Текст книги "Криминальные кланы"

Вид электрического стула настолько потряс это чудовище, что он сам согласился давать показания против своего давнишнего друга Готти и вообще всей его мощной империи. Гравано был готов сознаться во всем и сразу – только бы избежать казни, только бы приговор был смягчен, ведь он добровольно согласился помогать следствию. Конечно, в этом случае ему грозило пожизненное заключение, но Сэмми считал, что главное – жить, а какой ценой и как, неважно.

И теперь Сэмми признавался в совершенных убийствах, понимая, что топит Джона Готти, и сам все больше и больше съеживался, становился меньше. Выглядел он поистине жалко. А на него пристально и холодно смотрел «крестный отец», который понимал: на этот раз гибель неизбежна. Но ведь он всегда был к этому готов, а потому оставался совершенно спокойным. Конечно, этого предательства Сэмми не простят, но теперь все это для него неважно.

На оглашение приговора Джон надел свой лучший выходной костюм – белоснежный, сшитый по его специальному заказу. Безразлично он выслушал приговор: пожизненное заключение без права на амнистию. «Это был классический двухактный спектакль, завершившийся вероломным предательством по всем законам драмы», – писали тогда газеты.

Готти ушел, но его империя осталась. Она создавалась настолько прочно, что спокойно могла подождать того момента, когда брать власть в свои руки придет сын Джона Готти, Джон-младший. По слухам, он даже уже успел вступить в свои права. Но это пока только слухи…

«Банановая война», или кто всегда выигрывает. Джо Бонанно

Джозеф Бонанно, или Джо Бонанно, с которого так убедительно был срисован герой бестселлера Марио Пьюзо «Крестный отец», скончался два года назад от остановки сердца. Ему было 97 лет. Не стало человека, ставшего прототипом Вито Корлеоне и убедительно показавшего всему миру, что личность, какой бы сильной она ни была, порой бессильна перед тем, что она отказывалась воспринимать всерьез и что на самом деле оказывается выше и всегда выигрывает. Он воевал и проиграл, и эту войну в газетах называли «банановая». Он так не любил это название…

Джозеф Бонанно родился в 1905 году на Сицилии. Его родители, как и многие иммигранты, попытались найти счастье в Америке, однако, приехав туда вместе с маленьким сыном, обнаружили ту же нищету и беспросветность. Они решили вернуться обратно, но их маленький мальчик так и не сумел забыть то потрясающее ощущение, которое осталось в его памяти как воспоминание об Америке. Когда родители умерли, 19-летний Джозеф вновь уехал в страну своей мечты, правда, уже нелегально, через Кубу.

Джо Бонанно

Он застал и ревущие 1920-е годы, когда Аль Капоне воевал с Айелло за единоличное право распоряжаться бутлегерским бизнесом в Чикаго, и драму 1930-х годов, когда преемник Аль Капоне в Нью-Йорке Джо Массерио жестоко боролся с главой клана Кастелламаре Сальваторе Маранзано. В это время кровопролитные разборки между бандами происходили каждый день, а потому этот конфликт, один из самых значительных в истории «Коза Ностры» вошел в историю под названием Кастелламарской войны. Как известно, в этой войне победил Маранзано при поддержке Лаки Лучано, люди которого убили Массерио. Правда, этот пост он занимал недолго, поскольку отличался чрезмерным деспотизмом, чем возмутил Лаки Лучано, который, видимо действуя по принципу «Я тебя возвел на этот пост, я тебя и убью», снова освободил пост главы семьи.

Именно в это время на сцену выступил клан Буффало в лице его босса Стефано Магаддино, который в качестве кандидата на роль «крестного отца» осиротевшего семейства предложил своего кузена Джо Бонанно. Так, довольно-таки неожиданно для самого себя Джо Бонанно стал авторитетным боссом, под началом которого находилось 300 человек, хотя многие шли к этому вожделенному посту очень долго, дорогой бесконечных убийств и драм. Естественно, что после подобной услуги Магаддино считал, что Бонанно в знак благодарности станет отстаивать его интересы, но вышло совсем не так, как он предполагал. Бонанно совсем не устраивала роль обычного вассала клана Буффало.

Джо Бонанно оказался на редкость предприимчивым и разумным боссом, о чем красноречиво свидетельствует тот факт, что дела его организации процветали в течение 30 лет, а это немалый срок. Благодаря ему клан разбогател на рэкете, подпольных азартных играх и торговле наркотиками. Последняя статья дохода приносила особенно большую прибыль, а потому Бонанно решил, что пора этот бизнес расширять. Он сделал канадский Монреаль своеобразным перевалочным пунктом, откуда героин из Европы поступал в США.

Только в 1957 году Джо Бонанно узнал, что такое настоящие трудности. Его авторитет стал падать после того, как был убит Альберт Анастазиа, всегда поддерживавший Бонанно, а его место занял противник Джо – Карло Гамбино. Еще более уязвимым для своих недругов Бонанно оказался после смерти его верного друга и помощника Джо Профачи, главы клана Коломбо. В отчаянии Бонанно объединился с Джо Маглиокко, надеясь, что тот поможет убрать его главного врага – Карло Гамбино. Казалось, не станет Гамбино – и все проблемы решатся сами собой. Однако заговор был провален, Маглиокко неожиданно скончался от сердечного приступа, да еще в это же время кузен Магаддино, давно затаивший обиду на Бонанно, по его мнению, зазнавшегося начал подозревать, что Джо хочет занять его территорию в Торонто. К тому же он всерьез опасался, что, наравне с Гамбино, находится в списке смертников Бонанно. Магаддино обратился в Комиссию, и Бонанно, оставшийся совершенно один, был отстранен от должности. Теперь его место должен был занять Магаддино.

Однако, если бы Джо Бонанно пристально посмотрел в свое прошлое, он заметил бы, что его авторитет начал падать не с конца 1950-х годов, как он полагал, а гораздо раньше, когда все его мысли захватила мечта не ограничиваться одним подконтрольным ему Нью-Йорком, а выйти за его пределы.

В 1931 году звезда Джо сияла ярко, как никогда. В это время Маранзано поделил Нью-Йорк между пятью криминальными кланами, а 26-летний Джо в то время был самым молодым из всех боссов. Никогда еще его люди не были ему так верны и благодарны, поскольку босс отличался щедростью, а от подчиненных требовал исключительно результатов. Доходы от продажи наркотиков и прочих видов нелегальной деятельности были высоки, как никогда, соответственно, и моральный дух людей был чрезвычайно высок.

От противников Бонанно избавлялся безжалостно. Он внес в практику тайное захоронение жертв в жидкий бетон, особенно на пустырях, и это оказался один из идеальных способов избавления от трупов. К тому же Джо официально являлся владельцем похоронного бюро в Бруклине. Это было удобно во всех отношениях: во-первых, данное заведение защищало его от правоохранительных органов, занимающихся налогообложением, а во-вторых, так ему было удобнее избавляться от покойников, которые должны были пропасть без вести.

Например, одним из изобретений Бонанно являлся двухэтажный гроб, в котором хоронили сразу двух покойников. Никому не могло даже в голову прийти, особенно скорбящим родственникам покойного, что в гробу он находится не один, а вместе с очередной жертвой бандитских разборок, которую таким образом тоже хоронили почетно, хотя и незаконно. Конечно, при этом гроб становился вдвое тяжелее, но эту проблему Бонанно решал очень легко, нанимая в свое агентство особо сильных носильщиков.

Подобные действия руководителя мафиозного семейства вызывали всеобщее восхищение его изворотливостью, хотя, возможно, именно неумеренное восхваление спровоцировало у Джо Бонанно явное развитие мании величия. Он постепенно начал внедряться в районы, еще не занятые мафией или находящиеся под управлением относительно слабых боссов. Джо хотел все больше и больше земли, хотя в этом, вероятно, сказывался его сицилийский менталитет, от которого некуда было деться. Ведь, как известно, на Сицилии именно количество имеющейся земли является критерием успешности. Земля, земля, еще больше земли! Бонанно с напором пробивался на север штата Нью-Йорк, его манили и Калифорния, и Аризона, и Канада.

Комиссия некоторое время сквозь пальцы смотрела на чрезмерную активность Джо. Ему позволили обосноваться в штате Колорадо, однако вторжение в Канаду, Калифорнию и на север штата Нью-Йорк посчитали излишним. Этого было уже чересчур.

Северо-восток США и Канаду контролировал Стефано Магаддино, босс Буффало. Некоторое время Стефано молчал, глядя, как люди Бонанно прибирают к рукам Олбани, Рочестер, Сиракузы, но когда он перешел границу с Канадой, ангельское терпение Магаддино лопнуло. Услышав о том, что люди Бонанно находятся в Канаде, он вышел из себя, закричав: «Да что он о себе возомнил, этот сукин сын? Он хочет забрать под себя весь мир, я правильно понял?». Однако это было еще не все. В еще большую ярость пришел Стефано, когда ему донесли о планах Джо – похоронить родственника на нижнем этаже одного из своих двухэтажных гробов. Это ни в какие рамки не укладывалось, особенно если учесть, что Стефано действительно когда-то считал Джо своим близким другом.

Магаддино немедленно отправился в Комиссию и потребовал, чтобы его жалоба была рассмотрена на ближайшем заседании. «Бонанно хочет похоронить меня, своего кузена! – воскликнул он возмущенно. – И сколько же еще времени вы собираетесь терпеть его выходки?» В результате Комиссия отправила вызов Бонанно, но тот предпочел укрыться в Калифорнии и сделать вид, что все происходящее его не касается. Ему послали вторичный вызов, и снова Бонанно не явился на заседание. Тем временем к требованию Стефано Магаддино остановить экспансию Джо Бонанно присоединился Фрэнк де Симоне, который также получил сведения: на него готовится нападение.

Крупные руководители банд были всерьез оскорблены. Вот как описывает Гай Толезе в своей книге «Чти отца своего» возрастающее недовольство мафии вызывающим и оскорбительным по отношению к высшему руководству поведением Джо Бонанно:

«Уже со времени… совещания в Аппалачах старший Бонанно (к тому времени его сын Сальваторе Бонанно, по прозвищу Билл, уже был помощником босса) избегал групповых встреч с другими руководителями. В тех случаях, когда его организация должна была быть представлена на совещании, Бонанно лично никогда не являлся. На такое совещание он посылал вместо себя своего представителя – одного из своих заместителей или помощников. Он считал, что Комиссия состоит из запутавшихся людей, и не хотел следовать их диктату, полностью потеряв веру в разумность их коллективных решений.

Так, например, когда им следовало проявить особую осторожность, сразу после смерти Анастазиа в 1957 году, они безрассудно назначили встречу в Аппалачах, а когда следовало продемонстрировать единство и силу и отдать приказ о разгроме братьев Галло за то, что те начали бунт против руководителя семьи Джозефа Профачи в 1960 году, Комиссия проголосовала за то, чтобы ничего не предпринимать».

Бонанно прятался от Комиссии в течение двух лет. Он жил под именем Дж. Сайгоне, но ни на минуту не упускал из виду дел своей огромной империи. Официальное руководство кланом в это время осуществлял его сын Билл и те помощники, которых Джо считал верными и неспособными на предательство. Таковыми были Кармине Галанте, Гаспар ди Грегорио, Натале Эвола, Джозеф де Филиппо, Фрэнк Лабруццо, Пол Сиакка и Филипп Растелли.

Кармине Галанте

После долгого перерыва Джо Бонанно был замечен в Канаде в 1964 году. Стефано Магаддино немедленно сообщил об этом факте в Комиссию, поскольку кожей чувствовал присутствие кузена, несмотря на разделяющую их Ниагару. «Синдикат» назначил новое совещание в доме клана Дженовезе, а в качестве посредника избрали Де Кавальканте. Однако и на этот раз на назначенную встречу Джо Бонанно не явился. Вместо этого он попытался получить канадское гражданство, однако ему не только отказали, но и в сопровождении вооруженной охраны доставили в американскую службу по иммиграции. Американские правоохранительные органы никаких претензий к Джо не имели, а потому отпустили его, и тот приехал в Нью-Йорк.

К этому времени он не знал, каков его статус в настоящее время; ему не сообщили, что он был выведен из Комиссии как раз в то время, когда пересекал границу между Канадой и США. Едва появившись в Нью-Йорке, Джо получил вызов в суд: федеральное Большое жюри присяжных вело расследование дела об организованной преступности. Джо встретился со своим адвокатом Уильямом Мэлони, и тот сказал, что, несмотря на привычку Бонанно игнорировать всяческие приглашения, этим вызовом пренебрегать ни в коем случае не стоит. Лучше, заявил Мэлони, как следует подготовиться к выступлению и вместе обсудить, каким образом давать показания.

И в этот момент, когда Джо занимался разговорами с адвокатами, судьями и присяжными, вышел из семейства Бонанно один из старейших его членов – Гаспар де Грегорио, давнишний друг Джо, когда-то присутствовавший на его свадьбе, крестный отец сына Джо, Сальваторе, или Билла. Де Грегорио обидело только что полученное им от Стефано Магаддино сведение, будто Джо рассчитывает передать свою власть не ему, как обещал, а сыну. Поскольку теперь Бонанно Комиссия вывела из своих рядов, то Магаддино подал де Грегорио еще одну мысль – взять власть над кланом в свои руки. Но эта затея провалилась, поскольку большинство гангстеров из «старой гвардии» отказались принять самозванное руководство и предпочли поддержать Билла, сына Джо Бонанно.

Это было началом войны, получившей в прессе название «банановая».

Итак, все началось в дождливый октябрьский день, когда Джо беседовал с юристом Мэлони по поводу дел судебной комиссии. Неожиданно в ресторан вошел человек, которого Джо, по-видимому, хорошо знал, потому что сердечно поприветствовал его и предложил присесть за стол. Человек предложение принял, хотя под разными предлогами дважды отлучался. Мэлони успел заметить, что во второй раз этот человек вышел из ресторана и, подойдя к телефону-автомату, кому-то позвонил. Моросил дождь, десерт с вином закончился, и Джо Бонанно расплатился за обед. В сопровождении Мэлони он покинул ресторан и взял такси, чтобы продолжить беседу с адвокатом у него дома. Он даже внимания не обратил, что человек из ресторана поспешно последовал за ним, тоже поймав такси и велев водителю опередить машину Бонанно.

Прибыв к дому Мэлони первым, этот человек отпустил машину, а сам притаился в подъезде, прячась от дождя и спокойно ожидая, когда появится такси с Бонанно и Мэлони. Едва машина появилась в поле его зрения, как незнакомец махнул рукой двум мужчинам, которые терпеливо сидели в машине на противоположной стороне улицы. Едва такси подъехало к дому, а Бонанно и Мэлони вышли из машины, как эти двое гангстеров стремительно покинули свое убежище. Один из них во мгновение ока оказался рядом с Джо. Приставив пистолет к его голове, он довольно вежливо произнес: «Приехали, Джо. Пересаживайся. Хватит прятаться. Мой босс хочет видеть тебя, и он тебя увидит». Мэлони немедленно кинулся к Джо, желая защитить его, однако второй гангстер был начеку. Он выстрелил несколько раз под ноги адвоката в то время, как первый запихивал Бонанно в машину. Через несколько секунд к нему присоединился и сообщник, продолжавший держать на прицеле Мэлони.

Америка давно уже успела привыкнуть к похищениям, но кто осуществил наглое похищение Джо Бонанно, долгое время оставалось загадкой. Только относительно недавно стало известно, что Джо похитил Стефано Магаддино. Он спрятал Бонанно в сельской местности, в заброшенном домике близ Кэтскилл Маунтин, и убедительно разъяснил, что если его оппонент станет вести себя разумно, то выйдет на свободу живым и невредимым, а если же решит проявить строптивость, то придется применить различные методы разъяснения сложившейся ситуации, не все из которых будут, мягко говоря, приятными. Но он, Стефано, все же настроен решать проблемы мирно. Он хочет, чтобы правление империей Бонанно перешло не к сыну босса Биллу, а к достойному человеку – Гаспару де Грегорио. К тому же Комиссия тоже поддерживает подобное разрешение конфликта, добавил тогда Магаддино.

Как убеждали Джо Бонанно передать бразды правления в руки Грегорио, до сих пор остается его тайной, о которой он никогда не распространялся. Известно только, что на уговоры Магаддино потратил 6 недель, но своего все-таки добился. Вряд ли в истории мафии были случаи, когда гангстерам не удавалось достичь поставленной цели. В конце концов Джо был отпущен, но его заставили дать слово, что в ряды мафии он не вернется никогда и навсегда забудет, каким образом можно пройти на территорию Буффало.

Едва Джо получил свободу, как немедленно исчез. О нем ничего не было слышно в течение 19 месяцев. Тогда ходили упорные слухи, что ему предоставил убежище диктатор Гаити Дювалье и будто бы там Бонанно снова занимался игорным бизнесом.

Джо Бонанно появился неожиданно. В середине мая 1966 года он, облаченный в тот самый костюм, который был на нем в день похищения, вошел в помещение суда на Манхэттене и сразу явился к федеральному судье Марвину Френкелю, который смотрел на него как на выходца из преисподней. А Джо Бонанно спокойно произнес: «Мне почему-то показалось, что правительство хотело бы со мной переговорить. Мое имя – Джозеф Бонанно».

С ним и в самом деле поговорили, и не только поговорили, а задержали, предъявив обвинение в противодействии правосудию, которое произошло в результате его исчезновения. Бонанно немедленно выплатил залог в размере 150 тысяч долларов и так же спокойно вышел из здания суда. Он шел по Нью-Йорку, глядя на любимые и уже почти забытые улицы и обдумывая, каким образом вернет свою империю, которой в настоящее время управлял Гаспар де Грегорио, назначенный Комиссией на его место.

Однако Бонанно еще не знал, что война продолжалась и после его исчезновения. Мало того, она была в самом разгаре. Уже нельзя было с точностью сказать, кто из бывших людей Бонанно поддерживает своего прежнего босса, а кто является сторонником Грегорио. «Старая гвардия» решительно заявила, что если Джо Бонанно не сможет управлять ими, то они примут единственного кандидата на его место. По их мнению, наиболее достойным в этом смысле являлся сын Бонанно, Билл.

Ни о каком примирении даже речи не шло. Обе стороны вооружались, словно перед самыми настоящими боевыми действиями, как будто время вернулось вспять и вот-вот улицы Нью-Йорка снова будут залиты кровью – последствием гангстерских разборок. Казалось даже странным, что такое сплоченное семейство, успешно процветавшее 30 лет, разорвано буквально на части.

Со своей стороны власти тоже подлили масла в огонь: они решили начать проверку преступной деятельности клана Бонанно. То один, то другой боец или помощник получал повестку из суда. От этого дело запутывалось еще больше, а старания детективов, которые из кожи вон лезли, пытаясь разобраться в заварухе, вносили еще больше смятения и раздора в ряды семьи, пытавшейся в свою очередь точно, раз и навсегда установить, кто стоит за назначенного «Синдикатом» де Грегорио, а кто – за молодого Бонанно. Газеты с издевкой писали о «банановой войне».

За полгода до появления Джо к его сыну подошел один из помощников Грегорио, как он утверждал, с самыми благими намерениями. Его босс хочет уладить дело миром, заявил он, но для этого непременно нужно встретиться и переговорить. Верно, в семье распри ни к чему, согласился Билл и назначил встречу в Бруклине, в доме одного из своих родственников.

Поскольку война между двумя партиями велась уже в продолжение двух лет, Билл нисколько не заблуждался относительно намерений де Грегорио. За это время он успел изучить характер своего противника и отлично понимал, что все эти разговоры о перемирии – чистая фикция. Де Грегорио никогда не уступит и не пойдет на сделки любого рода; если он задумал решить спор окончательно, то только кровью.

В принципе существовала вероятность искренности де Грегорио, хотя бы потому, что ему уже исполнилось к этому времени 63 года. Он вполне мог устать от руководства таким беспокойным семейством, как Бонанно, а может быть, у него была мысль сделать вид, будто уступает Биллу, а потом подчинить его, молодого и не столь неопытного, себе. В любом случае клан от этого объединения только выиграл бы, снова превратившись в мощную империю.

Билл, конечно, допускал и такой вариант. Но, наряду с ним, существовали и прочие мысли, среди которых первое место занимала вероятность расставленной ему ловушки. Если эти люди могли похитить его отца, то почему бы им не поступить подобным образом и с сыном? Билл знал, что в данный момент Джо находится в безопасности; он не бросит его, он непременно вернется, он сделает все, чтобы восстановить свое прежнее положение, и плевать ему на обещания, которые его вынудил дать Магаддино. В связи с этим был повод лишний раз призадуматься. Противники могли разведать планы Джо Бонанно, а, значит теперь их главной задачей было помешать ему вернуться. Это же возможно только в одном случае: убить его сына, обезглавив таким образом оппозицию.

Итак, решил Билл, к какому бы умозаключению ни прийти, все равно получается ловушка, при любом раскладе. К назначенной встрече он решил подготовиться как следует. Холодной январской ночью он отправился на встречу с де Грегорио, взяв с собой нескольких вооруженных наиболее опытных, бойцов. Он приказал им быть начеку и в любой момент готовыми ответить врагам.

Билл оказался прав. Едва машины с его людьми припарковались, как из всех домов и подъездов, окон и дворов на них обрушился настоящий свинцовый шквал. Стреляли из пистолетов, ружей, револьверов. Билл со своими бойцами едва успел скрыться за машинами. Он открыл ответный огонь, и улица на какое-то время наполнилась звуками сплошной грохочущей и визжащей от рикошетов какофонии. Пули и картечь дождем хлестали по стенам. Внезапно, перекрывая стрельбу, взвыли сирены полицейских машин, и, как по мановению волшебной палочки, наступила полнейшая тишина.

Противники поспешно скрылись в подготовленные убежища. Билл вернулся в свой дом, по-прежнему соблюдая максимальную осторожность, а ближе к ночи один из его помощников сообщил: на месте происшествия полиция не обнаружила ни одного трупа, зато огромное количество брошенного оружия. Потерпевших не оказалось, а значит, и сообщать было нечего, потому и молчали об этом случае газеты, телевидение и радио. Не выдержав, Билл сам позвонил репортеру газеты «Нью-Йорк таймс». Этого человека он знал давно: тот постоянно публиковал статьи, посвященные родственникам Билла, а потому перестрелка могла его заинтересовать. «Это была засада, организованная, чтобы убить меня», – сказал Билл.

Репортер немедленно позвонил в полицию, желая услышать подробности, чем весьма огорчил стражей порядка. Они хотели и дальше хранить молчание по поводу произошедшего в Бруклине инцидента, поскольку у них не было ни малейшего намека на то, кто именно участвовал в разборке. «Хотя, конечно, перестрелка действительно была», – неохотно признались полицейские. Теперь журналист не оставил органам правопорядка ни единого шанса распутать это дело первыми.

В газете «Нью-Йорк таймс» буквально на следующий день опубликовала статью под броским заголовком: «Перестрелка ставит перед властями неразрешимую загадку». В этой статье буквально говорилось следующее: «В пятницу вечером банда обстреляла улицу в Бруклине, оставив после себя семь образцов различного огнестрельного оружия и множество пулевых отверстий в стенах домов. До вчерашнего вечера полиция так и не смогла раскрыть тайну происшествия, даже опросив сотни местных жителей.

Хотя обитатели Траутмен-стрит на участке между Никерброкер и Ирвинг-авеню слышали более двадцати выстрелов около одиннадцати часов вечера, прибывшие из участка, который находится на Вильсон-авеню, то есть в шести кварталах от места происшествия, полицейские не обнаружили ни одной жертвы, ни одного кровавого пятна и не услышали ни от кого жалоб.

Лейтенант полиции Джон Норрис скептически отнесся к появившимся вчера слухам о том, что перестрелка могла быть вооруженной стычкой между мафиозными кланами, борющимися за руководство преступным семейством Джозефа Бонанно.

«Если это было дело рук профессионалов, им нужно немедленно пройти повторный курс обучения стрельбе, – заявил лейтенант Норрис. – Стычка не носит признаков участия организованной преступной группы. Совершенно отсутствует какой-либо смысл в том, что ее участники побросали свои револьверы. За все двадцать три года работы в полиции я еще не сталкивался с такими сумасбродными действиями».

Эта статья в «Нью-Йорк таймс» положила начало другим газетным публикациям. Остальные печатные издания тоже не хотели отставать, желая начать собственное расследование случившегося факта. В результате столь активных действий журналистов пришлось всерьез взяться за дело и бруклинской прокуратуре, чтобы разобраться, что на самом деле произошло январской ночью на Траутмен-стрит. Естественно, представители правозащитных органов не сомневались, что эта перестрелка – результат гангстерских разборок и борьбы за власть в семействе Бонанно. В результате первым делом следовало допросить основных претендентов на роль главы клана, в данный момент находящегося в изгнании, – его сына Билла и Гаспара де Грегорио. Кстати, было очень удобно, что оба соперника проживали неподалеку друг от друга: Билл обосновался в Ист-Медоу, а Грегорио в 35 километрах от него, в графстве Саффолк.

Сначала следователи нанесли визит де Грегорио, однако когда они пришли к нему, имея на руках вызов на допрос, родственники немедленно заявили, что Грегорио нет дома. Следователи решили не отступать, они не верили ни единому слову, а потому в управление полиции не вернулись и стали ходить вокруг дома, даже не желая скрываться от глаз его обитателей. Прошел час, и их ожидания были вполне удовлетворены. К дому подъехала машина «скорой помощи», откуда де Грегорио вынесли на носилках. Предупредительные врачи объяснили сыщикам, что у этого больного ночью произошел сердечный приступ. Тем не менее полицейские снова не смутились и, твердо решив ничему не верить, торжественно вручили де Грегорио лично в руки вызов на допрос.

Одновременно другая команда детективов занималась поисками сына Бонанно, Билла. Им повезло гораздо меньше, поскольку тот исчез, как сквозь землю провалился. Видимо, скрываться в этой семье умели с завидным профессионализмом. Билл так и не появился до тех пор, пока расследование не завершилось и власти не вынесли своего решения относительно обстоятельств перестрелки на Траутмен-стрит. Собственно, результат можно было с полным основанием назвать нулевым, поскольку пришлось опросить сотни людей, живших на этой улице, однако те как сговорились: этот достопамятный вечер совершенно стерся из их памяти.

И все же Билл добился того, чего хотел. Перестрелка привлекла внимание властей, а в глазах Комиссии это являлось фактом совершенно недопустимым. На совещании «Синдиката» де Грегорио был снят с поста главы семейства, а его преемником назначили Пола Сиакки.

Однако Пол Сиакки не имел никакого авторитета в клане Бонанно, поэтому он даже не мог рассчитывать, что эта корона надолго удержится на его голове. Именно в это время из своего изгнания вернулся Джо Бонанно.

Его возвращение положило начало новым кровопусканиям и разборкам. Война велась в течение двух лет, и в результате ее погибло в перестрелках около десятка гангстеров как с одной, так и с другой стороны. Раненых также было немало. Первой жертвой этой войны оказался Билл, который попал в засаду, устроенную боевиками Сиакки. Его тяжело ранили, но он выжил; никто из его людей, находившихся рядом в тот момент, не пострадал. Зато потом бойцы Бонанно нанесли ответный удар: выследили гангстеров, находящихся на стороне Сиакки, которые преспокойно обедали в ресторане, ворвались в него и изрешетили из автоматов своих противников.

Комитет снова созвал совещание высшего мафиозного руководства в составе Карло Гамбино, Джозефа Коломбо, Карлоса Марселло, Томми Эболи и Санто Троффиканте. На повестке дня стоял один вопрос: что делать с Джо Бонанно – оставить его в живых или уничтожить? Обсуждение в ресторане «Ла Стелла» в Квинсе продолжалось долго, решение принималось трудно и принято не было, поскольку все участники встречи были ошеломлены неожиданным появлением полиции, которая оцепила ресторан и арестовала всех главарей сразу. Представители власти назвали эту встречу «Маленькие Аппалачи».

На следующий день, естественно, все главы семейств были отпущены под залог, и они, уже весьма озлобленные, настояли на повторной встрече. Это совещание, в отличие от первого, длилось совсем недолго, и решение принималось легко. Все согласились, что Джо Бонанно для всех стал уже занозой в глазу, а потому будет лучше, если его убьют.

Джо получил известие о том, что его приговорили к смерти, но дожидаться, когда за ним придут, он не стал. Он скрылся в штате Аризона, где через некоторое время, если верить его словам, перенес сердечный приступ и сделал заявление, что теперь его здоровье находится в таком плачевном состоянии, что и речи быть не может о возвращении Джо в качестве главы семейства.

Этому заявлению об отставке не поверили, а потому приговор было решено оставить в силе. Однажды Джо отправился встретиться со своим давнишним другом Питом Ликаволем, возглавлявшим детройтское отделение «Синдиката». Его выследили и заложили в доме Пита сразу три бомбы: одну в гараже, вторую на веранде, а третью завернули в газеты и оставили перед входной дверью, как это обычно делают посыльные. Из трех бомб взорвались две – в гараже и на веранде, однако при этом ни Джо, ни Пит не пострадали. Что же касается третьей бомбы, то она вовсе не сработала: видимо, команда Сиакки была плохо подготовлена и не годилась для работы взрывниками. После этого Джо Бонанно снова спрятался в Аризоне. Его сын поступил таким же образом и на всякий случай укрылся в Калифорнии. Могущественное некогда семейство в результате подобного раскола переживало крайне трудные времена, как будто и не было тех 30 лет ее великолепного расцвета, когда во главе клана стоял Джо Бонанно.

Новый преемник на посту босса Сиакка оказался полностью неспособным справиться как с людьми Бонанно, так и с финансовыми проблемами. В результате на совещании его отстранили от должности и передали ее сразу трем мафиозным лидерам – Натале Эволе, Филиппу Растелли и Джозефу де Филиппо.