Текст книги "Ричард III"

Глава 9
Путь к трону (апрель – июнь 1483)

Смерть Эдуарда IV сделала Ричарда очень уязвимым. Его благополучие было хрупким, так как основывалось не на законе или обычае, а на исключениях, сделанных специально для брата короля.

Большая часть земель (т. н. наследство Уорвика) была передана Ричарду в обход законного наследника – Джорджа Невиля. В начале 1483 г. Джордж Невиль серьезно заболел, и врачи советовали родственникам готовиться к худшему. Было ясно, что вопрос о наследстве Создателя Королей очень скоро может встать ребром. При перемене власти могущественный клан Невилей не просто мог, должен был потребовать возвращения «незаконно отнятых» владений. Что касается многочисленных должностей герцога Глостера, то и их новый король мог отобрать в любой момент.

В «подвешенном состоянии» оказался не только герцог Глостер, но и значительная часть аристократов. Эдуард IV умер слишком рано – его старшему сыну (принцу Эдуарду) едва исполнилось двенадцать. То есть в ближайшие шесть-семь лет управлять Англией должен был регент (если таковой будет назначен) или регентский совет.

Между тем обстановка при дворе была отнюдь не спокойной. Напомним, что Эдуард IV передал несколько ключевых постов и значительное количество земель родственникам своей супруги – клану Вудвилей. Пока король был жив, аристократия молчала. В частности, герцог Глостер поддерживал вполне нормальные, доброжелательные отношения с семьей королевы, хотя о родственной любви не могло быть и речи. Возможность побороться за власть превратила скрытую неприязнь в откровенную ненависть.

Вудвилям можно было предъявить очень многое. Ричард Глостер считал их виновными в казни герцога Кларенса (Доминик Манчини писал об этом прямо и недвусмысленно). Ближайший соратник Эдуарда IV Великий Чемберлен лорд Гастингс соперничал с братом королевы Энтони Риверсом за должность капитана Кале. Между Уильямом Гастингсом и сыном королевы от первого брака маркизом Дорсетом существовала неприязнь иного рода – оба они пользовались благосклонностью лондонской куртизанки Джейн Шор (кстати, услугами красотки Джейн не брезговал и сам король). Одного из самых могущественных аристократов герцога Бэкингема фактически насильно женили на сестре королевы. Список обиженных можно было бы продолжить, но, думается, основная тенденция ясна.

Вне всякого сомнения, благополучие Вудвилей зависело от того, смогут ли они сохранить свое положение «за троном». В легальном поле шансов у них было не много. Дело в том, что перед смертью Эдуард IV заявил о желании сделать протектором королевства и опекуном принцев своего младшего брата. Передача фактического правления Ричарду Глостеру лишала Вудвилей большей части влияния. Неудивительно, что они решительно воспротивились.

Как уже было отмечено выше, в начале апреля 1483 г. Ричард был в Мидлхэме. Родственники королевы воспользовались этим обстоятельством, чтобы попытаться захватить власть. Уже на следующий день после смерти Эдуарда в Вестминстере собрался Королевский совет. Теоретически кончина короля должна была повлечь за собой роспуск его Совета. Следующий монарх, или, в нашем случае, протектор, формировал новый состав органа по своему выбору. Ввиду физического отсутствия герцога Глостера продолжение работы старого Совета было допустимо – следовало немедленно позаботиться о похоронах Эдуарда IV. После обсуждения заупокойной церемонии был поднят еще один вопрос: имеют ли члены Совета право обсуждать государственные дела в отсутствие Ричарда Глостера. Вудвили настаивали, что имеют. По свидетельству Доминико Манчини, маркиз Дорсет прямо заявил, что Совет «достаточно могуществен, чтобы принимать решения и обеспечивать их исполнение даже без королевского дяди». В строгом смысле слова это было нарушением закона, но соответствующее решение было принято.

Следующим шагом Вудвилей стало существенное изменение состава Королевского совета. Фактически они сформировали новый орган, лояльный по отношению к их клану. Манчини отмечал, что королева «вовлекла в свою партию многих незнакомцев, и представила их двору, так что они одни должны были управлять публичными и частными делами короны… давать или продавать должности и, наконец, управлять самим королем». Это были архиепископы Кентерберийский и Йоркский, хранитель малой печати и епископ Линкольна лорд Рассел; епископ Эли Мортон[13]13
  Воспоминания епископа Мортона о событиях весны – лета 1483 г. были положены в основу знаменитой «Истории Ричарда III» Томаса Мора.


[Закрыть] и другие. Люди, попавшие в Королевский совет благодаря протекции Вудвилей, естественно, одобряли все их решения.

На родственников королевы работало еще два обстоятельства. Во-первых, Вудвили имели огромное влияние на нового короля. Еще в возрасте трех лет принц Эдуард был отослан в Уэльс в качестве живого символа королевской власти. В 1483-м Эдуард V продолжал пребывать там же. Номинально он возглавлял Совет Уэльса, на самом деле его время было поделено между уроками, играми и, в последнюю очередь, официальными мероприятиями, на которых он должен был присутствовать. Необходимо подчеркнуть, что окружение принца состояло почти исключительно из родственников его матери. Именно в них он привык видеть своих опекунов, друзей и самых верных сторонников. В Уэльсе известие о смерти короля было получено 14 апреля. Юного короля немедленно начали готовить к путешествию в Лондон.

Во-вторых, маркиз Дорсет занимал должность коменданта Тауэра, т. е. фактически контролировал хранящуюся там королевскую казну и запасы оружия.

Добившись численного преобладания в Совете, Вудвили начали проводить свою политику. Они настояли на том, чтобы Совет разрешил вооружить флот для защиты английского побережья. Под давлением Вудвилей должность адмирала была передана брату Елизаветы – сэру Эдуарду Вудвилю. Наконец, уже без санкции Совета Эдуарду Вудвилю была вручена значительная часть королевской (т. е. государственной) казны. Таким образом, «партия королевы» получила средства «на черный день» и возможность в случае крайней необходимости действовать силой.

Показательно, что в официальных документах апреля 1483 г. обязательно присутствовали имена маркиза Дорсета (его неизменно называли «единоутробным братом короля») и графа Риверса («единоутробный дядя короля»). Ричард Глостер, напротив, не упоминался ни разу. Наконец, заседания Королевского совета стали проводиться в присутствии королевы-матери, как будто она уже была регентом.

Если это был не переворот, то что-то очень на него похожее. Финальной точкой стало принятие решения о коронации Эдуарда V 4 мая 1483 г. С юридической точки зрения, коронованный монарх считался совершеннолетним, и деятельность протектора должна была автоматически прекратиться.

А что же герцог Глостер? Почему он бездействовал? Все очень просто – его попросту «забыли» известить и о кончине Эдуарда IV, и о последней воле короля. Гонец из Лондона прискакал в Мидлхэм только ближе к двадцатому апреля. Важно подчеркнуть – это был не чиновник, а личный посланец лорда Гастингса.

Мы знаем, что Уильям Гастингс не входил в «партию королевы». Его совершенно не устраивала перспектива подчиняться Вудвилям, лишиться должности капитана Кале, а может быть и части владений. Союз с Ричардом Глостером казался ему куда более предпочтительным. Неудивительно, что Гастингс буквально умолял герцога Глостера немедленно прибыть в Лондон в сопровождении как можно более внушительного эскорта.

Стоит отметить, что действия Вудвилей казались неправомочными не только лорду Гастингсу – та же точка зрения присутствует и в сочинениях современников (в частных письмах, работах Доминико Манчини и Кройлендского хрониста).

Можно представить себе чувства Ричарда, когда он в один день узнал о смерти любимого брата; о том, что ему фактически завещано управление Англией; и, наконец, о том, что регентства ему, возможно, уже не видать. Выскочки Вудвили, буквально поднятые Эдуардом IV из грязи, осмелились не посчитаться с последней волей короля и вознамерились захватить власть.

Реакция герцога Глостера должна была оказаться крайне неприятной для родственников королевы. Однако в первые дни Ричард действовал под влиянием гораздо более сильного чувства – горя. По данным Кройлендской хроники и Джона Росса, после получения вестей из Лондона герцог Глостер облачился в глубокий траур и немедленно направился в Йорк. Туда же было приказано прибыть всем окрестным дворянам. В кафедральном соборе города прошла пышная заупокойная служба, затем все дворяне принесли клятву верности Эдуарду V.

Уже из Йорка Ричард направил членам Королевского совета довольно резкое послание. Герцог Глостер писал, что намерен всеми силами служить юному монарху, но он никогда не позволит делать того, что противоречит английским законам и воле покойного короля Эдуарда. Это было официальное предупреждение, и оно оказалось действенным. Манчини подчеркивал, что «письмо произвело огромное впечатление на членов Совета. Те, кто до того благоволили к герцогу в сердцах своих, так как верили в его честность, теперь стали поддерживать его открыто и громко. Так что все прямо говорили, что герцог должен возглавить правительство».

Тем временем из столицы продолжали прибывать письма от лорда Гастингса, который настойчиво советовал Ричарду поторопиться. Свои услуги предложил и еще один аристократ – Генри Стаффорд герцог Бэкингем. Ричарда Глостера и Генри Стаффорда многое объединяло. Они были почти ровесниками (Бэкингем на три года младше); оба возводили свой род к Эдуарду III; оба, мягко скажем, недолюбливали Вудвилей. Наконец, Бэкингем увяз в сложнейшей земельной тяжбе за наследство рода де Боханов. Выиграть процесс без вмешательства очень могущественного покровителя было почти невозможно. Вероятно, герцог Глостер пообещал передать Бэкингему земли Боханов в обмен на поддержку.

В 20-х числах апреля Ричард Глостер наконец получил первые официальные известия из столицы. Это было приглашение присоединиться к кортежу, который должен был доставить Эдуарда V в Лондон.

К слову сказать, обсуждение размера королевского эскорта едва не привело к нешуточной ссоре. Вудвили желали, чтобы король прибыл в столицу в сопровождении как можно более внушительного отряда. Помимо прочего это гарантировало, что никто не сможет силой вывести Эдуарда V из-под контроля материнского клана. Лорд Гастингс, естественно, настаивал на небольшой свите. Он даже пригрозил, что немедленно покинет Совет и удалится в Кале.

Важно отметить – Гастингс оказался далеко не единственным членом Совета, не пожелавшим облегчать положение Вудвилей. Кройлендский хронист писал: «наиболее мудрые» пришли к мнению, что «братьям и дядям короля с материнской стороны ни в коем случае не следует разрешать влиять на действия юного монарха до тех пор, пока он не достигнет возраста мужества». Иными словами, клану королевы так и не удалось приобрести большинство в Совете, аристократы решительно предпочитали герцога Глостера. В итоге Елизавета Вудвиль была вынуждена уступить – эскорт Эдуарда V был ограничен относительно скромной цифрой в 2000 человек.

Последовавшие за этим события были вполне предсказуемы. Благополучие, процветание, вся будущая жизнь Ричарда Глостера зависела от того, сможет ли он контролировать Эдуарда V. Достигнуть цели можно было только одним способом – Вудвилей следовало лишить власти (должностей, мест в Совете и т. д.) и, что гораздо важнее, доступа к юному монарху. А теперь зададимся вопросом – каким образом в эпоху гражданских войн можно было убрать с дороги сильный и исключительно амбициозный клан, уже протянувший обе руки к короне? Разумеется, силой.

Итак, в соответствии с официальной договоренностью герцог Глостер со своими людьми должен был встретить юного монарха на пути в Лондон, чтобы вместе отправиться в столицу. Что же произошло на самом деле? К сожалению, точной информацией современные историки не обладают.

Известно, что 29 апреля Ричард Глостер и герцог Бэкингем прибыли в городок Нортгемптон, расположенный в 100 километрах от Лондона. Они планировали увидеть там короля, но нашли только его дядю лорда Риверса и несколько других придворных. Они объяснили, что Нортгемптон слишком мал, чтобы вместить и свиту короля, и людей герцога Глостера. Поэтому было решено, что Эдуард V проедет немного дальше – в Стони-Стратфорд.

Все это выглядело весьма подозрительно. Нортгемптон был далеко не самым большим городом, однако помещений в нем хватало. Во всяком случае, всего через день в городке без особенных затруднений расселились и сопровождавшие протектора, и почти все, кто был с Эдуардом V. Что касается Стони-Стратфорда, то он был расположен не «немного дальше», а на 20 километров ближе к Лондону. Иными словами, юный король уже проделал 1/5 пути к столице. Возникает логичный вопрос: почему?

Ричард не стал поднимать панику и устраивать ночную погоню за королевской свитой. Вместо этого он пригласил лорда Риверса разделить ужин с ним и с герцогом Бэкингемом. Однако перед рассветом дом, в котором остановился Энтони Риверс, был окружен, а сам лорд арестован (вероятно, до выяснения всех обстоятельств).

С первыми же лучами солнца (т. е. примерно в 4 утра) герцоги Глостер и Бэкингем во весь опор помчались в Стони-Стратфорд. Несмотря на спешку, они застали короля… уже сидящим в седле и готовым немедленно отправиться дальше. Стало ясно, что дожидаться протектора никто не собирался. Вудвили снова вели двойную игру, и это не прибавило Ричарду добродушия. Разумеется, внешне все выглядело вполне благопристойно. Герцоги почтительнейше склонились перед монархом и принесли ему клятву верности.

Почти сразу же вскрылась настоящая причина спешки. Накануне из Лондона прискакал сводный брат Эдуарда V – Ричард Грей. Именно после его приезда королевский кортеж неожиданно покинул Нортгемптон и ускоренным маршем двинулся к столице. Вывод, как говорится, напрашивался. Не только Ричард, но и все авторы текстов, написанных «по горячим следам», полагали, что Грей привез приказ королевы Елизаветы – Эдуард V должен быть доставлен в столицу до того, как герцог Глостер успеет его перехватить.

По-видимому, Энтони Риверса оставили в Нортгемптоне, чтобы выиграть время. По словам Манчини, «лорд Риверс всегда считался добрым, серьезным и справедливым человеком». Добавим, что он был обаятелен и умен, прекрасно сражался на турнирах, покровительствовал ученым и гуманистам (в частности, при его поддержке Кэкстон основал первую в Англии типографию). Наконец, в отличие от других представителей клана Вудвилей, лорд Риверс был в хороших отношениях с Ричардом. Он даже назначил герцога Глостера одним из своих душеприказчиков. Словом, лучше его никто не смог бы усыпить подозрения протектора. Увы, затея не удалась.

Получив доказательства заговора, герцог Глостер приказал арестовать Ричарда Грея и одного из наиболее стойких приверженцев Вудвилей Томаса Вогана. Эдуард V попытался протестовать. Тогда герцог Глостер пояснил, что Ричард Грей, маркиз Дорсет и Энтони Риверс не только хотели лишить Ричарда поста протектора, но и составили заговор против его жизни. Герцог просто вынужден был отдать распоряжение об их аресте. Можно представить, насколько эти обвинения шокировали юного короля. Эдуард V заявил, что лорд Ричард Грей и его дядя Риверс – его друзья, и он им вполне доверяет. Заступничество юного монарха было очень трогательным, но к его словам не прислушались. Конечно же Ричарду не удалось переубедить племянника, но он смог уговорить его вернуться в Нортгемптон и подождать развития событий.

Теперь давайте попытаемся разобраться, что же произошло в Стони-Стратфорде на самом деле. Защитники Ричарда III потратили немало сил, чтобы доказать – заговор против жизни герцога Глостера действительно существовал. Однако, несмотря на все старания, ричардианцам не удалось отыскать ни одного документа, доказывающего, что Вудвили намеревались напасть на Ричарда Глостера или подослать к нему убийц. Они безусловно сделали все, чтобы герцог не получил доступа к реальной власти. Вполне вероятно, родственники королевы намеревались в будущем лишить его части должностей и возможно даже части владений, но жизни Ричарда ничто не угрожало. В конце апреля 1483 г. положение Вудвилей было очень непрочным. Путем интриг, подтасовок и умолчаний им почти удалось прийти к власти, но именно почти. Даже простое подозрение в убийстве протектора лишило бы их всякой поддержки, более того, могло спровоцировать новый виток гражданской войны. Откровенно непопулярный клан попросту не мог себе позволить прибегнуть к силе – в вооруженном противостоянии у них не было никаких шансов.

По-видимому, Ричард выдумал заговор Вудвилей, чтобы оправдать свои действия. Необходимо подчеркнуть – никаких законных оснований для взятия ближайших родственников короля под стражу не было. То, что королевский кортеж не дождался протектора, было неприятно, но на аресты сюжет определенно не тянул.

Так, собственно, в чем было дело? Почему Елизавета Вудвиль хотела, чтобы ее сын был как можно скорее доставлен в Лондон? И отчего герцог Глостер так занервничал? Еще в первых работах ричардианцев можно найти следующую версию – Эдуарда V хотели как можно быстрее короновать (как вариант еще на подступах к столице), чтобы юридически прекратить полномочия протектора. Эта версия кажется несколько надуманной. Да, коронованный монарх формально считался совершеннолетним, но помазание не делало его способным управлять страной. К тому же дата коронации уже была назначена. Ее можно было слегка отодвинуть, но именно слегка. В рамках предложенной ричардианцами теории герцог Глостер исступлённо боролся за то, чтобы побыть регентом несколько недель, а то и несколько дней. Это чистой воды абсурд.

Подчеркнем, в конце апреля вопрос о регентстве уже потерял актуальность. Всем было ясно: управлять государством будет тот, кто получит возможность физически контролировать двенадцатилетнего короля. Если бы Вудвилям удалось опередить Ричарда Глостера, Эдуард V был бы помещен под охрану материнского клана. Вудвили вряд ли смогли бы править самовластно, но сохраняли за собой львиную долю государственного «пирога». В реальности все сложилось иначе – короля заполучил Ричард Глостер, теперь он мог действовать от имени Эдуарда V.

Весть о произошедшем в Стони-Стратфорде достигла Лондона ночью 30 апреля. Вудвили среагировали исключительно эмоционально и попытались сколотить вооруженный отряд, чтобы отбить короля силой. Однако из этой затеи ничего не вышло. По свидетельству Манчини, ни один аристократ не выразил желания выступить против протектора.

Родственникам королевы оставалось либо признать свое поражение, либо бежать. К сожалению, и с бегством возникли проблемы. Вполне логично было бы воспользоваться для этой цели флотом, который собирал брат королевы Эдуард Вудвиль. Увы, адмирал Англии отбыл буквально накануне, на всякий случай захватив с собой вверенную его попечению часть государственной казны.

В итоге королева решила прибегнуть к проверенному средству. Ей уже удалось «пересидеть» реставрацию Ланкастеров в 1470–1471 гг. в Вестминстерском аббатстве. Теперь она вновь укрылась под спасительными сводами. Вместе с Елизаветой отправились ее дочери, младший сын (принц Ричард), старший сын (маркиз Дорсет), брат (епископом Солсбери) и самые верные из сторонников. Вудвили устраивались в Вестминстере надолго – туда до утра перетаскивали вещи, мебель и… то, что осталось от королевской казны.

Разумеется, после всех этих событий обстановка в столице стала несколько напряженной. Действия герцога Глостера одобрили далеко не все. Многие лорды вооружили своих сторонников, что называется, на всякий случай. Наиболее решительные поспешили выразить свою лояльность королеве. В частности, канцлер Англии архиепископ Йоркский явился в Вестминстер и передал Елизавете Вудвиль большую государственную печать.

Партии протектора было необходимо срочно объяснить, что происходит. Утром 1 мая лорд Гастингс собрал лордов, чтобы заявить – на самом деле герцог Глостер действовал в интересах юного монарха. В Стони-Стратфорде он, возможно, отчасти превысил свои полномочия, но участь арестованных будет решать только Королевский совет. Тогда же пришло и открытое письмо Ричарда Глостера.

Этот документ может служить отличным примером черного пиара. Ричард расширил и доработал версию, озвученную еще в Стони-Стратфорде. Членам Совета, лондонским ремесленным и торговым корпорациям, наконец, всем желающим сообщалось, что Вудвили – это главные, извечные враги короля. Они были плохими советниками для Эдуарда IV, поощряли его беспорядочный образ жизни и, в конце концов, довели государя до смерти. Теперь они еще и сговорились умертвить протектора. Юного монарха необходимо во что бы то ни стало изолировать от разлагающего влияния материнской родни. То, что сделал Ричард Глостер, «было совершено для его безопасности, а также для блага короля и королевства».

Несмотря на очевидные преувеличения, эти обвинения не были откровенной ложью. Вудвилей, конечно, нельзя назвать плохими придворными, но они никак не вписывались в образ «добрых советников». Как любые фавориты и выдвиженцы они яростно добивались должностей и пожалований, не отличались излишней щепетильностью, наконец, готовы были потакать любым прихотям и слабостям Эдуарда IV. В Средние века люди были убеждены, что советники монарха должны вести себя совершенно иначе – заботиться в первую очередь о благе королевства и охранять сюзерена, в том числе от него самого. В глазах Ричарда, как, впрочем, и в глазах большинства англичан, Вудвили действительно были виновны – они были самыми близкими людьми короля, но не отвадили его от дурных привычек, не сохранили его здоровье, не уберегли, и именно поэтому не имели морального права воспитывать юного Эдуарда V.

Критика родных королевы пришлась по душе и простым лондонцам, и аристократам, и большинству членов Королевского совета. Всем казалось, что герцог Глостер будет хорошим наставником для молодого короля, ведь он всегда действовал как должно. Ричард был безупречно верен старшему брату, больше того, он-то как раз давал правильные советы, например, уговаривал не прекращать войну во Франции. Все помнили, что герцог храбро сражался с шотландцами, не участвовал в интригах, был верным семьянином, не любил ни слишком пышных праздников, ни шумных попоек. Неудивительно, что уже к вечеру лорд Гастингс отправил протектору радостное известие – Вудвили временно нейтрализованы, а столица с нетерпением ожидает прибытия юного короля и его опекуна.

Прекрасным индикатором колебаний общественного мнения могут служить действия канцлера Англии. Напомним, что ночью 30 мая архиепископ Йоркский передал Елизавете Вудвиль большую королевскую печать. Однако уже к полудню он понял, что сотворил изрядную глупость, вернулся в Вестминстер и забрал печать обратно. Для самого канцлера эти метания имели крайне неприятные последствия – в конечном итоге он лишился должности.

Итак, первый удар был нанесен и первая победа одержана. Герцог Глостер мог спокойно везти Эдуарда V в Лондон. После арестов в Стони-Стратфорде Ричард счел разумным вернуться с королем в Нортгемптон, где они оставались до 2 мая. Торжественный въезд в столицу теперь был назначен на 4-е число, т. е. на тот день, когда, по замыслу Вудвилей, должна была состояться коронация. Разумеется, церемония была отложена.

В этой связи возникает вопрос: желал ли Ричард сам получить корону? В тот момент – вряд ли. Об этом свидетельствуют несколько обстоятельств. Прежде всего, по дороге в Лондон герцоги Глостер и Бэкингем оказывали королю все необходимые знаки почтения. Тюдорианцы полагают, что это была всего лишь игра на публику. Допустим, но существуют как минимум два доказательства того, что Ричард пытался наладить отношения с племянником.

Первое – это чудом сохранившийся клочок пергамента, на котором оставили свои автографы юный Эдуард V, Ричард и лорд Бэкингем. Сверху весьма коряво, неуверенно, зато заглавными буквами написано «Эдуард Пятый», ниже следуют девиз и подпись герцога Глостера, а еще ниже – девиз и подпись Бэкигнема. Вглядываясь в этот документ, мы словно видим двух могущественных лордов, играющих с двенадцатилетним мальчиком. Формально – он их господин, на самом деле ребенок, который пишет с трудом и пока даже не выбрал себе девиз.

Во-вторых, одно из первых распоряжений Ричарда как протектора касалось Джона Джеффри – воспитателя принца Эдуарда. Явно по просьбе племянника герцог Глостер приказывал епископу Херефорду подыскать для Джона Джеффри богатый и не слишком обременительный приход.

Конечно же, за несколько дней дядя и племянник не могли стать друзьями. В сущности, они были почти незнакомы (принц Эдуард с трех лет жил в Уэльсе). Тем не менее весной 1483 г. Ричард Глостер делал все, чтобы заполнить лежавшую между ними пропасть. Автору представляется, что в эти дни Ричард искренне желал исполнить волю покойного брата, стать главным советником, покровителем и защитником юного короля.

Герцог Глостер привез короля в Лондон 4 мая. Эдуарда V встретили со всей возможной торжественностью, после чего проводили в епископский дворец, располагавшийся во дворе собора Святого Павла. Сам Ричард разместился неподалеку в принадлежавшем ему доме на улице Бишопсгейт.

Первым делом Ричард Глостер поспешил успокоить общественное мнение – он собрал всех духовных и светских лордов, чтобы они принесли королю клятву верности. Затем был созван Королевский совет. Необходимо подчеркнуть – Ричард пригласил не только тех, кто входил в Совет при Эдуарде IV, но и лордов, недавно введенных в него по настоянию Вудвилей. Успех такой политики был очевиден. Герцога Глостера единодушно утвердили в должности протектора. С этого момента все акты, создававшиеся от королевского имени, содержали приписку: «По совету нашего дорогого дяди герцога Глостера, протектора и защитника нашего королевства на время нашего несовершеннолетия».

Помазание Эдуарда V было назначено на 24 июня. Также было решено изменить место пребывания юного монарха – епископский дворец был не слишком велик, поэтому Эдуарда V переселили в Тауэр. Напомним, что в XV столетии крепость использовалась прежде всего как королевская резиденция. Никаких мрачных ассоциаций этот переезд вызвать не мог. На 25 июня был запланирован созыв Парламента, которому надлежало утвердить все решения нового царствования.

Как обычно, при смене правительства произошли перестановки, но они оказались минимальными. Архиепископ Йоркский, столь неосмотрительно доверивший Елизавете Вудвиль большую королевскую печать, лишился поста канцлера. На его место был назначен епископ Линкольна Джон Рассел, ранее бывший хранителем малой королевской печати. Несколько других чиновников также продвинулись на ступеньку вверх. Бэкингем получил власть над Уэльсом, но это была естественная плата за его поддержку. Гастингс и его сторонники упрочили свое положение, «поделив» между собой должности, принадлежавшие родне королевы.

Стоит отметить, что в течение нескольких дней клан Вудвилей был почти полностью нейтрализован. Сколько-нибудь серьезную опасность мог представлять только маневрировавший у британских берегов флот Эдуарда Вудвиля. Однако с ним справились без единой стычки. Протектор заочно лишил брата королевы должности, провозгласил изменником и объявил награду за его голову. При этом всем матросам и офицерам, добровольно покинувшим бывшего адмирала, предложили полную амнистию. Результат не заставил себя ждать – сэр Эдуард сохранил всего два корабля и вынужден был укрыться во владениях герцога Бретонского. Сын королевы маркиз Дорсет сумел тайно покинуть Вестминстерское аббатство и бежать на континент, но также был объявлен вне закона.

Еще раз подчеркнем, все меры, касающиеся ущемления прав Вудвилей, встречали полное одобрение членов Королевского совета. И все же протектор почти наверняка был разочарован. По-видимому, отправляясь в Лондон, Ричард ожидал в случае успеха получить власть равную королевской. Большинство членов Совета, напротив, полагали, что управление будет коллегиальным. Первое же серьезное обсуждение продемонстрировало эту разницу. Герцог Глостер потребовал, чтобы арестованным 30 апреля было предъявлено обвинение в государственной измене, но натолкнулся на серьезное сопротивление. Члены Совета совершенно справедливо отметили, что во время событий в Стони-Стратфорде Ричард еще не был утвержден в должности, следовательно, о предательстве не может идти и речи. Герцогу Глостеру удалось добиться лишь продления срока заключения Вудвилей.

Дебаты спровоцировал и вопрос о продолжительности регентства. Лорды Гастингс, Бэкингем и другие сторонники протектора полагали, что Ричард должен сохранить власть вплоть до совершеннолетия Эдуарда V. Это решение поддержали епископы, заседавшие в Королевском совете. Но нашлись и те, кто высказался против. В итоге вопрос о регентстве решили отдать на усмотрение Парламента.

Было очевидно – протектор желал большего, но к середине мая всем начало казаться, что политический кризис миновал. Аристократы отсылали домой вооруженные отряды. В столицу постепенно съезжались желающие присутствовать на коронации. В частности, 5 июня прибыла супруга Ричарда. Маленького сына протектора решили пока не привозить в столицу – у Эдуарда было слишком слабое здоровье. С Елизаветой Вудвиль велись переговоры – вдовствующую королеву уговаривали выйти из убежища. Начались выборы в Парламент.

Однако это была всего лишь иллюзия. Главные участники политической драмы готовились продолжить борьбу за власть. 10 июня Ричард Глостер отправил в Йорк послание, содержание которого стало бы полной неожиданностью для большинства членов Королевского совета. Протектор просил верных горожан как можно скорее прислать в столицу вооруженный отряд. Королева и ее родня якобы вновь составили заговор против жизни герцога Глостера. Больше того, они замыслили «разрушить мир и лишить прав собственности всех имущих и уважаемых людей и северян, и жителей других частей королевства». К 18 июня отряд йоркцев должен был достигнуть Понтефракта и там ожидать распоряжений протектора.

По-видимому, события развивались куда стремительнее, чем планировал Ричард. 13 июня, т. е. даже до того как гонец герцога Глостера прибыл в Йорк, прямо во время заседания Совета в Тауэре протектор приказал арестовать лорда Гастингса, герцога Стенли, епископа Мортона и Томаса Ротерхэма архиепископа Йорка. Что именно произошло в Тауэре в пятницу 13-го, никто точно не знает. Единственное развернутое описание событий можно найти в «Истории Ричарда III» Томаса Мора. Но историки давно установили – великий гуманист писал не историю, а нравоучительную драму, поэтому огромное большинство деталей он попросту выдумал для создания драматического эффекта.