Текст книги "Понять хищника"

Это и заставляет меня перестать бояться. Так действуют все люди, работающие в опасной среде – начинают пропускать всю свою жизнь через эту призму. Таким людям, во-первых, скучно жить обычной жизнью, и это не погоня за адреналином, как многим кажется. Это не банальная зависимость от острых ощущений, как у наркоманов, это психология.

Я, например, прыгал на банджи с моста высотой 207 метров, прыгал с парашютом, нырял в океане, плавал с акулами, бывал в различных сафари-парках. По стечению обстоятельств в моей жизни были пожары, наводнения, землетрясения, молния била в самолет – очень насыщенная жизнь! И, конечно, множество случаев происходило в цирке, потому что он – огромная часть моей жизни. И я все время говорю, что я счастливый. Боль, потери и неудачи случаются у всех – так устроена жизнь, если ты не сидишь постоянно в кресле перед телевизором. Даже жизнь, которая может показаться скучной, насыщается и наполняется впечатлениями. Это наша психология: если у нас трудности, мы культивируем их до гигантских размеров, начинаем сами создавать себе проблемы. Порой обычные бытовые ссоры достигают таких масштабов, что их можно сравнить с настоящей войной.

Эти особенности нашей психологии порождают определенное мышление. Человек, который пережил однажды что-то яркое, не может вернуться назад, к скучной жизни, ему становится просто неинтересно, потому что это уже пройденный этап. Ему хочется развиваться, хочется идти дальше – и все люди, проживающие интересную жизнь, неустанно развивают свой кругозор. Появляется стремление расти постоянно, потому что остановившись, ты понимаешь, что начинаешь деградировать. Из-за этого хочется постигать что-то новое, рождается азарт, и именно этот азарт заставляет тебя делать больше: быстрее, выше, сильнее. Если ты прыгал с двухсот метров, хочется прыгнуть с трехсот, если погружался под воду – погрузиться в более интересной ситуации и на бо́льшую глубину, если катался на американских горках – найти горку круче и опаснее. И это не желание самоликвидации, не стремление к самоубийству из разряда «Я сделал что-то безумное и выжил, сделаю-ка что-то еще более глупое и опасное». Это поведение вполне здравомыслящих людей. Людей, которые просто не могут быть глупыми и скучными, потому что жизнь делает из тебя совсем другого человека – более сильного и смелого, открытого новому. И в этом стремлении постоянно расти и развиваться ты начинаешь бояться отсутствия этого роста. Бояться не в буквальном смысле, хотя страх начать деградировать также упирается в неизвестность и боль: ты не знаешь, что будет, когда из жизни уйдет этот постоянный рост и драйв, но понимаешь, что будешь слабее, а значит, менее защищенным от боли. Хочется чего-то нового, особенно с учетом того, что у нас не так много времени. И это желание заставляет нас осторожно, не так быстро, но все же двигаться в направлении расширения границ и роста.

Так я себе представляю ситуацию со страхом и опасностью. Я знаю много людей, которые живут очень насыщенной жизнью и соглашаются в этом со мной. К тому же я много анализирую – будучи в принципе склонным к этому, я к тому же режиссер по образованию и практикующий психолог из-за того, что я дрессировщик. Все это заставляет меня постоянно думать о том, что в нашей жизни по-настоящему важно ставить цели и постоянно проверять себя.

С точки зрения логики, прыжок с моста – абсолютно неразумное действие. Зачем это делать? Но я понял, что это помогает получить те самые незабываемые ощущения и побороть свой страх. Когда ты стоишь на мосту и смотришь вниз – очень страшно, но как только ты шагнул в пропасть – появляется эйфория. Да, адреналин, конечно, имеет значение в данном случае, но гораздо большее удовольствие получаешь от осознания того, что ты это сделал, ты получил уникальный опыт. Ты смог преодолеть себя, ты вырос, и у тебя появился азарт к жизни. Меня часто спрашивают о преодолении самого себя и получении нового опыта. Я всегда отвечаю, что я очень жизнелюбив в том смысле, что мне безумно интересно узнавать новое, познавать себя, открывать новые горизонты.

Мы с другом как-то ходили на квест, в рамках которого нас буквально загнали в гроб. Мы лежали в ящиках, в которых можно было лишь перевернуться с живота на спину или наоборот. Мне было интересно, проснется ли во мне клаустрофобия, боюсь ли я замкнутых пространств настолько, чтобы запустилась реакция на экстренную ситуацию, которая накроет меня целиком.

Так происходит всегда – мозг переводит систему в экстренный режим в критических ситуациях, которые мы не можем контролировать. Главное в такой ситуации – не загнать самого себя в тупик, когда после первого приступа клаустрофобии постепенно начинаешь бояться замкнутых пространств все больше и в итоге, например, не можешь пользоваться лифтом. Фобии в этом можно сравнить с аллергией – с каждым новым приступом аллергии приближаешься к асфиксии, а с каждым новым приступом фобии – к тотальному оцепенению.

Я понял, что с клаустрофобией все же можно работать, пусть ее и нельзя контролировать полностью, но можно снизить силу реакции на замкнутые пространства. Брат как-то спросил, боюсь ли я томографов. Я абсолютно честно ответил, что никогда не боялся, но в следующий раз, когда я «заезжал» в этот аппарат, меня накрыло. Миллион раз проходил процедуру МРТ, и все было отлично – до того самого момента, пока брат не задал этот вопрос. Очевидно, мозг осознал, что в томографе я теоретически нахожусь в опасной ситуации – может случиться многое. Я сделал себе пометку и постепенно натренировал свой мозг так, чтобы он не включал реакцию на опасность в том объеме, в котором начинается настоящий приступ клаустрофобии. С этим можно бороться, это можно даже тренировать.

Так происходит в борьбе с любым страхом: каждый раз, получая новый опыт, двигаясь навстречу своим страхам, ты преодолеваешь их шаг за шагом. Если ты испытал сильный страх в определенной ситуации, а затем раз за разом в точности повторяешь свои действия – он будет расти. Необходимо найти ответ страху – то, что я называю ключом, – подход, который позволит отреагировать по-другому. В случае с томографом, например, я начал анализировать, о чем думать в этот момент, как реагировать на свои навязчивые мысли, чтобы не дать им погрузить меня в глубины ужаса.

В этом и заключается технология борьбы со страхом. Она состоит из двух этапов. Первый шаг заключается в том, чтобы идти навстречу своим страхам – так поступают люди опасных профессий. Если ты военный, то эффективный метод отучить тебя бояться свистящих пуль – это обстрел, поэтому солдат обстреливают, рядом с ними стреляют по-настоящему. Это готовит их к ситуации реального боя, а необстрелянные бойцы цепенеют от страха только потому, что не знают, как вести себя, когда рядом свистят пули и рвутся снаряды. И их страх опять же раскладывается на две составляющие: они не знают, что будет, но знают, что при попадании пули им будет очень больно. Если довести это до критической отметки – смертельного попадания, – снова действуют неизвестность и боль.

Мы ведь видели, что умирающие корчатся от боли, а потом – неизвестность, ведь мы не знаем, что будет после смерти. В 2017 году вышел научно-фантастический фильм «Открытие», по сюжету которого ученые доказали, что жизнь не заканчивается смертью, и там, за гранью, есть что-то еще. Сотни людей по всему миру стали совершать самоубийства – потому что перестали бояться, ведь неизвестность ушла.

А второй этап – это нахождение ключей, то есть ответов на естественную реакцию страха.

Эдгард

Я не могу вслед за братом сказать, что после какого-то инцидента стал бояться меньше. Я всегда уважал страх как чувство и после опасных случаев привык вести работу над ошибками: разбирать, что пошло не так и как избежать подобного в будущем. Страх постепенно уменьшается, когда ты набираешься опыта – начинаешь вести себя наглее, расширяя границы дозволенного и понимая, что контролируешь ситуацию.

Для меня страх – абсолютно нормальное чувство нормального человека. С людьми, которые ничего не боятся, нужно держать ухо востро, иначе это обязательно приведет к большому горю. Страх позволяет человеку существовать – будь то страх перейти дорогу в опасном месте, страх наткнуться на преступника в переулке или получить смертельную травму в драке. При этом страх зачастую переходит в панику. А вот паника для дрессировщика смертельна. Ни в коем случае нельзя допустить паники при работе с хищниками: если панический страх тебя поглотит – всё, пиши пропало. И я много раз был свидетелем таких ситуаций.

Например, у нас в цирке работали два гимнаста Игорь и Слава. Как-то раз во время исполнения трюка один держал аппарат (специальный реквизит для номеров воздушной гимнастики), а другой упал с восьмиметровой высоты рядом с ним. Пока партнер лежал на манеже, первый артист в состоянии шока просто вцепился в этот аппарат и даже не шелохнулся. И человека можно понять, но с таким оцепенением нужно бороться.

У меня в подобных ситуациях мозг начинает выдавать решения с бешеной скоростью: куда бежать, кого звать, как фиксировать, что делать дальше. При этом я тоже переживаю за пострадавшего и понимаю, что может случиться горе. Но я обязан спасти его, быстро отреагировать и быть максимально полезным в такой ситуации. Именно эта установка не дает мне провалиться в панику и мгновенно перекрывает страх – я просто начинаю действовать.

Психологи говорят, что в процессе эволюции у человека выработался особый алгоритм реакции на опасность: замри, беги, сражайся – именно в этой последовательности. Но у меня мгновенно включается реакция «сражайся», я не каменею и не бегу от опасности.

Яркий пример – случай в Кишиневе. Мне было лет десять-двенадцать, когда однажды папа вдруг начал драться с каким-то мужиком прямо в коридоре. Напомню, папа у меня был уже в возрасте – я появился на свет, когда ему было сорок восемь лет, – а тут против него молодой здоровый парень лет двадцати пяти. И вот ситуация: папа машется с этим мужиком, мы с Аскольдом стоим неподалеку. И тут я понимаю, что осознанно подбегаю к ним и со всей силы даю пинка папиному противнику. Мужик отвлекся на меня, и тут папа его припечатал. Я потом проанализировал и понял, что реакция была абсолютно естественная – я бросился вперед, потому что отцу нужна была помощь. Конечно, не бог весть какая – что за сила удара у мальчишки в этом возрасте, – но все же лучше, чем ничего. Я принял решение и начал действовать.

Или другой случай. Примерно в те же годы, идем с папой и братом по улице. И вдруг на нас выскакивает какой-то хулиган и начинает брызгать нам в глаза из баллончика со слезоточивым газом. Я не задумываясь сразу же ударил его дипломатом по голове со всего размаха.

Однако ситуации бывают разные: тогда мы шли по улице втроем и против нас был один человек, а бывает так, что ты ответственен за других людей. Например, как-то раз я повел на День города свою девушку Елену Петрикову и нашу по-другу Дарью Костюк. И тут вдруг начинается массовая драка, абсолютная куча-мала, и непонятно, кто кому и за что бьет морду. Внезапно образуется свободный круг, и я понимаю, что за моей спиной две девушки, за которых я в ответе. Если меня втянут в эту потасовку – достанется и мне, и им.

И я понял, что нужно стерпеть все оскорбления в свой адрес и не поддаваться на провокации, потому что мои спутницы – гораздо важнее. Поэтому начал отходить подальше от драки, закрывая их собой.

Конечно, не будь их рядом – мои руки были бы развязаны. И в таких случаях я вспоминаю папины слова, которые он нам с братом часто повторял: если драка неизбежна – не стесняйся, бей первым. Владимир Владимирович Путин тоже ведь так говорит. Теперь это и моя философия.

Аскольд

Я понимаю, что людям в целом интересна опасность, интересно что-то необычное, а цирковые артисты как раз работают практически со всем опасным и необычным – например, делают номера с разными животными, поднимаются под купол цирка, делают трюки, при этом стоя верхом на скачущих лошадях. Если бы мы не делали чего-то опасного и необычного, к нам бы просто не ходили зрители, поэтому нам недостаточно просто пройтись по канату, нужно поставить себе на плечи еще двух-трех человек и убрать страховку. Спросите любого: что больше всего завораживает в автомобильных гонках? Аварии. Практически в каждом человеке сидит внутренний маньяк, который хочет посмотреть, что же будет, если все пойдет не так. При этом телевидение и телемагнатов долгое время обвиняли в том, что они намеренно показывают лишь чернуху, концентрированный негатив на экранах, а в конечном счете сами люди превратили свободный интернет в такой же массив чернухи с сотнями видеозаписей, запечатлевших трагедии и катастрофы.

В этом наша суть – большинство не ищет такой информации намеренно, но, если все же находит, любопытство берет верх. Мы чувствуем себя непричастными, когда удовлетворяем свое любопытство и на безопасном расстоянии оцениваем опасную ситуацию и сопереживаем, мы не хотим смотреть на чужую боль и смерть. Однако нам недостает ответственности и сопричастности, никто не говорит нам: «Если ты посмотришь этот ролик, в интернет выложат еще три, похожих по сути».

Порой мы даже боремся со своей реакцией на подобные записи с помощью смеха – когда веселимся, глядя, как забавно человек упал с серьезной высоты. Ролик на этом прекратился, мы можем засмеяться, хотя это лишь реакция на стресс, ведь мы подсознательно допускаем, что человек мог получить серьезные травмы. Медики и психологи говорят: когда мы смеемся, вырабатывается эндорфин, а он действует как обезболивающее. В мировом кинематографе есть сюжет: человека долгое время подвергают пыткам и истязаниям, и когда он проходит период безысходности, пересекает некую критическую черту, он начинает смеяться – и окончательно сходит с ума. Это защитная реакция организма, когда мозг понимает, что боли не избежать, нужно терпеть, и запускает реакцию смеха для того, чтобы притупить боль. Это то, что называют смехом сумасшедшего, – если вы попали в критическую ситуацию, когда ничего не могли сделать, вы внутренне прошли «точку кипения», мозг начал менять ваше поведение, чтобы справиться со стрессом такого уровня.

Это и есть то, что мы называем сумасшествием, – человек меняется после критической ситуации, потому что другого выхода нет, нельзя остаться прежним. Человек всегда меняется и, мысленно возвращаясь к пережитому, хочет изменить прошлое. Кто-то справляется через конструктивные действия – например, человек, потерявший ребенка из-за неизлечимой болезни, помогает другим больным, организует фонды, всю жизнь посвящает этому. Такой человек просто не знает, как зализать свою рану, и помогает другим, подсознательно пытаясь спасти ребенка, которому не смог помочь ранее. Это реакция гиперкомпенсации, такое тоже бывает.

Эдгард

Я привык ставить для себя примеры. Я понимаю, что жизнь очень скоротечна, поэтому либо ты оставишь после себя след, либо нет. И начинаешь думать: ты хочешь просто прожить жизнь или прожить ее и оставить след, чтобы тебя вспоминали и благодарили. Хотя вспоминать и благодарить – разные вещи: Гитлера будут еще долго вспоминать, но благодарить его не за что.

У нас есть две неоспоримые величины: Иосиф Кобзон (пусть земля ему будет пухом) и Алла Пугачева. Иосифа Давыдовича я безумно уважаю и как артиста, и как личность, а Аллу Борисовну – только как артиста. Потому что я не могу припомнить, что хорошего и полезного она сделала для страны. А Кобзон зашел в «Норд-Ост» и вывел детей. Когда все предали Лужкова, Кобзон приехал и забрал Юрия Михайловича на своей машине. И ему было плевать, кто и что о нем подумает, как к этому отнесутся в правительстве. Вот это настоящий друг. Это, конечно, дружба федерального масштаба – все же так вытащить мэра Москвы из передряги чревато побочными эффектами. И многие его осудили. А я, например, позвонил Иосифу Давыдовичу после этого и честно признался, что хочу, чтобы у меня был такой друг, потому что Кобзон показал, что такое настоящая дружба.

Иосиф Давыдович был абсолютно уникальным человеком. Случалось такое, что ему звонили с просьбой помочь, и он мгновенно включался в ситуацию, вникал, узнавал. И решал. Про Аллу Борисовну я такого не слышал, хотя абсолютно уверен, что, позвони она даже в приемную Президента России, ее соединят с абонентом. У нас в цирке говорили: «Не знаешь, как решить проблему, – звони Кобзону». И я хочу быть похожим на Иосифа Давыдовича, хочу быть полезным, помогать хорошим людям, чем могу.

И вроде как у меня это получается, слава богу. При этом я не беру все проблемы только на себя – так обычно делают, чтобы потом собрать все лавры и благодарности, будто никто больше не участвовал в решении. Для меня важно решить вопрос максимально быстро и эффективно, чтобы человеку помогли. Мой круг друзей выстроился так, что я точно знаю, что они также горят желанием помочь и помогут. Если я не могу справиться в одиночку, могу позвонить, например, Алексею Викторовичу Пиманову или Ольге Погодиной, и вместе мы сможем. Бывает, что человек приходит с благодарностями потом, а я честно говорю: «Я был звеном, тебе помог Алексей Пиманов, обязательно поблагодари его».

Я понимаю, что уже начинаю терять свою силу. Мозги те же, опыта даже больше, чем было, но здоровье – уже не то. Раньше меня можно было ночью разбудить, и я бы запрыгнул на скачущую лошадь без разминки. Сейчас мне нужно намазать мышцы мазью, замотать колено, пробежать несколько кругов вокруг манежа, поприседать, разогреться. Так устроена жизнь – мы стареем и деградируем, нам уже не даются былые высоты. Как говорит Джеки Чан: «Раньше люди удивлялись тому, что я могу, а сейчас удивляются тому, что я еще могу». Понятно, что, например, Александр Карелин уже не тот – оболочка подводит. Но я безумно уважаю его за то, что он прошел весь этот путь, за то, что даже сейчас я стремлюсь оказаться с ним рядом.

При этом я – человек активный и подвижный, я не люблю отдыхать, просто лежа на диване. Чтобы так залечь, я должен очень сильно физически вымотаться. Стараюсь двигаться – даже на отдых еду не просто на пляж, а чтобы обязательно рядом была движуха. Мне хочется, чтобы было больше общения и движения. Играю в футбол, а еще отдыхаю, когда смотрю другие цирковые представления. В общем, я люблю компании.

Аскольд

Я могу назвать себя профессиональным геймером старой школы, таких называют «отцами», – я играю всю свою жизнь, с того самого момента, когда появились компьютеры. До сих пор активно играю, знаю геймерский сленг – понимаю, что такое GG, и знаю, как реагировать как STFU. Конечно, сейчас мир стремительно меняется, и молодые игроки все больше побеждают, затыкают нас за пояс. Однако я понимаю, что могу рассказать новому поколению геймеров много интересного. Я начинал играть, когда в моде были еще Commodore Amiga A 500, ATARI 800XL, приставки Family, а игры было необходимо загружать с кассет. Могу без ложной скромности сказать, что во многих играх достигал серьезных высот – хорошо играл в Quake, бил очень серьезных противников в мультиплеере Half-Life. В ней я мог на звук определить, в каком месте карты находится оппонент, и мы с друзьями порой издевались над противниками, доводя их до панического бегства. Мы знали все маршруты, расположение аптечек и оружия, лучшие тактики. Аналогично было с Counter-Strike – до того, как вышли версии с обновленной графикой, я достиг очень серьезных успехов. В определенный момент я понял, что стал всерьез изучать траекторию полета пуль, правила обращения с различным оружием в игре, переключаться с основного оружия на пистолет, а потом на нож, как профессиональный геймер.

Когда вышел первый Doom, я боялся играть в него ночью, но со временем такие игры, как Doom, Quake или Half-Life, стали для меня настолько знаковыми, что я и сегодня знаю, что приобрету новые части, когда бы они ни вышли. Всегда любил серию Tomb Raider, очень понравилась The Last of Us, жду новой части. Со временем стало выходить так много игр, что я бросил даже попытки посмотреть и оценить их все, некоторые мне просто не нравятся или проходят мимо. Мимо меня прошли, например, Minecraft и World of Warcraft – я знаю о них очень много, но не увлекался игрой в них, потому что не зацепило. Также никогда не понимал игр с открытым миром – серию Final Fantasy, в которую очень любил играть мой друг, я воспринимаю как убийство времени, ведь можно по десять-пятнадцать минут просто бежать до нужного места, хотя больше ничего не происходит. Мне пытались доказать, что это интересный реализм, но я его не понимаю – у меня просто нет времени на это. Аналогично дела обстоят с сериями The Elder Scrolls или The Witcher. Однако бывают и исключения – например, я с удовольствием прошел последнюю часть God of War и даже хотел убить всех валькирий, но после второй понял, что это уже слишком, а также прошел почти на 100 % Batman: Arkham City. Когда играл в God of War, дочки смотрели и в некоторые моменты просили джойстик – старшей, Еве, нравится проходить места, где нужно бегать, прыгать и двигаться, но как только начинаются драки, она возвращает управление мне. Я считаю, что это необходимый этап – с помощью актуальных для молодежи инструментов расширять их кругозор, показывать мир.

Сейчас вместе с дочками играем в Unravel – интересная командная игра с необычной философией, к тому же очень красивая. Дочки сами освоили Roblox, много играют в нее – тут уже я смотрю со стороны и даю им деньги на внутриигровые покупки, потому что вижу, что для них это важно.

Сейчас я достаточно серьезно играю в Over-watch – с момента выхода игры стабильно закрепился в золотом ранге. Правда, в самом начале попал в «бронзу», потом проваливался из золотого в серебряный ранг и не мог выбраться. Разработчики не зря хотели менять систему общения игроков, говоря о том, что у Overwatch самое токсичное комьюнити. Я пытался это проанализировать и понял, что, действительно, в бронзовом и серебряном рангах зачастую играют тролли – те, кому плевать на игру, – и они намеренно мешают играть другим. При этом баланс игры таков, что шансы на победу при игре пять против шести стремятся к нулю – если один игрок команды троллит или вылетает из игры, это почти стопроцентный проигрыш. Всего два или три раза было такое, что нам удавалось победить без одного игрока – сложно играть без танка или героя поддержки.

Могу сказать, что я отлично играю за Фарру (наиграл за нее больше 210 часов), хорошо отыгрываю на Крысавчике, Орисе и Райнхардте, сразу отлично пошла игра на Мойре, как только этот персонаж появился. Однако при этом я знаю свои слабые стороны – у меня, например, плохо идут персонажи, требующие хороших навыков прицеливания: Ханзо, Кэссиди (хотя раньше он был Маккри). Также есть персонажи, к механике которых я не могу привыкнуть: Турбосвин с его связкой «крюк+выстрел», Кулак Смерти с его комбинациями или Бригитта – персонаж мне нравится, но я никак не могу сесть за отработку навыков игры на ней. При этом моя младшая дочка Эльза в свои семь лет отлично играет за Роковую вдову. И у нас есть особая история об этом. Я заприметил Overwatch еще на этапе разработки, потому что у меня особенные отношения с компанией Blizzard: я играл во все части Diablo, достиг немалых успехов в StarCraft, проведя много часов в сетевой игре. Однако в определенный момент я понял, что продолжать развиваться в игре не так интересно – дальше идет уже Южная Корея, этап профессиональных игроков, которые максимально быстро нажимают кнопки и полностью погружаются в игру. Overwatch понравилась мне тем, что мне все равно интересно участвовать в каждом новом матче, сохраняется общий интерес к этому виду развлечений. Еще мне понравилась игра Team Fortress, хотя полноценно погрузиться в нее не получилось – тогда не было качественного интернета, а мы постоянно гастролировали и переезжали с места на место. Позже появились игры вроде Call of Duty, и с хорошим интернетом я уже подолгу рубился в мультиплеер. Overwatch всегда была для меня развлечением – я заходил, играл несколько каток и заканчивал на этом. Какое-то время назад даже охладел к ней, потому что увидел, что у игры нет цели и она превращается в простую трату времени. К тому же меня всегда сильно раздражало читерство – когда ты видишь, что вражеский Ханзо постоянно снимает тебя, хотя даже нормально не целится, это забирает все удовольствие. Однако сейчас разработчикам, на мой взгляд, удалось найти нужный баланс, в игру снова стало интересно играть, я опять на волне – могу назвать всех персонажей, описать стратегии.

Я начал играть в нее тогда, когда с момента выпуска прошло определенное время, так что нельзя было получить некоторые скины на персонажей, которые полагались за предзаказ. Дочка увлеклась игрой на Вдове и стала просить у меня скин, заблокированный для всех, кто не оформлял предзаказ. Я пытался объяснить, что связаться с иностранной студией-разработчиком и выпросить у них этот скин сейчас очень сложно, но Эльза стояла на своем: как почти любой девочке, ей нравятся переодевания, разные красивые вещи и костюмы в игре. Пришлось просить моих друзей из «Игромании» о содействии, и нам удалось связаться с Blizzard. Они выслали специальный код, и я успешно купил дочке этот скин.

Эдгард

Я ни фига не понял из того, что сказано моим братом выше, а вы?

Аскольд

Брат, например, полная противоположность – человек проходит абсолютно мимо игр, не геймер. Да, немного играл в компании в Counter-Strike, но на этом дело закончилось.

Таким образом, со всей ответственностью могу сказать, что игры и технологии в целом играют довольно большую роль в моей жизни. Я могу назвать себя технически грамотным человеком, люблю разбираться в новых гаджетах – многие технологии сам вводил в жизнь своей семьи. Я купил нам первые навигаторы, когда они только появились, рассказывал об Интернете, когда он развивался, но надо мной тогда смеялись. Конечно, тогда, на первых порах, Интернет был совсем другим – даже зайти в него было сложной задачей, а картинки с тогдашней скоростью грузились по часу, но я уже понимал потенциал.

Купив свой первый персональный компьютер, я не знал даже как его запустить – пришлось изучать все самостоятельно. Я узнал все команды DOS, изучал Basic и продолжаю развиваться в компьютерном деле: хорошо монтирую видео в Adobe Premiere, неплохо пользуюсь Photoshop’ом, знаю 3D Studio Max, могу разобрать и собрать компьютер. Это уже больше чем хобби – я делал различные заказы по видеомонтажу, обработке фотографий.

Я поддерживаю идею учиться на протяжении всей своей жизни, постоянно расти над собой, развиваться интеллектуально. Как только появляется что-то новое, я считаю своим долгом по крайней мере ознакомиться с технологией и, если нравится, освоить ее. У меня есть камеры GoPro – мы снимаем и монтируем интересные видео из семейных путешествий. Дома лежат очки виртуальной реальности.

При этом я понимаю, что технологии зачастую становятся «лакмусовой бумажкой». Например, я убежден, что у владельцев iPhone упрощенное восприятие мира из-за этой психологии одной кнопки – смартфоны этой марки обычно приобретают люди, которые не увлекаются техникой. Брат, например, не признает Samsung и подобные марки – слишком много настроек, нужно копаться, ему по большому счету нужно только общение: звонки, сообщения и социальные сети. Я свой смартфон знаю досконально, пользуюсь кучей специализированных приложений, могу что-то настроить, скачиваю новые приложения и использую их. Для меня это тоже постоянное развитие, позволяющее не выпадать из современных реалий.

Эдгард

С давних времен повелось, что на цирковых афишах пишут: «Сегодня на арене: акробаты, гимнасты, жонглеры», а мы поняли, что люди в основном идут на имена. Это может быть громкое название, как, например, Большой Московский цирк или «Королевский цирк», а могут быть значимые имена – Куклачев, Дуров, Запашный. Притом получилось так, что к началу 2000-х звезды цирка стали уходить: Юрий Владимирович Никулин умер, Куклачев ушел из цирка, Попов уехал за границу, Дуров обосновался в театре. Эту пустоту нужно было заполнять, поэтому, как всегда – на семейном совете, мы приняли решение взять название «Цирк братьев Запашных».

Странно, правда? Читаешь и думаешь, что это отдельно стоящее здание, потому что все привыкли так представлять цирки. А мы решили так: куда бы мы ни приехали, в этом месте будет Цирк братьев Запашных. Притом мы потихоньку начали добавлять наши собственные имена – все же бренд «Запашные» был создан нашей семьей до нас, фамилия была на слуху. Это была большая ответственность перед семьей, мы не могли ударить в грязь лицом и понимали, что должны делать все на высшем уровне, работать очень качественно! Могу сказать за всю династию: если мы выходим, то мы пашем. Мы не позволяем себе халтурного отношения к работе и всегда стремимся к большему.

При этом развитие бренда «Братья Запашные» проходило отнюдь не мирно. Многие наши коллеги ополчились на нас и стали упрекать в том, что мы так часто мелькаем в телевизоре, что уже почти не репетируем и не выступаем сами. Кто-то делал это намеренно: люди всё понимали, но не знали, за что еще зацепиться, и поэтому говорили, что братья Запашные – раздутый мыльный пузырь, пустышка! А мы с Аскольдом всегда подкрепляли свое имя достижениями и значимыми событиями – например, постоянно участвовали в международных цирковых фестивалях. Мы всё доказывали на манеже и постепенно набирали определенную массу. Другие цирковые считали нас везунчиками – должна же быть причина, почему мы смогли сделать то, что не получилось у них! Когда мы стали состоявшимися артистами, в головах у многих появилась предсказуемая идея о том, что все куплено и проплачено.

Однако мы всегда были максимально честны и открыты. На этапе становления за нами никто не стоял, мы никогда не использовали средства дяди, тети или какого-то богатого спонсора. Мы честно отработали весь этот путь. И сейчас стали флагманами и доказательством того, что цирк – жив. Многие уже опустили руки: великие ушли, для публики и СМИ мы стали безликой серой массой, цирк как искусство затухал и потихоньку умирал. Мы с этим были категорически не согласны!

Нельзя сидеть сложа руки, нужно прорываться. Как в свое время прорывался Никулин, как прорывался Енгибаров, и ведь непонятно, кому из нас было сложнее. Тогда было всего несколько каналов коммуникации, и на них нужно было суметь прорваться, а сейчас есть альтернативные площадки: Интернет, коммерческие каналы. Мы решили бороться, и про нас стали много говорить: хорошего и плохого, особенно когда нас впервые опубликовали в списке Forbes. Наши же коллеги стали возмущаться: «Смотрите, Запашные воруют!» При этом абсолютно непонятно, у кого мы воровали: своего цирка тогда у нас не было, с государством мы не сотрудничали, финансово нас никто не поддерживал.