Текст книги "Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара"

§ 38

Редактор, виновный в неисполнении своих обязанностей, перечисленных в § 13 и § 14, приговаривается к тюремному заключению или денежному штрафу

§ 39

Тот, кто возьмется воздействовать на редактора, издателя или его представителя предложением своих услуг, обещаниями выгоды, допуская тем самым формирование духовного содержания газеты, противоречащего § 13 и § 14, будет посажен в тюрьму или оштрафован за подкуп прессы.

§ 40

(1) Тот, кто возьмется воздействовать на редактора, издателя или его представителя, угрожая им убытками, что повлечет за собой формирование духовного содержания газеты, противоречащего § 13 и § 14, будет посажен в тюрьму или оштрафован за попытку насилия над прессой.

(2) В том случае, если подобное насилие над прессой произойдет из-за профессиональной нерадивости редактора, наказанием будет служить тюремное заключение сроком не ниже трех месяцев.

§ 41

В случаях, указанных в §§ 38–40, наряду с заключением в тюрьму может осуществляться поражение в гражданских правах.

§ 42

Тот, кто назовет себя редактором, не будучи при этом занесенным в профессиональные списки, приговаривается к выплате штрафа в сумме до 150 имперских марок или к заключению под стражу.

§ 43

Запрещение издателю заниматься его деятельностью по причинам, указанным в §§ 37, 39, 40, может быть вынесено службой занятости через органы управления, подчиненные земельному праву.

ШЕСТОЙ РАЗДЕЛ

Заключительные постановления

§ 44

Постановления, которые ограничивают деятельность законодательных органов, не должны находить себе применения согласно §§ 31–35.

§ 45

(1) §§ 7–8 Имперского закона о прессе от 7 мая 1874 года, опубликованные в сборнике имперских законов на стр. 65[250]250
  Reichgesetzblatt S. 65.


[Закрыть], не должны действовать применительно к политическим журналам и газетам.

(2) Поскольку Имперский закон о прессе касается в остальных своих постановлениях деятельности ответственного редактора, то упоминающийся в данном законе в § 20, часть 1, и § 21 редактор рассматривается в качестве ответственного редактора.

§ 46

Имперский министр народного просвещения и пропаганды может согласовывать данные постановления с другими министрами и с действующим правом.

§ 47

То, когда этот закон вступит в силу, решается министром народного просвещения и пропаганды.

Берлин, 4 октября 1933 Имперский канцлер Адольф Гитлер Имперский министр народного просвещения и пропаганды Др. Геббельс

Приложение 3
Тридцать военных статей для немецкого народа[251]251
  Перевод Е. Г. Кормилицыной.


[Закрыть]

Й. Геббельс Берлин, 1943 г.

Перед вами военные статьи для немецкого народа, находящегося в состоянии самой решительной и судьбоносной борьбы за всю нашу историю. В ходе этой борьбы неисчислимое количество лучших представителей немецкого народа отдали свои жизни, будучи на фронте и в тылу, за свободу и будущее. За это борются миллионы мужественных немецких солдат на всех военных направлениях, во имя этого трудятся в тылу в неустанной готовности миллионы прилежных мужчин и женщин – дома, на фабриках, на производстве, в бюро и лабораториях, на полях и пашнях.

Эти статьи должны стать завещанием павших живущим, борющимся и работающим, подтверждением ценности их высокой жертвы. Всем же медлительным и нерешительным пусть они послужат суровым напоминанием и строгим вызовом.

Статья 1

Все может быть возможным в этой войне, кроме того, чтобы мы капитулировали и согнулись перед мощью врага. Тот, кто об этом говорит, а также думает, совершает тем самым трусливое предательство своего народа, его права на жизнь и должен быть со стыдом и позором исключен из рядов борющихся и работающих.

Статья 2

Мы ведем эту борьбу за наше право на жизнь. Если мы его добьемся, то сумеем в сравнительно короткое время преодолеть убытки и страдания, обусловленные войной, противопоставив им нашу совместную национальную мощь. Проигрыш стал бы концом нашего народа и его истории.

Статья 3

Эта война является оборонительной. Она была навязана нам нашими врагами с целью исключить всякую возможность национальной жизни и развития. В том случае, если бы им удалось добиться этого, сегодняшнее поколение потеряло бы все то, чего добились до него неисчислимые немецкие поколения в своей жизненной борьбе, длившейся тысячелетия. Все то, что они построили в своем усердии, трудном и полном жертв. В заключительной главе истории нашего народа были бы отражены наши бесчестье и позор.

Статья 4

Как и любая другая война, эта тоже несет с собой бесчисленные опасности и риск. Пусть каждый думает о том, что любая опасность и любой риск преодолимы, если им противостоит такой великий народ, как немецкий, не оставляющий неиспользованной ни единой возможности, с таким сильным и целеустремленным руководством, как в этой войне.

Статья 5

Если все немцы будут думать и действовать как лучшие сыны своего народа, руководствуясь соображениями общественной пользы, то мы определенно выиграем эту войну Если бы, напротив, мы утеряли этот дух общности, как это сделали лентяи, трусы и нерешительные люди, все было бы давно потеряно. Исход войны целиком и полностью зависит от духа общности нашего народа.

Статья 6

Общественный дух характеризуется тем, что тот, кто, как немцы, заявляет о жизненном праве своего народа, должен также быть верен его жизненным обязанностям. Уже в мирной жизни, при нормальных обстоятельствах, каждый вынужден будет обходиться без общественной помощи и поддержки, взяв на себя весь груз забот и задач. Насколько больше чувствуется эта поддержка во время войны.

Статья 7

Каждая рекомендация, приходящая от врага, является по сути проверкой нашей морали. Враг, также как и мы, желает одержать победу. Все, что он говорит и делает, должно служить тому, чтобы ввести нас в заблуждение хитростью и захватить врасплох коварством. Тот, кто слушает врага и используемые им лицемерные аргументы, тот предает свой народ в минуту высшей опасности. Даже неосведомленность не может освободить его от заслуженного наказания.

Статья 8

Молчание является основной заповедью ведения войны. Лишь немногие посвящены в военные тайны. Они представляют собой оружие в борьбе нашего народа за жизнь и, поэтому ничего не должно разглашать врагу ни при каких обстоятельствах. Бесчестно и вредно для всеобщего блага путем распускания слухов вынуждать собственное правительство к тому, чтобы оно открыто давало объяснения по вопросам важным и даже решающим в военном плане, поскольку это будет использовано врагом и причинит большой вред нашему народу

Статья 9

Во время войны речь идет о проявлении таких качеств, как ум и совесть. Во многих случаях сведения не могут быть оглашены без того, чтобы дать весьма ценную подсказку врагу, но случается, что даже доброжелатели это не всегда понимают. Именно в этом состоит претензия войны на доверие нашего народа, доверие, продемонстрированное им через неисчислимые проявления мужества, отваги и дальновидности. Всезнайки могут вас критиковать лишь потому, что вы обречены на молчание. Если бы вы могли говорить, вы бы сразу опровергли их.

Статья 10

В этой войне есть только одно, чего мы никогда не сможем потерять, – это наша свобода, залог нашей жизни и нашего будущего. Все остальное восполнимо, хотя бы и ценой сложных, длительных усилий. Потеря нашей свободы, напротив, привела бы к потере как материальной, так и духовной собственности, принадлежащей как нашему народу в целом, так и каждому гражданину в отдельности. Итак, если потребует война, мы должны использовать все, что мы имеем, и все, чем мы являемся, для того чтобы сохранить и защитить то, без чего мы не смогли бы жить как народ и как личности. Имеется в виду наша свобода.

Статья 11

Это старый политический трюк ведения войны – отделить народ от его правительства, с тем чтобы сделать его неуправляемым и тем самым обезоружить. Этот трюк, если бы он удался с нами, стал бы единственным средством, с помощью которого враг сумел бы нас одолеть. Тот, кто поддастся на эту вражескую хитрость, является либо дураком, либо предателем. Он подвергает опасности нашу победу, за которую отдали жизни солдаты и приняли смерть герои. Из-за отсутствия верности этот человек оказывается за пределами воюющего фронта. Ни одно наказание не может считаться достаточно суровым, для того чтобы привлечь его к ответственности.

Статья 12

Разгневайтесь на тех «благоразумных», которые пытаются заслужить ваше доверие лицемерными словами, подрывая вашу стойкость потоком пустых фраз и слухов. Точно проверяйте сказанное ими, и вы поймете, что не мудрость, а враждебность выступают их советчиками. Они хотя и всезнайки, но никоим образом не люди дела. Если бы они таковыми являлись, они заняли бы военные посты на фронте или в тылу, чтобы внести свой вклад в приближение победы.

Статья 13

Тот, кто говорит о войне и ее перспективах, должен таким образом подбирать слова, как если бы его слышал враг, поскольку во множестве случаев он действительно слышит. Любой непродуманный оборот речи с нашей стороны дает ему смелость и силу и служит тем самым делу продления войны. Дурное настроение и злость на те или иные проявления войны имели бы иногда под собой почву, если бы они не делались второстепенными по сравнению с великой народной судьбой, которую мы сегодня проживаем.

Статья 14

Помогайте всем, кто нуждается в помощи, насколько это только возможно. Если действенная помощь не может быть оказана во время войны, то не смущайтесь, поскольку она может быть оказана после победы. Победа является предпосылкой национального возрождения, которое снизит весь ущерб войны. Чем больше жертв приносилось и приносится для войны, тем фанатичнее следует верить в победу, работать и бороться во имя нее. Война требует самой серьезной жертвы – вашего понимания.

Статья 15

Требуется, чтобы каждый подробно ознакомился со своими обязанностями, расписанными в законах и постановлениях. Тот, кто не ознакомится с законами и постановлениями из-за небрежности или забывчивости, нанесет тем самым такой же ущерб, как если бы он это сделал злонамеренно. Уже из этих соображений он не может рассчитывать на снисхождение. Война – серьезная вещь, которую каждый должен воспринимать так серьезно, как она того заслуживает.

Статья 16

Со временем привыкаешь даже к войне. Мы должны каждый день и час бороться против того, чтобы привычка к войне привела к рутинному выполнению наших военных обязанностей. То, что является для нас привычным, через несколько десятилетий станет предметом гордости для наших детей и внуков. Когда вы перестанете сталкиваться с тяготами, которые нам готовит долгая война, то увидите и оцените ее в совокупности как самое великое и героическое переживание в истории нашего народа. Не забывайте об этом в однообразии будней.

Статья 17

Все, в том числе и война, когда-нибудь закончится. Мы только должны заботиться о том, чтобы она закончилась счастливо для нас. Этого мы можем достичь прежде всего благодаря спокойствию и стойкости сердца. Победит тот народ, который обладает этими добродетелями в большей степени.

Статья 18

Нет более глупой ситуации, чем та, когда руководство лучше своего народа. То, что вынужден переносить каждый в отдельности, может иногда в материальном плане быть тяжелее. Но тяжелее всего все-таки груз ответственности, поскольку заботы, которые он с собой несет, не исчезают никогда. Не будьте несправедливыми и не судите исходя из сиюминутного дурного настроения о вопросе, во многом не поддающемся суждению непричастных к нему.

Статья 19

Не менее неуважительным является убеждение, что одна часть народа ведет войну, а другая только наблюдает. Эта не война режима или вермахта, а война народа. Тот, кто остается в стороне от этого, лишь доказывает тем самым, что он не в ладу со своим рассудком. Он – военный паразит, который существует благодаря страданиям и трудам, которые взяли на себя другие. Если другие станут рассуждать и действовать так же, как он, мы проиграем войну. В интересах тех, кто добросовестно относится к своим обязанностям, манкирующий ими должен быть призван к порядку.

Это необходимо сделать непосредственно для военной пользы и общественной морали.

Статья 20

Подобно тому, как на войне имеются ордена и знаки отличия для тех, кто особенно отличился при исполнении своего воинского долга, так тем, кто пренебрегает своими военными обязанностями, должны выноситься выговоры или, в зависимости от обстоятельств, они должны подвергаться суровым наказаниям. Невыполненная обязанность в условиях военного времени гораздо страшнее таковой в мирных условиях. Каждый немец сегодня живет по военным законам. Имейте в виду, что суровые наказания предусмотрены также за проступки, которые не воспринимались бы так трагично в мирных условиях. Во время войны их можно отнести к позорнейшим преступлениям, поскольку они ставят под угрозу победу и, следовательно, заслуживают самого строгого осуждения.

Статья 21

Солдат умирает на фронте во исполнение своего долга. Он может потребовать смертельного приговора для того, кто в тылу саботирует войну или ставит под угрозу ее исход. Фронт имеет на это право с позиции военной морали тех, кто защищает Родину. Они не должны терять уверенности в том, что их спина прикрыта. Тот, кто своим антиобщественным поведением в тылу крадет у воюющих эту уверенность, заслуживает сурового наказания, которого потребует для него в своих мыслях солдат.

Статья 22

Дисциплина является основной добродетелью как на фронте, так и в тылу. Только железная сплоченность поможет нам преодолеть огромную проблему, которую поставила перед нами война. Нарушение дисциплины является нарушением военной морали и направлено против всех военных законов. Любое нарушение нашего единства во время войны является преступлением против народа. Возможность того, что мы в конце концов победим, – в тесной сплоченности и жесткой решимости нашего народа.

Статья 23

Никто не имеет право жаловаться на ограничение своей личной свободы, обязательное в условиях войны. Какое значение это имеет по сравнению с тем фактом, что неисчислимое количество мужчин, даже женщин и детей вынуждены брать эти лишения на себя, подчас расставаясь с жизнями!

Статья 24

Война требует от нас полной отдачи по отношению к ней и к своим обязанностям. Все, что осталось нам от мирной жизни, должно рассматриваться как подарок и исключение из правил. Мы не должны забывать о том, что рано или поздно мы можем оказаться перед необходимостью отказаться и от этого. На этой войне мы боремся не за сохранение нынешнего положения, а за восстановление мира. На войне действует закон: следует отдать в залог то, что ты желаешь спасти.

Статья 25

Из того, что жертвуется во имя свободы, ничто не может иметь чрезмерную цену. Все, чем мы владеем, мы получили и построили, будучи свободным народом. Без свободы это все потеряло бы свой смысл, свою цель и свою способность к существованию. Для нации намного лучше выйти из войны свободной, хотя и нищей, чем несвободной при кажущемся отсутствии потерь в своих владениях. Свободный народ может получить и отстроить заново все то, что он потерял, защищая свою свободу Несвободный народ теряет все то, что он сберегал в борьбе, а также способность вернуть это когда-либо назад.

Статья 26

Личный долг во время войны может выражаться даже в том, что некоторым из вас придется отдать свои жизни за то, чтобы сохранить и защитить жизнь своего народа. Как можно не быть готовым на эту высокую и необходимую жертву, не отказаться, если потребуют обстоятельства, от владений и собственности, чтобы служить тем самым победе и обеспечивать защиту своей народной общности! Именно через готовность к самопожертвованию из простой группы людей рождается народ и высшее его проявление – нация.

Статья 27

Сделать нашу нацию свободной, способной к жизни и развитию во всех областях – вот цель нашей политики и войны. Наше поколение должно добиться этой цели благодаря борьбе и серьезному труду. Обстоятельства складываются так, что ее осуществление нельзя перенести на более поздний срок. Либо ее добьемся мы, либо она вообще никогда не будет осуществлена.

Статья 28

Нашему поколению выпали не только особые тяготы, но и особая честь. Если мы победим в борьбе, а мы можем и должны победить, то войдем в историю как поколение увенчанное славой; если мы проиграем, то через столетия последующие поколения, вынужденные нести груз нашего поражения, предадут наши имена презрению и проклятию.

Статья 29

Есть люди, которых это все мало интересует. Я говорю о материалистах, думающих в жизни единственно только о собственном удобстве и наслаждениях и не видящих смысла в выполнении исторических обязанностей. К ним можно относиться лишь с глубоким презрением. Из-за жажды удовольствий они способны поступиться будущим нашего народа. Следует решительно противостоять им там, где они просят слова. Они не понимают предметной дискуссии, поскольку преследуют лишь собственную выгоду. Они действуют по принципу: после нас хоть потоп! Этому настрою, говорящему о бесхарактерности, мы противопоставляем основной принцип, выражающийся в том, что если мы даже должны будем на многие годы отречься от нашего жизненного счастья, то им по меньшей мере будут обладать наши дети и внуки.

Статья 30

В общем, обдумывай все, что ты делаешь и чего не делаешь, что говоришь и о чем молчишь, поскольку ты немец. Верно и непоколебимо верь в фюрера и в победу! Имей в виду, что ты – дитя самого мужественного и прилежного народа в мире, который вынес много несчастий и страданий, для того чтобы прийти к своей цели. Эта цель будет достигнута наперекор всему в том случае, если ты останешься верен тем благородным добродетелям, которые в этом народе сокрыты, если будешь готов в случае нужды пожертвовать на этой войне всем, чтобы обеспечить его свободу и его будущее.

Приложение 4
Военное радио[252]252
  Goebbels J. Die Zeit ohne Beispiel. Reden und Aufsaetze aus den Jahren 1939–1941. Miinchen, 1941. S. 503. Перевод E. Г. Кормилицыной.


[Закрыть]

Й. Геббельс 15 июня 1941 г.

Количество высказанных и не высказанных пожеланий к программе радиопередач приблизительно равно количеству радиослушателей. Поэтому руководство немецкого радио никогда бы не смогло угодить всем. Да, пожелания каждого отдельного человека сами по себе еще очень зависят от ситуации. Находится ли он в печальном и угнетенном состоянии или в радостном и деловитом, он по праву требует, чтобы за его две марки ежемесячной платы программа радиопередач отвечал бы этому настрою соответствующим образом, тактично и с уважением. Его очень злит и раздражает, если ему, погруженному в прослушивание умного литературного произведения, помешает легкая музыка, доносящаяся из соседней квартиры. Возможен вариант, когда в качестве помехи и разрушителя радости будет выступать высокий чин, из чистой мизантропии не допускающий того, чтобы человек отдохнул как он хочет.

Находясь перед угрозой получить многотысячный протест, мы установили, что вообще не бывает радиопрограммы, которая устраивала бы всех. Мы исходили из того, что люди различны по своим задаткам, темпераментам, духовным и интеллектуальным потребностям. Если бы радио желало удовлетворять людей с одними и теми же запросами абсолютно однородными и похожими передачами, такими как, например драматические пьесы или симфонические концерты, было бы самым простым предложить вам усредненную программу. Это, однако, не представляется возможным. Радио рассчитано на весь народ. Его слушатели набираются из самых разных слоев. Они выставляют самые разные претензии, имеют многочисленные потребности, и каждый верит, что именно его нужды являются самыми неотложными и главными, поэтому должны быть удовлетворены в первую очередь.

Мы знаем, какие песни можно спеть, чтобы программа воспринималась народом с удовольствием и с глубоким внутренним участием. Такое бывает в часы больших национальных праздников, во время сообщений из вермахта, фронтовых программ, во время блестящих сообщений об актуальных и всем интересных темах, во время выпусков новостей, во время экстренных сообщений и в других подобных случаях. Однако понятно, что ими одними невозможно заполнить всю радиопрограмму. Это единичные высшие проявления блистательных передач, со своей стороны ограниченных распорядком, который не должен нарушаться с пяти часов утра и до двух часов дня. Программа радиопередач должна соответствовать современному политическому и военному положению. Само собой разумеется, что она не должна быть легкомысленной или даже фривольной, с другой стороны, она не должна быть слишком сложной и перегруженной. Она должна удовлетворять потребность в развлечении и расслаблении, но при этом давать нечто такое, что позволяло бы рассмотреть суть явлений, вместо того чтобы оставаться на поверхности.

Насколько это сложно, мы можем судить по количеству писем, которые приходят к нам после каждой, пусть даже очень осторожной попытки изменения в программе радиовещания. Если мы ориентируемся больше на легкую, развлекательную сторону, то с нами связывается серьезный любитель музыки, который оценивает нас со всей возможной откровенностью: он-де сыт по горло, эта программа недостойна первого в мире по своей музыкальности народа, следовало бы залить уши воском, чтобы наконец спастись от этого нервирующего рева, звучащего из всех громкоговорителей страны.

Если же, напротив, оказать предпочтение возвышенной, серьезной или даже классической музыке, тогда другая часть населения хватается за перо и заявляет прямо и открыто, что невозможно больше слушать только ля-бемоль и ре-бемоль, что в доме радио не имеют представления о потребностях времени, и когда-де снова наконец после всех этих тупых симфоний получится вытребовать музыку, дающую что-то и народу. Никто не хочет слушать возражения, поскольку за каждой позицией что-то есть; и мы оказываемся перед опасностью быть однажды снова «обрадованными» тюками, полными писем, которые выросли напротив друг друга вашими стараниями. Поскольку каждая из этих позиций отстаивается с одинаковым пылом, мы объясняем, что следует добросовестно удовлетворить оба пожелания.

Если бы мы имели в нашем распоряжении дюжину имперских радиостанций для внутренних потребностей, проблема решалась бы очень легко. Можно было бы поставить разные задачи перед разными радиостанциями. Каждый слушатель имел бы возможность выбирать в соответствии со своим вкусом; если ему не нравится передача, то достаточно повернуть тумблер, и он получит то, чего хочет. К сожалению, дела сейчас обстоят не так. Немецкое радио, как и любой другой общественный институт, страдает от недостатка персонала. Большая часть его дикторов, техников и организаторов участвует в пропагандистских кампаниях на фронте. Его музыканты должны рассредоточить свою деятельность между радио, театром, кино и военными мероприятиями. Сюда же следует прибавить, что наши радиостанции выполняют свою работу, будучи загружены работой за границей, о которой немецкая общественность почти не имеет представления и о которой можно будет, по понятным соображениям, говорить лишь после войны. В настоящее время мы транслируем передачи за границу более чем на тридцати языках. Информационные и развлекательные передачи, ежедневно выходящие в Берлине и на сопутствующих станциях, занимают в письменном виде четыре толстых тома. Что касается охраны, работы, организации, техники и персонала, об этом неспециалист вообще не имеет представления. Из этих и некоторых других соображений, которые в настоящий момент учитываются обществом, развитие немецкого радиовещания может проводиться лишь в ограниченном объеме. Исходя из интересов безопасности государства, немецкий слушатель должен ограничить себя, что является сложным, но необходимым условием.

Следует особо отметить в наших дебатах и то, что в нынешней ситуации, развлекательные передачи достойны особого отношения. Это следовало бы сделать из следующих соображений: наш народ сегодня включен всеми способами в военную работу, поэтому он по праву может требовать того, чтобы получать отдых в редкие часы досуга, отвлекаться от трудностей повседневности и находить в легком и приносящем радость развлечении некоторый противовес жестким требованиям времени. Это делается не от легкомысленности или даже фривольности. Это просто попытка компенсировать трудности, попытка, которую следует рассматривать в качестве необходимой. Не беда, что потребность в развлекательных программах сильнее всего находит выражение со стороны фронта; это не умаляет военный подвиг. Число философов, спокойно и со стоицизмом разделяющих героическую судьбу нации, в нашем народе тоже ограничено. Наши солдаты и рабочие, когда это требуется, сражаются и работают со всем энтузиазмом. Но остаток дня они хотят провести счастливо, преисполнившись радости, которая, как это ни абсурдно, может быть и во время войны. По вечерам они сидят в бункерах, полевых лагерях, бомбоубежищах, казармах. У них нет ни времени, ни досуга слушать длинную, сложную музыку. Они пишут письма домой или читают, развлекаются или просто ждут, но попутно они хотели бы послушать немного музыки, легкой, расслабляющей, тихой музыки, которая ни к чему не обязывает, которая, напротив, прерывается лишь шутками и смешными рассказами. Кто откажется предоставить им это невинное удовольствие, кто может фарисейски утверждать, что сам не испытывает подобных потребностей?

Во время войны наш народ наделе доказывает свой положительный настрой. С опущенными головами не выигрывают битвы! Когда год тому назад, по вечерам, во время западного наступления, после тяжелых и кровавых боев в полевых квартирах передавались по радио или проигрывались на граммофонах вальсы, танцевальная и опереточная музыка, этого не понял бы лишь тот, кто не знает солдатской души. Когда экипажи наших самолетов после тайных налетов на Англию просматривают по ночам шкалу приемников в поисках чего-то легкого и развлекательного, это лишь является знаком того, что самое твердое мужское сердце склонно искать успокоения после тяжелых нагрузок. Мы далеки от того, чтобы представлять себе людей такими, какими они не бывают: возвышенными, как в сентиментальных, выдуманных романах. Они нам нравятся такими, какие они есть. Других мы не хотим. В общем, мы лишь можем дать им то, в чем они нуждаются. Тот, кто не сумеет оптимистично воспринимать жизнь даже в тяжелый период, тот никогда не будет к этому готов.

А мы все должны быть готовы. Не только наши философы, нет, к этому должен быть готов весь народ. Никому из нас это не дается просто так. Во время войны необходимо и важно все, что укрепляет боевую мощь и внутренний настрой, что поднимает мужество, что делает нас свободными, открытыми и искренними. Когда мы недавно сделали содержание нашей радиопрограммы более свободным, то на нас обрушился шквал писем из Греции, Норвегии, Франции, с мест сражений на Западе, с наших боевых кораблей, из палаток, разбитых в пустыне Северной Африки. Все эти письма содержали одно единственное слово: браво! Это многотысячное «браво», стало для нас подтверждением правильности предпринятых мер и перевесило раздававшиеся тут и там протесты серьезных музыкальных кругов. Мы понимаем и их желания, они тоже по возможности будут обеспечены передачами, но во время войны в первую очередь слово предоставляется фронту.

Мы не имеем желания каким-то образом принизить высокий статус немецкой музыкальной культуры. Мы в состоянии оценить серьезный концерт или оперу. Во время войны мы лишены ее из-за недостатка времени, покоя, досуга, и для нас это тоже является потерей. После войны на немецком радио слово опять в полной мере будет предоставлено как серьезным и глубоким передачам, так и развлечению. Сейчас война требует от нас столько заботы и трудов, что мы не можем лишать капли жизненной радости тех, кому приходится труднее всего. А впрочем, эти люди защищают на полях сражений оба явления: незамутненное немецкое веселье, которому они все вместе так радуются, и высокую немецкую культуру, которую они знают лишь отчасти, за которую, однако, готовы умереть в случае необходимости.