Текст книги "Мальта"

Госпитали и госпитальеры

Несмотря на европейскую славу, кавалерам Мальтийского ордена приходилось быть осторожными во внешней политике и по-прежнему бороться за собственные права. Выигранные битвы некоторое время ограждали победителей от натиска турок и приносили ощутимую выгоду в материальном плане. Будучи грозной силой на поле боя, дерзкие и агрессивные рыцари отступали перед натиском римской курии, где им напоминали об основной миссии, ради которой братство утвердилось на Мальте. Забота о страждущих оставалась если не главной, то существенной частью его деятельности. Госпитали устраивались всюду, где бы орден ни находился, и всегда были прекрасно оборудованы.

Главная больница Мальты изначально носила название «Сакра инфермерия». Те, кто изумлялся контрасту скромного фасада и немыслимого богатства интерьеров, видимо не были знакомы с рыцарскими традициями и не отличались наблюдательностью. Внешняя простота, отличавшая все орденские здания, неизменно дополнялась внутренней роскошью, от которой рыцари не желали отказываться, несмотря на данный обет бедности. Госпиталь располагался недалеко от гавани, что значительно облегчало доставку больных с кораблей. Оправдывая свое название, он заключал в себе лечебное учреждение, где содержались обычные больные, приют для подкидышей, а также дом для умалишенных и умственно неполноценных. Согласно давнему обычаю еду пациентам подавали в серебряной посуде, впоследствии переплавленной в слитки по приказу Наполеона. Зимой холодные стены согревали драгоценные гобелены; летом ковры заменялись полотнами живописца Маттио Прети.

Сакра инфермерия. Гравюра, XVI век

В одном из отделений больницы, лазарете для инфекционных больных, особенно нуждались местные жители, поскольку на засушливой Мальте, при недостатке питьевой воды регулярно вспыхивали эпидемии. Самая сильная из них в 1675–1676 годах свирепствовала 9 месяцев и унесла около 11 тысяч жизней.

За организацию работы госпиталя по традиции отвечал глава французского языка. Занимаемая им должность главного инфермемария (санитара) появилась еще в родосский период, а на Мальте превратилась в одну из наиболее почетных. Огромные палаты вмещали до 4 тысяч больных и нуждающихся в уходе, причем рыцари не отказывали ни местным, ни тем, кто приезжал в Сакра инфермерия из других стран. Сюда поступали подкидыши, бродяги или просто ослабевшие от голода и несчастий люди, правда лишь взрослые мужского пола. Для экстренных случаев служащие всегда держали свободными две койки, стоявшие в главном зале около алтаря и в хирургическом отделении.

Мальтийский госпиталь состоял из двух залов различной величины. Последний, как и больница именовавшийся Большим (позже Старым), в 1660 году был отреставрирован и после значительного увеличения стал одним из самых грандиозных больничных помещений Европы. В преображенном виде его длина составляла 155 м, ширина – 10 м, потолок поднимался на 10-метровую высоту. В огромной, хорошо освещенной комнате свободно размещались сотни коек. Столь же обширное пространство занимали палаты в подземельях, устроенные во время ремонта под главным залом. Большая часть подвалов отводилась под склады. Рядом с больничным имуществом находились палаты, отведенные для бесправных членов общества, о которых рыцари заботились весьма своеобразно: 109 коек стояли в комнатах, куда никогда не проникал солнечный свет. Тем не менее это были далеко не самые худшие залы, ведь еще ниже, на втором подземном уровне находилась лечебница для психических больных. «Дом сумасшедших» представлял собой небольшое, вырубленное в скале помещение с 36 специально оборудованными лежаками.

Во все времена независимо от обстоятельств госпиталь являлся основным элементом деятельности ордена, недаром полностью гроссмейстер именовался титулом «слуга нищих Христа и настоятель госпиталя Иерусалима». Посещая больницу в определенные дни, руководитель братства проходил через палаты, разговаривал с больными, по старинному обычаю раздавал пищу из своих рук.

Большая палата Большого госпиталя

Великого магистра обычно сопровождали эконом и глава французского языка. В обязанности последних входил ежедневный обход; эконом не только проверял служащих, ведь врачи и санитары должны были всегда быть на местах, но и отвечал за своевременность подачи еды, чистоту постельного белья, надлежащий уход за больными. Духовные нужды страждущих удовлетворялись с помощью проповедей священника.

Соответствующую должность занимал человек, которому полагалось контролировать соблюдение диеты, а также следить за тем, чтобы пациенты принимали только назначенные медиками лекарства. Делопроизводством в госпитале занимался немалый штат клерков. Кроме того, специально обученный человек пробовал на вкус вновь поступавшие вина, и, если они оказывались плохими, с поставщика требовали другую партию. Обслуживающему персоналу жалованье выдавали деньгами и основными продуктами питания: мукой, пшеницей, солью.

Благодаря аккуратному ведению бухгалтерии потомки смогли составить мнение о состоянии главной больницы Мальты в разные времена. Так, к 1737 году здесь имелось 563 койки, хотя в особых случаях их число увеличивалось до 914. Не слишком опасные инфекционные больные и страдавшие острыми недугами лежали по одну сторону Большой палаты, а хроническими – по другую. В последние годы столетия наземные постройки были дополнены небольшими палатами. Своеобразные боксы занимали монахи и пациенты с заразными заболеваниями, например туберкулезом или дизентерией. Специальные пристройки, или фаланги, предназначались для наблюдения за венерическими больными. Сложные для того времени операции проводились в двух хирургических палатах.

Отличаясь пристрастием к порядку, госпитальеры требовали того же от больных, поэтому при обходе им, как и служащим, полагалось быть на своих местах. Написанные крупным шрифтом правила внутреннего распорядка развешивались на видных местах. Ко всем, кто не хотел подчиняться больничным законам, то есть шумел, играл в карты или шахматы, принимались строгие меры, вплоть до изгнания. С целью соблюдения чистоты еда и питье подавались больным в серебряной посуде, что не касалось преступников и рабов, которым приходилось довольствоваться оловянной.

Мальтийский госпиталь снабжался белым и красным вином с Сицилии. Больным разносили еду дважды в день, предлагая куриный бульон, травы, рис, мясо голубей, говядину, телятину, дичь, яйца, молоко, печенье, хлеб и, конечно, фрукты. Подкидышей кормили козьим и ослиным молоком, сывороткой. Установленная для каждого диета зависела от состояния больного. По старой традиции пациенты получали намного лучшую пищу, чем обслуживающий персонал. Только в редких случаях, например когда кавалер заболевал или начинал терять силы, великий магистр лично выдавал разрешение временно кормить его более обильной гостевой едой. Справедливости ради стоит заметить, что рыцари исполняли свой долг по отношению к больным неохотно, считая госпитальную повинность утомительным и очень неприятным занятием.

История орденского странноприимного дома завершилась в 1798 году, когда Валлетта почти без боя сдалась армии Наполеона. После того как рыцари покинули остров, госпиталь был преобразован в обычную больницу и в таком качестве существовал до начала следующего века, когда Мальта стала британской колонией. Незадолго до того именно здесь хирург Дэвид Брюс сделал полезное открытие, обнаружив возбудителя средиземноморской лихорадки в селезенке человека.

Посвящение орденских сестер великим магистром Хьюгом Лубенксом де Вердалем

По окончании Первой мировой войны Большой госпиталь утратил медицинское значение и со временем превратился в музей.

В пору частых столкновений с турками орденские медики специализировались на травмах. Тогда открытые раны заливали кипящим маслом бузины или прижигали с помощью раскаленного железного прута. Позже на смену варварским приемам пришел метод французского полевого хирурга Амбруаза Паре, лечившего подобные травмы смесью яичного желтка, розового масла и скипидара. Его пациенты поправлялись быстрее и не испытывали сильных болей. В свое время его методику применяли мальтийские врачи. Помимо операций, хирургам вменялись в обязанности проверка вина для перевязок, лечение пациентов с венерическими заболеваниями, наблюдение за рыцарями, не пожелавшими ложиться в больницу. Неотложную помощь оказывал медбрат – помощник хирурга, остававшийся на ночь в госпитале. Опытным докторам помогали проходившие стажировку полевые цирюльники, – так в Средневековье именовали военных хирургов.

Всем поступавшим в госпиталь надлежало составить завещание обязательно в присутствии настоятеля и двух свидетелей. Среди прочих условий в документе имелась запись о том, что пациент выделяет определенную сумму денег на проведение заупокойных месс и отпущение грехов. При обычных обстоятельствах покойников хоронили на больничном кладбище. После 1676 года, с развитием анатомии и выходом соответствующих указов, мертвые тела начали вскрывать, а изучение этой ранее запрещенной науки для каждого врача являлось обязанностью. Тогда же в Сакра инфермерия открылась кафедра анатомии и хирургии, которую возглавил молодой врач, кавалер Джузеппе Заммит, бывший личным врачом пяти великих магистров.

Примерно через полвека на средства ордена в Италии стажировался Габриель Хенин, после того назначенный руководителем кафедры анатомии и хирургии. Он прославился по всей Европе как превосходный хирург, легко справлявшийся с катарактой, мастерски проводивший трепанацию черепа для лечения вдавленных переломов. К концу столетия при госпитале работал анатомический театр, просуществовавший до немецкой бомбардировки 1942 года.

Большой госпиталь в настоящее время

Орден иоаннитов всегда был самостоятельной военно-политической организацией и, по сути, являлся суверенной державой. Уже в первые годы монашеское братство существовало по четко разработанным правилам и пользовалось всеми светскими правами, то есть имело право обмениваться послами и заключать договоры с другими государствами. Устав ордена окончательно сформировался еще на Родосе. В 1753 году основным учредительным документом стала так называемая конституция папы Бенедикта XIV. Через 20 лет папский указ дополнился кодексом Рогана, названным по имени создателя, великого магистра Эммануила де Рогана-Полдю. Не утратив изначальной сути, этот документ и сегодня остается руководством для всех членов ордена. На закате своей мальтийской истории кавалеры по-прежнему считали себя воинством Христовым и вели «борьбу за славу Бога и католическую веру», что подтверждал знак креста, украшавший все виды рыцарской одежды.

Когда численность ордена перешла все мыслимые пределы, капитул решил разделить его на составные части по национальному признаку. Образовавшиеся таким образом 8 языков объединяли выходцев из Прованса, Оверни, Франции, Италии, Арагона с Каталонией и Наваррой, Кастилии с Португалией, Германии, Англии с Ирландией и Шотландией. В царствование Генриха VIII англичане, перестав быть католиками, вышли из братства. Позже выходцам из туманного Альбиона разрешалось вступать в англо-баварский язык, учрежденный на территории Германии.

Короли и богатые феодалы жертвовали госпитальерам деньги и земли, из которых со временем образовались командорства, отчислявшие в орденскую казну часть доходов. Рыцарь, управляющий этим подразделением, носил титул командора. Группы командорств именовались бальяжами, а те составляли приорства и великие приорства, объединенные в соответствующие нации. Командорства могли сдаваться в аренду с целью получения налога за пользование землей – респонсии.

Великий магистр избирался пожизненно, имел решающий голос во всех орденских делах, осуществлял назначения на должности, присваивал почетные звания. Обладая широкими правами, он отчитывался в своих действиях только папе, хотя не мог не считаться с решениями Священного капитула (конвента). Утвержденные им законы и рекомендации исходили из положений католического права. Древние правила дополнялись или упразднялись в зависимости от условий, вслед за какими-то событиями либо в связи с обстоятельствами. Со сменой эпох изменялись взаимоотношения ордена с другими государствами и организациями. Не вечными оказались и дарованные папами привилегии, которых за долгую историю братства накопилось немало.

Гроссмейстеру разрешалось каждые пять лет выделять командорство кому-нибудь из рыцарей, взимая респонсию и самовольно распоряжаясь полученными деньгами. Исполнительную власть в ордене осуществлял подчиненный капитулу совет, состоящий из великого магистра, столпов (глав языков), приоров и бальи. Носители всех этих титулов были кавалерами Большого креста. В отличие от малого, серебряного, полагавшегося каждому посвященному рыцарю, он был золотым и носился на цепи из того же металла или на черной ленте. Над Большим крестом обычно располагались дополнительные символы, например золотая корона и родовой герб. С середины XVII века серебро в малых крестах заменила белая эмаль, а углы стали украшаться рисунками, преимущественно с изображением лилий.

К посвящению в рыцари допускались только члены утвержденных языков. Прежде чем начать подготовку к вступлению в братство, кандидат вносил в казну пассаджо, как в Средневековье называли сумму, которую рыцарь получал от паломника за охрану на пути в Иерусалим. Приезжая на Мальту 12-летним подростком, будущий иоаннит три года служил пажом гроссмейстера, а затем возвращался домой. Отметив 16-летие, он вновь прибывал на остров, чтобы в течение двух лет постигать премудрости бытия госпитальеров. Когда испытательный срок заканчивался, кандидат навещал семью и заодно успевал послужить в свите своего короля. Вместе с благоприятным отзывом о службе он обретал надежду на вступление в Мальтийский орден. Церемония посвящения проходила в Валлетте, в церкви приорства, и всегда начиналась с отпущения грехов. Держа в руке горящую свечу как символ благочестия, посвящаемый слушал мессу, затем приводился к причастию, отвечая на вопросы о наличии жены, долгах, доказывал, что не является рабом. Если ответы не вызывали сомнения, священник провозглашал юного рыцаря «служителем господ бедных и больных», а затем возлагал на его плечи красную мантию с восьмиконечным мальтийским крестом.

Наибольшими преимуществами в организации обладали так называемые рыцари по праву, занимавшие самые высокие должности. Перед вступлением в орден каждый из них доказывал свое благородное происхождение по 8 поколениям. Вдвое больше голубой крови требовалось от немцев и вдвое меньше – от испанцев и итальянцев.

Кираса мальтийского рыцаря

Рыцарями по милости становились простолюдины, принятые в организацию в виде исключения за ратные подвиги. В то время как орденские священники (капелланы) занимались духовными делами, менее почетную, военную, службу несли оруженосцы (позже донаты), а еще более низменные обязанности лежали на плечах братьев-хозяйственников. Донатов отличал одноименный знак в виде полукреста без верхней ветви. В мальтийский период членами ордена также являлись рыцари благочестия, от которых не требовались монашеские обеты. Кресты благочестия нередко вручались женщинам.

Первые 5 лет каждый рыцарь жил в общежитии (оберже), ежедневно съедая вместе с братьями положенные 400 г мяса, 6 хлебцев и запивая скудную трапезу кружкой вина. В праздник надоевшее мясо заменялось рыбой и яйцами. Орденское одеяние почти не изменилось со времен Жерара де Торна: мальтийские кавалеры носили красный супервест, черный орденский плащ и красивые доспехи под названием «кираса рыцаря».

Известные своим вздорным нравом братья нередко ссорились между собой. Для разрешения внутренних конфликтов в ордене имелся собственный суд, работавший на основе выборных коллегий различного уровня. Вначале спорный вопрос решался 7 простыми рыцарями, составлявшими эгар (от франц. egard – «внимание»). Незаконченное дело передавалось в усиленный эгар, где заседали 14 судей. Если вердикт вновь не устраивал истца или ответчика, состав суда увеличивался втрое. Рыцари не казнили своих братьев и не желали, чтобы преступник томился за решеткой. Самым строгим наказанием было исключение из ордена, о чем мог объявить лишь эгар бальи, но его решение считалось окончательным. Разжалованный госпитальер снимал форму, отдавал кресты и, склонив голову, публично признавал вину. Каждый изгнанник имел право вернуться, о чем нужно было попросить собрание, куда грешник являлся с веревкой на шее, в платье мирянина, а иногда и в рубахе, надетой на голое тело. Вслед за покаянной речью следовало повторное, чаще положительное посвящение, которое непременно сопровождалось фразой: «Прими во второй раз ярмо Господа нашего, ярмо, носимое легко и радостно, да поможет оно спасению твоей души!».

Давая обеты, рыцарь отказывался от собственного «я», соглашаясь стать «одним из многих», сильным, но незаметным среди других элементом мощной военной организации. От него требовалось беспрекословное подчинение даже в тех случаях, когда от личной инициативы зависели жизнь и существование ордена. Известны случаи, когда братья, рискуя жизнью, спасали целые города, но суд за нарушение приказа приговаривал героев к изгнанию.

Первое посвящение проходило в виде торжественной церемонии, после подачи письменного документа, долгого ожидания вердикта, многолетнего послушничества, исполнения временных обетов. Согласно уставу здоровый телом и духом юноша допускался к торжественному обету, если был рожден в законном браке, не претендовал на орденскую собственность, не обвинялся высшим церковным судом в ереси или безнравственности, никогда не совершал убийства, коим не считалось уничтожение врага на поле боя. О желании стать рыцарем по праву претендент заявлял в свой приорат или непосредственно великому магистру. Разрешение на послушничество выдавалось тому, кто мог доказать, что никогда не отступал от католической веры и стремится в братство, имея добрые намерения. Последнее означало, что будущий рыцарь не испытывает материальных затруднений, свободен от брачных уз, клятв, обид и обязательств перед родными. В определенных случаях освободить от каких-либо жизненных затруднений мог великий магистр. Личность кандидата подвергалась тщательной проверке: собирались отзывы из всех епархий, где он жил более одного года. Помимо происхождения, для будущего рыцаря многое значили черты характера, репутация, общественное положение, уровень образования.

Послушнику надлежало изучить историю, устав и законы ордена, которые осваивались под надзором опытного брата. Старшие помогали совершенствоваться в таких добродетелях как трудолюбие, смирение, любовь к ближнему. После принятия временного обета «Всемогущему Богу» полагалось строго исполнять все, что говорилось на церемонии: «жить в бедности, целомудрии и послушании каждому начальнику, которого даст мне святой орден. Да помогут мне в том непорочная Богоматерь и святой Иоанн Креститель». Рыцарь временного обета имел одинаковые со всеми права, исключая право избирать.

Колокольня в Большой гавани

Когда срок послушничества истекал, претендент допускался к вечному обету, в торжественной обстановке давая клятву исполнять послушания. Личная собственность нового брата переходила к ордену, поскольку он утрачивал право владеть, распоряжаться и пользоваться как своим, так и чужим имуществом. Член ордена мог заниматься военным делом или выбрать другое подобающее занятие, мог надеяться на получение должности, правда с разрешения руководителей, ведь безропотное подчинение составляло суть послушания – одного из трех главных обетов. Выполняя обет бедности лишь внешне, рыцари соблюдали клятву целомудрия, которая обязывала не только обходиться без супруги, но и блюсти душевную чистоту.

Собор Святого Иоанна

Залитая жарким мальтийским солнцем торговая улица Валлетты своим видом иллюстрирует Библию. Подобное впечатление складывается благодаря неуместному, хотя и ставшему привычным за многие века соседству главной городской церкви и заполненного лотками пространства перед ее входом. Вокруг кафедрального собора Святого Иоанна с раннего утра кипит шумное торжище. Десятки магазинов с застекленными витринами наперебой заманивают проходящих мимо туристов.

Небольшую площадь перед фасадом облюбовали уличные торговцы, разложившие свой нехитрый товар под яркими зонтиками. Наспех сколоченные прилавки, жалкий ширпотреб, многоликая толпа, лавочники с хитрыми лицами выглядят так, словно только что изгнаны Христом из храма. Впрочем, в столице Мальты это случается каждый день: в полдень, когда слышится удар колокола на башне собора, площадь стремительно пустеет.

Главный храм страны по традиции располагается в центре столицы. Наделенный статусом кафедрального, собор Святого Иоанна стал главным святилищем Мальтийского ордена. Великолепие его интерьеров резко контрастирует с внешней суровостью. Являясь самым значительным памятником острова, сегодня он одинаково интересен с точки зрения истории, искусства и архитектуры. Величественное здание ошеломляет величиной, готическими формами и особенно изысканным декором стен, покрытых похожей на лепнину резьбой по камню. Огромный и торжественный храм царит над всей округой, отвлекая внимание от мирской суеты.

Собор Святого Иоанна

Кафедральный собор Валлетты всегда был предметом гордости и неустанной заботы рыцарей. Преподносить богатые подарки и пополнять его казну считалось долгом вновь избранного гроссмейстера и каждого рыцаря после принятия обета или повышения в ранге. Современники отмечали особую щедрость великих магистров, правивших один за другим братьев Рафаэля и Никола Котонеров; их символика в изобилии украшает стены собора. Благодаря великому магистру Грегуару Карафе в храме появился алтарь из мрамора и бронзы. Роскошный подарок был сделан в 1685 году, и тогда его стоимость составляла более 4 тысяч золотых эскудо. Раймонд де Переллос заказал в Голландии гобелены, исполненные по работам великих живописцев Питера Пауля Рубенса, Никола Пуссена и Маттио Прети. Можно только удивляться, как служители смогли сохранить все эти, а также привезенные с Родоса вещи в условиях присутствия захватчиков. Ценность скопившихся за три века сокровищ была настолько велика, что в свое время мальтийский собор называли одной из самых богатых католических церквей.

Храм проектировал и строил Джероламо Кассар на средства, предоставленные великим магистром Жаном де Ласкарисом-Кастелларом. Зимой 1573 года здание было торжественно освящено. Вначале по-монашески скромный фасад украшала единственная изящная деталь – балкон, нависающий над входом и опирающийся на коринфские колонны. В орденские времена портал служил трибуной, откуда великие магистры обращались к народу во время церковных праздников, а герольды громким криком извещали народ об избрании гроссмейстера. Каждую из двух квадратных башенок на фасаде некогда венчал тонкий восьмигранный шпиль, что придавало церкви сходство с замком. Теперь наверший нет, поскольку священники сняли их тотчас после первого налета немецкой авиации, когда опасности подверглись не только детали, но и все здание.

Сегодняшний облик храм обрел через много лет после строительства. Пользуясь рисунками и помощью итальянских мастеров, жители сами украсили священный дом, покрыв узорами гладкие каменные стены. От посетителей главного храма Мальты, как, впрочем, и любого католического собора, требуется определенный внешний вид. Недопустимы, например, голые ноги и обнаженные плечи, хотя женщинам разрешаются брюки, непокрытая голова и блузки с короткими рукавами. Местным эти правила знакомы, а туристки могут сменить шорты на юбки, выдаваемые служителями на входе. Будучи истинными мальтийцами, священники взяли на себя заботу о гостях, предоставляя каждому из входящих экскурсовода, причем совершенно бесплатно.

В пышном убранстве собора выразилась не индивидуальность зодчего, а общие черты характера кавалеров из разных языков. Украшая свои приделы, выделенные капитулом в 1604 году, они явно соревновались в богатстве. Произведения искусства собирались по всей Европе и были настолько совершенными, что удовлетворяли самый взыскательный вкус. Однако наибольшей ценностью являются мастерски исполненные скульптуры, украшающие надгробия великих магистров. В кафедральном соборе Святого Иоанна покоятся все главы ордена, исключая предателя Гомпеша, сдавшего Валлетту французам.

Центральный зал храма окружают приделы – капеллы, или часовни, распределенные между нациями по старшинству. Каждый из них посвящен святому, признанному покровителем данного языка. Небольшие комнаты, предназначенные для уединенных молитв и хранения реликвий, принадлежат братьям из Прованса, Оверни, Франции, Италии, Арагона с Каталонией и Наваррой, Англии, Германии, Кастилии, Леона и Португалии. Ближняя к алтарю издавна именуется капеллой мадонны Филермо. В старину здесь хранилась одна из реликвий ордена, вывезенная с Родоса древняя византийская икона. На самом деле никто не знает, откуда у госпитальеров появился столь древний образ, но почитался он наравне с рукой святого Предтечи. Предания гласят, что живописная Мадонна спасла многих мальтийцев от чумы во время страшной эпидемии 1592 года. Утраченная после ухода рыцарей, эта икона уступила место другой, чуть менее ценной, но тоже изображающей Деву Марию. Раньше она принадлежала итальянскому языку и была подарена мальтийскому отделению ордена родственниками Грегуара Карафы.

Часовню мадонны Филермо отличает богатое убранство: украшения из золота и серебра являются прекрасной оправой для священных реликвий. Большие серебряные ворота таят в себе немало легенд, и одна из них связана с наполеоновскими временами. Как известно, французы настолько активно занялись грабежом храмов, что не заметили, как однажды их опередили местные. Мальтийцы, конечно, не собирались осквернять свою церковь, а всего лишь постарались защитить ее сокровища. Узнав о предстоящем рейде, они пришли прежде солдат и успели за ночь выкрасить драгоценные створки черной краской, отчего те стали выглядеть как чугунные.

В часовне Арагона находится самый эффектный памятник собора – надгробие великого магистра Никола Котонера. Исполненная скульптором Доменико Гвиди в Риме, композиция была переправлена на Мальту. Мраморный постамент с бюстом гроссмейстера опирается на фигуры двух полуобнаженных мужчин, выполненные из белого мрамора в полный рост. Атланты сгибаются под тяжестью пушек, оружия и военных трофеев. За головой главного героя возвышается пирамида, по обе стороны которой изображены парящие ангелы, причем один из них держит в руках герб рода Котонер.

Левая фигура привлекает внимание необычным для этой местности видом. Ваятель изобразил мускулистого человека с гладко выбритой головой и длинным чубом. Такую прическу в свое время носили запорожцы, к которым госпитальеры не имели никакого отношения. По предположению экспертов, моделью для левого атланта послужил польский князь Радзивилл, попавший в плен к туркам, а затем освобожденный рыцарями и какое-то время живший на Мальте.

Микеланджело да Караваджо. Смерть Марии. Фрагмент, 1605–1606

Самая крупная капелла собора – Оратория – в настоящее время является музеем. Ее устройство связано с созданием правого крыла, где с начала XVIII века устраивались собрания рыцарей. Обсуждение текущих дел проходило под звуки одного из трех органов: два других инструмента изначально располагались над алтарем. Помимо богатого убранства, в капелле представлен единственный живописный шедевр Мальты – полотно «Усекновение главы Иоанна Крестителя» кисти Микеланджело да Караваджо. Герой картины почитался христианами как предшественник Иисуса Христа, возвестивший приход мессии. Орден начал существовать под знаком этого святого, и не случайно именно ему посвятили рыцари свой первый большой храм.

Своеобразная манера великого итальянца отразилась в работах не только итальянских, но и западноевропейских мастеров. В XVII веке его искусство стало синонимом свободного творчества, хотя жизнь самого художника зависела от покровителей и обстоятельств. Творческую зрелость Караваджо характеризуют монументальные полотна, написанные для римской церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Центральное полотно воспроизводит самое значительное событие из жизни апостола Матфея – призвание, которое на картине Караваджо происходит в мрачном полуподвале с голыми стенами и деревянным столом. Поместив рядом со святым людей из уличной толпы, автор дерзко нарушил канон, зато создал эмоциональное, глубокое по смыслу и превосходное по технике произведение. Необычный драматизм картины заставлял иначе отнестись к знакомой евангельской легенде: сделав простого человека участником таинства, Караваджо показал вторжение света истины в самые низы жизни.

Полотно «Святой Матфей и ангел» было отвергнуто заказчиками, которых покоробил плебейский вид апостола. Позже знатоки по достоинству оценили умение мастера находить соотношение между патетикой и вызывающим натурализмом в деталях.

Гармония, казалось, несовместимых элементов составляет одну из характеристик оригинального стиля Караваджо. Столь же стройное сочетание присутствует в скорбной алтарной композиции «Положение во гроб». Нарочито грубый простонародный облик героев здесь подчеркивает глубину драматического пафоса. Воспроизведенную Караваджо сцену смерти Марии в одноименной картине также отвергли святые отцы, зато по представлению Рубенса купил герцог Мантуи.

Высокая патетика и потрясающая живописная энергия отличают последние работы живописца. Композиция «Усекновение главы Иоанна Крестителя» была написана в 1608 году для кафедрального собора Валлетты, где и находится по сей день. В палитре созданной следом картины «Погребение Святой Лючии» господствуют темные тона, возникшие под влиянием столь же мрачных ощущений художника. Почти все пространство полотна занимает группа людей, собравшихся у каменной стены, чтобы совершить скорбный ритуал – предать земле тело замученной женщины, которую впоследствии объявят святой. К сожалению, полотно сохранилось плохо, но неповторимый почерк великого итальянца прослеживается довольно четко.

Микеланджело да Караваджо. Погребение Святой Лючии, 1608

Караваджо редко обращался к портретному жанру, хотя персонажи его картин всегда исполнялись с натуры и представляли собой индивидуальные, глубоко продуманные образы. Одним из немногих произведений этого жанра стало изображение гроссмейстера Алофа де Виньякура в полном рыцарском облачении. Вопреки ожиданиям, художник представил главу Мальтийского ордена не мудрым правителем, а самодовольным, жестоким человеком, отвернувшим от зрителя сытое, не освященное разумом лицо.