Текст книги "Что снится вампирам?"

– Ну, знаешь, – сказал Евгений час спустя, – если все жертвы вампиров чувствовали то же… я не знаю!

– Теперь ты меньше их боишься?

– Гораздо больше: им действительно нельзя сопротивляться.

– На самом деле, я думаю, можно… – Юля сладко и уютно потянулась, ничем не напоминая ту ведьму, которой была недавно.

– Ага. Чеснок, четки, облатки… Согласно классике.

– А четки у тебя, между прочим есть! Настоящие! Ты взял их с собой?

– А как же. Достать?

Евгений вытащил из чемодана и надел на шею ватиканский подарок.

– Все, госпожа Вампирша! Теперь я защищен.

– Ну, вот еще!

Юля потянулась к его шее и дернула за четки… и тут же с криком отшатнулась.

– Ай!

– Что случилось? – испугался Евгений.

– Они меня обожгли, – медленно сказала Юля. – Знаешь, мне это не нравится…

– Сейчас я их сниму, – Евгений улыбнулся, но за улыбкой пряталась тревога. – Просто ты слишком хорошо перевоплотилась, завтра пройдет…

– Не в том дело, – мотнула головой Юля. – У этого места слишком сильная аура! И я боюсь…

Она не договорила. Похоже, игры в привидения, могут быть небезопасными там, где привидения действительно водятся! Но как такое могло получиться? Неужели в старых легендах больше правды, чем обычно принято думать?..

* * *

…Горвич вошел в спальню, что-то сказал прибиравшейся там горничной. Та кивнула и вышла. Через несколько минут в комнату вбежала молодая жена Горвича, Антонина, Тонечка. Он поднялся ей навстречу, лицо его осветилось: он любил ее. Он рад был видеть ее веселой.

– Мария сейчас принесет кофе, хочешь?

– Вечером? – она удивленно подняла брови.

– Именно вечером. Можно сказать, на ночь.

Тонечка смутилась. Такой вот юной и счастливой не видел ее никто даже в «Лотосе». Но она была такой!..

Вошла горничная с подносом. Тяжелый серебряный кофейник, изящные чашки. Тонечка еще не привыкла к окружающей ее роскоши, и Горвичу это нравилось.

Неожиданно под окном раздался какой-то странный шум. Спальня была на первом этаже, ветки иногда стучали в стекло, но этот шум не был шумом веток. Он походил на глухое ворчание…

– Что это? – испуганным звенящим голосом спросила Тонечка.

– Не знаю, – ответил Горвич, достал из ящика бюро пистолет и дернул на всякий случай шнурок звонка.

Ворчание под окном стало громче, и внезапно над подоконником появилась огромная собачья морда. Собака стояла на задних лапах, упираясь носом в стекло. Она походила на большого сенбернара, но морда ее добродушной не казалась. Злобной, впрочем, тоже – скорее, изучающей…

Нервы Горвича не выдержали, и он нажал на спуск. И еще раз. И еще. Посыпались осколки стекла, темная тень метнулась в комнату. Но не мог же он промахнуться с трех выстрелов!

Тонечка оказалась прижатой в углу возле кровати. Долго ли этому чудовищу… Насмерть перепуганная женщина сорвала со стены икону, замахнулась…

На кого? Собака исчезла. Просто – как выключенное изображение. Горвич попытался было сделать шаг, но его словно парализовало. А Тонечка, продолжая держать икону в руках, оглядывалась, тяжело дыша, как будто видела то, чего не видел ее муж. Внезапно она снова замахнулась и ударила ребром тяжелой доски… по пустоте? Но нет – в момент удара там появилась собака, но успела увернуться, и удар пришелся вскользь…

И начался кошмар, который Горвич не забудет до конца своих дней: Тонечка волчком крутилась по комнате, каждый раз непостижимым образом угадывая невидимые перемещения собаки, яростно ударяла, иногда задевала, иногда промахивалась…

Горвич отчетливо чувствовал, что жена теряет силы, но не мог даже сдвинуться с места, чтобы помочь ей. Но собака обессилела раньше: с тоскливым воем она скакнула на подоконник и исчезла, на этот раз навсегда. Икона вырвалась из рук Тонечки, ударилась об пол и раскололась на несколько частей, как обычно колется дерево, вдоль волокон…

Растрепанная женщина тупо смотрела на обломки, на лужу кофе из опрокинутого кофейника и темные разводы повсюду. Но на длинном ворсе ковра нельзя было уверенно различить отпечатки собачьих лап… У двери в глубоком обмороке лежала прибежавшая на звонок горничная…

– Что это было? – Юля схватила Евгения за плечи, хотела встряхнуть, но увидела, что он тоже проснулся. – Что это? Ты видел?

– Сон про собаку-призрака?

– И еще там были Тонечка и Горвич, да?

– Да.

– Что это может значить?

– Может быть, ты просто «протелепала» мой сон?

– Знаешь, Женя, – разозлившись на его неуместный рационализм, закричала Юля, – чтобы увидеть такой сон, не хватит даже трех твоих воображений!..

Евгений не обиделся. В глубине души он знал, что эта оценка недалека от истины. Но вдруг очевидное возражение пришло ему в голову: они уже хорошо познакомились с замком, и знали, что на первом этаже спален не было! Все, что имелись, находились здесь же, на втором этаже южного крыла…

Однако Юля не согласилась с его доводами.

– Прошло много времени, – серьезно сказала она, – ты уверен, что назначение комнат не менялось с тех пор?

Евгений усмехнулся: разве шесть лет – это «много» по сравнению с возрастом замка? Однако Юля была права: чтобы сменить интерьер, если очень понадобится, нужно не больше суток…

На всякий случай Евгений решил внимательно осмотреть первый этаж – если они найдут спальню, похожую на виденную во сне, это будет решающим аргументом в пользу реальности «вещего сна». Поскольку они уже хорошо знали южное крыло, Юля предположила, что спальня молодоженов могла быть «парадной» и располагаться в центральной части замка. Если они не найдут ее, можно будет на худой конец попробовать осмотреть нежилое крыло.

Задача оказалась не очень легкой. На первом этаже оказалось около десятка запертых комнат, каждая из которых могла в принципе оказаться искомой… Впрочем, после более тщательной оценки Евгений отмел комнаты, выходившие к скальному массиву и потому не имевшие окон. Осталось четыре небольших комнаты, и он предложил посмотреть их снаружи.

Удача улыбнулась им со второй попытки. Окно находилось в том месте, где к центральной части замка примыкало южное крыло. Этот уютный уголок был усажен густо разросшимися кустами сирени. Евгений решил заглянуть в окно снаружи, воспользовавшись тем, что в зарослях их вряд ли могут заметить. Они протиснулись сквозь сирень, приподнялись на карнизе и увидели освещенный утренним солнцем интерьер комнаты.

Широкая кровать с пологом, украшенным гербом Горвичей, изящный камин, бюро, низкий столик в углу… Вся обстановка комнаты точно совпадала с виденной во сне – только без ковра на полу. «Ну, правильно, – сообразил Евгений, – кофейные пятна почти невозможно отчистить…»

…Это не могло быть простым сходством – спальня несомненно была той самой. И судя по толстому слою пыли, покрывавшей каждую вещь, заперли ее достаточно давно! Евгений вспомнил о разбитом окне, и внимательнее рассмотрел стекла: да, стекло в левой нижней части немного отличалось от остальных оттенком, да и вставлено было небрежно, со следами замазки.

Значит, сон не был сном… но Юля почему-то чувствовала себя подавленно. Слезая с карниза она даже невольно осмотрела землю под окном – не прячутся ли в траве собачьи следы? Конечно, никаких следов она не увидела, но Евгений, проследив за ее взглядом, серьезно кивнул и начал аккуратно уничтожать следы их собственного лазанья под окном…

* * *

И Евгений, и Юля чувствовали – в замке что-то есть. Но как понять это? Тонечка, по-видимому, тоже когда-то задавала себе этот вопрос. Но и она, и Горвич убежали от ответа – один фигурально, другая буквально.

– Конечно, – сказала Юля. – Они же были не вместе. Первое же несчастье… Ну, если считать, что собака была на самом деле… Первое же несчастье разлучило их! Надеюсь, с нами этого не случится?

Она кокетничала, но Евгений не склонен был поддерживать ее игру. Пусть даже несчастья не разлучат их с Юлей, а наоборот, сблизят – ему очень не хотелось никаких несчастий! А сон про собаку отличался зловещей правдоподобностью…

– Но что это могло быть? – в который уже раз спрашивала Юля. – Какое-то чудовище? Или все-таки галлюцинации?

– Как тебе такой вариант, – подумав, сказал Евгений полушутя-полусерьезно: – Собака, обладающая парапсихическими способностями!

– Способностью исчезать?!

– Почему нет? Не обязательно же «исчезать» – буквально…

Юля задумалась. В этом что-то было… Но все равно: собака, пусть даже такая – что в ней особенно страшного? Она не хотела верить, что ее подруга могла убежать из-за какого-то презренного пса, каким бы жутким тот не казался.

– Вот что, – сказал Евгений. – Пошли-ка пороемся в библиотеке. Я вчера был там, и оказалось, что она довольно своеобразно… э-э… организована!

Юля улыбнулась: сам того не замечая, Евгений употреблял компьютерные термины ко всему, чему угодно. Но что же могло заинтересовать его в библиотеке, изрядная часть которой была в полном смысле слова, выставкой антикварных изданий?

Однако Евгений, не останавливаясь, прошел насквозь парадный зал, и они оказались в другом, более тесном помещении, куда явно не заглядывали туристы… Большие незастекленные стеллажи были тесно, но не вплотную, уставлены запыленными томами. Юля огляделась пыталась понять принцип построения, но, не уловив никакой закономерности, повернулась к Евгению:

– О какой организации ты говорил? Здесь же полный бардак!

– Бардак, – согласился Евгений. – Библиотекаря Горвич явно не держит. Ну просто руки чешутся все переставить! – он улыбнулся и посмотрел на Юлю. – Но не торопись с выводами. Ты видела нижние полки. А теперь посмотри наверх, – он слегка потянул ее в сторону. – Отойди подальше, тебе будет видно, ну? Видишь, какой там порядок? Все так четко разбито по тематике, что никакого каталога не надо – каждый раздел максимум в одну-две полки размером. Чтобы сделать такую расстановку, надо дня два работать, а перед тем недели две думать! Не твоя ли подруга здесь похозяйничала?

Юля вспомнила квартиру Тонечки: там много чего недоставало, но в том, что имелось, порядок поддерживался идеальный. Она никогда не теряла вещи в своем доме!

– Да, это очень на нее похоже, – ответила Юля. – Ну, и что?

– То, что после этого порядок здесь никто не поддерживал. А ходят сюда, похоже, все, включая и прислугу… Посмотри – внизу стихийно образовались своеобразные индивидуальные «уголки», где каждый оставлял свои любимые книги – не потрудившись вернуть их на место! Безобразие, строго говоря… Но нам это на руку!

– Но почему?! – Юлю чувствовала, что начинает постепенно закипать. – Ведь к Тонечке это отношения уже не имеет!

– Зато к ней имеет отношение то, что осталось. То есть я хочу сказать: ищи место, где меньше всего изъятых книг – там и будет больше всего Тонечки. А если она была скрытна, то это место еще должно быть достаточно труднодоступно.

Юля была почти потрясена его выводами – не меньше, чем Евгений… когда первый раз услышал от нее о неприятных чертах графа Горвича! «Да, – вздохнула про себя Юля, – жаль, что Евгений и Тонечка не были знакомы! Если он так хорошо улавливает ее логику, то разобрался бы и в ее проблемах…»

Несколько абсолютно нетронутых полок обнаружились на самом верху, в левом ряду, там, где добраться до них мешала лепнина. Это место больше всего напоминало «тонечкин уголок» – и, по всей видимости, им и осталось до сих пор. Здесь стояли книги, которые она явно привезла с собой – наверное, это было ее единственным приданым. Литература по истории и психологии, какие-то перепечатки и ксерокопии, совсем уже детские издания – дань сентиментальности…

Юля вспомнила «Тень вампира». Интересно, эта пьеса хранилась на этих же полках?! Юля невольно поежилась, словно вопреки здравому смыслу могла найти ее здесь.

Евгений подкатил высокую лестницу и взобрался на нее для более внимательного осмотра. И тут же обнаружил такую коллекцию мистической литературы!.. Здесь, казалось, было все, что когда либо издавалось о нечистой силе – начиная от «Молота ведьм» и кончая «Рецептами эзотерической магии» на латинском языке.

– Ничего себе подборочка! – присвистнул Евгений. – Да, я начинаю верить снам! Что же она пыталась понять?

– Я не знаю, что она пыталась понять, – сдержанно-выразительно произнесла Юля. – Я только вижу еще кое-что интересное на соседней полке.

– Что же? – спросил Евгений, с трудом дотягиваясь до полки, на которую показывала Юля. – Что тут еще может быть?

Он сразу понял, что имелось ввиду – на что намекала Юля, говоря так многозначительно! – когда увидел изрядную коллекцию книг о собаках. Генетика, физиология, дрессировка… Но может быть, это кто-то другой собирал?

– Не может быть, – отвергла его предположение Юля, – чтобы у кого-то еще в этом замке была такая же последовательность и любовь к систематике!

Да, это было логично. Похоже, сон получил еще одно подтверждение. Евгению становилось все беспокойнее: какие сюрпризы могут ждать их здесь? Не напрасно ли они приехали?

Однако следующий сюрприз, для обнаружения которого Евгению пришлось слезть, передвинуть лестницу и забраться на нее снова, был вполне безобидным, хотя и несколько необычным: рядом с «собачьей» литературой оказалась масса литературы медицинской. Евгению пришлось сходить за словарем, чтобы понять некоторые термины – и оказалось, что все эти справочники и учебники касаются аллергии. Исключительно.

– Что за черт? – воскликнул Евгений. – Неужели на это можно смотреть серьезно?

– На что – «на это»? – переспросила Юля, не уловив эманацию.

– Ну, есть гипотеза, что защита от нечистой силы – амулеты, травы, чеснок и прочее – связана как раз с аллергией. Но это же несерьезно!

– А нечистая сила? – улыбнулась Юля. – Это серьезно? Если верить в одно, то с чего бы отрицать другое? Все относительно…

Да, в этом Юля была права. Но что же заставило Тонечку так серьезно и систематично изучать «несуществующие» явления? Право же, для хобби это слишком!

Евгений взялся за лестницу, чтобы переставить ее к следующей полке, но в это время в проеме между стеллажами бесшумна возникла чья-то высокая фигура.

– Ой! – невольно вскрикнула Юля, но сразу вспомнила этого человека. Граф представлял его, как управляющего имением, а Евгений позже рассказал кое-какие подробности, вычитанные им в светской хронике. Юле этот человек показался очень неприятным – и внешне, и эманацией. Она не раз ловила на себе его взгляды – и ни разу они не были доброжелательными…

Управляющий исчез так же безмолвно, как и появился. Юля удивилась – как он мог оказаться здесь?! Ведь он пришел не со стороны парадного зала, это бы они увидели… Впрочем, Евгений быстро отыскал еще одну неприметную дверь – через нее, минуя центральную часть библиотеки, можно было сразу попасть к нужным полкам.

– То есть, он вошел через эту дверь? – спросила Юля, испуганно глядя на Евгения. – Куда она ведет?!

– Ну, не знаю, – ответил он. – Судя по расположению комнат, куда-то в нежилое крыло. Только оно должно быть этажом ниже…

С этими словами Евгений осторожно приоткрыл дверь. За ней действительно обнаружился спуск, ведущий куда-то вниз, вероятно, сквозь чердак северного крыла на второй этаж.

– Интересно, что он делал в нежилом крыле? – в пространство произнес Евгений. – И почему появился так внезапно…

Юля представила себе, как среди заброшенных комнат пустующей части замка свил себе гнездо этот мрачный старый ворон. Это подходило ему гораздо больше, чем уют человеческого жилья!

– Он что, следил за нами?! – спросила она все еще дрожащим голосом.

– Да почему именно следил? – удивился Евгений. – Может быть, просто пришел за книгой… И смутился, увидев нас.

«Если кто здесь и смутился, – подумала она, – так только не этот гнусный тип!» Ее ничуть не успокоило объяснение Евгения: она была уверена, что встреча в библиотеке не случайна…

Ее уверенность подтвердилась тем же вечером: к Горвичу приехал какой-то его приятель, и на «полуторжественный» ужин Евгений и Юля были, естественно, приглашены. Поначалу вечер был очень милым – если бы в самый неподходящий момент не появился снова тот самый мрачный тип. Правда, на этот раз он, как обычный лакей, просто принес очередное блюдо, с каким-то даже изяществом поставил его на стол, и как ни в чем не бывало, принялся обслуживать гостей.

Но от этой услужливости смущены были все. Что-то было в его поведении… странное! Даже граф, проэманировав помимо недовольства еще и какую-то виноватость, сказал мягко:

– Антон! Ну, зачем вы… Это же не ваша обязанность!

«Тезка Тонечки, – подумала Юля. – Нет, совсем наоборот – анти-тезка!» Почему «анти», она сама не могла понять. Но всей душой чувствовала – именно так и есть. Что мрачный нахал не ладил с ее подругой…

– Кто это? – неожиданно спросил Евгений, едва дверь за возмутителем спокойствия закрылась. В отличие от Юли, он не понял смысла странного демарша управляющего, но догадался, что произошло что-то необычное. Поэтому и задал вопрос – чтобы дать Юле возможность лучше разглядеть эманацию Горвича.

– Антон? – граф, казалось, слегка обиделся. – Я же представлял вам его! Это мой управляющий. Он служит здесь очень давно… И право же, для меня гораздо больше, чем просто слуга.

Этого он мог и не говорить! В его эманации, просто в его поведении чувствовалась благодарность… и не только она. Юле показалось вдруг, что Горвич гораздо больше зависит от своего слуги, чем это позволительно. Она хотела было сказать какую-то резкость, но удержалась. К чему? Граф не станет после этого относиться к Антону хуже, а ее может невзлюбить…

– Если бы в замках бывали домовые, – заявила она вместо этого, – то в вашем эту роль играл бы именно Антон!

Она явственно ощутила испуг не только Горвича, но и его друга. Да, сходство Антона с троллем или гоблином действительно имелось – и похоже, не только внешнее. «Чем же может околдовать этот странный человек? – спрашивала себя Юля. – Не знает ли он о бегстве Тонечки больше, чем даже сам граф?»

Но как спросить Антона хоть о чем-нибудь? Этого Юля не могла себе представить… И только окончательно убедилась: в библиотеке он появился сегодня не случайно!

* * *

…Разговаривать с Горвичем о Тонечке было совершенно невозможно – при малейшем намеке на эту тему в его эманации возникала просто непреодолимая стена! Юля изнывала: что же делать?! Поговорить с прислугой? Но это мгновенно дойдет до графа, и неизвестно, как он прореагирует. Однако события опередили ее намерения…

Как-то вечером, когда она нежилась – а точнее говоря, просто грелась – в ванне, прикидывая, как бы побыстрее выскочить из нее и одеться, не успев снова замерзнуть. За несколько дней в гостях у Горвича Юля поняла, что предпочла бы любому замку даже пещеру, только бы пещера была теплая!

Внезапно приоткрылась дверь…

– Жень, ты? – спросила Юля, но ответа не было.

Юля перепугалась. Инстинктивно она вскочила, ухватившись за какую-то трубу и прикрываясь халатом. «Черт возьми, – вдруг поняла она. – Здесь же бесполезно кричать: никто не услышит.» Она не знала, кого ожидает увидеть: сладострастного наглеца или полусгнившего зомби. И то, и другое, казалось, было возможно…

Но вместо предполагаемых ужасов в ванной комнате появилась симпатичная женщина примерно одного возраста с Юлей.

– Не… бойтесь, – с жутким акцентом произнесла она, смущенно глядя на испуганную Юлю. – Я…

Словарный запас подвел неожиданную гостью, она беспомощно пошевелила губами, и перешла на родной язык. Поначалу Юля с трудом понимала ее, но вскоре они обе приспособились. Ирина – так звали визитершу – стала говорить медленнее, а Юля постепенно привыкала к ее манере.

– Я хотела поговорить с вами наедине, – третий раз повторила Ирина. – Поэтому позволила себе ворваться без предупреждения. Простите!

Юля не сердилась на нее: когда инцидент исчерпался столь безобидно, ситуация казалась даже смешной. «Но неужели, – подумала она вдруг, – в таком большом замке негде поговорить наедине, кроме как в ванной?» Ей невольно вспомнился Антон… с его пронизывающим взглядом и способностью неожиданно появляться. «Гоблин противный», – сердито проворчала она, торопливо одеваясь. Потом повернулась к Ирине:

– Так о чем вы хотели поговорить?

Она изо всех сил пыталась почувствовать эманацию Ирины. «Буря эмоций на фоне решительности, неопределенные мысли… и четкий образ Горвича.»

– А муж ваш летчик? – задала Ирина обязательный «светский вопрос».

– Кто?

«Боже, какое счастье, что когда думают образами, то язык для всех один! Но что она про Женьку спросила?»

– Ну, пилот? – поняла юлино лингвистическое затруднение собеседница.

– Нет. Но здесь его точно все запомнят, как пилота!

– Графа он восхитил.

– Я рада.

«Кто же эта женщина? – думала Юля. – На прислугу не похожа… Любовница Горвича? Может быть! Держится уверенно. Думает о нем. Да, вероятно… Но что ей от меня надо?»

– Вы видели портрет в галерее? – неожиданно спросила Ирина.

«Ясный образ Тонечки. Но черты искажены. Красиво звучит: черты, искаженные ненавистью, но ненавистью чужой. Ирина не любит Тонечку и, думая о ней, подсознательно подчеркивает в ней все неприятное. Но за что она так? Ведь Тонечки уже давно нет, и непохоже, чтобы Горвич безутешно тосковал по ней… Или я чего-то не понимаю?»

– О каком портрете вы говорите? – на всякий случай переспросила Юля.

– Жены графа.

– Видела. Странная женщина… – слово «странный» может выражать, что угодно, и Юля предоставила Ирине самой истолковывать его. – Она ведь умерла, не так ли?

– Если бы!

«О чем она?! Черт возьми!.. Но эманация не имеет отношения к мистике, это точно…»

– Что вы имеете ввиду? Граф сказал, что она умерла… или? Какая-то ошибка?

– Не мог же он сказать правду!

– Но…

Эманация Ирины выдала яркий всплеск оранжево-желтой решительности. «Кратер, – вспомнила Юля название ауральной модели. – Вулкан… Да, выразительно!»

– Как раз о жене графа я и хотела поговорить с вами, – твердо сказала Ирина. – Я надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне.

«Впрочем, не так уж она боится, если и не сохраню, – поняла Юля. – Да, похоже с этой женщиной граф снова нашел подувядшую в нем с годами смелость. Рада за него!»

– Я хотела спросить, – продолжила кандидатка в графини, – не имеете ли вы отношения к вашей полиции или частному сыску?

Юля поняла: зачем-то Ирине требуется разыскать пропавшую Тонечку. О ее смерти здесь еще не известно! Но зачем это?

– Вы что, не знаете законов? Впрочем, естественно! – Ирина тряхнула волосами. – Пропавших без вести признают мертвыми через десять лет. Десять лет! Еще четыре года ждать, вы можете себе представить? Ну какая же она дрянь: если она все равно решила его бросить, то почему бы ей… Ах, да что говорить!

– Всякое бывает в жизни… Но почему граф не искал ее?

– Еще не хватало, позор на всю страну! И так об этих местах дурная слава!

– Вы, я вижу, очень любите эти места…

– А вы тоже очень любите вертолеты?! Или по другой причине сопровождаете вашего мужа?

Юля расхохоталась: нет, у Горвича хороший вкус!

– Вы не могли бы, – просительным тоном произнесла Ирина, – там, у себя…

– Что? Узнать что-нибудь о… ней?

– Да. Обратиться в полицию или… я не знаю…

– Боюсь, что это будет бесполезно. Если она скрывается – то как ее найдешь? Если она погибла, и при ней не было документов – то как это узнать спустя столько времени?

– Значит, все безнадежно, – поникла Ирина.

– Я пойду, – поднялась Юля.

Она устала от разговора с Ириной, и ей почему-то было стыдно перед ней. Надо узнать у Евгения, нельзя ли тут как-нибудь помочь?

* * *

Вечером Юля пересказала Евгению свой разговор с Ириной.

– Значит, кандидатка в заместители Тонечки? – насмешливо поинтересовался тот. – Бедная! Она что, не знала, что он не может на ней жениться?

– Вначале, наверное, не знала… К тому же, она его любит! – Юлю рассердил цинизм Евгения. – Но формальности для них тоже очень важны… почему это тебя удивляет?! Лучше скажи, нельзя ли тут как-нибудь помочь?

– Можно в принципе, – Евгений пожал плечами. – Но все-таки объяснения, почему Горвич не разыскивал Тонечку, не кажутся мне убедительными! И по-прежнему непонятно, почему она поехала одна…

– А если она и вправду от него убежала?

– Да какая ерунда! Что он, идиот? Если к тому времени у них были такие отношения, что это было возможно, он просто не отпустил бы ее – вот именно по этой причине. Или развелся бы с ней…

– А разводы здесь не запрещены?

– Разрешены… с католическим скрипом, правда, но это не важно… Нет, она собиралась вернуться, что-то произошло уже потом, там, у нас. И я, в общем, понимаю, что именно!

– ???

– Проснулся ее дар. Она осознала себя эспером. И после этого она уже не могла думать о возвращении, настолько все для нее изменилось. Получить развод она не могла… В любом случае, процесс занял бы несколько месяцев, а ты представляешь себе, что такое несколько месяцев здесь?! Для эсперки?! Нет, она не презирала Горвича, он просто стал ей чужим…

Юля, замерев, смотрела на Евгения: его лицо светилось вдохновением, взгляд был радостный, но вместе с тем какой-то отрешенный – Евгений рассказывал так, как будто видел перед собой все, что описывал! Так мог рассказывать Дэн, так иногда рассказывала Тонечка…

…Можно ли знать то, чему не был свидетелем? Юля-то понимала, что можно, но она боялась, что Евгений сам испугается своих впечатлений, и потеряет это открывшееся вдруг зрение.

– Ей привычны были трудности, ее не пугало одиночество… Она всегда была осторожной и скрытной, и поэтому смогла работать уборщицей в кафе и жить по чужому паспорту. Она играла в гадалку, и ее боялись… и это развлекало ее. Но она еще не очень верила в себя. И ей становилось иногда стыдно перед Горвичем, но все меньше и меньше. А потом был «Лотос», а потом был Сэм, которого она полюбила и за то, что он был «оттуда». Но даже ему она не рассказывала о себе! А потом было это открытие, которое надо было сделать, но она не знала, что все произойдет так… Но она не отравилась! Это не было насилие над собой, это было что-то другое… что?!

Юля почувствовала, что Евгений почти в трансе. То, что он переживал, было для него слишком ново. Он действительно видел то, чего не никогда знал – Юля перехватывала яркие образы, целые сцены! Но перегрузки психики опасны, и она прервала «сеанс ясновидения», несколько раз сильно встряхнув Евгения за плечи.

– Что это было?! – вернулся он в действительность.

– Ты что, – осторожно спросила Юля, – не помнишь, что говорил?

– Помню, но… Что-то странное… Какое-то… Какое-то вдохновение! Да, действительно, чудное место…

Евгений быстро успокаивался… все-таки сказывался сильный характер. Но чувствовалось, что он совершенно вымотан. Несмотря на это Юля не удержалась-таки от вопроса:

– И теперь тебе понятно, почему он ее не разыскивает?

– Да, конечно, – махнул рукой Евгений. – Все до смешного просто: он ее боится. Он настолько не понимает ее, что не представляет себе, что будет делать, если она не умерла, и он ее найдет. А поскольку признаться в этом стыдно, морочит самому себе голову насчет семейного позора. Легче всего было бы свалить любой позор на убежавшую жену, тем более, что у них даже детей не было. Развод почти без проблем, но Горвич боится!

– Ложись спать, – сказала Юля. – Ты выглядишь усталым.

– Да, конечно… – он досадливо мотнул головой, словно отгоняя что-то.

– Что такое?

– Понимаешь, что-то такое маячит… и не ухватить: ее не убивали, она не покончила с собой, а смерть все же не была естественной. Понимаешь, такое ощутимое противоречие, вот именно ощутимое, и никак не могу дать ему образ… понять, что же произошло. – Он взглянул на Юлю: – Я похож на ненормального?

– Ты похож на эспера, – улыбнулась Юля. – Дэн иногда так страдал, когда пытался понять, что же происходило на самом деле во время какой-нибудь исторической заморочки.

– И как?

– Не знаю. Я не ясновидящая, я даже предчувствую слабо, – она печально вздохнула, потом сказала не допускающим возражений тоном: – Давай спать наконец!

Юля уснула быстро, но Евгению не спалось. Он полежал некоторое время тихо, чтобы не разбудить ее, потом осторожно поднялся, достал перстень Тонечки и снова принялся вертеть его в руках.

Недоувиденное не давало покоя. Тот самый фактор-Х, который свяжет воедино все произошедшие чудеса. Противоречие в чистом виде, новая сущность… Потому что нельзя умереть просто по собственному желанию – что-то явилось причиной смерти. Не убили, не покончила с собой, но смерть все же не была естественной… Что это может быть?

«Надо посмотреть на портрет!» – подумал Евгений. – «Может быть ее лицо что-нибудь подскажет мне сейчас…» По-прежнему сжимая в руке перстень, Евгений выскользнул из спальни. Юля беспокойно заворочалась, почувствовав его отсутствие, но, кажется, не проснулась.

К счастью, коридорах замка освещение никогда не выключалось, да и дорогу до сторожевой башни Евгений помнил хорошо – иначе не рискнул бы совершить такое путешествие среди ночи! На секунду он встревожился, подумав, что дверь в галерею может оказаться запертой… но тут же обругал себя психом. «Ну, если заперта, то просто вернусь – вот еще проблема! Но скорее всего, запираются только наружные двери…»

Так оно и было: Евгений свободно пересек площадку сторожевой башни и оказался в галерее. Здесь свет уже не горел, и тьма была просто кромешной. Неожиданно захотелось вернуться, не соваться в эту неизвестность, таящую бог весть какие призраки – но Евгений посмеялся над своим испугом. «Главное, вспомнить, где выключатель, – подумал он, – и не перепутать его со звонком для прислуги… а то будет весело!» Впрочем, в галерее, кажется, вообще не было звонка для прислуги…

…Ярко вспыхнули лампы, и Евгений подошел к портрету Тонечки. Он всматривался до боли в глазах, но ничего не понимал, только видел: красивая женщина с перстнем на руке, уже не выглядевшая юной, потому что слишком много успела узнать…

Устав стоять, он отошел в другой конец галереи, там были кресла. Портрет отсюда не был виден, но его присутствие ощущалось. Где-то часы пробили половину – Евгений взглянул на свои – второго.

…Он незаметно задремал в уютном кресле и проснулся от легкого прохладного прикосновения. Что такое? Евгений вздрогнул, быстро огляделся… но не увидел решительно ничего. Его снова окружала темнота: лампы в галерее были погашены!

Панический страх подступил к сердцу, Евгений с трудом удержался, чтобы не вскочить и не кинуться сломя голову неизвестно куда – но тут же буквально заставил себя успокоиться. «Может быть, – пришла очевидная мысль, – просто сработала какая-то автоматика и лампы выключились…» Евгений прикинул, где находится выход в башню – не тыкаться же, в самом деле, по стенкам! Сосредоточившись, он прикрыл глаза… и тут же ему показалось, что где-то совсем близко, позади и слева замерцал слабый свет и, кажется, мелькнул чей-то силуэт. Кто-то пришел? Этого еще не хватало! Теперь придется объясняться, что делал ночью в галерее!