Текст книги "Управление случайностями"

– Несмотря на поддельные документы, в полицейских архивах она не числится, – заметил Веренков. – Мы делали запрос, ответ был отрицательным…

Евгений был совершенно ошарашен. Теперь судьба Тонечки – и то, что он еще раньше знал из ее досье, и то, что недавно рассказала Юля – представилась ему совершенно в новом свете!

Поддельные документы и отсутствие явного уголовного прошлого – сочетание интересное, но увы, из него мало что можно извлечь. Участница нераскрытого преступления? Возможно… Эмигрантка? Тоже возможно… Причем если эмигрантка, то скорее всего не из Шатогории – иначе она просто обратилась бы в СБ за помощью!

Ну, и что делать? Евгений представил себе, с какими трудностями будет связано выяснение хоть чего-нибудь в этой истории… особенно теперь, когда даже со смерти Тонечки прошло уже больше года! Нет, черт побери Ананича: можно ли быть таким разгильдяем?!

– Господи, неужели этот недоумок не понимал… – начал Евгений.

– Женя! – непонятно, серьезно или нет прервал его Веренков. – О мертвых – либо хорошо, либо ничего…

– Тогда объявим неделю молчания в честь Никласа Ананича! – резко ответил Евгений. – Конечно, чего уж там… Теперь, когда прошло столько времени, для организации расследования понадобится масса усилий, вы это хотите сказать? Согласование с полицией, излишняя огласка? И все это безо всякой гарантии результата…

– Именно. Ты все правильно понял. И я очень не советую тебе заниматься этим делом в одиночку. Это может оказаться опасным для тебя или повредить репутации нашей службы…

– А если я не последую вашему совету?

– Господь с тобой, это же не приказ! Делай, что считаешь нужным…

На какой-то миг Евгения захлестнуло возмущение – ну ладно, совет, не приказ, но как Ян может советовать такое исследователю? Да неужели ему самому не любопытно, о чем писала Тонечка в пропавшем дневнике? Ведь было же что-то, из-за чего два человека бросили все и кинулись в смертельную авантюру… Но вмешавшийся рассудок тут же усмирил бурю: конечно, Веренков тоже ученый, но помимо этого он еще и администратор, и хороший администратор. Со своей точки зрения он более чем прав – пока нет надежды на быстрое и успешное расследование, любые попытки разворошить эту кучу будут весьма чреваты… главным образом, для того, кто будет ворошить! Не тот случай, когда любопытство на пользу. В конце концов, он ведь сам пришел к Веренкову за помощью – так разумно ли с порога отметать его рекомендации?

– Ну, я вижу ты понял меня, – сказал Ян, внимательно посмотрев Евгению в лицо. – Это хорошо!

– Для всех, кроме этой погибшей девочки, – усмехнулся Евгений. – Последнее, что она хотела оставить миру, пропало безвозвратно! Нет, нет, – поспешно добавил он, увидев, как поползли вверх брови Веренкова, – я не собираюсь заниматься самодеятельностью… По крайней мере, пока не появятся новые факты.

– Ну, новые факты – это другое дело, – Ян слегка улыбнулся и спросил, меняя тему: – Говорят, у тебя активное сотрудничество с эсперкой?

– Да, – быстро ответил Евгений. Ему все-таки было немного стыдно за свое отступление. Но мог ли он спорить? Если начальство не хочет связываться с проблемой, что может сделать один исследователь? Разве что обнаружить новые данные и настоять-таки на необходимости расследования, но это уже дело возможного будущего… А пока Тонечка не представляет особенного интереса для СБ: ну, предсказательница, ну, покончила с собой… Зато активное сотрудничество с эспером в ауристике – дело престижное и перспективное.

– Вы работаете по твоей специализации? – словно нарочно подтверждая его мысли, спросил Ян. – И как результаты?

– Ну, о результатах пока еще рано говорить. Но может получиться нечто интересное! Дело в том, что появилась возможность не идти каждый раз от объекта, а попытаться набрать статистику и проанализировать ее…

Несколько минут Евгений с увлечением рассказывал о своей работе, Ян рассеянно слушал, и по отсутствию вопросов Евгений понял, что мысли его собеседника заняты не тем.

– Я отвлекаю вас? – прервал он себя. – Простите, но вы сами спросили…

– «Зануда – это человек, который на вопрос „как дела“ начинает подробно о них рассказывать», – процитировал Ян известную поговорку. – Не обижайся! Ты действительно нащупал нечто интересное, и я надеюсь продолжить этот разговор в более подходящее время… А теперь я должен спросить: ты по-прежнему хочешь остаться куратором?

– То есть… То есть как?!

Прежние опасения, от которых Евгений уже успел отвлечься, вернулись с новой силой: неужели его все-таки хотят отстранить от работы? Исчерпал запас везения… Ну, а разве не исчерпал? Одна скверная история, другая – что будет дальше? Очень нужно Веренкову связываться с такими приключениями, пусть даже и ради одного из любимых учеников…

Но Евгений вовсе не ощущал себя виноватым – с каждым могло случиться такое! В конце концов, совпадения, даже несчастные – совсем не то же самое, что промахи или недобросовестность. А может быть – если рассмотреть все аспекты удачливости! – несчастья «притягивает» не он, а обитатели общины? Тогда дело приобретает совсем другой оборот!

Это Евгений и попытался объяснить Веренкову, едва сдерживая обуревающие его эмоции…

– Значит ты, несмотря ни на что, хочешь остаться куратором? – прервал Ян его излияния.

– Разумеется!

– И перейти на постоянную работу в институт не хочешь?

– Пока нет, – коротко ответил Евгенпй.

– Ну что же, – Веренков поднялся, давая понять, что разговор окончен, – я постараюсь убедить всех, и в первую очередь шефа, что тебя имеет смысл оставить на прежней должности. Конечно, в этом есть определенный риск, но я надеюсь на твое благоразумие! К тому же… – начал было он, но прервал себя: – Нет, это не имеет значения! Возвращайся в Сент-Меллон, через пару дней тебе сообщат результаты научного совета.

* * *

Из института Евгений возвращался в весьма расстроенных чувствах. «Ждите решения научного совета!» Всю дорогу до Сент-Меллона он думал о возможном исходе. Что, если его все же отстранят от курирования? Если потребуется найти виноватого – другой кандидатуры нет. Ну почему все это происходит именно с ним?! Второй раз за последние две недели Евгений чувствовал себя первоклассником, несущим домой скверную отметку и запись в дневнике… Жаль только, что «показывать дневник» давно уже некому! Он редко ощущал себя одиноким, но сейчас ему было очень тоскливо. Как было бы хорошо, если бы дома его кто-то ждал…

Но оказалось – невероятно, но факт! – что ждали, и даже с нетерпением… В первый момент Евгений не поверил своим глазам: Юля лежала на кровати поверх покрывала и читала какой-то журнал. Как она здесь оказалась?!

– А ты что, не рад меня видеть? – Юля, казалось, не видела в ситуации ничего необычного. – Мне показалось, что ты захочешь встретиться со мной.

– Я… я рад тебя видеть, – Евгений не мог опомниться от удивления. – Но как ты сюда попала?

– Взяла ключ у твоей «миссис Хадсон», – пожала плечами Юля. – Она же меня помнит. Я сказала, что мы с тобой договорились о встрече, и что я не могу ждать на улице.

– И она дала?

– Разумеется. Правда, перед этим вскользь заметила, что у тебя есть невеста – очаровательная девушка… Предполагалось, что я буду смущена этим – но я обманула ожидания.

Евгений попытался сообразить, кого «сосватала» ему его квартирная хозяйка, одновременно преодолевая желание утопить ее в ванне. Какое ее дело, в конце-то концов?! А если бы Юля не была такой уверенной в себе? Юля засмеялась его эмоциям:

– Она по-своему заботится о тебе, вот и все. Не стоит осуждать ее за это…

– Если она так обо мне заботится, – мрачно проворчал Евгений, – то странно смотрится, что она дала кому-то ключ от моих комнат!

– Совсем не странно! – тут же ответила Юля. – Думаю, если бы я попыталась ограбить тебя, она с удовольствием пресекла бы эту попытку и потом долго вспоминала бы о ней.

Евгений невольно улыбнулся: да, это было похоже на Василевскую!

– Между прочим, – заметил он, – на «миссис Хадсон» она обижается.

– Да, она видит в этом намек на возраст. Это я уловила. Между прочим, героиня Конан-Дойла вовсе не такая дряхлая старуха, как она себе представляет!.. Ты ужинать будешь? – безо всякой связи с предыдущим добавила она.

Евгений посмотрел на нее немного недоверчиво:

– Ты что, приехала, чтобы меня накормить?

– Не только, – откликнулась Юля. – Еще и узнать кое-что об этой мрачной истории с двумя трупами. На нас там чернуху лепить не пытались?

– Нет, – коротко ответил Евгений. – Официально вас никто не подозревает.

Пауза, повисшая после этих слов была какой-то излишне многозначительной, и Евгений понял вдруг – просто проникся уверенностью – что и Ананича, и Виллерса убил кто-то из эсперов. Интересно, только ли из-за Сэма?.. Или еще что-то сотворили эти двое – что-то, чего нельзя было простить! Что же, поднявший меч от меча и погибнет! Чем ждать справедливости, лучше добиться ее самим. Только не слишком ли рисковали обитатели «Лотоса»? Если СБ начнет следствие…

Однако Евгений был почти уверен: не начнет! Слишком явным было желание замять эту историю. К чему выносить сор из избы? Виновники происшествия мертвы, к тому же – Евгений был совершенно в этом убежден – едва ли не каждый его коллега скажет, что эсперы были правы в своем желании отомстить…

Они взглянули друг на друга, но так же как Инга и Дэн, ничего не сказали вслух. Телепатия мало помогла Юле – образы Евгения были слишком стремительны и неуловимы. Но ощущение уверенности друг в друге передалось обоим, и через несколько секунд они смогли довольно внятно продолжить разговор.

– А как дела в «Лотосе»? – спросил Евгений.

Юля грустно улыбнулась:

– А ты как думаешь? Мало поводов для веселья, честно говоря. В каком-то смысле я просто сбежала…

Евгений посмотрел на Юлю внимательнее: да, она заметно изменилась с их последней встречи – словно бы повзрослела, но одновременно стала выглядеть еще более хрупкой и беззащитной. Теперь в ней было меньше той отчаянной энергии, которая сразу привлекала внимание. Интересно, такая Юля стала бы прыгать с вертолета на вершину?..

– Ты на вертолете покататься хочешь, что ли? – немедленно откликнулась Юля. – Поздно уже…

– Нет, я просто вспомнил кое-что, – улыбнулся Евгений. – Ты слишком вольно интерпретируешь образы…

Они быстро накрыли стол и сели ужинать, но еда ненадолго отвлекла от грустных мыслей и тревожных вопросов. Первым не выдержал Евгений: поинтересовался, пришел ли в себя Сэм, понял ли, что стал жертвой жестокой провокации, а друзья ни в чем перед ним не виноваты…

– Трудно сказать, – ответила Юля. – Вслух больше никого не обвиняет, похоже, умом даже понял, что был обманут, но…

– Но что?

– Не знаю… Он похож на отравленного: как бы там ни было, а удар достиг цели! Яд проник в душу, и кто знает, что теперь делать? Даже мстить уже некому, – горько усмехнулась она. – Вот если бы нашелся настоящий дневник, Сэм, наверное, успокоился бы, – Юля с надеждой посмотрела на Евгения. – Ведь правда? Ты тоже так считаешь?

– Считать-то считаю, – вздохнул Евгений: как же не хотелось ему признаваться в проигрыше, но делать было нечего. – Считать можно что угодно, только дневник найти уже нельзя!

– Как? – Юля даже побледнела: то, что поиски могут закончиться неудачей как-то не приходило ей в голову, максимум, чего она боялась, это слишком долгого ожидания. – Как? То есть ты ничего не нашел?! И никогда не найдешь? Что это значит, черт возьми?!

Евгений коротко рассказал ей о безуспешных поисках вырванных страниц, о фактическом запрете дальнейшего расследования. Юля слушала молча, очень внимательно, с каким-то бессильным и в то же время яростным отчаянием – за эти минуты она словно бы второй раз пережила смерть своей подруги! «Я же была рядом с ней, – вертелось у нее в голове, – я же была тогда в квартире… Почему я даже не заглянула в ее бумаги?! Идиотская щепетильность… Ананич вот не постеснялся!»

– Почему я ничего не сделала! – воскликнула она с отчаянием. – Ну, почему?! Ведь я могла спасти ее записи!

– Не казни себя, Юленька, – мягко сказал Евгений. – Если бы можно было все знать заранее, – не договорив, он усмехнулся. – Я вот тоже не заподозрил неладное, когда Ананич пришел ко мне, а ведь должен был! А теперь…

Да, теперь оставалось только жалеть об упущенных возможностях и пытаться утешить друг друга. Правда, оставалась еще работа – незаконченная серия «треугольники», из которой Евгений уже пытался сделать кое-какие выводы. Юля была готова помогать ему дальше, и это было хорошо, и обещало результаты, но… Тонечкина-то работа пропала безвозвратно – и так невыносимо трудно было примириться с этим!..

* * *

Юля не преувеличивала, когда говорила, что в общине «мало поводов для веселья». После всего, что случилось, «Лотос» как будто оглушило – все притихли, замерли и словно бы отдалились друг от друга, не в силах оставаться прежними, и не зная, в какую сторону меняться. Впрочем, внешне все оставалось почти по-старому: работа, совместные ужины, прогулки… Вот только магические обряды как-то ненавязчиво отменились сами собой, и все удивились, как неожиданно много появилось свободного – пустого и тягучего! – времени…

Поэтому Юля даже рада была сбежать из общины хоть ненадолго, особенно, когда – она была уверена в этом – Евгению требуется ее поддержка. Ее не удерживали: каждый понимал, что после всего произошедшего куратору их общины придется очень нелегко… К тому же очень хотелось узнать – не подозревают ли эсперов в связи с этой историей?

Только Юрген возражал – молча, но очень выразительно! А узнав, что Юля все-таки поехала к Евгению, он провел целый день запершись у себя в комнате и включив компьютер. Юрген был хорошим астрологом, и всегда гордился этим, однако сейчас он предпочел бы ошибиться! Однако он знал, что не ошибается. Эту вероятность он предвидел давно, и вот теперь она осуществлялась…

Когда Юля еще только появилась в общине, он предупреждал, что это может плохо кончиться. Совершенно четко вырисовывалось: после распада «Лотоса» Юля вернется в мир нормальных людей и погибнет. Но «Лотос» тогда был полон жизни и энергии, и у кого хватило бы жестокости выгнать сразу полюбившегося всем человека?! А когда Юля заставила засветиться кристалл, Юрген понял, что ничего тут не поделаешь: она останется… Никто, разумеется, не сказал ей о мрачном предсказании, а потом оно и вовсе забылось в повседневных делах…

После погрома, когда существованию «Лотоса» угрожала вполне реальная опасность, Юрген снова вспомнил давние опасения. И какая ирония судьбы! Именно Юля, с помощью своего приятеля из СБ спасла тогда «Лотос». Юрген в который раз убедился: сильный организм цепляется за жизнь, даже когда угроза таится в еще неясных переплетениях будущего! Это было прекрасно, это было замечательно, и Юрген решил было, что роковой расклад удалось-таки миновать… На некоторое время он успокоился, но тут начались новые неприятности.

И вот теперь Юрген точно знал: судьбу свою Юля обмануть не смогла… Более того, невольным виновником ее гибели окажется как раз Евгений – недаром Юрген так не одобрял из отношения! Но чем он мог помочь Юле? Обойти судьбу… Астрологу ли не знать, как сложна эта задача!

– «Лотос» распадется, – сказал он Лизе. – Произошло то, чего я боялся: мы не можем переболеть всем, что свалилось на нас и не измениться.

Сообщение не удивило Лизу: она понимала пределы возможного для человеческой психики и умела принимать неизбежное. Но сейчас она видела, что Юргена волнует не только предстоящий конец родной общины…

– Ты еще что-то считал, – сказала Лиза, стараясь держаться спокойно. – Могу я узнать, что именно?

– Можешь, – ответил он. – Но не забывай, что астрологи не имеют права давать мрачные прогнозы, не давая путей выхода.

– Ты о ком? – Лиза все-таки испугалась: каждый в общине был дорог ей, за каждого она боялась и беспокоилась…

– Я о Юле, – ответил Юрген. – Ей предназначено вернуться в мир нормальных людей и погибнуть. Помнишь, я говорил о такой возможности?

Лиза помнила, конечно, но надеялась, что этого удастся избежать.

– Я думала, она обошла это! – с досадой воскликнула она. – Черт возьми…

– Я тоже думал, – отозвался Юрген. – Однако не вышло! Ей предстоит сблизится с этим ее Евгением и очень скоро погибнуть. Вот так…

– Но он ведь любит ее! – возмущенно воскликнула Лиза, словно бы это давало какую-то надежду. – Почему она должна погибнуть?!

Юрген грустно улыбнулся:

– Если бы все было так просто! Да, он любит ее – наверно…

– Точно!

– Ну, пусть точно. Все равно – тем хуже для нее! Он любит ее, но вряд ли понимает… Он заставит ее вернуться в мир нормальных людей – ты представляешь что это значит для эсперки? Она станет его женой, бесплатным консультантом и сексуальным потрясением…

– Разве это плохо? – перебила Лиза.

– Нет, это не плохо, за исключением одного: ее развитие на этом остановится! К сожалению, наша культура не позволяет жене быть впереди мужа, и вряд ли Юля, а тем более Евгений, смогут изменить вековые устои…

«Им не надо менять все устои, – подумала Лиза. – Достаточно изменить их для себя!»

Но вслух она ничего не сказала: в спорах, тем более, с Юргеном, она не была сильна…

– В общем, – продолжал Юрген, – я попробую поискать для нее другой путь… Но не говори ей ничего пока! Страшно заранее осознавать себя обреченной.

С этим Лиза не спорила: страшно! Еще как страшно… И разумеется, никто ничего не скажет Юле, даже если вся община будет знать об этом предсказании…

Но все-таки Лиза не поверила Юргену. Да, конечно, он был магом и астрологом, но Лиза тоже кое-что знала о законах мироздания! Она просто чувствовала, что из-за Евгения ничего плохого с Юлей не случится. Что-то было не так, что-то не сходилось, но Лиза никак не могла понять, что же именно?

* * *

Евгений не собирался делиться Юлей своими проблемами – но как-то незаметно рассказал о предстоящем научном совете, о возможном отстранении от кураторства…

– Что, так серьезно? – со сдержанным сочувствием спросила Юля. – Лиза говорила, что у тебя могут быть неприятности, но я как-то не очень верила в это. Ты же ни в чем не виноват!

– Ну, как не виноват! Есть за что спросить, на самом деле… Например, почему, узнав о недопустимом поведении Ананича, я не пожаловался на него, а занялся «шпионской самодеятельностью». Может быть, доложи я сразу, ничего этого не случилось бы?

– А почему ты не доложил сразу? Ну, когда только узнал?

– А о чем? – противореча сам себе, парировал Евгений. – Ситуация не казалась столь серьезной! Никлас ведь даже спросил у меня разрешения, прежде, чем связаться с вами…

– Но он обманул тебя!

– Да, но… В чем, собственно? Сказал, что перстень принадлежал Сэму, а не Тонечке. Такой мелкий обман – недостаточный повод для жалобы. Вот когда я узнал, что с дневником что-то не то, я уже мог задать ему вопрос официально, так сказать… Но мне хотелось самому убедиться во всем!

– И ты убедился, – вздохнула Юля. – Но пока убеждался, твой предшественник, царство ему небесное, успел натворить очередных глупостей и свалиться с обрыва. Ну, и причем тут ты?! Что, твое начальство этого не понимает?!

– Вот это мне и предстоит узнать, – слегка улыбнулся Евгений. – Завтра вечером.

Юля задумалась: ей очень не хотелось оставлять Евгения одного. Она видела, как он беспокоится, хотя и старается не показывать этого. Но завтра она должна дежурить, и просить кого-то заменить ее не очень удобно.

– Ты не будешь возражать, если я приеду к тебе после работы? – спросила она наконец. – Я постараюсь освободиться пораньше…

Евгений кивнул, стараясь скрыть, насколько же ему этого хочется. Чтобы Юля возвращалась сюда всегда, ждала его из поездок и каждую ночь была рядом… Но он знал, что для нее этого будет мало: никто не сможет заменить ей друзей и магический менталитет «Лотоса». Это даже не обижало – Евгений только боялся, что когда-нибудь в общине появится новый обитатель, и Юля забудет свою нынешнюю «неполноценную» любовь…

Сама Юля о таких вещах пока не думала. Сейчас она была всерьез увлечена Евгением, и не менее всерьез о нем беспокоилась. «Что, если решение научного совета будет отрицательным? Каково придется Евгению?» Эти мысли не оставляли ее даже во время работы, они были непривычно тревожными, и отвлекаясь на них, Юля даже на элементарные приемы обезболивания тратила слишком много энергии. «А каким окажется новый куратор? – помимо воли проскальзывала иногда эгоистичная мыслишка. – Не попадет ли „Лотос“ под излишне пристальное внимание?..»

…Ее отпустили пораньше, и она приехала к Евгению часа за два до названного времени. Возможно, это было не очень хорошо – заставать его врасплох… Ну, что можно сказать, когда человек лежит поперек дивана с совершенно отрешенным взглядом, и всем своим видом напоминает приговоренного к съедению крокодилами?! Собственно, Юля ничего не сказала – Евгений не заметил ее появления, и воспользовавшись этим, она выскользнула из комнаты, снова спустилась на крыльцо и позвонила в незапертую дверь…

Когда Евгений вышел встретить Юлю, он уже успел «надеть лицо», и несчастной у него было только эманация.

– Добрый день! – как ни в чем не бывало сказала Юля. – Тебе привет от наших, от Сэма – в особенности. – Это было некоторым преувеличением, но Юля решила, что так будет лучше. – Между прочим, он скоро сможет работать…

– Рад за него, – коротко ответил Евгений.

«Интересно, кто-нибудь вспомнит, что я спас его от сумасшествия? Или то, чего не произошло, не оценивается?..»

Юля уловила его эманацию и сказала насмешливо:

– По-моему, тебе будет обидно, если тебя не отстранят: ты уже столько раз пережил это мысленно…

– Что совсем не стремлюсь пережить в реальности, – в тон ей ответил Евгений, становясь наконец похожим на самого себя, а не на унылое пугало. – Извини, мне действительно тревожно. Возможно, я роняю себя в твоих глазах, но – что поделаешь?..

Юля представила себе, что делала бы на месте Евгения… и поняла, что он еще хорошо держится. Но как же отвлечь его от грустных мыслей, черт возьми?!

– А ты закончил свою серию картинок? – спросила она наконец. – Ну, где мы статистику набирали?

«Если уж его работа не заинтересует, – рассудила Юля, – то дело действительно серьезное… и надо готовиться к худшему!» Но Евгений мгновенно откликнулся:

– Да, я посмотрел их. И попробовал подобрать формулы. Но получается что-то странное…

Он включил компьютер и вызвал свою пока еще недоделанную «Ауро-Про».

– Вот смотри, – сказал он, зацепляя курсором какой-то символ и вызывая на экран «альбом», – это те рисунки, где еще имеет смысл применять формулу треугольника. Они сходятся к трем разным пределам, можешь посмотреть сама…

Юля, уже помня, как это делается, пролистала рисунки. Их действительно было три, в трех цветовых гаммах: в желтой – нечто вроде солнечных бликов на золотисто-зеленой воде, в малиновой – выразительное переплетение стилизованных растений, и синей – горный пейзаж наподобие рериховского. «Основные цвета аур, – подумала Юля, – все правильно…»

– Что же тут странного?

– Ну, например то, что «синие птицы» сюда не попали, – ответил Евгений. – Хотя среди отобранных тобой картинок нечто подобное было.

– А что, результат должен содержать в себе все исходные картинки? – удивилась Юля.

– Хотя бы намеки на них. А здесь при суммировании что-то теряется безвозвратно, это недопустимо…

Юля задумалась. В том, что говорил Евгений был смысл. Может быть, попробовать исправить картинки «вручную»? А он найдет этому математическое выражение…

Но не тут-то было – рисунки были на редкость устойчивы. Юля подвигала их курсором так и эдак, но существенных изменений не получилось, а действовать наугад ей не хотелось. Что же было неправильно?

Юля попросила Евгения вызвать на экран два рисунка рядом, и погрузилась в созерцание. Горный пейзаж напоминал фон «синих птиц», за одним исключением – он был гораздо статичнее, спокойнее. Может быть, как и в прошлый раз, сместить фокус рисунка? Юля попробовала… Нет, не то, рисунок просто разрушается, становясь уже не горным пейзажем, каким-то вихрем из треугольников. А может быть…

– Жень, – позвала она, – а можно… как бы это выразиться… добавить сюда тревоги, что ли?

Вначале Евгению показалось, что Юля дразнит его: самое время для разговоров о тревоге! Но потом он понял, что она вполне серьезна.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил он, глядя на экран. – Просто смещение фокуса?

– Нет! То есть… – Она помотала головой, стараясь подобрать слова и отчаянно досадуя, что Евгений не телепат и не может видеть ее образы. – Примерно так: на спокойный фон горного пейзажа мы наложим летящих птиц. Это сразу придаст всей картинке тревогу, но сохранит ее… общую стабильность, так что ли? Это, конечно, противоречиво, – Юля слегка улыбнулась, – но ведь психика по определению противоречива: вечная борьба двух полушарий, а также сознания с подсознанием!

Только через несколько секунд Евгений понял, что она сказала. Ощущение близкого открытия поманило его… Он мягко отодвинул Юлю, сел за экран. «Так, добавить птиц…» Он захватил «птиц» курсором, перенес их на «горный пейзаж», подвигал… Юля наклонилась к нему, помогая найти оптимальное положение. Картинка оживилась, стала выразительней…

Евгений вызвал таблицу коэффициентов. Боже! По сравнению с прежним «предельным» порядком бардак получился изрядный! Ну, разумеется, ведь «птицы» – еще только черновик, окончательный вариант для них пока не найден…

– Ну, что, – услышала его мысли Юля, – будем набирать статистику для «птиц»?

– Да, – кивнул Евгений, – сейчас я настрою нужные вариации.

Но он не успел этого сделать: в прихожей зазвонил телефон и почти одновременно запищала лежавшая на тумбочке радиотрубка. Ни тот, ни другой звук не был громким – но Евгений вздрогнул и едва не сбил на пол мышку. Первым его движением было кинуться к телефону, но мгновение спустя он заставил себя успокоиться, сел на диван с трубкой в руках, жестом подозвав Юлю поближе – чтобы избавить себя от необходимости потом пересказывать разговор. Предварительно он взглянул на номер: Веренков звонил из своего кабинета.

– Я слушаю, – ровно произнес Евгений.

«Добрый вечер, Женя, – послышался знакомый голос. – Могу тебя поздравить…»

Юля не знала Веренкова, но сразу очень хорошо представила – или увидела вслед за эманацией? И поняла, что для Евгения он значил гораздо больше, чем просто руководитель…

«Голосование закончилось в твою пользу, – продолжал Веренков. – Но учти: перевес был только в один голос. Полагаю, в мой. Я бы на твоем месте не стал считать такой расклад вотумом доверия…»

Евгений насторожился… и тут же прозвучало еще более неприятное продолжение:

«Я не собирался тебе это говорить, – едва заметно вздохнул Веренков, – ну, да ладно. Надеюсь, это заставит тебя быть разумнее. Имей в виду, – раздельно произнес он, – что едва ли не основным аргументом в твою пользу было отсутствие желающих заменить тебя. Накануне этим поинтересовались, и результат оказался несколько даже неожиданным. Не знаю, честно говоря, с чем это связано: с нежеланием жить в такой глухой провинции или еще с чем-то, – Юле показалось, что он невольно выделил голосом последние слова, – но знай, что если желающие найдутся, то достаточно будет малейшей твоей оплошности… Ты понял?»

– Я понял, – твердо ответил Евгений. – Спасибо вам.

«Не за что, – по голосу Веренкова чувствовалось, что он улыбается. – В любом случае место в институте для тебя всегда найдется. Ты, помнится, говорил что-то о работе по ауристике?»

– Говорил, – Евгений невольно взглянул на экран компьютера. – Я думаю, скоро мы встретимся по этому поводу!

Попрощавшись с Веренковым, он долго не мог снова настроиться на работу. Совершенно неуместная, даже унизительная щенячья радость – надо же, счастье какое, не наказали! – но Евгений ничего не мог с этим поделать…

* * *

На следующий день Евгений просмотрел выбранные Юлей вариации «птиц». Они все были, в общем, похожи друг на друга, поэтому он решил вычислить предел соответствующих коэффициентов и уже вызвал нужную программу… как вдруг неожиданная и великолепная в своей простоте мысль пришла ему в голову: «Птицы – это ведь тот же самый горный пейзаж, только уменьшенный и со смещенным фокусом… А крылья у птиц – то же самое, только еще меньше, и еще более сдвинутое. А перья… и так далее! Это же просто еще один фрактал!»

Евгений вызвал таблицу коэффициентов, и внес поправки, основываясь на только что осознанной догадке. Непонятным оставалось только одно – откуда и под каким углом начинать рисовать «птиц»? Немного подумав, Евгений решил взять интуитивно найденные Юлей параметры.

Машина проработала несколько секунд и выдала на экран… это было нечто! Изумительная, осмысленная и почти законченная ауральная картинка! При том, что она была выбрана не наугад и несла в себе информацию о своем создании!

– Жюли, – непривычно счастливым голосом произнес Евгений, – я не знаю, как мы это сделали, но мы это сделали! Правду говорят, что стресс улучшает сообразительность…

Юля хотела сказать, что черт с ней, с сообразительностью, только не надо стрессов, но радость Евгения захватила и ее.

…Правда, оставался еще один вопрос: как вычислять тот угол, который Юля нашла интуитивно? И какие изменения надо внести в две остальные картинки? Они ведь тоже должны приобрести тревожность, сохраняя общие очертания! Впрочем, Евгений был уверен, что справится с этой задачей…

…Через несколько дней он позвонил Юле в больницу – сказал, что ужасно соскучился, и предложил встретить. Однако по его голосу, даже не просто усталому, а совершенно ошалевшему, Юля поняла, что он нашел нечто интересное! Она ответила, что доберется автобусом, и сурово порекомендовала отдохнуть и прийти в себя до ее приезда. Неизвестно, выполнил ли Евгений ее рекомендацию, но как только Юля вошла, он сразу подвел ее к компьютеру:

– Смотри!

Она посмотрела. Желто-зеленые блики превратились в глубокий – стремительный, если так можно сказать о статичном объекте – раскаленный кратер. Глубина его была настолько ощутимой, что от долгого взгляда начинала кружиться голова. Зеленый цвет, сохраняя свой природный покой, приобрел какую-то непонятную силу…

– Здорово! – восхитилась Юля. – А малиновый?

Здесь тоже появилась динамика. Растения знали теперь, куда они растут, и в этом движении они сталкивались друг с другом – иногда ласково, а иногда и смертельно, причем изломанность синих и красных штрихов неожиданно сливалась в бесконечное тепло основного фона.

– Я подумал, – начал объяснять Евгений, – что должна быть какая-то зависимость от цвета. Самое простое – угол на цветовом круге. Я попробовал… Ну, оказалось, что надо еще учесть трехмерность, но это уже не важно! И получается, что динамика ауральных картинок связана с неким вполне определенным коэффициентом. Я назвал его «коэффициент тревоги» – помнишь, ты говорила?