Текст книги "Плейлист «Долго и счастливо»"

Глава 13
Джейсон

♪ MAKE YOU MINE | PUBLIC

Я никак не мог выбросить Слоан из головы, что меня очень расстраивало, потому что дозвониться до нее я тоже не мог. На мое пожелание доброго утра она ответила лишь в час дня, и то смайликом.

Я распаковал вещи и закинул их в стирку. Созвонился со своим новым рекламным агентом Пией и договорился встретиться. До гастролей предстояло множество встреч с журналистами. Телевидение, радио, журналы – все хотели взять у меня интервью. Радио «Сириус Иксэм» обратилось с просьбой записать к концу недели а капелла для их канала «Кофи-хауз». Мертвой хваткой вцепились в меня и организаторы шоу «Субботний вечер в прямом эфире». Еще надо было прослушать нового барабанщика. Старый поехать на гастроли не сможет. До отъезда надо будет репетировать, репетировать и еще раз репетировать.

Впереди у меня несколько напряженных недель. А нынешний день проходит впустую. Никаких планов, а я мог провести его со Слоан.

Мне потребовалось двадцать девять лет, чтобы встретить девушку, которая бы мне понравилась, и я наконец-то ее встретил, но, как назло, в самое неподходящее время. Через три недели я уезжаю, и меня не будет четыре месяца.

Я не шутил, когда говорил, что она может меня навещать. Но, очевидно, этого будет мало. Вчерашнего дня было мало. Да, я привык постоянно болтать с ней по телефону и переписываться, но теперь, когда мы увиделись, ничто не сможет сравниться с живым общением. От сегодняшней разлуки меня в прямом смысле ломало.

Я часок поиграл с Такером: бросал в бассейн теннисный мяч, сидя в шезлонге. Пес казался подавленным, и я даже подумывал сводить его в «Старбакс», угостить тем самым папучино, чтобы хоть немного развеселить. Наверное, он скучал по Слоан, и его настроение передалось мне.

Я отправил ей фотографию грустного Такера, положившего голову на лапы. Она не отвечала больше часа.

Слоан: А-а-а. Я скучаю по нему. Поцелуй его за меня.

Улыбнувшись, я напечатал:

Джейсон: Он говорит, чтобы Я поцеловал ТЕБЯ за НЕГО. Чем ты сегодня занимаешься?

Слоан: Да так, делами.

Вряд ли это были просто дела. Она была сегодня какой-то слишком отрешенной, даже рассеянной.

На секунду я подумал, что у нее кто-то есть.

Внезапная ревность.

Мы никогда не обсуждали, встречается ли она с кем-то или нет. Просто Слоан была настолько против свидания со мной, что я решил: ей это не нужно. Но вдруг я ошибся?

Джейсон: Какими делами?

Она так ничего и не ответила.

Чтобы отвлечься от мыслей о Слоан и других мужчинах, я отправился в спортзал при бассейне. Слава богу, что ее так впечатлила моя сценическая жизнь. Каждый козырь сейчас мне на руку.

Через несколько часов, когда я сидел на садовом стуле перед трейлером и испытывал новый каподастр на гитаре, во дворе появился Эрни.

– Как поживает мой любимый жилец? – Он бросил мне пиво и плюхнулся на стул рядом.

Такер пребывал в такой апатии, что даже не поднял головы в знак приветствия.

Эрни ослабил галстук.

– Все утро провел с этими кровопийцами адвокатами. Она, видите ли, алименты хочет.

Я открыл банку, и раздался характерный пшик.

– Которая из жен?

– Четвертая, – улыбнулся он. – Но я взял с собой пятую жену, чтобы позлить ее.

Я усмехнулся.

Эрни сбросил ботинки, снял носки и поставил ноги на траву.

– Ну и как ты? Уже не терпится отправиться в турне?

Самое смешное, что мне действительно не терпелось. Но сейчас…

– Как ты относишься к тому, чтобы взять на гастроли девушку? – спросил я.

– Девушку? Когда ты успел обзавестись подружкой? – Он глотнул пиво.

– Я не обзавелся. Просто она мне нравится. Очень сильно нравится, если честно.

– Я думал, ты хочешь стать знаменитым, – возмутился он. – А вместо этого заводишь подружку?

Я засмеялся.

– Разве нельзя и то и другое?

Эрни откинулся на спинку стула.

– Ни в коем разе. Если ты, конечно, хочешь преуспеть и там и там. Сейчас не время привязывать себя к женщине, друг мой.

Я пожал плечами и отпил пиво.

– У меня и раньше бывали гастроли.

– Таких не бывало. Сейчас ты гастролируешь с лейблом. Вся твоя жизнь изменится, и ты, твою мать, даже не представляешь, как. Женщины ревнивы, женщины отвлекают, они высасывают энергию из души. Поверь мне. У тебя не останется времени даже на себя.

Он отмахнулся от кружившей рядом пчелы.

– Кстати, кто это? Моник, или Моника, или кто там у тебя еще? Черт, только не говори, что это Лола. С этой ты облажался по полной, скажу тебе, в буквальном смысле. Она, конечно, классная телка, я все понимаю, но с прибабахом. – Он сделал еще один глоток пива и посмотрел на меня. – До сих пор звонит?

Я засмеялся.

– Да.

– Она от тебя никогда не отстанет. Однажды ты получишь по почте отрезанный сосок или очнешься прикованным к кровати у нее в подвале.

– Не смешно, – фыркнул я.

Он ткнул в меня своим пивом.

– На прошлой неделе она запустила клюшкой для гольфа в лобовое стекло Канье, слышал? Потом залезла на капот и нассала в трещину на стекле. Похоже, окончательно тронулась. Охрененно талантливая, но с катушек слетела однозначно.

– Да, видел, – покачал я головой. – Как думаешь, что с ней случилось?

Эрни презрительно усмехнулся.

– Она же суперзвезда. Плата за славу. Если им позволить, они высосут из тебя всю кровь до последней капли, а когда ты иссохнешь, будут трахать твое тело.

Я поднял на него глаза.

– Думаешь, наркотики?

– Наркотики, алкоголь, нервный, черт бы его побрал, срыв. Кто знает? Если хочешь знать мое мнение, ей недолго осталось. Для папарацци она всегда была своего рода шлюхой, как Линдси Лохан. В том, что она стала такой, виновата чертова слава. А жаль.

Я шумно выдохнул через нос. Да, действительно было жаль, несмотря на мои с ней отношения. Лола очень умна. Поэтический гений. Я за всю жизнь не встречал настолько музыкально талантливого человека.

– Ты знаешь, что она играет на семи, кажется, инструментах? И поет четыре октавы. Легко, твою мать. – Я покачал головой. – И мы неплохо ладили. Она была классная, она мне нравилась.

Эрни хмыкнул.

– Не сомневаюсь, что ладили. Так бывает, когда творческую химию принимаешь за настоящую. Однажды я тоже ошибся и в итоге женился на жене номер три. Худшие девять дней в моей жизни.

Я захохотал.

– Сказать, что я об этом жалею, – ничего не сказать.

Я покачал головой и уставился на бассейн. С Лолой мы провели целую неделю в ее пляжном домике, записывая песню, и она все это время вела себя просто прекрасно. Сконцентрированная, вежливая. Даже обаятельная. С ней легко было найти общий язык. Мы выпили за новый саундтрек, и пошло-поехало – будто кто-то щелкнул выключателем. Не давала спать до пяти утра, пока писала какую-то тарабарщину в блокнотах, потащила на пляж купаться голышом, ничего не ела. Потом целый день спала, и я не мог вытащить ее из постели.

Я снова покачал головой.

– Я заволновался, позвонил ее менеджеру и попросил забрать ее. Она распсиховалась. Он приехал, и она как с цепи сорвалась, начала бросать мебель с балкона.

– Ну, справедливости ради надо сказать, он еще тот козел, – хмыкнул Эрни. – Как, собственно говоря, и Канье.

Я засмеялся.

На следующий день после истории с мебелью начались нападки, которые продолжаются до сих пор. Я понятия не имел, что мне, черт возьми, делать. А она не отступала. Звонила по ночам, ревела и кричала на мой автоответчик, потом перезванивала и извинялась. Бесконечно слала мне эсэмэски. Заявлялась на студию и устраивала сцены, если я ее не впускал. Что бы я ни делал, ничего не помогало. В конце концов я решил игнорировать ее, надеясь, что рано или поздно ей все это надоест, но она меняла телефонный номер и начинала доставать меня с новой силой.

– Боже, о чем я только думал? – простонал я.

– Не ты думал. А эта песня. Даже не знаю, пожалеть тебя или поблагодарить за твои сексуальные заслуги. – Эрни поднял указательный палец. – Вы переспали один раз, а она увековечила секс с тобой в первой десятке топ-чарта. – Он откинулся и захохотал, продолжая пить пиво.

Я клацнул зубами.

– Рад, что хоть кому-то смешно.

Лола написала мерзопакостную песню о том, как мы занимались сексом на пляже. Эта песня звучала везде. Играла даже когда мы со Слоан мыли машину.

Лола не упоминала моего имени. Называла «перелетной птицей» и никогда публично не утверждала, что эта песня обо мне, но все равно меня это ужасно напрягало. Было ощущение, будто на слитое видео секса наложили музыку. Меня перекашивало при одной мысли об этом. Именно тогда мое хорошее отношение к ней переросло в раздражение. Прошло уже полгода, и я полностью пришел в себя.

Эрни расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Так когда ты познакомился с девушкой, которую хочешь взять на гастроли?

– Две недели назад. А увидел первый раз только вчера.

Он выпрямился.

– Твою мать, ты больной, что ли?

Я пожал плечами.

– А что? Она мне нравится.

Эрни поставил пиво и повернулся ко мне.

– Слушай внимательно, потому что мне понадобилось пять жен, чтобы это понять. Свою истинную безумную суть женщина показывает лишь через полгода. Полгода, друг мой. Я категорически не советую брать на гастроли подружку, но если ситуация безвыходная, то ты хотя бы должен быть знаком с ней дольше десяти минут.

Я снова захохотал.

– Я не шучу. Послушай, ты сейчас размышляешь как Джейсон. Эта девчонка нравится Джейсону, это Джейсон хочет взять ее с собой, и это Джейсон пребывает в эйфории. На данном этапе карьеры ты не можешь быть Джейсоном. Ты должен быть Джексоном. Джексон – хладнокровный засранец, который хочет продавать диски. У Джексона нет времени на багаж эмоций, который потянется за всем этим дерьмом. Слава – любовница ревнивая. Она не любит делиться. – Эрни покачал головой. – Не проси эту женщину поехать с тобой. Более того, тебе лучше с ней расстаться.

– Да, но я этого не сделаю. – Я опрокинул пиво себе в рот.

Он вздохнул.

– Не могу сказать, что удивлен твоим ответом. Ты поступишь так, как поступишь. И известишь меня об этом, так? – Он поднял бутылку, но не донес до рта. – Только, прошу тебя, подпиши соглашение о неразглашении и не забывай про презервативы. Не кончай, как тот идиот.

Я усмехнулся.

– Все еще злишься из-за… как его там… да?

– Полегче, я его уволил.

Я засмеялся. Обожаю Эрни. Это один из лучших агентов в нашем бизнесе. В восьмидесятых он сам был именитым музыкантом, поэтому знает всю изнанку. Хотя, когда дело касается женщин, Эрни может быть немного циничным.

Я проверил телефон. Слоан так и не ответила. Я снова уставился на бассейн.

– Эта девушка не такая, как все.

– Да они все такие. Посмотрим, останешься ли ты при своем мнении в следующем году, когда на полгода уедешь в заграничное турне, а она останется здесь и будет тебе выедать мозг или поедет с тобой и будет выедать мозг рядом. На кой хрен тебе такой геморрой?

Я нахмурился.

– Постой, что ты сказал? Какое еще заграничное турне?

Эрни удивленно посмотрел на меня.

– Ты разве не получал письмо с датами? Черт бы его побрал, не помощник, а куча говна. – Он покачал головой. – Ты поедешь в Великобританию. Итого: еще два месяца здесь и восемь месяцев там. Пия сейчас работает со СМИ. Праздники проведешь дома – целых пять недель. – Эрни взглянул на меня. – Можешь, кстати, не благодарить. Они хотели, чтобы на Рождество ты выступил в Париже, но я послал их к чертям собачьим, тебе ведь надо повидаться с семьей. И они, может быть, сдержат свое обещание, но я бы сильно не рассчитывал, – промямлил он. – Подписывать они ничего не стали. Потом ты едешь в Дублин, Лондон и куда там еще тебя пошлют. – Эрни показал своей бутылкой на меня. – Поздравляю, и, Боже, храни королеву.

Я откинулся на спинку стула, зажав пиво между коленями.

– Черт. Четырнадцать месяцев в дороге? – Раньше я не уезжал больше чем на три, да и те с длинными перерывами.

– Я же говорю. Не самое лучшее время заводить подружку. Они задействуют каждый дюйм твоей жизни. Ты говорил, что хочешь стать знаменитым, как Дон Хенли, и в этом тебе поможет только лейбл, а они фигней не занимаются.

Я провел рукой по губам. Ну да, этого я и хотел. Мечтал об этом с пяти лет и из кожи вон лез, чтобы оказаться здесь и сейчас. Эрни был прав, но какое неподходящее время. Хуже не придумаешь.

Эрни взглянул на часы.

– Мне пора. – Он встал и повернулся ко мне. – Слушай, я не то чтобы против подружек. Уверен, у вас все получится и вы, счастливые, уедете в закат. Просто я уже не раз попадал в эту западню и знаю, как тяжело быть продуктивным, когда есть отношения. – Он хлопнул меня по спине. – Но вы, ребята, не такие, как все. У вас все будет хорошо. Только не бери ее на гастроли.

Я засмеялся, и Эрни, держа в руках ботинки, пошел в дом.

– Не бери ее на гастроли, Джексон! – крикнул он через плечо.

Черт, да если бы я даже захотел ее взять, то как? Четырнадцать месяцев, не считая небольшого перерыва на праздники, – итого больше года в разъездах. Это уже обязательство. Огромное обязательство. Обязательство оставить свою прежнюю жизнь.

Но зачем бежать впереди паровоза? Пока что она не отвечает даже на мои сообщения.

Следующие несколько часов я просто игрался с гитарой, положив рядом телефон на случай, если позвонит Слоан, но она не позвонила. Наконец в восемь часов я стиснул зубы и набрал ее сам, хоть и не получил ответа на последнюю эсэмэску.

Включился автоответчик.

Теперь мне стало жаль каждую женщину, которую заставлял ждать телефонного звонка. Паршивое чувство.

Мы с Такером составили отличную пару. Я все думал и злился, а он лежал, изредка поднимая голову, чтобы повыть.

Когда в десять тридцать наконец зазвонил телефон, я подпрыгнул от неожиданности. Это была Слоан. Желание отчитать ее за томительное ожидание тут же улетучилось.

– Эй, ты жива, – улыбнулся я в трубку.

Но в ответ тишина. Потом послышался плач.

Я встал.

– Слоан! Ты в порядке?

– Джейсон, – засопела она.

Пьяная. Этот невнятный голос ни с чем не спутаешь.

– Слоан, ты где?

– Дома.

Я облегченно выдохнул: она не за рулем и находится в безопасности.

– Джейсон, я сегодня думала о тебе.

Я почувствовал, как поднялась вся тяжесть, что я носил сегодня все время в груди.

– Я тоже о тебе думаю, – нежно отозвался я.

– Я тебе не нужна, ясно?

– Что?

– Не нужна. Поверь мне: не нужна. Я ненормальная. На меня смотреть тошно. Я в каком-то промежуточном состоянии.

Я улыбнулся.

– Мне нравится на тебя смотреть.

Она не ответила.

– Слоан!

– Можешь приехать?

Она еще не договорила предложение, а я уже соскочил. Схватил рюкзак и стал закидывать в него вещи, удерживая телефон плечом.

– Уже еду. Слоан, ты должна открыть мне дверь. Открой сейчас, пока я не положил трубку.

– Хммморшо, – промямлила она. Через несколько секунд я услышал звук открывающегося замка.

– Я уже сажусь в машину. Буду через десять минут.

Такер запрыгнул в салон с таким энтузиазмом, будто был уверен в том, куда мы направляемся.

– Джейсон! – позвала она, когда я выворачивал с подъездной дорожки. Она снова плакала. – Мне хочется приготовить что-нибудь для тебя.

Я улыбнулся такому комплименту, потому что понимал, что значат для нее эти слова. И связь оборвалась.

Я перезвонил, но она не взяла трубку.

Через десять минут я был у ее дома и бежал ко входу. Такер ткнулся носом в дверь, открыл ее и ворвался в дом, будто в погоне за уткой. А я, открыв рот, замер на пороге.

По гостиной будто прошелся торнадо. Повсюду стояли черные мешки для мусора и лежали стопки мужской одежды. Опрокинутая лампа и куча вешалок, на ковре разбросаны мужские ботинки.

Одежда Брэндона.

Посреди всего этого бардака на небольшом свободном пространстве стояли бокал и пустая бутылка из-под текилы, а рядом валялось множество скомканных салфеток.

Я пошел через спальню на звуки, издаваемые Такером, в ванную. На белом коврике у унитаза, скрючившись, лежала Слоан, рядом с ней – телефон. Я присел и положил руку ей на плечо.

– Слоан, ты меня слышишь?

Она застонала, но глаза не открыла. Я вздохнул и почесал бороду. В стельку.

Намочил полотенце и промокнул ею лицо. Один раз ее точно вырвало. Я смыл воду в унитазе и вытер сиденье туалетной бумагой.

Рвота запуталась у нее в волосах. Я приподнял Слоан и прислонил спиной к ванне, отодвинув в сторону шторку. На руке у нее я увидел ватку, приклеенную пластырем, будто она сдавала кровь. Я все это оторвал и выбросил. Черт, чем она сегодня занималась?

Мне удалось помыть ей волосы: я перекинул их через бортик ванны и стал поливать из кружки. Такер сидел в дверном проеме и смотрел на нас. Кажется, он понимал, что я ей помогаю. В какой-то момент она закашлялась, и я повернул ее к унитазу, удерживая волосы, пока ее рвало.

Она пробормотала какие-то извинения, смутно догадываясь, что я здесь. И снова отключилась.

Я вытер ей волосы полотенцем и, как смог, зачесал, собрав в неаккуратный хвост. Потом поднял на руки и понес в кровать. Она уткнулась лицом мне в шею и схватилась за рубашку, отчего мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Мне вдруг стало смешно. Даже напившись вдрызг, эта женщина влекла меня к себе.

Такер запрыгнул на кровать и пристроился рядом со Слоан, когда я ее уложил. Она обняла его, прижала к себе и прошептала:

– Такер…

Неудивительно, что он расстроился из-за того, что придется жить со мной. Если бы я так спал каждую ночь, меня бы тоже тянуло сюда.

Перешагивая через завалы вещей ее погибшего жениха, я прошелся по дому. Закрыл дверь, выключил везде свет, взял пустую бутылку и бокал. Принес из гаража ведро, налил в стакан воды и поставил все у кровати. Поднял с пола в ванной телефон, поставил его на зарядку и положил на тумбочку. Оставил рядом с водой несколько таблеток на утро. Они ей пригодятся.

Потом сходил к машине и взял все, что купил для раковины. Надо было ее починить, чтобы помыть посуду. Когда закончил, пошел проверить Слоан. Она мирно спала.

Над кроватью висел огромный портрет. Я не мог оторвать от него глаз. Слоан стояла боком, обнаженная, балансируя на носочках и прикрывая грудь рукой с татуировкой. Фотография выглядела профессиональной, как из журнала. Просто фантастический снимок. Может, раньше она была моделью? Кто знает, она очень красивая.

На комоде тоже имелись фотографии. На большинстве из них – Слоан и еще какая-то женщина, по всей видимости, Кристен. Слоан выглядела намного ярче подруги, хотя, как я понял, была более сдержанной. На одном из фото они обе с ушами Микки Мауса в «Диснейленде». На другом – у театра «Пантэйджес», за их спинами афиша мюзикла «Злая».

Фотографии Брэндона тоже были. Я узнал его по снимку на сайте «Жена охотника». Симпатичный парень. Они со Слоан отлично смотрелись вместе.

На предплечье татуировка морской пехоты. На одной из фотографий он стоит в футболке с надписью «Пожарная часть Бербанка». А вот они со Слоан на пляже, стоят в воде. А здесь участвуют в гонках на выживание, на футболках приколоты номера участников. Она в гольфах и с хвостиками, вся в грязи, улыбается.

Глупо ревновать к человеку, которого уже два года нет в живых, но я ничего не мог с собой поделать. Интересно, дотягиваю ли я до него? Мы совершенно непохожи. Даже судя по этим фотографиям, я понимал, что у нас абсолютно разные жизни.

Я вернулся в гостиную и лег на диван, решив ночевать здесь на случай, если понадобится моя помощь.

Кого я обманываю? Я остаюсь потому, что хочу остаться.

Что-то очень сильно на нее сегодня повлияло, интересно, имею ли я к этому отношение? Она говорила, что думала обо мне. Я вспомнил ее слова о том, что она находится в промежуточном состоянии. А мне плевать, где она.

Я просто хочу быть рядом.

Глава 14
Слоан

♪ MAYBE YOU’RE THE REASON | THE JAPANESE HOUSE

Я проснулась, жалея о том, что не умерла во сне. Голова ощущалась словно помидор, который сбросили со второго этажа.

Глаза опухли от слез. Ощупью я стала искать на тумбочке телефон, чтобы посмотреть время, и вдруг мои пальцы наткнулись на стакан с водой. Я с трудом приоткрыла один глаз.

Две таблетки адвила. Телефон воткнут в розетку и заряжен на сто процентов. На полу у кровати ведро.

Господи, хоть бы это была Кристен. Я порылась в своей пустой, затуманенной, ноющей от похмелья голове, пытаясь вспомнить, звонила ли я вчера подруге. Черт, да я даже на Джоша согласна. И тут мой взгляд поймал Такера, свернувшегося на другом конце кровати, – нет! Щурясь на невозможно яркий экран, я просмотрела последние звонки. Я пьяная звонила Джейсону.

Я. Пьяная. Звонила. Джейсону.

Откинувшись на подушку, я закрыла лицо руками.

Он бы не оставил собаку здесь. По крайней мере, я так думаю, ведь Такер только что вернулся к нему, значит, я почти в этом уверена, Джейсон где-то в доме.

Я осторожно села, стараясь не сильно шевелить головой. Выпила воду и проглотила таблетки, держа стакан обеими руками. Спотыкаясь, дошла до туалета – так долго я еще никогда в жизни не писала. Три раза почистила зубы, почти выпила ополаскиватель для рта и включила душ. Снимая с волос резинку, я с ужасом поняла, что они влажные.

Кто-то вымыл мне голову.

Джейсон мыл мою голову.

Боже милостивый, дай мне умереть.

После душа, просто чтобы отодвинуть неизбежный момент первой после мытья волос встречи с Джейсоном, я включила кран и набрала ванну с пеной.

Спасибо тебе, Господи, за новый водонагреватель.

Я положила мокрую прохладную мочалку на глаза и расслабилась, рядом на ворсистом коврике клубочком свернулся Такер.

Кто-то постучал в дверь.

– Слоан! Можно войти? Я принес кофе.

Джейсон.

Замок на двери в ванную был сломан, как практически все в этом доме. Тьфу!

– Открыто, – промычала я. Пена надежно скрывала все, что ниже шеи. Я сняла с глаз мочалку и наклонила голову ближе к двери.

Джейсон вошел, протягивая вперед стаканчик из «Старбакса».

– Я решил, что тебе не захочется ждать, – сказал он, уткнувшись в стену.

– Спасибо, – просипела я. – Можешь повернуться. Все прикрыто.

Он обернулся и подал мне кофе. А потом, вместо того чтобы уйти, опустил крышку унитаза, уселся на нее и заулыбался.

Я понюхала стаканчик. Мне плевать, какой в нем кофе. Главное – кофе. Я почувствовала, как за похмельем скрывается головная боль от кофеина, и готова была выпить что угодно. Я сделала глоток и закрыла глаза. Мой кофе – сладкий нектар богов! Тройной ванильный латте. Откуда он узнал?

– Увидел старый стаканчик возле мольберта. На нем было название, – объяснил Джейсон. – Когда я услышал, что включился душ, сразу побежал за кофе, так что он еще горячий.

Кажется, в этот момент я влюбилась в него еще сильнее. Мне сразу представилось, как мы рассказываем внукам нашу историю: бабуля напилась до потери сознания, а дедушка принес ей эспрессо и спас от смерти.

– Ничего вкуснее я не пила, – прохрипела я и сразу поняла, что вчера меня рвало.

– Как себя чувствуешь?

Умираю? В агонии? Отвратительно?

– Бывало и лучше.

На Джейсоне футболка Muse и джинсы. Он сидел, опершись локтями на колени, и небесно-голубыми глазами разглядывал мое лицо. Я опухла и страдала от похмелья, а этот талантливый, красивый мужчина только что принес мой любимый кофе и до этого всю ночь вымывал блевотину из моих волос.

Джексон Вотерс вымывал блевотину из моих волос.

Мне было слишком плохо, чтобы в полной мере осознать всю неловкость своего положения. Я смутно понимала, что все очень хреново и позже буду с неистовой одержимостью вспоминать об этом унижении.

С нами было покончено, это точно. Джейсон остался здесь лишь для того, чтобы убедиться, что я не захлебнусь рвотными массами. Теперь, когда очевидно, что я жива и здорова, он заберет свою собаку и уедет, и я больше никогда его не увижу.

Моя жизнь – кошмар, тяжелый случай, бардак, и теперь он в этом убедился. Вся гостиная завалена вещами покойного жениха, потому что прошло два года, а я все еще храню его одежду. Я в невменяемом состоянии позвонила Джейсону и бог знает что ему наговорила. Как я могу ему понравиться?

– Пойду приготовлю завтрак, – сказал он, оттолкнувшись от коленей. – Не торопись.

И вдруг, к моему изумлению, он наклонился, улыбаясь во весь рот, приподнял меня за подбородок и поцеловал.

– Адвил выпила? – прошептал он, нависая надо мной и с улыбкой заглядывая в лицо.

– Ну да.

– Хорошо, – и он снова меня поцеловал, чуть дольше, чем в первый раз. Затем подмигнул и вышел из ванной.

«А-а-а. Боже. Мой», – выдохнула я, схватила мочалку и снова положила ее на лицо.

Спустя полчаса я наконец вышла: в толстовке, легинсах, без макияжа, завернувшись в одеяло и держа в руках ведро, которое Джейсон оставил у кровати, – плевать, как выгляжу, так выгляжу. Раз уж зашла настолько далеко, то почему не идти до конца?

Джейсон ждал на диване и весь просиял, когда увидел меня.

Забавная сцена. Я бы даже засмеялась, не будь мне так хреново. Джейсон, сидя посреди океана вещей Брэндона, пытается стать частью моей нелепой, печальной вселенной. А самое смешное – что весь этот хаос я устроила ради него.

После нашего свидания и поцелуя – которые, давайте начистоту, были настолько незаурядными и нешаблонными, что, возможно, любой другой мужчина покажется мне теперь банальным, – мне в какой-то момент вдруг подумалось, что однажды он вполне может оказаться у меня дома. И если я когда-нибудь приглашу его войти, то он наверняка проведет ночь в моей спальне и будет пользоваться моей ванной.

Тогда я посмотрела на свою жизнь глазами Джейсона, и все, что я увидела, – Брэндона. В шкафу одежда Брэндона, в ванной до сих пор зубная щетка Брэндона. Его последняя бутылка пива все еще стоит на верстаке в гараже, выдохшаяся и пустая. Я вспомнила слова Кристен о том, что превратила свою жизнь в храм, и поняла, что до сих пор живу с мужчиной.

Мужчиной, который никогда не вернется домой.

И вот во вторую годовщину его смерти я решила все изменить. Съездила к нему на могилу, сдала кровь в память о нем и занялась уборкой. Включила музыку повеселее и попыталась поднять себе настроение.

Сначала все шло хорошо. Я собрала все охотничье снаряжение и отвезла его Джошу. Это было легко. Я знала, Брэндон бы одобрил такой ход. Потом я выбросила все его туалетные принадлежности и прибралась в аптечке.

Но, когда дело дошло до одежды, ситуация стала выходить из-под контроля.

Некоторые из вещей все еще хранили его запах и напоминали мне о тех местах, где мы были вместе. Например, футболка, которую он купил на пляже Венис во время нашего второго свидания, или куртка, в которой ходил зимой, когда мы поехали в хижину у озера Биг-Бэр. Я стала откладывать в отдельную кучку те вещи, которые хотела сохранить, которые были мне дороги, и через некоторое время эта кучка стала больше той, что я хотела отдать.

Я достала текилу, влила в себя немного для храбрости и взялась перекладывать одежду из этой кучи в мешки для мусора. И у меня почти получилось, но тут в кармане его любимых джинсов я обнаружила чек. Чек из «Луиджи», дурацкого итальянского ресторанчика в Канога-парке, где мы так любили бывать. Последний ресторан, где мы обедали вместе.

Тогда-то все и вышло из-под контроля. Оставшуюся ночь я много пила, ревела и, как следует из присутствия в моей гостиной Джейсона, напившись, звонила ему.

Я села на диван рядом с ним и поджала под себя ноги. На соседнее место запрыгнул Такер и положил голову мне на колени.

Джейсон улыбнулся и протянул мне странный сверток, обернутый фольгой.

– Завтрак.

Я наморщила лоб.

– Это что… завтрак туриста?

На свертке было написано: «Завтрак туриста: гранола с молоком и бананами». Еще теплый.

Он сунул мне ложку.

– Мои любимые хлопья. Покупаю их иногда. Отлично заходят при похмелье. Плюс не нужна тарелка.

Отсутствие необходимости в посуде радовало, потому что раковина на кухне не работала. Я открыла пакет и понюхала.

– Неплохо, – призналась я. – Никогда не пробовала походную еду.

– Ты никогда не ходила в поход?

– Ходила. Вернее, ездила. У нас были электричество и вода. Мы брали холодильник с едой, включали гриль и готовили на нем.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Это не поход, а какая-то прогулка.

– А, да, я забыла. Ты же настоящий турист. – Я слабо улыбнулась, чувствуя, как в висках застучало. Меня слегка затошнило. Я закрыла глаза и стала дышать через нос.

– Через несколько часов полегчает, – успокоил меня Джейсон.

– Что еще ты готовишь? – спросила я, снова поднимая пакет с хлопьями.

– В моем доме на колесах есть только гриль и кипяченая вода, которой можно залить сухой паек.

– Ну, раз ты можешь вскипятить воду, значит, можешь и кофе сварить.

– Я делаю потрясающий кофе, – отозвался он. – Завариваю его во френч-прессе.

– У-ух, ты заговорил на языке любви. Скажи еще разок «френч-пресс», – пробормотала я.

Он наклонился к моему уху и зашептал:

– Френч-пресс-с-с.

Я сердито посмотрела на него. Если не умру от похмелья, то меня добьет его беспардонный флирт.

– Кстати, спасибо, – сказала я через минуту.

Он улыбнулся.

– За что?

– За то, что пришел. За то, что позаботился обо мне. За то, что не… – Я обвела взглядом заваленную гостиную. – За то, что не передумал после всего этого.

Он не смотрел на бардак. Он не сводил глаз с меня.

– Ну у нас же сегодня свидание. Я вчера целый день его ждал. И ничто мне не сможет помешать.

– Джейсон, я сегодня никуда не смогу пойти. Мне очень плохо.

– Свидание будет здесь. Оно уже началось. Сейчас включим «Инвестигейшн Дискавери» и будем отдыхать.

Я засмеялась, и боль в животе тут же напомнила, что прошлую ночь я провела в обнимку с унитазом.

Джейсон взял пульт и включил телевизор.

Боже, он восхитителен.

Четыре часа ничегонеделания перед телевизором – он лишь держал меня за руку. Если не считать мимолетных поцелуев в ванной, Джейсон больше ничего в отношении меня не предпринимал. Не знаю, то ли похмелье, то ли моя неконтролируемая гиперактивность в ночь, когда мы впервые поцеловались, но он держался на безопасной дистанции. Думаю, Джейсон понимал, что если набросится на меня, я, скорее всего, его прогоню. И он был прав. Странно, но его сдержанность вселяла в меня уверенность и даже вызывала желание самой наброситься на него.

Интересно, может, в этом и есть его тактика…

Похмелье почти прошло. Мне стало в миллион раз лучше. Я сидела на диване, скрестив под собой ноги, и лишь слегка касалась коленом его бедра. Контакт был ничтожным, но уже целый час я чувствовала, как через мое тело то и дело проходят разряды электрического тока.

Быть рядом с ним было так же естественно и легко, как болтать по телефону, если не считать сексуального напряжения.

Казалось, мы не в силах смотреть на что-то дольше нескольких минут. Мы постоянно поворачивались друг к другу и в конце концов плюнули на телевизор и стали разговаривать. Надо отдать ему должное, он совершенно не обращал внимания на мой внешний вид, и создавалось ощущение, будто он счастлив просто сидеть рядом со мной, вместо того чтобы заняться чем-то более захватывающим.