джейсон», поэтому всегда звала меня Джексоном. Я стоял в озере, а она показывала на меня и говорила: «Джексон в воте». Мне понравилось.

Я улыбнулась ему.

– Интересная история. В «Википедии» ничего об этом нет. Я все хотела тебя спросить: почему, собственно, Джексон Вотерс?

– Об этом не знает никто, кроме моей семьи. И тебя.

Мы посмотрели друг на друга.

– Я так хочу тебя поцеловать, – тихо сказала я. – Желаю целоваться с тобой целый день.

Его губы растянулись в улыбке. Он поставил пиво.

– Даже не знаю, как можно тебе отказать.

Джейсон подошел ближе, вокруг него зажурчала вода, провел пальцами по моей щеке и запустил их в волосы. Секунду выждал, улыбнувшись в дюйме от моих губ, и я успела почувствовать его аромат, его мужской запах, его дыхание, слабый пьянящий привкус его одеколона, смешанный с потом. Потом он закрыл глаза и поцеловал меня.

Отовсюду тут же посыпались восклицания и улюлюканья. Завыли даже собаки.

– Так просто мне это с рук не сойдет, – выдохнул он, все еще касаясь губами моих губ и не открывая глаз.

– Надеюсь, это того стоило.

В ответ он поцеловал меня снова, и хотя восторженные крики усилились, мы их почти не замечали.

Джейсон обхватил ладонями мое лицо и посмотрел в глаза.

– Говорят, сегодня можно увидеть северное сияние.

– Правда?

– Да. – Он снова взглянул на мои губы. – Но только ночью, поэтому нам понадобятся палатка и спальные мешки. Я все устрою.

Мое сердце бешено застучало. Я поняла, что он хочет этим сказать.

Мы останемся наедине.

После ужина, как только Джейсон вышел из душа, я тоже быстренько помылась. Он попросил меня одеться потеплее, и я натянула на себя все, что взяла с собой.

Он дважды проверил, сколько на мне слоев одежды, и с улыбкой пробурчал, что его калифорнийская девочка замерзнет. Немного подумал и заставил меня надеть поверх его огромную толстовку. Мы попрощались со всеми, оставили Такера с Патрицией и отправились к стойке с каноэ рядом с гаражом.

Джейсон вручил мне весла, потом перевернул каноэ сиденьями вниз, водрузил его себе на плечо и пошел к воде. Внутрь он забросил огромный зеленый мешок.

Он непринужденно нес каноэ, и это было очень сексуально.

– Куда мы отправимся? – спросила я, когда он помог мне забраться в лодку и выдал спасательный жилет.

– В особенное место. – На себя он тоже надел спасательный жилет и зашел в ледяную воду.

Солнце уже садилось, когда мы заскользили по озеру. Дом скрылся из виду, нас окружала только природа и ничего, кроме природы. Вдоль береговой линии, словно стражи, сплошной лиственной стеной поднимались деревья. Не было даже малейших намеков на присутствие человека: ни дома, ни дока, ни лодки. Никакого мусора, даже в небе ни одного самолета. Только безмолвие и плеск воды под веслами. Время от времени Джейсон показывал мне то бобровую плотину, то пролетающего над нами белоголового орлана. Все остальное время мы молчали.

Мы долго плыли, прежде чем он мастерски причалил к каменистому берегу острова. Джейсон водрузил на себя мешок, помог вылезти мне, вытащил каноэ из воды и уложил его на берегу.

Мы прошли через лес и поднялись на каменистую площадку, откуда открывался вид на озеро.

– Вот и пришли, – сказал он и вытащил из мешка палатку.

– Будем спать здесь?

– Ну да. – Он начал раскладывать палатку. – Это Баундари-Уотерс. Два миллиона акров, если объединить канадскую часть с американской, – самая девственная природа в мире.

Я улыбнулась и принялась помогать ему устанавливать палатку. Мы надули несколько ковриков и подушек, соединили вместе два спальных мешка, чтобы можно было поместиться вдвоем, и закинули все в палатку. Джейсон разложил два складных стула и разжег костер. Мы уселись перед огнем и начали наблюдать за языками пламени, которые плясали в лучах заходящего солнца.

На небе была видна каждая звездочка. Я даже не знала, что бывает так много звезд. В таких походах мне бывать еще не приходилось. Я никогда не уходила так далеко от цивилизации. Ни звуков автомобилей, ни света фар, мерцающих за деревьями. Ничего, кроме того, что мы взяли с собой.

В костре потрескивали дрова, огонь забирался по ним все выше и выше, я натянула на ноги толстовку и обняла их. Джейсон уперся локтями в колени, сцепил руки в замок и смотрел на пламя. Он молчал. В воздухе пахло сосной и дымом. С каждой секундой становилось холоднее. Где-то вдалеке о берег плескалась вода. Я взглянула на темное озеро и сказала:

– Я бы хотела нарисовать это место. Здесь очень красиво.

– Ты не бывала здесь осенью и зимой. – Джейсон подложил в костер дрова и сел обратно. – Кстати, мне надо тебе кое-что сказать.

– Хорошее или плохое?

– Хорошее. Замечательное для моей карьеры. Я еще никому не говорил, даже родителям. Студия продлила гастроли. Еще два месяца здесь и восемь за границей. Это будет мировой тур.

Я обрадовалась.

– Джейсон, это же потрясающе! – А потом вдруг так же быстро, как я выпалила эти слова, поняла их смысл. – Постой… тебя не будет больше года?

Он пожал плечами, не отрывая глаз от огня.

– Да. Но на праздники будет перерыв в пять недель. И первая часть гастролей пройдет здесь.

Здесь. Он хотел сказать, в Америке. А что потом? Восемь месяцев он будет засыпать, когда я просыпаюсь? Мое сердце сжалось, и я спрятала свой хмурый взгляд за коленями.

Морально я уже была готова к четырем месяцам разлуки. Если на момент отъезда мы все еще будем вместе, можно будет перезваниваться так же, как тогда, когда он был в Австралии. Не лучший, конечно, вариант, но выполнимый. В худшем случае разница во времени составит три часа. Возможно, я даже навещу его, когда он будет выступать в Калифорнии и в Вегасе, или буду прилетать к нему время от времени на несколько дней.

Но теперь… Теперь все по-другому. Все совсем, совсем по-другому. Больше года. И восемь месяцев за рубежом, а это больше десяти часов лета, если я захочу его увидеть. Огромная разница во времени, плюс изнурительный распорядок. Я видела график его гастролей – просто возмутительно. К тому же он говорил, что в этот раз нагрузка будет намного больше, чем в прошлый. Он – главный исполнитель, а значит, отвечает за продвижение, и репетировать придется больше. Он будет встречаться с фанатами и постоянно пересаживаться из одного самолета в другой.

Когда мой отец работал за границей, родители много лет поддерживали отношения на расстоянии. И Кристен жила так, когда встречалась с парнем до Джоша. Поэтому я прекрасно понимала, что нас ждет. Со временем любовь умирает. Разлука разъедает все на своем пути, оставляя за собой чистую полосу, и ты остаешься одна, привязанная к кому-то очень далекому, невидимому и очень чужому.

Я два года жила одна, привязанная к мертвому человеку. И не хотела повторения. Я не хочу пережить это вновь.

Не то чтобы Джейсон этого хотел. Мы знакомы всего две с половиной недели, поэтому я даже не надеялась на приглашение поехать с ним, но если бы он и пригласил, я бы все равно не поехала. Это слишком быстро. Я никогда не спешу. До того как съехаться с Брэндоном, мы встречались три года. И только через год после нашего знакомства я поехала с ним в отпуск.

И тут я задумалась: а не к этому ли всю последнюю неделю готовил меня Джейсон? Каждый раз, когда он говорил о том, как безумно много ему приходится работать, не готовил ли он меня к расставанию, как только придет время? Наверняка он, как и я, понимал, что на этом нашим отношениям конец.

Мы слушали, как вдалеке тревожно кричат гагары. Он не стал продолжать разговор, и я была этому рада. Мне не хотелось обсуждать наш разрыв здесь, у костра, и, судя по его молчанию, ему – тоже. Может, он просто хотел насладиться последним моментом. И я – также.

Когда умер Брэндон, я так мечтала, чтобы у нас был еще один день. Всего день побыть рядом с ним и быть счастливой. А у нас с Джейсоном впереди не один день. И если у меня остались только сегодняшняя ночь и еще несколько недель, я хочу насладиться ими в полной мере, даже зная, что конец неминуем.

С неба упала звезда, я обернулась посмотреть на него и увидела, что он смотрит на меня. Кулаки сжаты, костяшки подпирают щеки.

– О чем думаешь? – спросила я.

Он ответил не сразу.

– О тебе. В последнее время я это часто делаю. – И снова тишина. – Каким был Брэндон?

– Брэндон? – Джейсон никогда раньше о нем не спрашивал. Я медленно выдохнула и уперлась щеками в коленки. – Надежным. Сильным. Человеком, на которого можно положиться. Верным. – Я улыбнулась. – Он всегда думал о себе в последнюю очередь. Если мы жарили барбекю или ходили в гости, он ждал, пока не положат всем, и только потом накладывал себе. Всегда хотел убедиться, что хватит всем, и только потом думал о себе. – Мне так приятно это вспоминать. – Вот таким он был. Хорошим человеком.

Джейсон поднял на меня глаза.

– А что с тем пьяным водителем?

– Ничего, – усмехнулась я. – Ей дали всего два года. Но вышла через несколько месяцев. И ни разу не сказала, что сожалеет о случившемся.

Мы смотрели друг на друга в свете костра.

– Джейсон, я тебе никогда этого не говорила. Может, ты догадался сам, но после него я не встречалась ни с кем, ты у меня первый. И единственный. Наши отношения многое для меня значат. Ты много для меня значишь.

Он ничего не ответил. Просто сидел и изучал мое лицо. В его глазах отражались пляшущие в костре искры. Я знала, что он меня понял. Два года у меня не было никого. Во всех смыслах этого слова.

– Ты для меня тоже много значишь, – наконец произнес он, не сводя с меня глаз.

Мы смотрели друг на друга, и за эти секунды, казалось, прошла целая вечность.

– Замерзла? Не хочешь в палатку? Я не буду закрывать крышу, чтобы было видно небо.

Я кивнула.

Джейсон залил костер водой, мы зашли в палатку и разулись. Он повесил лампу и застегнул дверь. Затем в полной тишине мы стали снимать верхнюю одежду.

Джейсон разделся до футболки и термобелья, надетого под штаны. Наверное, не хотел брать инициативу в свои руки. Но я не остановилась.

Я сняла все и осталась в майке и трусиках. Раздеваясь, я не смотрела на него. А то бы разнервничалась и не смогла. Но чувствовала на себе его взгляд, когда сняла штаны и осталась в красных стрингах. Я надела их специально для него.

Сняв с себя все, что осмелилась, я быстро залезла в спальный мешок. От холода стучали зубы. От гладкой ткани стало еще холоднее.

– Давай быстрее, я замерзла, – поежилась я.

Джейсон последовал моему примеру. Снял футболку и термобелье, выключил свет и в одних трусах забрался в спальник. Он тут же сгреб меня к себе, обхватив руками и ногами, словно живая грелка.

– Лучше? – спросил он, глядя на меня в темноте.

– Лучше, – кивнула я, закусив губу.

Он был таким теплым. Пах мылом, мятной зубной пастой и немного дымом. Я почувствовала, как к моей гладкой коже прижались его грубые волосатые ноги. Мощные, накачанные бедра надежно сковали меня. Его член, с каждым вдохом становившийся все тверже, упирался мне в живот.

Он тихонько провел большим пальцем по моей щеке.

– Ты дрожишь, – прошептал он и нежно поцеловал меня в подбородок, касаясь его бородой. Я откинула голову, и он продолжил целовать меня в шею, выгнулся надо мной, его губы поползли к ключице.

Джейсон не делал никаких лишних движений, хотя был уже на взводе. Он хотел, чтобы я знала: все будет по-моему и он не собирается предпринимать никаких действий, пока я не дам на это добро, – какой же он все-таки заботливый.

Джейсон всегда уважал мои желания. Наверное, если бы я психанула и выгнала его спать на улицу, он бы повиновался. Беспрекословно бы пожелал спокойной ночи, поцеловал и вышел. Видимо, осознавая, что все зависит только от меня, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним – как я сегодня решу, так оно и будет, и Джейсон с этим смирится.

Он даже не представлял, что выбранная им тактика работает на него.

Джейсон запустил руку мне в волосы, нащупал резинку и распустил их. Он стал расчесывать пряди пальцами, пока они свободно не легли вокруг моей головы. Потом навис надо мной и стал нежно целовать, пока я не перестала дрожать.

Кругом шумел лес, и я принялась изучать Джейсона. Прижалась носом к его адамову яблоку. Провела ладонями по груди, по широким плечам, по спине, по шее и густым волосам. Потом снова вниз, по бокам до пояса, нащупала пальцами упругий пресс. Мне нравилось чувствовать на себе шероховатость его бороды, пружинистость его тела. В нем было столько мужественности: жесткости, пылкости, зрелости. С каждым движением запах его менялся. Опьяняющий феромон тянул меня к нему, превращая его в центр моей вселенной.

Точно так же мы привыкаем к холодной воде. Заходим постепенно, сначала окунаемся, согреваемся и только потом готовы плыть.

Так и я…

Когда мои руки оказались у него на пояснице, я притянула его к себе и вытянула ноги. Дыхание его стало неровным.

Между нами тут же пробежал электрический разряд. Все изменилось. Нежные поцелуи стали грубее, между ногами – горячо. Я стянула с себя майку, но не успела еще стащить ее с головы, как его губы прильнули ко мне.

Мозолистая рука скользнула по бокам, к обнаженной груди. Потом он вернулся к моим губам. Его язык оказался у меня во рту. Я потянула его за нижнюю губу, и он прикусил меня в ответ, отпустив только затем, чтобы снова с жадностью впиться.

На этот раз мы были намного сосредоточеннее, чем в прошлый. Тогда, в гостиной, была игра. Сейчас – нет. Сейчас мы хотели друг друга. Жаждали друг друга.

Я хотела его.

Я раздвинула колени и позволила ему устроиться у меня между бедер. Он передвинулся ниже, так что его член уперся в мои трусики. Это прикосновение сводило меня с ума, и, думаю, он это понимал. Если бы между нами ничего не было, ему удалось бы легко в меня войти. Он будто дразнил меня: «Только сними, и я твой».

Дважды повторять не пришлось.

Я просунула большие пальцы под резинку его трусов и сдернула их вниз. Он скинул их и запустил пальцы под мои трусики. Затаил на мгновение дыхание, ожидая моего разрешения. Я кивнула и приподняла бедра.

Никогда еще меня так не возбуждала атласная ткань, скользящая по ногам. Джейсон действовал грубо и даже развратно, второпях царапая меня ногтями. Но от его возбуждения, злости оттого, что он не может раздеть меня быстрее, я заводилась еще больше.

Он опустил руку, чтобы помочь себе войти в меня, мне не терпелось наконец-то испытать это чувство. В ожидании я перестала дышать, но он навис надо мной, лишь слегка касаясь моей влажной плоти и глядя прямо в глаза. Вошел самым кончиком, всего на долю секунды и вышел. Дразнил меня. Вошел и вышел. И опять, и еще раз. Снова и снова.

Потрясающее ощущение, в то же время сводящее меня с ума. Мне хотелось вцепиться ногтями ему в спину и затолкать в себя.

А он снова и опять. И еще раз, и еще.

Он наблюдал за мной. Будто хотел знать, нравится ли мне.

У меня участилось дыхание, я начала задыхаться.

Провела ладонями по его груди, он изогнулся и облизнул мои пальцы. Страсть, словно пожар, рвалась из меня.

Я вдруг поняла, что Джейсон утаил от меня не только Джексона Вотерса, но и другой свой талант. Еще тогда, у себя на диване, я поняла, что он способен на многое, но, господи, я даже не подозревала, на что. Он прекрасно знал, как нужно ко мне прикасаться.

Вошел, вышел. Снова и снова.

Оргазм нарастал, но каждый раз, когда я готова была кончить, он выходил из меня, и этого было достаточно, чтобы остановить меня. Он знал, что делать. И каждый раз я думала, пойдет ли он сейчас до конца или снова выйдет и начнет по новой, возбуждая меня еще сильнее, чем в последний раз. От предвкушения у меня затряслись ноги.

Еще секунду назад я думала, что готова, но потом поняла, что даже не знаю, что значит быть готовой. Я вся намокла. Не представляю, откуда у него такая выдержка. Видно было, как сильно он меня хочет, я чувствовала его напряжение. Ему надо было лишь отпустить себя.

– Слоан, мы не обязаны это делать, если ты не хочешь, – прохрипел он. – Можем остановиться в любой момент.

Я не могла остановиться, и он это знал. Он играл со мной на грани моего безумия. Казалось, я стала озабоченным подростком.

Возбуждение было настолько сильным, что уже невозможно было трезво мыслить. Именно в такие моменты девушки залетают, отдавшись парню после выпускного бала на заднем сиденье автомобиля. Я всегда думала, что неспособна на такие безумия, потому что умела держать себя в руках, особенно в первый раз. Все мои первые разы отличались размеренностью и осторожностью. Мы изучали тела друг друга. И все всегда выходило как-то неловко и неуклюже, поэтому и в этот раз я ждала натянутости и нескладности, но не тут-то было. Мне было плевать на звуки, вырывавшиеся из меня, на выражение моего лица. Мне было все равно, что он навис надо мной и, не скрывая, рассматривал мое обнаженное тело. Он вынудил меня нарушить все запреты – в этом, наверное, и было все дело. Все, чего я хотела, – чтобы он наконец вошел в меня.

Его член…

Мне хотелось прикоснуться к нему. Попробовать на вкус. Взять в рот и почувствовать, как он упирается мне в горло. Я уже начала строить планы на следующий раз, представляя, как буду сводить Джейсона с ума, так же, как сейчас он меня.

Зачем он это делает? Почему заставляет меня мучиться и страдать, ведь знает и видит, что я уже готова? Чего он от меня хочет?

– Я хочу тебя, – выдохнула я.

Так вот чего он ждал. На моих глазах Джейсон потерял контроль над собой. Впился в меня губами и вошел.

Меня мгновенно охватило блаженство. Награда оказалась куда лучше, чем я могла себе представить. Ожидание того стоило.

Первый толчок пришелся на какую-то внутреннюю точку, о существовании которой я даже не подозревала. Волны экстаза ударили по всему телу. Он повторил снова. И снова. И снова.

Я задыхалась, отчаянно хватаясь за него бедрами.

Мне нравились его движения. Я положила руки ему на спину, чтобы чувствовать ритм, и вдруг как гром среди ясного неба пришло осознание: почему я не отдалась ему раньше? Я спала рядом с этим мужчиной в трейлере и упустила такую возможность, не позволив ему до меня дотронуться. Мне захотелось вернуться назад, выдернуть лежавшую тогда между нами подушку и забраться на него. Я желала возвратиться и отдаться ему еще там, на диване. Позволить ему внести меня в дом еще на первом свидании. А еще мне хотелось оказаться в том моменте и услышать раньше, как он поет. Сколько таких моментов я упустила из-за своих глупых сомнений, правил и страхов?

И тут я поняла, что он намеренно довел меня до такого состояния. Вот почему он сводил меня с ума – чтобы я не в силах была отказаться. Потому что он знал меня. Он предугадал мои чувства еще до того, как о них догадалась я.

Будь я в трезвом уме, то рассмеялась бы.

Джейсон подхватил меня под колено и каким-то образом умудрился войти еще глубже. Я издала звук, который заставил меня порадоваться, что на две мили вокруг не было ни души и никто не мог меня услышать. Из его груди тоже вырвался стон. Я знала, что он скоро кончит. Тело его напряглось, и оргазм, до которого он довел меня, стал нарастать. Когда Джейсон застонал, я почувствовала внутри теплую пульсацию. Возбуждение достигло своего пика и вырвалось из меня.

Это было как салют в День независимости, как прорыв дамбы, как атомная бомба. Я опустошилась. Не осталось ничего. Я даже не могла двигаться.

Я смотрела через сетчатый потолок палатки на небо и разглядывала мерцающие звезды, которые не имели ничего общего с галактикой.

Джейсон уткнулся носом мне в шею.

– Как ты? – прошептал он, все еще тяжело дыша.

Я смогла только пискнуть в ответ, и он засмеялся. Наклонился, закрыл глаза и, улыбаясь, нежно меня поцеловал.

Он с таким трепетом касался меня, что я подумала: как же приятно ощущать на себе вес его тела. Рядом с ним я была в спокойствии и безопасности, как за каменной стеной.

Очень волнительно.

Мне хотелось остаться здесь навсегда.

Сегодня там, за стенками палатки, не было ничего. Ничего.

Не надо было спешить, не надо было проверять телефон. Не надо было выключать свет и вспоминать, заперта ли дверь. Не слышно было даже слабого белого шума, неразрывно связанного с цивилизацией. Единственный человек, с которым я хотела быть, находился здесь, рядом со мной. От безмятежности природы и такой теплой любви Джейсона я расслабилась, как не расслаблялась никогда. Будто всю жизнь прожила в напряжении и даже не знала об этом.

Остались только мы.

Огромный страшный мир существовал где-то там. Где-то там случалось плохое. Где-то там люди горевали по погибшим… или бросали любимых на четырнадцать месяцев ради мировых гастролей. Но сегодня ничего из этого не существовало. И я была счастлива и благодарна за все, что у меня есть.

Пусть даже и ненадолго.

На следующее утро, когда мы причалили к пристани Ларсенов, у кромки воды нас встречал Такер. Прежде чем взять каноэ и мешок, Джейсон ущипнул меня за попу. Я захихикала и шлепнула его.

Сегодня мы уезжали домой и уже решили, что ночь он проведет у меня.

Джейсон потащил все в гараж, я последовала за ним, чтобы положить на место весла. Настроение у обоих было просто отменное. Он не переставал улыбаться с тех пор, как открыл сегодня утром глаза. Как, собственно, и я.

Никакого сияния мы, конечно, не увидели. Нам было немного не до него – причем всю ночь. Я устала и хотела спать, но была безмерно счастлива.

Я самый счастливый человек, по крайней мере, пока он не уехал. Но сейчас я не буду об этом думать.

Мы с Такером ходили за Джейсоном по гаражу и разглядывали все хранившиеся там игрушки. Да уж, Ларсены любят активный отдых. У них есть все. На потолке каяки, под чехлами спрятаны три снегохода, одна из стен увешана рыболовными снастями. По левую сторону стоит мотоцикл.

– Это твоего отца? – спросила я, внимательно изучая коробку с рыболовными приманками.

– Мотоцикл? – Он скинул с плеч огромный мешок и уложил его в кузов грузовичка Пола. – Нет, мой.

Я подняла глаза и перевела взгляд на байк.

Его? Джейсон ездит на мотоцикле? Я не знала, что он…

Песок.

Невидимые песчинки начали заполнять мои легкие. С каждым вздохом песка становилось все больше и больше. Он проникал через горло. Тяжелый и густой. Занимая все пространство в груди. Лишая возможности дышать. Высушивая рот.